Фатех Вергасов

Внедрение - опыт гармонизации интересов

Почти мгновенно дружно разразилась весна. Вовсю светило и грело солнце. Небо было иссиня джинсовым, таким оно бывает только на Севере, да ещё в горах. Обнажились пляжные слегка желтоватые пески. И не только они. Возвращающиеся с трассы после полугодового отсуствия с изумлением смотрели на редко встречающихся женщин, которых вообще на северных стройках было раз в десять меньше, чем мужчин. В раздольной атмосфере женского счастья, которое есть возможность выбора, пировала северная весна.

В тресте "Севертрубопроводстрой" после успешного окончания работ на трассе тоже царила ленивая расслабуха. Даже ураганно-заводной управляющий трестом Черников Алексей Иванович сбросил маску требовательности. Вдруг обрнаружилось, что он и улыбаться умеет.

Народ с жёнами и маленькими детишками потянулся на юга, на Большую землю. С большими детишками, у которых школьные занятия заканчивались только через месяц, приходилось немного подождать.

Я зашёл посоветоваться к Гордышевскому Александру Михайловичу, заместителю Черникова по производству. У меня была необходимость смотаться в Москву по моим институтским делам. Не найдётся ли какой производственной необходимости у треста отвправить меня в командировку туда?

Система имела свои ограничения, которые все наловчились обходить и объезжать. Так было тогда и с ограничениями на командировки в Москву. 

К тому времени в Тюменской области полным ходом завершалось становление собственной региональной системы управления нефтегазовым строительством с собственными главками и трестами. 

Из недр Мингазпрома в самостоятельную отрасль выделился Миннефтегазстрой с Кортуновым А.К. во главе. Баталин Ю.П. стал его Первым заместителем. С созданием Миннефтегазстроя осуществилась давняя мечта отца-основателя нефтегазового строительства Сафразьяна Леона Богдановича. Но это произошло попутно с решением задачи глобальной...

Работы предстояло немеряно, а потому на самом верху резонно решили создать напряжение на стройке, т.е. "здоровый накал". А для этого надо было заставить участников строительства драться друг с другом во имя дела. Слово "конкуренция" в те времена не применялось по понятным идеологическим причинам. Во имя конкуренции участников строительства организационно и административно отделили друг от друга, создав отдельные министерства. Разделяй и властвуй, понимаешь!?

Всё это я описываю к тому, чтобы показать новую ситуацию, когда тюменским трестам совсем не оставалось никаких вопросов, которые надо было бы решать в Москве. Почти все решалось в Тюмени. Почти, да не всё.

У Гордышевского нашлась одна старая техническая проблема

Решение проблемы тянулось ещё со времён, когда мы все работали в едином Мингазпроме. Дело в том, что при сварке немецких труб большого диаметра требовался предварительный прогрев околошовной зоны стыка. 

Прогревали сжиженным газом, который доставлялся на трассу вертолётами МИ-6 из города Лабытнанги, ближайшей железнодорожной станции, куда доставлялись цистерны со сжиженным пропаном. Среднее расстояние от различных пунктов трассы  до поселка Лабытнанги составляло 500-600 километров.

По соображениям техники безопасности вертолёты таскали эти ёмкости только на внешней подвеске. Сами емкости вмещали немногим более тонны сжиженного газа, что редко хватало на один рабочий день одной бригаде сварщиков.

Много было и других организационных вопросов, связанных с обеспечением сварочных работ газом для предварительного прогрева стыков. Всё это осложнялось очень переменчивой погодой, а также наступлением сезона поляной ночи.

Большое расстояние заставляло вертолётчиков освобождаться от ёмкостей на полпути. С тем, чтобы улететь на дозаправку, а потом цеплять эти ёмкости снова и доставлять их к месту производства работ.

На обратном пути забирались порожние ёмкости. В обороте находилось несколько сотен ёмкостей, техническое состояние которых отследить было очень трудно. Короче, это была отдельная морока и каждодневная головная боль.

