Буковский В.К. Московский процесс

Париж, Русская мысль, 1996

Владимир Константинович Буковский

Московский процесс

Глава 3. Назад в будущее

1. Так где же мы ошиблись?

Как ни странно, возможность такого исхода в России не казалась мне реальной довольно долго, вплоть до самого появления Горбачёва и его гласности. До этого я всегда предполагал, что крушение коммунистической Системы произойдет лет на десять позже, к концу века, но зато будет гораздо более радикальным, чем это вышло. Разумеется, сам факт неизбежности её крушения сомнений не вызывал, но - когда и как? Лет десять-пятнадцать тому назад вопрос казался скорее академическим. Вспоминаются наши дискуссии семидесятых годов, начатые ещё Амальриком в его "Просуществует ли Советский Союз до 1984 года?", где он вполне Логично и, как теперь видим, правильно описал сценарий распада СССР на отдельные республики. Неважно, что начальным толчком, вызывающим этот распад в его сценарии, была война с Китаем, которой так и не произошло, гораздо важнее основной его тезис о том, что режим дряхлеет, растет оппозиция (в том числе и националистическая) и, стало быть, серьезного кризиса СССР уже не пережить. О том же, в сущности, были и многие другие книги того времени, от солженицынской "Бодался теленок с дубом" до моей "И возвращается ветер".

Вопрос этот, однако, был гораздо актуальней, чем казалось тогда, что я понял, только оказавшись на Западе. То, что для нас было очевидно в силу нашего опыта, здесь считалось не просто спорным, но скорее абсурдным и даже опасным бредом эмигрантов, вроде уверенности кубинских антикоммунистов в легкой победе при высадке в заливе Свиней. Запад не пожелал отнестись к нам всерьез. В лучшем случае на нас смотрели как на курьез - как ихтиолог, по меткому сравнению Амальрика, слушал бы внезапно заговорившую рыбу, будучи при этом уверен, что все равно знает про неё гораздо больше, чем она может рассказать.

Между тем, вся Политика Запада в отношении советского блока вращалась вокруг этого вопроса, и если мы были правы, возвещая такое одряхление режима, при котором он не мог уже выдержать серьезного испытания, то Западу следовало сознательно создавать напряжение, вынуждая режим тратить последние силы. Да так оно, отчасти, и произошло в начале 80-х, когда более жесткая Политика Рейгана и Тэтчер (совпавшая, к тому же, с кризисом в Польше и Афганистане) заставила-таки режим перенапрячься, чего он и не выдержал.

Но десять-пятнадцать решающих лет оказались потеряны. Если бы Запад последовал нашим советам, шел на обострение отношений вместо их "разрядки" и, главное, сумел освоить приемы "идеологической борьбы", Советский Союз рухнул бы на десяток лег раньше, а результат был бы совершенно иным. По крайней мере, не было бы сомнений в том, кто победитель, а кто побежденный, а процесс выздоровления в России шел бы сейчас столь же успешно, как в Чехии.

В 70-е годы, однако, об этом можно было только мечтать. На деле приходилось опасаться прямо противоположного - полной капитуляции Запада перед советским монстром. Но если в этом вопросе мы были более или менее едины и, как могли, противились западному слабодушию, то вопрос о том, каким образом произойдет крушение режима, оставался спорным даже среди нас.

Нашумевшее в то время "Письмо вождям Советского Союза", написанное Солженицыным не без влияния книги Амальрика и впервые затронувшее проблему переходного периода от тоталитаризма к Демократии, вызвало целую бурю протестов. Смешно вспоминать теперь, как набросились на Солженицына только, в сущности, за то, что он вообще осмелился предположить неизбежность такого периода, усомнившись в реалистичности надежд на немедленное торжество Демократии после стольких десятилетий тотальной неволи. Бог мой, в чем только не обвинили его разного рода Демагоги, и западные, и эмигрантские: и в монархизме, и в "хомейнизме", и чуть ли не в попытке захвата власти. На деле же, будучи погруженным в исследования Революции 1917-го, он всего лишь хотел предупредить о возможности повторения в России такого же сценария (и, как мы видим теперь, был гораздо ближе к Истине, чем его оппоненты).

Мое участие в этом споре было скорее случайным и отчасти вынужденным. Ко времени моего освобождения и высылки спор этот выродился в откровенную травлю Солженицына, раздражавшую меня своей абсурдностью. В ту пору я не любил рассуждать о будущем, считая такое занятие не только бессмысленным, но и вредным, способным лишь расколоть наши и без того ничтожные силы. Какой смысл спорить о том, кто может прийти на смену коммунистам, в то время как уходить они не собираются, продолжают морить по тюрьмам наших друзей, а весь мир готов встать перед ними, выражаясь языком биологии, в "позу подставления"?

Но уж так устроена Интеллигенция: нет у неё другой радости в жизни, кроме самовыражения, поскольку нет высшей ценности помимо себя самой, и уж тут - вредно это или полезно всем остальным - а поговорить вволю о будущем не запретит им "ни Бог, ни царь и ни герой". Начавши же дискуссию, обязательно договорятся до взаимных обвинений в коварных замыслах, ибо каждый норовит не просто спорить по существу дела, но непременно одеться в тогу благородства, задавив оппонента моральным превосходством своих устремлений. Более того, дай Интеллигенции вволю поговорить о будущем, и она неизбежно договорится до высшей мудрости всех болтунов всех времен и народов, а именно до утверждения, что ничего не надо делать в настоящем, не то будет хуже в будущем. Так вышло и на этот раз, хотя придумать что-либо хуже коммунистической диктатуры просто невозможно.

Но на то она и Интеллигенция, чтобы иметь необузданную фантазию, способную рождать "бродячие призраки". И вот, наспорившись до тошноты да обвинив попутно Солженицына во всех смертных грехах, договорились до того, что делать что-либо - упаси Боже, а то коммунизм может трансформироваться в ещё более страшного монстра - национал-большевизм, к коему и стремится коварный Солженицын.

Уважаемый профессор Логики Александр Зиновьев со свойственной его предмету неумолимостью прямо так и заявил: "Если мне завтра предложат выбирать между советской властью и властью Солженицына, я предпочту первую".

Нужно ли говорить, что такой вывод был как нельзя более кстати западному истеблишменту, эту дискуссию всячески подогревавшему. И советская власть получалась в результате не такой уж плохой, и бороться с ней не только не нужно, но и вредно. Главное же, Диссиденты рассорились, сами не знают, чего хотят, а стало быть, и слушать их не стоит. Словом, как ни старался я избежать участия в этих бессмысленных спорах, но уже чисто практические соображения требовали вмешательства с той хотя бы целью, чтобы прекратить столь вредившую нам склоку. Вроде как досадная необходимость в разгар войны отрывать силы с фронта, чтобы подавить возникший в тылу мятеж.

Теперь же, проглядывая эти страницы ("Почему русские ссорятся?" - "Континент" N23), самому любопытно вспомнить, что я тогда, в 1979 году, думал о "переходном периоде": "Бесспорно, всякие предсказания скорой Революции в СССР нелепы, а пропаганда её - преступна, как и пропаганда террора. Только сентиментальные писатели могут утверждать, что Революции происходят от нищеты и бесправия народа - в момент, когда народ доведен до крайности. До конца никто не знает, отчего они происходят, но при нужде и голоде человек больше склонен к воровству, к индивидуальному бунту или к тупой покорности. При бесправии же человек о своем праве не ведает, да и слишком унижен, чтобы какого-то права требовать. Умелое правительство всегда может легко подкупить наиболее даровитых и энергичных среди этой массы разобщенных, озлобленных людей. Короче говоря, все это ведет к застою и гниению, как мы и видим в СССР. В этом состоянии, даже если бы какая-то сказочная внешняя сила устранила существующую структуру управления, то произошла бы полная катастрофа, анархия и взаимоистребление.

Революции чаще всего случаются, когда настоящие нищета и бесправие давно позади, но накопленная злоба и недоверие к власти делает всякую реформу ненавистной, недостаточной. В этом положении нерешительное или неумелое правительство - гарантия Революции. Ждать от Революции справедливости и свободы - поразительная наивность. Всякое общественное потрясение поднимает со дна общества самую муть, и "кто был ничем, тот станет всем". В Революцию выдвигаются самые жестокие, подлые, кровожадные люди с сильными деспотическими характерами. Разбойничьи атаманы. После упорной междоусобицы наиболее жестокий и хитрый среди них сосредотачивает в своих руках всю власть. То есть Революции всегда кончаются тиранией, а не свободой и справедливостью.

Может ли все это произойти в СССР? К сожалению, может, но вряд ли скоро. Пока что существующая там власть все ещё достаточно крепка, чтобы отказаться от любых реформ. Даже куцые косыгинские реформы не прошли в том виде, как первоначально предлагались. И в этом есть своя Логика. Власти понимают, что нынешний неповоротливый бюрократический аппарат не сможет справиться с напором стихии, вызванной значительными реформами. Нет уже тех лихих мальчиков с маузерами, умевших играть со стихией. Сегодняшний коммунистический режим в СССР, пожалуй, самый консервативный в мире. Даже Хрущёв оказался слишком революционным. Никаких же значительных общественных сил, независимых от власти и способных заставить власть пойти на реформы, у нас пока что не сформировалось.

Период их формирования может быть сколь угодно долгим, в зависимости от поведения правительства, международной ситуации и проч. и проч. При нынешнем положении экономические трудности не заставят власть провести значительные реформы. Таким образом, как это ни печально, но скорых улучшений ждать нельзя, не говоря уж о радикальных переменах. Можно ожидать лишь медленного роста независимых общественных сил на фоне общего застоя и разложения. Пока что проявились лишь контуры этих растущих общественных сил: национальные движения, религиозные движения, гражданско-правовое (интеллигентское по преимуществу) движение и зачатки рабочего движения".

Таким образом, в моем представлении этот "переходный", или подготовительный период означал "борьбу общественных сил в стране за свою самостоятельность, борьбу, в результате которой тоталитаризма все меньше, а Демократии все больше, до той поры, когда и Революции уже не надо. То есть этот переходный период, с моей точки зрения, уже начался".

Задача наша, следовательно, сводилась к расширению и укреплению этого движения, его ненасильственных традиций, к обеспечению его признания и поддержки Западом, чтобы к моменту конечного кризиса Системы создать силу, способную обеспечить максимально безболезненный, бескровный переход. Этому и были посвящены все наши усилия как внутри СССР, так и в эмиграции.

Разумеется, никто не мог тогда предвидеть всех поворотов и вариантов, но даже теперь, зная последующий ход событий, я не вижу никакой серьезной ошибки в своих рассуждениях. Кроме мирной Революции, нет другого цивилизованного решения этой проблемы, позволяющего избежать, с одной стороны, чудовищного кровопролития, с другой - медленного гниения и умирания страны вместе с Системой. Но для того, чтобы такой сценарий сработал, советский человек должен был хоть на мгновение перестать быть советским человеком. Он должен был отвергнуть соблазн приспособленчества, переступить через страх репрессий, т.е. сделать усилие, свой выбор, чтобы стать просто человеком.

Да так оно, наверное, и получилось бы, несмотря на все репрессии, если бы не горбачевская "хитростройка", которую, надо полагать, мудрый ЦК и придумал-то отчасти как средство избежать такой развязки. Но, понадеявшись на спасение Системы путем сильно запоздавших и половинчатых реформ, нарвался ровно на тот сценарий потери контроля над процессом, о котором я писал. На том и кончился коммунистический режим, столь же бесславно, как и начался, запутавшись в заговорах, потонувши в путчах и обрекши страну на развал и смуту. Ибо горбачевские "реформы" были рассчитаны на то, чтобы никоим образом не допустить формирования как раз тех независимых общественных сил, которые могли бы обеспечить стабильность в переходный период.

Дело тут было даже не в том, что умышленно создавались фиктивные и контролируемые общественные организации, гебешные "Народные фронты" да ультранационалистические пугала - все равно из этого ничего не получилось да и не могло получиться. Режим был обречен, но, прежде чем сдохнуть, он успел сделать последнюю подлость: окончательно скурвил страну соблазном легкого, без усилий и жертв, выздоровления. Успех этого Обмана, особенно среди Интеллигенции (люди попроще отнеслись к горбачевским хитростям с крайним недоверием), производил впечатление гораздо более гнетущее, чем все перестроенное лукавство советских вождей.

