Сергей Иванович Белоконь Социальный портрет чекистов О «почищенных», ликвидированных усилиями «товарища» Сталина чекистах мы, в сущности, ниче го не знаем, кроме данных из их «объективок». До сих пор невозможно точно сказать, что они на самом деле собой представляли: как формировалось их мировоз зрение, какой характер носили их отношения, что они читали, каковы были принятые ими нормы человече ских взаимоотношений. Прокурор по спецделам Прокуратуры УССР Бенцион Шрифтов Шрифтелик вспоминал, что Крайний, Кацнельсон и Александровский (Юкельзон) до революции жили в Ровно и бы ли знакомы между собой [1]. А. Броневой прибавляет к этому списку еще Кардаша Гринфельда [2].   Среди чекистов было много одесситов: Александр и Соломон Броневые Факторовичи, Давид Джирин, Виктор Дроздов, Александр Евгеньев Левин и другие. На сколько известно, до сего времени не обнародовано ничего из их частной переписки или их дневников, хотя такие материалы наверняка существуют.   Официальные бумаги свидетельствуют об отчаянном конъюнктурничестве чекистов. Примером тому может служить дело Самуила Самойлова Бесидского. 27 октября 1937 года Военная коллегия Верховного Суда СССР решила его казнить. 22 октября 1956 года, когда его дело было передано в Военную прокуратуру КВО, неизвестно откуда по явилась справка: «Данных о нарушении социалистической законности со стороны Самойлова материалами проверки не добыто» [3].   О совершенно противоположном узнаем из постановления от 16 апреля 1959 года Главной военной прокуратуры, которая оставила в силе решение суда по его делу, поскольку дополнительная проверка установила, что в 1936–1937 годах Самойлов «систематически занимался нарушениями социалистической закон ности, фальсифицировал уголовные дела на ни в чем не повинных советских граждан» [4]. Так на протяжении двух с половиной лет изменилось официальное мнение об одном и том же человеке, имев шем вес в НКВД.   Ныне уже обнародованы некоторые биографические словари чекистов: [5], В. Золотарева (1997) [6], А. Судоплатова [7], В. Золотарева (2002) [8] и других. Образцовой в методическом плане можно считать работу Н. В. Петрова и К. В. Скоркина [9].   Благодаря этим работам мы имеем некоторый материал для социологического анализа   Бросается в глаза резкое отличие чекистов двух поколений — людей Г. Ягоды и людей Ежова. Как известно, последние уничтожили первых [10]. Как и другие сокровенные приверженцы Ягоды, Судоплатов говорит о «преступной некомпетентности Ежова» [11], настойчиво противопоставляя оперативников профессионалов Ягоды «пришедшим по парт призыву, преимущественно молодым, без жизненного опыта кадрам» ежовским. Уверяя, что новый порядок вещей втягивал непрофессионалов в «порочный круг», он хочет любой ценой доказать, что только с этого времени чекисты «оказались соучастниками преступной расправы с невинными людьми (в частности, людьми Ягоды. — С. Б.), учиненной по инициативе высшего и среднего звена руководства страны». Иначе говоря, работая во времена Ягоды с агентурой, оперативники «имели более или менее ясные представления» о том или ином учреждении или организации, поэтому их деятельность была правильной, и преступниками они не являлись. И лишь при Ежове «возникла целая волна арестов, вызванных воспаленным воображением следовате лей и выбитыми из подследственных «свидетельст вами» [12].   Яркую характеристику ежовских кадров оставил Антон Антонов Овсиенко младший: «Давно покончено с традициями идеалиста (sic!) Дзержинского. И с носителями традиций. Никого не осталось. Кабинеты заполнили новобранцы. Свежие начальники привезли из деревень земляков, приятелей детства» [13]. Как же он их различал — «ягодовцев» и «ежовцев»! Апологетика и романтизация «комиссаров в пыльных шлемах», охватившая также положительные образы чекистов, вплоть до времен Генриха Ягоды включительно, расцвела еще в 60 е годы. Это легко прослеживается в санкционированных публикациях того времени, например: «Жертвой этих репрессий стали и основные чекистские кадры, любовно взращенные и воспитанные партией, Дзержинским и Менжинским. Старые чекисты не могли примириться и не примирились с авантюристическими, антипартийными методами Ежова — Берии — Абакумова» [14].   Как видим, авторов устраивают и Дзержинский, и Ягода, которого они аккуратно обо шли, не подходят им только Сталин с Ежовым, ко торые устроили «чистку» большевистских кадров. Странно, но даже Р. Конквест отличает чекистов Ягоды от чекистов Ежова, склоняясь на сторону первых: «Такие взгляды, — утверждал он, — характерны, главным образом, для раннего поколения работников НКВД. <...