Казалось очевидным быстро и легко усовершенствовать данную работу Всего-то и нужно - перенести в Надым базу сжиженных газов. Пропан-бутан завозить летом из Тюмени по Туре, Тоболу Иртышу, Оби и Надыму. А дальше, разливать по резервуарам базы хранения, потом в стандартые ёмкости и доставлять их на трассу грузовиками. Многомиллионные вертолётные затраты при такой схеме вообще не предусматривались. 

Было всего лишь две загвоздки

Первая - сделать специальный наливной танкер с ёмкостями под сжиженный газ, что казалось совсем не трудным, так как плавсредства делались на сибирских судостроительных заводах.

А стандартные ёмкости для сжиженных газов производились просто серийно. Осталось оснастить плавсредство подходящим резервуаром и получится танкер-газовоз.

Для организации такой базы-склада сжиженного газа отсуствовали специальные цистерны большой ёмкости. Не беда!

Под рукой, казалось, было всё для их изготовления на месте. Немецкая труба фирмы Маннесманн-Тиссен из стали Х65, которя выдерживала заведомо большее давление. Были торцевые заглушки-днища из спокойной танковой стали 15ХСНД. 

Совсем нетрудно было достать оголовники, которые устанавливаются на стандартные железнодорожные цистерны для перевозци сжиженного газа. 

Их делают из спокойной стали 09Г2С и 10 ГС, которые давно стандартизированы для нужд котлостроения. И конечно же была апробированная технология сварки, разработанныя славным институтом ВНИИСТом. 

По указанию Баталина Юрия Петровича данная проблема в своё время была поручена конструкторскому бюро при тюменском тресте газификации.

Почему? Теперь это может показаться смешным, но тогда топливная столица страны - Тюмень не имела постоянного обеспечения газом, и в дома централизованно подавался сжиженный из внутриквартальных газовых хранилищ. Поэтому в городском газовом хозяйстве имелась газвитая сеть перевозки сжиженного газа. Так что это КБ имело некоторый опыт в этой области.

Внедрение, а вернее освоение, нового в любой нормальной стране регламентировано. СССР в этом отношении никогда не был исключением. В стране всегда действовала система управления данным процессом. Система эта была должным образом стандартизирована. По этим проблемам можно прочитать в моих других материалах.

И если иногда и объявлется некий курс на ускорение, это совсем не значит, что при освоении новой техники можно безнаказанно пренебречь некоторыми обязательными этами работ. Ускорение в данном конкретном контексте просто подразумевает, что работы нужно вести быстрее и более организованно с применением правил научного управления. Таких как, например, сетевое планирование. Ускорение никогда не предполагало, что один или несколько обязательных этапов по Гост 15.001 можно не выполнять или проигнорировать.

Расчитывая на правильное понимание идеи ускорения, сегодня это подзабыто, Горбачёв М.С. в самом начале Перестройки поехал с докладом не абы-куда, а в Ленинград с богатейшими традициями и культурой освоения нового.

Кроме того Ленинград не напрасно считался колыбелью революции. В кировском райкоме партии, например, на партийном учете было больше коммунистов, чем в Киевской городской и областной парторганизациях вместе взятых. В Ленинграде были заводы, где просто каждый второй был коммунистом, большинство из которых принадлежали к многочисленному сильному и ортодоксальному отряду партии. Эти люди, их старшие братья, отцы и деды делали революцию руками своими. Между прочим, и Сталин принадлежал к этой партийной организации.

С ними нельзя было не считаться. Их нельзя было игнорировать. Поэтому Горбачёв свой первый визит совершил именно в Ленинград - понравится ортодоксам и успокоить их... А это можно было сделать, только пообещав им важную роль в Перестройке, роль "засадного полка". Теперь, надеюсь, понятно кажущееся безпричинным "засилие" ленинградцев в Москве?

Известно, например, что в своё время Берия Л.П., едва только выслушав доклад о самых первых положительных лабораторных результатах, связанных с ядерным материалом, отдал приказ строить две полномасштабные обогатительные фабрики, основанные лишь на лабораторной  технологии. И здесь не ошибся. А вот Сафразьян Л.Б. ошибся. Впрочем, как и Берия в последствии.

