Издательство "Вече", 2000
 Пол Джонсон
Популярная история евреев
Часть 6. Холокост
Война 1914–1918 гг. была "войной войне". Она Должна была бы покончить со старомодной realpolitik и открыть новую эру Справедливости, убрав с лица земли старые наследственные империи и даровав всем народам самоуправление. Национальный очаг Евреев в Палестине был частью этого идеалистического плана. Но такой же, если не более важной, была обещанная мирным договором гарантия для большинства Евреев Европы, что вся их европейская Диаспора будет пользоваться полными гражданскими правами. Великие державы, под давлением Дизраэли, первый раз попытались гарантировать минимальные права Евреям на Берлинском конгрессе в 1878 г. Однако решения этого договора игнорировались, особенно в Румынии.
 
Вторая, намного более серьезная, попытка была предпринята в Версале. Временное правительство Керенского даровало Евреям России полные права. В Версале в договор были включены положения, в соответствии с которыми права получал целый ряд национальных меньшинств, в том числе и Евреи, во всех Государствах, которые возникали или изменяли свои границы в рамках мирного урегулирования: в Польше, Румынии, Венгрии, Австрии, Чехословакии, Югославии, Турции, Греции, Литве, Латвии и Эстонии. Теоретически (и, несомненно, в мыслях тех, кто подобно президенту Вудро Вильсону и Ллойд Джорджу формулировал договор) Евреи были среди тех, кто больше всех выигрывал от договора: они получали свой национальный очаг в Палестине, а пожелав остаться в местах своего нынешнего проживания, обретали там широкие и гарантированные права Гражданства.
 
На самом же деле, как показала жизнь, Версальский договор сыграл отрицательную роль в величайшей из всех трагедии Евреев. Ибо это был договор, не подкрепленный мечом. Он перекроил карту Европы, предложив новые решения старых споров, не дав таких средств, которые бы подкрепляли их силовыми гарантиями. Таким образом, этот договор открыл двадцатилетнюю полосу растущей нестабильности, когда доминантой стала Ненависть, порожденная его же статьями. В этой атмосфере недовольства, всплесков Насилия и неопределенности положение Евреев не только не улучшилось, но даже стало ещё менее надежным. И дело было даже не в том, что еврейские Общины, как это всегда бывало в трудные времена, оказывались в фокусе недовольства и антагонизма, порожденного вполне конкретными причинами. К этому Евреи привыкли. Речь шла теперь о дополнительном источнике для Ненависти – Евреи отождествлялись с Большевизмом.
 
Определенная ответственность за это лежит на Евреях; точнее, на специфических Евреях радикалах, которые пришли в политическую жизнь второй половины XIX века: "нееврейских Евреях", Евреях, которые отрицали сам факт существования Евреев. Все они были социалистами и в течение короткого периода Времени играли определяющую роль в Истории Европы и Евреев. Самым типичным их представителем была Роза Люксембург (1871–1919) [хромоножка и горбунья]. Она была родом из Замостья в русской Польше, её происхождение было безупречно еврейским, поскольку происходила она из семьи Раввинов, родословная которой прослеживается как минимум до XII века; её мать – дочь и сестра Раввинов – надоедала ей постоянными ссылками на Библию. Подобно Марксу, но менее оправданно, она не проявляла ни малейшего интереса к Иудаизму, к еврейской Культуре (хотя и Любила еврейские анекдоты).
 
Как отмечал историк еврейского социализма Роберт Уистрич, своей повышенной Страстью к социальной Справедливости и очарованностью диалектической аргуменацией она была обязана многим поколениям раввинистского богословия. Впрочем, в других отношениях она была ультра-Маскилем. Она ничего не знала о еврейских Массах. Её отец был богатым лесоторговцем и послал её в привилегированную варшавскую школу, где учились в основном дети русских чиновников. В возрасте 18 лет её тайком переправили через границу в Цюрих для завершения образования. В 1898 г. она вступила в фиктивный Брак с немцем печатником, чтобы получить германское Гражданство, после чего полностью посвятила свою жизнь революционной борьбе.
 
В жизни Розы Люксембург и Маркса просматриваются определенные параллели. Подобно Марксу, она происходила из привилегированных слоев Общества, откуда она продолжала получать финансовую помощь. Подобно ему, она ничего не знала о рабочем классе даже о еврейских рабочих и, подобно ему, никогда не пыталась преодолеть свое невежество. Подобно ему, она вела жизнь политического заговорщика из среднего класса, который пишет, ораторствует с трибуны и ведет дискуссии в кафе. Но в то Время, как у Маркса собственная Ненависть Еврея приобретает форму грубого Антисемитизма, она доказывала, что еврейского вопроса вообще не существует. Антисемитизм, настаивала она, есть функция Капитализма, которая используется в Германии помещиками юнкерами, а в России – монархистами. Маркс решил эту проблему, считала она, он "вывел Еврейский вопрос из религиозной и расовой сферы и дал ему социальную базу, доказав, что-то, что обычно называется и преследуется как "Иудаизм", есть не что иное, как Дух барышничества и надувательства, который возникает в любом Обществе, где правит эксплуатация ".
 
На самом деле Маркс говорил не так, и её интерпретация мысли – сознательное искажение его Текста. Более того, её утверждение явно неверно. Как указывал другой еврейский социалист, Эдуард Бернштейн (1850–1932), Антисемитизм имеет в народе глубокие корни, и Марксизму не так легко с ним разделаться. Он восхищался дочерью Маркса, Элеонорой, которая гордо заявила на публичном митинге в лондонском Ист Энде: "Я – еврейка". Роза Люксембург, напротив, никогда не упоминала о своей принадлежности к Евреям, с которой она ничего не могла поделать. Она пыталась игнорировать антисемитские нападки, и это было нелегко, в немецкой прессе на неё часто появлялись самые гнусные карикатуры. Более того, в нападках на неё немецких профсоюзных деятелей и социалистов рабочего происхождения также сквозил заметный налет Антисемитизма. Они не Любили тон её речей, в которых слышалось интеллектуальное превосходство и уверенность в том, что именно она знает, что необходимо рабочим. Но она старалась не замечать все это. "Для последователей Маркса, – писала она, – как и для рабочего класса, Еврейский вопрос, как таковой, не существует".
 
По её мнению, нападки на Евреев происходили лишь в "маленьких удаленных деревнях на юге России и в Бессарабии – в тех, где революционное движение было слабым или не существовало вовсе". Она старалась не обращать внимания на тех, кто взывал к её сочувствию в Связи со зверским отношением к Евреям. "Что вы лезете ко мне со своими еврейскими горестями? – писала она. – Я так же сочувствую несчастным индейским жертвам в Путумайо, неграм в Африке… В моем сердце нет специального уголка для Гетто". Моральные и эмоциональные искривления, подобные тем, которые были у Розы Люксембург, характеризовали интеллектуала, пытающегося загнать Людей в некую идейную конструкцию, вместо того, чтобы позволить Идеям вырасти из реальной жизни.
 
Евреи Восточной Европы не были искусственным порождением капиталистической Системы. Это был существующий народ со своим языком, Религией и Культурой. И их горести были вполне реальными, а преследованиям они подвергались просто за то, что были Евреями. У них даже была собственная социалистическая партия, Бунд (аббревиатура Всеобщего союза еврейских рабочих в Литве, Польше и России ), созданная в 1897 г. Бунд активно боролся за предоставление всех гражданских прав для Евреев. Однако среди членов Бунда существовали разногласия по вопросу, следует ли предоставлять Евреям автономию после того, как будет установлена "Республика Рабочих".
 