> В 1937 году среди раннего поколения офицеров НКВД еще оставались люди, которые сочувственно относились к старым большевикам. <...> Офицерам НКВД, в которых сохранились остатки совести (sic!), не удалось пережить чистку наркомата, предпринятую Ежовым. В аппарат влилась новая струя хорошо обученных, откормленных (sic!), бессердечных гангстеров» [15].   Трудно понять, откуда у автора такая чувствительность к этим нюансам и такое расположение к кадрам Ягоды. Люди, по которым прошелся каток репрессий, относились к чекистам иначе. Надежда Мандельштам вспоминала: «Я и не знал, что мы бы ли в лапах гуманистов», — сказал О.[сип] М.[ан дельштам] зимой 37/38 года, читая в газете, как поносят Ягоду, который, мол, вместо лагерей устраивал настоящие санатории» [16].   Нас не может не интересовать вопрос, из каких социальных кругов вышли чекисты двадцатых тридцатых годов, где они работали непосредствен но перед тем, как перейти в органы. Не может не вызвать чрезвычайное удивление то, что в государстве, где была установлена диктатура пролетариата, его «передовой и испытанный отряд» почти не имел пролетарской окраски. Например, родители Ошера Абугова, Леонида Воли Гойхмана [17] и Иосифа Гранского Павлоцкого [18] были торговцами, отец Якова Агранова — владельцем бакалейной лавки [19], Марка Амирова Пиевского — служащим хлебной экономии, Лазаря Аррова Тандетницкого — приказчиком, Исайи Бабича — портным, Всеволода Балицкого — помощником бухгалтера, Иосифа Блата — мелким торговцем, Бориса Борисова Когана — подрядчиком по разработке леса, Наума Боярского — мещанином, Михаила Брыля — часовщиком, Александра и Соломона Броневых (Факторовичей) — кондитером, Соломона Брука — арендатором, Ивана Веселова — сторожем технологического института, Александра Волкова и Марка Гая (Штоклянда) — шапочником, Матвея Герзона — кустарем, Марка Говлича — закройщиком, Михаила Северина — торговцем обувью [20] и т.д. Интересно было бы узнать, на какие поступки пришлось пойти Сергею Барминскому, Ивану Воронцову [21] и Владимиру Гарину [22], которые родились в семьях священников, чтобы завоевать доверие властей.   В этой однообразной картине бывали и исключения   К примеру, начальник квартирного отделения АХУ НКВД УССР Михаил Френкель родился в семье владельца завода [23], разведчица Раиса Соболь (Ирина Гуро) — в семье директора большого завода, а Елизавета Горская (Розенцвейг, по мужу Зарубина) — в семье управляющего лесным хозяйством в помещичьем имении [24]. Ярко характеризует большевистских идеологов высказывание А. Малицкого (1923): «Рабочие и крестьяне выдвинули Ч.К. из своей среды и послали в нее работников из своих рядов. Создав боевой орган своей диктатуры, пролетариат во все время революции оказывал ему доверие и поддержку» [25].   Это трудно подтвердить документально, но исследователю нельзя отмахнуться от выразительных онтологических сближений чекизма и вообще большевизма с криминальными элементами. Сохранились размышления зека по фамилии Гриценко: «Да, мы, уголовники, честнее их! Мы никогда не позволяем себе отобрать у человека, например, последний кусок хлеба, а коммунисты во время го лода вырывали его изо рта у голодных и умирающих. А сколько они наделали беспризорников и проституток, и теперь, загнав их всех в лагеря, по степенно уничтожают, если они не “перековываются” на их лад. <...> Большевики отличаются от урок только тем, что они организованнее, сильнее и, главное, подлее и бесчестнее нас. <...> Когда в свое время Сталин ограбил Тифлисский банк, Сочинскую почту и ряд почтовых поездов, то этот грабеж он называл экспроприацией и считал, что он прав. А когда мы, его питомцы, делаем то же са мое, нас ловят и судят за то, что мы не присоединяемся к его кремлевской “малине”. Понял? <...> Скажите мне, пожалуйста, — продолжал он взволнованно и горячо, — почему, например, если один налетчик, или два, три, пять, даже сто будут грабить других, то это называется бандитизмом, разбоем, а если этих бандитов и налетчиков соберется, скажем, миллион, то это уже не банда, а советская власть?» [26].   Предпринимательская среда, из которой вышли массы чекистов ленинского призыва, повлияла на обычную лексику тогдашних документов. Секретные сотрудники, по представлениям энкаведистов, обслуживали тех людей, к которым их приставили. Известно высказывание помощника начальника отдела кадров НКВД УССР Израиля Бутовского (1898–1938), вскоре расстрелянного [27], о старшем инспекторе ОК Милаеве: он «обслуживал Харьковскую область» [28]. В обвинительном акте против членов ЦК ПУСР отмечалось, что каменец подольская газета «Трудова громада», которую редактировал Всеволод Голубович, «взяла на себя обслуживание повстанческого движения против Советской власти по ту сторону фронта» [29]. В отчете ВУЧК за 1921 год отмечено: «В связи с ликвидацией фронтов особые отделы <...