| Валентин Исаакович Рабинович | |
| Сравнительная история | |
Вообще-то
такой научной
дисциплины, к сожалению, не существует. Вот сравнительное
языкознание есть. Оно появилось сравнительно недавно – где-то в
середине XIX столетия – и резко двинуло вперед изучение строения и
развития конкретных языков, на которых говорят народы мира. Теперь для
науки никаких крупных тайн в
языкознании не осталось.
И
направления, в которых движутся конкретные языки, более или менее понятны.
Правда, время от времени возникали и возникают попытки
переписать историю того или иного
языка или даже всех языков в угоду тем или иным политическим целям.
Наиболее известны в нашей стране «революции» в
языкознании, связанные с именами
Марра
и Сталина.
Но если
учение
Марра
было попыткой приложения к
языкознанию
основной догмы марксизма о приоритете материального над духовным,
то сочинение
Сталина
«Вопросы
языкознания» вообще не имело прямого
отношения к науке о языке, хотя автор его и манипулировал понятиями,
почерпнутыми из нее.
Подобные
попытки, нанося урон развитию культуры в той или иной стране, как это
случилось, например, в
СССР,
не могут оказать сколько-нибудь существенного влияния на саму науку,
поскольку факты, обнаруженные сравнительным
языкознанием, невозможно аннулировать, они
очевидны.
Например,
невозможно отменить родство и закономерность изменений в цепочке слов
«конунг – кениг – кинг – князь», или «цезарь – кесарь – кайзер – царь»,
или «септем – севен – зибен – семь», или «Иосиф – Джозеф - Джузеппе – Жозе
– Осип».
2 Иное дело – история. Она до сих пор представляется непредсказуемой игрой конкретных персонажей. В XX веке – таких, как Ленин и Сталин в России, Ганди в Индии, Рузвельт в США, Гитлер в Германии, Де Голль во Франции, Чан Кайши, Мао Цзэдун, Дэн Сяопин в Китае, Пилсудский в Польше, Франко в Испании, Кастро на Кубе, Пиночет в Чили, Ким Ир Сен в Корее, Хомейни в Иране, Дудаев в Чечне. Между тем, сравнительный метод в применении к исследованию исторических процессов может быть исключительно плодотворен. Например, возникновение на месте парламентских республик тоталитарных – фашистских и социалистических – государств, при их сравнении довольно просто объясняется наличием в них преобладающего крестьянского населения. Средневековый людской субстрат возродил средневековые общественные формы. Ни в Британии, ни во Франции, ни в США, ни в других по преимуществу промышленных странах тоталитаризм не прошел. Единственное исключение – Гитлеровский рейх объясняется драконовскими условиями Версальского мира и влиянием СССР. Уже на этом примере хорошо видно, что история имеет дело с гораздо более открытыми системами, чем языкознание. Исторические процессы гораздо быстрее изменяют политическую карту мира, чем этническую, а значит, языковую. Александр Македонский, подчинив сотни народов, не заставил их говорить по-гречески, а Чингисхан – по-монгольски. Но в истории народов нашей планеты был один особый случай, когда человеческая цивилизация была создана в двух практически независимых вариантах. Под цивилизацией в данном случае имеется в виду государство, религия, товарное хозяйство. Грандиозный эксперимент, позволяющий полностью воспользоваться сравнительным методом, история поставила, создав две закрытые исторические системы – одну на территории Африки, Азии, Европы, другую – на Американском континенте, заселенном выходцами из Азии и Полинезии в доисторический период. 