Для новичка и чужака ("варяга") "Постановка продукции на производство" кажется слишком усложнённой и бюрократизированной. "Варяг" не понимает всей сложности работы конкретной системы, раздражается, вопит и прёт на пролом. Люди системы легко доводили таких "до говна", т.е. провоцировали тех писать в газеты и аппелировать к общественному мнению. А потом разводили руками, как бы говоря, ну что с такого визгливого склочника и жалобщика взять?!

Замечу, что Царь и вообще люди системы (бюрократы и номенклатура) за века наработали множество хитрых и относительно простых приёмов доведения идущих на пролом чудаков "до говна".

Между тем, система эта совсем не хуже любой другой системы, которая налагает определённые ограничения на волю, т.е. формирует понимание конкретной сущности свободы. Мне предстояло это познать на примере этой "дохлой кошки".

Я получил задание забрать в тюменском КБ исправленные чертежи и отвезти их Подольск на согласование в Центральное конструкторское бюро (ЦКБН) тогда Миннефтехиммаша СССР, а теперь, естественно, Газпрома.

В КБ меня предупредили, что приготовили ответ на замечения ЦКБН в последний раз. И больше заниматься этой проблемой не намерены. Тем более. что после структурных преобразований они оказались вообще в другой и нестроительной отрасли, в Газпроме. Я быстро забрал чертежи и сопровождающие бумаги и улетел в Москву, а затем отправился в в Подольск. Собственно, согласование само по себе меня тогда не очень-то волновало.

Обсуждать и защищать чужой проект - это отдельная песня. Надо мной откровенно потешались. Я не знал никаких технических подробностей. Знал только, что дело нужное и надо решать. Меня плавно переправляли из одного номерного отдела в другой.

Там первым делом пытались вспомнить, сколько вопросов они уже ставили по этой конструкции в своих прежних письмах-замечаниях. Уточнив это, совершенно не таясь отдавалась команда поставить ещё столько-то вопросов. Собственно, мне вежливо, но откровенно давали понять. что согласование будет длиться вечно.

И тут меня заело

Пятидневное хождение по кабинетам и разговоры со специалистами и разными начальниками, позволило мне как следует со всеё этой публикой обзнакомиться. Я сделал им предложение спроектировать требуемую ёмкость самим. И не морочить никому головы.

Народ с готовностью откликнулся, и мы стали договариваться о выполнении этой внеплановой для них работы. Я по телефону доложил Черникову о ходе согласований и получил от него добро на формирование "временного творческого коллектива", как тогда это называлось. После чего я оформил "коллектив" и вылетел домой в Надым. Мне было обещано, что проект будет готов через 15 дней. И слово они своё сдержали.

Проект получился на славу. Четежи соответствовали требованиям ЕСКД (единая система конструкторской документации) и были подкреплены соответствующими стандартными расчетами. Ошибок не было.

Собственно, их и не могло быть, так как ЦКБН было автором и соавтором почти всех гостов по котлостроению. На чертежах даже был регистрационный номер ЦКБН. Иначе такие чертежи никак не могли покинуть стен этого славного учреждения. 

Без этого этого не выпускался в свет ни один проект объекта котлонадзора

В тресте предвкушали большую экономию, если не в предстоящий трассовый сезон, то уж наверняка в следующим году. Настоение было у всех приподнятое. Я ходил победителем.

Но совсем недолго. Из Салехарда прибыл грозный инспектор госгортехнадзора Юрий Никитин. Мы встретились, и он посоветовал мне срочно проконсультироваться в Тюмени, где находился окружной (округа госгортехнадзора совсем не совпадали с границами и названиями областей) госгортехнадзор.

