| Валентин Исаакович Рабинович | |
| Советская власть | |
 Хотя
теория, утверждающая наличие экономической подоплеки во всех, без
исключения, событиях, происходящих в человеческом обществе, была
сформулирована только в конце XX века – нобелевским лауреатом 1992 года
американцем
Гэром
Беккером, – по отношению к истории это было обнаружено достаточно
давно.
Во всех советских вузах непременно преподавали
специально посвященную этому факту дисциплину –
исторический материализм. И тем не менее конкретные исторические
события, как правило, были совершенно неожиданными для современников.
Неожиданным был приход к власти в России
большевиков, в Италии
фашистов,
в Германии национал-социалистов.
Неожиданными были
культурная революция в Китае и фундаменталистская исламская революция
в Иране. Никто не ожидал разгула терроризма во всем послевоенном мире.
Никто не ожидал распада коммунистического блока, а затем и
Советской сверхдержавы.По своей неожиданности исторические события более всего походят на события сейсмические и метеорологические – землетрясения, извержения вулканов, тайфуны, торнадо, – тоже связанные с процессами, происходящими на Солнце. И в тех, и в других, и в третьих случаях непредсказуемость, как мне представляется, носит принципиальный характер, поскольку связана со статистически-вероятностным характером всех процессов, протекающих в Природе, частью которой, конечно же, является и слишком много воображающее о себе человечество. Сам же этот характер объясняется дискретностью и в то же время единством Природы. Дискретность выражена в множественности всех существующих структур – от кварков до галактик, а единство – во всеобщем взаимодействии всех структур по единым правилам, выраженным, в свою очередь, в мировых константах – скорости света, гравитационной постоянной и т.п. В силу единства этих правил непредсказуемость исторических событий является не абсолютной, а относительной. Нельзя, например, было предсказать, что очередную пугачевщину в России, притом под социалистическими лозунгами, возглавят большевики и что она произойдет именно осенью 1917 года, но вообще-то социалистическая революция в Российской империи была предсказана еще в 1880 году Константином Леонтьевым. А ее разрушительный характер и полная невозможность решения ею провозглашаемых задач были так или иначе предсказаны или предчувствованы десятками людей – начиная с Пушкина, Достоевского, Менделеева. 2 Географическое положение России в зоне рискованного земледелия, предопределившее обилие неурожайных годов, вызвало неизбежность приоритета государственности и более того единовластия, которое давало возможность продовольственного маневра внутри страны и организации захвата новых земель, уменьшающего зависимость населения от стихийных бедствий. Отсюда неизбежность самодержавия, неизбежность имперского поведения, неизбежность военно-полицейской диктатуры. Возможность физического выживания только за счет запасов, накапливаемых соседями, хозяйствующими в более благоприятных климатических условиях, воспитало россиян в уголовно-воровско-разбойничьем духе. Без понимания всего этого невозможно понять историю России вплоть до наших дней. Лозунг “грабь награбленное” (Кто был ничем, тот станет всем) явился главным побудительным мотивом Октябрьской революции. Советская власть была установлена для ограбления сперва крупных собственников деревни и города, а затем и всех сколько-нибудь состоятельных соотечественников. Когда через несколько лет грабители проели все награбленное, они объявили НЭП, то есть позволили способным к производительному труду людям снова заняться накоплением собственности – идеолог большевиков Бухарин прямо так и объявил: “Обогащайтесь!” Как только некоторое количество материальных ценностей было вновь произведено и накоплено, стоявшая у власти вооруженная банда организовала повторный грабеж собственников в городах (нэпманов), собственников в деревнях (“кулаков” и “подкулачников”), затем всех крестьян поголовно (сплошная коллективизация). Поскольку подвергающиеся ограблению люди, как правило, пытаются оказывать сопротивление грабителям, массовый грабеж не может не сопровождаться массовым террором – отсюда неизбежность ВЧК-ОГПУ-НКВД-КГБ, применения вооруженных сил государства против собственного народа, объявляемого врагом самому себе, введение крепостного права для тружеников сельского хозяйства, создания Архипелага ГУЛАГ с рабским трудом. Эта неизбежность подтверждается опытом других тоталитарных режимов – гитлеровского, маоистского, полпотовского, кимирсеновского. 