У них было также неоднозначное отношение к Сионизму, а их ряды зачастую опустошались эмиграцией. Но они стремились сплотиться вокруг еврейской национальной Культуры. То, как они настойчиво подчеркивали уникальность еврейской Культуры, делало их особенно отвратительными в глазах тех еврейских социалистов, которые, как Роза Люксембург, вообще отрицали какую бы то ни было социальную или культурную специфику Евреев. Они страстно разоблачали утверждения бундовцев. И их Враждебность в отношении самостоятельных политических организаций Евреев влияла на ортодоксальность левых революционеров. В частности, Ленин был резким противником специфических прав Евреев. "Идея еврейской "Национальности", – писал он в 1903 г., – является определенно реакционной не только когда её выражают её последовательные сторонники (Сионисты), но и когда она исходит из уст тех, кто пытается сочетать её с Идеями социал Демократии (бундовцы). Идея еврейской Национальности идет вразрез с интересами еврейского пролетариата, поскольку распространяет среди него, прямо или косвенно, Дух, враждебный ассимиляции, Дух "Гетто". И снова, в 1913 году, он пишет: "Кто бы ни выдвигал прямо или косвенно лозунг еврейской "национальной Культуры" является (сколь бы хорошими ни были его намерения) врагом пролетариата, сторонником старого и кастового положения Евреев, сообщником Раввинов и буржуазии".
 
В итоге оказалось, что вся Философия пролетарской Революции базируется на том, что Евреи, как таковые, вообще не существуют, разве что в виде фантазии, порожденной извращенной социально экономической Системой. Разрушь эту Систему – и карикатурный Еврей исчезнет из Истории, как уродливый кошмар, и Еврей станет бывшим Евреем, просто Человеком. Сейчас Нам трудно примерить к себе образ мышления высокоинтеллектуальных, хорошо образованных Евреев, которые верили в эту теорию. Но ведь верили, притом многие тысячи. Они Ненавидели свое Еврейство и наиболее приёмлемым моральным средством избавиться от него была для них революционная борьба. Она приобретала при этом некое эмоциональное оправдание, поскольку они верили, что её успех принесёт им личное освобождение от гнета Еврейства, а Человечеству – всеобщую свободу от самовластья.
 
Такие "не еврейские" Евреи занимали важное положение практически во всех революционных партиях стран Европы непосредственно перед Первой мировой войной, во Время неё и сразу после. Они играли ведущую роль в восстаниях, которые последовали за поражением Германии и Австрии. Бела Кун (1886–1939) был диктатором коммунистического режима, находившегося у Власти в Венгрии между мартом и августом 1919 г. Курт Эйспер (1867–1919) руководил революционным восстанием в Баварии в ноябре 1918 г. и возглавлял Советскую республику до тех пор, пока его не убили четыре месяца Спустя. Роза Люксембург, мыслительный центр берлинской группы "Спартак", была убита за несколько недель до Эйспера. Но, конечно, сильнее всего и наиболее зримо Евреи отождествлялись с революционным Насилием в России. Правда, во главе путча, который привел к Власти диктаторское правительство Большевиков в октябре 1917 г., стоял нееврей – Ленин.
 
Однако главным исполнителем был Леон Троцкий (1879–1940), урожденный Лев Давыдович Бронштейн. Отец его был украинским фермером (из тех, кого позднее называли кулаками), сам же Троцкий – порожденный космополитической Одессой, учился в лютеранской школе. Он утверждал, что на него никакого влияния не оказали ни Иудаизм, ни Антисемитизм. На самом же деле, без влияния не обошлось; было что-то противоестественное, близкое к Ненависти в том, как он травил Евреев бундовцев в 1903 г. на Лондонском съезде РСДРП, выгнав их со съезда и тем самым расчистив путь к победе Большевиков. Он обзывал Герцеля "бесстыдным авантюристом", "отталкивающей личностью". Подобно Розе Люксембург, он отворачивался от еврейских Страданий, какими бы ужасающими они ни были. Находясь у Власти, он всегда отказывался от встреч с делегациями Евреев.
 
Как у других "нееврейских" Евреев, подавление всяческих чувств в угоду Политике положением распространялось у него и на собственную семью: он совершенно не интересовался бедами своего отца, который всё потерял в Революцию и умер от тифа. Проявляя полное равнодушие как Еврей, Троцкий компенсировал это вулканической энергией и безжалостностью революционера. Весьма маловероятно, чтобы большевистская Революция могла победить и продержаться без него. Именно Троцкий объяснил Ленину значение рабочих советов и научил их использовать. Лично Троцкий был организатором и вождем вооруженного восстания, которое свергло Временное правительство и поставило Большевиков у Власти. Именно Троцкий создавал Красную Армию и контролировал её до 1925 г., обеспечив физическое выживание нового, коммунистического режима в Гражданской войне, которая чуть не погубила этот режим.
 
Больше чем кто либо Троцкий символизировал Насилие и демоническую мощь Большевизма и его решимость разжечь мировой пожар. Более чем кто либо, он нёс ответственность за то, что в народе Революцию отождествляли с Евреями. Последствия этого для Евреев, как немедленные, так и в долговременном плане, как в локальном, так и в мировом масштабе, были ужасны. Белогвардейские армии, пытаясь сокрушить советский режим, относились ко всем Евреям как к врагам. На Украине Гражданская война вылилась в самые ужасные Погромы в еврейской Истории. Там произошло свыше тысячи инцидентов, в ходе которых Евреев убивали. При этом пострадали свыше 700 Общин на Украине (и ещё несколько сотен в России ). Всего было убито 60-70 тысяч Евреев. В других частях Восточной Европы подобное отождествление Евреев с Большевизмом приводило к физическим нападениям на безвредные еврейские Общины.
 
Насилие было особенно кровавым в Польше после провала большевистского вторжения и в Венгрии после падения режима Бела Куна. В 20-е годы нападения неоднократно случались в Румынии. Во всех этих трех странах компартии были созданы и управлялись в основном "нееврейскими" Евреями, и во всех случаях расплачиваться приходилось аполитичным, соблюдающим обычаи и Традиции Евреям из Гетто и деревень. К тому же, по горькой иронии Судьбы в России простые Евреи не выиграли от Революции. Даже наоборот. Они довольно много получили от Временного правительства Керенского, которое дало им полные избирательные и гражданские права, включая право на создание своих политических партий и культурных организаций. На Украине Евреи участвовали в работе Временного правительства, Еврей возглавлял специальное министерство по делам Евреев; их защищали специальные положения о нацменьшинствах Версальского договора.
 
В Литве, которую Советы не посмели аннексировать до 1939 г., эти гарантии работали прекрасно, и крупные еврейские Общины в этой республике чувствовали себя в период между войнами едва ли не наилучшим образом в Восточной Европе. В итоге для Евреев ленинский путч повернул Время в обратную сторону, и в конечном счёте коммунистический режим явился для них несчастьем. Правда, некоторое Время ленинцы приравнивали Антисемитизм к контрреволюции. В своем декрете от 27 июля 1918 г. Совет Народных Комиссаров обязал все Советы рабочих, крестьянских и солдатских депутатов принять меры, чтобы решительно и с корнем уничтожать проявления Антисемитизма.
 
Правительство распространило граммофонную пластинку с речью Ленина [выступление по радио], осуждающей Антисемитизм. Но эта довольно слабая попытка была перечеркнута злобными нападками Ленина на так называемых "эксплуататоров и хапуг", которых он именовал "мешочниками", намекая при этом на Евреев. Режим, основанный на Марксизме, который сам коренился, как Мы видели, из антисемитской Теории заговора, режим, который считал своей задачей поиск и преследование "классовых врагов", был просто обречен на формирование климата, враждебного Евреям. В итоге среди основных жертв ленинской генеральной линии Террора, направленной против "антисоциальных групп", оказались торговцы Евреи. Многие из них были ликвидированы; другие, общим числом Порядка 300 000, бежали через границу в Польшу, страны Балтии, Турцию и на Балканы.
 
