Дмитрий Вадимович Ольшанский Роль массовых настроений в политических процессах Часть 5 Согласно Я. Щепаньскому, такие движения возникают тогда, когда состояние социально-политического беспокойства охватывает сравнительно ограниченные круги и общности, когда совместное стремление людей к изменению существующей ситуации не сталкивается с репрессиями со стороны властей, когда лидеры движения обладают свободой действий, пользуются средствами публичной связи с общественностью и когда неудовлетворенные потребности и притязания касаются не самых значимых сторон жизни.   Такие движения могут институционализироваться в форме добровольных объединений, действуют в рамках установленного социального порядка и политической системы, стремятся к проведению желаемых изменений законодательным путем или посредством изменений внутри институтов системы. В качестве примеров таких движений Я. Щепаньский приводит движения за эмансипацию женщин, профессиональное движение, просветительское движение, антиалкогольное движение, движение в защиту животных, различные филантропические движения и т. д. 70–80-е гг. стали временем появления новых вариантов движений подобного рода: в защиту природной среды, интересов потребителей, квартиросъемщиков, культурной самобытности регионов и др. Особое место занимают реформистские варианты социально-политической борьбы трудящихся за свои права в развитых капиталистических странах. Выражая общий рост политической активности масс, недовольство конкретными проявлениями монополизма в экономике, технократически-бюрократическими принципами управления обществом, они делают акцент не на стратегические цели, а на борьбу за непосредственно ощутимые, “близлежащие результаты. В политико-психологическом отношении массовые настроения, лежащие в основе различного рода реформистских движений, формируют субъекта политического поведения особого рода – субъекта политической стабильности. По своей сути это эволюционные движения: действия включенных в них масс направлены на постепенное совершенствование политической системы при сохранении ее в целом стабильного состояния. Анализ показывает: в основе этих настроений тоже лежит определенное противоречие притязаний и возможностей их реализации   Как правило, данные настроения базируются на умеренно-негативной оценке реальной ситуации, на своеобразном конструктивном недовольстве и столь же умеренной позитивной оценке возможной в будущем ситуации. Последнее определяется конкретными ожиданиями новых, несколько больших возможностей реализации постепенно растущих притязаний в рамках существующей общественно-политической системы. Обычно такие настроения носят конструктивно-критический характер по отношению к настоящему и умеренно-оптимистический – в отношении будущего. Однако встречаются и некоторые отклонения от данной принципиальной схемы, причем как “влево”, так и “вправо (разумеется, в весьма умеренном выражении).   Так, например, базовое противоречие между притязаниями и возможностями их достижения иногда носит парадоксальный, на первый взгляд, характер: ухудшение тех или иных условий жизни вдруг сопровождается стабильной, а иногда даже растущей удовлетворенностью ими. Тревога за будущее подчас совмещается с достаточно позитивной оценкой своего положения в настоящий момент. Такое одновременное выражение социального пессимизма, недовольства и тревоги в отношении политической жизни в стране в целом вроде бы противоречит локальной удовлетворенности собственной жизнью. Такого рода защитная психологическая реакция – попытка приспособиться к тревожной действительности. Г. Г. Дилигенский считает, что “нарастающие тревога и неуверенность, тяготы повседневной жизни обостряют потребность в психологической компенсации, в самоуспокоении. Люди подсознательно занижают эти тяготы, пытаются отделить собственные самоощущения от того, что происходит в окружающем мире. Угроза безработицы, нового роста цен побуждает больше ценить еще не потерянное рабочее место, сегодняшний уровень дохода и потребления, доступные радости и удовольствия”. Все это ведет к снижению уровня притязаний, ориентации лишь на некоторое улучшение условий жизни. Т. Форестер определил это явление как “революцию падающих ожиданий”. Последние также могут определять настроения, лежащие в основе реформистских движений. По описанию Г. Г. Дилигенского, сегодня на Западе реформистcкий тип массового политического сознания ориентирован на более или менее частичные и постепенные преобразования в интересах населения, но его отличает достаточная поддержка норм и принципов западной демократии. “Этот