| Валентин Исаакович Рабинович | |
| Черненко | |
Мой друг и
соавтор, единомышленник и долголетний коллега по работе в
Горном журнале и в
Химии и жизни. Мы познакомились в
издательстве «Металлургия», куда я поступил в 1953 году, а Миша пришел на
костылях в 1957-ом.
Он попал в
аварию на угольной шахте в Подмосковном бассейне, куда его направили
начальником смены после окончания Московского горного института. Не лучшее
распределение для лучшего выпускника, но на большее рассчитывать в те годы
Мише не приходилось – у него была плохая анкета.
Ему было 14 лет, когда гитлеровские войска оккупировали его родной город – Харьков. Матери удалось спрятаться от фашистских ищеек, но отца через несколько месяцев не стало, а вскоре после того Мишу угнали на работу в Германию. Там, в лагерях для «остарбайтеров», в цехах оружейного заводика, а после освобождения советскими войсками – в рядах советских пехотинцев, бравших Берлин, был выкован его характер. Тяжкий млат, дробя стекло, кует булат. А разносторонними способностями его одарила природа. Будучи по образованию инженером, он менее всего производил впечатление технаря. Больше всего, пожалуй, меня впечатляли его языковые способности. Из харьковского детства он вынес русский, украинский и начатки немецкого, владение которым, находясь в Германии, довел до высокого совершенства. Когда после примирения с Тито к нам в Горный журнал югославский профсоюз горняков стал присылать свой еженедельник, Миша читал его с первого дня без малейших затруднений, как будто сам был сербом или хорватом. Из месячной командировки в Польшу он вернулся с польским языком. 2  Так
же быстро
он освоил издательское дело и
профессию
литератора. Если в первом нашем общем
литературном труде – документальной повести «Сотый горизонт»,
опубликованной в журнале «Юность», он чувствовал себя еще учеником, то
через годик-другой, в нашем журналистском шлягере «Следы ведут в Космос?»,
с которого началась в мировой прессе и мировом кинематографе
эпидемия инопланетян, мы уже были представлены на равных.
Столь же быстр он был и во всех своих делах. Быстро переженился, когда первая его семья дала трещину. Быстро сменил вполне уютную должность заместителя главного редактора переводного горняцкого журнала «Глюкауф» («Счастливо выбраться») на кресло, а в тот момент скорей табуретку, заместителя главного редактора нового журнала с не слишком привлекательным названием Химия и жизнь. Быстро собрал и выучил уникальную команду единомышленников и вместе с ними сделал свой журнал одним из популярнейших среди интеллигенции очагов нонконформизма и притом пролагателем новых путей в популяризации научных знаний, путей, заключавшихся в умелом сочетании логических и эмоционально воздействующих средств, пропаганде не только конечных результатов научных исследований, но и самого исследовательского процесса. 3 Он не был мягким человеком, напротив, отличался жесткой требовательностью, но при этом в первую очередь требовал с себя самого, диктаторских замашек не имел и за полтора десятка лет руководства редакцией изгнал из нее всего-навсего одного человека – бездельника и лгуна Ратмира Тумановского, возглавлявшего в течение нескольких месяцев производственную часть нашего журнала и крайне затруднившего его выпуск. Однако безграничный авторитет Черненко базировался не только на всех этих особенностях его интеллекта и характера. Он представлял собой не просто аналог играющего тренера или режиссера, а еще и редчайший пример нормального отношения к собственной власти и материальному достатку. Нет, бессребреником я бы его не назвал. Одним из первых в нашей редакции он приобрел машину и загородный дом. Но вот первую выбитую из академического начальства комнату взял не себе, хотя сам жил в небольшой двухкомнатной квартирке впятером – с женой, тещей, тестем и сыном-старшеклассником. И вообще никак не использовал свое начальственное положение в целях, лежащих в стороне от работы. Хотя по принятым в Академии наук неписаным правилам главными редакторами академических журналов назначались либо действительные члены академии, либо ее члены-корреспонденты, спрос за работу был не с них, а с фактических руководителей редакций, имевших ранг заместителей главного редактора или, в небольших журналах, заведующего редакцией. Главные редакторы обычно даже не состояли в штатах редакций. Они были в журналах на положении королей в конституционных монархиях, в которых исполнительную власть возглавляют премьер-министры. Черненко и был у нас таким главой правительства вплоть до 1986 года, когда находившийся уже на последнем издыхании тоталитарный режим попытался, наконец, учинить расправу над непослушным журналом, позволявшим себе пренебрегать правилами игры, предписанными властью. 4 Довести расправу до конца партийным динозаврам не удалось. Горбачев уже начал свою разрушительную работу в самом логове тоталитарного зверя. Но дракон все еще был в состоянии наносить чувствительные удары по своим противникам. Член Политбюро Соломенцев, глава верховного партийного судилища – Центральной Комиссии Партийного Контроля, распорядился изгнать Михаила Борисовича Черненко из Химии и жизни, что и было сделано руками районного партийного начальства вкупе с начальством академическим. Так в третий раз Миша вынужден был начинать свою жизнь с начала. Первый раз его сбили с ног гитлеровцы. Второй, причем буквально – слепые силы природы. Теперь – отечественные фашисты. И хотя в чисто физическом смысле этот нокдаун был не таким тяжелым, как два первых, в моральном плане он был, может быть, еще ужасней. Но – «тяжкий млат» и так далее. Да и время работало уже не на «них». Через какое-то время Мишу взяли в редакцию одного из главных рупоров перестройки – еженедельника Московские новости. И в новой стране, возникшей на месте распавшейся коммунистической империи, он сумел устоять на ногах, и, перешагнув через седьмой десяток, продолжает заниматься своим редакторским, журналистским, писательским делом. Он прислал мне в Торонто главы из начатого им автобиографического повествования о своей военной юности – прямого и честного, без пережимов и без самолюбования. А недавно эта повесть – «Чужие и свои» была выпущена издательством «Текст». Небольшая книжица в скромной обложке. Но воистину – мал золотник, да дорог. В ней сконцентрирован самый, может быть, ценный опыт нашего поколения: нет на свете чужих людей и своих людей, деление проходит не по национальным или религиозным границам, и уж, конечно, не по государственным, А есть люди, и есть нелюди… Не так уж часто кораблик дружбы может пройти между Сциллой панибратства и Харибдой соперничества. Наш с Мишей прошел. Источник Оглавление |
|