М., Алгоритм, 2004 Владлен Георгиевич Сироткин Сталин. Как заставить людей работать Глава 3. Взлет и падение Берии Агония Только с учетом явных отклонений от нормальной психики вождя следует рассматривать все действия Сталина в 1949-1953 гг. Похоже, он хотел, как Нерон в Древнем Риме, увенчать свое царство последним грандиозным "пожаром", в котором сгорели бы разом и старая партийная гвардия, и "врачи-вредители", и главари "Евреев-сионистов". И все это аутодафе сопровождалось бы массовой депортацией советских Евреев из европейской части СССР в Сибирь и на Дальний Восток. А свое "завещание", как и планировал, он произнес на XIX съезде ВКП(б) и на последовавшем за ним Пленуме уже КПСС 14-15 октября 1952 г. Явно не преуспев в теоретической части (экономические проблемы "Социализма"), Сталин вовсю развернулся в организационном плане, подвергнув высшие органы коренной ломке и введя в "руководящую головку" целый отряд относительно молодых провинциальных накрахмаленных партийных карьеристов. В традиционных пропагандистских методах вся эта ломка обрамляется лозунгом "назад, к Ленину": как и в 1924-1934 гг., сделать прежнюю ставку на провинциальных секретарей обкомов в РСФСР и союзных республиках (эту тактику в 1954-1964 гг. продолжит Хрущёв, а в 1985-1990 гг. — Горбачёв).   С целью противопоставить их "старой гвардии" Сталин на XIX съезде ВКП(б) 5-14 октября 1952 г. производит кардинальную Перестройку всего высшего партийного аппарата, задуманную ещё Лениным (статья о Рабкрине). Политбюро и Оргбюро на съезде упразднялись, а вместо них создавался многочисленный Президиум ЦК из 25 членов и 11 кандидатов в члены Президиума. Эти новые вакантные места заполнили партфункционеры и госчиновники: в президиум вошли сразу десять секретарей ЦК, тринадцать зампредов Совмина СССР, первые секретари компартий Украины и Белоруссии, министры госбезопасности и иностранных дел СССР, руководители ВЦСПС и ЦК ВЛКСМ. Этой реорганизацией высшего руководства как бы подчеркивалось, что партия окончательно срослась с Государством, отказалась от прежних ленинско-троцкистских химер об "отечестве мирового пролетариата" — СССР и полностью (вслед за заменой гимна "Интернационал" на державно-подхалимский гимн Сергея Михалкова — Эль Регистана в 1943 г.) перешла на государственные позиции, что и было закреплено в смене названия партии — с ВКП(б) на КПСС. "Молодые волки" из партийной провинции, впервые попавшие в значительно расширенный ЦК КПСС (Президиум), ждали только сигнала вождя, чтобы снова, как и в конце 20-х — первой половине 30-х гг., перегрызть горло "старой гвардии", уже не нужной больше Сталину. Запахло большой чисткой партийной верхушки. Больше всего предстоящего съезда боялась именно эта "гвардия", некоторым из которых Сталин дал почувствовать, что их ждет. Ворошилова, например, уже давно не принимали на "ближней даче", Берию, хотя и принимали, но продолжали на входе обыскивать, что страшно злило "нашего Гиммлера". Окончательно впали в немилость Хозяина из-за своих жен-евреек (которых уже сослали в Сибирь) два старейших большевистских ветерана: Молотов и Андрей Андреев (1895-1971 гг.), хотя первого Сталин в 1949 г. сместил с поста министра иностранных дел СССР, а второй номинально оставался председателем КПК при ЦК ВКП(б) пост, который он занимал с 1939 г., вплоть до XIX съезда партии в октябре 1952 г. (фактически всеми делами в комиссии партконтроля вершил его зам — Шкирятов). Сталин не пощадил жену Андреева Дору Хазан, хотя очень хорошо её знал: ведь в 20-х гг. — начале 30-х гг. она долгое время работала в его секретариате. На XIX съезде с политическим отчетом ЦК Сталин выступать не стал — он поручил сделать доклад Маленкову, как бы давая понять, что это его преемник на посту генерального секретаря (но затем сам этот пост отменит). Сталин выступил как бы в прениях и по кадровому вопросу ничего не сказал. Зато он произнес речь, которая для подавляющего большинства делегатов из провинции осталась непонятной. Вождь почему-то начал вещать о том, что "знамя Демократии" выпало из рук мирового капитализма и его должны подхватить компартии мира во главе с ВКП(б). Конечно, делегаты знали, что XIX съезд проходит в условиях резкого обострения холодной войны с Западом, на Дальнем Востоке уже перешедшей в "горячую" (Война в Корее в 1950-1953 гг.). Но они не ведали, что Сталин готовился к расширению этой Войны и вел серьезную военную подготовку к захвату Аляски (т.е. к прямой Войне с США и к третьей мировой). А призыв "подхватить знамя" был лишь продолжением установок Сталина, которые он дал руководителям европейских соцстран в Кремле почти за два года до съезда — в январе 1951 г. Тогда Хозяин сориентировал "братские компартии" при поддержке советских танков на захват власти в Западной Европе в ближайшие три-четыре года (Некрич А., Геллер М. Указ. соч., с. 828). По кадровому вопросу Сталин выступил сразу после закрытия съезда, на пленуме ЦК переименованной партии. Это был весьма странный пленум. Формально такие пленумы после съезда собирались для того, чтобы традиционно конституировать высшие партийные органы: Политбюро и Оргбюро. Но по новому уставу КПСС эти органы больше не предусматривались, хотя де-факто "Политбюро" все же сохранилось. Правда, уже на Пленуме ЦК КПСС в октябре 1952 г. оно называлось просто "бюро" — Бюро Президиума ЦК КПСС, и в него вошли девять человек (статус "кандидата в члены" такого "Политбюро" не предусматривался) — Сталин, Берия, Маленков, Хрущёв, Каганович, Булганин, Сабуров, Ворошилов, Первухин. Но Молотова