В то же Время Евреи занимали довольно видное положение в партии Большевиков, как в верхних эшелонах, так и в низах: на съездах партии Евреи составляли 15-20 процентов от общего числа делегатов. Но это были "нееврейские" Евреи; да и сама большевистская партия была единственной партией в период после падения царизма, которая была активно враждебна целям и интересам Евреев. При этом простые Евреи страдали от еврейского же участия во властном режиме. Евреев Большевиков было много в ЧК (Тайной полиции), а также в числе комиссаров, налоговых инспекторов и бюрократов. Они играли ведущую роль в продотрядах, организованных Лениным и Троцким для изъятия у крестьян зерна. Вся эта деятельность делала Евреев объектом Ненависти. В итоге, как это бывало не раз в еврейской Истории, Евреи становились объектом нападок с прямо противоположных позиций. Они были одновременно "антиобщественными мешочниками", С одной стороны, и "Большевиками" – с другой.
 
Материалы единственного советского архива, попавшего на Запад (о жизни Смоленска в 1917-38 гг.), показывают, что в Сознании крестьян советский режим прочно ассоциировался с понятием Еврея посредника. В 1922 г. раздавались угрозы, что, если комиссары будут изымать золотые оклады из Церквей, "никто из Евреев не уцелеет: Мы всех ночью перебьем". Толпа ревела на улице: "Бей жидов, спасай Россию !" В 1926 г. возобновились даже древние обвинения в ритуальных убийствах. В то же Время архив свидетельствует, что Евреи тоже опасались режима: "Милиции так же боятся, как раньше боялись царских жандармов".
 
Надо сказать, что Страх Евреев по отношению к Советам был вполне обоснован. В августе 1919 г. все еврейские религиозные Общины были распущены, их имущество конфисковано, а подавляющее большинство Синагог закрыто навсегда. Изучение Иврита и издание светской Литературы на Иврите были запрещены. Разрешалось издание Литературы на Идише, но только в фонетической транскрипции, а культурная деятельность на Идише хоть и допускалась, но лишь под усиленным надзором. Органами такого надзора являлись специальные еврейские секции (Евсекция), учрежденные коммунистическими ячейками, которыми руководили "нееврейские" Евреи и чьей особой задачей являлось искоренение малейших признаков "еврейского культурного партикуляризма". Они вели Подрывную работу против Бунда, поставив своей задачей ликвидировать Сионизм в России.
 
Кстати, в 1917 году он стал сильнейшей политической организацией российских Евреев. Имея 1 200 низовых организаций с общим числом членов 300 000, он численно превосходил партию Большевиков. Начиная с 1919 г. Евсекции начали фронтальное наступление на Сионистов, используя в качестве ударной силы подразделения Чека под командованием "нееврейских" Евреев. В Ленинграде они заняли штаб квартиру Сионистов, арестовав персонал и закрыв газету. То же самое они проделали и в Москве. В апреле 1920 г. Всероссийский сионистский конгресс был разогнан отрядом чекистов с девушкой еврейкой во главе; было арестовано 75 делегатов. Начиная с 1920 г. многие тысячи российских Сионистов оказались в лагерях, из которых выйти удалось очень немногим. Как утверждал режим (26 августа 1922 г.), сионистская партия "пытается под маской Демократии растлить еврейскую молодежь и отдать её в руки контрреволюционной буржуазии в интересах англо французского Капитализма. Чтобы восстановить палестинское Государство, эти представители еврейской буржуазии полагаются на реакционные силы, [включая] таких алчных империалистов, как Пуанкаре, Ллойд Джордж и Папа Римский".
 
Когда к Власти пришёл Сталин, Антисемит в Душе, давление на Евреев усилилось; к концу 20-х годов все виды специфически еврейской политической деятельности были ликвидированы или выхолощены. Затем Сталин распустил Евсекцию, предоставив надзор за Евреями Тайной полиции. К этому Времени Евреи были уже изгнаны почти со всех важных властных постов, и Антисемитизм снова стал мощной внутрипартийной силой. "Неужели верно, – писал Троцкий Бухарину в гневе и изумлении, – неужели возможно, чтобы в нашей партии, в Москве, в рабочих ячейках антисемитская агитация оставалась бы безнаказанной?"
 
И не просто безнаказанной – поощряемой. Евреи, особенно из рядов коммунистической партии, составляли непропорционально большую долю жертв сталинского режима. Одним из них был Исаак Бабель (1894–1940?), возможно, единственный великий еврейский писатель, рожденный российской Революцией, чья личная трагедия в некотором роде символична для всех советских Евреев. Подобно Троцкому, он был сыном Одессы, где его отец владел магазином. В одном из своих рассказов он, как в 9 лет впервые увидел своего отца, покорно стоящего на коленях перед казачьим офицером во Время Погромома, – прямо как олицетворение многовековой Судьбы Еврея из Гетто. "На офицере, – рассказывает Бабель, – были лимонно желтые замшевые перчатки, и он смотрел вдаль отсутствующим взором".
 
Одесса порождала еврейских вундеркиндов, особенно музыкантов, и умный Бабель боялся, что отец сделает из него "музыкального карлика", одного из "большеголовых веснушчатых с тоненькими стебельками шейками и эпилептическим румянцем". Вместо этого он, как и Троцкий, хотел стать "нееврейским Евреем", сильной личностью, вроде знаменитых еврейских бандитов с Молдаванки, Одесского Гетто, а ещё лучше – вроде казаков. Он воевал в царской армии; позже, когда произошла Революция, служил в Чека и вместе с другими Большевиками грабил крестьян, изымая у них продовольствие. И, наконец, позднее осуществилась его мечта – он воевал вместе с казаками под началом маршала Буденного. На основе своих впечатлений он создавал шедевр "Конармию" (1926), собрание историй, рассказывающих с блистательными (а иногда и ужасающими) подробностями, как он пытался, по его словам, приобрести "простейший из навыков – способность убить своего собрата Человека". Истории имели успех, в отличие от приобретенных навыков. Бабель не смог стать Человеком, для которого Насилие было бы естественным. Он оставался типичным еврейским интеллектуалом, как он говорил, "Человеком с очками на носу и осенью в сердце".
 
Постоянной и мучительной темой в его рассказах звучит трудность для Еврея оторваться от своих культурных корней, особенно в вопросах жизни и Смерти. Молодой Человек погибает, потому что не может заставить себя застрелить раненого товарища. Старый Еврей лавочник не может согласиться с тем, что революционный порыв оправдывает средства, и призывает к "интернационалу хороших Людей". Молодой Еврей солдат гибнет, оставляя в своих скромных пожитках портреты Ленина и Маймонида. Как убедился Бабель на своем горьком опыте, эти двое никогда особенно не ладили… Да и вообще Идея Еврея, который не чувствует себя Евреем, на практике не работала. Для Сталина он оставался таким же Евреем, как и все прочие; в сталинской России Бабель из почёта попал в застенок. В 1934 г. он появился на съезде писателей, чтобы выступить с какой-то странной иронической речью, где объявил, что партия, в своем безграничном великодушии, отняла у писателей только одну свободу – право писать плохо. Я сам, сообщил он, разрабатываю новый литературный Жанр и становлюсь "мастером молчания". "Я настолько уважаю читателя, – добавил он, – что стал немым".
 
Через некоторое Время он был арестован и исчез навсегда; возможно, его расстреляли ещё в 1940 г. Согласно официальному обвинению, он был причастен к "заговору литераторов"; однако подлинной причиной было его знакомство с женой Николая Ежова, низвергнутого главы НКВД. В сталинской России этого было достаточно, особенно для Еврея. За рубежом, однако, было очень мало известно о том, что Антисемитизм уцелел в Советской России, возродился в новых формах, о разрушении еврейских организаций и растущей физической угрозе Евреям в условиях сталинизма.
 
