|
Генадий Шмаль |
|
| Нам есть что вспомнить. Нам есть чем гордиться | |
|
1964-1966 – работа в центральном штабе «Комсомольского прожектора» при ЦК ВЛКСМ; 1966-1971 – Первый секретарь Тюменского ОК ВЛКСМ; 1971-1973 – I секретарь Тобольского ГК КПСС; 1973-1978 – второй секретарь Тюменского ОК КПСС. С 1978 года – генеральный директор объединения «Сибкомплектмонтаж», заместитель министра строительства предприятий нефтяной и газовой промышленности СССР, первый заместитель министра, председатель правления государственного концерна «Нефтегазстрой», Председатель правления акционерного общества «Роснефтегазстрой». Принимал непосредственное участие в обустройстве Уренгойского и Ямбургского газоконденсатных месторождений, строительстве газопроводов Уренгой-Помары-Ужгород, Уренгой-Центр, Ямбург-Тула, конденсатопровода Уренгой-Сургут, сургутских заводов стабилизации конденсата и моторных топлив, компрессорных станций на всех газопроводах Западной Сибири и других регионов страны. Активно внедрял комплектно-блочный метод строительства на объектах Самотлорского, Федоровского, Холмогорского и других нефтяных месторождений, при строительстве газлифтных компрессорных станций и газоперерабатывающих заводов. Кандидат экономических наук. Лауреат премии Правительства Российской Федерации за 1997 год в области техники. Награжден орденами: Мужества, Октябрьской Революции, Трудового Красного Знамени, Дружбы народов, медалями.
Родился я в Мордовии, но перед войной родители переехали в Оренбургскую область. Закончил школу, потом Уральский политехнический институт (в это время в нем учился и Борис Ельцин, будущий первый Президент российский). Как металлург распределился на Березниковский титано-магниевый комбинат, и там совершенно неожиданно пригласили на комсомольскую работу. Долго отбивался, потому что инженерная работа очень нравилась. Тем не менее, уговорили. Был там вторым секретарем горкома комсомола, потом первым. А в 1964 году пригласили на работу в ЦК комсомола.
На комсомольскую работу «потянулись» молодые инженеры и техники, и в деятельности комсомола произошел резкий поворот в сторону производственных проблем. Это потом очень помогло мне во время работы в Тюмени. В январе 1966 года секретарь ЦК ВЛКСМ Борис Николаевич Пастухов вызвал меня и предложил поехать в Тюмень первым секретарем обкома комсомола. Я говорю: «Борис Николаевич, а что то такое Тюмень?» Тогда она еще мало что значила. Но Пастухов меня убедил: «Ты знаешь, там очень интересные открытия, большие перспективы». Я подумал недолго и дал согласие. И вот так я очутился в Тюмени. 19 января была областная комсомольская конференция, на которой меня избрали первым секретарем Тюменского обкома комсомола. Было мне тогда 28 лет. С тех пор моя жизнь навсегда связана с Тюменью – независимо от того, где я работал. Ближе к производству
И первый секретарь обкома партии Борис Евдокимович Щербина пригласил его на конференцию. Ну, часто ли министры бывали на комсомольских конференциях? А он пришел и выступил очень интересно – не просто о делах своего министерства, а именно о роли молодежи в новом регионе, в освоении нефтяных и газовых месторождений. Это для нас было очень большое событие. К Борису Евдокимовичу Щербине у меня особое отношение. Я считаю, что это мой основной учитель по жизни. Человек он был, конечно, непростой, но личность совершенно исключительная. На мой взгляд, если бы он был генеральным секретарем ЦК партии, все было бы совсем иначе, но это – отдельная тема.
Летом стройотряд Харьковского института работал в Урае, на День строителя я к ним приехал, и Толя Мандриченко, командир отряда, интересный человек, строитель очень опытный, говорит: «Надо подумать, как принципы студенческих строительных отрядов перевести в более крупные масштабы». Он выступил на этом совещании, идея была воспринята с очень большим интересом. А спустя 3-4 месяца появился приказ о создании комсомольско-молодежного СМУ-1 в поселке Светлый
Мы с Иваном, когда встречаемся, часто вспоминаем эпопею Светлого. Там были совершенно особые между людьми взаимоотношения. Скажем, устав Светлого и сегодня может служить прообразом некоего общества будущего.
