Два человека, без которых моя жизнь, скорей всего, и сегодня продолжала бы катиться по наезженной колее, привычной и уже по одному тому уютной, но с каждым днем уводившей меня все дальше от возможность высвободить время, потребное для реализации давно задуманного литературного проекта, в конце концов осуществленного в виде Я-Энциклопедии.

Впрочем, в первые годы моего знакомства с Жанной и Валерием – дочерью и зятем моей жены Ирины Эренбург – их жизнь тоже катилась по наезженной колее. Они разменяли уже свой пятый десяток, и никаких особенных новаций в ней вроде бы не предполагалось.

Окончив на заре компьютерной эры МИЭМ – Московский институт электронного машиностроения, оба они застойным болотом советской жизни были отделены от стремительного потока мировой электроники.

Как и у большинства сограждан, полученные ими в высшем учебном заведении знания и врожденные способности по-настоящему в противоестественных условиях «реального социализма» претвориться в реальные дела не могли. Впрочем, в России так было почти всегда:

К счастью, подоспела перестройка.

2

И точно так же, как в семьях моих детей, в Ириной семье вновь открывшиеся возможности, в полном согласии с природным распределением ролей, первым сумел использовать мужчина.

Нет, ни Брутом, ни Периклом Валерий не стал. Подобно практически всем самостоятельным советским технарям, он испытывал стойкое отвращение ко всяческой политике. Изобретательный ум, а таковое качество ума у Валерия было подтверждено званием «Заслуженный изобретатель СССР» и увесистой пачкой сертификатов в «Березку», привел его прежде всего в приоткрывшуюся в конце 80-х годов сферу частного предпринимательства, чуть-чуть закамуфлированного под кооперацию.

Вместе с несколькими своими ближайшими друзьями и товарищами по работа Валерий организовал кооператив, занявшийся установкой в московских домах кабельного телевидения. Конечно, доходы членов кооператива были неизмеримо более высокими, чем у тех, кто трудился в соответствующих государственных организациях, и это было замечательно само по себе.

Но по большому счету еще замечательней было то, что люди впервые в жизни стали получать справедливую плату за свой труд, стали работать не на прожорливую партийно-государственную номенклатуру, а на себя, почувствовали себя не живыми орудиями, не винтиками, а воистину людьми.

И самым замечательным тут было вряд ли тогда осознаваемое зачинателями кооперативов обстоятельство, что именно с таких самодостаточных людей началось создание в стране рабов, стране господ фундамента нового, демократического не по названию, а по сути общественного порядка.

Однако от фундамента до крыши – дистанция огромного размера, на преодоление которой, как правило, уходят многие годы. А бывает и так, что здание вообще остается недостроенным.

3

За год-полтора Валерий заработал едва ли не больше, чем за предыдущий десяток лет. И начал задумываться о том, как дальше строить свою жизнь в государстве, у которого как раз в то время стали все больше и больше отказывать тормоза. На московских улицах становилось все более опасно. Однажды вечером, когда Жанна возвращалась с работы, грабители напали на нее в подъезде собственного дома, ударили бутылкой по голове, не появись муж – могли бы и убить.

Да и сохранение материального достатка в этих условиях становилось все более проблематичным. Валерий съездил в Италию, подвернулась такая возможность, посмотрел, как живет народ в стране, считавшейся нормальной. Тамошняя жизнь особо не приглянулась. Машины, конечно, не чета нашим, но как быть с чужим языком, чужими книгами, чужим телевидением человеку родом с Арбата?

И тут в их семье возникла новая ситуация. Сын Жанны от первого брака, студентом попавший в армию и почти полтора года оттрубивший в дальневосточном стройбате, вернувшись домой, объявил, что жить в СССР далее не намерен. И вскоре отбыл на историческую родину. Вслед за сыном потянуло туда и мать – других детей у Жанны не было, сестер и братьев не было тоже.

Я бы не стал называть Валерия Павловича Антошина русским националистом, но перебираться из родной России в еврейское государство было ему совсем не по душе. И вполне возможно, что их союз с Жанной не выдержал бы возникшего напряжения, не подвернись совершенно неожиданно для них, для нас, для всех их друзей и знакомых вариант, при котором и волки могли насытиться, и овцы уцелеть.

Через девять месяцев после проводов Олега, мы с Ирой снова приехали в Шереметьево – провожать Жанну с Валерой, улетавших в Канаду. Что Бог троицу любит, мы, конечно, знали, но что в следующий раз окажемся в том же аэропорту не провожающими, а провожаемыми, нам тогда и в голову не приходило.

4

В канадском многонациональном и многоязычном Вавилоне – городе Торонто флагманский вымпел Жанниной семейной эскадры перешел на другой ее корабль.
У каждой медали есть оборотная сторона. Оборотная сторона Валериной изобретательности это страсть до всего доходить собственным умом. Но то, что годилось в застойной России, в динамичной Канаде, где время на самом деле является синонимом денег, стало давать сбои.

Первый и притом сокрушительный сбой получился с английским языком. Овладеть им самостоятельно в тех пределах и в те сроки, какие были необходимы для завоевания на канадском рынке труда позиций, достойных его знаний и умений, Валерий не сумел.

Учиться же, как обычные эмигранты, на курсах английского языка, которых в Торонто великое множество – платных и бесплатных, дневных и вечерних, оказалось свыше его сил. Пришлось крутиться в крайне ограниченных границах «русского района», населенного в основном выходцами из бывшего СССР.

Между тем желание и умение учиться, отличавшие Жанну с юных лет и давшие ей возможность, не обладая Валериной изобретательностью, с успехом окончить труднейший технический институт, получить «красный диплом», – в условиях, когда жизнь пришлось начинать практически сызнова, оказались поистине бесценными.

За год она овладела английским языком настолько, что смогла свободно общаться с канадцами и с этой стороны не испытывать затруднений в любой аудитории и на любом рабочем месте. Это позволило ей успешно конкурировать на рынке труда торонтского мегаполиса не только с такими же, как она сама, недавними эмигрантами, но и с представителями коренного населения, и получать достойно оплачиваемую работу. Сначала – в новой для нее сфере финансов, а затем и в гораздо более близкой, и по институтскому образованию и по российскому трудовому опыту сфере информатики.

5

Отсутствие каких-либо затруднений с языком дало Жанне возможность завязывать в Торонто разнообразные человеческие связи, что, в свою очередь, помогло и Валерию обрести отвечающую его знаниям и интересам работу – в автомобильном бизнесе.

«Бизнес» в данном случае означал просто-напросто полную независимость от какого-либо хозяина в той работе, которой Валерий стал заниматься. Сама же она была сродни работе художника-реставратора. Только объектом реставрации служило не попорченное полотно известного живописца или поврежденная скульптура известного ваятеля, а поцарапанное наружное покрытие автомобиля, нередко не уступавшего по своей цене художественному шедевру.

Через четыре года после своего переезда из Москвы в Торонто Жанна и Валерий почувствовали себя стоящими на ногах настолько прочно, что они осмелились взять на себя ответственность и за наш с Ирой переезд, наше устройство в новом для нас мире, без чего, как я уже упоминал, вряд ли состоялось бы сочинение, которое вы держите в руках.

Но дело не только в этом. В Жанне и Валерии я нашел не формально родственных, а по-настоящему родных мне людей, что случается не так уж часто даже в молодые годы, а в преклонные представляет собой редчайшее исключение

А через год после нас (Бог троицу любит!) в Торонто перебрался и Олег.

Оглавление

www.pseudology.org