От них-то чего было и ждать? Коммунисты как коммунисты, со свойственной им уверенностью, что при известной ловкости можно и экономику перехитрить, и народ обдурить, и историю объегорить, да так и въехать в рай дуриком, пока никто не спохватился. Но, когда я видел, как легко и охотно поверила Интеллигенция в возможность спасенья "сверху", у меня просто опускались руки. Как будто мог быть в России хоть один человек, не понимавший, что эта партия, погрязшая в коррупции, Лжи и преступлениях, и завела страну в нынешний тупик. Неужто кому-то было ещё не ясно, что из недр этой партии, полстолетия старательно отбиравшей в свои ряды карьеристов и проходимцев, никак не могло прийти обновление? Неужто непонятно, что спасать доведенную ими до катастрофы страну нужно в первую очередь от них, а не с ними?

Да нет, разумеется, все им было ясно. Все обговорено по московским кухням ещё в 60-е годы. Просто из всех социальных групп в СССР Интеллигенция и так была самой ссученной, самой прикормленной; и так, подобно профессору Зиновьеву, "предпочитала" советскую власть (всячески её при том ругая). А тут - вот ведь счастье! - хозяин позволил наконец самовыражаться в печати. Как тут было удержаться? Как не хвалить хозяина?

Словом, отдавая должное ловкости советских вождей, ухитрившихся-таки сколотить "блок коммунистов и беспартийных" даже на краю гибели (притом сколотить на базе антикоммунистических настроений!), нельзя было не видеть, что российская Интеллигенция, вопреки заветам Чехова, так и не выдавила из себя раба, ни по капле, ни струйками. Во всяком случае, её так же легко повязали круговой порукой разрешенной "гласности", как повязал Ленин российскую чернь, науськав её "грабить награбленное". Мнимая угроза возвращения "бывших хозяев" сделала и тех, и других послушным орудием в руках коммунистических манипуляторов. Первородный грех горбачевских "свобод" в том ведь и состоял, что они были дареные. А подаренное - не завоеванное, оно вроде краденого: его всегда могут отобрать да ещё надавать по шее. Где уж тут думать об альтернативах - лишь бы барин не вернулся и не отправил сечь на конюшню.

Выражаясь на соответствующем случаю жаргоне, горбачевская "гласность" ссучила Интеллигенцию гораздо глубже, чем брежневская Цензура. Как бы ни было скверно раньше, а все-таки оставались в обществе некие критерии приличия, какие-то правила моральной гигиены, отчего ещё сохранялись нравственно здоровые люди, а заразившийся - и сам о том знал, и другим был заметен. Тут же настали времена особо мерзкие, когда больного от здорового нипочем не отличить, а всякие критерии принесены в жертву благородному делу "спасения перестройки" от мистических "консерваторов". Произошла тотальная евтушенкоизация Интеллигенции и сплошная медведизация всей страны. Все вдруг сделались большими Политиками, и приличных людей как-то совсем не стало видно, а сделки с Совестью стали уважительно именоваться "политическим компромиссом". Враз перестроившись, зашагали дружными рядами под лозунгом: "Всеми Правдами и неправдами жить не по Лжи!" И, глядишь, вчерашний душитель захлебывался от собственного Либерализма, а вчерашний Либерал был теперь не прочь и придушить.

Конечно, этому сильно способствовала безоговорочная поддержка Горбачёва Западом, в результате которой ситуация в стране, и без того непростая, запуталась до полной безнадежности. В ту пору кризиса для огромного числа людей в коммунистическом мире, не привыкших мыслить самостоятельно, "мнение Запада", то есть реально - мнение западного истеблишмента, было столь же бесспорно, как Священное Писание для верующего. И раз "Запад" провозгласил Горбачёва героем, а его "перестройку" - Демократией, то кто же мог решиться в России с этим спорить?

На Западе же хватало своих желающих поверить горбачевским басням. Или, по меньшей мере, считалось разумным поощрить перестройщиков за прилежание. И Правда, старались же люди, сломали стенку в Берлине, вывели войска из Афганистана, отменили 6-ю статью Конституции, издали "ГУЛАГ" и даже никого не посадили за последние пару лет. Чего же ещё и желать?

- Ах, - говорили мне, - вы слишком много пострадали от них. Вы неспособны быть объективным. Должен же быть какой-то рубеж, переступив который советская власть перестает быть советской властью, а коммунисты коммунистами, и наша враждебность к ним должна смениться дружелюбием?

И что мне было ответить? Как объяснить людям, никогда не жившим при этом режиме, что коммунизм - не политическая Система и даже не столько преступление, сколько некое массовое заболевание, наподобие эпидемии чумы? На чуму невозможно обидеться, с ней нельзя поссориться или помириться; можно только заболеть или не заболеть. Соответственно, нет никакой возможности чуму "перестроить" или реформировать: от неё надо выздороветь, напрягши всю свою волю к жизни. А тот, кто перестал с ней бороться и впал в апатию, как правило, не выживает.

Эта бездумная эйфория на Западе подорвала последнюю возможность победы над коммунизмом, а с нею вместе - и малейший шанс для России выздороветь. Как если бы союзники в конце Второй Мировой войны вместо требования "безоговорочной капитуляции" нацистской Германии удовлетворились её "перестройкой", то бишь некоторой либерализацией режима. И что было бы теперь в Европе? Уж точно не Демократия, а, как изящно выражаются нынче о бывших коммунистических странах, "посттоталитарный период". Маршал Петен был бы героем, "спасшим" Францию, а участники Сопротивления оказались бы безответственными авантюристами, только мешавшими своим экстремизмом разумным "реформаторам" из Виши.

Результат был катастрофическим. Помимо всего прочего, это способствовало и без того наметившемуся расколу нашего движения, толкнув часть его во главе с Сахаровым на самоубийственный союз с перестройщиками. И, глядишь, бывший политзэк о. Глеб Якунин призывал публику голосовать за бывшего генерала КГБ Калугина, в прошлом организатора убийств Диссидентов. И как после этого разобраться, кто же все-таки настоящий демократ, а кто горбачевский "коммутант"? Никогда не забуду, как, открывая свой марионеточный "парламент" весной 1989 года, Горбачёв широким жестом пригласил на трибуну Сахарова и тем прикрыл всю свою Ложь, все манипуляции и фальсификации гибнущего режима.

- Андрей Дмитриевич, прошу вас...

Эта сцена и теперь стоит в моих глазах - сцена бесславного конца всего того, ради чего я жил. Почти тридцать лет упорной работы по созданию независимых общественных сил обратились в ничто. И хотя Сахаров, отдадим ему должное, поняв незадолго до Смерти свою ошибку, попытался создать оппозиционную партию и даже призвал к кампании гражданского неповиновения горбачевскому режиму - было уже поздно.

Что же касается Запада, такая его позиция в отношении "перестройки" была отнюдь не случайной и даже не новой. Напротив, она является прямым продолжением практически всей его "восточной Политики" в послесталинский период, когда ставка делалась на мифических "голубей" (или "реформаторов", "Либералов") в политбюро, коих и указать-то никто не мог. Нас же всех, тех, кто действительно боролся с режимом, высокомерно смахивали в "гуманитарную корзину". Полагалось посочувствовать нам, бедненьким, как "жертвам" да ещё и поспекулировать нашим положением в качестве оправдания Политики умиротворения коммунистического монстра: глядите, мол, как плохо будет людям, если мы не поможем "Либералам" в Кремле.

Словом, Запад не пожелал признать в нас не то что партнеров, союзников в войне, но даже просто солдат, а приравнял к случайно пострадавшему мирному населению. Из бойцов нас превратили в заложников, причем вполне сознательно: иначе, спаси Бог, пришлось бы признать и наличие самой войны. Более того, те из нас, кто оказался на Западе, знают, какое давление оказывал на нас здешний истеблишмент с тем, чтобы сделать послушным инструментом своей соглашательской Политики с коммунистическими режимами. И, глядишь, то, что не удалось КГБ при помощи тюрем и психушек, иногда удавалось их здешним союзникам при помощи контрактов, грантов, возможности печататься, а пуще всего - соблазна быть принятым и уважаемым западной "интеллектуальной средой". Нет, это была не просто "глупость" Запада, не наивность здешней "элиты" - это была целенаправленная Политика обеспечения стабильности в мире, стабильности любой ценой, даже ценой предательства. Величайшей угрозой человечеству была провозглашена не коммунистическая идеология, не агрессивная суть коммунистических режимов и даже не их ядерные ракеты, нацеленные на западные города, а их возможная дестабилизация, распад. В результате такой Политики Югославия превратилась в Ливан, а Россия - в Нигерию. И это ещё только начало...

Теперь, когда история вынесла свой приговор, мне нет нужды доказывать, кто был прав. Коммунистический режим рухнул, несмотря на усилия всего мира его спасти, подтвердив таким образом то, о чем и пыталась рассказать ихтиологу рыба: и его одряхление, и то, что его нельзя реформировать, а можно (и нужно) ликвидировать, и то, что угроза ядерной войны исчезнет только с его ликвидацией. Исчезли и столь любимые Западом коммунистические реформаторы со своими Нобелевскими премиями мира, так и не придумав "социалистической модели рынка". Кто их теперь помнит?

Но осталась разрушенная страна без будущего, без всякой надежды на спасение, где на развалинах былой жизни орудуют лишь шайки мародеров, а многомиллионные толпы обнищавших жителей понуро и безучастно бредут мимо руин своих жилищ. И нет в их глазах не то что раскаяния, но даже искры мысли или усилия постигнуть случившееся, а только тупое недоумение, страх, словно у людей, переживших землетрясение: "Почему? За что? Ведь все было так хорошо..." И покуда не дойдет до них, что некого им винить, кроме самих себя, своего выбора, покуда ищут они причину своих несчастий в чем угодно: во всемирном заговоре, в инородцах, в мистических предначертаниях, - не обратятся они к собственным силам, чтобы начать жить заново, но вечно будут ждать помощи, милости, чуда.

А ещё осталась Ложь, навороченная истеблишментом в целях самооправдания за последние полстолетия, мегатонны Лжи, от которой скоро уже нечем будет дышать. Остался сам этот истеблишмент, Номенклатура коллаборантов, петены и квислинги "холодной войны" всех оттенков и размеров, на Востоке ли, на Западе все ещё цепко держащие власть в своих руках. И пока не установлена Истина, не вынесен им приговор - остается незавершенной эта глава нашей истории, не наступает и выздоровление. Так грешные Души без покаяния не могут попасть ни в ад, ни в рай.

2. Времена укромные

Документы о сталинских репрессиях я копировать почти не стал - так, несколько штук для иллюстрации того времени, особенно поразивших меня своим цинизмом. В основном, это был конвейер Смерти, работавший бесперебойно, по плану, как и вся советская индустрия. Но, хотя большинство этих историй мы знаем из книг и рассказов, некоторые документы впечатлили даже меня своей будничной бесчеловечностью. Одно дело - знать об этом, другое - видеть небрежную сталинскую записку, простым росчерком карандаша приговорившую к Смерти 6600 человек.

Масштаб социалистических преобразований страны был таков, что единицы вождей не интересовали. Счет шел на тысячи, десятки тысяч, на "категории". Выполнив план ("лимит") по врагам народа (точно так же, как по урожаю зерновых или удою молока), республики, области, края и округа докладывали в Москву о проделанной работе и, как принято при социализме, просили разрешения план перевыполнить, демонстрируя свое рвение.

Москва, ЦК ВКП(б) тов. Сталину

Работа тройки закончена, в пределах лимитов по области осуждено 9600 кулацкого, эсеровского, повстанческого, других антисоветских элементов. Дополнительно вскрыты кулацко-белогвардейские элементы, проводящие подрывную работу, всего по области учтено до 9 тысяч кулацкого антисоветского элемента.

Обком просит установления дополнительного лимита первой категории 3 тысячи, второй категории две тысячи, продлить срок до 20 марта.