> сведены для обслуживания полевых частей Красной армии. Оставшиеся Особотделы по обслуживанию гарнизонов, не входящих в полевые части <...> являются на территории губерний не самостоятельными органами, а составной частью Губчека <...>» [30].   26 июля 1938 года Иосиф Даниленко рассказывал на допросе: «Чистову как нач[альнику] 3 отдела было поручено агентурное обслуживание в Херсонской с.х.[сельсько хозяйственной] ИТК [исправительно трудовой колонии]» [31]. Для «ударной бригады», которая занималась изъятием музейных ценностей для продажи за границу (1930), была составлена инструкция. Процитировав ее, Ю.Н. Жуков обратил внимание на то, что ее автор и те, кто ее утверждал в Наркомторге и Главнауке, даже и не предполагали о существовании специального термина «музейные фонды», заменив его более близким для них понятием «запасы» [32]. Когда в конце 1932 года голодные люди тайно вы ходили на поле, чтобы набрать себе немного колосков, Каганович на расширенном заседании бюро Северно Кавказского крайкома ВКП(б) 23 ноября того же года интерпретировал это в более привычных для себя категориях: «В июле и августе на колхозных и совхозных полях появились «парикмахеры» (смех), ножами и ножницами срезавшие колосья» [33]. Такие лексические особенности докладчика вводят нас в особенности мировосприятия то го времени.   Изумляет то, как легко советская власть предоставляла право вершить судьбы тысяч и тысяч людей чрезвычайно молодым, совсем еще зеленым юношам. Например, Марк Роголь в свои 15 лет стал делопроизводителем и помощником уполно моченного Одесской губчека и исполнителем за местителем коменданта Кременчугской губчека. Как известно, для развития человека очень важно то, в какую среду он попадет в переходном возрасте.   Именно на таких юношей обращают особое внимание бандиты, ища оруженосцев, или, как теперь говорят, «шестерок»   Интересно, что, как и Роголь, с роли исполнителя коменданта ВЧК на чал свою карьеру в органах и Леонид Заковский (Штубис), а вскоре, отметив 27 ю годовщину сво ей страшной жизни, он возглавил Подольскую чрезвычайку. 16 летний Александр (Израиль) Радзивиловский стал тайным сотрудником отдела ВЧК Черного и Азовского морей. 16 летний Марк Спектор пошел в тайные агенты чрезвычайки, которые действовали в армии Нестора Махно. 17 лет ний Матвей Герзон стал шпионом отдела первого кавалерийского корпуса. Юношам постарше давали совсем серьезные, «взрослые» должности.   Например, Борис Козельский (Голованевский) в 19 лет стал начальником следственной комиссии Днепровской военной флотилии, а значит, получил право решать вопросы жизни и смерти людей. 20 летний Марк Корнев возглавил чрезвычайку в Балтии. 22 летний Наум Рубинштейн стал старшим следователем Киевской губчека и секретарем ее юридического отдела, 23 летний Яков Лившиц — заместителем председателя и начальником секретно оперативного отдела Киевской губчека. 22 летний Борис Манькин стал старшим следователем и возглавил следственную часть ВУЧК. 26 летний Юрий Перцов возглавил коллегию обвинителей Киевского губревтрибунала.   Какие заслуги перед украинским народом имели эти люди, получившие право решать многочислен ные человеческие судьбы?   Какие личные заслуги, какие интеллектуальные достижения 19 летнего Андрея Ершова Лурье дали повод назначить его на должность начальника окружной военной цензуры? Интересно, кто подписал соответствующий приказ, и чем он при этом руководствовался? Зять писателя Короленко, меньшевик и политэмигрант Константин Ляхович летом 1919 года сказал заезжему чекисту: «Социальная опора советской власти — это кожаные куртки <...>, зарвавшиеся мальчишки комиссары...» [34]. Рано или поздно, конечно же, Ляховича не могли не забрать. 16 апреля 1921 года его не стало [35], о чем новоиспеченный мемуарист невзначай забыл. Более того, он имел смелость сказать, что его и Короленка история уже частично «рассудила», естественно, в пользу ЧК… [36]   Ляхович не догадывался, что, следя за текущими событиями, он реконструировал то, о чем Ленин/a> пи сал открытым текстом. Вопреки шумливым декла рациям большевиков ленинского призыва, партия, прежде всего, опиралась на государственный аппа рат насилия. Ленин/a> говорил об этом так: «Россией управляли после революции 1905 года 130 тысяч помещиков <...