Виктор Николаевич Болховитинов, создатель и до конца своей жизни главный редактор лучшего в Советском Союзе научно-популярного журнала Наука и жизнь, муж двоюродной сестры моей жены Марии Арсеньевны Манучаровой, происходил из старинного русского дворянского рода.

Но привилегированное положение в обществе его семья потеряла, когда он еще пешком под стол ходил. Новая власть поставила его в положение изгоя, или, по терминологии тех лет, лишенца.

Среди прав, которых в первые два десятилетия советской власти были лишены выходцы из привилегированных слоев дореволюционной России, самым существенным, пожалуй, было право на высшее образование.

Чтобы получить его, у таких ребят, как Витя Болховитинов, был только один способ – всеми правдами и неправдами устроиться на работу в заводской цех или на какую-нибудь стройку. Тогда в анкетной графе «социальное положение» появлялось слово «рабочий» – заветный пароль для кадровиков, сторожевых псов нового режима.

2

Этим способом воспользовались многие молодые люди «из бывших». Например, оба старших брата моей жены – Василий и Андрей, младший брат ее матери Павел Александрович Погорелко, старший брат Джаночки Дмитрий Аверин, их двоюродный брат Владимир Пясецкий.

Между прочим, почти все они сделали потом неплохую карьеру. Василий Манучаров и Владимир Пясецкий стали преподавателями в престижных вузах – первый в Московском Авиационном, второй – в Ленинградском Кораблестроительном.

Павел Александрович Погорелко получил одну из первых Сталинских премий, вместе с академиком Папалекси – за создание первого советского радиолокатора.

Андрей Манучаров во время войны был летчиком-истребителем, после войны – летчиком-испытателем, начальником отдела, заместителем директора Летно-испытательного института Военно-Воздушных Сил Советской Армии, дослужился до генеральских погон…

Витя Болховитинов, как только ему исполнилось 14 лет (с этого возраста разрешалось начинать трудовую деятельность), поступил учеником электрика на завод.

Через четыре года получил наивысший рабочий разряд и закончил рабфак – так назывались тогда созданные специально для рабочих подготовительные учебные заведения, открывавшие дорогу в институты и университеты, – и поступил в Московский Энергетический институт, что было вполне естественно для рабочего-электрика, не возбуждало никаких ненужных мыслей у кадровиков.

3

В МЭИ Виктор сошелся с двумя студентами, тоже «из бывших», – Владимиром Орловым и Георгием Остроумовым, и дальше они решили пробиваться вместе. Кроме карьерных интересов, их объединяли и рано проявившиеся литературные. Еще на студенческой скамье они начали сотрудничать в газетах и журналах, которые охотно публиковали их заметки и очерки на научные темы.

По окончании института всю троицу распределили в распоряжение ЦК ВЛКСМ, и вскоре друзья возглавили редакцию комсомольского научно-популярного журнала Техника – молодежи. Орлов стал главным редактором, Болховитинов его замом, Остроумов ответственным секретарем.

Когда началась Великая Отечественная война, никто из них на войну не попал. Виктор Николаевич всю войну проработал на военном заводе. После войны он вернулся в свой журнал. Но за время его отсутствия ситуация там сильно изменилась.

Орлова во время войны взяли в аппарат ЦК КПСС, Остроумова – в Совинформбюро. Главным редактором журнала стал комсомольский функционер Василий Захарченко, впоследствии прославившийся подхалимским фильмом Наш Никита Сергеевич.

Работать с ним Виктору Николаевичу быстро опротивело, и он принял предложение перейти на работу в Литературную газету, заведовать отделом науки в самом либеральном издании конца пятидесятых – начала шестидесятых годов.

Как раз в это время мой друг и соавтор Михаил Борисович Черненко и я познакомились с глубоко засекреченным ученым-атомщиком Маттесом Менделевичем Агрестом и сочинили довольно-таки хулиганский по тем временам опус под названием «Следы ведут в Космос?», который тут же показали Виктору Николаевичу.

Виктор Николаевич прямо при нас, не отрываясь, прочел наше сочинение, произнес свое любимое словечко – «гениально» и принялся пробивать статью в печать. И пробил.

В пору, когда любая неординарная мысль принималась отечественными держимордами в штыки, а Библию держали под тремя замками в «спецхранах», нужно было немалое мужество и величайшее упорство, чтобы еретические, опиравшиеся на события, упомянутые Ветхом завете и древнееврейской книге Зогар, «Следы…» появились на страницах советской газеты, да еще одной из самых авторитетных.

Так что своим восхождением на вершину журналистики мы с Черненко всецело обязаны Болховитинову, рисковавшему тогда только что не головой.