2 После того, как практически все население, ранее владевшее частной собственностью и умеющее ее производить и накапливать, было обобрано и загнано в колхозы, лагеря, на государственные предприятия, началось перераспределение награбленного среди самих грабителей, то, что в преступном мире именуется разборками, а в официальном именовалось партийными чистками, борьбой с оппозицией, с вредителями, с наймитами иностранных разведок. Во время Второй Мировой войны по сговору с гитлеровскими бандитами сталинские бандиты приступили к грабежу польских, румынских, литовских, латвийских, эстонских земель, затем полностью ограбили и изгнали из родных краев немцев Поволжья, калмыков, крымских татар, болгар и греков Причерноморья, корейцев Приморья, чеченцев, ингушей, турок-месхетинцев, балкарцев. После окончания войны с новой силой началось ограбление населения Западной Украины, Западной Белоруссии, Прибалтики. Против сопротивлявшихся грабежу “лесных братьев” и “бандеровцев” была развязана многолетняя война. А на всей территории страны организовано перераспределение имущества и хлебных мест под видом политических компаний – борьбы с преклонением перед иностранщиной, с космополитизмом, с буржуазным национализмом, с аракчеевским режимом в языкознании, с менделизмом-морганизмом в биологии, с формализмом в музыке, с идейными отклонениями в литературе, изобразительном, театральном искусстве. И сфабрикованных властями “дел” – Ленинградского дела, “Артиллерийского дела”, “Дела врачей”. Во всех названых и неназваных грабительских начинаниях приняли участие привлеченные запахом наживы представители всех слоев населения страны, прежде всего из числа демобилизованных офицеров и солдат, жаждущих места под солнцем. Снова пошло массовое доносительство. Снова пошли массовые аресты. Рабским трудом миллионов каторжан были созданы угольная Воркута, золотодобывающая и оловодобывающая промышленность на Дальнем Востоке, никель-кобальт-платиновый Норильск, меднорудный Джезказган, урановые рудники и атомные заводы Урала, Украины, Сибири, Средней Азии. Когда после крушения советской власти в СССР стал возможен объективный анализ истории России при большевиках, то успешное проведение в жизнь всех этих дьявольских планов и программ обычно объясняли атмосферой страха, будто бы парализовавшего волю населения к сопротивлению насильникам. И крайне редко принималось во внимание соучастие в этих преступлениях миллионов соотечественников, которым в том или ином виде доставалась часть награбленного. Кому в виде квартиры в городе, кому в виде дома в деревне, кому в виде повышения по службе, начальственной должности, аспирантуры, гонорара. И очень-очень многим, особенно в Москве, в республиканских и областных центрах, – в виде возможности жить припеваючи, не слишком утруждаясь – за счет крепостного труда колхозников, рабского труда заключенных, колоссальной недоплаты рабочим. 3 Обо всем этом я догадался только тогда, когда стал использовать данные мне мозги по прямому назначению, а это произошло только после того, как так называемая советская власть дала мне хорошенько по этим самым мозгам в ходе компании по борьбе с космополитизмом. Вообще-то я начал получать по мозгам несколько раньше, еще находясь в армии – в политотделе Ленинградской армии ПВО мое имя дважды вычеркивали из списков воинов, представленных к правительственным наградам. Правда, оба раза в неофициальном порядке мне объясняли это Сталинской директивой уменьшить численность награждаемых представителей моей национальности – чтоб не раздражать освобождаемое из-под фашистской оккупации население, отравленное антисемитской пропагандой. И я, как безмозглый дурак, верил, хотя, конечно, не получить заслуженную медаль, а тем более орден, обидно. Один раз меня представили к медали “За отвагу” за участие в операции по прорыву блокады, когда наша батарея под непрерывным огнем немецких орудий, долбивших нас с Синявинских высот, сбила первым залпом самолет-разведчик “Ме-110”, корректировавший этот огонь. Другой раз – к “Звездочке”, то есть Ордену Красной Звезды, в конце войны, так сказать, по совокупности заслуг. Видимо, эти удары по моим мозгам были все же недостаточно сильны, а может быть, мой жизненный опыт был недостаточно обширен, чтобы противостоять густой паутине лжи, опутывавшей их с детства и амортизировавшей удары. К счастью – хотя уж какое тут счастье! – время, когда из героя-защитника Родины общество стало превращать меня в изгоя, совпало с моей демобилизацией, работой на заводе, учебой в институте, поденщиной в областных газетах, в общем, с погружением в реальную жизнь. С одной стороны, из институтских курсов марксизма-ленинизма и советской истории я узнал, что представляли собой Советы рабочих, крестьянских и солдатских депутатов в период становления государства. С другой, из собственного опыта, – что власть находится не на Манежной площади, где располагалась бутафорская приемная “всесоюзного старосты” Калинина, а в серых, безликих, как здание крематория, корпусах на Старой и Новой площадях, к которым безостановочно подкатывали персональные “Победы” и похожие на катафалки “ЗИМы”, из которых вальяжно выходили рыластые цековцы в одинаковой, хотя и цивильной, габардиновой униформе. А еще был Кремль, с отгороженным от народа крепостными стенами Политбюро. А еще была Лубянка. 