Секретарь обкома ВКП(б) Ю. Каганович

Посовещавшись, вожди благосклонно разрешали отстрел продолжить, а сами, надо полагать, шли культурно развлечься в Большой театр, на "Лебединое озеро".

Выписка из протокола N58 заседания Политбюро ЦК ВКП(б) Решение от 17.2. 1938 г. 67. Вопрос НКВД.

Дополнительно разрешить НКВД Украины провести аресты кулацкого и прочего антисоветского элемента и рассмотреть дела их на тройках, увеличив лимит для НКВД УССР на тридцать тысяч.

Особые тройки обычно состояли из первого секретаря обкома (крайкома или ЦК компартии республики), начальника соответствующего управления НКВД и прокурора области (края, республики). Разумеется, справиться с таким объемом работы они никак не могли. На протяжении только 1938 года лимиты несколько увеличивались, сроки продлевались, и вся эта мясорубка грозила выйти из-под контроля. Наконец уже в ноябре Сталин распорядился работу троек сворачивать, новые дела передавать судам.

Трудно себе представить, чтобы люди, пережившие то время: как палачи, так и жертвы, - остались психически нормальными. Да и можно ли отличить одних от других? Вот, например, Френкель сообщает Ежову в октябре 1937 года о "неполадках" в работе этой машины: Несколько дней тому назад в одном из колхозов Кузнецкого района колхозники пожаловались приехавшему инструктору обкома, что неподалеку от них ночью произошло массовое убийство. Проверка обнаружила, что в лесу ночью были расстреляны 8 врагов народа, по приговору спецтройки. Начальник РОНКВД, накануне исключенный из партии за связь и смычку с разоблаченными врагами народа, допустил провокационный, вражеский акт, не приняв меры, чтобы расстрелянные были зарыты в землю. Этот начальник был арестован. Расстрелянные враги народа были закопаны.

Из-за плохой охраны из следовательских комнат Куйбышевского УНКВД было 2 случая, когда допрашиваемые враги народа выпрыгнули через окно, один выпрыгнул на улицу и разбился.

Не берусь установить, сколько же людей они убили, - я не нашел цифр расстрелянных, - но из доклада Берии и Вышинского Сталину в феврале 1939 года следует, что с 1927 года тройки и особые совещания ОГПУ-НКВД приговорили только к заключению и ссылкам два миллиона сто тысяч человек. И это не считая судов и трибуналов, которые ведь тоже трудились без отдыха, или массовых высылок "кулаков" в период коллективизации.

Конечно, 1937-1938 годы особо прославились только потому, что репрессии тогда коснулись самих коммунистических вождей. Для людей попроще и другие годы были не лучше. Даже война не смягчила их участи: достаточно вспомнить, что целые народы подверглись депортации, а миллионы пленных перекочевали из немецких концлагерей в советские. Гораздо менее известно, однако, что и боевой Дух войск тоже поддерживался репрессиями.

С начала войны по 10-е октября с.г. Особыми отделами НКВД по охране тыла задержано 657.364 военнослужащих, отставших от своих частей и бежавших с фронта, - сообщал зам. начальника Управления ОО НКВД Комиссар госбезопасности Мильштейн своему боссу Л. П. Берии.

В числе арестованных Особыми отделами:

шпионов 1505,
диверсантов 308,
трусов и паникеров 2643,
дезертиров 8772,
распространителей провокационных слухов 3987,
самострельщиков 1671
(...)
ВСЕГО: 25878.

По постановлениям Особых отделов и по приговорам Военных трибуналов расстреляно 10.321 человек, из них расстреляно перед строем - 3,321 человек. И это только за три первых месяца войны, на самой линии фронта. Для чекистов же фронт был везде, на всей территории огромной страны, а изощренность их методов была доведена до абсурда. Многие их "операции" вскрылись только в 1956 году, в так называемую "оттепель", когда комитет партийного контроля пересматривал дела безвинно репрессированных членов партии. Вот одно такое дело для иллюстрации: Проверкой установлено, что в 1941 году с санкции руководства НКВД СССР Управлением НКВД по Хабаровскому краю в 50 км от гор. Хабаровска, в районе села Казакевичи близ границы с Маньчжурией была создана ложная советская пограничная застава, "Маньчжурский пограничный полицейский пост" и "Уездная японская военная миссия", которые работниками органов госбезопасности в переписке именовались "мельницей". По замыслу работников НКВД имитация советской пограничной заставы и японских пограничных и разведывательных органов предназначалась для проверки советских граждан, которые органами госбезопасности подозревались во враждебной деятельности.

Однако на практике это мероприятие было грубо извращено и направлено не на борьбу с действительными врагами советского Государства, а против невинных советских граждан. Бывший начальник Хабаровского управления НКВД Гоголидзе и бывший начальник 2 управления НКВД СССР Федотов использовали "мельницу" в антигосударственных целях, для фабрикации материалов обвинения на советских людей.

"Проверка" на пресловутой "мельнице" начиналась с того, что лицу, подозревавшемуся в шпионаже или иной антисоветской деятельности, предлагалось выполнить закордонное задание органов НКВД. После получения от "подозреваемого" согласия на выполнение задания инсценировалась его заброска на территорию Маньчжурии с пункта ложной советской погранзаставы и задержание японскими пограничными властями. Затем "задержанный" доставлялся в здание "Японской военной миссии", где подвергался допросу работниками НКВД, выступавшими в ролях официальных сотрудников японских разведывательных органов и русских белогвардейцев-эмигрантов. Допрос имел своей задачей добиться от "проверяемого" признания "японским властям" в связи с "советской Разведкой", для чего создавалась исключительно тяжелая, рассчитанная на моральный надлом человека обстановка допроса, применялись различного рода угрозы и меры физического воздействия.

Многие лица, искусственно ввергнутые в необычную и тяжелую для них обстановку, полагая, что они действительно находятся в руках врагов и в любое время могут быть физически уничтожены, рассказывали сотрудникам НКВД, выступавшим в качестве японцев, о связях с органами НКВД и о тех заданиях, которые они получили для работы в Маньчжурии. Некоторые из этих лиц, запуганные нависшей над ними смертельной опасностью, под влиянием мер физического воздействия сообщали отдельные сведения о Советском Союзе.

По окончании допросов, которые иногда длились в течение нескольких дней и даже недель, "задержанный" перевербовывался представителями "японских разведорганов" и забрасывался на территорию СССР с разведывательным заданием. Финал этой провокационной игры состоял в том, что "проверяемый" арестовывался органами НКВД, а затем как изменник Родины осуждался Особым совещанием на длительные сроки лишения свободы или к расстрелу.

Таким образом с 1941 по 1949 год через эту "мельницу" пропустили 150 человек, и, хотя их впоследствии реабилитировали (большинство посмертно), а вся эта чекистская затея была в хрущевские времена осуждена как "антигосударственная", никто из чекистов всерьез не пострадал. В основном их отправили на пенсию, и даже изобретатель этой чертовой мельницы и её неизменный куратор генерал Федотов был всего лишь привлечен к "партийной ответственности". Удивляться тут нечему, учитывая, что практически все руководство страны было так или иначе замешано в "сталинских" репрессиях, начиная с тогдашнего начальника КГБ генерала Серова (имевшего непосредственное отношение к хабаровской "мельнице") и кончая самим Хрущёвым.

Даже Брежнев, сделавший карьеру сравнительно поздно, в последние годы сталинского правления, успел-таки поучаствовать в этой всесоюзной мясорубке. Ставши первым секретарем ЦК Молдавии в 1950 году, он поспешил спросить, нельзя ли и ему получить "дополнительные лимиты" на отстрел враждебного элемента. К тому времени "классовая борьба" сильно поутихла, особенно не развернешься. Оставались жалкие недобитки, чудом уцелевшие после предыдущих чисток: всего каких-нибудь 735 семей кулаков (2.382 человека), "кулаков-одиночек" ещё 735 человек да сектанты - 850 семей иеговистов и 400 семей иннокентьевцев, архангелистов, субботствующих, пятидесятников и адвентистов общим числом тысяч шесть Душ. Хоть и не густо, но бдительность проявить можно. Кадры были сталинские, и ждать от них особой строгости в осуждении "отдельных нарушений социалистической законности в период культа личности" не приходилось. Тем более, что прекращать политические репрессии как таковые они и не собирались. Вопреки расхожему мнению, "оттепель" была весьма относительной: менялся лишь масштаб и стиль, но не суть.

Любопытно, что уже много позже, в 1975 году, тогдашний глава КГБ Андропов, раздосадованный нашей кампанией в защиту прав человека, оправдывался перед ЦК тем, что при "либеральном" Хрущёве сажали гораздо больше, чем при нем: Что касается мер уголовного преследования в отношении т.н. "Диссидентов", под которыми на Западе обычно имеют в виду лиц, действия которых подпадают под статьи 70 (...) и 190-1 УК РСФСР, то цифровые данные на этот счет выглядят следующим образом. За период с 1967 года (...) по 1975 год по указанным статьям осуждено 1583 человека. За предшествующий девятилетний период (1958-1966 гг.) число осужденных за антисоветскую агитацию и пропаганду составляло 3448 человек. Кстати говоря, в 1958 году, т.е. как раз в тот период, который нередко называется на Западе "периодом либерализации" и к которому относятся заявления Н.С.Хрущёва (27 января 1959 г.) об отсутствии "фактов привлечения к судебной ответственности за политические преступления", по статье 70 было осуждено 1,416 человек, т.е. почти столько, сколько за все последние девять лет.

Запад всегда предпочитал мыслить шаблонами, а из каждого нового советского вождя делать Либерала. Этой славы не избежал никто: ни Сталин, ни Хрущёв, ни Брежнев, ни Андропов, не говоря уж о Горбачёве. Так, надо полагать, проявлялась извечная западная мечта о том, что коммунистическая угроза исчезнет как-нибудь сама собой, без борьбы и риска. Как в известной частушке:

Утром встали - здрасьте!
Нет советской власти.

И так мечтали ещё не самые худшие - худшие предлагали "задушить добротой" советского удава, отдавшись ему и Душой, и телом. Помню, как окрысилась на меня английская Интеллигенция в 1978 году, после выхода моей книги "И возвращается ветер", именно за то, что я был недостаточно почтителен к Хрущёву и его "оттепели". Да как я смел замахнуться на самое святое! Возмущению не было предела, особенно в газете "Гардиан", которая всегда и все знала лучше нас о нашей жизни. В действительности же если Хрущёв чем и отличался ото всех остальных вождей после Ленина, так только несколько наивной верой в скорое торжество коммунизма. К чему и готовился весьма энергично, как раз в то время, как Запад плел ему венок Либерала.

ПОСТАНОВЛЕНИЕ

Об организации 12 (специального) отдела при Втором Главном (разведывательном) управлении МВД СССР 9 сентября 1953 года гор. Москва

1. Поручить МВД СССР (тов. Круглову) организовать при 2-м Главном (разведывательном) управлении МВД СССР 12-й (специальный) отдел для проведения диверсии на важных военно-стратегических объектах и коммуникациях на территории главных агрессивных Государств - США и Англии, а также на территории других капиталистических стран, используемых главными агрессорами против СССР. Признать целесообразным осуществление актов террора (зачеркнуто и сверху, от руки, написано "активных действий") в отношении наиболее активных и злобных врагов Советского Союза из числа деятелей капиталистических стран, особо опасных иностранных разведчиков, главарей антисоветских эмигрантских организаций и изменников Родине.

2. Установить, что все мероприятия МВД СССР по линии 12 (специального) отдела предварительно рассматриваются и санкционируются Президиумом ЦК КПСС.
3. Утвердить положение, структуру и штаты 12 (специального) отдела при 2-м Главном (разведывательном) управлении МВД СССР.

Секретарь ЦК КПСС Н. С. Хрущёв

Хорош был Либерал, не Правда ли? Для нас же, тех, кто успел посидеть в его "оттепель", эта бумага - не открытие. И убийства, и похищения лидеров эмигрантских организаций были хорошо известны в то время, как и хрущевское изобретение - психиатрические репрессии. Более того, как видно теперь из документов, курс на частичную десталинизацию после Смерти вождя был неизбежен, и первым предложил его не Хрущёв, а... Берия. Разумеется, не доброта душевная и не стремление к чистоте ленинских идей подвигли его на это, а жестокая борьба за власть. Будучи на момент Смерти Сталина главой МВД и госбезопасности, он располагал и архивами этих организаций, которые, естественно, использовал против своих противников. Начав реабилитацию по тем делам, в которых, в силу обстоятельств, замешаны были они, а не он, Берия как бы задал этим и условия всей послесталинской борьбы за власть. Хрущёву и компании ничего не оставалось, как устранить его чисто физически, а устранив, воспользоваться его же методом. Все равно джин был уже выпущен из бутылки, и загнать его назад стало невозможно.