тип весьма противоречив: в нем в той или иной мере сочетаются защита основ существующего строя и робкая надежда выйти за его рамки; традиция массового давления на “верхи и склонность к соглашательству, к верхушечным решениям социальных проблем, к преобразованиям, проводимым “сверху”. Основания, ведущие к подобным обобщениям, изложены во многих специальных фундаментальных исследованиях Значительная часть населения таких развитых стран, как Великобритания, ФРГ, Франция, Япония и др., склонна к реформистским установкам в политике, соответствующим “компромиссной позиции по отношению к общественно-политической системе: они одновременно и принимают, и отвергают ее, но при этом не хотят и опасаются крутой ломки существующего строя. По оценке западногерманского исследователя, под воздействием тех или иных кризисов капитализма развивается одновременно критическая и зависимая массовая психология. Сложное, многовекторное развитие западного общества ведет к тому, что в нем одновременно сосуществуют разнообразные проявления реформистских устремлений масс. Соответственно, разные отряды этого движения формируются различающимися по оттенкам, колеблющимися в разные стороны настроениями. Так, в частности, заметным примером колебания массовых политических настроений “влево в рамках, однако, в целом реформистского движения стало решение достаточно широких масс избирателей Франции в начале 80-х гг., когда они отдали свои голоса за союз левых сил на президентских и парламентских выборах. Одним из главных факторов такого поведения была стимуляция массовых настроений со стороны левых сил именно в реформистском направлении. В рамках существующей политической системы за счет достаточно широкой программы реформ левые силы в своей пропаганде обещали значительно (до полутора раз) повысить жизненный уровень целого ряда социальных групп и слоев населения страны. Тем самым были искусственно (по вполне понятным соображениям борьбы за власть) завышены притязания людей. В результате половина избирателей (а на муниципальных выборах даже несколько больше) голосовала за этот союз, обещавший им реализацию более высокого уровня притязаний. За счет действия этого политико-психологического механизма “взвинчивания притязаний появились настроения надежды. Под их влиянием сложилось определенное движение (на это ушло почти 10 лет работы союза левых сил) , которое и привело левые силы к власти. Однако настроения входивших в такое движение людей были двойственными, как всегда в реформистских движениях. Выразившись в голосовании, настроения тем самым нашли именно тот канал разрешения, на который их ориентировали партии левого союза. Для этих же партий, однако, возникшее движение было не более, чем простым орудием давления в борьбе за власть. Не осознавая этого, после голосования массы стали ожидать, а затем и все активнее требовать реализации сформированных левыми притязаний. Однако, давая предвыборные обещания, лидеры левых партий и особенно коммунисты, по-видимому, недостаточно взвесили возможности их реализации. Кроме того, сказались определенный саботаж со стороны частных, ориентированных на правые силы предпринимателей и ряд других факторов. Обещания “повисли в воздухе”, возник разрыв между сформированными притязаниями и возможностями их удовлетворения. Этот разрыв все увеличивался, ожидания людей не оправдывались, что породило массовые настроения антилевого толка. Следствием этого явилась неудача левых сил на муниципальных выборах осенью 1983 г. Выступая 10 октября 1983 г. по радио, генеральный секретарь ФКП Жорж Марше откровенно говорил о спаде массовых настроений в поддержку левых сил: “Сейчас позиции левых сил в стране несколько ослабли, наблюдаются разочарование и даже недовольство”. Избиратели, которые до этого поддерживали левых, подчас просто воздерживались от голосования, тем самым “выражая нетерпение по поводу слишком медленных перемен”. По отношению к коммунистам эта тенденция наблюдалась вплоть до весны 1988 г., сначала на президентских, а потом и на парламентских выборах Разумеется, вначале успех, а потом определенные неудачи левых сил, были обусловлены не только политико-психологическими причинами. Однако изменение настроений людей и определенный спад их активности, несомненно, могут и должны быть объяснены на языке психологии политики. Такое изменение можно считать одним из первых признаков возможного спада влияния политической партии на массы. Обычно подобному изменению настроений предшествует подспудное недовольство. От этих первых симптомов до конкретных действий еще далеко, но уже есть