Дмитрий Вадимович Ольшанский Роль массовых настроений в политических процессах Часть 2 Предпринятое рассмотрение феноменологии, места и роли массовых политических настроений в историческом развитии и в современных условиях; методологический и теоретико-политологический анализ; изучение данных, накопленных в рамках обще- и социально-психологического изучения феномена настроений; обоснование возможности и адекватности политико-психологического анализа массовых политических настроений в рамках политологии – все это позволяет приступить к формулированию самостоятельной концепции массовых политических настроений и их функционирования в политических процессах.   В данной главе такая концепция строится по следующим параметрам:   во-первых, обобщаются и формулируются ключевые представления о предмете массовых политических настроений и их природе; во-вторых, рассматривается субъект таких настроений в общем и относительно конкретных выражениях; в-третьих, описываются истоки возникновения и динамика развития массовых политических настроений; в-четвертых, выявляются их основные виды (проблема типологии) и функции; в-пятых, исследуются механизмы воздействия на такие настроения; наконец, в-шестых, анализируются возможности прогнозирования их развития. Природа массовых политических настроений На основании изложенного в предыдущих главах представляется возможным утверждать: в политико-психологическом отношении массовые политические настроения – это особые психические состояния, однородная для большого количества людей субъективная сигнальная реакция, особые переживания комфорта или дискомфорта, в интегрированном виде отражающие три основных момента.   Во-первых, степень удовлетворенности или неудовлетворенности общими социально-политическими условиями жизни. Во-вторых, субъективную оценку возможности реализации социально-политических притязаний людей при данных условиях. В-третьих, стремление к изменению условий ради осуществления притязаний. Психологическая сторона массовых политических настроений задана тем, что это особые психические состояния, промежуточные между эмоциями и мнениями – состояния, переходные от непосредственного эмоционального переживания и реагирования к более или менее осознанным суждениям, вырастающие из повседневных эмоций и переживаний, но носящие более обобщенный, устойчивый, длительный, хотя и менее интенсивный характер.   С эмоциями их сближают определенная импульсивность, заразительность и относительная динамичность. С явлениями сознания – определенная предметная отнесенность, достаточно обобщенный в социально-политическом отношении характер, рационализированность условиями политической жизни, ее нормами и устоями, а также возможностями направленного политического разрешения, реализации в политических действиях. Настроения занимают промежуточное место на шкале эмоциональных – рациональных состояний человеческой психики. Это наиболее приближающееся к осознанным эмоциональное и, одновременно, наиболее приближенное к эмоциональным рациональное состояние психики. Отсюда вытекает сложный, многогранный характер настроений. С одной стороны, они обладают многими качествами эмоций, однако в весьма ослабленной форме. С другой стороны – рядом качеств состояний и явлений сознания, но также в ослабленной, зачаточной, потенциальной форме. Специфическая сигнальная роль политических настроений состоит в том, что лишь настроения во всей совокупности психических явлений интегрируют в себе сразу три момента: тот или иной объективный стимул (фактор социально-политической жизни), социально-политическую оценочную реакцию на него (причем не эмоционально-ситуативного, а стратегического потребностного характера) и готовность к тому или иному политическому действию.   Если эмоции отражают просто оценку и переживание, мнения – знание, то настроение в скрытом виде интегрирует и то, и другое, дополняя готовностью к действенным проявлениям. Именно поэтому они одновременно могут относиться как к эмоциональной, так и рациональной сферам, а также к сфере действенной готовности субъекта.   Это достаточно целостный феномен – настрой, проявляющийся во всех сферах комплексно Политическая сторона массовых политических настроений задана тем, что они возникают как реакция именно на социально-политические факторы, существуют как переживания социально-политических аспектов бытия, связаны с пониманием и осмыслением этих аспектов и отражают готовность к политическим действиям. Из всего многообразного спектра возможных настроений мы выделяем именно политические как настроения, порожденные факторами политического порядка; связанные с оценками, имеющими политическую отнесенность; ведущие к действиям, направленным на политические аспекты и отличающиеся политическими последствиями.   Понятно, что в принципе любое настроение, скажем, недовольства может быть направлено в политическую сферу – история и современность дают немало примеров того, как это происходило с националистическими, религиозными или просто вульгарно-экономическими настроениями. Однако перечисленные настроения не попадают в разряд политических; во-первых, они не всегда вызываются политическими факторами; во-вторых, не обязательно несут в себе политические оценки (как оценки удовлетворенностью или неудовлетворенностью политическими факторами – условиями жизни).   Но главное даже не в этом. Они не обязательно влекут за собой собственно политические действия и собственно политические последствия. В определенных ситуациях названные настроения могут играть политическую роль, но могут и не играть ее.   Нас интересуют такие массовые политические настроения, которые вызываются имеющими отношение к политике факторами жизни, обладают политической отнесенностью оценочного рода и, главное, включают в себя стремление к политическим действиям и влекут политические последствия. Последние условия являются решающими.   Если те или иные экономические, националистические, религиозные и т. п. настроения порождают такие действия и последствия, они могут рассматриваться как политические. Если не порождают, то они должны рассматриваться как самостоятельные варианты настроений. Трансформация неполитических настроений через их направленную политизацию достаточно подробно прослежена в литературе. В социальной психологии метаморфозы подобного рода часто обозначаются как “поиск козла отпущения”.   Недовольство масс всегда направлялось в нужное тем или иным силам русло   Для этого использовались и религия (недовольство объяснялось результатом отступления от “истинной веры и трансформировалось в угар “богоугодных настроений и действий по искоренению еретиков на кострах “святой инквизиции и т. д., и национальные чувства (недовольство объяснялось происками представителей иных национальностей и трансформировалось в различного рода погромы и притеснения как национального, так и расового характера, и многие другие психологически срабатывающие каналы. Чтобы убедиться в этом, достаточно вспомнить, например, стереотип “русского убийцы”, усиленно создававшийся оппозицией в Венгрии в 1956 году Выражая определенные психические состояния, понятие “массовые политические настроения отражает принадлежность испытывающих их людей к определенной социально-политической общности. Это не классическая, классовая или групповая общность, выделяемая на основании статического анализа социальной структуры и политической системы общества, а динамическая, политико-психологическая общность, функционально образуемая данными настроениями и потенциальными действиями.   