Любопытно, что Берия, вошедший в историю лишь как сталинский палач и патологический убийца, был, оказывается, Политиком с воображением. Начатую им кампанию селективных реабилитаций он не ограничивал борьбой за власть, но видел именно как новый курс партии на десталинизацию. В частности, во внешней Политике он предлагал договориться с Западом об объединении двух Германий в нейтральное Государство за десять миллиардов долларов, т.е. ровно то, что 35 лет Спустя куда менее успешно осуществил лауреат Нобелевской премии мира Горбачёв. Легко себе представить, как боготворил бы Запад Берию, победи он в борьбе за власть. Весь послесталинский период назывался бы не иначе как "бериевской оттепелью", а Хрущёва никто бы и не вспомнил. Да, наконец, и сама хрущевская реабилитация была гораздо менее честной, чем большинство тогда думало.

Например, как выясняется из записки в ЦК тогдашнего главы КГБ Семичастного, практически до конца правления Хрущёва семьям тех, кто был расстрелян по приговорам троек, просто лгали о судьбе их пропавших без вести родных: В 1955 году с ведома инстанций и по согласованию с Прокуратурой СССР Комитетом госбезопасности было издано указание N108сс органам КГБ, определяющее порядок рассмотрения заявлений граждан, интересующихся судьбой лиц, расстрелянных по решениям несудебных органов (б. Коллегией ОГПУ, тройками ДП ОГПУ-НКВД-УНКВД и Комиссией НКВД СССР и Прокурора СССР). В соответствии с этим указанием органы госбезопасности сообщают членам семей осужденных, что их родственники были приговорены к 10 годам ИТЛ и умерли в местах лишения свободы, а в необходимых случаях при разрешении имущественных или иных правовых вопросов регистрируют в загсах Смерть расстрелянных с выдачей заявителям свидетельств, в которых даты Смерти указываются в пределах 10 лет со дня ареста, а причины Смерти вымышленные.

Установление в 1955 году указанного порядка мотивировалось тем, что в период массовых репрессий было необоснованно осуждено большое количество лиц, поэтому сообщение о действительной судьбе репрессированных могло отрицательно повлиять на положение их семей. Кроме того, предполагалось, что сообщение членам семей расстрелянных действительной судьбы их родственников могло быть использовано в то время отдельными враждебными элементами в ущерб интересам советского Государства.

Существующий порядок сообщения вымышленных данных касается в основном невинно пострадавших советских граждан, которые были расстреляны по решениям несудебных органов в период массовых репрессий.

В результате пересмотра уголовных дел с 1954 по 1961 годы из общего числа расстрелянных в несудебном порядке около половины реабилитированы. В отношении большинства из них родственникам объявлены не соответствующие действительности сведения о Смерти, якобы наступившей в местах лишения свободы.

Разумеется, Семичастный не предлагает ЦК признаться во Лжи и сказать всю Правду людям, он только рекомендует "устно сообщать действительные обстоятельства Смерти" вновь обращающимся заявителям, тем более что их число, как он пишет, с каждым годом сокращается, "а регистрацию в загсах их Смерти производить датой расстрела, без указания причин Смерти, как это делают Военная Коллегия Верховного Суда СССР и военные трибуналы в отношении лиц, расстрелянных по приговорам судов".

Словом, и по сей день мы не знаем всей Правды о том страшном периоде. Так, обрывки, фрагменты, случаи, истории, которые зачастую и не отличишь от легенд, столь распространенных "в те времена укромные, теперь почти былинные" (как их метко обозначил Высоцкий). Сравнительно недавно стали раскапывать когда-то секретные массовые захоронения, но и по этим рассеянным костям Правды уже не восстановишь.

Да и хотим ли мы знать её, эту Правду? Боюсь, то безумное время навсегда останется в народном сознании черным, пугающим провалом, сколько бы новых документов мы теперь ни находили.

3. Наша "оттепель"

Оттого, наверное, я больше верю именно легендам, песням, картинкам и звукам своего детства: они, по-моему, гораздо точнее отражают то время. И если картинки эти в моей памяти неизменно грязно-серые, с крупнозернистым изображением, как на старых фотографиях или в кинохронике тех лет, то звук моего детства - это ровный, напряженный гул моторов где-то за горизонтом, тревожный и возбуждающий. Как будто детское ухо могло слышать то, чего не слышали взрослые, вечно поглощенные своими заботами, - беспрерывную работу адской машины власти.

Это было время какого-то надрыва, почти истерики. С одной стороны помпезные сталинские парады, салюты и первомайские демонстрации, в которых участвовало почти полгорода; с другой - убогая, нищая жизнь в бараках и коммуналках, с вечными драками и пьяной бранью, с неизменными калеками у пивнушек и кучками шпаны в подворотнях. И чем неприглядней была жизнь, тем больше официальной героики неслось из репродукторов. Героями полагалось быть всем, да так и пелось в известной песне:

Когда страна быть прикажет героем,
У нас героем становится любой.

Раскрепощенный человек социалистического общества должен был стать сверхчеловеком, покорять природу, поворачивать вспять реки и превращать пустыни в цветущие сады. В этом была своя неумолимая Логика: ведь для того, чтобы создать земной рай, надо творить чудеса каждый день. Вот такими "героями по приказу" они и были. Вечно впроголодь, вечно в телогрейках или военной униформе (другой одежды я в своем детстве и не помню), но зато пилоты штурмовали небо, а полярники покоряли Северный полюс. Практически голыми руками "герои" рыли каналы, возводили плотины, строили крупнейшие в мире промышленные комплексы. Торжествующий пролетариат шагал от победы к победе, демонстрируя непоколебимую силу коллективного труда.

Разумеется, вся эта государственная романтика никак не вязалась с реальностью быта. Маяковский, будучи человеком талантливым, несмотря на свое огромное желание возвеличить подвиг строителей "города-сада" посреди непролазной тайги, невольно передает бредовой характер ситуации:

Сидят в грязи рабочие,
Подмокший хлеб жуют.

Эту картинку видишь, она реальна, и потому совершенно не веришь его патетическому, если не сказать истерическому, выводу:

Я знаю, город будет,
Я знаю, саду цвесть,
Когда такие люди
В стране советской есть!

Да нет, не построят "такие люди" никакого "города-сада", если не могут построить себе чистой столовой и уберечь от дождя хлеб, а предпочитают покорно сидеть в грязи. Это уже не чудо-богатыри, покорители стихии, а зэки, если не де-юре, то де-факто. Героизм и сам по себе штука жестокая, ибо в основе его заложена идея самопожертвования, а возведенный в ранг государственной идеологии, он ещё и абсурден. Природа ведь не щедра на героев, их не может быть много у любого народа любой эпохи. И что же такое "массовый героизм", столь упорно пропагандировавшийся Системой, как не массовое и отнюдь не добровольное жертвоприношение? То есть, попросту говоря, массовое убийство - точно так же, как "покорение природы" попросту означало её варварское разрушение. Только много позже, оглянувшись назад, люди того времени увидели, что сверхчеловеческое и бесчеловечное суть одно и то же. Пока немногие действительно горели энтузиазмом, остальные тряслись от страха, а наиболее циничные Демагоги лезли наверх, к власти, и гибли в очередных чистках. Это поколение сгорело дотла, извело себя на непосильной работе, сгнило по лагерям, полегло на фронтах "классовой борьбы", и притом безо всякого толка. Их жертва оказалась бессмысленна: величественные каналы и плотины превратили реки в зловонные болота, а гигантские промышленные комплексы обратили в пустыню цветущую некогда землю, как будто сама природа, этот извечный "враг народа", задалась целью сорвать их грандиозные замыслы.

Абсурдность состояла ещё и в том, что героический порыв, как и всякий эмоциональный всплеск, легко вызвать, но совершенно невозможно регулировать и, тем более, направлять исключительно на пользу Государству. "Советский человек", каким его стремилась создать Система, был невозможен по определению, как невозможен покорный бунтарь, революционер-конформист, герой-трус. Отсюда этот полупьяный надрыв, драки, уголовщина, с одной стороны, и бесконечная, фантастическая Ложь - с другой. Не может же страна приказать тебе быть героем только в определенные часы дня и только в определенных случаях. И если тебя воспитывали с детства на примере человека, грудью закрывшего пулемет врага, или девушки, погибшей под пытками в гитлеровском застенке, но не выдавшей своих товарищей, то почти невозможно примирить это с атмосферой Лжи и доносов, в которой ты принужден жить.

Во всяком случае, романтическая пропаганда должна была сильно усложнять работу чекистов. Например, мы с изумлением узнаем, что ту же чекистскую "мельницу" под Хабаровском кое-кто выдержал, не расколовшись ни на "японской", ни на "советской" стороне, то есть пройдя через много недель пыток, и чекистам пришлось их расстрелять без суда, чтобы спрятать концы в воду. Там же, на этой адской "мельнице", - поразительный человеческий поступок, от которого просто мурашки по спине:

21 ноября 1947 года советский гражданин, китаец Ян-Лин-Пу, работавший поваром на "ЛЗ" (ложный закордон, официальное название фиктивной "Японской военной миссии") возмутился творившимся там произволом, побил посуду, уничтожил все кухонные предметы японского производства. Начальник отделения Попов совместно с негласным сотрудником Чу-Цин-Лином, опасаясь, что Ян-Лин-Пу может скрыться за границу, застрелили последнего.

Да ведь и тот несчастный из доклада Френкеля, что выпрыгнул из окна следственного кабинета в Куйбышеве на улицу и разбился, тоже совершил подвиг, ценой своей жизни разоблачив чекистский произвол. И сколько их было, тех, кто не сдался, не сломался, погиб кусаясь и царапаясь, безо всякой надежды даже на благодарную память потомков? История не сохранила их имен, дошли до нас только легенды, но именно благодаря им злу не удалось захлестнуть весь мир, ставши общепринятой нормой.

Война, как ни странно это звучит, внесла в параноический бред тридцатых годов некоторую долю нормальности. По крайней мере, появился вполне реальный враг, реальная угроза жизни близких, а значит, и вполне понятная человеку необходимость рисковать жизнью ради их спасения. Но по этой же причине оказалась такой успешной и сталинская патриотическая пропаганда, заразившая вирусом героизма военное и послевоенное поколения. Мы росли, не зная ничего, кроме войны, разрушения, Смерти, с младенчества соображая, как подороже отдать свою жизнь:

А в подвалах и полуподвалах
Ребятишкам хотелось под танки.

Да, видимо, дело было не только в пропаганде. Иногда я думаю, что мы просто родились с какой-то тайной целью, заложенной в генах. Казалось, в своем последнем, отчаянном усилии выжить нация выбросила на свет поколение камикадзе, которое, дойди Гитлер хоть до Сибири, все равно разорвало бы в клочья его полчища. Европе сильно повезло, что война кончилась прежде, чем мы подросли. Но она кончилась, а сопливые смертники остались жить, сильно разочарованные, что "не досталось им даже по пуле", и уже неспособные ни на что другое.

Последствия для режима были самые катастрофические. С одной стороны, страну захлестнула уголовная романтика, которая, сколько с ней ни боролись, осталась господствующей "идеологией" среди молодежи и, в конце концов, пережила коммунистическую. При всех необходимых скидках на послевоенную неразбериху, безотцовщину и т.п. антигосударственная направленность этого импульса очевидна: все-таки эти "романтики" ушли "из подворотен ворами", а не комсомольцами-добровольцами на стройки коммунизма. Этих последних, когда они попадали в лагеря, ожидала самая свирепая расправа. "Малолетки", составлявшие к 1956 году почти 40% заключенных, по свидетельству всех комиссий, направлявшихся перепуганным ЦК для расследования этого явления, были совершенно неукротимы.