своеобразная “готовность к ним. Анализ, проведенный французскими аналитиками, позволил вскрыть эти настроения и вызвавшие их причины и объяснить тем самым поражение левых сил на прошедших частичных выборах. Однако было уже поздно, и провалы продолжались. Последовавшая весной 1984 г. неудача левых сил Франции на выборах в Европейский парламент подтвердила справедливость анализа. Наступление реакции на фоне апатии масс вызвало определенный перелом в настроениях людей. “По дружным выводам комментаторов, все это вызвано общим недовольством французов, крушением тех надежд и иллюзий, которые породил “социалистический май 1981 года”. Пленум ЦК ФКП в июле 1984 г принял решение о выходе министров-коммунистов из правительства. Это было реакцией на изменение массовых настроений, желание снять ответственность за невыполнение предвыборных обещаний, за “дрейф вправо и связанные с ним действия правительства социалистов.   В заявлении Пленума говорилось: “Добившись значительных успехов после 1981 года, правительство изменило ориентацию своей политики, что привело к усилению безработицы, застою в экономике, сокращению покупательной способности трудящихся и служащих и доходов сельскохозяйственных рабочих, а также привело к другим нежелательным последствиям, в частности для сферы образования”. Объективный анализ показывает: было обещано покончить с безработицей, бюджетным дефицитом, внешней задолженностью, инфляцией, падением уровня жизни. Обещания эти остались невыполненными. Более того, когда весной 1984 г. правительство объявило план сокращения металлургической промышленности в Лотарингии, “Нью-Йорк Таймс назвала политику левого правительства Франции “мягким тэтчеризмом”. Три девальвации франка за три года подорвали веру французов в возможность реализации тех притязаний, которые были сформированы у них предвыборными обещаниями союза левых сил. Следует подчеркнуть и целенаправленную деятельность правой пропаганды, которая “выпячивала чуть ли не на первый план забастовки на транспорте, в здравоохранении, в аппарате госучреждений – как раз в тех секторах, которые возглавляли министры-коммунисты. Истерическую кампанию развязали правые силы против коммунистических муниципалитетов в ряде городов”. Пропаганда политических оппонентов сумела сыграть на том разрыве, который возник между притязаниями людей на лучшую жизнь, теми ожиданиями, которые были сформулированы союзом левых сил в 1981 г., и продолжавшей ухудшаться реальностью. Это и вызвало изменение массовых настроений, которое достаточно быстро отразилось в итоге на парламентских выборах в марте 1986 г., приведя к власти правые силы. Реформистский характер движения взял свое: после сдвига “влево настроения, тем самым, вернулись несколько обратно и как бы стабилизировались. Внимание левых сил Франции в последние годы к массовым настроениям общеизвестно. Ж. Марше писал в свое время, характеризуя современных французов и преобладающие среди них настроения: “В течение жизни одного поколения лицо нашей страны преобразилось. Произошла глубокая перестройка общественных структур, человеческих отношений, поведения и настроений людей. Однако логика погони за прибылью исказила суть этих безусловно прогрессивных перемен. Она обратила их против них самих, сделав средством нового усиления гнета”. Говоря политико-психологически, все новые притязания привели к тому, что удовлетворить их стало крайне тяжело. Позднее Ж. Марше развил эти мысли: “Политика капитала наносит удар по интересам подавляющего большинства населения и облегчает возможности для создания союза большинства народа. Однако это не может произойти автоматически, учитывая распространяющиеся в период кризиса настроения отчаяния, обескураженности, пассивного согласия на ликвидацию многих завоеваний”. Для придания настроениям масс должной направленности требуется работа по созданию иных притязаний   За настроениями стоит оценка массами своих возможностей или невозможности реализации коренных потребностей и интересов. Действия французских коммунистов, выразившиеся в выходе из правительства и резком осуждении тех его действий, которые были направлены против трудящихся, показали, что левые силы Франции в состоянии считаться с этими настроениями. Эти действия помогли им сохранить определенный авторитет. Динамика настроений, лежащих в основе реформистских движений, проявляется в разных формах. Еще один пример – неудача итальянских коммунистов на парламентских выборах в июне 1987 г. Понимание перемены настроений избирателей требует небольшого экскурса в историю. Успехи левых сил Италии в 70-е гг. говорили: в массах созрели новые притязания, и люди верят, что коммунисты приведут страну к их достижению. Настроения качнулись влево. Однако время шло, но ничего не менялось. Коммунисты не воспользовались ситуацией. Более того, предложенная ими “демократическая альтернатива в виде необходимости союза с другими левыми силами субъективно, в глазах многих избирателей, выглядела как попытка уйти от решительных шагов и стремление разделить ответственность за данные массам обещания. В итоге, как отмечал Д. К. Пайетта, в стране назрело глубокое недовольство существующим положением, которое “мы не всегда могли понять”. Он указал при этом на существующее среди “некоторых слоев, которые хотели изменения сложившейся ситуации, настроение протеста, которое вылилось в недоверие в отношении политики партии”. Итальянские коммунисты утратили контроль над массовыми настроениями, неверно оценили их и не смогли ими управлять. Говоря о неудачном исходе выборов, член ЦК ИКП Л. Либертини прямо указал, что “кризис ИКП будет носить необратимый характер, если не произойдет коренного поворота в ее политике, если не будет возврата к массовым крупным выступлениям в области социальной политики, созданию на этой основе в обществе глубокого единства масс… Продолжение такого анализа, как известно, привело итальянских коммунистов к идее пересмотра и названия партии, и многих принципов ее деятельности. Данные примеры демонстрируют, что собственно политическая окраска реформистского движения редко бывает устойчивой и определенной. Это связано с тем, что входящими в них массами движут, прежде всего, настроения, связанные со стремлением не допустить снижения своего социально-экономического положения, повысить жизненный уровень. Анализ конкретной информации, отражающей состояние массовой психологии населения западных стран последних десятилетий, дает основание заключить: “Современный опыт политической жизни капиталистических стран укрепляет в массах убеждение о тесной связи сил, господствующих в политике, с силами, господствующими в экономике…   Однако это отношение не ведет у большинства трудящихся к формированию или принятию активных политических позиций, соответствующих их оппозиционным настроениям. Наиболее явное и массовидное выражение этих настроений – рост отчуждения от политики, недоверие к партиям и государству, неучастие в выборах и тому подобные явления”. Эти настроения порождаются поисками социальной справедливости в обществе, провозглашающем равные возможности для достижения притязаний всех его членов, и часто выливаются в активизацию профсоюзного движения, в забастовочную, стачечную борьбу и другие аналогичные явления. Отражают ли подобные настроения такие притязания, которые не могут быть удовлетворены в рамках существующей политической системы и требуют социальной революции? Как правило, нет. В подавляющем большинстве случаев подобные настроения отражают именно “тред-юнионистское сознание”, и детерминированы теми притязаниями, которые господствуют в обществе. Вспомним в качестве примера две нашумевшие в конце 70-х – начале 80-х гг. забастовки – авиадиспетчеров в США и горняков-шахтеров в Великобритании   Масштабы этих акций, продолжительность и поддержка, оказанные их участникам, были действительно массовыми. Однако последствия по своему социально-политическому звучанию оказались достаточно скромными. Это произошло именно потому, что в основе названных событий в психологическом плане лежали реформистские по направленности настроения описываемого типа. Парадоксально, но не сами участники, не их лидеры, а власти усмотрели в этих событиях иные политические последствия. Британская печать начала вспоминать, что аналогичная забастовка горняков привела к отставке предыдущего консервативного правительства.   Сами же забастовщики не покушались на политические права, вся их психология функционировала в рамках допустимого при данной общественно-политической системе. Однако возможные отдаленные последствия настроений недовольства могут быть и более серьезными: политики и аналитики буржуазного общества хорошо понимают влияние экономической реальности на массовые настроения. Они знают, что бессилие “в борьбе с инфляцией пугает и раздражает людей. Экономическое поведение перестает быть рациональным… В этом климате страха, ненависти и недоверия все склонны к разрушительным действиям. Рабочие наносят ущерб предприятиям и даже разоряют их”. По мнению советника М. Тэтчер – в ту пору премьер-министра Великобритании – Л. Джозефа, такое положение в стране на руку лишь “профсоюзам и коммунистам и имеет “вполне определенные политические следствия. Проблема заключается в том, что система, сформировав определенные притязания, не всегда может их удовлетворить, порождая тем самым соответствующие настроения. Но это системе небезвыгодно. Такие настроения и основанное на них реформистское движение являются той отдушиной, через которую уходит недовольство, могущее при определенном стечении обстоятельств стать куда более опасным и принять радикальные политические формы.   