Считалось попросту, что, поскольку Евреи входили в число главных вдохновителей Большевизма, они Должны быть среди тех, кто больше всех от него выиграл. Существенное различие между огромной Массой Евреев, среди которых были традиционалисты, ассимиляционисты и Сионисты, и специфической группой "нееврейских" Евреев, которые помогли совершить Революцию, было практически не понято. В то же Время по антисемитской теории еврейского заговора всегда считалось, что внешние столкновения еврейских интересов – это всего лишь камуфляж, маскирующий единство целей. Чаще всего Евреев обвиняли в том, что где-то за кулисами они "работают сообща". Идея всеобщего еврейского заговора, в том числе и тайных встреч мудрецов, родилась ещё
 во времена средневекового кровавого навета на Евреев. Зачастую эта Идея приобретала форму письменных документов. К несчастью, толчок этому дала и попытка Наполеона I собрать Синедрион.
 
Затем эта Идея была взята на вооружение царской тайной полицией – Охранкой. Эта организация была обеспокоена тем, что царь недостаточно решительно и радикально расправлялся с заговорами, особенно еврейскими. В 1890-е годы одному из парижских агентов Охранки поручили состряпать какой нибудь документ, при помощи которого можно было бы продемонстрировать Николаю II реальность еврейской угрозы. Фальсификатор воспользовался написанным в 1864 г. памфлетом Мориса Жоли, который приписывал Наполеону III стремление править миром. Первоисточник не имел никакого отношения к Евреям, но для монарха была описана некая конференция еврейских лидеров, которые якобы объявили, что благодаря современной Демократии они очень близки к достижению современных целей. Таково происхождение "Протоколов сионских мудрецов".Фальшивка не достигла первоначальной цели. Царя не удалось обмануть, и на документе он начертал: "Благая цель не достигается подлыми средствами".
 
Однако и после этого полиция старательно внедряла её. В 1905 г. она впервые появилась в печатном виде в качестве дополнительной главы в книге Сергея Нилуса "Великое в малом". Большого интереса она не вызвала. Только большевистский триумф 1917 г. дал Протоколам второе, и гораздо более успешное, рождение. О Связи Евреев с ленинским путчем в это Время говорили много, особенно в Англии и Франции. Шла самая отчаянная фаза долгой войны, которая истощила запасы Мужчин и прочие ресурсы этих стран. Временное правительство Керенского старалось сохранить активное участие России в войне против Германии. Ленин же стал проводить прямо противоположную Политику, направленную на немедленное достижение мира на любых условиях. Этот опасный удар по делу союзников, который привел к тому, что немцы смогли оперативно перебросить свои дивизии из России на Западный фронт, оживил в умах Связь Евреев с Германией.
 
Например, в Англии небольшая, но шумная группа писателей во главе с Илэром Беллоком и братьями Сеслом и Дж. К. Честертонами, развязала яростную кампанию с антисемитским подтекстом по поводу дела Маркони (1911), направленную против Ллойд Джорджа и его министра юстиции сэра Руфуса Айзекса. Теперь же они воспользовались событиями в России, чтобы связать Евреев с пацифизмом в Англии. В начале ноября 1917 г. в речи Дж. К. Честертона прозвучала угроза: "Я хотел бы добавить несколько слов для Евреев… Если они будут продолжать глупую болтовню насчёт пацифизма, настраивая народ против солдат, их жён и вдов, то они впервые узнают, что на самом деле означает слово Антисемитизм".Быстрое распространение Протоколов на фоне Октябрьской Революции оказывало некоторое Время свое разрушительное воздействие даже в Англии, где Антисемитизм был скорее явлением салонным, чем уличным.
 
Корреспонденты в России Роберт Уилтон ("Таймс" ) и Виктор Марсден ("Морнинг Пост" ) были яростными антибольшевиками и склонялись к Антисемитизму. Оба они считали подлинными варианты Протоколов, которые были им известны. "Таймс" под заголовком "Евреи и Большевизм" напечатала корреспонденцию, где цитировалось письмо от некоего Веракса от 27 ноября 1919 г.: "Сущностью Иудаизма… является прежде всего расовая гордость, Вера в их превосходство и конечную победу, убежденность, что еврейский мозг превосходит христианский, короче говоря, глубокая убежденность, что Евреи – Избранный Народ, которому суждено в один прекрасный день стать руководителем и законодателем Человечества". "Джуиш Уорлд", в свою очередь, комментировал: "Письмо Веракса знаменует начало новой и злобной эры… Мы больше не можем утверждать, что в этой стране, которая больше всего Любила Библию, нет Антисемитизма".
 
В начале следующего года редактор "Морнинг Пост" Х. Э. Гвинн написал введение к анонимной книге под названием "Причины беспокойства в мире", основанной на Протоколах. Они могут быть или не быть подлинными, писал он, "однако самое интересное состоит в том, что хотя содержащая их книга была издана в 1905 г., сегодняшние большевикиевреи претворяют в жизнь почти буквально все, что было записано в программе, сформулированной в Протоколах". Он отмечал, что свыше 95% нынешнего большевистского правительства – Евреи". В публикации приводился список из 50-его членов с указанием "псевдонимов" и "подлинных имен" и объявлялось, что из них только 6 – русские, 1 – немец, а все остальные Евреи. 8 мая 1920 г. "Таймс" опубликовала статью под заголовком "Еврейская угроза", основанную на допущении, что Протоколы – подлинный документ. Неужели Англия, спрашивал автор статьи, "избежала Пакс Германика, чтобы угодить в Пакс Юдаика ?"
 
Эта агитация постоянно подкреплялась сообщениями о зверствах Большевиков. Черчилль, всю жизнь бывший другом Евреев, был глубоко потрясен убийством в российской столице британского военно-морского атташе. Евреи – самый замечательный народ на Земле, писал он, и их вклад в Религию "ценнее всех прочих Знаний и Доктрин". Но теперь, продолжал он, "этот удивительный народ создал иную Систему Морали и Философии, которая так же насыщена Ненавистью, как Христианство – Любовью". Виктор Марсден, который сидел в большевистской тюрьме, вернулся с ужасными известиями. "Когда Мы набросились на г-на Марсдена с вопросами, – сообщала "Морнинг Пост", – и спросили, кто несёт ответственность за преследования, которые он перенес… он ответил одним словом: "Евреи". Уилтон из "Таймс" издал книгу, в которой объявлялось, что Большевики воздвигли в Москве памятник Иуде Искариоту.
 
Впрочем, в конце концов именно "Таймс" в серии статей, опубликованных в августе 1921 г., показала, что Протоколы – подделка. После этого волна британского Антисемитизма стала спадать так же быстро, как нарастала. Беллок попытался воспользоваться паникой, чтобы выпустить книгу "Евреи", где объявил, что именно большевистские зверства впервые вызвали настоящий Антисемитизм в Англии. Однако, пока она вышла в феврале 1922 г., момент был упущен, и её приняли холодно.
 
Во Франции ситуация была иная, поскольку там Антисемитизм имел глубокие корни, собственную национальную Культуру и приносил свои горькие плоды. Великая победа в деле Дрейфуса создала у французских Евреев Ложное ощущение того, что они окончательно приняты; это нашло свое отражение, в частности, в очень небольшом количестве заявлений, поданных французскими Евреями на изменение фамилии – всего 377 за весь период с 1803 по 1943 гг. Лидеры еврейского общественного мнения во Франции настойчиво доказывали, что Ненависть к Евреям импортирована из Германии. "Расизм и Антисемитизм – дело рук предателей, – утверждал памфлет, выпущенный бывшими солдатами Евреями. – Они завезены извне теми, кто желает гражданской войны и надеется на возобновление войны внешней". В 1906 г., в самый разгар триумфа сторонников Дрейфуса, "Юньон Израэлит" объявил, что Антисемитизм – "мертв".
 