4

В Литературной газете Виктор Николаевич надолго не задержался. Где-то к началу шестидесятых годов у него созрело понимание того, что человеческая цивилизация вступила в новый этап, в котором определяющее значение имеют естественные науки, и сформировалось представление о соответствующем этому этапу массовом научно-популярном журнале нового типа.

Первая попытка реализовать это представление привела лишь к частичному успеху. В издательстве ЦК ВЛКСМ «Молодая гвардия» стал выходить Болховитиновский журнал Юный техник – крошечный, легко умещавшийся в кармане, тотчас получивший от десятков, а вскоре и сотен тысяч своих почитателей любовное прозвище «Ютик».

Он получил огромную популярность у старшеклассников, студентов, молодых инженеров, не удовлетворявшихся отвлеченными от их реального бытия чисто просветительскими публикациями старых научно-популярных журналов и жаждавших конкретного дела – будь-то шитье собственными руками палатки, изготовление стеклопластиковой байдарки, ремонт мотоцикла или даже автомобиля.

«Ютик» помог Виктору Николаевичу обкатать многие свои журнальные идеи и сплотить вокруг себя коллектив единомышленников-энтузиастов, однако он был еще не совсем то, о чем мечтал его создатель, которому становилось все более ясно, что для полновесной реализации его замыслов возможностей комсомольского руководства недостаточно, надо выходить с проектом принципиально нового издания, всесторонне отвечающего потребностям эпохи научно-технической революции, на самый верх. Доброму вору все в пору – случай не заставил себя ждать.

5

В один счастливый для Виктора Николаевича – и миллионов читателей! – день главный идеолог правящей в стране партии, член Политбюро и секретарь ЦК КПСС товарищ Суслов Михаил Андреевич, обсуждая с членом Редколлегии Центрального органа ЦК КПСС газеты Правда товарищем Орловым Владимиром Ивановичем методы искоренения интеллигентской фронды, услышал от него нечто нетривиальное.

Несмотря на неоспоримые достижения реального социализма, – утверждал высокопоставленный партийный функционер, государство еще долго будет не в состоянии обеспечить своим гражданам полное удовлетворение жизнью. Ни в части материальных запросов, ни в части творческих. Поэтому в дополнение к существующей системе художественной самодеятельности, было бы вполне уместно организовать самодеятельность научную и техническую.

Это отвлекло бы от фрондирования ту часть активной публики, которая не находит применения своему творческому потенциалу в рамках существующих общественных структур, и вместе с тем относится не к «лирикам», а к «физикам».

Начать организацию такой самодеятельности, считал товарищ Орлов, было бы правильней всего с печати. Далее он рассказал главному идеологу о задумках своего старого товарища, главного редактора журнала Юный техник, тираж которого к тому времени почти достиг миллиона экземпляров в месяц.

Вскоре Виктора Николаевича Болховитинова пригласили на Старую площадь и очень внимательно выслушали. И замыслы его одобрили полностью.

6

Новый журнал решено было основать на базе выпускавшегося Всесоюзным Обществом Знание ведомственного бюллетеня Наука и жизнь. Виктор Николаевич получил карт-бланш на любые изменения в составе редакционного аппарата бюллетеня и должен был в месячный срок представить в Отдел Пропаганды и агитации ЦК КПСС проект Постановления Секретариата ЦК КПСС о новом журнале, с указанием его желательного объема и тиража, розничной цены, размеров фонда заработной платы и гонорарного фонда редакции, ее штата.

Несмотря на прямо-таки сказочное зачатие долгожданного Болховитиновского детища, роды оказались на редкость тяжелыми. Ничего тяжелей на своем веку Виктору Николаевичу доселе испытывать не доводилось.

Согласно теории систем, всякая система стремится к своему сохранению. Всякая. Хоть атомное ядро, для разрушения которого приходится строить огромные и безумно дорогие синхрофазотроны. Хоть планета, которую даже миллиардотонные астероиды могут лишь слегка поцарапать.

Что уж говорить о системах, созданных людьми для своих надобностей, о партиях, государствах, и даже ведомственном бюллетене, в котором можно опубликовать широковещательный план или помпезный отчет, в редакцию которого можно пристроить свою жену или дочку…

Последовавшие за первым приемом в ЦК КПСС месяцы были заполнены непрерывными сражениями, в которых на стороне противника принимали активное участие очень и очень авторитетные деятели – ректоры университетов и институтов, директора и генеральные конструкторы крупнейших промышленных предприятий, министерские чины.

И если бы не поддержка научной элиты, кровно заинтересованной в Болховитиновском начинании, а прежде всего таких всемирно признанных корифеев науки, как нобелевские лауреаты академики Семенов, Капица, Тамм, Прохоров, Басов, то даже самый сильный первоначальный импульс в конце концов иссяк.