Да, ряд моментов в уставе не в полной мере соответствовал тогдашнему трудовому кодексу, но ребята учились жить на принципах самоуправления, все решали сами. Вот что такое был Светлый. Спустя некоторое время мы вошли с предложением в Министерство газовой промышленности о создании двух комсомольско-молодежных трестов. Это уникальный случай в истории нашего молодежного движения, подобных образований больше не было. Один из них, «Севергазстрой», возглавил Толя Мандриченко, который и сейчас живет и работает в Надыме, а тресту уже 33 года. И второй коллектив – это комсомольско-молодежный трест «Тюменьгазмонтаж», в приказе о создании которого было прямо записано: он должен заниматься внедрением новых методов строительства. Молодо - не зелено!
Комсомольско-молодежная бригада Заки Ахмадишина первая в Западной Сибири начала заниматься наклонно-направленным бурением. Не все сразу получалось, но, тем не менее, пробурили несколько скважин, доказали возможность, отработали технологию… Потом Виктор Китаев возглавил буровую комсомольско-молодежную бригаду, Володя Глебов – это уже новое поколение было.
Дмитрий Иванович Коротчаев, начальник «Тюменьстройпути», без своего комсомольского штаба шагу не делал. Коля Доровских тогда возглавлял этот штаб, Надя Белоконь была секретарем комитета комсомола одного из строительно-монтажных поездов. Потом «Минтрансстрой» создал комсомольско-молодежный СМП на станции «Юность Комсомольская», и Коля стал его руководителем. Когда ЦК комсомола объявил освоение нефтяных и газовых месторождений Всесоюзной ударной комсомольской стройкой, к нам в область стали приезжать по 20-30 тысяч молодых людей в год. Такие вот были масштабы, и это особая тема. С эмблемой "ССО"
В основном объекты, которыми занимались отряды, были социальными: жилье, детские сады, школы… До сих пор в Сургуте стоит школа геологов – первая школа в кирпичном исполнении на 624 места, которая была построена от начала и до конца студентами. Строили производственные базы, дороги, площадки… Огромную работу проводили отряды и в плане воспитательном: бесплатные лагеря для местных ребятишек, культурная программа, медицинская служба отрядов – все это было поставлено на очень хорошую основу. Конкурс в институтах был по 50 человек на место, чтобы поехать в Тюмень
В качестве примера могу назвать многих. Тот же Толя Мандриченко. Или Володя Игольников – был у меня зам. министра, а начинал свой путь со Светлого. Валера Потапов сейчас возглавляет фирму «Негаз» в системе нефтегазового строительства.
Иван Мазур, президент
«Роснефтегазстроя», начинал тоже в отрядах, потом в
комсомольско-молодежном управлении № 3 треста
«Севергазстрой». Петя Нидзельский, нынешний зам. министра энергетики. Вася
Возняк, бывший министр по делам ликвидации в
Тот же недавний губернатор Тюменской области Леонид Рокецкий приехал впервые в Тюмень в 1966 году в составе отряда Львовского политехнического института. Слава Боровик – сенатор Совета Федерации. Саша Питерский недавно звонил – работает в «Уренгойской газовой компании», Слава Батовский сейчас находится в командировке в Ливии, ведет там строительство… Школа личностей
На конференции мы приглашали крупнейших ученых страны. Академик Абель Аганбегян выступал у нас неоднократно, председатель СОБСа при Госплане СССР академик Николай Некрасов, академик Андрей Трофимук много раз бывал у нас. Женя Велихов, тогда еще молодой член-корр, приезжал и выступал… Общение с такими людьми, конечно же, давало определенный рост нашим местным кадрам и не могло не сказываться на повышении их творческой активности. Мы развернули в области так называемый «нефтяной ликбез». Многие поначалу не знали, что такое нефть, для чего нужен газ и т. д. Тогда мы выпустили целую серию лекций. Среди авторов были Виктор Иванович Муравленко, Лев Иванович Ровнин, Юрий Петрович Баталин, другие ведущие специалисты отрасли. Целые лектории организовывали в студенческих, молодежных аудиториях.