В конечном счете, буржуазное общество можно рассматривать как систему, находящуюся в состоянии равновесия. Определенные, разумеется, в строгих рамках, движения протеста поддерживают определенный динамизм системы, заставляют ее видоизменяться, не давая застыть, остановиться в движении. Пусть косвенно, но они служат системе. При этом подобные движения являются явно реформистскими, поскольку объективно, с точки зрения будущего, они работают против сегодняшнего строя, заставляя его видоизменяться и сдерживать наиболее крайние проявления. Настроения недовольства системой в буржуазном обществе гасятся, подрываются и локализуются по-разному   Главная задача – не допустить возникновения на их основе леворадикальных движений – достигается несколькими путями. Один из них – путь частичных уступок, удовлетворения тех или иных притязаний, создания видимости социального партнерства, “равенства и т. п. Другой – путь локализации притязаний, направление настроений против отдельного предпринимателя, конкретной монополии, а не системы в целом, так сказать, индивидуализация настроений. Третий – путь снижения притязаний через демонстрацию того, что борьба все равно не приводит к успеху, тактика деморализации носителей настроений недовольства. Видя неосуществимость своих притязаний, люди поневоле отчаиваются и подчас отказываются от борьбы за осуществление своих желаний. Справедливо, в частности, было подмечено: “Растущее разочарование трудящихся масс в буржуазно-парламентских институтах нередко порождает пассивность, апатию, уход от политики”. Деморализация приводит к тому, что определенная часть рабочих начинает голосовать на выборах против левых, за правые, консервативные партии, отходит от борьбы за “социальную справедливость”. Это обычно сопровождается падением численности профсоюзов и ростом “антипрофсоюзных настроений”. “Реформистские по содержанию настроения “левеют и даже могут радикализироваться в тех ситуациях, когда достаточно высоки социально-политические притязания масс, и массы не склонны отказываться от них, когда разрыв между притязаниями и реальностью оказывается слишком разительным, а его причины рассматриваются людьми не в социально-экономической, а политической сфере: “Как показывает исторический опыт, действие таких факторов может вести к росту социального протеста масс, к их объединению в борьбе против последствий кризиса, перерастающей в массовые политические движения за изменение существующих порядков (такими были в ряде капиталистических стран последствия “великой депрессии конца 20-х и начала 30-х годов)” . Понимая это, общество предпринимает соответствующие меры самозащиты, вовлекая в их осуществление значительные слои рабочего класса. Так, своеобразные тенденции наблюдаются последние годы в психологии и действиях шведских промышленных рабочих. Под влиянием пропаганды, муссирующей идеи “трудных времен”, когда все “социальные партнеры – и предприниматели, и рабочие – должны “потуже затянуть пояса”, снизился уровень притязаний рабочих. Вслед за этим, естественно, снизился и общий уровень стачечной активности. Однако этого мало, пропаганда превращает целые группы рабочих в своего рода охранителей существующего порядка.   Насаждается мысль, что пусть сегодня плохо, но завтра может быть еще хуже   Реально действует примитивная логика: “вчера (не так давно) всем, в том числе и рабочим, жилось гораздо лучше, чем сегодня. Не было столь галопирующей инфляции, цены были значительно ниже, предприниматели могли сделать для своих работников гораздо больше, чем сегодня. Из такой констатации следует вывод: так давайте вместе бороться за то, чтобы вернуть этот “светлый вчерашний день”. На этом основан механизм воздействия известных идей об “общности интересов труда и капитала в преодолении кризисов, утверждений о том, что именно частный бизнес, освобожденный от опеки государства и помех, чинимых ему профсоюзами, способен вывести экономику из сложного состояния. B политико-психологическом отношении этот прием срабатывает в странах, где уровень жизни достаточно высок. За счет него правящие круги избавляют себя от необходимости постоянно поддерживать притязания трудящихся. Таким способом формируются в различных вариантах “штрейкбрехерские настроения”, усиливается психологическая зависимость работников от работодателей.   