>. И Россией, будто бы, не смогут уп равлять 240 тысяч членов партии большевиков» [37]. Таким образом, его анализ сводился к очень простой арифметике.   Время разгула ЧК отличалось и некоторыми старосветскими чертами. Например, в автобиографическом рассказе К. Паустовского «Предки Остапа Бендера» речь идет о том, как в 1920 году в Одессе несколько совсем молодых местных авантюристов (В. Головчинер, Я. Лифшиц и др.) проникли в группу людей, формировавших «Опродкомгуб». Сняв одну из комнат и повесив на двери вывеску «Информационный отдел», они стали ис полнять некоторые обязанности, которые для руководства оказались даже... полезными [38]. Правда, тяжело представить, чтобы в такое общество могли «вписаться» тот же Борис Матушевский или Николай Павлушков. Владимир Иртенев довольно подробно рассказал о коменданте Киевской чрезвычайки Фаермане Михайлове. Портной из Варшавы, он стал первым большевистским градоначальником в Петрограде: «Его никто на эту должность не назначал. Он приехал вечером 25 октября в градоначальство и издал приказ со своей подписью» [39].   Сотрудники белогвардейской контрразведки, пережившие все ужасы «советского прижима» (Ф. Ернст) в 1919 году в Киеве, помогли потом, уже в первые дни добровольчества, арестовать свыше 150 коммунистов [40]. Начальника контрразведывательного отдела при штабе добровольческой ар мии (с 17 сентября) полковника Сульджикова спро сили, к какому классу населения принадлежит большинство заключенных. Он ответил: «Вот уж действительно “смесь языков, племен и наречий”! Женщин коммунисток сравнительно немного. Что касается возраста, то преобладающий возраст среди арестованных — средний, т. е. от 25 до 30 лет, а затем идет молодежь. 60 летних стариков среди коммунистов, во всяком случае, совсем нет. Значительный процент среди арестованных комиссаров составляют лица с уголовным прошлым. Это последнее об стоятельство особенно заметно» [41].   Яркое описание типичного коммуниста дает Валентин Катаев в повести «Уже написан Вертер»: «У него был мандат действительного члена общества политкаторжан. Тогда почти каждая бумажка называлась мандатом. Она открыла ему двери губчека. <...> У Маркина был неотчетливый выговор. Некоторые буквы, особенно шипящие, свистящие и цокающие, он произ носил одну вместо другой, как бы с трудом продираясь сквозь заросли многих языков — русского, еврейского, польского, немецкого» [42].   А вот еще один групповой портрет   Глубоко порядочный ученый историк Саул Яковлевич Боровой (1903–1989) вспоминал об одесской первомайской демонстрации так: «1 мая 1920 г. <...> происходила первомайская манифестация, и в ней впервые и, как мне думается, единственный раз участвовала одесская ЧК. Шли под соответствующими плакатами и лозунгами. Их было довольно много. Поражало большое число калек, горбатых, очень некрасивых, уродливых, физически ущербных и обиженных людей и большой процент евреев...» [43].   Конечно, такая демонстрация могла запомниться на всю жизнь. Известно, что образовательный уровень чекистов был чрезвычайно низким. В справках о временно и.о. заместителя начальника 4 отдела ГБ УНКВД по Киевской области Леонида Лапскера и временно и.о. начальника 1 отделения того же отдела Виктора Когана сказано о каждом: «грамотный» [44], — а в некрологе заместителя начальника Киевской губчека (1922) Ивана Кравченко (Пахомова) автор не без бравады указал: «Полуграмотный портной, едва умевший подписаться» [45].   Подобный уровень образования в среде чекистов был обычным. Чекист Иван Авдеев — приходская школа и первый курс инструкторов труда. Яков Агранов — 4-х классное училище. Марк Амиров Пиевский — 2-х классное еврейское училище. Виктор Блюман — три класса приходского училища. Наум Боярский — два класса приходской школы. Александр Броневой — три класса Одесского казенного училища. Соломон Мостовая, Иосиф Вепринский, Александр Волков, Николай Григоренко [46], Николай Грушевский [47], Давид Давидов, Алексей Долгушев, Семен Долинский Глазберг, Франц Друскис, Абрам Кардаш Гринфельд, Иван Кораблев, Петр Коркин, Марк Корнев Капемос, Ефим Кривец, Алексей Кудринский, Владимир Курский, Данил Лифарь, Михаил Литвин, Андрей Лукьянов, Иван Николаенко, Даниил Орлов (Давид Подольский), Иосиф Островский, Матвей Панов Бройде, Лазарь Ривлин, Исаак Соколов Шейнис, Эрнест Стахов Закис, Иван Широкий Майский, Михаил Ямницкий — образование начальное.   