В область приезжали Александра Пахмутова, Роберт Рождественский, Иосиф Кобзон, Зураб Соткилава… Зураб вообще стал почетным нефтяником, ему присвоили это звание еще в 1971 году на Самотлоре (есть фотография, где Зураб в каске на одной из буровых). Юра Визбор был у нас на комсомольских конференциях, Александр Городницкий… И много других замечательных людей. Все это навсегда осталось в памяти. Комсомольская наша тюменская эпопея…В чем сила комсомола была? Не только в том, что в комсомоле мы росли, учились. Если в партии все было строго навытяжку, то в комсомоле этого не было никогда. Ты мог убедить людей своими знаниями, авторитетом, но только не окриком «смирно!» Я вспоминаю комсомольских работников того времени – Юра Неелов, Сергей Корепанов… Серьезные, крупные личности. Почему они так выросли в комсомоле? А потому что там не было принципа «чего изволите». И сегодня если не появится подобных организаций, то, конечно, мы просто потеряем не одно поколение. Будущее зависит от того, за кем пойдет молодежь – за Чубайсом, скинхэдами или людьми разумными, настоящими патриотами своей страны. Тобольский полигон
С Тобольском как получилось? 1971 год, идет большой актив областной. Борис Евдокимович позвонил мне и говорит: «Надо тебе выступить». Я и выступил очень резко, взял тему трудового воспитания. Потом друзья говорят: «Ты знаешь, Борис Евдокимович тебе не аплодировал». Через месяца два я прихожу к Щербине и говорю: «Борис Евдокимович, время идет, 33 года мне, уже надо, наверное, думать о переходе, 5 лет уже прошло на комсомоле». Он говорит: «Да, я это понял по твоему последнему выступлению». В начале сентября вызывает: «Ну вот, мы предлагаем тебе Тобольск». Он сам очень любил Тобольск, и я его любил. Это вообще очень интересный город, со своим менталитетом. Актив там был всегда интеллектуально сильный, да и предшественники мои были людьми очень неплохими – Савиных, Старцев… Удалось применить в Тобольске ряд интересных идей. Создали, например, совет директоров. Внедрили серию встреч с трудящимися на предприятиях, в микрорайонах. Народ тобольский сразу почувствовал, что новая струя в общественной жизни появилась. Ну и в плане производственном: именно при мне, собственно, и началось строительство Тобольского нефтехимического комплекса. Это же второе рождение города, надо прямо говорить.
Директор нефтехимкомплекса Дзираев Владимир Александрович очень много сделал для города. Я был недавно в Надыме, видел памятник Стрижову. Или, когда бываю с Салехарде, я всегда хожу к памятнику Подшибякину. Люди действительно огромное дело сделали. Почему же нет памятника Дзираеву, первому директору? Тем более, что именно при нем начал и кремль Тобольский реставрироваться. В Тобольске первым секретарем горкома партии я проработал два с небольшим года. Этот период оставил хороший след, для меня это была настоящая школа. Ну, а затем меня избрали вторым секретарем Тюменского обкома партии. Пять лет в обкоме
В обкоме партии я проработал почти пять лет. Особых стычек с первым секретарем Геннадием Павловичем Богомяковым, можно сказать, не было. Просто я считал тогда и считаю сейчас, что одна из самых больших бед в нашей партии была в том, что в ней не очень терпели людей инакомыслящих, не говоря уже об инакодействующих. Не может быть обком партии истиной в последней инстанции по любому вопросу. Например, обсуждается проект застройки города Тюмени, докладывают архитекторы, профессионалы. И разве дело обкома указывать им, где какой дом «привязать»? Примерно так же было и с нефтяниками. В то время бурение было главным, началось движение 100-тысячников. И вдруг появляется статья в «Правде» под заголовком «Метр на пьедестале». А что такое «Правда» в то время? Сразу звонки из ЦК, из министерства. Богомякова в Тюмени не было, вышли на меня. Я сказал, что статья совершенно неправильная. «Как так, да вы знаете, ЦК считает…». Хорошо, что Виктор Иванович Муравленко был умелый дипломат и в то же время достаточно твердый человек. Мы отстояли свою позицию, не свернули объемы бурения. Я и потом, спустя годы, часто вспоминал это. Виктор Иванович, конечно, был человек совершенно потрясающий. Я всегда говорил, что нефтяной промышленности страшно повезло, что у нее были такие лидеры, как Шашин, Байбаков, Муравленко. И не может секретарь обкома, даже если он кандидат наук, геологоразведочных или других, знать и понимать больше, чем эти люди. Если им не веришь – пригласи экспертов со стороны для того, чтобы совместно выработать общую точку зрения. А диктат в таких вопросах ни к чему хорошему не приводит. Я очень ровно отношусь к Богомякову, и у нас сейчас нормальные отношения – общаемся, встречаемся, даже водку иногда пьем вместе. Но тогда это касалось не только Богомякова. В принципе, партия излишне увлеклась тогда администрированием, иные секретари почувствовали себя чуть ли не наместниками Бога на земле. Это было ошибкой. Меня же лично воспитал комсомол, у меня была всегда органическая потребность общения с людьми. Это привил, конечно, Борис Евдокимович, он и сам это дело любил. А Геннадий Павлович немножко другого склада человек. И для него это была обязанность, а для меня – потребность. Разный стиль, разный подход. Это, наверное, и определило, почему я ушел из обкома, о чем потом нисколько не жалел, потому что пришел на работу в «Сибкомплектмонтаж». Учился у бригадиров
Как-то приезжает Дымшиц Вениамин Эммануилович, зампред Совмина СССР, опытный строитель, к нам на Богандинскую компрессорную станцию. Был сентябрь, станция должна была вводиться в конце года, а там, кроме свай, ничего еще нет. Естественно, Вениамин Эммануилович прибывшему с ним Борису Евдокимовичу начал выговаривать. Щербина говорит: «Введем станцию в срок!» Дымшиц головой покачал и уехал. Борис Евдокимович собирает нас всех: «Геннадий, я тебя назначаю ответственным за эту станцию». Не буду детали рассказывать, как я там дневал и ночевал, как перенес туда свой кабинет из «Сибкомплектмонтажа»… В начале декабря мы провели технологическое испытание этой станции. Я звоню Щербине: «Борис Евдокимович, станция работает». Он говорит: «Я тебя поздравляю». Премировал меня двумя окладами. По тем временам у меня жена впервые увидела такие деньги. В «Сибкомплектмонтаже» удалось внедрить немало новых методов, новых организационных приемов. Возьмем эксперимент бригады Ивана Смирнова: она насчитывала 200-250 человек. А все управление, в котором она была, составляло 700 с небольшим человек. Тогда мы впервые подошли вплотную к вопросу о нашем хозяйственном механизме. Иван говорит: «Вот детский садик стоит миллион. В этом миллионе есть 250 тысяч на зарплату? Есть. Так ты дай мне эти деньги, а сколько я буду строить – год или полгода – это тебя не касается». Тогда же так было нельзя: наряды, процентовки, уравниловка… Когда Юрий Баталин стал председателем Госкомтруда, удалось-таки провести этот эксперимент. Потом был поточный монтаж, первый суперблок, дожимная насосная станция, потом уже и «ямбургские» блоки. Мы ни разу ни один объект не завалили. Создали базу мощнейшую, внедрили новые системы комплектации – целый трест создали, который возглавил Слава Батовский. Очень интересно работали, хотя в министерстве были и противники. Но главное, чего удалось добиться: сама технология изменилась. Установки на Уренгое собирали уже не «россыпью», а в виде технологических блоков. Нынче вот пустили установку на Заполярном месторождении, президент наш прилетел. А мы каждый год вводили на Уренгое по 2-3 установки, каждая мощностью по 20 миллиардов кубов газа, и об этом никто, кроме специалистов, не знал. Жизнь в командировках «Сибкомплектмонтаж» потом дал мне возможность себя совершенно уверенно чувствовать, работая здесь заместителем министра, первым замом. Когда посидишь на компрессорной не один день, а месяц, два и три, вникнешь во все детали, то тебе уже никто лапшу на уши не навесит. И в этом отношении, конечно, школу «Сибкомплектмонтажа» невозможно переоценить. В министерстве мне поначалу поручили заниматься общими вопросами промышленности, а затем я стал отвечать за Западно-Сибирский регион. С первого дня до последнего – вопросы строительства жилья, соцкультбыта, собственной базы. Щербина мне поручил еще и сельское хозяйство. Я бывал в командировках по 250 дней в году, из них 230 – в Тюменской области: в основном Уренгой, Сургут, Надым, Ямбург. После беды в Чернобыле возглавлял в министерстве штаб по ликвидации последствий аварии, поэтому я там часто бывал, особенно в Белоруссии. Белорусы пострадали ведь больше всех, особенно Могилевская и Гомельская области. Если уж затронули тему Чернобыля, скажу еще о Борисе Евдокимовиче Щербине. 26 апреля, когда случилась беда, он был в Казахстане и Оренбурге в большой поездке. 