Госгортехнадзор всегда был очень серьозной организацией, которая в своей работе опиралась на прочную нормативную базу, которая для специалистов не составляла никакой тайны. Надо отметить только, что некоторые министерства имели свой ведомственный внутренний "карманный" госгортехнадзор. Например Министерство путей сообщения. Но не думаю. что инженерному корпусу таких министерств жилось от этого вольготнее.

Иду на приём в заместителю начальника округа и получаю указание, что делать дальше. Оказывается, Правила Госгортехнадзора предусматривают, что если проект делается одним ведомством ЦКБН Миннефтехиммаша СССР), а осуществлятся будет другим (трест "Севертрубопроводстрой" Миннефтегазстроя СССР), то требуется согласование данного проета обоими Министерствами. Только после такого согласования Госгортехнадзор может одобрить строительство газохранилища с применением резервуаров предложенной конструкции. Я немедленно вылетаю в Москву.

Согласовать проект в нашем Министерстве, да ещё у фактического автора самой идеи Баталина Юрия Петровича, понятное дело, труда не составило. Предстояло пройти Миннефтехиммаш СССР. Предварительно узнав, какой там установлен порядок получения такого согласования, заготавливаю необходимые письма от Министерства и направляюсь к заместителю министра Скудицкому Марксу Самуиловичу. Это не опечатка. Он так и звался Маркс 

Простенько, но со вкусом

Совсем не легко было к нему пробиться. И вот, наконец я у него в кабинете, размером с баскетбольное поле. В дальнем углу за огромным столом сидит грозный человек с брезгливой миной на лице. 

Рассказываю историю вопроса. Вдруг он просит меня сделать паузу, а сам вызывает в полном составе всё свое техническое управление. Я настороженно наблюдаю за тем как кабинет наполняется десятками специалистов. Мне предложено продолжить, а лучше начать с самого начала. Когда же я показал чертежи, начался крик, гвалт и истерика, прерываемый попытками Скудицкого дозвонится в Подольк, до директора ЦКБН. Безобразная сцена.

В гробовой тишине Скудицкий устроил разнос подолькому директору. Основная тема разноса - нарушение порядка проектирования. Кто, мол, разрешил,  приступить к проектированию, когда ни один институт отрасли не согласовал применённые в проекте марки металлов.

Дело в том, что отраслевыми (Миннефтехиммашевскими) были только две марки металла - 09Г2С и 10ГС, танковую только недавно рассекреченную сталь 15ХСНД отрасль знала, а потому могла её согласовать, но ни о какой хоть и трижды прославленной немецкой стали Х65 Скудицкий и слышать не желал. Что, между прочим, было правильным.

По ВНИИСТовской технологии сварки он захотел получить, ни много, ни мало, первичные материалы научно-исследовательских работ, что было просто оскорбительно для ВНИИСТа и совсем не приемлемо.

Потом он принялся публично устраивать разнос мне. Но я его грамотно поставил на место. К удивлению всех его подчинённых, их Маркс быстро успокоился и велел всем расходиться. Когда мы остались наедине, он распорядился подать чай и стал меня распрашивать о том, как это его ЦКБН взялся за внеплановое проектирование.

- По прибытии в Ваш ЦКБН я рассказал его сотрудникам о делах на северных стройках, об энтузиазме строителей и т.п. В результате Ваши сотрудники загорелись желанием внести посильный вклад в дело освоения богатств западной Сибири. И далее в таком же духе.

Пришлось двигать в Москву, в головной институт отрасли, ВНИИНЕФТЕМАШ

Там меня уже поджидали доктора технических наук Медведев и Меланчев. Один из них отвечал за металлы, другой за конструкции аппаратов из этих металлов. Встреча была довольно короткой и официальной. Они попросили дополнительную информацию по немецкой стали. Совсем не много. И обещали не тянуть время.

Начались мои хождения по нашему нашему ВНИИСТу. Нужные материалы отдавать или даже раскрывать никто не торопился. Шли безконечные переговоры, совещания, согласования и пересогласования. И это несмотря на то, что все понимали, что за этим вопросом строит грозная фигура Баталина Юрия Петровича. 