Марк Говлич — четыре класса еврейского казенного училища. Израиль Дагин — три отделения начальной школы в Мелитополе. Николай Ежов, Израиль Леплевский, Яков Лившиц, Пейсах Рахлис, Абрам Сапир, Михаил Александровский — самоучки (т.е. нигде не учились). Правда, некоторые пытались наверстать упущенное. Известно, что много читал Ежов (недаром в кружковой рабочей среде он имел псевдоним «Колька книжник») [48]. Александр Минаев Цикановский — «домашнее образование» [49]. Делегат ХIII съезда КП(б)У по мощник начальника УНКВД и начальник УРКМ по Харьковской области (с 7 мая 1937 г.) Давид Давидов на вопрос об общем и специальном образовании в анкете ответил: «Низшее было, в настоящем окончил высшую школу ОГПУ» [50].   Прослеживаются и разночтения. Например, начальник УМС НКВД УССР (1935 г. — июнь 1937 г., перед Н. Новаковским) Ян Кришьянович Крауклис (1895–1938), по одной анкете, имел «образование низшее», а по другой, — «образование среднее, незаконченное» [51]. Какие же комплексы должны были пробуждаться в этих людях, когда к ним на допрос приводили инженера, епископа или писателя! Возникает вопрос: где могли получить высокие профессиональные квалификации тысячные массы чекистов? Александр Семененко предполагает: «Должны были быть курсы, писаные учебники, где марксистов ленинцев учили, как мучить людей и фабриковать признания» [52].   Из их официальных биографий можно сделать вывод, что чаще всего чекистами становились бывшие военные и рабочие типографий. Не совсем понятно, правда, какую профессиональную подготовку проходили отдельные лица, переходя в чрезвычайки из далеких областей. Какие черты характера они проявляли, чтобы попасть в ЧК? В 1919 году подмастерье часовой мастерской в Пырятине Иосиф Вепринский стал следователем Пырятинской ЧК, а делопроизводитель коммерческого городского банка Матвей Панов Бройде — следователем Волынской губчека. Кто пригласил их в ЧК и чем он руководствовался при выборе кадров?   Конечно, любая работа почетна, но некоторые профессии для чекистов имеют знаковый характер. На пример, Борис Каган, который стал начальником УШОСДОР в НКВД УССР, в 1916–1918 был рабочим костеперерабатывающей фабрики. Давид Перцов с февраля 1925 года работал на мясоморозобойне в Днепропетровске. Гольдфарб имел профессию «костяника» (сортировщика костей): его отец работал рубщиком мяса, а затем — биндюжником [53]. Ломовиком в 1916–1918 годах работал Василий Пудин, который вскоре стал помощником коменданта, а затем — комендантом ревтрибунала, то есть исполнителем [54]. Нарком внутренних дел УССР Василий Сергиенко в молодые годы занимал должность завмага спиртоводочного завода в Харькове, а потом — секретаря заводоуправления спиртоводочного за вода в Мариуполе [55]. 20 летний Яков Хозе был рабочим на мыловаренном заводе. С 1910 года по 1918 год Семен Долинский Глазберг работал на мыловаренных заводах Одессы, Киева, Либавы и Юзовки.   Рассматривая связи чекистов с оппозицией, невозможно опустить вопросы об их партийности   В ЧК был представлен чуть ли не весь спектр левых социалистических партий, которых сами чекисты, как мы привыкли считать, преследовали и уничтожали. Членами партии эсеров в 1904–1905 годах был Феодосий Слюсаренко [56], в 1907–1911 годах — Ефим Евдокимов, в 1907–1914 — Валерий Горожанин Кудельский, в 1907–1917 — Яков Серебрянский (Бергман), в 1911–1918 — Яков Минскер, в 1912–1915 — Яков Агранов Сорендзон, в 1913–1915 — Яков Лившиц, в 1917 году — Владимир Карелин и Адольф Чапский (Яков Гельман, позже — левый эсер).   Яков Блюмкин с 1917 года со стоял в партии левых эсеров и именно в такой роли заведовал отделом ВЧК. Со временем он стал ярым приверженцем Троцкого, что его и погубило. А его однопартийцем с февраля 1917 года был один из организаторов убийства Троцкого Наум Эйтингон. Также левым эсером в 1917–1918 годах был Иосиф Островский, а в 1919–1922 годах — Сергей Пустовойтов (член левоэсеровского губкома, редактор газеты «Борьба») [57]. Лев Бельский в 1904–1907 годах, Михаил Френкель в 1904–1908 годах [58] , и Израиль Леплевский в 1909–1914 годах были членами Бунда. В 1908 году считал себя меньшевиком Григорий Графпен, в 1911–1917 — Савелий Циклис, в 1913–1915 — Всеволод Балицкий, а в 1917 — Зиновий Кацнельсон.   К партии социал-демократов#интернационалистов в 1917 году принадлежали Иосиф (Йось Герш) Блат и Александр Орлов (Лейба Фельбинг). В 1918–1919 годах среди эсеров-интернационалистов находился Иван Веселов. На протяжении 1911–1918 годов придерживался взглядов анархистов-синдикалистов Ефим Евдокимов, в 1916–1918 анархо-коммунистов — Георгий Прокофьев. Анархистом в 1912–1919 годах был Яков Каминский, а в 1915-1916 — Василий Левоцкий. К партии борьбистов, как это ни удивительно, в 1917-1919 годах принадлежал упомянутый выше Горожанин.   