27-го прилетел в Москву, мы его встретили в авиапорту, и он, не заходя домой, пересел на другой самолет и улетел в Киев. Он в Чернобыле появился раньше, чем украинское руководство! Конечно, никто не знал масштабов случившегося, даже крупные ученые, тот же Легасов. Поэтому первое время Щербина летал на вертолете вообще без всякой защиты, потом уже листы положили свинцовые. Ребята-вертолетчики, с которыми он летал, все ушли из жизни… Именно Борис Евдокимович, кстати, принял решение об эвакуации города. А с точки зрения замалчивания, неполной информации, то это же не он определял, а политбюро, которое решало, какую информацию дать, а какую давать не следует. Конечно, трагедия большая, но Щербина сделал все, что можно было сделать, а его недооценили, и Горбачев как-то к нему отнесся очень прохладно. В новых условиях Могу с полным основанием заявить, что идеи социализма во всем очень хороши, кроме одного: экономический механизм социализма был совершенно не разработан. Идеологи – и Маркс, и Энгельс, и Ленин, и Сталин – ничего не создали в плане экономики. Пример: два треста – один осваивал 25 миллионов рублей, второй – 300 миллионов. А зарплата у руководителей одинаковая. Где же заинтересованность? Или Иван Смирнов, бригадир у 250 человек, а другой – пятью командует, и зарплату получают одну. Вот такая уравниловка. Наш «Сибкомплектмонтаж» по 200 миллионов рублей в год осваивал, но я не мог метра трубы отвлечь на то, чего нет в плане. Помню, мы «самоуправно» построили для Заводоуковского ОПХ крытый ток – чтобы зерно не мокло. Израсходовал на это 20 тонн профнастила, и мой близкий друг, первый зам. министра Юра Баталин, написал приказ о том, чтобы его стоимость удержать с меня. Правда, мудрый начальник планового управления сказал ему: «Юрий Петрович, министр только что подписал приказ и его наградил, так что как-то не увязывается…» В итоге я отделался обычным выговором. Недавно вспоминали об одном товарище И. Киртбая. Все его идеи просто опередили время, а он тогда чуть в тюрьму не угодил. Приход Горбачева ничего нового не внес. Хотя, я знаю, были серьезные предложения, наука работала, но он на это не пошел. Мне сдается, что у Горбачева были иные совершенно цели. Было очень много трескотни и разговоров, игра в демократию, выборность директоров… Это нужно быть настолько зрелым коллективом, чтобы избрать директора строгого, но справедливого! Нет, выбирали того, кто удобен. И это послужило огромным толчком к откату нашей экономики назад, откуда мы не можем выбраться до сих пор. Мы, строители, давно были готовы к тому, что надо менять кое-что в экономике. Еще до путча мы создали концерн, мне поручили быть председателем его правления. Это был серьезный шаг в сторону рыночных отношений. Нефтегазстрой вообще стал второй организацией, создавшей концерн. Даже «Газпром» уже был после нас. В 1991 году сразу пошли на создание акционерного общества, провели мозговой штурм, собрали ученых… Предложение было поддержано Ельциным, он дал соответствующее распоряжение. С той поры и работаем.
Недавно меня избрали президентом Союза нефтегазопромышленников. На первых порах совет работал очень активно, выступал по многим принципиальным вопросам, а в последние годы явно сбавил обороты. Поэтому дал согласие, сейчас начинаем раскручиваться. Тем более, что проблем тьма, по которым есть необходимость высказаться. Я убежден, что многие вопросы до президента просто не «добегают», а в них – наше будущее. Например, геологоразведочные работы. Нефть и газ будут еще 40-50 лет, но что дальше? Мы знаем, что потенциальные запасы наши велики, но их надо превратить в реальные, в промышленные. Вот Салманов мне рассказывал, что написал соответствующую записку президенту. Потом из аппарата позвонили, что получили. Но он убежден, что до президента она не дошла. Так что будем добиваться, чтобы нас услышали. Я еще возглавляю сейчас Западно-Сибирское землячество в Москве. В состав землячества входят представители всех трех наших субъектов федерации. Недавно было у нас отчетное собрание, провели его за городом, собралось более 100 человек наших земляков – больше пригласить просто не могли физически, потому что там санаторий небольшой. Был там Протазанов Александр Константинович, много сделавший для Тюмени, когда он был еще первым секретарем промышленного обкома партии. Был Никитин Владлен Валентинович, бывший председатель нашего облисполкома, потом первый зам. председателя Совета Министров СССР, ну и целый ряд других замечательных людей. Игорю Шаповалову недавно здесь отмечали 70 лет… Мы стараемся, чтобы люди и годы не проходило бесследно, вот главная цель землячества – память, общение людей, которые столько лет проработали в этом удивительном крае, кусочек сердца там оставили. Недавно фонд Муравленко организовал поездку ветеранов по северным городам, по местам трудовой славы. Члены нашего землячества принимали в ней участие. Никитин ездил в составе этой группы. Я спрашиваю: «Ну, как?». Он говорит: «Ты знаешь, как будто вторую жизнь прожил за эти пять дней!..». |
|
Ш
Почетный работник Миннефтегазстроя СССР, Почетный работник газовой
промышленности. Председатель Совета директоров ОАО «Роснефтегазстрой».