Однако всего через два года возникли "Аксьон Франсез" Морра и столь же антисемитская группа "Камелот дю Руа". В 1911 г. камелоты организовали бурную демонстрацию против пьесы "После меня" в театре Комеди Франсез; пьеса была написана Анри Бернштейном, который в юности дезертировал из армии, и её пришлось снять в результате волнений. Во Франции, в отличие от Англии, постоянно существовало, по-видимому, определенное число избирателей, откликавшихся на призывы агитаторов Антисемитов.Они с готовностью раздували Страх перед Большевиками и распространяли мифы Протоколов, которые вошли во многие французские издания. Акцент французского Антисемитизма сместился с "Власти еврейских денег" на Евреев как источник Подрывной социальной активности. Евреи социалисты вроде Леона Блюма не пытались оспорить эту Идею.
 
Блюм восхвалял мессианскую роль Евреев как социальных революционеров. "Коллективный импульс Евреев, – писал он, – ведет их к Революции; их критическая мощь (я использую эти слова в высшем Смысле) ведет их к уничтожению любой Идеи, любой традиционной формы, которая не соглашается с фактами или не может быть обоснована логически". В долгой и печальной Истории Евреев, утверждал он, их поддерживала "Идея неизбежной Справедливости", "Вера, что в один прекрасный день миром будет править здравый смысл, все Люди будут подчиняться одному Закону, и каждый получит по заслугам. Разве это не Дух социализма? Таков древний Дух народа".
 
Блюм написал эти слова в 1901 г. В послевоенных условиях они зазвучали опаснее. Однако Блюм, самая видная фигура среди французских Евреев, в период между войнами продолжал настаивать, что роль Евреев состоит в том, чтобы возглавить движение к социализму. Он, по-видимому, считал, что к нему примкнут даже богатые Евреи. В итоге в то Время, как правые Антисемиты считали Блюма воплощением еврейского радикализма, многие левые обвиняли его в том, что он – тайный агент еврейской буржуазии. Треть парижских Банкиров составляли Евреи, и у левых излюбленным было заявление, что "Евреи контролируют финансы правительства, кто бы ни находился у Власти". "Их давняя Связь с Банками и Коммерцией, – говорил Жан Жорес, – сделала их особенно сведущими в капиталистической преступной деятельности".
 
Когда в послевоенные годы левые социалисты образовали французскую компартию, антисемитский элемент, хотя и неявный, стал существенным элементом кампании оскорблений, значительная часть которых была направлена лично против Блюма. Тот факт, что Блюм вместе с другими видными французскими Евреями постоянно недооценивали французский Антисемитизм, будь он правый или левый, делу не помогал. Наиболее серьезные последствия взятия Власти Большевиками и Связь этого факта с деятельностью радикальных Евреев имели в Соединенных Штатах. Во Франции на Евреев нападали справа и слева, но страна продолжала великодушно принимать еврейских беженцев и в 20-е и даже в 30-е годы. В Америке же Страх перед Большевизмом положил конец Политике неограниченной иммиграции, которая была спасительной для восточноевропейских Евреев в 1881–1914 годах и позволила возникнуть великому Американскому Еврейству. Были попытки ввести квоты на иммиграцию ещё до войны, но им успешно противодействовал Американский еврейский комитет, основанный в 1906 г. Но война покончила с ультра либеральной фазой расширения американской Демократии. С неё началась фаза ксенофобии, которая продлилась десятилетие.
 
С 1915 г. ку клукс клан начинает контролировать группы национальных меньшинств, включая Евреев, которые (как он объявляет) бросают вызов американским социальным и моральным нормам. В том же году молниеносно приобрела известность книга "Великая раса уходит" Мэдисона Гранта, где утверждается, будто прекрасный генофонд Америки был разрушен неограниченной иммиграцией, не в последнюю очередь Евреев из Восточной Европы. За вступлением Америки в войну последовали Закон о шпионаже (1917) и Закон о подстрекательстве к мятежу (1918), которые фактически вели к тому, что "чужие" объявлялись предателями. Большевизация России заложила краеугольный камень в основание нового здания Страха. Результатом явилась кампания борьбы с "красной угрозой", которую возглавил в 1919-20 гг. демократический министр юстиции Митчелл Палмер, направленная против, как он выражался, "Подрывных элементов и агитаторов зарубежного происхождения".
 
Он объявил, что "в США имеется 60 000 этих организованных пропагандистов Доктрины Троцкого", причём сам Троцкий – "чужестранец с сомнительной репутацией… самый гнусный из известных в Нью-Йорке". Значительная часть материала, распространявшегося Митчеллом и его союзниками, носила антисемитский характер. Так, в одном из списков было показано, что из тридцати одного высшего советского руководителя все, кроме Ленина, Евреи; в другом анализировался состав Петроградского совета, где всего 16 из 388 – русские, а остальные – Евреи, причём 265 из них – выходцы из нью-Йоркского Ист Сайда. Третий документ свидетельствовал, что решение свергнуть царское правительство было в действительности принято 14 февраля 1916 г. группой нью-Йоркских Евреев, в которую входил миллионер Джейкоб Шифф. В результате появился Закон о квоте (1921), устанавливающий, что ежегодное количество иммигрантов не Должно превышать 3% от количества соответствующей этнической группы в США на 1910 г. Закон Джонсона Рида (1924) срезал эту цифру до 2%, принимая за базу отсчета уровень 1890 г. В результате общий уровень иммиграции опустился до 154 000 Человек в год, причём суммарная квота на выезд из Польши, России и Румынии (в основном – Евреи) упала до 8 879 Человек. Практически это означало конец массовой иммиграции Евреев в США. В дальнейшем еврейским организациям пришлось вести тяжелую борьбу за то, чтобы эти квоты не ликвидировали полностью.
 
Они считали большим успехом, что за 9 трудных лет (1933-41) им удалось принять в США 157 000 немецких Евреев – примерно столько же, сколько въехало за один лишь 1906 г. В то же Время нельзя сказать, что в Америке между двумя мировыми войнами еврейская Община находилась в состоянии глухой обороны. Достигнув в 1925 г. 4,5 миллиона, она быстро шла к тому, чтобы стать самой многочисленной, богатой и влиятельной еврейской Общиной в мире. Иудаизм стал третьей Религией в Америке. Евреи были не просто приняты, они становились плотью и кровью Общества и зачастую определяли его облик. Они никогда не пользовались кредитом для биржевой игры, хотя в ряде европейских стран им приходилось прибегать к этому средству.
 
В 20-е годы Экономика США стала такой обширной и разветвленной, что ни одна группа, сколь бы велика она ни была, не могла в ней доминировать. Но в банковском и биржевом деле, Торговле недвижимостью, розничной Торговле, Системе распределения и индустрии развлечений Евреи занимали сильные позиции. Впрочем, едва ли не более важным оказался успешный профессиональный рост Евреев, который стал возможен благодаря открывшейся для них в Америке возможности дать детям высшее образование. В ряде колледжей, особенно привилегированных (Ivy League), существовали ограничения на приём Евреев. Но практически каких то численных границ распространения высшего образования среди Евреев не существовало.
 
К началу 30-х годов Евреи составляли почти 50% студентов в колледжах Нью-Йорка, а в целом по стране – свыше 9% (105 000 Человек).В результате впервые с античных Времён у Евреев появилась реальная возможность употребить на всеобщее благо свой законотворческий потенциал, который они так долго холили и лелеяли в лучших Традициях раввинизма. В 1916 г. после 4 месячной борьбы Луис Брандейс (1856–1941) стал первым Евреем – членом Верховного Суда. Он был вундеркиндом, младшим сыном в семье Евреев либералов из Праги. В Гарвардской юридической школе он получил самые высокие на тот день оценки. К 40 годам его практика принесла ему состояние свыше 2 миллионов долларов. Для американских Евреев было характерно, что, становясь видными фигурами в мире больших денег, они чувствовали себя достаточно уверенно, чтобы позволить себе увлечение Сионизмом (если считали его жизнеспособным). Стал видным Сионистом и Брандейс.
 