В 1910-1917 годах членом Поалей Цион считал себя Юрий Перцов. Членом Еврейской СДРП в 1917-1919 годах был Леонид Леонов Немировский. Начальник 2 отдела УГБ НКВД УССР капитан ГБ Яхонтов писал: «На следствии [Шимон] Лемберский признал себя виновным в том, что он являлся участником к р сионистской организации Цейри Цион и среди еврейской молодежи активно проводил сионистскую работу» [59]. Довольно много бы ло написано о меньшевистском прошлом Андрея Вышинского, длившемся с 1903 года по 1920 год [60].   Таким образом, яркой особенностью старых большевиков — кадровых чекистов — было именно то, что они не были большевиками! Как это сказывалось на их деятельности в тоталитарном государстве, — этот вопрос советские историки не поднимали. Цитированный выше циник А. Малицкий писал по этому поводу: «Пролетариат поставил в органы Чека своих людей, людей своего класса, находящихся в полной зависимости от него и от той партии, которой он вверил свою судьбу и под руководством которой он совершает свою революцию. Органы Чека — послушное орудие в руках рабочего класса, они — его органы, а не диктаторы над ним» [61].   К сожалению, начала биографий многих чекистов зияют белыми пятнами... ...на этом стаья в Интернете оборвалась...   Примечания   1. ЦГАГО Украины. № 32103 ФП / кор. 217. Том 1. Лист 12. Протокол от 4 сентября 1937 года. Михаил Александровский родился в Ровно (ЦГАГО Украины. № 44539 ФП / кор. 676. Лист 378). З ч. 614 (1912) А. Л. Карпиловский (отец?) редактировал общественную и литературную газету «Юго Западная Волынь», а Л. А. Карпиловский Крайний вместе с З.Г. Гольденбергом был его издателем. В 1909–1915 годах газета выходила в Ровно. С 1915 года Лейб Айзикович издавал в Киеве газету «Новости полудня» с приложением «Вечерние новости» (Беляева Л. Н., Зиновьева М. К., Никифоров М. М. Библиография периодических изданий России, 1901–1916. — Том 1–4. — Л.: Гос. публ. б-ка им. М. Е. Салтыкова Щедрина, 1958–1961).   2. ЦГАГО Украины. № 46122 ФП / кор. 773. Том 1. Лист 145. Ср.: Золотарьов Вадим. Біографичні відомості про чекістів. — С. 483.   3. ЦГАГО Украины. № 43403 ФП / кор. 616. Лист 66. Справку составил следователь следственного управления КГБ при СМ УССР старший лейтенант Тамарис. 4. ЦГАГО Украины. № 58204 ФП / кор. 1454. Лист 120. В документе есть подпись следователя того же следственного отдела КГБ при СМ УССР майора Гребенева. Оригинал справки в деле № 56862 ФП. Ср.: Білокінь С. Генеральному прокуророві України панові М. О. Потебеньку, 19 грудня 1999 року // ПЕРСОНАЛ. — 2003. — № 1. — С. 20–25.   5. Leggett George. The Cheka: Lenin's Political Police. Oxford: Clarendon Press, Reprinted with corrections 1986. P. 442–462 6. Золотарьов Вадим. Біографичні відомості про чекістів // Шаповал Ю., Пристайко В., Золотарев В. ЧК ГПУ НКВД на Украине: Особа, факти, документи. — К.: Абрис, 1997. — С. 429–581 (184 справки) 7. Судоплатов Андрей. Тайная жизнь генерала Судоплатова: Правда и вымыслы о моем отце. Кн. 2. — М.: Современник, ОЛМА Пресс, 1998 8. Золотарев В. Соратники // Шаповал Ю., Золотарьов В. Всеволод Балицький: Особа, час, оточення. — К.: Стилос, 2002. — С. 361–445 (369 справок) 9. Петров Н. В., Скоркин К. В. Кто руководил НКВД 1934 — 1941: Справочник. — М.: Звенья, 1999. — 504 с. (Свыше 500 статей). Ср.: Слуцкий Борис. Книга справочник о палачах // Новое русское слово. — Нью Йорк, 2000. — 3 апреля. 10. См.: Папчинский А., Тумшис М. Щит, расколотый мечом: НКВД против ВЧК. — М.: Современник, 2001. — 367 с.   11. Судоплатов Павел. Спецоперации: Лубянка и Кремль, 1930—1950 годы. — М.: Олма Пресс, 1997. — С. 69. (Ср.: С. 99). 12. Там же. 13. Антонов Овсиенко Антон. Портрет тирана. — New York: Khronika Press, 1980. — С. 330. 14. Гладков Т., Смирнов М.. Менжинский. — М., 1969. — С. 327. 15. Конквест Р. Большой Террор. [Кн.] ИИ. — Рига, 1991. — С. 41, 46–47. 16. Мандельштам Надежда. Воспоминания [Кн. 1] Изд. 4. — Paris: YMCA Press, 1982. — С. 13. 17. ЦГАГО Украины. № 51230 ФП / кор. 35. Лист 374. 18. ЦГАГО Украины. № 37892 ФП / кор. 390. Том 2. Лист 40. 19. После его смерти лавка перешла к матери Агранова (Петров Н.В., Скоркин К.