и Микояна в этом "Политбюро" уже не было, хотя членами расширенного Президиума ЦК КПСС Сталин их оставил. Зато за пределами Президиума и кресла председателя КПК при ЦК КПСС остался Андреев. Пленум был странным ещё и потому, что, в отличие от предыдущей многолетней практики, в день его проведения, 15 октября 1952 г., никакой стенограммы не велось, а от личных записей участников таких "хуралов" Сталин давно отучил: все знали, что Хозяин этого очень не любит. Не осталось даже выступления Сталина в единственном письменном документе — протоколе Пленума. Поэтому в известном официальном партийном издании "КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов" (1953, 1954 гг.) всякие упоминания об этом Пленуме отсутствуют: там не опубликован даже его краткий протокол. Само собой, нет и опубликованной стенограммы, раз она не велась. Первые печатные сведения об этом Пленуме появились только летом 1957 г., когда в связи с Победой Хрущёва над "антипартийной группой Маленкова — Молотова" и др. сначала в партийной печати, а затем на страницах отдельного издания стенографического отчета "Пленума ЦК КПСС (июнь 1957 г.)" в выступлениях участников Пленума появились отдельные факты об обстановке на том последнем сталинском "хурале". За минувшие полвека уцелевшие от последних сталинских репрессий участники Пленума разговорились и, уже на пенсии, как Хрущёв, Микоян и Молотов, многое рассказали. Позднее некоторые факты попали в статьи, книги, кино- и телефильмы. Вкратце Пленум представлял следующую картину: В отличие от съезда, на этот раз Сталин выступил первым. Как и на съезде, участники Пленума встретили его бурей оваций. Но на этот раз Хозяин грубо оборвал клакеров: "Чего расхлопались? Что вам здесь — сессия Верховного Совета или конгресс за мир?" (Некоторым участникам даже послышалось, что Сталин выругался матом.) Затем Сталин вытащил из кармана бумажку и зачитал нечто вроде проекта постановления Пленума или собственного заявления: "Прошу освободить меня от обязанностей генерального секретаря [ЦК КПСС]". (И снова некоторым послышалось, что он добавил — "стар стал"; надо сказать, что эта "плохая слышимость", как отмечали позднее многие участники Пленума, была связана ещё и с тем, что Сталин говорил глухим тихим голосом и с большим, чем обычно, грузинским акцентом, что свидетельствовало о его сильном внутреннем раздражении.) Пленум замер: "Хозяин уходит сам". Повисла гнетущая тишина, но те, кто сидел ближе к трибуне, заметили быстрый взгляд из-под бровей, мгновенно брошенный Сталиным, — кто в это поверит? Правда, в новом уставе КПСС должность генерального секретаря уже не предусматривалась, и в официальном сообщении об избрании съездом руководящих органов партии в списке расширенного до десяти человек Секретариата фамилия Сталина уже стояла по алфавиту — между П. К. Пономаренко и М. А. Сусловым (кстати, впервые в высший орган партии — секретариат — был на XIX съезде выбран из "молодых" Леонид Брежнев). Потом Сталин перешел к пункту № 2 своего выступления. С первых же слов зал затаился от ужаса: партия "нуждается в обновлении", в ней "затаились враги партии", в "партии глубокий раскол" и т.д. и т.п. И было от чего затаиться: "старая гвардия" помнила — именно так начинал Сталин кровавый февральско-мартовский пленум ЦК в 1937 г., на котором, несмотря на одиночное выступление Осипа Пятницкого в защиту Бухарина, пустили под нож и его с Рыковым, и весь их т.н. "право-троцкистский блок", а заодно и Пятницкого. Аналогии усилились, когда Сталин начал поименно называть "врагов партии". Главными из них оказались только что избранные съездом в Президиум ЦК КПСС Молотов (Сталин обозвал его публично с трибуны "антиленинцем") и Микоян (того хуже — совершает "троцкистские ошибки"). Если судить по посмертно опубликованным мемуарам А.И. Микояна "Так было" (М., 1999), во втором выступлении Сталина на Пленуме, когда он, не выходя на трибуну, сидя, со своего места в президиуме зачитал список "узкого бюро" Президиума ЦК КПСС, он пояснил: "Хочу объяснить, по каким соображениям Микоян и Молотов не включаются в состав бюро".   Оказывается, обоих Сталин подозревает в том, что они (а как же — жена Молотова оказалась скрытой сионисткой-еврейкой?! — Авт.)... "агенты влияния" США. "Молотов и Микоян, — зловеще вещал "вождь", — оба побывавшие в Америке, вернулись оттуда под большим впечатлением от мощи американской экономики... Они, видимо, здесь испугались подавляющей силы, какую видели в Америке". Сталин, однако, уже основательно поднаторел в постановке показательных процессов, и поэтому "клеил дело" своим самым старым, со времен Ленина, соратникам не только на основе умысла ("испугались"), но и дела. А дело состояло в том, что "Молотов и Микоян за спиной Политбюро послали директиву (?! — Авт.) нашему послу в Вашингтоне с серьезными уступками американцам на предстоящих переговорах". Но поскольку не только все сидевшие в зале заседаний участники Пленума, но и сам Сталин хорошо понимал: не то что послать письменную директиву послу — в туалет без согласования с вождем Молотов и Микоян самостоятельно не смели ходить (в 1946-1952 гг. даже время и место проведения очередного летнего отпуска им "спускались" лично от Сталина через начальника его охраны генерала Власика), Сталин применил главный аргумент для добивания своих вчерашних "верных псов": в составлении и отправлении таких "вражеских" директив послу СССР в Вашингтоне "участвовал и Лозовский, который, как известно, разоблачен как предатель и враг народа" (цит. по: Емельянов