Но, к счастью, на этот раз лидеры отечественной науки оказались на высоте. И в один из летних месяцев 1962 года в газетных киосках Москвы, Ленинграда, десятка других крупнейших городов страны появились уютные томики нового ежемесячного иллюстрированного научно-популярного журнала Наука и жизнь.

7

От большинства тогдашних советских журналов они отличались удобным небольшим форматом, отсутствием политической трескотни, хорошей бумагой, четкой печатью и необычайно широким диапазоном своего содержания. Человек любого возраста и любой профессии всегда находил в нем что-то не только интересное для себя, но и практически полезное.

На его страницах знающие люди простым, доступным для всякого грамотного читателя языком, рассказывали и о последних достижениях физики, химии, биологии, медицины, промышленного и сельскохозяйственного производства, и о том, как самому, не прибегая к услугам советского ненавязчивого сервиса, обустроить свое жилище, отремонтировать машину, мебель, сантехнику, получить хороший урожай со своего садового или приусадебного участка, организовать туристический поход.

Первый номер нового журнала разошелся в один день. Второй номер киоскеры продавали уже из-под прилавка. Объявленная подписка дала сногсшибательный результат – почти полтора миллиона подписчиков. Через два года Наука и жизнь выходила уже трехмиллионным тиражом – в пять-десять раз опередив Технику – молодежи, Знание – Сила, Вокруг Света, другие выходившие десятки лет научно-популярные журналы, намного обскакав даже Болховитиновского первенца Юный техник.

А по своей авторитетности Наука и жизнь стала вторым журналом страны. Первым, как и прежде, оставался Новый мир – единственный легальный рупор неформализованной организационно, но легко узнаваемой читателями идейной оппозиции властям.

В отличие от него, Наука и жизнь существующему режиму себя не противопоставляла. И даже не позволяла себе дразнить гусей публикацией подозрительных с их точки зрения вещей – например, научной фантастики или авангардистских рисунков, не укладывавшихся в прокрустово ложе казенного соцреализма, что время от времени проделывал журнал Знание – Сила. Но и активной пропагандой так называемого советского образа жизни Наука и жизнь не занималась тоже – в отличие, скажем, от Техники – молодежи.

Сегодня основанный Болховитиновым журнал называли бы, вероятно, центристским. Более того, с расстояния, отделяющего нас от тех времен, видно, что Наука и жизнь была первым созданным в послевоенные годы массовым «несовковым» отечественным периодическим изданием.

То, что ему удалось не только продержаться и в годы Хрущевской оттепели, и в годы последовавшего за ней застоя, но и пользоваться постоянной поддержкой «верхов», может, как мне кажется, служить косвенной уликой в пользу постепенной их эволюции в сторону нормальности, задолго до появления там Горбачева.

8

Но ничто не дается даром. Это только кажется случайностью – ранняя гибель Моцарта и Байрона, Пушкина и Лермонтова. По законам сохранения, господствующим во Вселенной, ежели где-то что-то прибавляется, то всегда за счет того, что где-то что-то убавляется.

За «Науку и жизнь» Виктор Николаевич Болховитинов расплатился сполна. Через четыре года после создания своего любимого детища он стал испытывать трудности с речью, затем стали все хуже и хуже слушаться правая рука и правая нога. В Институте нейрохирургии имени Бурденко, куда его поместили, врачи обнаружили у него в мозгу опухоль. Правда, доброкачественную.

Прооперировал Виктора Николаевича великий хирург Коновалов. Через полтора года Болховитинов снова встал на капитанский мостик своего журнала. И восемь лет не покидал его ни на день. Через восемь лет гроза прогремела снова – опять на том же месте наросла опухоль.

Коновалов провел повторную операцию. Речь восстановилась. Но двигательные функции полностью восстановить не удалось. Виктор Николаевич передвигался с большим трудом, опираясь сперва на костыль, затем на палку. Научился писать левой рукой.

По требованию врачей перебрался из Москвы в пригород – цековское издательство Правда, выпускавшее журнал и получавшее от его издания многомиллионные прибыли, предоставило семье Виктора Николаевича двухкомнатную квартирку в своих Переделкинских владениях.

Каждое утро издательская «Волга» привозила его оттуда на Мясницкую улицу, тогда именовавшуюся улицей Кирова, в находившуюся там редакцию Науки и жизни и каждый вечер увозила обратно в Переделкино.

Так продолжалось почти три года, пока однажды не издательская «Волга», а совсем-совсем другая машина не увезла его навсегда – бренное тело в Донской монастырь, душу к Стиксу. Но, конечно же, не всю. Большая часть ее продолжает находиться среди живых.
Источник

www.pseudology.org