| Валентин Исаакович Рабинович | |
| Микоян | |
 Анастас
Иванович Микоян. От Ильича до Ильича без инфаркта и паралича.
Единственный оставшийся в живых бакинский комиссар. Член Политбюро ЦК ВКП
(б)-КПСС в течение сорока лет. При Сталине – главный снабженец страны,
народный комиссар торговли. При Хрущеве – второй человек в руководстве
страны, Председатель Президиума Верховного Совета СССР.С Анастасом Ивановичем были довольно близко знакомы мой отец, моя мать и брат моей жены Мары Манучаровой Андрей. Отец и мать познакомились с ним в 1922 году, когда им всем было примерно по 25 лет. Дело было в Риге, столице Латвии, через которую шла тогда почти вся внешняя торговля молодого советского государства. Мой отец ведал там всем советским импортом, работая в полпредстве РСФСР – СССР тогда еще не был образован. Полпредствами отрекшаяся от старого мира страна именовала свои иностранные представительства, повсюду именующиеся посольствами. В России в то время был отчаянный голод, поэтому в Риге при полпредстве был организован маленький дом отдыха для членов советского правительства. В бытность в Риге моих родителей в этом доме отдыха находились два народных комиссара – так в отрекшейся от старого мира стране называли людей, повсюду именуемых министрами. Одним из них и был народный комиссар внутренней торговли Микоян. Партийные нравы тогда были еще простые. Работники полпредства и отдыхавшие столовались вместе и дружили. Отец потом вспоминал, как во время дружеских застолий Микоян вскакивал на стол и лихо отплясывал лезгинку. По возвращении в Москву мои родители с отдыхавшими в Риге цековцами отношений не поддерживали. Это было нечто вроде курортного романа. 2 Единственное исключение я случайно обнаружил в 1988 году, когда уже не было в живых ни моих родителей, ни тех цековцев. Разбирая семейные бумаги, я наткнулся на копию телеграммы, посланной отцом Микояну в августе 1928 года. В телеграмме отец просил Микояна отменить распоряжение, которое обязывало уполномоченных по хлебозаготовкам селиться в домах кулаков. Отец считал, что поселившись в доме богатея, уполномоченный тем самым противопоставит себя беднякам, без помощи которых забрать у крестьян хлеб невозможно. То есть в то время отец был сторонником силовых методов в отношениях с крестьянами. Микоян же, как видно, был реалистом, понимал, что у самих бедняков хлебом не разживешься, а с теми, у кого есть какой-никакой зерновой запас, легче договориться, поселившись в их домах. В общем, Микоян и в суровых обстоятельствах проявлял определенную гибкость. Вероятно, именно это его свойство, а также то обстоятельство, что в руководстве государства он исполнял роль не политика, а снабженца, помогло ему уцелеть. Сохранению Микояновой жизни безусловно способствовала и его национальность. Вот ведь и Тевосян, еще один сталинский нарком, тоже уцелел в годы ежовщины. Уцелел, несмотря на то, что до своего назначения народным комиссаром черной металлургии был одним из заместителей Серго Орджоникидзе по наркомату тяжелой промышленности, а Леонид Пятаков, Иван Доценко, даже Михаил Каганович, родной брат вернейшего Лазаря, и все другие соратники Серго пошли под нож. Армянин в России на первые роли претендовать не мог и, следовательно, опасности для Сталина и ближайших его приспешников Молотова и Ворошилова не представлял. 3 Наконец, среди причин, позволивших Анастасу Ивановичу сохранять свое высокое положение и жизнь в течение столь долгого времени, нельзя не упомянуть такого присущего ему качества, как личная скромность. Я никогда не слышал ни единого намека на какое-либо прилипшее к его рукам государственное имущество – городской особняк или загородный дворец, какую-либо синекуру для его детей или другой близкой родни. Родной брат Анастаса Артем организовал знаменитую самолетную фирму – «МИГи» и сегодня успешно конкурируют на мировом рынке с лучшими американскими и западноевропейскими самолетами. Родной сын Анастаса Степан, военный летчик, во время войны воевал, а после войны стал одним из руководителей ЛИИ – Летно-испытательного института ВВС. Правой его рукой в руководстве испытаниями новых военных самолетов был Андрей Манучаров, который бывал вместе со Степаном Микояном в доме его отца и не раз рассказывал мне о простоте царящих там нравов.  А с женой Степана я и сам неоднократно сталкивался – она работала
редактором в издательстве «Детская литература», в котором трижды выходили
мои книжки.Конечно, каждый из граждан тоталитарного Советского Союза несет свою долю ответственности за все, что в нем творилось. Конечно, доля эта тем более велика, чем выше тот или иной человек находился на иерархической лестнице советского общества. Конечно, наибольшая ответственность за преступления сталинского режима лежит на Сталине и его ближайших соратниках, одним из которых был Анастас Иванович Микоян. Но, вместе с тем в коммунистической партии страны было немало людей, особенно из тех, кто вступил в нее еще до того, как она стала правящей, которые до конца своей жизни искренне верили в идеалы коммунизма и по мере своих сил и реальных возможностей старались служить народу, не перерождаясь ни в фанатиков, ни в циников. Это относится, по-моему, и к некоторым членам Центрального комитета партии, и даже к некоторым членам ее Политбюро. В отличие от Молотова, Калинина, Ворошилова, Кагановича, Жданова, Берии, такие люди, как Киров, Орджоникидзе, Хрущев, Маленков, Микоян оставили о себе в народе не самую худшую память. Народ знал и не забыл, в частности, что знаменитая «оттепель» это не только Хрущев, но и Микоян. Что «Детский мир» в Москве – первый и долгое время единственный в стране настоящий современный универсальный магазин для детей – это тоже Микоян. И выпущенная громадными тиражами Книга о вкусной и здоровой пище, эдакая советская «Елена Молоховец», – опять же Микоян; как говорится, пустячок – а приятно. Не всё и не всегда было плохо на одной шестой земной суши на протяжении семидесяти лет правления большевиков. Когда я думаю об этом, мне часто вспоминаются мой отец, моя мать, их товарищи и некоторые знакомые – люди их поколения, жизнь которых подтверждает возможность состояться как человеку и гражданину при любой власти. При Николае ли Александровиче, при Борисе ли Николаевиче, при том или ином Ильиче, – в сущности, значения не имеет Источник Оглавление |
|