С другой стороны, военная героика разбудила в народе Дух сопротивления. Пошли восстания и в лагерях, и вне лагерей, сотрясая устои самой Системы. Перемены стали неизбежны, даже если бы Сталин прожил дольше, хотя, конечно, его Смерть была поворотным моментом. В частности, волна восстаний в Восточной Европе и особенно венгерская Революция 1956 года, безусловно связанные с этим событием, наэлектризовали атмосферу и в самом Советском Союзе. Под танки пришлось бросаться не нам, а нашим сверстникам в Будапеште, что обеспечило им наши симпатии. Думаю, из тех 1416 осужденных в 1958 году по ст.70, о которых пишет Андропов, большинство пошло в тюрьмы "за Венгрию", как тогда выражались. Листовки, поджоги или просто отказ участвовать в выборах стали распространенным явлением.

Оживилась и Интеллигенция, особенно круги ученых-физиков, где микроб вольнодумия, видимо, никогда не был истреблен до конца, даже при Сталине. Ландау группирует вокруг себя ряд физиков-теоретиков из числа антисоветски и националистически настроенных ученых еврейской национальности, - докладывал ЦК в 1957 году тогдашний глава КГБ Серов.

Любопытно теперь, 35 лет Спустя, читать этот доклад, состоящий в основном из подслушанных чекистами высказываний Ландау, весьма типичных в среде Интеллигенции того времени: Отождествляя мятежников с венгерским народом и рабочим классом, происходящие события в Венгрии он характеризовал как "венгерскую Революцию", как "очень хорошее, отрадное событие", где "народ-богатырь" сражается за свободу.

"...Венгерская Революция - это значит практически весь венгерский народ, восставший против своих поработителей, т.е. против небольшой венгерской клики, а в основном против нашей.
...Настоящие потомки великих революционеров всех времен... То, что они сейчас проявили, это заслуживает позаимствования. Вот перед Венгрией я готов встать на колени".

Говоря о Политике советского правительства в этом вопросе, он заявляет:

"...Наши решили забрызгать себя кровью.
...У нас это преступники, управляющие страной".

12 ноября 1956 года в разговоре у себя на квартире о наших действиях в Венгрии и на вопрос собеседника, что "если бы Ленин встал, у него бы волосы встали", Ландау ответил: "Но с другой стороны у Ленина тоже было рыльце в пуху. Вспомни кронштадтское восстание. Грязная история. Тоже рабочий класс Петрограда и моряки из Кронштадта восстали. У них были самые демократические требования, и они получили пули... фашистская Система.

...Первое, что было сделано ещё в октябре 1917 года, в течение нескольких месяцев произошла передача власти. Она была полностью передана в руки партийного аппарата. Была немедленно дана установка партии: грабь награбленное и бери себе. Ими все было сделано по науке.

...Это не ошибка, в этом была идея. На этом была сделана Революция".

На вопрос: "Значит, эта вся идея порочна?" - Ландау ответил: "Конечно".

"...Я считаю, что пока эта Система существует, питать надежды на то, что она приведет к чему-то приличному, никогда нельзя было, вообще это даже смешно. Я на это не рассчитываю.
...Сейчас вообще открылась возможность, которой я вообще не представлял себе, возможность Революции в стране, как возможность. Ещё год назад казалось, что думать у нас о Революции смехотворно, но это не смехотворно. Она произойдет, это не абсурд".

Да, ровно так мы тогда и думали, так чувствовали, от подростка до академика. В этой-то нашей вере, а отнюдь не в "Либерализме" вождей и заключалась "оттепель". Отсюда и началось наше движение, наша борьба против внезапно наступившей зимы, смысл которой непостижим для тех, кто не жил в вечном надрыве, не слышал своими ушами гула адской машины власти, не примерялся с детства прыгать под танки.

Что же касается вождей, то все они, начиная с Хрущёва и кончая Горбачёвым, стремились лишь затушить эту искру надежды, справедливо видя в ней угрозу своей власти. Сталинское время навсегда осталось для них "золотым веком", о котором они ничего не хотели помнить, кроме официальных легенд. Даже 30 лет Спустя они сожалели лишь о том, что Хрущёв в пылу борьбы за власть слишком сильно раскачал лодку. И так им хотелось переписать историю, вычеркнув из неё все зигзаги "оттепелей", так не хватало им былой ясности Вождя и Учителя, его твердой руки и орлиного взгляда, устремленного в будущее!

ЗАСЕДАНИЕ ПОЛИТБЮРО ЦК КПСС 12 июля 1984 года

Черненко. За пределами повестки дня я хотел бы проинформировать вас о некоторых письмах, поступивших в мой адрес.

Как вы знаете, по одному из писем мы приняли решение. Это была просьба В. М. Молотова о восстановлении его в рядах КПСС. Я принимал Молотова, беседовал с ним. Он воспринял наше решение с большой радостью и чуть не прослезился. Молотов сказал, что это решение означает его второе рождение. Молотову сейчас 93 года, но выглядит он достаточно бодрым и говорит твердо. Он заявил, что Политбюро ЦК сохраняет и продолжает ту работу, которую настойчиво вела партия. Только, мол, плохо, что работаете вы, как и мы раньше, допоздна. Молотов рассказал о том, что он интересуется прессой, читает периодические журналы. Он заявил: ведете вы дело правильно, за это и получаете поддержку народа.

Устинов. Это важная оценка с его стороны.
Черненко. Молотов сказал, что он не понимает людей, которые в силу обиды становятся в оппозицию. Он заявил, что осознал свои ошибки и сделал необходимые выводы. После нашей беседы Виктор Васильевич Гришин в горкоме партии вручил Молотову В.М. партийный билет.
Тихонов. В целом мы правильно сделали, что восстановили его в партии.
Черненко. Но вслед за этим в ЦК КПСС поступили письма от Маленкова и Кагановича, а также письмо от Шелепина, в котором он заявляет о том, что он-де был последовательным борцом против Хрущёва, и излагает ряд своих просьб. Разрешите мне зачитать письмо Кагановича. (Читает письмо). Письмо аналогичного содержания, с признанием своих ошибок прислал и Маленков.
Тихонов. Может быть, пока с этими письмами ничего не делать?
Черненко. Пока мы можем в связи с этими письмами ничего не делать, а договоримся вернуться к их рассмотрению после XXVII съезда нашей партии.
Устинов. А, на мой взгляд, Маленкова и Кагановича надо было бы восстановить в партии. Это все же были деятели, руководители. Скажу прямо, что если бы не Хрущёв, то решение об исключении этих людей из партии принято не было бы. Вообще не было бы тех вопиющих безобразий, которые допустил Хрущёв по отношению к Сталину. Сталин, что бы там ни говорилось, это наша история. Ни один враг не принес столько бед, сколько принес нам Хрущёв своей Политикой в отношении прошлого нашей партии и Государства, а также и в отношении Сталина.
Громыко. На мой взгляд, надо восстановить в партии эту двойку. Они входили в состав руководства партии и Государства, долгие годы руководили определенными участками работы. Сомневаюсь, что это были люди недостойные. Для Хрущёва главная задача заключалась в том, чтобы решить кадровые вопросы, а не выявить ошибки, допущенные отдельными людьми.
Тихонов. Может быть, к данному вопросу вернуться в конце года - начале будущего года?
Чебриков. Я хотел бы сообщить, что западные радиостанции передают уже длительное время сообщение о восстановлении Молотова в партии. Причем они ссылаются на то, что до сих пор трудящиеся нашей страны и партия об этом ничего не знают. Может быть, нам следует поместить сообщение в Информационном бюллетене ЦК КПСС о восстановлении Молотова в партии?

Что касается вопроса о восстановлении в партии Маленкова и Кагановича, то я бы попросил дать нам некоторое время, чтобы подготовить справку о тех резолюциях, которые писали эти деятели на списках репрессированных. Ведь в случае восстановления их в партии можно ожидать немалый поток писем от реабилитированных в 50-х годах, которые, конечно, будут против восстановления их в партии, особенно Кагановича. Надо быть к этому готовыми. Я думаю, что такая справка должна быть в поле зрения Политбюро ЦК при принятии окончательного решения.

Тихонов. Да, если бы не Хрущёв, они не были бы исключены из партии. Он нас, нашу Политику запачкал и очернил в глазах всего мира.
Чебриков. Кроме того, при Хрущёве ряд лиц был вообще незаконно реабилитирован. Дело в том, что они были наказаны вполне правильно. Возьмите, например, Солженицына.
Горбачёв. Я думаю, что можно было бы обойтись без публикации в Информационном бюллетене ЦК КПСС сообщения о восстановлении Молотова в партии. Отдел организационно-партийной работы мог бы в оперативном порядке сообщить об этом в крайкомы и обкомы партии.

Что касается Маленкова и Кагановича, то я тоже выступил бы за их восстановление в партии. Причем время восстановления не нужно, видимо, связывать с предстоящим съездом партии.

Романов. Да, люди эти уже пожилые, могут и умереть.
Устинов. В оценке деятельности Хрущёва я, как говорится, стою насмерть. Он нам очень навредил. Подумайте только, что он сделал с нашей историей, со Сталиным.
Громыко. По положительному образу Советского Союза в глазах внешнего мира он нанес непоправимый удар.
Устинов. Не секрет, что западники нас никогда не любили. Но Хрущёв им дал в руки такие аргументы, такой материал, который нас опорочил на долгие годы.
Громыко. Фактически благодаря этому и родился так называемый "еврокоммунизм".
Тихонов. А что он сделал с нашей экономикой? Мне самому довелось работать в совнархозе.
Горбачёв. А с партией, разделив её на промышленные и сельские партийные организации!
Устинов. Мы всегда были против совнархозов. И такую же позицию, как вы помните, высказывали многие члены Политбюро ЦК.

В связи с 40-летием Победы над фашизмом я бы предложил обсудить и ещё один вопрос, не переименовать ли снова Волгоград в Сталинград? Это хорошо бы восприняли миллионы людей. Но это, как говорится, Информация для размышления.

Горбачёв. В этом предложении есть и положительные, и отрицательные моменты.
Тихонов. Недавно вышел очень хороший документальный фильм: "Маршал Жуков", в котором достаточно полно и хорошо показан Сталин.
Черненко. Я смотрел его. Это хороший фильм.
Устинов. Надо обязательно его посмотреть.
Черненко. Что касается письма Шелепина, то он, в конце концов, просит для себя обеспечения на уровне бывших членов Политбюро.
Устинов. На мой взгляд, с него вполне достаточно того, что он получил при уходе на пенсию. Зря он ставит такой вопрос.
Черненко. Я думаю, что по всем этим вопросам мы пока ограничимся обменом мнениями. Но как вы сами понимаете, к ним ещё придется вернуться.
Тихонов. Желаем Вам, Константин Устинович, хорошего отдыха во время отпуска.
Черненко. Спасибо.

4. Нас слишком мало

Нам всегда говорили: "Вас слишком мало. Какое вы можете иметь влияние?" И мы всегда соглашались: да, мало. А отвечая на расспросы о возможном количестве участников движения или о числе политзаключенных, мы всегда предпочитали скорее преуменьшить, чем преувеличить. Ну, извините: сколько есть - столько есть. Такое уж наше общество, такая страна, что больше желающих не нашлось. Теперь же спрашивающим об этом, особенно своим сверстникам, я ещё добавляю:

- Присоединились бы вы к нам - было бы на одного человека больше.

Но у них всегда находятся очень веские причины, убедительно объясняющие, почему они этого сделать никак не могли. А ещё мы отвечали, что дело не в количестве и даже не в практических результатах, а в принципе внутренней свободы и нравственной ответственности человека. Это должно быть как бы нормальной потребностью, вроде потребности дышать, есть, двигаться. Но такого уж совсем никто не хотел слушать. Философии в нашей жизни было и так слишком много, а практических результатов - мало. Да и мудрено получалось: выходит, для собственного же блага надо отказаться от нормальной жизни, карьеры, идти в тюрьму? И в чем же тогда благо?

