| Валентин Исаакович Рабинович | |
| Станец | |
Редакционная
кличка Владимира Витальевича Станцо, одного из ведущих сотрудников журнала
Химия и жизнь, проработавшего в нем двадцать
восемь лет, с 1965 по 1993 год. По образованию инженер-химик, окончил
«Менделеевку» – Московский химико-технологический институт имени Д. И.
Менделеева.
Первоначальную журналистскую выучку получил при газете
Комсомольская
правда, под рукой у заведовавшего отделом науки «Михваса» – Михаила
Васильевича Хвастунова, у которого почерпнул
навыки репортера и, к сожалению,
свойственную большинству комсомольских активистов послевоенной выпечки
всеядность.В течение двадцати восьми лет Володя вносил в Химию и жизнь свой литературный и организаторский талант, окрасив страницы журнала и в еще большей мере жизнь редакции многими чертами своей оригинальной личности. Он с детства – и до конца жизни увлекался поэзией, сам писал стихи, в 1994 году издал за свой счет небольшой сборник своих стихов. Дружил с деятелями КСП – бардами, в том числе такими известными, как Александр Городницкий, Александр Дулов, Александр Дольский, Сергей Никитин, Виктор Берковский, Вероника Долина, и сдружил с ними журнал. Организовал первые публикации стихов Высоцкого, Долиной, Дольского в нашем журнале – в те времена их еще нигде не печатали. А еще он взахлеб дружил с «Таганкой», был на короткой ноге с режиссером и секретарем парткома театра Глаголиным, с актерами Смеховым и Джабраиловым. Написал историю «Таганки» – очень субъективную, но оттого, на мой вкус, особенно интересную. Один экземпляр рукописи он вручил Юрию Любимову, который недавно, в 2001 году, распорядился поместить ее на интернетовский сайт театра. 2 Общественный темперамент Володи проявлялся и в том, что он был организатором многих устных выпусков журнала в московских и подмосковных научных центрах – в Дубне, Черноголовке, Протвино, Пущино, а также в Новосибирске. Особенно обширные и крепкие связи завязались у него с находящимся в Дубне Объединенным институтом ядерных исследований, лично с одним из его корифеев академиком Флеровым, открывшим спонтанное деление ядер урана еще до войны, а после нее возглавившим работы по синтезу трансуранов. Эти работы детально освещались в рубрике «Элемент №…», редактором которой в течение четверти века был Володя. В этой рубрике читатели журнала получили общедоступные, а нередко и занимательные маленькие монографии обо всех, без исключения, химических элементах – как встречающихся в природе, так и полученных искусственно. Кстати, одним из Володиных авторов была моя мама, написавшая очерки о никеле, кобальте, вольфраме, молибдене. На основе публикаций рубрики «Элемент №…» Володя собрал и выпустил в издательстве «Наука» четырехтомную «Библиотеку химических элементов», затем переизданную в виде двухтомника. Казалось бы, все, о чем сказано выше, должно было полностью заполнить Володину жизнь. Однако на самом деле я еще не сказал о ее главном ингредиенте. Володя родился и прожил всю свою жизнь в доме, расположенном напротив Московского ипподрома, и с детства был его завсегдатаем, страстно любил лошадей, помогал их чистить и прогуливать, был знаком со всеми жокеями, играл на скачках – иногда выигрывая немалые суммы и тут же спуская их, сам не раз садился в качалку и разогревал рысаков. Незадолго до конца жизни, на пару с одним из своих ипподромовских друзей, купил списанного коня – осуществил, наконец, самую заветную свою мечту. 3 В течение двадцати семи лет, несмотря на случавшиеся время от времени отступления Владимира Витальевича Станцо от принятых у нас в журнале моральных норм, мы были с ним друзьями. Я понимал, что его выбрыки происходили не от жлобства, а от неизрасходованной детскости и подростковости, от широты диапазона нереализованных способностей, неосуществленных желаний. Родись он двадцатью годами позже, из него получился бы роскошный «новый русский», удалой бизнесмен. Да и при Советской власти ему удалось бы сделать мощную карьеру, если б судьба подкинула ему возможность выйти в начальники хотя бы годам к сорока, а не к пятидесяти пяти, когда на душе у него уже образовалась мозоль комплекса неполноценности, мешавшая сохранять трезвую голову. Побыв два года заместителем главного редактора – при почти номинальном, не вмешивающемся в текущие редакционные дела главном редакторе, а я, к тому времени передал свой пост ответственного секретаря Любе Стрельниковой, – Володя попытался совершить «государственный переворот». Видимо, исполнение чисто директорских функций не полностью удовлетворяло его амбиции, недореализованный творческий потенциал не давал ему покою, и он вознамерился стать бессрочным президентом и премьер-министром в одном лице. В один прекрасный день ко мне пришла Люба, с ней главный художник Саша Астрин и пять редакторов, и сообщили, что Володя предложил им подать заявления об уходе из редакции по собственному желанию. 4 На следующий день он был приглашен домой к главному редактору академику Игорю Васильевичу Петрянову-Соколову. Там уже находились Люба Стрельникова, я и Миша Черненко, к тому времени в редакции уже не работавший, но продолжавший пользоваться у всех нас высоким авторитетом как один из основателей и многолетний руководитель журнала. Игорь Васильевич объявил Володе, что в любом случае Стрельникова будет продолжать работать в журнале ответственным секретарем, а Любу попросил не держать на Володю зла. Мы же с Мишей уговорили его подписать заявление о возвращении на должность редактора отдела, что он и сделал, поняв, что собственными руками создал в редакции конфликтную ситуацию, при которой все равно долго быть начальством не сможет. Однако поднявший ветер пожинает бурю. Почти все сотрудники редакции, кроме Любы, Веры Черниковой и меня, перестали с Володей общаться. И он ушел из Химии и жизни. Ушел некрасиво – забрав с собой редакционные компьютеры, которые формально числились его собственностью. На этом, к сожалению, кончилась и моя дружба с ним – такой выходки простить ему я не смог. Когда в 1994 году уезжал в Канаду, не попрощался. Когда в 1997 году побывал в Москве, не позвонил. Прощать грехи другому человеку гораздо трудней, чем себе. А в конце следующего, 1998 года Владимира Витальевича Станцо не стало – он умер от рака Источник Оглавление |
|