| Валентин Исаакович Рабинович | |
| Лев Николаевич | |
 Что
так звали великого русского писателя
Толстого, знают все. Менее известно,
что то же самое имя и отчество было присвоено
Томочкой
единственному члену Союза Писателей СССР, работавшему в редакции журнала
«Химия и жизнь» Борису Генриховичу Володину, урожденному
Пузису [Родился
26 мая 1927 года].Папа Пузис был довольно известным литературоведом. И когда вскоре после окончания Великой Отечественной войны его сына, студента Литинститута, арестовали по доносу другого студента – стукача и отправили в Норильск, папа Пузис бросился за выручкой к Константину Симонову, о первых стихах которого некогда отозвался весьма одобрительно. И Симонов, который находился тогда в большом фаворе у Сталина, Пузиса – сына выручил. Правда, до смерти вождя в Москву его не пускали, и он обосновался на положенном бывшему контрреволюционеру приличном от нее расстоянии – в Рязани, где окончил местный медицинский институт, получив непотопляемую профессию гинеколога. Профессия эта, впрочем, не слишком его увлекала. Вопреки известному утверждению Ленина, повторенному Маяковским, он счел, что «лучше об этом писать», чем «это проделывать», и стал профессиональным литератором. А став им, сперва обзавелся более благозвучным псевдонимом, нежели родная фамилия, воспользовавшись именем своего первенца. Затем сменил и паспорт, сделав псевдоним официальной своей фамилией. В те времена такой маневр совершало большинство литераторов неарийского происхождения, чтобы получить возможность печататься. С той же целью можно было совершить другой маневр, позволявший, к тому же оставаться при своей фамилии, звучавшей не по-русски – например, Чаковский или Боровик. 2 В Химии и жизни наш Лев Николаевич вел два раздела: медицинский и литературный. А лучшей его книгой был Мендель (Vita aeterna), вышедший в основанной Алексеем Максимовичем Горьким серии «Жизнь замечательных людей» в 1968 году. В этой книге, посвященной родоначальнику науки – генетики, впервые в советской литературе было подробно и сочувственно рассказано о католической церкви – ведь герой повествования был монахом-августинцем. По всей вероятности, еще лучше должна была быть книга, которую Борис Генрихович писал в течение почти всей своей творческой жизни, – об Иване Петровиче Павлове. Но в стол он писать не хотел, перспектива заграничного издания его не устраивала по вполне понятным причинам, а найти вариант, при котором и гэбэшные волки были бы сыты, и образ воистину великого русского ученого не потерпел урона, так и не удалось. Последние годы Борис Володин работал редактором – составителем научно-художественного альманаха «Пути в незнаемое», основанным в 60-е годы замечательным популяризатором науки Даниилом Даниным, автором блестящего бестселлера «Неизбежность странного мира», впервые приобщившего массового читателя к Теории относительности и квантовой механике. Норильская каторга не пошла моему старому товарищу впрок. Не успел он переступить порог сорокалетия, как его поразил сильнейший инфаркт миокарда. Через несколько лет – инсульт. Потом пришлось заменять сердечные клапаны. Лет десять он находился между небом и землей. Потом снова обрел работоспособность. Вероятно, это не смогло бы произойти, если бы не его третья жена – Оля. 3 Первые две – медик и журналистка – оставили его, получив из его рук после многих лет совместной жизни по хорошей трехкомнатной квартире, по хорошей работе и по доведенному до старшего школьного возраста сыну. Но в третий раз ему повезло: Оля полюбила его всерьез и надолго. Навсегда. Оставила ради него прекрасно устроенную жизнь с мужем – Героем Советского Союза. Ко всему, она оказалась еще и превосходной хозяйкой. Таких домашних вин, наливок и настоек, таких домашних солений, таких пирожков, такой моченой брусники, такого земляничного варенья не водилось больше ни в одном из знакомых мне московских домов. Между тем, в отличие от настоящего Льва Николаевича, наш графом не был и родового поместья не имел. Правда, как только к нему пришла Оля, он приобрел дом в одной из безлюдных деревень где-то на полпути между Москвой и Ленинградом. Не ближний свет, по общему мнению коллег-литераторов, никогда не живших на Таймыре и по счастливому стечению обстоятельств избежавших того, от чего не советует зарекаться известная российская поговорка. В том деревенском доме и готовилась на долгую московскую зиму та самая снедь, до которой оба Льва Николаевича, несмотря на призывы одного из них к воздержанию, были большие охотники. Недаром же фамильное прозвище одного было Толстой, а другого Пузис Источник Оглавление Пузис-Володин Борис Генрихович родился 26 мая 1927 года Книги: 1968 - Володин Б.Г. Мендель. (Vita altrena). - М.: Мол. гвардия 1969 - Володин Б.Г. Возьми мои сутки, Савичев!: Повести и рассказы. - М.: Сов. писатель 1980 - Володин Б.Г. И тогда возникла мысль. - М.: Знание 1985 - Володин Б.Г. Боги и горшки: Роман "Мендель", повести. - М.: Сов. писатель 2003 - Володин Б.Г. и другие. Сборник памяти переводчицы Норы Галь |
|