В таком, теперь уже комплексном выражении двух, психологической и политической сторон, массовые политические настроения – это, прежде всего, общая эмоционально-рациональная оценка значительными количествами людей соответствия реальной социально-политической действительности, тех или иных ее аспектов притязаниям, потребностям и интересам этих людей, осуществление которых связано с данной действительностью, с данными аспектами. “Выступая в качестве характеристики общего психического состояния социальной общности, настроение… определяет направление, тенденцию и характер проявления… решений и действий”. Здесь важно подчеркнуть, что речь идет о функциональных общностях (подробнее об этом – дальше, в разделе о субъекте массовых политических настроений), возникающих на основе общей настроенческой оценки социально-политической действительности, тех или иных ее аспектов, которая и определяет направление, тенденцию и характер проявления действий.   Как уже говорилось в предыдущей главе, массовые политические настроения не совпадают с “общественными настроениями”, как бы предписываемыми людям в силу их принадлежности к тому или иному элементу социальной структуры и политической системы. Массовые политические настроения могут включать социально-нормативные составляющие, но суть их состоит прежде всего в переживании соответствия “общественных (системных) нормативов реальной жизни, в выработке к ним собственного отношения.   Именно поэтому массовыми могут становиться не только системные “общественные”, но подчас и антисистемные, “антиобщественные политические настроения. Так, революционные настроения сторонников большевиков в России перед октябрьским переворотом 1917 г. были антиобщественными по отношению к господствовавшему тогда политическому строю. Политико-психологическая природа массовых настроений проявляется в том, что они становятся заметными при расхождении двух факторов:   притязаний (ожиданий) людей, связанных с общими для значительного множества массовыми потребностями и интересами, обычно порождаемыми социально-политической системой, с одной стороны, и реальных условий социально-политической жизни – с другой.   Активные настроения, своеобразная готовность к политическим действиям возникают тогда, когда притязания и ожидания людей вступают в конфликт с возможностями их удовлетворения, причем это противоречие переживается и связывается людьми с теми или иными социально-политическими моментами. Тогда настроения становятся массовыми, превращаясь в особое состояние массового сознания, предшествующую действиям массовую психологическую реакцию на рассогласование желаемого и действительного.   Такая реакция может принимать различные формы – от ненависти к тем, кто стоит на пути, “мешает”, до восторга – по отношению к тем, кто “помогает воплощению желаемого в жизнь. Особая форма – “пассивные настроения типа безразличия и апатии, когда массы не верят в политические возможности преодоления разрыва между притязаниями и достижениями. Обычно это своеобразный “паралич притязаний, лишенных опор в действительности, “паралич мотивации и активных политических действий". В данном контексте интерес представляет разрабатываемое некоторыми авторами понятие “политического бессилия”. В частности, М. Олсен считает, что такое бессилие есть, с одной стороны, объективная реальность в те или иные моменты. С другой же стороны, это особое настроение “недееспособности в отношении политики”, “ощущение невозможности повлиять на нее”. Явления такого плана детально исследовались в западной науке в контексте “политического отчуждения”. В целом же массовые политические настроения – это субъективная оценка социально-политической действительности, как бы пропущенной сквозь призму соответствующих интересов, потребностей и притязаний массы. В политико-психологическом отношении важно, что такие настроения быстро распространяются. Они заразительны. Их промежуточный аффективно-когнитивный статус ведет к тому, что над ними затруднен контроль со стороны сознания. Они легко и быстро объединяют людей, находящихся в сходном социально-политическом положении, формируя чувство общности “мы”. Этот настрой, как правило, направлен против неких “они”, от которых зависит не устраивающее людей реальное положение дел. При быстром и широком распространении, становясь массовыми и влиятельными, настроения подчиняют себе многие другие (а в определенных ситуациях – практически все) компоненты психики. В особенности это относится к менее глубинным по отношению к настроениям, социально производным рациональным компонентам – например, к таким слагаемым социально-классового сознания, как ценности и установки.   Специальный анализ показывает, что, например, в рабочем классе любой страны есть люди, ориентированные на активное участие в забастовочном движении; есть рабочие, не обладающие такой ориентацией, и есть принципиально отрицающие забастовочную борьбу. Однако, в периоды обострения конфликтов многие противники забастовок, охваченные соответствующим настроением, включаются в общие действия. Это верно в отношении западных стран, но справедливо, как показывает динамика забастовок последних лет в угледобывающих районах бывшего СССР, и в более общем виде. По достаточно распространенному мнению, настроение есть фактор “сдвига”, динамики поведения. В соответствии с этим, принято считать, что массовые настроения обычно содержат в себе определенный деструктивный в социально-политическом отношении заряд. Как правило, они направлены против той или иной стороны прежнего или нынешнего укладов жизни. "Настроения всегда активно направлены не только к чему-либо, но еще более против чего-либо”. Это – психическое состояние, стимулирующее деятельность, движимое по каким-либо социально-политическим причинам нереализуемыми притязаниями и ожиданиями. Это – состояние отрицания тех или иных аспектов социально-политического устройства Даже в случае “пассивных настроений очевиден некий молчаливый протест масс. Неверие в возможность реализации притязаний и есть психологическое отрицание такой системы, которая обездвижила активность людей. Существенно, что такие настроения редко бывают длительными – конфликт людей с системой рано или поздно прорывается в активных негативных настроениях и антисистемных действиях. Даже те настроения, которые внешне представляются настроениями успокоенности, довольства, удовлетворения, имеют скрытую отрицательную направленность. Они весьма негативны по отношению к потенциальным нарушениям покоя, достигнутого статуса и, как следствие, равновесия между притязаниями и возможностями их достижения.   Такие настроения, например, отличали верхушку советского общества в период так называемого “застоя”. При таком “настроении обороны люди радуются одержанным победам, преодоленным трудностям, и торжествуют над противниками, которые им мешали. Таковы наиболее общие черты, в описательном плане характеризующие объект нашего исследования и его природу. Представив его таким образом, можно углубиться в дальнейший психологический анализ. Субъект политических настроений Субъектом массовых политических настроений, по определению, является некая “масса”, то или иное “множество людей, объединенных в определенную общность за счет действия единого политико-психологического фактора. К числу таких факторов относятся те или иные аффекты, эмоции, чувства и другие психологические явления и процессы, отражающие социально-политическую жизнь и политическое поведение людей. Так, например, даже возникший по совершенно иным причинам некий “субъект общественного мнения может быть достаточно внезапно охвачен теми или иными настроениями. Однако наиболее “чистым случаем субъекта массовых настроений являются общности, возникающие на основе самих настроений. Такое “замкнутое определение нуждается в специальном разъяснении. Многочисленные попытки дать определение понятию “массы”, предпринимавшиеся в литературе, не привели к сколь-нибудь единообразному результату. Однако в ходе исследовательской работы был выявлен некоторый ряд достаточно специфических признаков, позволяющих очертить наиболее существенные черты данной общности. Обобщая многие подходы, Б.