Замечательно, однако, что при такой бесперспективности и, более того, после стольких десятилетий террора, казалось бы, вытравившего в людях все человеческое, нас оказалось гораздо больше, чем мы могли мечтать, а наше влияние на режим - более значительным, чем мы сами подозревали. Достаточно было самого поверхностного ознакомления с документами ЦК, чтобы в этом убедиться. Прежде всего, поражало их количество: КГБ докладывал ЦК буквально все, каждую мелочь о нашем движении, и по каждой мелочи ЦК, а то и политбюро должны были принимать решение. Не только наши аресты, суды, высылки, обыски, но даже мельчайшие оперативные сведения, таким образом, требовали внимания этих пятнадцати сильно пожилых и чрезвычайно занятых людей:

Комитет госбезопасности докладывает, что, по полученным данным, проживающие в г. Обнинске Калужской области кандидат биологических наук Института медицинской радиологии МЕДВЕДЕВ Жорес и его близкий знакомый ПАВЛИНЧУК Валерий приступили к размножению на пишущих машинках неопубликованного романа А. Солженицына "В круге первом" с целью распространения его среди научных сотрудников г. Обнинска, - сообщал глава КГБ Андропов своим коллегам в ЦК. - Для этой же цели планирует свою поездку в Обнинск научный сотрудник Института истории АН СССР Якир Петр Ионович, который известен как участник ряда антиобщественных проявлений и выступающий с политически вредными заявлениями. Учитывая, что роман А. Солженицына "В круге первом" является политически вредным произведением, в случае выезда Якира в Обнинск и получения им экземпляров романа считали бы необходимым Якира П.И. задержать и изъять у него эти рукописи, а в отношении МЕДВЕДЕВА Ж. поручить Обнинскому горкому КПСС принять меры к пресечению его антиобщественной деятельности. Прошу рассмотреть.

И они рассматривали. На полях, от руки, написано "Согласиться", а дальше - подписи Суслова, Пономарева, Кириленко... Поразительно! Даже весь наш самиздат пересылал им Андропов: Оперативным путем установлено, что Литвинов, Горбаневская, Якир и некоторые их единомышленники изготовили и распространяют документ под названием "Год прав человека в Советском Союзе" (копия прилагается) с клеветническим изложением судебных процессов в Москве и Ленинграде и кратким содержанием писем и обращений, дискредитирующих советские органы власти и управления. Сообщается в порядке Информации.

Попробуй в те времена добиться, чтобы твою жалобу прочел член политбюро! Безнадежно. Все застревало в аппарате, пересылалось тем, на кого жаловался. А тут не только прочтет, но и решение обязан принять. Чудеса! Самый эффективный путь заставить власти задуматься. И это только самиздат, оперативные сведения. По нашим же арестам, судам, приговорам им приходилось иногда и поспорить, откладывать решение для дополнительной проработки проблемы, возвращаться к ней по несколько раз. Работали люди, думали, решали. Не просто автоматически ставили свою подпись. Я так был просто тронут, увидав, что все политбюро, оказывается, заседало, решая, напечатать ли после моего суда в 1967 году маленькую заметку о нем в "Вечерней Москве":

Обвиняемый БУКОВСКИЙ, вина которого состояла прежде всего в том, что он являлся основным организатором антиобщественной демонстрации, в своем выступлении на суде пытался придать суду политическую окраску, заявлял о неконституционности в действиях органов власти и суда, вел себя на суде с явным желанием попасть на страницы зарубежной печати не как антиобщественный уголовный преступник, а как лицо, обвиненное в политическом преступлении, - сообщал в ЦК Андропов. - В связи с тем, что на Западе вокруг этого процесса появились сообщения, искажающие его суть, представляется целесообразным опубликовать на этот счет в газете "Вечерняя Москва" краткое сообщение (прилагается).

Действительно, приложен черновик заметки в 14 строк под заголовком "В Московском городском суде". А смысл дела лишь в том, чтобы сообщить, будто бы я признал свою вину, и, стало быть, все слухи о какой-то моей речи на суде есть сплошная выдумка буржуазной пропаганды. Только-то и всего, очередная маленькая Ложь на благо дела социализма. Но ведь сидели, обсуждали, голосовали. И результат голосования тут же приложен: Брежнев за, Кириленко - за, Косыгин - в отпуске, Мазуров - замечаний нет, Пельше согласен, Суслов - в отпуске..

Оказывается, возникали у них и неприятные разногласия. Вот, например, документы о суде над демонстрантами, протестовавшими против советского вторжения в Чехословакию в августе 1968 года. Казалось бы, чего уж яснее "уголовное антиобщественное преступление", как и у нас годом раньше. Загнать и их по лагерям, да и делу конец. Но даже и тут не все было просто: бабушка Павла Литвинова, вдова бывшего наркома иностранных дел Максима Литвинова, видимо, старая знакомая Микояна, обратилась к нему с просьбой не сажать внука. И тот переправил письмо прямо Брежневу со своей припиской от руки: Леонид Ильич! Прошу обратить внимание. В данный момент устроить суд как это, Говорят, проектируется - над внуком Литвинова и др. - это значит дать новую пищу нашим врагам. Они уже отсидели. На этот раз ограничиться предупреждением - было бы разумнее. А.Микоян. 13/IХ.

А ниже, рукой Брежнева: "Ознакомить членов Политбюро", - и подписи членов.

Не слабо. И, хоть суд все же состоялся, Литвинова и ещё двоих из пяти подсудимых отправили не в лагерь, а в ссылку, хотя ссылка и не предусматривалась по этой статье.

Таких документов многие тысячи - тысячи часов работы. И даже если бы мы ничего больше не сделали, ничего не добились, то хотя бы отнимали силы у машины власти, отрывали время от мировой Революции. Но ведь такой исключительный интерес к нашей деятельности со стороны властей был отнюдь не паранойей. Они-то отлично понимали, насколько опасен для них сам факт нашего существования, поскольку отнюдь не заблуждались насчет народной любви к своему режиму. В условиях тоталитарной Системы даже один инакомыслящий опасен, особенно если эта Система провозгласила себя совершенной. Не может быть недовольных в социалистическом раю: согласно марксистской идеологии, им неоткуда взяться, тем более через пятьдесят лет после Революции.

В этом заключалась основная дилемма коммунистической власти: с одной стороны, число недовольных, инакомыслящих, а уж тем более открытых противников режима должно было, по крайней мере, сокращаться в ходе "построения социализма", и, стало быть, увеличивать репрессии было больше не в их интересах; с другой - оставлять безнаказанно действовать политических противников при довольно широком народном недовольстве было просто опасно. Отсюда их тактика снижения числа политзаключенных при одновременном усилении давления на инакомыслящих: их задачей было духовно сломать, "идейно обезвредить", позднее - даже выслать из страны, но не посадить. Это замысловато именовалось у них "профилактической работой по предупреждению преступлений".

Таким образом, число политзаключенных само по себе не отражало настроений в стране, но было лишь мерилом человеческой стойкости: сломавшихся, как правило, не сажали. Учитывая это обстоятельство, нас было отнюдь не так мало. Как следует из уже цитировавшегося выше доклада Андропова в ЦК в декабре 1975 года, число осужденных только за антисоветскую агитацию и пропаганду с 1958 по 1967 год составляло 3448 человек, а с 1967-го по 1975-й - 1583 человека. Из последующих сообщений КГБ в ЦК следует, что, несмотря на все усилия и "профилактические меры", этот уровень существенно снизить не удалось: за период 1977-1987 гг. было осуждено 905 человек (цифр за 1976 год найти не удалось). И это только те, кого режим был вынужден открыто признать своими политическими противниками, не включая посаженных в психушки, высланных за границу, осужденных за попытку нелегального перехода границы, измену родине или осужденных по "религиозным" и сфабрикованным уголовным делам. О них мы просто ничего не знаем.

Выходит, за все послесталинское время им не удалось сломать, по крайней мере, шесть тысяч человек. И даже в период горбачевских "освобождений", когда заключенных немедленно выпускали в обмен на обещание больше не заниматься "антиобщественной" деятельностью, на 15 января 1987 года в тюрьмах и лагерях оставались 233 человека, в ссылках - 55, по "религиозным" статьям - 10, в психушках - 96, освобождено из заключения 51 и из-под следствия - 31, итого: 476 человек.

Но дело было не в количестве. Сам факт существования людей, открыто бросивших вызов тоталитарному рабству и выстоявших, несмотря на всю ярость Государства, имел колоссальное моральное значение для страны. Так, видимо, верующему человеку, погрязшему в мирской скверне, важно знать, что где-то в монастыре такие же, как он, смертные живут "по Правде". И, глядишь, одно это знание удержит его иной раз от соблазна. Во всяком случае, нечто подобное ощущалось в отношении к нам как со стороны надзирателей, так и уголовников. Никогда не забуду, как из лагеря, где я был единственным политзаключенным, уходил на этап местный "пахан" и, собравши "воров", отдавал последние наказы. Под конец же, ткнув в меня пальцем, сказал сурово:

- А этого берегите. Мы сидим каждый за свое, а он - за общее.

Удивительно, что десятилетия коммунизма не смогли вытравить из людей такие понятия. Надзиратели же смотрели на нас почти с суеверным почтением. Всегда, даже во Владимирской тюрьме, находился среди них кто-то, соглашавшийся отправить нелегально письмо или передать записку в другую камеру. Учитывая, как много и подробно сообщали о нас тогда зарубежные радиостанции, можно только гадать, какой эффект производило наше пребывание, скажем, в той же Владимирской тюрьме на население города. Особенно в периоды наших голодовок и забастовок. Оттого, наверное, ни один обком не соглашался держать нас на территории своей области, придумывали любые причины, только чтобы от нас избавиться, а ЦК не знал, куда бы нас подальше засунуть. Дебаты на эту тему тянулись годами.

Министерство внутренних дел СССР и Комитет госбезопасности при Совете Министров СССР поддерживают предложение Владимирского обкома КПСС о переводе особо опасных государственных преступников из тюрьмы N2 УВД Владимирского облисполкома в другое исправительно-трудовое учреждение МВД, - писали в ЦК Чебриков и Щелоков. - Вопрос о перемещении особо опасных государственных преступников изучался нашими ведомствами в 1977 году. Тогда, с учетом тех же соображений, которые изложены в записке Владимирского обкома КПСС, было признано целесообразным переместить указанных преступников (число их колеблется от 40 до 60 человек) в тюрьму №4 МВД Татарской АССР.

При этом принималось во внимание, что в г. Чистополе, где размещается тюрьма N4, нет ни оборонных, ни особо важных объектов. Город находится в 144 км от Казани, удален от крупных промышленных и культурных центров страны, не имеет достаточно развитых транспортных путей сообщения с другими районами. Тюрьма N4, построенная ещё в XVIII веке, не связана с содержанием в ней в прошлом революционеров и прогрессивных деятелей. (...) Предложение о возможном перемещении особо опасных государственных преступников в тюрьму №4 обсуждалось в 1977 году с представителями Татарского обкома КПСС. Из-за опасений вызвать осложнение обстановки в республике оно было ими отклонено. МВД СССР и КГБ при СМ СССР считают, что серьезных оснований для такого рода опасений не имеется.

* * *

Разумеется, в количественном отношении это была лишь верхушка айсберга. Некоторое представление о реальном положении вещей можно получить по данным чекистской "профилактики": В соответствии с указаниями ЦК КПСС органы Комитета государственной безопасности ведут большую профилактическую работу по предупреждению преступлений, пресечению попыток ведения организованной подрывной деятельности националистических, ревизионистских и других антисоветских элементов, а также локализации возникающих в ряде мест группирований политически вредного характера. За последние пять лет выявлено 3096 таких группирований, профилактировано 13602 человека, входивших в их состав, в том числе: 2196 участников 502 групп в 1967 г., 2870 участников 625 групп в 1968 г., 3130 участников 733 групп в 1969 г., 3102 участника 709 групп в 1970 г. и 2304 участника 527 групп в 1971 г.

Подобные группы были вскрыты в Москве, Свердловске, Туле, Владимире, Омске, Казани, Тюмени, на Украине, в Латвии, Литве, Эстонии, Белоруссии, Молдавии, Казахстане и других местах.

В результате принимаемых мер заметно сократилось число ежегодных арестов за антисоветскую агитацию и пропаганду.