3 При сравнении этих двух территорий прежде всего бросается в глаза разная их величина – примерно в десять раз большая в Старом Свете. Отсюда следует и разная масса вещества – и косного, и живого, и разумного, а чем больше ресурсы, тем, казалось бы, быстрей должно идти развитие. Но еще Менделеев обосновал правило, согласно которому скорость развития цивилизации зависит не от общей массы населения, а от массы удельной, то есть плотности, концентрации на определенной площади. Он выдвинул это положение в своем труде «К познанию России», выдержавшем в 1903 – 1908 годах пять изданий. Но зародилась у него эта мысль, я уверен, еще лет на тридцать раньше, в пору интенсивной работы над наиболее известным его открытием – Периодическим законом химических элементов. Тогда он понял, что все свойства химического элемента определяются атомным весом, то есть массой вещества, сконцентрированного на «территории» атома. И перенес это понимание на свойства человечества. Само по себе это менделеевское правило безусловно верно – достаточно посмотреть на роль сегодняшних мегаполисов, прежде всего американских и японских, в переходе цивилизации к информационным технологиям, определяющим особенности завтрашнего дня человечества. Однако любое открытие открывает и новые «почему». В данном случае, при сравнении скорости развития цивилизации в Старом и Новом Свете, возникает вопрос о причинах во много раз более быстрой концентрации населения в Старом Свете, чем в Новом. 4 Мне думается, что в данном случае мы сталкиваемся с одним из следствий известного физико-химикам закона резкого ускорения процессов на границе фаз. Это следствие можно сформулировать так: скорость увеличения плотности населения при прочих равных условиях прямо пропорциональна длине береговой линии, приходящейся на одного человека. Для косной материи увеличение ее активности на границе твердой и жидкой фаз проще всего проиллюстрировать примером растворения в воде кускового сахара и сахарного песка, а на границе твердой и газообразной фаз – хорошо известным шахтерам примером взрывоопасности угольной пыли при полной невозможности взрыва куска угля. Для живой материи этот всеобщий закон примечателен прежде всего тем, что только на поверхности планеты она смогла возникнуть. Для материи, наделенной разумом, закон ускорения ее развития на границе фаз обнаруживает себя в том общеизвестном факте, что все крупные цивилизации возникли на берегах крупных рек, на островах и полуостровах, то есть как раз там, где приходящаяся на одного человека длина береговой линии максимальна. Родоначальниками современной цивилизации были приуроченный к Нилу Египет, приуроченный к Тигру и Евфрату Шумер, приуроченная к Инду Индия, приуроченный к Хуанхэ и Янцзы Китай. Мировую империю породили все крупные полуострова Средиземноморья: Иберийский – Испанскую, Апеннинский – Римскую, Балканский – Македонскую (греческую), Малоазийский – Оттоманскую. 5 Даже расположенный в отдалении от благодатных южных широт Скандинавский полуостров смог придать своим норманнам такую энергию, что ее хватило на создание Шведского королевства, в которое входили, кроме Швеции, Норвегия, Дания, Финляндия, Королевства обеих Сицилий, Нормандского герцогства, Британского королевства и Киевской Руси. А кельто-германо-норманнские метисы, получив дополнительный заряд энергии в силу своего островного положения, создали величайшую за всю историю человечества по территории и народонаселению империю – Британскую, охватившую в XIX веке все пригодные для жизни земные континенты – Европу, Азию, Африку, Северную Америку, Южную Америку и Австралию. Не случайно в XX веке с такой мощью проявили себя азиатские островитяне и полуостровитяне – японцы, вьетнамцы, жители Кореи, Тайваня, Сингапура, Малайзии. Достаточно бросить самый беглый взгляд на изрезанную, ломаную береговую линию Европы и Азии и перевести его на плавные очертания Африки, Северной Америки, Южной Америки, Австралии, чтобы увидеть историческую обреченность последних четырех материков на более позднее развитие цивилизации, ускоренное только после прибытия туда европейцев. Кстати, концентрация населения и возникновение первых государств Западного полушария произошли на сравнительно небольшой по площади территории Центральной Америки – одного из немногих районов Нового Света, имеющих изрезанную береговую линию, – и примыкающих к ней и, главное, к водным пространствам Тихого океана районов Североамериканского и Южноамериканского материков Оглавление |
|