А. Грушин считает: “массы – это ситуативно возникающие (существующие) социальные общности, вероятностные по своей природе, гетерогенные по составу и статистические по формам выражения (функционирования)”. В контексте концепции массовых политических настроений наиболее существенное значение имеет то, что в качестве субъекта таких настроений есть общности, во-первых, ситуативно возникающие и, во-вторых, гетерогенные по своему составу. С нашей точки зрения, политические настроения сами формируют своего субъекта, распространяясь среди людей и становясь тем самым “массовыми”. Создаваемые ими массы включают индивидов, принадлежащих к разным группам и слоям общества (гетерогенность), охваченных в тот или иной момент времени (ситуативность) общими настроениями. В контексте исследуемой нами проблемы, массы – это специфические политико-психологические образования настроенческого типа. Образно говоря, это внеструктурные “острова в групповой структуре социума, по тонкому замечанию Э.Я. Баталова,– образования не устойчивые, а как бы “плавающие в составе более широкого целого. Ситуативность и гетерогенность масс, на наш взгляд, среди прочего может определяться именно настроениями. Как указывал Б.Ф. Поршней, “люди, охваченные однородным настроением и выражающие его более или менее совместно, тем самым составляют общность”. Данная трактовка масс основана на функциональном подходе и позволяет исследовать динамику политических процессов в отличие от статики, понимание которой достигается за счет традиционного группового, классового или стратификационного подходов к социальной структуре. Такое понимание имеет определенные истоки в политологии. Напомним в данной связи, что в работах наиболее ревностного защитника классово-стратификационного подхода, В.И. Ленина, понятие “масса используется в двух смыслах. С одной стороны, масса – это такая общность людей, которая каким-то образом (на основе общих переживаний и общих действий) объединяет представителей различных социальных групп, слоев и классов. Это особая общность, отличающаяся от классов, групп и слоев. Характеризуя ее, В. И. Ленин говорил о “трудящейся массе”, “эксплуатируемой массе”, “массе рабочих и крестьян”. В этом смысле понятно его высказывание о том, что “…и рабочий класс, и все более и более разнообразные слои общества выделяют с каждым годом все больше и больше недовольных, желающих протестовать, готовых оказать посильное содействие в борьбе с абсолютизмом, невыносимость которого еще не всеми осознается, но все более широкой массой и все острее ощущается”. С другой стороны, массой являлись и общности, состоявшие из представителей каких-то отдельных социальных классов или слоев – тогда речь шла о “рабочей массе”, “массе мелкой буржуазии”,– о массах, сплоченных общими переживаниями, настроениями или чувствами. В этом смысле понятно, например, особое выделение многомиллионной массы трудящегося крестьянства, кустарей, мелких ремесленников и проч. Главным в понимании массы является то, что это особое объединение людей на основе общих действий и общих психических факторов, побуждающих к таким действиям,– таких действий и факторов, которые не следуют непосредственно из особенностей отдельного слоя, группы или даже класса. Понятие “масса более гетерогенно, менее определенно и более ситуативно, чем класс, группа или даже слой – в массу объединяются люди, охваченные действием каких-то общих политико-психологических факторов. “Понятие “массы изменчиво, соответственно изменению характера борьбы… Когда революция уже достаточно подготовлена, понятие “массы становится другим: несколько тысяч рабочих уже не составляют массу. Это слово начинает означать нечто другое. Понятие массы изменяется в том смысле, что под ним разумеют большинство, и притом не простое лишь большинство рабочих, а большинство всех эксплуатируемых; другого рода понимание недопустимо для революционера, всякий другой смысл этого слова становится непонятным”. Оставим в стороне оценочные и даже поучительные интонации   Наиболее существенным в понимании массы в кризисные, революционные времена было не столько то, что она “рабочая или какая-то иная, сколько то, что она именно “масса”, то есть такая общность людей, которая демонстрирует какой-то единый способ поведения, единую психологию. Именно поэтому у авторов того времени понятие “рабочая масса”, “мелкобуржуазная масса и т. п., как правило, сопровождаются уточнением характера действий и психологии этой массы как “революционной или “реакционной”, “неразвитой или “недовольной”, или же “полной решимости действовать”. Исследования социально-политических механизмов поведения масс в кризисные периоды общественного развития позволяли выходить на анализ особенностей психологии этих масс, стоящей за теми или иными действиями характерных черт, спецификой, особенностей поведения. На таких этапах, в подобные моменты развития общества как раз и возникали возможности изучать настроения и потребности масс, их мнения и устремления, особенности сознания и мышления, степень сознательности и меру подверженности различным “предрассудкам”. В. соответствии с этим, на тогдашнем уровне анализа, различались массы “сознательные и “несознательные”, “готовые к революционному порыву и “забитые”, “информированные”, “просвещенные и “обманутые”, “темные”, “открыто выражающие протест и “бессловесные”, “довольные и “недовольные и т. д. Развитие масс зависит от степени охвата теми или иными психическими состояниями. Созревая первоначально в рамках того или иного класса, группы или слоя, те или иные настроения, потребности, устремления людей могут распространяться, захватывая представителей других классов, групп и слоев. На основе этих состояний и готовности к единообразным действиям внутриклассовая (или внутригрупповая) масса может разрастаться, принимая характер межклассовый, межгрупповой. Так, в частности, “рабочая масса может превратиться в “большинство всех эксплуатируемых”. Формирование массы начинается с развития настроений в рамках какой-то отдельной группы, класса или слоя. Первоначально такие настроения могут стать массовыми именно в этих рамках, а уже потом захватить иные общности, стать межгрупповыми. Значит, анализ должен включать исследование не только тех настроений, которые стали массовыми в самом широком смысле охватив подавляющее большинство трудящихся масс, но и тех, которые являются потенциально способными к такому захвату, т. е. настроений, ставших достаточно массовыми в рамках каких-то групп и слоев. Именно эти настроения обычно выступают в качестве “ядерных для последующего распространения. “Масса предстает перед исследователем в разнообразных обличиях. Так, в частности, один из вариантов массы как субъекта политических настроений – толпа. Справедливо писал Х. Ортега-и-Гассет: “Толпа – понятие количественное и видимое. Выражая ее в терминах социологии, мы приходим к понятию социальной массы”. Рассмотрим постулированные выше положения в конкретных проявлениях. Толпа – наиболее простой, конкретно наблюдаемый случай субъекта массовых настроений. Согласно одному из уже классических определений: “Толпа – это временное скопление большого числа людей на территории, допускающей непосредственный контакт, спонтанно реагирующих на одни и те же стимулы сходным или идентичным образом. Людей в толпе объединяет психическая связь, образовавшаяся из сходных или идентичных эмоций и импульсов…”. Как правило, внимание исследователей от Г. Лебона и Г. Тарда до современных авторов фиксировалось на наиболее ярких, максимально эмоциональных проявлениях уже сложившейся толпы. Возможно, именно поэтому недостаточное внимание было уделено тому фактору, который собирает толпу, образует данную массу еще до того