Но ещё более важным было его стремление изменить направление американской юриспруденции. Ещё до того, как стать членом Верховного Суда, он написал "меморандум Брандейса" в деле "Мюллер против штата Орегон" (1908), где отстаивал Закон штата, ограничивающий продолжительность рабочего дня Женщин. В нём он опирался не столько на юридические прецеденты, сколько на общие моральные и социальные аргументы в Пользу Закона, при этом он привлек в качестве аргумента свыше тысячи страниц статистики. В этом нашла отражение как творческая Философия либеральных кафедократов, так и их изобретательность и энергия в отстаивании своей позиции. В качестве члена Верховного Суда Брандейс получил возможность продвинуть Доктрину социальной юриспруденции в самый центр американской Философии Закона и превратить тем самым суд в рамках Конституции в законотворческий орган. Будучи либеральным Евреем с классическим образованием, который видел в Духе американского Общества сплав Афин и Иерусалима (ну просто современный Филон!), он считал, что суд Должен поддерживать плюрализм не только Религий, но и экономических Систем, а ещё более – взглядов.
 
Он почитал Истиной (см., например, дело "Уитни против штата Калифорния", 1927), "что опасно подавлять мысль, надежду или воображение; что Страх вскармливает репрессию, репрессия вскармливает Ненависть; Ненависть угрожает стабильности правительства; путь к безопасности лежит в возможности открыто обсуждать предполагаемые неприятности и средства борьбы с ними; а лучшее средство против плохих советов – советы хорошие". В 1939 г. в Верховном Суде к нему присоединился единомышленник – Феликс Франкфуртер (1882–1965), который иммигрировал в Нижний Ист Сайд в возрасте 12 лет, учился сначала в нью-Йоркском колледже, а затем – в Гарварде и основную часть своей профессиональной биографии занимался дискуссиями (в современном светском Смысле) по поводу одной из ключевых проблем иудаистского Закона: как уравновесить требования личной свободы и общественной необходимости.
 
Эта его деятельность отражала зрелость американского Еврейства как члена сообщества, наглядным примером чего была солидарность Франкфуртера со штатом против диссидентствующего меньшинства ("Свидетелей Иеговы") в вопросе о приветствии Государственного флага: "Тот, кто принадлежит к наиболее поносимому и преследуемому меньшинству в Истории, не может быть нечувствителен к свободе, гарантируемой нашей Конституцией… Но как Судьи Мы не являемся ни Евреями, ни язычниками, ни католиками, ни агностиками… В качестве члена этого Суда я не вправе вписывать в Конституцию мои личные представления о Политике, сколь глубоко я не тешил бы себя ими".
 
Надо сказать, что Евреи в Америке занимались не только фундаментальной перестройкой существующих институтов, вроде юриспруденции, но и внедрением новых. В Париже и Вене еврейские музыканты, от Галеви до Оффенбаха и Штраусов, создали новые виды музыкальных спектаклей, а также театры и оркестры, которые позволили их осуществить. Подобное сочетание талантов возникло вскоре и в Нью-Йорке. Оскар Хаммерштейн I (1847–1919) прибыл туда в 1863 г. и работал, подобно многим другим Евреям, на табачной фабрике. Через 20 лет его сын, Оскар Хаммерштейн II (1895–1960), стал играть важную роль в качестве либреттиста в становлении американской "музыкальной пьесы" – нового вида синтетического драматического искусства. После "Роз Мари" (1924) и "Песни степей" (1926) он объединил свои усилия с Джеромом Керном (1885–1945), тоже Нью-Йоркцем, для создания сугубо американского мюзикла "Плавучий театр" (1927); затем с начала 40-х он в сотрудничестве с Ричардом Роджерсом поднял этот Жанр, ставший, пожалуй, наиболее типичным для американского искусства, на новую высоту, создав "Оклахому" (1943), "Карусель" (1945), "Юг Тихого океана" (1949), "Король и я" (1951) и "Звуки музыки" (1959).
 
Эти американские музыкальные авторы шли к композиции разными путями. Роджерс учился в Колумбийском университете и Институте музыкального искусства. Ирвинг Берлин (род. 1888), сын кантора из России, появился в Нью-Йорке в 1893 г., работал "поющим официантом", не имел музыкального образования и не учился музыкальной грамоте. Джордж Гершвин (1898–1937) начинал наёмным пианистом в музыкальном издательстве. Общим для всех них были невероятная изобретательность и абсолютно новые Идеи. Керн написал свыше 1000 песен, включая "Ol’Man River" ("Река старик") и "Smoke Gets in Your Eyes" ("Дым в твоих глазах"), для 104 постановок и фильмов. На счету Берлина также более 1000 песен, от "Top Hat" ("Цилиндр) до "Annie Get Your Gun" ("Бери ружье, Энни"). Его "Alexander’s Regtime Band" (1911), по сути дела, ознаменовал начало эры джаза. Через 13 лет "Голубая рапсодия" Гершвина, исполненная оркестром Пола Уайтмена, сделала джаз респектабельным. "Моя прекрасная леди" Фредерика Лоу, "Парни и куклы" Фрэнка Лессера, "Волшебник из страны Оз" Гарольда Арлена и "Вестсайдская История" Леонарда Бернстайна характерны тем же сочетанием постоянного новаторства и непременной "кассовости".
 
Те же богатство Идей и организаторские таланты, что и в шоу бизнесе, американские Евреи принесли в развитие техники. В 1926 г. Дэвид Сарнофф (1891–1971) создал первую радиосеть – Нэшнл Бродкастинг Систем как информационную ветвь компании Рэдио Корпорейшн оф Америка (Ар Си Эй), президентом которой он стал в 1930 г. В это же Время Уильям Пейли (род. 1901) сколачивал конкурирующую компанию Коламбиа Бродкастинг Систем (Си Би Эс). Позднее обе эти компании внедряли черно белое, а затем и цветное телевидение. Из среды Евреев вышло также много талантливых исполнителей, работавших в средствах массовой Информации: Сид Сезар и Эдди Кантор, Милтон Берль, Эл Джонсон и Джек Бенни, Уолтер Уинчел и Дэвид Саскайнд.
 
Музыкальный Бродвей, радио и телевидение являются в некотором Смысле типичными примерами из Истории еврейской Диаспоры, когда Евреи открывают абсолютно новые направления в бизнесе и Культуре, некую табула раса, на которой делают свою Политику прежде, чем другие смогут занять ключевые позиции, создать свою гильдию или профессиональный клан, закрытый для Евреев. Совершенно выдающимся примером является кинопромышленность, которая почти полностью была создана Евреями. Разумеется, спорным является вопрос, им ли принадлежит основной вклад в формирование нынешнего лица нашей эпохи. Потому что если Эйнштейн создал космологию XX века, а Фрейд сформулировал основные постулаты человеческого мышления, то, конечно, именно кинематограф сформировал массовую Культуру Человечества. Правда, и здесь присутствовала своя ирония. Евреи не изобретали кинематографа. Томас Эдисон, который разработал первую настоящую кинокамеру, так называемый кинетоскоп, в 1888 г., не предназначал её для развлечения. Она Должна была стать, по его словам, "самым современным инструментом Разума" для просвещенной Демократии, чтобы показать мир, каков он есть, и противопоставить моральную силу реализма "оккультным Знаниям Востока".
 