Так всегда бывает с родственниками и с близкими. С ними трудней всего. Но тогда я этого не понимал. Промудохался я с ними недели три-четыре. И наконец заветная бумага была рождена. И я повез её во ВНИИНЕФТЕМАШ.

На этот раз встреча была более раскованной, а беседа непринуждённой. Видимо, нагоняй и инструктаж, полученные от Скудицкого, слегка подзабылись. Они стали распрашивать почему, мол, мы упёрлись в эту свою конструкцию, а не заказываем серийные ёмкости подходящего размера. Я стал мямлить нечто про транспортные расходы. Хотя к этому времени я уже понимал, что о существовании таких серийных ёмкостей строители просто не догадывались тогда. 

Подходящие ёмкости только-только стали широко использоваться нефтянниками для улавливания и утилизации попутных нефтяных газов. В момент принятия решения о наших ёмкостях промышленности ничего подходящего просто не выпускала ещё. 

Они присоветовали мне обозвать надымское газохранилище экспериментальным. То была старая советская уловка, которая однако позволяла получать известные послабления и даже льготы. Тёртые управленцы никогда не упускали случая ввернуть в наименование любого дела это спасительное словцо. 

Я быстро согласился и получил согласование на экспериментальное применение вместе всех четырёх металлов. Как дополнительное условие доктора записали за собой авторский надзор на работоспособностью аппаратов а натурных условиях, т.е. будут кататься на Север и наблюдать. Что ж тут плохого?

Последня встреча с Марксом. С тех пор мы и не виделись

После долгого сидения в приёмной, захожу в кабинет к Скудицкому и отдаю ему все письма-согласования. Они их все тщательно читает, хотя я и не сомневаюсь, что он обо всём прекрасно осведомлён. Ведёт он себя нормально, опять попросил принести чаю. Попивам мы чаёк, а он согласовывать не торопиться. Задаёт и задаёт вопросы и вопросики. Наконец мне это надоело, и я прямо спрашиваю: 

- Согласовывать будем? А то время позднее, и мне ещё в гостиницу устраиваться.

Тогда он мне задаёт свой сокровенный вопрос:

- Вот я вам, мол, согласую, а вы возьмёте эти нашим ведомством сделанные чертежи и согласования и попрёте в Госплан, которому ничего не останется как поручить делать эти резервуары не вам, а нашему министерству.

Я объясняю, что главная изюминка затеи закдючается как раз в том, чтобы аппараты сделать на месте, т.е. в Надыме, а не тащить их с Большой земли. Второе, говорю:

- Какой Госплан? Вы же только согласовали 25 ёмкостей и то в экспериментальном порядке. Он мне на это:

- Эксперимент закончится успехом, и вы обязательно поёдёте в Госплан.

Я прошу его разрешения позвонить Баталину Ю.П. прямо из его кабинета. Соединяюсь и докладываю. Чтобы слышать, Скудицкий ловко переключил разговор на встроенный громкоговоритель.

Юрий Петрович реагирует молниеносно и точно:

- Скажи этому любителю классических схем, что мы перестаём принимать его оборудование в Тюмени, а будем принимать его там, где предписывают  строительные нормы и правила, а именно непосредственно на строительных площадках, в зоне работы монтажных кранов. Мы не будем больше выполнять его работу и на себе растаскивать его оборудование по всей Тюменской области.

Скудицкий побледнел, замахал руками и неосторожно выбежал из-за своего стола. И тут о предстал во всей высоте своего гигантского роста, который, правда не превышал 120 сантиметров с кепкой и каблуками. Я опешил. 

Передо мной оказался карликового роста пожилой лысоватый мужчинка, которому бы в цирке выступать и детей смешить.  Он стушевался. Но на гарантийном письме от нашего Министерства продолжал настаивать.

Я достал бланк Министерства и попросил его распорядится напечатать приемлемый для него текст.

- За чьей подписью, спрашиваю, Вам бы хотелось письмо получить?

- Только не Баталина! Пусть Ваш Министр Кортунов подпишет.