момента, как она становится “эмоциональным организмом”. Этот фактор – сходные настроения людей. Именно настроения как бы притягивают людей друг и другу, группируют в особую общность. Распространяясь, настроения очень быстро достигают значительной интенсивности, перерастают в эмоции, растворяются в них и становятся как бы незаметными на фоне последних. Однако стоит схлынуть эмоциям, и вновь, при внимательном анализе, заметными становятся настроения: “Влияние толпы на индивида преходяще, хотя возникшее у него настроение может сохраняться долго”. Сходные настроения отдельных индивидов образуют толпу как частный случай субъекта массовых настроений. Распадаясь, со спадом эмоций, толпа перестает существовать как эксплицитный субъект массовых настроений. Однако настроения сохраняются достаточно явно на уровне индивидов – их конкретных носителей, а в неявной, имплицитной, потенциальной форме и в качестве массовых, но временно разобщенных настроений. Еще один сравнительно частный случай – так называемая “собранная публика”   В отличие от толпы, которая возникает на основе спонтанной общности настроений, стремящихся проявить себя, “публика представляет собой специально организуемый субъект массовых настроений. Специфические политические акции (например, торжественные заседания, собрания и т. п. в ритуальных формах сталинско-брежневского периода) как раз и преследуют цель формирования и массового распространения определенных политических настроений. В общем виде на действие этого механизма указывал Я. Щепаньский: “Публика в кино, на концерте или в театре осознает рождающиеся у нее настроения, и это осознание может усиливать впечатление, вызванное действием общего стимула”. В целом же и толпа, и публика как частные случаи субъекта массовых политических настроений демонстрируют, что настроения, формируя определенную политико-психологическую общность, превращают ее из субъекта настроений в субъекта активных действий и, затем, обуславливают то или иное массовое политическое поведение. “Значение толп и публики проявляется в периоды социальных волнений, революционных настроений, войны, забастовок, когда любое собрание или сборище может превратиться в агрессивную толпу, а она, в свою очередь,– в борющуюся группу, если толпою овладеют организованные группы, которые сумеют ее направить”. От частного попытаемся перейти к более общему. Конечно, в современном мире не всегда просто представить одновременно охваченное одним и тем же массовым политическим настроением большинство населения той или иной страны. Это возможно лишь в периоды экстремальных социально-политических напряжений и при достаточно обобщенной (обычно публицистической) оценке тех настроений, которые доминируют в обществе. В обычных же ситуациях в обществе циркулируют более или менее выраженные, многообразные, достаточно массовые политические настроения.   Дифференцированность этих настроений связана с разным положением групп и слоев в социально-политической структуре, а также с тем, что разные группы, образующие такую “массу”, с разной быстротой охватываются возникающими настроениями. Группы и слои с высоким уровнем социального самосознания менее подвержены настроениям, поскольку последние сравнительно быстро осознаются и подчиняются ранее выработанным мнениям, позициям, программам действий и т. д. Другие слои общества, в силу меньшей заданности их социального положения, могут с большей легкостью попадать под воздействие тех или иных настроений. Говоря о субъекте массовых настроений в общественно-политической жизни многих современных государств, следует помнить о возрастании роли так называемых “средних слоев”. В свое время, например, об этом писал тот же В. И. Ленин: “Капитализм не был бы капитализмом, если бы “чистый пролетариат не был окружен массой чрезвычайно пестрых переходных типов от пролетария к полупролетарию (тому, кто наполовину снискивает себе средства к жизни продажей рабочей силы), от полупролетария к мелкому крестьянину (и мелкому ремесленнику, кустарю, хозяйчику вообще), от мелкого крестьянина к среднему и т. д.; если бы внутри самого пролетариата не было делений на более и менее развитые слои, делений земляческих, профессиональных, иногда религиозных и т. п.”. Размышляя над этим, тот же автор, в частности, указывал на влиятельные, вполне определенные “мелкобуржуазные психологические черты крестьянства, которые как раз и могут рассматриваться ныне как своего рода предтеча психологии “средних слоев”: “В крестьянине живет инстинкт хозяина,– если не сегодняшнего, то завтрашнего хозяина. Этот хозяйский, собственнический инстинкт отталкивает крестьянина от пролетариата, порождает в крестьянине мечты и стремления выйти в люди, самому стать буржуа, замкнуться против всего общества на своем клочке земли...”. Названные “мысли и стремления порождают соответствующие политические настроения Важной группой, занимающей промежуточное положение в социальной структуре и входящей в “средние слои”, является интеллигенция. В силу повышенной чувствительности к социально-политическим переменам, связанной с неустойчивостью собственного положения, в силу повышенного внимания к собственным внутренним переживаниям и устремлениям эта группа являет собой заметную часть обобщенного субъекта массовых настроений. Особенно наглядно это выражено у творческой интеллигенции: “…художник часто действует под влиянием настроения, которое у него достигает такой силы, что подавляет всякие другие соображения”. В современном мире немалая часть населения, испытывая влияние научно-технической революции, оказывается в положении своеобразных “маргиналов”, не могущих найти четкого места в постепенно размывающейся традиционно выделявшейся “классовой структуре общества. Психологически они становятся близки к “средним слоям в силу значительной податливости настроениям и часто смыкаются с ними. Прежде всего это наблюдается в развитых западных странах, однако не только в них – на роль настроенческого фактора указывают и исследования средних слоев городского населения в развивающихся странах Востока и Латинской Америки. Как отмечается в литературе, “настроения мелкобуржуазных, так называемых “средних слоев”, проникают во все слои современного буржуазного общества, так как именно “средние слои… вообще, а в критических, острых ситуациях в особенности являются наименее стабильной и устойчивой, в наибольшей степени “размываемой социальной средой, из которой постоянно рекрутируются пролетарские и полупролетарские элементы общества, а также и люмпен-пролетариат. Весьма условны и подвижны грани, отделяющие мелкую буржуазию от средней и крупной буржуазии, от военщины и чиновничества, и если в сфере экономики, образа жизни, степени обеспеченности они прослеживаются четко, то в чисто психологическом плане эти грани более размыты”. Подведем итоги анализа. Субъектом массовых политических настроений является масса как особая общность, совокупность людей, возникающая на основе общих политико-психологических переживаний. Это особое объединение людей не по формально-“общественному”, социально-классовому, а по функциональному, политико-психологическому признаку, формирующееся на основе общих психических факторов и побуждаемых ими действий. В массу объединяются разные люди, охваченные в тот или иной момент влиянием таких общих факторов. Масса есть образование настроенческое, гетерогенное и ситуативное. Те или иные настроения, зарождаясь подчас в конкретных группах и слоях, быстро распространяясь, сами формируют массу в качестве своего субъекта. Особенно явно это проявляется в кризисных политических процессах. В наиболее конкретном выражении субъект массовых политических настроений – это толпа или “публика”. В более обобщенном – “средние слои”. В самом общем виде – собственно масса, подавляющее большинство членов