Большинство профилактированных сделали правильные выводы, активно включились в общественную жизнь и добросовестно трудятся на порученных им участках производственной и служебной деятельности. Однако некоторые из них продолжают совершать действия, которые при определенных условиях могут стать преступными и нанести существенный ущерб интересам нашего Государства.

В целях усиления предупредительного воздействия на лиц, пытающихся встать на путь совершения особо опасных преступлении, а также более решительного пресечения нежелательных проявлений со стороны антиобщественных элементов, считали бы целесообразным разрешить органам КГБ делать в необходимых случаях официальное письменное предупреждение от имени органов власти с требованием прекращения проводимой ими политически вредной деятельности и разъяснением последствий, которые может повлечь за собой её продолжение.

На наш взгляд, это существенно повысило бы моральную ответственность профилактируемых, а в случае совершения ими криминальных действий и привлечения к уголовной ответственности имело бы значение для оценки личности преступника органами предварительного следствия и суда. Проекты постановления ЦК КПСС и Указа Президиума Верховного Совета СССР прилагаются.

Просим рассмотреть.

Ю.Андропов Р.Руденко
11 октября 1972 года

Конечно, их просьба была удовлетворена, и соответствующий указ президиума ВС СССР появился 25 декабря 1972 года. Но, вопреки всем стараниям чекистов, сопротивление в стране продолжало возрастать. Так, Спустя только три года после введения этого указа Андропов докладывал: За период 1971-1974 гг. было профилактировано 63-108 человек. За этот же период только путем профилактики пресечена на стадии формирования деятельность 1839 антисоветских групп.

Выходит, среднегодовое число последних ничуть не сократилось, а число "профилактируе-мых" выросло примерно в 10 раз. Но и это было ещё не все, так как не всех активных врагов КГБ подвергал "профилактике":

Наряду с профилактикой использовались и продолжают использоваться оперативные и другие меры, не связанные с уголовным преследованием, продолжал Андропов и том же докладе. - Удалось разложить на стадии возникновения ряд опасных группирований националистической, ревизионистской и иной антисоветской направленности. Компрометация авторитетов, инспирировавших антиобщественные проявления, позволила предотвратить нежелательные последствия в ряде районов страны. Оправдали себя и такие меры, как лишение некоторых лиц советского гражданства и выдворение их за границу. (...) Оздоровлению оперативной обстановки способствовало также разрешение выезда многим экстремистам из Советского Союза в Израиль.

Так много нас было или мало? Андропов считал, что только среди взрослого, пережившего войну населения "число таких людей определяется сотнями тысяч человек". Думаю, однако, он сильно недооценивал их количество. Например, в его отчетах почти не упоминаются "наказанные" (сосланные при Сталине) народы, религиозные движения, в особенности из числа запрещенных конфессий. А ведь это миллионы людей, для которых Советский Союз был тюрьмой, и наши контакты с ними развивались уже с 60-х годов.

Комитетом госбезопасности оперативным путем получены данные о том, что Григоренко в беседе с одним из своих знакомых заявил об известном ему якобы намерении представителей крымских "автономистов" подготовить и направить в ООН обращение, под которым они имеют в виду собрать подписи 250.000 татар, с призывом выступить в поддержку их требований. Григоренко, одобряя эту акцию, заявляет, что она вызовет "колоссальный резонанс", - сообщал Андропов в ЦК. - Комитет госбезопас-ности принимает меры к предотвращению возможных враждебных действий со стороны националистически настроенных лиц из числа крымских татар и других антиобщественных элементов.

Или вот ещё образчик событий того времени: Комитетом госбезопасности получены данные о намерении отдельных немецких экстремистов, проживающих в Казахстане и Молдавии, инспирировать среди советских граждан немецкой национальности, если их требования о выезде в ФРГ не будут положительно решены, групповые отказы от участия 15 июня 1975 года в выборах в Верховные Советы республик и местные Советы депутатов трудящихся. (...) Одновременно в предвыборные дни "активист" так называемого "движения за выезд Немцев в ФРГ" ЛЕЙС (Молдавия) организовал коллективное посещение Немцами МВД и КГБ республики (70 человек) с требованием удовлетворить ходатайства о выезде из СССР, а экстремисты из Казахстана подготовили ряд клеветнических по содержанию обращений в международные организации с коллективными подписями и пытались направить своего представителя в Москву для вручения их инокорреспондентам или передачи за границу через А. Сахарова. (...) Принятыми мерами 7 нюня 1975 года на станции Джамбул у некоего ТЕРМЕРА, направлявшегося в Москву, изъяты "обращения" в ООН, к Женевскому совещанию, канцлеру ФРГ и в другие адреса от имени 900 семей Немцев (более 6.000 человек), в которых содержатся тенденциозная Информация о положении Немцев в СССР и просьбы об оказании содействия в выезде в ФРГ.

Словом, жизнь в СССР могла казаться тихой и безмятежной только западным Политикам, советские же отлично знали, на каком вулкане они сидят. Империя трещала по швам задолго до Горбачёва.

Среди определенной части коренного населения Карачаево-Черкесской автономной области отмечаются негативные процессы, характеризующиеся националистическими, антирусскими настроениями. На этой основе имеют место антиобщественные проявления, а также уголовные преступления. Принимаются меры по их предупреждению и пресечению. Там уже речь шла об убийствах и массовых волнениях. Татары и Немцы, Евреи и прибалты, украинцы и молдаване - порознь и группами боролись за свою национальную самобытность всеми доступными им способами. Но ниточки со всех концов огромной страны сходились в Москве, где действовали наши каналы связи, наши возможности контактов с внешним миром, наша гласность. Мы были для них и вдохновляющим примером, и организующим фактором. Ну, как было Андропову не беспокоиться? Как не следить политбюро за каждым нашим вздохом?

Наконец, самые "пассивные" формы сопротивления, запрещенные религиозные общины, распространители самиздата, авторы анонимных протестов - были и самыми распространенными. Как оценить теперь, сколько миллионов людей было вовлечено в эту деятельность? Ведь даже и КГБ до конца оценить того не мог. Ну, положим, религиозные преследования подсчитать можно - в среднем, видимо, человек 200-300 в год сажали да тысяч десять "профилактировали", - но точное число верующих теперь установить невозможно. Как невозможно установить число людей, читавших, множивших, передававших друг другу материалы самиздата. Уж на миллионы-то счет шел точно. Вот и приходилось политбюро читать эти материалы: надо же было знать, что читают миллионы людей в подвластной им стране, где ни одной запятой на этикетке не печатали без Цензуры.

Вопрос этот волновал их не на шутку: только в 1971 году он обсуждался в ЦК три раза, и потом ЦК чуть не каждый год возвращался к его обсуждению.

Анализ распространяющейся в кругах Интеллигенции и учащейся молодежи так называемой "самиздатовской" литературы показывает, что "самиздат" претерпел за последние годы качественные изменения, - докладывал Андропов в декабре 1970 года - Если пять лет назад отмечалось хождение по рукам, главным образом, идейно порочных художественных произведений, то в настоящее время все большее распространение получают документы программно-политического характера. За период с 1965 года появилось свыше 400 различных исследований и статей по экономическим, политическим и философским вопросам, в которых с разных сторон критикуется исторический опыт социалистического строительства в Советском Союзе, ревизуется внешняя и внутренняя Политика КПСС, выдвигаются различного рода программы оппозиционной деятельности.

...На базе изготовления и распространения "самиздатовской" литературы происходит определенная консолидация единомышленников, наглядно прослеживаются попытки создания подобия оппозиции.

Примерно в конце 1968 - начале 1969 года из оппозиционно настроенных элементов сформировалось политическое ядро, именуемое "демократическим движением", которое, по их оценке, обладает тремя признаками оппозиции: "имеет руководителей, активистов и опирается на значительное число сочувствующих; не принимая четкой формы организации, ставит себе определенные цели и избирает определенную тактику; добивается легальности".

...Центрами распространения внецензурных материалов по-прежнему остаются Москва, Ленинград, Киев, Горький, Новосибирск, Харьков. В этих и других городах выявлено около 300 человек, которые, именуя себя "антисталинистами", "борцами за демократические права", "участниками демократического движения", занимаются выпуском как отдельных документов, так и сборников - "Хроники текущих событий", "Вестника Украины", "Общественных проблем" и т.п. Группой сионистски настроенных элементов в Москве, Ленинграде, Риге с 1970 года начал выпускаться журнал под названием "Исход".

...Комитетом госбезопасности принимаются необходимые меры по пресечению попыток отдельных лиц использовать "самиздат" для распространения клеветы на советский государственный и общественный строй. На основе действующего законодательства они привлекаются к уголовной ответственности, а в отношении лиц, подпавших под их влияние, осуществляются профилактические меры.

Вместе с тем, принимая во внимание идейную трансформацию "самиздата" в форму выражения оппозиционных настроений и взглядов и устремление империалистической реакции использовать "самиздатовскую" литературу во враждебных Советскому Союзу целях, полагали бы целесообразным поручить идеологическому аппарату выработать на основе изучения проблемы необходимые идеологические и политические меры по нейтрализации и разоблачению представленных в "самиздате" антиобщественных течений, а также предложения по учету и Политике факторов, способствующих появлению и распространению "самиздатовских материалов".

Фактически режим уже признавал нас политической оппозицией и, несмотря на внешнюю незыблемость, готов был корректировать соответствующим образом свою линию. Другое дело, что в силу своего одряхления, окостенения он был уже не способен к политической гибкости, и, когда через полгода работы ЦК принял наконец постановление "О мероприятиях по противодействию нелегальному распространению антисоветских и других политически вредных материалов", это был на редкость бессмысленный документ, сводивший все к комбинации репрессивных и воспитательно-пропагандистских действий. Единственной уступкой был последний, 9-й пункт:

Отделу Культуры ЦК КПСС, Комитету по печати при СМ СССР и Союзу писателей СССР изучить вопрос и внести в ЦК КПСС предложения о целесообразности издания некоторых произведений литераторов, к которым проявляется интерес со стороны части творческих работников и учащихся и произведения которых не переиздавались в СССР после 20-х годов.

В результате издали, кажется, Гумилева, да и то ограниченным тиражом. На рост самиздата это, разумеется, не повлияло никак: он продолжал развиваться, создавая альтернативу официальной печати и головную боль Андропову. Появлялись новые формы - киносамиздат, магнитиздат и т.п., практически возникала альтернативная Культура, и тем ослаблялся контроль партии над творческой Интеллигенцией, особенно над молодежью. Андропов опять бил тревогу:

В ходе осуществления мероприятий по пресечению враждебной деятельности противника выявлены факты, свидетельствующие о том, что среди одаренной в творческом отношении или стремящейся проявить себя в этом плане молодежи отмечается стремление к группированиям на неофициальной основе, проявляющееся в литературных чтениях, выставках живописи и графики, постановках спектаклей на частных квартирах и в случайно подобранных помещениях. Намечается тенденция к выпуску и распространению машинописных журналов, составленных из неопубликованных произведений.

Изучение обстановки в подобного рода группированиях в г. Москве показало, что, будучи предоставлена самой себе, часть творческой молодежи не находит общественно-полезного применения своим способностям и порой становится на путь нежелательных проявлений, которые, как правило, инспирируются лицами, занимающимися антиобщест-венной деятельностью, или иностранцами.

...Таким образом, в настоящее время возникает опасность создания неуправляемых объединений творческой молодежи, существующих параллельно с официальными творческими союзами. Действительно, к этому периоду относятся такие нашумевшие события, как выставка художников-нонконформистов в парке Измайлово, как попытка создать отделение Международного НИИ-Клуба в Москве, создание московского отделения "Международной Амнистии", а чуть позже - выход неподцензурного сборника "Метрополь" и создание Хельсинских групп (общественных групп по наблюдению за выполнением Хельсинских соглашений) со всеми их комиссиями, комитетами, рабочими группами. И даже первый независимый профсоюз появился к концу 1977 года. Начался процесс структурного оформления оппозиции, совпавший, видимо, с потерей властью контроля над молодежью, что было особенно опасно для режима.