Этот рационалистический подход пришёлся бы по Душе еврейским пионерам, но на практике все получилось совсем иначе. Подход Эдисона к кино не сработал. Образованный средний класс его проигнорировал, и в первое десятилетие особого прогресса в этом направлении не наблюдалось. Затем, в конце 1890-х, бедные Евреи иммигранты соединили кино с другим созданным ими для себя институтом – пассажем развлечений. В 1890 г. в Нью-Йорке не было ни одного такого пассажа – к 1900 г. их стало более 1 000, причём в их состав входили так называемые никелодеоны. Через 8 лет только в Нью-Йорке было уже 400 никелодеонов, и они распространялись по всем городам Севера. Вход стоил 5 центов, что делало их доступными для беднейшего городского населения.
 
Сотни снимавшихся для них короткометражных фильмов были немыми, и в этом их большое преимущество, поскольку большинство постоянных посетителей не владело английским или владело слабо. Это был чисто иммигрантский вид искусства, а потому он мог служить превосходной основой для еврейского бизнеса. Первое Время Евреи не вносили в этот бизнес творческого вклада. Они просто владели никелодеонами, пассажами, театрами. Большую часть съемочной работы и обработки первых короткометражек выполняли родившиеся в Англии протестанты.
 
Исключением был разве что Зигмунд Люблин, который трудился в большом еврейском центре – Филадельфии и чуть было не превратил её в столицу кинематографической отрасли. Однако, когда владельцы кинотеатров подключились к производству короткометражек, которых ждали их посетители иммигранты, Люблин вместе с другими патентовладельцами образовали гигантскую Патентную Компанию, чтобы полностью получать причитающиеся отчисления от кинопроизводителей. Именно-тогда Евреи повели кинопромышленность в новый "Исход" из "Египта" на северо востоке страны, где преобладали Люди WASP ("белые англо саксонские протестанты"), в калифорнийскую обетованную землю. В Лос Анджелесе было много солнца, мягкие Законы и возможность быстро удрать в Мексику от юристов Патентной Компании. Именно в Калифорнии по настоящему проявился рациональный подход Евреев. В 1912 г. там было уже свыше сотни мелких кинокомпаний, которые затем стали быстро сливаться, объединившись в 8 крупных. Из этих восьми "Юниверсал", "XX век Фокс", "Парамаунт", "Уорнер Бразерс", "МетроГолдвин Майер" и "Коламбиа" были созданы в основном Евреями, которые, впрочем, играли основную роль и в оставшихся двух: "Юнайтед Артистс" и "Ар Кей Оу Рэдио Пикчерз".
 
Почти все эти Евреи кинематографисты имели следующие общие черты. Все они были иммигрантами либо детьми недавних иммигрантов. Они были бедны, иногда отчаянно бедны. Многие происходили из многодетных семей, где росло по 12 детей и более. Карл Лемль (1867–1939), первый из них, был иммигрантом из Лауфейма и десятым ребенком из 13. Он занимался всякого рода канцелярской работой, был бухгалтером и заведовал магазином одежды, прежде чем открыл свой никелодеон, превратил его в сеть, создал свою Систему кинопроката, а затем основал в 1912 г. первую крупную студию – Юниверсал.
 
Маркус Лев (1872–1927) родился в Нижнем Ист Сайде в семье официанта-иммигранта. В 6 лет он торговал газетами, в 12 бросил школу и стал работать в типографии; затем занялся мехами; к 30 годам успел дважды обанкротиться; основал сеть кинотеатров и сколотил компанию Метро Голдвин Майер. Уильям Фокс (1879–1952) родился в Венгрии в семье, где было 12 детей; в Нью-Йорк его привезли ребенком через иммигрантскую станцию Касл Гарден. В 11 лет он ушел из школы на швейную фабрику, позднее завел собственное усадочное дело; от дешевых кинопассажей Бруклина дошёл до собственной сети кинопроката.
 
Луис Б. Майер (1885–1957) – сын иудаиста богослова из России ; привезен ребенком через тот же Касл Гарден; в 8 лет занялся сбором утиля, к 19 имел собственное дело по этой части; к 22 владел сетью кинотеатров; в 1915 г. создал первый серьезный полнометражный фильм "Рождение нации".
 
Братья Уорнер входили в число девяти детей бедного сапожника из Польши. Они торговали мясом и мороженым, чинили велосипеды, работали зазывалами на ярмарке и странствующими балаганщиками. В 1904 г. они купили кинопроектор и организовали свой кинотеатр, где их сестра Роза играла на рояле, а 12 летний Джек пел дискантом. В Голливуде они сделали крупный шаг вперед во внедрении звукового кино.
 
Джозеф Шенк, один из основателей Юнайтед Артистс, владел парком развлечений. Сэм Голдвин работал помощником кузнеца и торговал перчатками. Гарри Кон, ещё один выходец из Нижнего Ист Сайда, был трамвайным кондуктором, играл в водевилях.
Джесс Ласки играл в забегаловках. Сэм Кац работал посыльным, но, ещё не достигнув 20 лет, стал владельцем трех никелодеонов. Дор Шэри работал официантом в еврейском летнем лагере. Адольф Цукор родом из семьи Раввина торговал мехами. Этим же занимался Дэррил Цанук, который заработал первые деньги на новой застежке для меховых изделий.
 
Не всем пионерам кинематографии удалось сохранить свои состояния и созданные ими студии. Некоторые обанкротились, а Фокс и Шенк даже оказались в заключении. Но Цукор так сказал от имени всех: "Я прибыл из Венгрии 16 летним сиротой, у которого в жилетке было зашито несколько долларов. Я был счастлив дышать свежим ветром свободы, и Америка была добра ко мне". Эти Люди начинали как неудачники и творили для таких же неудачников. Прошло много Времени, прежде чем нью-Йоркские Банки стали обращать на них внимание. Их первым крупным спонсором оказался ещё один калифорнийский товарищ иммигрант, А. П. Джаннини, чей "Бэнк оф Итали" превратился со Временем в крупнейший Банк в мире "Бэнк оф Америка".
 
За плечами у них были века бесправия, и на них лежала эта печать. Даже внешне они были маленького роста. Как писал историк кино Филип Френч, "без особенного риска для жизни на собрании магнатов кинобизнеса можно было бы махнуть косой на высоте 170 сантиметров от земли; вряд ли кто-нибудь из них даже услышал бы свист". У них было огромное желание вытянуть бедняков за собой в своем движении вперед – как материальном, так и культурном. Цукор хвастал тем, что превратил пролетарские кинопассажи в дворцы среднего класса и спрашивал: "Кто смел с лица земли ваши грязные никелодеоны? Кто поставил плюшевые кресла?"
 
Голдвин так формулировал свою культурную задачу: создавать "картины на прочном фундаменте искусства и изящества". Их новая кинокультура не была лишена и традиционных еврейских особенностей, в частности критического юмора. Братья Маркс представили в своих фильмах взгляд неудачника на обычный мир примерно в том же ключе, в каком Евреи обычно видели окружающее их Общество большинства. Показывали ли они "Общество белых англо саксонских протестантов" в фильме "Животные бедняки", или Культуру в фильме "Ночь в опере", университетский кампус в "Лошадиных перьях", Коммерцию в "Большом магазине" или Политику в "Утином супе", они всегда вторгались в устоявшиеся формы жизни, нарушая спокойствие и порождая смущение в Душе "нормальных" Людей. Впрочем, вообще говоря, воротилы Голливуда не слишком стремились беспокоить Общество.
 
Когда они приютили в 30-е годы Евреев из германской кинематографии, то прежде всего попытались внушить им Дух конформизма. Это была их собственная форма ассимиляции, приспособления. Подобно тем Евреям, которые рационализировали розничную Торговлю в XVIII веке и организовали первые крупные магазины в XIX, они также служили потребителю. "Если аудитории не нравится фильм, – говорил Голдвин, – значит, у неё есть на то причина. Публика всегда права". Они абсолютизировали рынок. И в этом тоже заключалась своеобразная ирония. Кино стало первым видом Культуры со Времён античной Греции, который был доступен всему населению. Так же, как любой обитатель Полиса мог прийти на стадион, в театр, лицей или одеон, так теперь все американцы могли смотреть фильмы более или менее одновременно. Исследование Мэнси, проведенное в 1929 г. в Индиане, показало, что недельная посещаемость кинотеатров втрое превышала количество населения. Поэтому кино, которое стало в известном Смысле прообразом будущего телевидения, явилось гигантским шагом по пути к Обществу потребления конца XX века.
 