Ю. В. Указ. соч., с. 499)1. --------------------------- 1 С того приснопамятного пленума 15 октября 1952 г. и по сию пору сталинское изобретение об "агентах влияния" кочует по страницам "патриотической" прессы (газ. "Завтра" и др.) и мемуарам членов ГКЧП 1991 г. (В. А. Крючков, В. А. Болдин), дипломатов (Юлий Квинцинский) и др., заменив поистрепанных "иудо-масонов" из XIX века. Одного этого было бы по тем временам вполне достаточно, чтоб тут же, сразу после выступления вождя, отправить обоих (как в 1937 г. — Осипа Пятницкого) на Лубянку, а там уже костоломы Абакумова живенько выбили бы из уже далеко не молодых вождей "собственноручные" признания: Мы-де не только "американские шпионы", но и палачи Иисуса Христа, ибо лично распинали его на кресте... Вся эта не очень длинная речь Сталина была выслушана в гробовой тишине. Молотов и Микоян пытались оправдываться, но тщетно — Сталин на их покаянные спичи никак не реагировал ("во время выступления Молотова и моего Сталин молчал и не подавал никаких реплик". — А.И. Микоян). Но всем участникам Пленума стало ясно: готовится новый процесс над очередной "антипартийной группой" и главные его фигуранты — Молотов ("Бухарин") и Микоян ("Рыков") уже названы публично, тем более что и сам Сталин, заклеймив новых "агентов влияния", уже дал и вводную: Молотова и Микояна он сравнил с Рыковым и Фрумкиным. Участники Пленума быстро смекнули и другое: вряд ли Сталин устроит очередное судилище по типу "правотроцкистского блока" 1938 г. только над двумя — "Бухариным" и "Рыковым", им в партнеры он подберет ещё десяток-другой "сообщников", включая и "врачей-вредителей". На то, что Сталин "берет паузу" для подготовки нового аутодафе, указывало и его неожиданное предложение в самом конце работы Пленума: о составе нового "бюро" и критике Молотова и Микояна в открытой партийной печати не упоминать, разумеется, чтобы не дать врагам на Западе аргументы в идеологической холодной войне. Эти предположения оказались верными. Как Мы увидим ниже, именно по сценарию 1938 г. пошла дальнейшая подготовка такого второго "бухаринского" процесса. Хотя на самом Пленуме сидевших в зале Молотова и Микояна не тронули. Не тронули и на выходе из зала (хотя, скажем, "ленинградца" Кузнецова и других в 1949 г. арестовали прямо в приемной Маленкова). Не тронули в октябре — декабре 1952 г. ни дома, ни на дачах, хотя уже в декабре начались новые аресты. Например, вызвали в Москву и 16 декабря 1952 г. арестовали опального генерала Н.С. Власика, а вслед на ним ещё и бывшего генерала-охранника Кузьмичева. В январе 1953 г. к ним добавили ещё пять человек из "дачной обслуги" Сталина, и всем припаяли "шпионаж". Для "сумерек сталинизма" и последующей хрущевской "десталинизации" особенно характерна судьба "телохранителя № 1" генерала Николая Власика. С 1927 г. он отвечал не только за охрану лично Сталина, но и тела Ленина в Мавзолее, Кремля и всех сталинских дач. В Войну — за охрану резиденций Хозяина в Тегеране, Ялте и Потсдаме. Дочь генерала Надежда Власик, 50 лет боровшаяся за реабилитацию отца (только в 2000 г. посмертно — генерал умер от рака легких 18 июня 1967 г. — Н.С. Власик был оправдан Верховным судом РФ "за отсутствием состава преступления"), в мае 2003 г. в газетном интервью справедливо утверждала: отец "просто мешал Берии добраться до Сталина, потому что отец бы не дал ему умереть. Он не стал бы ждать сутки за дверями, как те охранники 5 марта 1953 г., когда Сталин "проснется". Он бы вышиб все двери, выгнал бы всех с территории дачи, невзирая на чины, и, конечно, привез бы врачей..." ("МК", 7. 05. 2003). В декабре 1952 г. Власика пристегнули к "делу" об "убийцах в белых халатах" (кто набирал их в кремлевскую обслугу?) по классической российской бюрократической формуле — "за преступное небрежение по должности" (так смещали и отправляли в ссылку в 1812 г. М. М. Сперанского, а в 1916 г. — военного министра В. А. Сухомлинова). Но врачей освободили ещё в апреле 1953 г., сразу после смерти Хозяина, а его телохранитель просидел в тюрьме ещё три года и был выпущен без реабилитации только в мае 1956 г. Дочь генерала считает, что виной всему был личный фотоархив отца, конфискованный при аресте в декабре 1952 г. (Власик был не только телохранитель, но и личный фотограф Сталина. А на тех "фотках" — пьяные застолья членов Политбюро на "ближней" даче и Хрущёв, отплясывающий перед вождем гопака). А что касается не телохранителя, а соратников, то по-видимому, Хозяин не арестовал сразу Молотова и Микояна (а также, возможно, Ворошилова и Андреева) только потому, что не были "готовы" их соседи по скамье подсудимых — "врачи-вредители". И тут Мы подходим к главной интриге запланированной Сталиным последней при его жизни "партийной чистки" — над "сионистами" и их "агентами влияния", на роль которых вождь уже назначил своих старых боевых соратников — Молотова, Микояна и других. Следственная шизофрения Сегодня уже опубликованы многие документы (протоколы февральско-мартовского Пленума ЦК ВКП(б) 1937 г. по фабрикации "дела" Бухарина — Рыкова, Пленума ЦК КПСС в июне 1957 г. по "антипартийной" группировке Молотова — Маленкова и другие материалы) и вышли хорошо документированные исследования (Рудольф Пихоя, Кирилл Столяров "Палачи и жертвы" и др.) о сталинской технологии фабрикации искусственных следственных дел о "врагах народа", которой воспользовались и его соратники — "пауки в банке" в борьбе друг с другом за власть ("дело" Берии в 1953 г., "дело" Маленкова — Молотова — Кагановича в 1957 г. и т.