В результате трудящиеся ставятся общественно-политической системой в позицию не просто охранителей сегодняшнего дня ее процветания, а еще и “борцов за возвращение ее вчерашнего могущества: снижаются сегодняшние притязания масс, увеличивается число ревнителей существующего строя. Так действует механизм перевода массовых настроений недовольства из питающих реформистские движения в политико-психологическую основу консервативных, а подчас и праворадикальных движений. Вследствие этого субъект стабилизации или медленной эволюции, который формируют массовые настроения для участия в реформистских движениях, превращается в субъекта правоконсервативных, подчас ультра-охранительных политических действий. Литература: 1. Продолжение. Начало 2. Щепаньский Я. Указ. соч., с. 216. См. также: Greer Т. American Social Reform Movements. – N-Y., 1949. 3. См., например: Дилигенский Г. Г. Социал-реформизм и трудящиеся. Взаимоотношения социал-демократических партий с профсоюзами и современными демократическими движениями в Западной Европе. – М., 1986. 4. Оставляя “за скобками нашего рассмотрения все иные (в частности, идейно-теоретические) аспекты реформизма, мы отсылаем читателя к специальной литературе: см. Бовин А. Е. Реформизм//Философский энциклопедический словарь. – М., 1983, с. 581–582., Полянский Ф. Я. Критика реформистских концепций современного капитализма. – М., 1975; Социал-демократический и буржуазный реформизм в системе государственно-монополистического капитализма. – М., 1980; и др. Сегодня все вопросы этого рода нуждаются в специальном анализе, который, однако, выходит за пределы задач данной работы. 5 . Об этом см.: Inglehart В. Values, Objective Needs and Subjective Satisfaction among Western Publics//Comparative Political Studies. 1977, № 3, p. 459. 6. Дилигенский Г. Г. В поисках смысла и цели. с. 152. 7. Forester Т. Do the British Sincerely Want to be Rich?//New Society. 1977, April 28, p. 58. 8. Дилигенский Г. Г. Указ. соч., с. 169. 9. См. например: Дилигенский Г. Г. Рабочий на капиталистическом предприятии. Исследование по социальной психологии французского рабочего класса. – М., 1969; Иерусалимский В. П. Рабочий класс ФРГ: психология, сознание, сознательность. – М., 1986; Вайнштейн Г. И. Американские рабочие: сдвиги в общественном сознании. – М., 1977; Михаилов С. В. Социальный облик современного английского рабочего класса. – М., 1981; Рабочий класс в мировом революционном процессе. – М., 1983; и др. 10. Heiseler J. H. Zur Bevusstseinentwicklung der Arbeiter und Angestellten//Marxistische Blatter. 1983, № 5, p. 51. 11. Исторические вехи пути к этому движению см.: Варфоломеева P. C. Борьба французской коммунистической партии за мир, демократию и социализм, 1945–1970 гг. – М., 1972; Ефимова A. Л. Французские коммунисты в муниципалитетах. – М., 1975; и др. 12. См.: Правда. 1983., 11 октября. 13. О том, что меры следовало принимать раньше, что большинство рабочих разочаровано результатами деятельности левого правительства, свидетельствовали опросы: L`Expansion, 1983, № 209, p. 38–41. 14. Сабов А. Союз левых сил: час испытаний//Литературная газета, 1984, 25 июля. 15. L`Humanite dimanche, 1984, Juin 16. 16. См.: New York Times, 1984, April 16. 17. Сабов А. Там же. 18. Рост такого внимания был связан с теми выводами, которые были сделаны из поражении и касались, в частности, новой концепции “приоритета народного движения”, выдвинутой XXV съездом ФКП, см.: L`Humanite, 1985, Fevrier 12. 19. Марше Ж. ФКП: вызов капиталистическому кризису//Коммунист, 1983, № 1, с. 117. 20. См.: Правда, 1988, 3 декабря. 21. Об этом см.: Наумов В. К. Коммунисты в Италии., М., 1972; Васильцов С. И. Рабочий класс и общественное сознание: Коммунисты в социально-политической структуре Италии. – М., 1983; и др. 22. Masaggero, 1987, Giugno 17. 23. L`Unita, 1987, Giugno 18. 24. Социальная психология классов. – М., 1985, с. 94. 25. Joseph К. Solving the Union Problem Is the Key to Britain`s Recovery. – L., 1979, p. 8. 26. Пономарев Б. Н. Об исторических судьбах рабочего класса//Коммунист, 1985, № 1, с. 24. 27. См.: Социальная психология классов, с. 104–105. 28. Там же, с. 105. 29. См.: Киселев И. Я. Неоконсерваторы против рабочего класса. – М., 1988. Источник - Ольшанский Д.В. Массовые настроения в политике. – М.: Издательство "Прин-Ди", 1995 Часть 1 Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 5   www.pseudology.org