В. Кто руководил НКВД. — С. 82–83). Агранов (Сорендзон) Яков (Янкель) Саулович (Шмаевич, Шевелевич; 1893–1938) — комиссар ГБ 1 ранга. Член партии эсеров с 1912, большевик с 1915 года. В тельность, чтобы предположить, что они сами были заинтересованы в том, чтобы создать атмосферу та инственности вокруг своей специальности. Напри мер, первая дата трудовой биографии Соломона Брука приходится на 37 й год его жизни, Владими ра Ляшика и Алексия Глуховцева Головачова — на 34 й, Григория Коркунова — на 33 й, Зиновия Гле бова Юфи и Николая Соколова — на 31 й год. Что делали эти люди с 15–16 летнего возраста? Интересно также проследить в биографиях чекис тов их давние связи с другими государствами. К примеру, брат секретаря киевской тройки Соломона Альтзицера Михаил еще в 1905 году выехал в Америку, другой его брат, Моисей, служил оперуполно моченным в Харькове [62]. До заместителя началь ника отдела мест заключения УНКВД по Днепропе тровской области дослужился Меер Родал, родив шийся в Варшаве. Он был секретарем клуба «Арбе тер Гайне», а в 1922 году переехал в СССР. Сначала работал в секретно политическом отделе Одесского облотдела ГПУ, затем, около 10 июля 1934 года, он внезапно стал начальником 1 отделения СПО Донецкого облотдела ГПУ (а в сентябре 1937 года он был приговорен к смертной казни). Набросаем собирательный образ большевистских палачей. О московском палаче начала двадцатых го дов мемуарист повествовал: «Жил Панкратов богато и сытно. Много пил, много ел, много играл в карты и порой много проигрывал. Деньги у него никогда не переводились, так как доходы были большие и посто янные. Не говоря уже о высоком жаловании, ему от ходило почти все имущество расстрелянного. Что по хуже — он продавал, что получше — надевал на себя. Отходили в его собственность и все ценные вещи, которые случайно оказывались на убитых. А больше всего он интересовался золотыми зубьями — у другого их полон рот. И Панкратов аккуратно их выламывал из еще не окоченевшего рта...» [63]. 31 января 1941 года военный трибунал войск НКВД Киевского округа в Умани судил местного палача Самуила Абрамовича и нескольких его помощников: «В том же 1937 году при Уманском РО НКВД приводились в исполнение решения в отношении осужденных в несудебном порядке к ВМН. Общее руководство этой работой возглавлял [Соломон] Борисов [Лендерман], а непосредственно проводил эту работу подсудимый Абрамович, в помощь которому были выделены [Григорий] Петров, [Леонид] Щербина, [Николай] Зудин и другие. В процессе этой работы Абрамович с ведома Борисова у осужденных, доставленных для расстрела, изымал деньги, снимал одежду, а затем часть денег и одежды распределял среди участников — Петрова, Щербины, Зудина и др. Большую же часть денег Абрамович присваивал себе, и, как установлено материалами дела, всего изъято денег у расстрелянных около 42 тысяч рублей» [64]. В июле 1934 г. — мае 1937 г. — первый заместитель наркома внутренних дел СССР (Судоплатов А. Тайная жизнь генерала Судоплатова. Кн. 2. — С. 471). 29 декабря 1936 года назначен на должность начальника ГУГБ. Сделал себе имя в начале двадцатых годов на делах Таганцева («крондштадтский мятеж»; см.: Дмитриев Юрий. Расправа на Гороховой // Труд. — 1992. — 13 октября), где он был следователем и главным обвинителем Патриарха Тихона, Султан Галиева, С. Л. Толстой и высылки выдающихся ученых на «философском» теплоходе. Имел репутацию «специалиста по кровавым делам» (Преображенная Чека // Соц. вестник. — 1922. — 20 апреля. — № 8 (30). — С. 10). Не реабилитирован. Ср.: Leggett G. The Cheka, Reprinted 1986. P. 442.   20. Несмотря на заверения А.И. Успенского (ЦГАГО Украины. Ф. 1. Оп. 1. № 544. Лист 476), что его отец Шлёма Боровик имел большую обувную торговлю, в справочной литературе предреволюционных годов о нем вспоминают как о владельце обувной мастерской на Караваевской, 1 (Календарь, адресная и справочная книга г. Киева на 1915 год. — К.: Правление о-ва скорой медицинской помощи в г. Киеве, б. р. Адресный указатель. — С. 395), т. е. там, где находится обувной магазин и теперь.   21. Судоплатов А. Тайная жизнь генерала Судоплатова. Кн.2. — С. 483. 22. Золотарьов Вадим. Біографічні відомості про чекістів. — С. 429–581. 23. ЦГАГО Украины. № 31082 ФП. Лист 1. 24. Судоплатов А. Тайная жизнь генерала Судоплато ва. Кн. 2. — С. 538, 488. 25. Малицкий А. Чека и ГПУ. — Х., 1923. — С. 50. 26. Петрус К. Узники коммунизма. — Нью Йорк: Изд во им. Чехова, 1953. — С. 38. 