д.). Но в случае об "агентах ЦРУ" и "врачах-вредителях" эти исследователи и публикаторы документов опускают одну очень важную деталь: фактор стремительного биологического старения Сталина, прогрессирующую психическую болезнь (мания преследования) и, как результат, явное ослабление его умственной деятельности в 1949-1952 гг. (Павел Судоплатов, лично встречавшийся с вождем в эти годы, прямо пишет о паранойе). Отсюда — неспособность придумать что-то "новенькое" и повторение прежних штампов фабрикации "дел". В огромной ныне литературе по разоблачению "сталинских репрессий", не исключая и труды известного "бухариноведа", американского историка Стивена Коэна, странным образом выпала одна очень важная деталь: объединение на одной скамье подсудимых на известном процессе по делу "антисоветского право-троцкистского блока" 2-13 марта 1938 г. Политиков и... врачей, в том числе — и лечивших Ленина в Горках в начале 20-х гг. его домашних врачей проф. Л. Г. Левина и Федора Гетье (последний, Правда, не дожил до суда, замученный костоломами Ежева в камере предварительного заключения). Но если взять "Судебный отчет" об этом процессе (издан в Москве в 1938 г.), то отчетливо видно — шли как бы два параллельных процесса: на одном судили Политиков ("право-троцкистских шпионов") — Бухарина, Рыкова, Раковского, Крестинского и других, а на другом — "врачей-убийц" <a href="../../people/Gorky/index.htm">Горького, Меньжинского, Куйбышева — Левина, Плетнева, Казакова и другие, причем слушание показаний первых и вторых зачастую проводились в раздельных заседаниях, хотя "Политиков" (особенно, бывшего начальника ОГПУ Генриха Ягоду) главный обвинитель А. Я. Вышинский часто и обвинял в попустительстве "врачам-вредителям". Вот этот-то сценарий и решил повторить в 1949-1953 гг. Сталин, только вместо давным-давно расстрелянных в 1938 г. членов "право-троцкистского блока" должны были сидеть "агенты влияния" ЦРУ Молотов, Микоян, Ворошилов, Андреев и др., а показания против них с другой скамьи (вариант №1) должны были давать сначала "сионисты" из Еврейского антифашистского комитета, а затем (вариант №2) — "кремлевские врачи — убийцы в белых халатах" (заголовок из "Литературной газеты"). Этот сценарий был известен "ближнему кругу" Сталина — Маленкову и Берии, т.е. тем самым "двум жуликам", которых полушутя-полусерьезно так окрестил сам вождь. Оба они понимали: стоит снова запустить молох репрессий, и следующими после Молотова и К° жертвами станут они, члены "второго эшелона" сталинского руководства. Понятное дело, открыто возражать Хозяину они не осмелились, но сыграть умелой дозировкой Информацией (особым мастаком здесь был Берия, обычно переходивший в таких случаях со Сталиным на грузинский язык) — сколько угодно. И у Берии с Маленковым созрел свой план нейтрализации Хозяина. Он включал следующие позиции: 1. Дискредитацию и изгнание из служебного окружения Сталина (особенно на "ближней даче", где Хозяин проводил большую часть времени) всех лично преданных ему работников: начальника личной охраны генерала Власика, многолетнего технического секретаря Сталина Поскребышева, через которого шли все бумаги, лечащего врача "вождя" академика В. Н. Виноградова и других; 2. Дискредитацию и смещение с поста министра МГБ "верного пса" Сталина Абакумова и назначение на эту должность "своего человека". Почти все интриганам удалось. В мае 1951 г. из охраны Хозяина убрали Власика и сослали начальником в захолустную колонию г. Асбест на Урале. В декабре 1952 г. добили Александра Поскребышева, сфабриковав на него "дело" — переписку с "сионистами" — родственниками его жены (кстати, родственницы Троцкого, арестованной ещё в 1937 г.), которые после допросов с пристрастием на Лубянке показали: они якобы действительно "сионисты" и "агенты ЦРУ". А Поскребышев — о ужас! — состоял с такой родней в тайной переписке, не извещая об этом Хозяина. Разумеется, костоломы Берии выбили из Поскребышева все секреты. Он во всем признался — и в своих связях с "сионистами", и в том, что план чистки существует ("Сталин принял решение уничтожить весь старый состав Политбюро и руководство МГБ, заменив его новыми людьми"), и что Хозяин уже составил новый список из 25 членов Президиума ЦК КПСС, в котором никого из "старых гвардейцев", даже переизбранных на XIX съезде партии, уже нет. Получив эту крайне важную для них Информацию из уст человека, через руки которого прошли все самые последние бумаги Сталина, главные заговорщики — Берия и Маленков — ускорили свою контратаку против Хозяина. К тому времени они расправились и с Абакумовым классическим приемом доноса, который накатал на него один из подчиненных — майор МГБ Михаил Рюмин, по иронии судьбы взятый самим Абакумовым из гулаговских бухгалтеров "низовки" в Москву, в следственный отдел МГБ. Человек малообразованный, но амбициозный, майор искал возможности "выйти на случай". А ищейки Маленкова и Берии как раз шуровали в аппарате МГБ в поисках недовольных Абакумовым и его руководящей командой. И они нашли друг друга — честолюбивый майор, мечтавший о генеральских погонах, и "два жулика". К тому же в последний год пребывания Абакумова в кресле министра госбезопасности над Рюминым стали сгущаться тучи. Кадровики МГБ, копая его личное дело, обнаружили, что этот малограмотный счетовод одного из леспромхозов в Архангельской области скрыл от партии и Государства свои подлинные анкетные данные: сын кулака, брат и сестра обвинялись в воровстве, а тесть и того хлеще — служил в белогвардейской армии Колчака. За все это грозили очень суровые кары. И Рюмин в традициях