* * *

В сущности, этот "контроль" на моей памяти никогда эффективным и не был, в основном существуя на бумаге - в отчетах комсомольских и партийных комитетов об организационной "охваченности" и пропагандистских мероприятиях. Однако к концу 60-х - началу 70-х молодежь стала заметно политизироваться. Чаше всего это выражалось в анонимных протестах листовки, надписи на стенах, национальные флаги в республиках или анонимные письма, адресованные властям. Любое провоцирующее событие - юбилей, праздник, выборы - обыкновенно сопровождалось такими "хулиганскими выходками" молодежи.

Юбилейные торжества, посвященные 100-летию со дня рождения основателя Советского Государства В.И.Ленина, по всей стране прошли организованно, в обстановке высокой активности, трудового и политического подъема советских людей, ещё раз продемонстрировавших нерушимое единство и сплоченность вокруг Центрального Комитета Коммунистической Партии Советского Союза, докладывал, например, Андропов в апреле 1970 года. - Вместе с тем в период подготовки и проведения торжеств в ряде районов страны зафиксировано 155 политически вредных, хулиганских действий, связанных с юбилеем. В том числе в 1969 году 55 и в 1970 году - 100.

Такого рода проявления отмечались на Украине, в Казахстане, Литве, Белоруссии, Эстонии, Латвии, Молдавии, Туркмении, Приморском, Хабаровском краях, Московской, Ленинградской, Куйбышевской, Ростовской и других областях. Хулиганствующими элементами уничтожены или повреждены несколько памятников, бюстов и барельефов вождя, значительное количество панно, стендов и транспарантов, а также портретов, лозунгов, плакатов, репродукций, стенгазет и другого праздничного оформления. (...) За подобные политически вредные и хулиганские действия 70 человек привлечено к уголовной ответственности, 65 - профилактировано и 7 - взято в проверку.

В 18 случаях проявления носили исключительно дерзкий характер и преследовали цель омрачить празднование советскими людьми 100-летия со дня рождения В.И.Ленина.

Или вот вполне типичное сообщение в ЦК о праздновании 1 Мая в 1975 году.

Празднование Первого Мая в стране проходило в нормальной обстановке, с большим политическим подъемом.

Вместе с тем в некоторых районах страны отмечены отдельные факты негативных проявлений.

В Москве, Одессе, Кишиневе, Ростовской области были распространены листовки враждебного содержания.

В районном центре Пустомыты Львовской области у обелиска воинам-освободителям сожжены 13 висевших на флагштоках флагов союзных республик. Случаи уничтожения флагов имели место также в Москве и Харькове. В городе Гродно обнаружена порча портрета основателя Советского Государства. (...) По всем указанным фактам приняты соответствующие меры. Большинство причастных к враждебным проявлениям лиц установлено.

Однако обычно "устанавливали" далеко не всех - примерно 50-60%, из коих половину "профилактировали"; остальных сажали, как правило, по уголовным статьям (хулиганство). Вместе с анонимными письмами таких происшествий по стране было от десяти до двадцати тысяч в год. И чаще всего "преступниками" оказывалась молодежь, подростки, школьники, иногда успевшие уже создать нелегальную организацию. Конечно, мы и понятия не имели о масштабах этого явления, да о большинстве таких происшествий никогда и не слыхали. Между тем, без них картина состояния страны и преобладавших в ней настроений не будет полной, как не до конца понятна без этого фона нервозность властей.

Представьте себе, что они должны были чувствовать, получая ежедневно по несколько таких сообщений: Управлением КГБ по Краснодарскому краю выявлен в городе Туапсе нелегальный "Клуб борьбы за Демократию", состоящий из 14 человек, в основном учащихся 8-9 классов средней школы N3- Из них 7 членов ВЛКСМ. (...) Участники "Клуба" выработали программу и устав, издавали рукописные журналы "Демократ" и "Русский современник", в которых помещали стихи и статьи, написанные членами "Клуба" на основе сообщений зарубежных радиостанций. Каждый из них дал клятву, имел псевдоним, членский билет, платил взносы.

В программе "Клуба" предусматривалось создание в стране партии "демократов" и завоевание власти, когда члены этой партии станут взрослыми. Ближайшей целью было изготовление и распространение антисоветских документов и вовлечение в организацию новых участников. Осуществляя эту программу, (...) в декабре 1969 года к 90-летию со дня рождения Сталина учинили мелом на асфальте и заборах в различных местах города Туапсе надписи антисоветского содержания. В феврале 1970 года они от имени "Всероссийского союза демократов" изготовили более 40 листовок, содержащих призыв к свержению Советской власти и созданию нелегальных политических организаций, распространили их в Туапсе.

Все участники "Клуба борьбы за Демократию" являются несовершеннолетними. В связи с этим принято решение не привлекать их к уголовной ответственности, а ограничиться мероприятиями профилактического характера.

Управлением КГБ по Свердловской области вскрыта нелегальная молодежная группа, именовавшая себя "Партией свободной России" или "Революционной рабочей партией". (...) Участники группы на пишущей машинке отпечатали в два приема около 700 антисоветских листовок. (...) Значительная часть этих листовок 7 ноября 1969 года в Свердловске была сброшена с виадука над проспектом Космонавтов в праздничную колонну электровозоремонтного завода и в группу демонстрантов политехнического и юридического институтов.

В феврале 1970 года в городе Рязани было распространено семь рукописных листовок за подписью "Черные ангелы", авторы которых, высказывая клевету на Советское правительство, призывали к организации забастовок и демонстрации. Принятыми мерами установлено, что листовки изготовлялись и распространялись учащимися 9-х классов школы N42 города Рязани... Все они раскаялись в совершенных проступках и в присутствии своих родителей заверили органы КГБ, что в дальнейшем не допустят никаких антиобщественных проявлений.

Наличие таких настроений среди молодежи, с одной стороны, и растущая организованная оппозиция - с другой, создавали крайне опасную для режима ситуацию. Авторы пространного исследования, проведенного КГБ в 1976 году, пытаясь приписать все влиянию буржуазной пропаганды и западных "подрывных центров", приводят, однако, исключительно интересные данные. Из 3324 "антиобщественных проявлений", совершенных за три года 4406 молодыми людьми, 60,3% приходится на студентов и 22,4% - на школьников. 3174 человека (72%) совершили проявления, выступая одиночками, остальные 1232 человека — в составе 384 групп.

Формы проявлений

количество проявлений

количество человек

Высказывание клеветнических и других политически вредных суждений

1509

45,4%

1598

36,3%

Участие в групповых действиях, нарушающих общественный порядок

3,0%

495

11,2%

Участие в антиобщественных действиях на основе подражания "хиппи"

152

5,5%

382

8,7%

Изготовление и распространение клеветнических и идеологически вредных документов (кроме листовок)

252

7,6%

323

7,3%

Изготовление и распространение листовок, лозунгов, плакатов

167

5,0%

277

6,3%

Надругательство над государственным гербом, флагом, памятниками, портретами

2,7%

115

2,6%

Устные и письменные угрозы в адрес советско-партийного актива

1,6%

1,2%

Передача (попытка передачи) за границу клеветнических и идеологически вредных материалов

0,8%

Изготовление и распространение анонимных писем клеветнического и идеологически вредного содержания

1,0%

0,7%

Попытка установления и связь с зарубежными антисоветскими центрами

0,4%

Изготовление и вывешивание националистических флагов

0,2%

0,3%

Иные проявления

894

26,8%

1066

24,2%

Проявления, совершенные с враждебных социализму пленных идейных позиций, составляют 32,4% от общего числа проявлений. Они были допущены 1269 чел. (29%).

Разновидность враждебной идеологии

количество проявлений

количество человек

Идеология буржуазного национализма (кроме сионизма)

364

33,7%

674

43%

Идеология сионизма и произраильские настроения

188

17,5%

242

15%

Идеология ревизионизма и реформизма

377

35%

445

28%

Религиозная идеология

8,2%

128

Идеология (взгляды) фашизма и неонацизма

5,6%

Тут речь идет о тех, кто мог (или решался) четко сформулировать свою идеологическую платформу. Но и "безыдейные" были не лучше. Участники вскрытых в Москве, Ленинграде, Киеве, Вильнюсе, Таллине, Ростове-на-Дону, Одессе и в ряде других городов групп так называемых подражателей западным "хиппи" выступали за пересмотр морально-этических норм социалистического общежития, ставили под сомнение революционные традиции прошлого и духовное наследие "консервативных" отцов, призывали к преодолению "инертности" и "борьбе за свободу и демократизацию общества" на основе идеи "хиппи".

Примерно 40% от числа всех профилактированных по стране в 1970-1974 гг. составляла молодежь в возрасте до 25 лет. Так же обстояло дело и с преступностью вообще, например, более половины осужденных в 1971-1973 гг. за изготовление и сбыт наркотиков были моложе 29 лет, а подвергнутых административным мерам за распитие спиртных напитков и появление в пьяном виде в общественных местах молодых людей этого возраста в 1973 г было 2 533 443, а в 1974-м - 2 616 708. В среднем в год "малолетки" (до 18 лет) совершали около ста тысяч преступлений, из них 47% - в группах.

Любопытны данные и других исследований, приведенные в этом докладе. Так, по данным исследования "Аудитория западных радиостанций в г. Москве", проведенного отделом прикладных социальных исследований ИСИ Академии наук СССР:

с большей или меньшей регулярностью радиостанции слушают 80% студентов и около 90% учащихся старших классов средних школ, ГПТУ, техникумов. У большинства этих лиц слушание зарубежного радио превратилось в привычку (не реже 1-2-х раз в неделю зарубежные радиопередачи слушают 32% студентов и 59,2% учащихся).

Это и была наша аудитория, следившая за нашей деятельностью по сообщениям из Лондона, Мюнхена, Вашингтона, то самое поколение тридцати-сорокалетних, которое 15 лет Спустя вышло на улицы.

Многие из профилактированных студентов в своих объяснениях указывали, что передачи по радио идеологически враждебных произведений ими записывались на магнитофон, после чего они распространялись в виде магнитофонных записей или перепечатанных на пишущей машинке текстов. В частности по этому каналу они получили представление о ряде антисоветских заявлений и пасквилей Солженицына, трактате Сахарова "Размышление о мире, прогрессе, интеллектуальной свободе", различных "исследованиях", "обращениях" и других документах, содержащих клеветнические измышления, порочащие советскую действительность. (...)

По степени воздействия ведущее место занимают материалы, нелегально изготовлен-ные в стране. Одновременно в докладе отмечается падение интереса к изучению марксистско-ленинской теории в вузах и "пассивное участие определенной части студентов в общественно-политической жизни коллективов". Словом, есть все основания утверждать, что к 70-м годам режим практически "потерял" молодежь, а наше влияние на неё стремительно росло. Что могла противопоставить этому грозному явлению дряхлеющая, обюрократившаяся партия? Ничего, кроме репрессий, "профилактики", то бишь запугивания теми же репрессиями, да ещё большего "усиления" своей и без того уже надоевшей всем пропаганды.

Отчитываясь о проделанной работе всего за несколько лет до крушения коммунистического режима, глава КГБ Чебриков, генеральный прокурор Рекунков, министр юстиции Кравцов и председатель Верховного суда Теребилов гордо сообщали в ЦК: В целях разоблачения подрывной деятельности спецслужб империализма и связанных с ними враждебных элементов из числа советских граждан проводилась большая работа с использованием средств массовой Информации. За последние 10 лет с участием и по материалам органов госбезопасности было создано 150 кино- и телефильмов (в основном документальных короткометражных и хроникальных); за четыре года издано 262 книги и брошюры, опубликовано 178 журнальных и 250 газетных статей. Постоянно по этим вопросам работниками органов КГБ, прокуратуры, суда и юстиции ведется лекционная пропаганда. Систематически с привлечением общественности проводится воспитательная работа с осужденными в местах лишения свободы, что дает свои положительные результаты.

Предметом их особой гордости было то, что за четыре года, с 1982-го по 1986-й, им удалось-таки сломать более ста человек. Этим тоже руководили из ЦК, не жалея своего драгоценного времени. И когда, спасаясь от неминуемой гибели, пришлось им ввести контролируемый процесс "гласности", то начали его с "доламывания" оставшихся зэков, с уничтожения ядра оппозиции.

Руководил этим лично Горбачёв.

Оглавление