общества. Истоки возникновения и динамика развития массовых политических настроений В истоках возникновения массовых политических настроений лежит взаимодействие двух основных факторов. Во-первых, фактор объективный, предметный – реальная действительность, в которой живут люди. Эта действительность, с одной стороны, порождает те или иные потребности, притязания, ожидания. С другой же стороны, она удовлетворяет или не удовлетворяет имеющиеся чаяния и надежды, причем делает это в разной степени, образуя ту или иную шкалу возможностей удовлетворения потребного в зависимости от места, занимаемого людьми в социально-политической системе. Во-вторых, фактор субъективный, представляющий собой разные представления людей о реальной действительности, различные ее оценки в свете имеющихся у людей интересов и потребностей, притязаний. Разные люди обладают разными устремлениями. С одной стороны, это связано с объективным фактором – их социально-экономическим положением и представляет собой отражение последнего. Однако, с другой стороны, подобная связь не является прямолинейной и исчерпывающей. Притязания и ожидания людей имеют сложную детерминацию. В ней играют роль такие моменты как социальная наследуемость (люди, оказавшиеся силой обстоятельств в иной социально-политической системе, могут сохранять в определенной мере те притязания, которые формировались той системой, в которой, скажем, прошло их детство,– примеры политических настроений определенных групп в первые десятилетия после установления советской власти в России или недавние, скажем, “саюдистские настроения в Литве, как и другие похожие ситуации, свидетельствуют об этом); наличие в сознании людей представлений об определенных желательных притязаниях (что связано с известными в социальной психологии “референтными группами”, по нормам которых люди хотят жить, хотя ни они, ни, подчас, даже их предки никогда к таковым не принадлежали – например, ориентация части современной российской молодежи на стандарты потребностей сегодняшнего западного образа жизни) и т. д.   Близкое, хотя и не вполне тождественное “притязаниям понятие “экспектаций (“требований-ожиданий”), детально разработанное в западной, прежде всего американской, социальной психологии, включает слагаемые, порождаемые “группой присутствия (продиктованные прежде всего реальным социально-политическим статусом и ролевыми нормами, связанными с этим статусом), “референтной группой”, собственной структурой “Я и т.д. В контексте понимания настроений и их психологических истоков приходится учитывать целый ряд субъективных детерминант. Особый их раздел был исследован К. Левином, который и ввел понятие “притязания в широкое обращение, придав ему самостоятельный статус. “Притязания”, согласно К. Левину, являются прежде всего важнейшим личностным образованием, обуславливающим активность личности. С притязаниями связаны многие аффективные процессы, которые определяют поведение человека. Если следовать К. Левину, то притязания всегда связаны с намерениями и предметами потребностей   Притязания создают “систему психологического напряжения”, которая и ведет к изменению деятельности. Порожденное притязаниями аффективное напряжение связано с переживанием потребности, такое нервно-психическое напряжение всегда содержит необходимость своего разрешения, ослабления, “снятия”. С нашей точки зрения, именно “напряжение наиболее соответствует, с интимно-психологической стороны, понятию “настроение”. Притязания как особая, отчасти рациональная, но прежде всего эмоциональная устремленность на предмет потребности, переживаются как степень возможности достижения потребного, как вероятность успеха или неудачи – естественно, на основе предыдущего опыта; в этом смысле настроения есть результат прошлого, проецируемый в будущее. Предвосхищение успеха или неудачи и есть то “нервно-психическое напряжение”, которое с нашей точки зрения адекватнее всего может быть обозначено именно как настроение. Психологически оно определяется, в целом, системой притязаний, образующих “уровень притязаний”, и предвосхищением успеха или неуспеха в решении той или иной задачи, в достижении потребного. Данные рассуждения близки к тем взглядам, которые высказывал Д. Макклелланд, пытаясь распространить идею “уровня притязаний на социальную жизнь, однако отличаются от его концепции тем, что включают настроения как звено, связывающее притязания с общей устремленностью социально-политического поведения человека. К этому близко подошел, но не сформулировал М. Дойч, пытавшийся объяснить явления, называвшиеся им “социальными апатиями и “социальными революциями”, исходя из особенностей проявления уровня притязаний личности и мотивации достижения успеха (говоря языком нашей концепции, “настроенности на успех”). Согласно М. Дойчу, “социальная апатия есть результат переживания субъективной вероятности неудачи, которое возникает перед лицом сложных политических и международных проблем, что вызывает снижение уровня притязаний и практически не оставляет никаких особых надежд на успех в “революционной борьбе (в поведении, направленном на удовлетворение потребностей и достижение притязаний). “Социальные революции рассматриваются М. Дойчем как следствие переживания субъективной вероятности достижения успеха. Такое переживание (“настроение”) возникает, по его мнению, в результате “подчас мизерных”, весьма незначительных улучшений в положении, например, угнетенных; такие кажущиеся (а подчас и просто иллюзорные) улучшения могут достаточно высоко поднимать уровень притязаний, тем самым обуславливая высокие ожидания в отношении дальнейших революционных преобразований. К подобным взглядам близок и Дж. Дэвис, считающий, что люди “идут в политику не тогда, когда хотят удовлетворить те или иные потребности, а тогда, когда чувствуют угрозу возможностям их удовлетворения, т. е. испытывают определенное настроение. “Люди обычно не обращаются к политике дабы удовлетворить голод или найти любовь, самоуважение и т. д. В этих случаях они идут в магазин, ищут представителей противоположного пола, …“выражают себя в работе и редко при этом думают о политике. Если же достижению всех этих целей угрожают другие индивиды или группы, настолько сильные, что с ними не справиться частным образом, то люди обращаются к политике для гарантирования осуществления своих целей… В повседневной же жизни они предпочитают удовлетворять свои потребности сами, приватным образом”. Таким образом, ясно, что в истоках массовых политических настроений лежат достаточно общие для значительного числа людей, распространенные потребности (в данном случае в социально-политической сфере), но не сами по себе, а как фактор, порождающий соответствующие притязания. Последние представляют собой конкретную устремленность на потребное и переживаются в зависимости от возможности или невозможности их реализации. Подкрепляемые достижениями притязания обычно ведут к росту позитивного “напряжения (положительного настроения), неподкрепляемые – к росту отрицательных настроений. В последнем случае накапливаемое, неразрешаемое напряжение проявляется, при условии достаточной значимости притязаний, в массовых “выбросах отрицательных настроений, которые можно психологически рассматривать по аналогии с открытой школой К. Левина и ее советскими продолжателями “аффектом неадекватности”. В ситуациях такого рода обнаруживается, в частности, нежелание масс снижать уровень притязаний, несмотря на неудачи; полное отрицание мыслей о том, что причины неуспеха могут крыться в них самих; стремление обвинить в своих неудачах кого угодно или ссылки на объективные обстоятельства; чувство обиды и уверенность в несправедливости. Такого рода настроения обычно характеризуют массовую психологию в периоды, предшествующие массовым политическим действиям, ведущим к потрясению