той эпохи решил выбить клин клином — сам пошел в ЦК. К кому? К первому после Сталина человеку в партии — Маленкову. Конечно, лично к нему Рюмина не допустили. Принял его весной 1951 г. маленковский помощник Суханов и сразу понял: вот он, нужный его шефу человечек. Именно Суханов надоумил Рюмина написать донос на Абакумова Сталину и передать его через Маленкова. Затем Рюмина вызвал к себе Маленков и сразу понял: за генеральские погоны этот малограмотный подонок утопит мать родную, хотя доносы писать не умеет. Но это дело поправимое. Маленков приставил к нему своих "писарей", и те накатали на Абакумова фантастический донос (Рюмин только его подписал). Оказывается, этот красавец из СМЕРШа давным-давно окружен Евреями — сионистами, чуть ли не агент ЦРУ и не сегодня завтра свергнет "товарища Сталина", посадив на его место Молотова либо даже самого себя. И вряд ли Сталин поверил во всю эту "липу", если бы в ней не содержалась одна полуправда: намек в рюминском доносе на связь Абакумова с арестованными членами Еврейского Антифашистского Комитета (ЕАК), через которых ЦРУ в 1947-1948 гг. якобы и "курировало" Абакумова. Насчет "курирования" у Сталина ещё могли быть сомнения, а вот что лубянский красавец завалил дело с этими скрытыми сионистами — это факт. Сидят уже два года — и ни одного признания?! Слыханное ли это дело? Да у Ежова они бы через десять минут заговорили! Доложенный соответствующим образом Берией по-грузински, донос Рюмина поэтому возымел действие: в июне 1951 г. Абакумова, а также всю его "команду" по распоряжению Сталина арестовали, причем даже без обычного в таких случаях освобождения от должностей и исключения из партии, припаяв для начала не "Политику", а "вещизм" (у Абакумова при обыске на квартире изъяли несколько десятков пар обуви и более сотни дорогих костюмов) На место Абакумова Маленков сразу пропихнул ещё одного "своего человечка" — бывшего зав. отделом административных органов и куратора МГБ и МВД С. Д. Игнатьева. По команде Берии (благо Власика в мае 1951 г. убрали) он сразу же сменил весь личный состав охраны и обслуживающий персонал (официанты, медсестры, дворники и т.п.) ближней сталинской дачи. Это очень поможет "двум жуликам" (и здесь дочь Власика совершенно права) "уморить" Сталина после его последнего инсульта в начале марта 1953 г.: новая охрана почти сутки не осмеливалась войти в кабинет вождя, который, хрипя, валялся на полу и не мог голосом позвать на помощь. А Рюмин за свой донос первоначально получил свои "тридцать сребреников": Сталин сразу после ареста министра госбезопасности и его ближайшего окружения в июне 1951 г. присвоил майору Рюмину звание полковника госбезопасности и приказал Игнатьеву, новому министру, немедленно назначить проходимца-костолома и. о. начальника Следственной части по особо важным делам МГБ СССР вместо бывшего и уже арестованного А. Г. Леонова. Казалось, мечта Рюмина о генеральских погонах и "генеральской пенсии" сбывается как в сказке. Уже без поддержки "писарей" Маленкова он начал сочинять самостоятельно все новые и новые детали о "разветвленном еврейском заговоре" с участием ЦРУ "против товарища Сталина", причем, имея неудачный опыт допроса врача Этингера (его на допросе изувер Рюмин забил сапогами до смерти) тянул за волосы в этот заговор членов ЕАК и врачей-Евреев, "отравителей". На первом этапе Сталин с любопытством читал отдельные доносы Рюмина, заглубившегося по архиву МГБ в историю "еврейского вопроса" в Россию чуть не до времен Петра Великого. Так, из "расшифрованного" Рюминым списка "скрытых Евреев" он мог узнать, что "сионисты" давно камуфлируются под русских, меняя фамилии или беря псевдонимы. Правда, о том, что один известный советский писатель довоенной (роман "Два капитана", ч. 1, 1938 г.) и послевоенной (трилогия "Открытая книга", т. 1, 1949 г.) поры, лауреат Сталинской премии за 1946 г., вовсе не Каверин, а Зильберг, он, положим, знал и сам. А вот что популярный дореволюционный фельетонист Аркадий Аверченко с его антисоветской белоэмигрантской книжкой "Дюжина ножей в спину революции" (Прага, 1921 г.), где он едко высмеял большевистских вождей, не забыв и Сталина, ещё и чистокровный Еврей Лифшиц, — об этом Хозяин проинформировался из "списка Рюмина". Из того же "списка" Сталин мог узнать, какие из его генералов госбезопасности женаты на "стопроцентных" (например, "мокрушник" ген. П. Судоплатов), какие на "пятидесятипроцентных" и т.д. еврейках и поэтому могут рассматриваться как потенциальные фигуры для вербовки ЦРУ. Кто-то из арестованных членов ЕАК поведал Рюмину и такую страшную "еврейскую тайну": оказывается, большинство советских композиторов-Евреев (Исаак Дунаевский, Баснер, Островский, Колмановский и др.) пишут свои песни... на "сионистские" мелодии из древних иудейских гимнов, даже сверхпопулярную "Катюшу" Блантера. Поначалу Хозяину импонировало такое служебное рвение новоиспеченного и. о. начальника Следственной части и полковника. Прочитав его "списки" и очередные домыслы о "Евреях-отравителях" в Лечсанупре Кремля и "генералах и старших офицерах госбезопасности из Евреев по крови и духу" ("по духу" — женатые на еврейках), Сталин ещё выше поднял Рюмина — дал ему вне очереди чин генерал-майора госбезопасности и назначил замминистра МГБ. Однако народ в бывшей ВЧК измельчал — уже не было таких асов фабрикации дутых дел, как Агранов, Артузов, Лацис и др., которые в 1918-1928 гг. могли слепить из ничего громкие процессы вроде "шахтинского" 1928 г. об инженерах-"вредителях" или конторы-приманки типа "Трест-1" и "Трест-2". Бывший бухгалтер пошел по стопам ежовских костоломов: начал пачками арестовывать "Евреев-вредителей", его подчиненные кулаками и сапогами пытались выбить из них нужные показания. Но собранные Рюминым "улики" на показательный процесс о кремлевских врачах-вредителях и "новых бухаринцах" явно не тянули — это Сталин начал понимать, как только подробнее онакомился с рюминским "следственным" делом о "еврейском заговоре" в СССР. В начале ноября 1952 г., прочитав сводный отчет нового министра МГБ по всем "еврейским делам" (Абакумова, ЕАК, "врачам-отравителям", "агентам влияния" ЦРУ и др.), Сталин вызвал к себе на "ближнюю дачу" Игнатьева и Рюмина и ошарашил обоих своим заключением: "Вы оба дураки. Этот подонок (арестованный по делу Абакумова полковник госбезопасности Шварцман, работавший под "крышей" журналиста. — Авт.) просто тянет время. Никакой экспертизы. Немедленно арестовать всю группу" (следователей по абакумовскому делу. — Авт.; цит. по: Судоплатов П. Указ. соч., с. 485). Поскольку Абакумов, несмотря на чудовищные пытки Рюмина и его подручных, так и не признал свою связь с ЦРУ через "Евреев-сионистов" из ЕАК, главным поставщиком таких "жареных фактов" стал Шварцман. Патологический трус и гомосексуалист (а за такое Сталин, кстати, как и Гитлер, очень строго карал — вплоть до ликвидации "в особом порядке"), Шварцман лепил Абакумову заговор: составлял длинные списки "заговорщиков" из чекистов-Евреев МГБ, сам себя объявил "связником" Абакумова в его якобы тайных контактах с агентами ЦРУ в американском посольстве в Москве и т.п. Не остановился Шварцман и перед саморазоблачением. Он подробно, под протокол, рассказал о своих гомосексуальных связях: от Абакумова (что было полной ложью, и Сталин хорошо это хорошо знал — бывшего начальника СМЕРШа скорее можно было обвинить в чрезмерных связях с противоположным полом) через английского посла в Москве, вплоть до собственного сына. При этом Шварцман постоянно симулировал помешательство (катался по полу, кусал ножки стула, бился головой об стенку при допросах), добиваясь от Рюмина направления на психиатрическую экспертизу (именно в ней и отказал Хозяин). Но Сталин был не Рюмин: Шварцману, как и Рюмину, обмануть его такими штучками не удалось — "журналиста-гомосексуалиста" он приказал расстрелять, а бывшего бухгалтера 14 ноября 1952 г. снял с должности замминистра, выгнал из штата МГБ и, как и Власика, отправил на "низовку" — перевел всего лишь старшим контролером в Министерство госконтроля СССР. Но от самой идеи раскрыть "заговор" и устроить над его участниками и покровителями из Президиума ЦК КПСС показательный процесс Сталин не отказался. Об этом свидетельствует запись в "Дневнике В. А. Малышева" за декабрь 1952 г., вскоре после изгнания Рюмина, передающего суровый разговор Хозяина с новым министром МГБ С. Д. Игнатьевым. На "ближней даче", явно раздосадованный своей кадровой ошибкой с Рюминым, он 1 декабря 1952 г. обрушился уже не на Абакумова (тот продолжал сидеть в "особой тюрьме" и строчил "малявы" вождю, прося "не правосудия, но милости"), а на весь личный состав МГБ: "Неблагополучно в ГПУ (Сталин к старости с трудом запоминал новые сокращения и предпочитал использовать в разговорах старые. — Авт.). Надо лечить ГПУ. Они сами признались, что сидят в навозе, в провале. Лень, разложение глубоко коснулось МГБ" (жур. "Источник", 1997, № 5, с. 134). И уже совсем угрожающе прозвучал монолог Сталина на кунцевской "ближней даче", когда в начале января 1953 г. Хозяин снова вызвал нового министра С. Д. Игнатьева: если он "не вскроет террористов, американских агентов среди врачей, то он будет там, где Абакумов". Вопреки рекомендации своего лечащего врача академика В. Н. Виноградова ни в коем случае не волноваться, Сталин зашелся едва ли не в падучей. Покрывшись красными пятнами, он буквально орал на министра: "Я не проситель у МГБ; я могу и потребовать, и в морду дать, если вами не будут выполняться мои требования!" А в заключение зловеще пообещал: "Мы вас разгоним, как баранов"1. -------------------------- 1 Цит. по: Кострюченко Г. "Дело врачей" // Родина, 1994, № 7, с. 67. Игнатьев и сам хорошо понимал, что он попал в жернова страшной кровавой машины, стал слугой двух господ — Сталина и "двух жуликов" (Маленкова — Берии) и здесь уже или пан, или пропал. Непосредственным поводом к гневу Сталина в январе 1953 г. на даче стал письменный отчет Игнатьева о ходе следствия по "делу врачей", представленный Хозяину в первой половине ноября 1952 г. Наряду с фантазиями Рюмина в отчет вошли материалы специальной следственной группы Следственной части по особо важным делам МГБ, сформированной ещё осенью 1951 г. лично Рюминым и утвержденной Игнатьевым. За "отчетный период", докладывал министр в ноябре 1952 г., группа проделала "значительную работу". Во-первых, были арестованы все сколько-нибудь известные "кремлевские" врачи во главе с начальником Лечсанупра профессором П. И. Егоровым. И что он первым "признался" в том, что возглавлял тайную "террористическую группу кремлевских врачей", назвав всех членов этой группы поименно. Во-вторых, особое внимание следственная группа обратила на тех арестованных "кремлевских врачей", которые лечили Щербакова и Жданова, а также лидеров братских компартий — Мориса Тореза, генсека Французской компартии, Георгия Димитрова, бывшего главу Коминтерна и генсека болгарской компартии (умер в 1949 г.) Как водилось в те времена (да и позднее, при Хрущёве и Брежневе), сталинские чекисты выступали как "специалисты широкого профиля" — и костоломами, и медицинскими диагностами. Поэтому Игнатьев, как "главврач" МГБ, безапелляционно писал: "Лечение товарища Жданова велось преступно" (отчет Игнатьева впервые изложен в книге Р.