27. ЦГАГО Украины. № 37 892 ФП / кор. 390. Том 1. Лист 102. С июля 1934 года должность начальника отдела кад ров ГУГБ НКВД СССР и сектора кадров НКВД СССР, а с октября 1934 года и до октября 1936 года — начальника от дела кадров НКВД СССР занимал Яков Маркович Вейншток (Судоплатов А. Тайная жизнь генерала Судоплато ва. Кн.2. — С. 481). Его преемником стал (с 17 мая 1937 года — начальник 4 отдела ГУГБ НКВД СССР) Михаил Литвин (Кокурин Ал., Петров Н. НКВД: структура, функции, ка дры. Статья 1. — С. 116), который непосредственно руководил розгромом троцкистов в стране и был личным другом П. Постышева (Шаповал Ю., Пристайко В., Золотарев В. ЧК ДПУ НКВД в Украине. — С. 161), а вскоре, в 1938 году, покончил жизнь самоубийством.   28. ЦГАГО Украины. № 37 892 ФП / кор. 390. Том 1. Лист 78. 29. Дело членов ЦК УПСР: Стенографический отчет / Под ред. Д.З. Мануильского и С.С. Дукельского. — Х.: Тип. ВУЧК, 1921. — С. 45. 30. Отчет о деятельности ВУЧК в 1921 году // Сборник отчетов Всеукраинского Центрального Исполнительного Комитета, Совета Народных Комиссаров, Наркоматов, Уполнаркоматов и Центральных Учреждений УССР 6 му Всеукраинскому Съезду Советов Р., К. и К. Депутатов. — Харьков: Правит. тип., 1921. — С. 3.   31. ЦГАГО Украины. № 49013 ФП / кор. 919. Лист 31. 32. Жуков Ю. Н. Операция Эрмитаж: Опыт ист. архивн. расследования. — М.: Москвитянин, 1993. — С. 90. 33. Зеленин И. Е. «Закон о пяти колосках»: разработка и осуществление // Вопросы истории. — 1998. — № 1. — С. 120. 34. Подольский Бор. «История рассудит нас...»: Встре ча с В. Г. Короленко // На страже революции. — Одесса, 1922. — 25 октября. — № 2. — С. 23. 35. Негретов П. И. В. Г. Короленко: Летопись жизни и творчества, 1917–1921. — М.: Книга, 1990. — С. 196. 36. Ср.: Сумский С. Памяти В. Г. Короленко // Соц. вест ник. — 1922. — 19 января. — № 2 (24). — С. 3–4. См.: Укра їнські архівісти: Биобиблиографический справочник. Вып. 1. — К., 1999. — С. 203–204. 37. Ленин/a> В. И. Удержат ли большевики государственную власть? 1 октября 1917 г. // ПСС. — Т. 34. — М., 1962. — С. 313. 38. Паустовский К. Предки Остапа Бендера // Паустовский К. Время больших ожиданий: Повесть, рассказы. Одесса: Маяк, 1977. — С. 11–28. На это произведение обратил мое внимание В. М. Отришко. 39. Ир.[тенев] В. Кровавое прошлое // Вечерние огни. — 1919. — 30 сентября / 13 октября. — № 36. — С. 3. 40. В штабе охраны г. Киева // Вечерние огни. — 1919. — 20 августа / 2 сентября. — № 3. — С. 2.   41. Контрразведка // Вечерние огни. — 1919. — 24 сен тября / 7 октября. — № 31. — С. 2. 42. Катаев Валентин. Уже написан Вертер. Лущик Сергей. Реальный комментарий к повести. Одесса: Optimum, 1999. — С. 38. 43. Боровой Саул. Воспоминания. — Москва; Иеруса лим, 1993 (5753). — С. 77. 44. ЦГАГО Украины. № 36653 ФП / кор. 333. Том 1. Лист 222. 45. Иван Кравченко (Пахомов) // На страже револю ции. — Одесса, 1922. — 25 октября. — № 2. — С. 21. 46. ЦГАГО Украины. № 44539 ФП / кор. 676. Лист 372. 47. ЦГАГО Украины. № 44228 ФП / кор. 658. Том 12. Лист 93. 48. Султанбеков Булат. Сталинский железный нарком [Н.И. Ежов] // Султанбеков Б. История Татарстана; Сталин и «татарский след»: Научно попул. очерки. — Казань: Тат. кн. изд во, 1995. — С. 188. 49. Золотарев Вадим. Биографические сведения о чекистах. — С. 429–581. 50. ЦГАГО Украины. Ф. 1. Оп. 1. № 510. Лист 225.   51. ЦГАГО Украины. Ф. 1. Оп. 1. № 441. Лист 77; Оп. 20. № 3461. Лист 4, 11; Ф. 263. Оп. 1. № 49013 ФП / кор. 919. Лист 28; Золотарьов Вадим. Біографічні відомості про чекістів. — С. 494. 52. Семененко Ол. Харків, Вид. 2. Б. м.: Сучасність, 1977. — С. 155. 53. За эти сведения благодарю начальника 10 отдела СБУ А. М. Пшенникова. 54. См.: Судоплатов А. Тайная жизнь генерала Судоплатова. Кн. 2. — С. 529. 55. Золотарьов Вадим. Біографічні відомості про чекістів. — С. 549. Судоплатов младший биографии генерала до 1927 года не освещает (Судоплатов А. Тайная жизнь генерала Судоплатова. Кн.2. С. 536) 56. Бурденюк Володимир, Маринін Віктор. «Японський шпигун», або сумна доля чекіста // З архівів ВУЧК ГПУ НКВД КГБ. — 1994. — № 1. — С. 111. 57. ЦГАГО Украины. № 36385 ФП / кор. 313. Лист 7; № 37203 ФП / кор. 379. Лист 199. 58. ЦГАГО Украины. № 31082 ФП. Лист 1. 59. ЦГАГО Украины. № 31090 ФП / кор. 178. Контрольное дело. Лист 4. Лемберский Шимон Моисеевич (1896, Киев — 1938) – контролер 12 отдела УГБ НКВС УРСР. Арестован 13 марта 1938 года. За измену Родине решением выездной сессии Коллегии Верховного Суда СССР от 25 сентября 1938 года расстрелян (Лист 10). 60. Золотарьов Вадим. Біографічні відомості про чекістів. — С. 429–581; Судоплатов А. Тайная жизнь генерала Судоплатова. Кн.2. — С. 470–555.   61. Малицкий А. Чека и ГПУ. — Х., 1923. — С. 6. 62. Данные полковника СБУ А.М. Пшенникова. 63. Чумаков А. «Корабль смерти» // Че Ка. — Берлин, 1922. — С. 30. 64. ЦГАГО Украины. № 48396 ФП. Том 1. Лист 546. Шпиёны   www.pseudology.org