Письмо на нашем бланке отпечатали быстро. Скудицкий прочел его и довольный собой стал собираться домой. Но не тут-то было. 

Я достаю авторучку и подписываю за Министра. Дальше звоню в нашу канцелярию и беру исходящий регистрационный номер, который проставляю на этом письме. Подаю письмо Скудицкому, который разинув рот наблюдал за моими действиями. И спрашиваю:

- Согласовывать будем? Или ещё что требуется?

Согласование было получено. Подписи и печати проставлены, письма подписаны, командировка отмечена....

Утром я был в Челябинске. Наш завод трубных заготовок по этим чертежам готов был приступить к технологической подготовке производства полуфабрикатов и крупных узлов. Отработав ключевые вопросы с заводскими технологами, вечером я улетел в Тюмень, где на следующий день без труда досогласовал все бумаги в Госгортехнадзоре. И поехал в Главк докладывать заместителю начальника Кизубу Николаю Ивановичу.

В разговоре с Николай Ивановичем, я так думаю, и определилась моя дальнейшая инженерная судьба. Он вдруг посмотрел на меня совсем другими глазами. Не как на главного диспетчера баталинского штаба или там треста. А как на оформившегося инженера. Вернее как на человека, который наверняка им может стать. Признание такого прославленного специалиста, каким был Кизуб Никоай Иванович дорогого стоит.

Не знаю, догадывался ли Кизуб, что он видит перед собой ученика Гордышевского Александра Михайловича, который не только первым заметил мою склонность инженерным вопросам, но и помог сделать правильный выбор пути. Это он заставил меня поступить в институт и продолжить учебу.

И потом на протяжении многих лет Гордышевский никогда не отказывал мне ни в какой помощи. От него я всегда получал исчерпывающие ответы на самые каверзные технические вопросы. Бережно и заботливо он погружал меня в тайны профессии инженера. Фактически, это он сформировал у меня инженерное мировозрние. Дальнейше образование лишь помогло углубиться и усовершенствоваться.

От Кизуба я вышел воодушевлённый и окрылённый. Стояло жаркое тюменское "бабье лето". Незаметно пролетело почти пять месяцев упорной разъездной работы, насыщенной всякими встречами и противоборствами. Я ощутил усталость и опустошённость. Хотелось домой. Однако, самолёт вылетал только через 4 четыре часа. 

И тут мне взбрела мысль пойти в КБ "Тюменьгазификации", откуда собственно и стартовали мои приключения

На просмотр документации сбежались все. Удивлялись, и возмущались, радовались и огорчались. Они находили и свои прежние ошибки, и заблуждения. Возмущались. когда обнаруживали, что их футболили несправедливо. 

Но в любом случае, меня поздравляли с выдающимся по их мнению успехом. Уж они-то знали действительную цену таким согласованиям. Особенно они были удивлены тем, что я сумел защитить работу, автором которой я не был.

Когда все разошлись и в кабинете остался только начальник КБ с главным конструктом, мы стали разговаривать о разных других проблемах. Но разговор неизменно возвращался к будущему газохранилищу в Надыме, который нам предстояло быстро спроектировать на основе согласованных резервуаров. А дальше совместно эксплуатировать этот объект по схеме:

Газификаторы по навигации завозят газ, а мы развозим по трассе

И тут начальник КБ сообщает:

- А ты знаешь, что твоё газохранилище останется пустым?

- Как пустым?

- А так. Возить газ нечем. Тот танкер, что мы начали делать пару лет назад, даже не взглянув на карту родной тюменской области, в конце концов получил регистровый разряд "Р", т.е. река.

- Ну и что?

- А чтобы к вам в Надым попасть газовозу-танкеру нужно выходить в Обскую губу. А для этого плавсредство должно иметь разряд "О" (озеро), а лучше "М" (море)

Надо было меня видеть!

- Да не отчаивайся ты так! У нас уже подготовлен проект танкера нужного разряда. Может возьмёшься согласовать?

Вечер незаметно перестал казать томным....

www.pseudology.org