Г. Пихоя. Указ. соч., с. 88-89). Но он же не знал, что Сталин очень давно, ещё со времен болезни и смерти Ленина в Горках, ведет собственное досье на "кремлевских врачей", широко используя в этом деликатном деле собственных "подсадных уток" (вспомним его "ленинских врачей" Розанова и Осипова). Вот ты, партаппаратчик, тут мне пишешь о "преступном лечении" Жданова, что привело его к смерти 30 августа 1948 г. в цековском санатории на Валдае, по-видимому, думал Хозяин. А знаешь ли ты, липовая эмгэбешная гнида, посаженная на пост министра по протекции Маленкова, что это я загнал Жданова в валдайский санаторий. И очень хорошо знаю, как его лечили и "залечили".   Но документов, подтверждающих "преступное лечение" Жданова, у тебя в отчете нет. А у меня есть — вот она, копия письма бывшего рентгенолога Лечсанупра Лидии Тимашук от 29 августа 1948 г. о том, что кардиограмма у тов. Жданова очень плохая, в любое время может случиться инфаркт, но срочно приехавшие из Москвы на Валдай "кремлевские врачи" во главе с академиком В. Н. Виноградовым честной женщине-врачу не поверили, заставили переписать диагноз. А Жданов возьми да и умри на следующий день. Тимашук ведь накануне смерти Жданова, ещё 29 августа 1948 г., сигнализировала и даже передала собственноручно написанное письмо Власику, а он — Абакумову о Виноградове и других "врачах-вредителях", лечивших Жданова. Жданова уморили в 1948 г., а меня хотят сейчас — Виноградов же до ареста как терапевт пользовал и меня, думал Сталин. Абакумов на другой день, 30 августа 1948 г., доложил мне об этом письме, у меня в моем особом личном архиве осталась копия — сам вручную списал и в особую папку положил1. -------------------------- 1 История "особой папки" Сталина давно волнует историков. Известно, что со времени своего избрания на пост генсека РКП(б) в 1922 г. будущий "вождь всех времен и народов" все наиболее важные документы, касавшиеся его лично (например, записку Ленина от 5 марта 1923 г с угрозой разрыва за оскорбление жены), много лет складывал в эту папку, в отдельных случаях (как с письмом Тимашук от 29 августа 1948 г.) собственноручно снимая копии. После смерти Сталина 5 марта 1953 г. папка пропала: её не нашли ни в Кремле, ни на "ближней даче". Существует версия, что папку выкрал и уничтожил Берия, когда Сталин ещё агонизировал, — уехав с "ближней дачи" в Кремль, он устроил там шмон в кабинете и на квартире уже неопасного "вождя". Технология очень напоминала шмон в кремлевском кабинете Ленина 18 октября 1923 г., с тем отличием, что на месте Берии был Сталин.   А где оригинал? Уничтожил Абакумов? И куда тогда, в 1948 г., смотрел Власик, начальник личной охраны вождя? И когда для Сталина пришло время пустить письмо 1948 г. Лидии Тимашук в ход, в обвинительном заключении о "вредителях в МГБ" он собственноручно исправил текст, подписанный Игнатьевым: Жданов "не просто умер, а был убит Абакумовым" (цит. по: Пихоя Р.Г. Указ, соч., с. 90). Сталину было от чего пребывать в ярости. Ни Абакумов, ни, как в ноябре 1952 г. стало окончательно ясно, Игнатьев с Рюминым не справились с поручением Хозяина. Ну что эти два последних пишут в представленном отчете? Что лечащий врач Жданова Майоров — "выходец из помещичьей среды", а академик-консультант Виноградов — "бывший эсер". Ну и что? И что с того, что бывший начальник Лечсанупра Кремля профессор П. Е. Егоров "враждебно относясь к партии и Советской власти, действовал по указаниям врага народа А.А. Кузнецова, который в связи со своими вражескими замыслами был заинтересован в устранении товарища Жданова". Но какими медицинскими средствами действовали "выходец из помещичьей среды" или "бывший эсер", выполняя "вражеские замыслы" своего непосредственного начальника Егорова, за которыми маячил "враг народа" Кузнецов? Никакой "медицины" у Игнатьева с Рюминым нет и в помине — одна политическая трескотня. Нет, не справились. Посадить, что ли, как Абакумова с Леоновым? Да нет, бесполезно. Такие же снова придут и напишут такую же белиберду. Вот "ребята" Ежова в 1938 г. — молодцы. Мало что врачей арестовали, какие-то лизаты у них нашли, которыми они Менжинского травили. А как ловко Вышинский все раскрутил — медэкспертизы других врачей с титулами, свидетели, все чин-чином, по-научному. А здесь каких медэкспертов пригласишь? Психиатров, которые письменно удостоверят, что от Виноградова пахнет "эсерством", а от этой арестованной жидовки-терапевта Карпай — "еврейским национализмом"? И Сталин решил довести дело "врачей-вредителей" вкупе с делом своих старых соратников до конца сам. Фактически с конца 1952 года подготовку ко второму "бухаринскому" процессу "старая гвардия" — "врачи-отравители" Сталин взял на себя. 21 января 1953 г. бдительная Лидия Тимашук, бывший кремлевский врач-рентгенолог, была награждена орденом Ленина. А вот его многолетний лечащий врач академик В. Н. Виноградов арестован и отправлен в тюрьму на Лубянку, да там ещё и заковали в кандалы как соучастник "убийства" Жданова в 1948 г. Ещё 9 января 1953 г. собирается Бюро Президиума ЦК КПСС в полном составе (Сталин отсутствует — к чему, соратники проштампуют все, что он прикажет) и утверждает текст официального сообщения для прессы. 