Президент Союза нефтегазопромышленников, Председатель правления
Западно-Сибирского землячества, член Совета по информации и сотрудничеству
предприятий топливно-энергетического комплекса (СИСПТЭК). Женат. Три сына.
Тогда
новое направление появилось, довольно интересное – «Комсомольский
прожектор». При ЦК комсомола был создан Центральный штаб «Комсомольского
прожектора», и меня туда позвали. Вообще тот период в жизни молодежного
движения был очень интересным и в чем-то знаковым. 
Что меня поразило в Тюмени с самого
начала – это очень серьезное отношение к комсомолу, к молодежи. В это
время в командировке в Тюмени был министр газовой промышленности
В октябре провели первое в области совещание молодых нефтяников,
строителей, геологов. На этом совещании и родилась идея создания первого в
стране комсомольско-молодежного строительного управления. 
Нас
критиковали, особенно профсоюз. И действительно, там парня могли уволить
за то, что он срубил дерево, которое можно было и не рубить. Ему ребята
говорят: «Нам здесь жить, мы пришли сюда не на день, не на два, а ты
поступил неправильно, и тебе здесь не место». 
Была
тогда поговорка, что комсомольцы – это те, что пьют, как взрослые, а
работают, как дети. Мы эту поговорку поломали. Комсомольско-молодежные
коллективы появились не только в строительстве, но и у нефтяников. В то
время для нефтяников главное было – бурение. 
Железная
дорога Тюмень-Сургут-Уренгой-Ямбург… Уникальное строительство! Если Абакан
-Тайшет именовали трассой мужества, то дорогу Тюмень-Сургут называли
трассой ужасов. Но ведь люди какие были! 
Первые
студенческие строительные отряды приехали в Тюменскую область в 1965 году
из 
Организовывали
специальные курсы, получали необходимые профессии. Проще говоря, умели
держать и топор, и пилу. К тому же отряды, помимо производственной
деятельности, имели огромное значение в плане роста и самих ребят, их
будущего. 
А
вспомним наши молодежные научные конференции! Олег Московцев, главный
геолог НГДУ «Юганскнефть», на первых двух конференциях делал доклады, они
были отмечены жюри как лучшие в области нефтяной промышленности. А вскоре
Московцев за эти же работы стал лауреатом Ленинской премии.
Еще одно из направлений нашей деятельности – это создание, как
сейчас бы сказали, имиджа области. В то время мы такого иностранного слова
не знали, но знали другое – что область должна «звучать». В этом плане не
могу не отметить огромную работу, которую проводила радиостанция «Юность».
Концерты, встречи, беседы, которые они передавали по всесоюзному радио. 
Потом в моей биографии был
Появились
новые здания, гостиница «Союз», вокзал прекрасный. Начали строить
водозабор хороший, котельную построили. В Тобольске в то время каждый
новый квадратный метр асфальта был как праздник! Создали музей
С
большой неохотой уезжал из
«Блочные»
дела мне были достаточно хорошо знакомы, да и общие принципы организации
производства, естественно, я знал. Но здесь уже мало было общих принципов,
надо было заниматься конкретным делом. Поэтому учился у бригадиров, у
своих заместителей. У меня замом тогда был Валера Аронов, очень толковый
инженер, хороший организатор. Вася Кель возглавлял трест
«Тюменнефтегазмонтаж», я ему позвонил и спросил: «Есть у тебя полдня?». Он
говорит: «Есть». Приехал к нему, и полдня он меня «просвещал» в плане
производства, специфики монтажных дел – насосных, компрессорных и т.д.
Потом уже и сам с чертежами начал заниматься. За три года в
«Сибкомплектмонтаже» я действительно стал достаточно хорошо разбираться в
технологии блочного строительства.
У
нас есть фонд ветеранов нефтегазового строительства, несколько миллионов в
год мы тратим на помощь ветеранам. А государственной линии как нет в
молодежной политике, так нет и в ветеранской. Путин провозглашает
правильные лозунги в целом, но, кроме лозунгов, нужны и действия.