политической системы. Таковы истоки возникновения массовых политических настроений в психологическом плане   В собственно политическом их возникновение и степень очевидности зависят от уровня однородности социально-политической структуры общества. Чем дифференцированнее, плюралистичнее эта структура, тем больше существует в обществе различных групп, обладающих специфическими потребностями и интересами, и каждая из них может иметь свои настроения. Чем сильнее, четче, яснее и однороднее представляются общественные отношения, тем более “сжата структура и тем сильнее однородно-нормативный, “общественный компонент настроений. В пределе возможны две абсолютно противоположные ситуации. С одной стороны – ситуация хаоса и анархии, полного крушения нормативных социально-политических структур, при которой полностью распадаются “общественные настроения. Процесс распада в таких случаях идет по уровням, от “всеобщего к индивидуальному. Вначале перестают быть массовыми прежние общественные настроения, сменяясь массово выраженным широким спектром настроений групповых. Затем распадаются и они, и наступает массовый расцвет индивидуальных настроений. Как показал процесс детоталитаризации бывшего советского общества в последние годы, подобная динамика настроений, связанная прежде всего с социально-экономическими (а на их основе – и с политическими) интересами и притязаниями, развивается в целом достаточно быстро. С другой стороны – ситуация тоталитаризма, при которой жесткие социально-политические структуры удерживают не только политическую, но и настроенческую однородность общества. “Массовый энтузиазм советского общества эпохи сталинизма в немалой степени определялся именно этим. Возникновение и развитие настроений в общем виде зависит прежде всего от степени очевидности расхождения притязаний людей с предоставляемыми социально-политической системой возможностями для их удовлетворения. Например, от несоответствия декларируемых прав и свобод – реальной действительности. Однако здесь надо иметь в виду существование особых, “отсроченных притязаний”. Это те устремления, которые люди готовы отложить, с реализацией которых согласны потерпеть ради, например, предстоящего “светлого будущего”. На таких отсроченных притязаниях долгое время держалась прежняя политическая система советского общества. Однако опыт показывает, что “отсроченность имеет определенные пределы: рано или поздно массы начинают требовать осуществления своих притязаний. В таких случаях стремительно развиваются настроения массового недовольства. Как известно, “историческая обстановка сама по себе, независимо от людей не меняется; она меняется только благодаря их действиям, даже если последние носят стихийный характер и люди представляют ход движения иллюзорно”. Причиной появления оппозиционных по отношению к власти массовых настроений является рассогласование уровня притязаний с возможностью достижения прокламируемых притязаний. Определенное опережение притязаниями реальной жизни необходимо, поскольку создает мотивы, стимулы движения вперед, усиливает активность людей, направляемую на достижение все новых и новых целей-притязаний. Однако любые притязания должны сочетаться со знанием путей их реализации или с верой в наличие такого знания.   Тогда возможна та или иная степень “отсроченности”. Если же подобное знание отсутствует или носит слишком абстрактный, лозунгово-декларативный характер, то у людей возникают сомнения в подлинности целей тех, кто обещает невозможное или кажущееся невозможным. При сравнительно небольшом рассогласовании это не замечается, но при резком расхождении между притязаниями и их реализацией становится очевидным. И тогда вместо желательной для власти нормативной однородности настроений, полностью соответствующих тем или иным идеалам общественного развития, возникают самые разные возможности направления настроений, ориентирующихся уже не на “общественные”, а на индивидуальные и групповые интересы. Возникает ситуация, когда декларируемые цели, нормы и ценности жизни как бы повисают в пустоте: они не подкрепляются наличной реальностью, и определенные слои перестают в них верить. Вместо ориентации на общественные нормы, ценности и смыслы люди начинают жить индивидуальными или узкогрупповыми, корпоративными интересами. С одной стороны, возникают и развиваются иждивенческие, потребительские настроения. С другой же стороны, появляются новые или оживают старые идеалы, притязания и ожидания, которые становятся основой для нарастания массового оппозиционного настроя. За счет всего этого постепенно размывается прежняя однородность, усиливается социальное, политическое и психологическое расслоение общества.   Такая ситуация в некоторых отношениях сродни “анемии”, описанной еще Э. Дюркгеймом как переживаемой утраты людьми веры в декларируемые нормы и ценности. Развивается социальная дезадаптация, поскольку привычные механизмы социальной и социально-психологической адаптации оказываются нарушенными. Появляется дезадаптивная масса, охваченная антисистемыми настроениями Разумеется, подобные ситуации складываются не сами собой. Как правило, необходим внешний толчок для активизации этого процесса. Часто таким толчком выступают слухи. Одним из фундаментальных психологических законов гласит: “настроения могут быть ошибочными, например порожденными тем или иным ложным слухом. Но чем они относительно устойчивее, тем более представляют уже некое “мы и тем самым некую общественную силу, чему-то противостоящую”. Оппозиционные настроенческие общности людей возникают еще до осознания ими причин объединения, до выработки программ и идеологических конструкций. настроения окрашены негативным по отношению к существующим порядкам тоном, “когда чаяния и действительность особенно расходятся. Тогда на передний план выступят настроения недовольства, беспокойства, неуверенности, усталости, страха, гнева, возмущения”. Это особенно усиливается в экстремальные, кризисные периоды общественно-политического развития. Известно, что существует прямая связь между степенью психической напряженности жизни людей, перенапряженностью их деятельности и интенсивностью массовых настроений. Еще Г. Лебон подметил, что динамичное проявление оппозиционных настроений, помимо названных факторов, усугубляется “ослаблением прежних верований”, “возрастанием могущества толпы и “противоречивостью информации в печати”. Он же указал, что настроения более непосредственно, чем идеология, отражают динамику социальных отношений. В этом как раз и кроется причина внешней “стихийности и “скачкообразности развития подобных настроений. Показателем их развития является резкое увеличение и массовое распространение все новых слухов. Возникает своеобразный циклический механизм: слухи – настроения – слухи… Появляются толпы, возникают другие формы спонтанного поведения. Подобного рода массовые состояния не только сплачивают людей в некое одинаково настроенное “мы”. Люди как бы говорят себе и друг другу, что они живут в “чужом”, “ихнем мире. Возникают особые ситуации: люди испытывают горькое разочарование, убеждаясь, “что жизнь полна противоречий и что все еще существуют какие-нибудь “они”. Разочарование тем сильнее, чем больше люди поверили во что-то или кому-то: ведь “они верили”, а “их обманули”   Именно этот лозунг часто используется для идеологического “оформления возникающих оппозиционных, по отношению к власти, настроений: люди, разочаровавшись в возможности реализации своих притязаний, испытывают потребность либо как-то изменить притязания, либо найти какие-то новые пути для удовлетворения старых притязаний. Если они чувствуют себя психологически “чужими в “обманувшем их мире – значит, им нужно обрести новое, собственное, истинное “мы”. Перед ними встает вопрос о том, где же “истинные идеалы, нормы, ценности, смыслы