4 Бессонными ночами я приводил свои новые знания в некую систему. И у меня получился следующий результат. Советская власть в моей отчизне фактически существовала всего восемь месяцев – с февраля по ноябрь 1917 года, кое-где продержалась вплоть до конца Гражданской войны, после чего Советы служили лишь ширмой и, частично, административным аппаратом для большевистской олигархии, к концу 30-х годов превратившейся в классическую тиранию – самодержавную, хотя и не наследственную, власть одного лица, именуемого у нас вождем. В первое время, когда ко мне пришло такое понимание строя, в котором я жил, меня поражало, что народные массы страны, установив свою власть, не заметили, как потеряли ее и стали поддерживать диктатора, превратившего их в крепостных и рабов. Мне казалось это нелепой случайностью. Однако, покопавшись получше в своей памяти, я обнаружил, что так же было практически у всех народов. Почему-то они всегда меняли шило на мыло. Римляне, свергнув Тарквиния, получили Нерона. Французы, свергнув Людовика, получили Наполеона. Немцы, свергнув кайзера Вильгельма, получили Гитлера. Жители Поднебесной, прогнавшие богдыханшу, подчинились Председателю Мао. Ну ладно Иванушка-дурачок, Жак-простак, но гордый римлянин, но многомудрый китайский народ, выдумавший порох, компас, бумагу, фарфор, даже ракету?! 5 Нет, ребята, тут что-то не то, – сообразил я примерно к тридцати годкам. На самом деле – дураков нет, и каждый нормальный человек себе на уме. И если римские сапиенсы сперва решили заменить своего царя сенатом, потом испробовали, причем дважды, триумвират, а затем на полтыщи лет остановились на императорах, то это может означать только одно: самодержавная власть, хоть и не идеальна, но лучше ее для римских сапиенсов ничего не придумаешь. И если московские сапиенсы семьдесят лет подряд сажали на плечи своих детишек и с просветленными лицами шли на Красную площадь демонстрировать свою преданность очередному вождю, то, значит, это им действительно нравилось. Со страха своего ребенка на демонстрацию не потащишь. Вот и немцы десять лет подряд вопили “Хайль Гитлер!” с горящими глазами. От страха глаза не горят. Но раз так, то давайте наберемся храбрости и сделаем вывод: сапиенсам более всего милы Отцы Нации – цари, императоры, короли, дуче, фюреры, вожди. Даром что ли японцы до сих пор обеими руками держатся за своего императора, а британцы – за свою королеву? И шведы, норвежцы, датчане – туда же. И голландцы с бельгийцами. А испанцы, побыв лет сто республиканцами, пожив под Примо-де-Риверой, Народным фронтом, Генералиссимусом, подумали-подумали и снова пошли под короля. Самому себе сапиенс не доверяет. И правильно делает. 6 А как же великие идеалы демократии? Как же свобода информации и всеобщие выборы? Не знаю, не знаю. На своей родине – в Афинах демократия продержалась всего один век, после чего афинский гражданин Аристотель взрастил Александра Македонского – создателя одной из самых грандиозных империй. Что же до сегодняшних великих демократий, то они тоже насчитывают считанные столетия, и еще полвека назад представляли собой метрополии колониальных империй, то есть коллективных самодержцев, да и сейчас процветают за счет “третьего мира”. Напряжение, существующее по всей границе между “севером” и “югом”, грозит опрокинуть нынешний миропорядок. Да и положа руку на сердце, – кто такой в наше время глава “демократического государства” – не только России, но и Франции или США, – если не самодержец? А сроки правления – дело наживное. Многие римские императоры и года не правили. А Рейган с Клинтоном властвовали по восемь лет. А наш Ельцин – девять, да еще и собственной рукой преемника назначил. Так что демократии – не аргумент. Вероятней всего, это краткие флуктуации в истории биологического вида Homo sapiens. Я шел по лезвию ножа, на циркача похож, до той поры, покуда ржа не съела этот нож И вот открыты все пути – исчезла даже ржа Но как идти, куда идти без лезвия ножа? Направо тьма, налево смог, и всюду грязь и ложь. Вот если я бы снова смог найти такой же нож! С какою радостью опять, о прошлом не тужа, я устремился бы шагать по лезвию ножа! 1990 Источник Оглавление |
|