Оперативнее, чем другие институты, оно доносило до простых рабочих образ лучшей жизни. И в противоположность тому, что могли вообразить министр юстиции Палмер и Мэдисон Грант, именно Евреи из Голливуда стилизовали, лакировали и популяризовали концепцию Американского Образа Жизни. У этого Образа жизни были, естественно, и свои темные стороны. Между двумя мировыми войнами американские Евреи начали приобретать определенные общенациональные черты, в том числе и отталкивающие. Как в случаях с музыкальным Бродвеем и кинематографическим Голливудом, преступность, и в особенности её новые разновидности, оказалась тем полем, где предприимчивым Евреям было где развернуться с самого начала, не сталкиваясь с формальными барьерами, которые воздвигаются неевреями. В Европе Евреи часто оказывались замешаны в специфических преступлениях, связанных с бедностью, вроде укрывательства краденого, карманного воровства и мелкого жульничества. Кроме того, определенное развитие получили виды преступлений, требующие высокой степени организованности и разветвленных связей, например, Торговля белыми рабами.
 
В конце XIX столетия эта волна из Восточной Европы с колоссальным уровнем еврейской рождаемости докатилась до Латинской Америки. Любопытно в этом процессе наблюдать ярко выраженные национальные особенности. Скажем, удивительно большое количество еврейских проституток соблюдало Шаббат, еврейские праздники и правила питания. В Аргентине у них даже была своя Синагога. При этом именно из-за значительной вовлеченности Евреев в этот промысел легальные еврейские институты энергично боролись за его искоренение по всему миру и создавали для этой цели свои специальные органы. В Нью-Йорке преступники Евреи кроме обычных для этой нации "профессий" освоили рэкет охрану, поджог и отравление лошадей. И вновь еврейская Община ответила на этот процесс кампаниями, направленными на профилактику, в том числе школами перевоспитания. Такие попытки оказались весьма эффективными в случае мелких преступлений.
 
И Вполне возможно, что, не будь сухого Закона, еврейское криминальное сообщество сократилось бы к концу 20-х годов до размеров небольшой группы. Но случилось так, что незаконная Торговля спиртными напитками предоставила умным Евреям такие возможности для Рационализации и организации, перед которыми устоять было никак нельзя. Евреи-преступники редко прибегали к Насилию. Как писал Артур Руппин, видный специалист по еврейской Социологии: "Христиане совершают преступления руками, Евреи – головой". Типичным еврейским профессиональным преступником был "Жирный палец" – Джейкоб Гузик (1887–1956), который состоял у Аль Капоне бухгалтером и казначеем. Другой, Арнольд Ротштейн (1882–1928), пионер в сфере крупного преступного бизнеса, изображен под кличкой "Мозг" в рассказах Деймона Рэньона и в образе Меира Вольфсхайма в "Великом Гэтсби". Был ещё и Меир Лански, который создал и потерял великую империю азартных игр; в 1971 г. ему было отказано в предоставлении израильского Гражданства. По мере взлёта еврейской преступности её представители стали все больше прибегать к Насилию.
 
Некоего Луиса Лепке Бухалтера (1897–1944), известного под кличкой "Судья", ФБР называло "самым опасным преступником в Соединенных Штатах"; именно он помог организовать "Синдикат" (он же "Murder Incorporated" – АО "Убийство") в 1944 г., и в том же году был казнен в тюрьме Синг Синг за умышленное убийство. По приказу Бухалтера киллеры Синдиката убили "Голландца Шульца" – Артура Флигенхаймера (1900–1935), который пытался, вопреки указаниям, убрать Томаса Е. Дьюи. Синдикат нёс также ответственность за Смерть "Bugsy" ("Чокнутого") – Бенджамина Зигеля (1905-47), который организовал для них комплекс Лас Вегаса, а затем отошёл от дела. И, наконец, Евреи во главе с "Пурпурным Сэмми" – Сэмьюэлом Коэном организовали в Детройте печально известную "Пурпурную банду", которая хозяйничала в тамошнем Ист Сайде, пока верх не взяла мафия.
 
Впрочем, трудно напрямую сопоставлять еврейскую и итальянскую преступность в Соединенных Штатах. На удивление большое количество видных преступников Евреев было похоронено по ортодоксальным канонам. В целом организованная еврейская преступность, в отличие от сицилианской мафии, не была ответом на конкретные социальные условия и никогда не пользовалась ни малейшей поддержкой Общины. В итоге она оказалась временным явлением. В то Время, как еврейская Община реагировала на еврейскую преступность, особенно белую работорговлю, со стыдом и ужасом и делала все, что в её силах, для перевоспитания преступного элемента в своих рядах.
 
Было довольно много американских Евреев, которым не по Душе была сама по себе Идея еврейской "особости", будь она хорошая или плохая, и они отвергали её целиком и полностью. Вопрос для них даже не состоял в том, чтобы посещать или не посещать Синагогу, соблюдать или не соблюдать Закон, речь шла о сознательной попытке перестать считать себя Евреями. Даже Брандейс ещё в 1910 г. критиковал "привычки жить и думать, консервировавшие различие в происхождении" как нежелательные и "несовместимые с американским идеалом братства".
 
Подчеркивать своё Еврейство он считал "нелояльным". Однако подобные попытки не были успешными при внезапных столкновениях с проявлениями Антисемитизма, и Брандейс окончил тем, что ударился в противоположную крайность. "Чтобы быть хорошими американцами, – утверждал он, – Мы Должны быть лучшими Евреями, а чтобы быть лучшими Евреями, Мы Должны стать Сионистами".
 
Некоторые Евреи неуверенно колебались между этими двумя полюсами. Ярким примером был Бернард Барух (1870–1965), фигура типа Иосифа. Он был советником у нескольких президентов подряд; утверждали (как Нам теперь известно, несправедливо), что он сделал себе состояние во Время кризиса 1929 г., распродав свои ценные бумаги до того, как произошёл обвал рынка. Отец Чарльз Кафлин, радиопроповедник из Детройта, вечно придиравшийся к Евреям, называл его "исполняющим обязанности президента Соединенных Штатов, некоронованным королем Уолл Стрита".
 
Барух делал все, чтобы избавиться от образа Еврея. Благодаря своей жене с протестантскими связями он попал в справочник "Соушел реджистер" в то Время, когда он ещё был закрыт для шиффов, гуггенхеймов, зелинманов и варбургов. Он проводил отпуск в компании неевреев на Адирондаке. Однако в любой момент могло случиться так, что все усилия пойдут насмарку. Для него было страшным ударом, когда в 1912 г. его дочь Бэлла получила загадочный отказ в приёме в манхэттенскую школу Брирли, несмотря на сдачу вступительного экзамена. "Это было самым горьким потрясением в моей жизни, – писал он, – поскольку травмировало моего ребенка, а мне отравило существование на долгие годы".
 
Ему самому пришлось выдержать тяжелую борьбу, чтобы добиться избрания в модный Оклендский гольф клуб и быть допущенным на закрытую площадку в Бельмонт Парке; кстати, он был обладателем прекрасной конюшни. Ему так и не удалось пробиться в Университетский клуб или Метрополитэн. Даже в Америке Еврея, невзирая на его богатство, влияние и Связи, могли поставить на место, и это сплачивало Общину больше, чем что либо.
Содержание
 
www.pseudology.org