жизни. Иногда люди усматривают их в прошлом, и тогда возникает своеобразная ностальгия по прошедшему “золотому веку”. Иногда связывают эти идеалы и смыслы с будущим, и тогда появляются различные варианты утопий. Наконец, возможен и такой вариант, когда нечто подлинное (точнее, представляющееся, кажущееся подлинным) усматривается в нынешнем времени, но выглядит как удаленное в пространстве, например, в иной социальной системе. Если же говорить о начальной стадии развития, о появлении и распространении оппозиционных настроений, то их возникновение можно представить как результат своего рода “брожения масс”. Под влиянием оппозиционных по отношению к власти идейно-политических сил это брожение принимает уже осознаваемую направленность, реализуясь в конкретных действиях. Это происходит на базе все того же расхождения притязаний людей, сформированных доминирующими в обществе каналами пропаганды, и реальной жизни, которая также зависит от сил, владеющих средствами массовой информации или обладающих реальной возможностью влиять на них. При увеличении разрыва между тем, “что говорится”, и тем, “что делается”, и нарушается политико-психологическая однородность общества, начинается отмеченное “брожение”. И тогда в сравнительно короткие сроки возникают в противовес тем, “кто говорит одно, а делает другое”, политико-психологические общности людей, объединяемые негативным отношением к таким силам. Стремление “обманутых (связываемых чувством “мы”) объединиться против “обманщиков (неких “они”), “негативизм по отношению к “ним стимулирует контагиозность среди “нас”. Переходя от истоков возникновения к динамике развития массовых политических настроений, прежде всего остановимся на особом характере этой динамики, проявляющемся наиболее очевидно на уровне относительно конкретного субъекта таких настроений, в толпе. Развитие настроений в толпе носит циркулярный спиралевидный характер, напоминающий своеобразное “эмоциональное кружение”: одни и те же настроения, имеющие общую основу (чаще всего именно неудовлетворенные притязания, вызывающие психическое “напряжение”), воспроизводятся вновь и вновь, захватывая все большее число людей и усиливая свою интенсивность. Циркулярный характер именно такого рода продемонстрировали настроения, развивавшиеся в толпах на главных площадях столиц восточно-европейских государств, Москвы, столиц союзных республик и ряда областных центров СССР в течение 1989–90 гг. В апреле 1989 г. наиболее драматично этот механизм проявил свое действие в Тбилиси. Последовавшие вслед за этим другие аналогичные примеры привели к своеобразному апофеозу в августе 1991 г., однако воспроизводились и позднее. Общим в подобных случаях было то, что собравшиеся люди первоначально заведомо не могли быть готовы к “решительным действиям”, “штурмам и т.п.   Они были просто охвачены настроением недовольства, не имеющим какого-то конкретного выхода. Первоначально люди в такого рода толпах в самом буквальном смысле демонстрируют свое настроение. Постепенно, однако, они начинают “заводиться”, возбуждать друг друга – иначе собравший их вместе настрой начинает терять силу. Циркуляция настроений осуществляется за счет перечисления, по кругу, требований – нереализованных притязаний. Шаг за шагом они обычно усиливаются и, соответственно, нарастает недовольство от их неосуществляемости. На определенном этапе от выражения притязаний следует переход к поиску тех, кто, по мнению толпы, виновен в том, что притязания не реализуются. Далее идет процесс атрибутирования, приписывания “виновным всевозможных отрицательных качеств. Нарастая при циркуляции, соответствующие настроения достигают такого уровня, когда лишь немедленные действия могут предоставить им возможность для разрешения. Начиная с этого момента, настроения “включают соответствующее поведение. Ситуации в Тбилиси и других городах показали, что от начала скопления людей до активных действий проходит не меньше нескольких часов, а иногда и дней. В частности, в нескольких эпизодах толпы людей в буквальном смысле дневали и ночевали на площадях как бы для того, чтобы не прерывалось циркулярное взвинчивание настроений. Отдельные случаи (например, бесчинства в здании МВД в Кишиневе осенью 1989 г.) показали: даже после начала действий толпе может понадобиться своеобразная “митинговая пауза для повторной стимуляции тех настроений, которые начинают угасать или разрешаться. В общем виде, имея в виду не только конкретную толпу, но и широкие политические массы, цикл развития настроений обычно включает четыре основных этапа. Первый этап – начало развития настроений, уже называвшееся “брожение”, характеризуется еще достаточно смутным беспокойством, ощущением социально-политического дискомфорта, переживанием диффузных аффективных сигналов, свидетельствующих о рассогласовании потребного и достигаемого. Это тот “некий неприятный осадок”, о котором писал А. Н. Леонтьев, и который остается у людей на фоне вроде бы в целом привычно-терпимой жизни. Брожение – это скрытое, неосознанное, поддающееся влиянию (в частности, идеологическому) недовольство. На втором этапе, иногда называемом “поворот (настроений и психики в целом), происходит качественное изменение психического состояния масс. Первоначальные смутные ощущения и расплывчатые переживания, кристаллизуясь, генерализуются и приобретают политические очертания. От первоначального “недовольства”, возникающего по поводу тех или иных конкретных сфер жизни, следует поворот к аффективно-когнитивным рассогласованиям желаемого и реальной жизни, причины которых видятся в политической сфере, конкретно – в устройстве власти. Туманные ощущенческие прообразы настроений, возникшие на первом этапе, частично осознаются и рационализируются в принятых в обществе рамках социально-политической жизни. На этой стадии возникают собственно политические настроения, пока еще не обязательно носящие массовый характер. Действительно массовые политические настроения фигурируют на третьей стадии, обычно обозначаемой словом “подъем”. К этому времени из всего множества конкретных настроений, связанных с отдельными вызвавшими их явлениями и процессами, выделяется доминантное политическое настроение. Соответствуя наиболее распространенным притязаниям, оно быстро распространяется, формируя массу. За счет множественных циркуляций в многолюдных сообществах людей это настроение быстро усиливается, достигая такого уровня интенсивности, который требует немедленного разрешения. На этой стадии настроение уже вполне оформлено в идеологическом и политическом отношении, за ним стоят необходимые лозунги и программы действий, оно способно вызывать и вызывает конкретные политические действия, в которых участвуют массы. Обычно эта стадия ведет к реализации притязаний и, тем самым, к разрешению настроений. Четвертая стадия, иногда образно именуемая “отлив”, как правило, возникает в результате разрешения настроений и удовлетворения, в той или иной мере, реально или иллюзорно, основных притязаний, вызвавших данное настроение. Бывает, однако, и так, что стадия угасания и связанные с ней пассивность и апатия возникают как следствие неразрешимости настроений, после того как массы, несмотря на предпринятые политические действия, не сумели достичь возможностей для реализации своих притязаний. В этом варианте они (обычно временно) смиряются с недостижимостью потребного. Временность спада массовых политических настроений определяется тем, что последние носят циклический характер   В силу постоянного развития потребностей растут и стремления к их достижению. В соответствии с этим, спустя то или иное время после спада, наступает стадия нового подъема настроений, обычно являющаяся началом нового цикла их развития. Если в новом цикле воспроизводится нереализованное сравнительно недавно настроение, то его развитие может происходить ускоренными темпами, когда те или иные стадии (обычно первая и вторая) протекают как бы в латентной, свернутой форме, не всегда заметной для наблюдения. В этом случае подъем настроений носит как бы внезапный, неожиданный характер и создает значительные сложности для политической системы, которая, казалось бы, совсем недавно сумела справиться с подобными настроениями, надолго подорвала их. Разумеется, массовые политические настроения в своем развитии не всегда следуют изложенной, достаточно жесткой схеме. Возможны ситуации, когда вместо, например, упадка следует неожиданный поворот настроений в противоположную сторону. И тогда неудача революции, в частности, может привести к резкой активизации реакционных, иногда даже ультра-консервативных настроений. Причем такие повороты возможны у одних и тех же субъектов настроений, особенно у “средних слоев с их неопределенным в социальном отношении самосознанием.   Несбывшиеся ожидания того, что в ходе революции будет преодолен разрыв между притязаниями и возможностями их реализации, часто оборачиваются против тех, кто сформировал эти ожидания, оформил соответствующие настроения, направил их идеологически и организационно, поднял массы на борьбу, обещал, но не сумел выполнить обещанного. Настроенческий “маятник редко замирает на середине: обычно от одного полюса он идет к другому, увлекая за собой определенную часть масс.   Один из примеров такого рода – оживление правого радикализма, в частности, неофашизма в ГДР в конце 1989 г., практически накануне объединения Германия: разочарование в СЕПГ и ее модели “немецкого социализма качнуло настроения части общества вправо. В соответствии с этим и на парламентских выборах в начале 1990 г. победили не “умеренные реформаторы типа социал-демократов, а значительно более правые силы. Динамика массовых политических настроений связана не только со сменой их направленности и интенсивности. Связана она и с быстротой перехода от настроений к осознанным мнениям, практическим политическим оценкам и конкретным действиям. В политико-психологическом отношении эта динамика связана с уровнями развития настроений, проявляющимися в разных способах выражения и в особых ограничителях на пути реализации настроений в политическом поведении. Эти ограничители можно проранжировать следующим образом. Первый уровень – то, чего люди хотят и молчаливо переживают. На данном уровне настроения ограничены недостаточно осознанными притязаниями и проявляются в переживаниях довербального характера. Второй уровень – на что люди надеются и способны выразить вербально.   Здесь настроения осознаны в виде надежд и чаяний, устремлений, однако ограничены лишь словесными формулировками, мнениями, пожеланиями. В конкретном выражении, например, “наказами в ходе избирательной кампании. Третий уровень то, что люди в принципе готовы отстаивать. Это уровень настроя на определенные убеждения, предготовности к действиям во имя своих убеждений. Однако это еще не сами действия. В частности, это уровень декларирования принципов, которыми человек “не может поступаться”. Наконец, пятый уровень – то, что люди привыкли считать своим и ни за что не отдадут. Это уровень активного действенного отстаивания наиболее значимых притязаний, реальной борьбы за их осуществление. Литература: 1. Продолжение. Начало 2. Детальный анализ религиозных настроений и их влияния в современной общественно-политической жизни см.: Парыгин Б. Д., Ерунов Б. А., Вукин В. Р. Религиозное настроение и его структура //Вопросы научного атеизма.– М., 1971. Вып. П. С. 65–79. 3. Социально-психологический анализ национализма, включая соответствующие настроения, проделан Ю. А. Шерковиным. См.: Современное революционное движение и национализм.– М., 1973. С. 98–140 (особенно – С. 134–137). 4. Пристер Е. Венгерский репортаж.– М., 1957. С. 36. 5. Заргаров В. А. Указ. соч. С. 27. 6. Olsen M. Politikal Powerlessness as Reality//Theories of Alienation.– Leiden, 1976. P. 247. 7. Cousinss J., Brown R. Patterns of Paradox: Shipbuilding Workers Images of Society//Working Class Images of Society.– L., Boston. P. 74–79. 8. Поршнев Б. Ф. Указ.соч. С. 92. 9. Грушин Б. А. Массовое сознание. С. 234–235 10. Баталов Э. Я. Массовое политическое сознание современного американского общества: методология исследования//Общественные науки.– 1981. № 3. С. 118. 11. Поршнев Б. Ф. Указ. соч. С. 116–117. 12. Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 6. С. 228. 13. Там же. С. 88. 14. Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 44. С. 31–32. 15. Подробную характеристику проводимых, в частности В. И. Лениным, различий в поведении масс, их видах и разновидностях см.: Поршнев Б. Ф. Указ. соч. С. 18, 25, 30, 49, 61, 64, 71. 16. Ортега-и-Гассет Х. Указ. соч. С. 20. 17. Щепаньский Я. Элементарные понятия социологии. С. 182. 18. Лебон Г. Психология социализма.– СПб., 1908. 19. Тард Г. Социальные этюды.– СПб., 1902. 20. Социальная психология.– М., 1975. С. 286–290. 21. Щепаньский Я. Указ. соч. С. 184. 22. Щепаньский Я. Указ. соч. С. 185. 23. Там же. 24. Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 41. С. 58–59. 25. Там же. Т. 15. С. 341. 26. Там же. Т. 26. С. 96. 27. См.: На изломах социальной структуры.– М., 1986. 28. См.: Средние слои городского общества в странах Востока.– М., 1975. 29. См.: Средние городские слои Латинской Америки.– М., 1974. 30. См.: Бланк А. С. Старый и новый фашизм, Политико-социологический очерк.– М., 1982. С. 76. 31. Подробнее об этом см., например: Hall C. S., Lindzey G. Theories of Personality.– N.Y., 1967. 32. См.: Lewin K. The Dynamik Theory of Personality.– N.Y., 1935. 33. См.: Зейгарник Б. В. Теория личности К. Левина.– М., 1981; Москвичев С. Г. Проблемы мотивации в психологических исследованиях.– Киев, 1975. С. 81–86. 34. McClelland D. C. The Achieving Society.– Princeton, 1961. 35. Deutsch M. Field Theory in Social Psychology//The Handbook of Social Psychology.– N.Y., L., 1968. P. 337–360. 36. Davies J. Human Nature in Politics. The Dynamics of Political Benaviour.– Westport, 1972. P. 10. 37. В соответствии с известным в психологии законом “оптимума мотивации Йеркса-Додсона, настроения зависят еще и от значимости задачи, однако на данном этапе рассуждений этот момент не представляется решающим. 38. В частности, см.: Неймарк М. С. Направленность личности и аффект неадекватности у подростков //Изучение мотивации поведения детей и подростков.– М., 1972. С. 57–71. 39. См.: Чагин Б. А. Ленин о роли субъективного фактора в истории.– Л., 1967. С. 11. 40. См.: Дюркгейм Э. Самоубийство: социальный этюд.– СПб., 1912. Затем это многократно исследовалось и в других контекстах. В частности, влияние факторов данного рода, усиливая на начальном этапе “политическое отчуждение”, затем может вести к массовым взрывам деструктивных, антисистемных настроений, проявляться, как считает С. Кофф “в революциях и терроризме (См.: Koff S. The Political Use of the Concept of Alenation//Alenation: Concept, Term and Meaning.– N.Y. P. 268–290). 41. Об этих механизмах см.: Ольшанский Д. В. Адаптация социальная//Философский энциклопедический словарь.– М., 1983. С. 12–13. 42. Поршнев Б. Ф. Указ. соч. С. 118. 43. Там же. С. 119. 44. Прыгин Б. Д. Общественное настрение. С. 122. 45. Лебон Г. Психология народов и масс.– СПб., 1968. С. 127–130; а также: Лебон Г. Психология социализма.– СПб., 1908. 46. Le Bon G. The Crowd. A Stady of Popular Mind.– N.Y., 1969. P. 10–15. 47. Поршнев Б. Ф. Указ. соч. С. 120. 48. Поршнев Б. Ф. Указ. соч. С. 116. 49. Леонтьев А. Н. Деятельность и личность // Вопросы философии, 1974. № 5. С. 70. Источник - Ольшанский Д.В. Массовые настроения в политике. – М.: Издательство "Прин-Ди", 1995 Часть 1 Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 5   www.pseudology.org