13 января 1953 г. в "Правде" появляется "Сообщение ТАСС", в котором говорится о раскрытии органами госбезопасности "террористической группы врачей, ставивших своей целью путем вредительского лечения сократить жизнь активным деятелям Советского Союза". Упоминание в сообщении "американской разведки" и "международной еврейской буржуазно-националистической организации "Джойнт" не оставляло сомнений у обывателей, о врачах какой национальности идёт речь и какая судьба их ждет. И хотя в конце сообщения многозначительно говорилось, что "следствие будет закончено в ближайшее время", фактически в ночь с 13 на 14 января "группа" уже арестованных "убийц в белых халатах" увеличилась на несколько сот человек — начались повальные аресты врачей-Евреев в Москве и Ленинграде по заранее составленным спискам. Историки-диссиденты Михаил Геллер и Александр Некрич ещё в 1979 г. в книге "Утопия у власти" утверждали, что "дело кремлевских врачей" было лишь верхушкой айсберга — в его подводной части таился чудовищный сталинский план массовой депортации советских Евреев в Сибирь и на Дальний Восток, причем отправным толчком к этой депортации должна стать публичная казнь через повешение и непременно — на Красной площади в Москве "убийц в белых халатах", сопровождаемая массовыми еврейскими погромами по всей стране (Некрич А., Геллер М. Указ. соч., с. 510). Правда, Павел Судоплатов, по своей должности тогда (спецбюро по разведке и диверсиям МГБ) — один из потенциальных организаторов такой депортации, отрицает наличие такого конкретного плана, "требовавшего большой предварительной подготовки" (Судоплатов П. Указ. соч., с. 495), хотя и подтверждает: разговоры о массовой депортации Евреев могли вестись между Сталиным и Маленковым. Сигнал к массовой антисемитской кампании в СССР Сталиным был дан. Но по большому счету главной жертвой всего этого "активного мероприятия" МГБ стал сам Сталин. Поддавшись эмоциям после с иезуитской точностью рассчитанного хода Берии насчет диагноза Виноградова и дав санкцию на его арест, Сталин фактически сам снял "медицинский контроль" вокруг своего физического здоровья — с ноября 1952 г. около него на "ближней даче" не оказалось ни одного врача, если не считать одного майора, который до службы в сталинской охране был фельдшером. "Два жулика" филигранно провели последнюю операцию и по спасению собственной шкуры, и по ускорению смерти своего бывшего Хозяина. И абсолютно права его дочь, когда в своих мемуарах "Двадцать писем другу" отмечала: "21 декабря (в день рождения Сталина. — Авт.) я видела отца в последний раз. Он плохо выглядел. По-видимому, чувствовал признаки болезни. Но врачей не было. Виноградов был арестован, а больше он никому не доверял и никого не подпускал к себе близко". 5 марта 1953 г., провалявшись сутки на полу в гостиной на "ближней даче" без всякой медицинский помощи, Сталин умер в тот же вечер в 21 час. 50 мин.1. --------------------------- 1 Существует и другая версия: Сталин умер не 5 марта, а 28 февраля 1953 г., но его "наследники" тянули с официальным объявлением смерти почти неделю, т.к. делили "сталинский кафтан". См.: Бунич И. Золото партии. СПб., 1992, с. 157. Он ещё был жив и дышал, а приговоренные им к смерти соратники уже начали за два часа до его физической смерти делить "сталинский кафтан" власти. Бумеранг вернулся. Или, по русской пословице: "Не рой яму другому [Ленину], сам в неё упадешь". Сто дней лубянского маршала Как уже отмечалось выше, всю операцию по дележу "сталинского кафтана" (власти) молниеносно провели "два жулика" — Берия и Маленков — при дышащем, но уже агонизирующем Хозяине. Сталин ещё предсмертно хрипел на диване на своей кунцевской "ближней" даче, а "жулики" уже собрали в Кремле 5 марта 1953 г. 2 в 20 час. 40 мин. некое собрание (на самом деле — заранее отобранных лиц из Бюро Президиума ЦК КПСС, бюро Совмина СССР и "бюро" Президиума Верховного Совета СССР — потом этот нелегитимный "хурал" будут называть то "совещанием", то "форумом"3) и за сорок минут поделили сталинское наследство. Для проформы заслушав Информацию министра здравоохранения СССР Третьякова о состоянии здоровья тов. Сталина, ведущий "хурал" Хрущёв дал слово Маленкову, а тот, в свою очередь, выпустил на трибуну Берию. Последний же и огласил фамилию Маленкова как предсовмина СССР, якобы выдвигаемую Бюро Президиума ЦК КПСС. Затем слово снова взял Маленков и объявил, кому какие куски "кафтана Сталин" передаются: — Первые замы предсовмина Маленкова — Берия, Молотов, Булганин, Каганович; — Берия одновременно — министр нового объединенного министерства МВД — МГБ (официальное название — Министерство внутренних дел); — Булганин — министр вооруженных сил; — Молотов — снова министр иностранных дел; — Ворошилов — председатель Президиума Верховного Совета СССР. Маленков также объявил, что объединение МГБ с МВД4 — не единственная структурная Перестройка в правительстве, намечены и другие министерские объединения. --------------------------- 2 У Р.Г. Пихоя говорится, что фактически этот "пленум" был собран в Кремле ещё раньше — в ночь с 4 на 5 марта (указ. соч., с. 99). 3 См., в частности, жур. "Источник", 1994, № 1, с. 106-111; Наумов В. П. Борьба Н.С. Хрущёва за единоличную власть // Новая и новейшая история, 1996, № 2, с. 11; Пихоя Р.Г. Указ. соч., с. 98-99. 4 Эта навязчивая идея — "объединение" двух мощнейших спецслужб — захватит и Б.Н. Ельцина: 19 декабря 1991 г., уже после беловежского сговора, он подпишет секретный указ об объединении КГБ и МВД. Идея, как и в 1953 г. окажется мертворожденной, и в феврале 1992 г. Ельцин так же тайно отменит свой указ, но КГБ СССР все равно ликвидирует, разбив его на несколько "контор": ФАПСИ, пограничников и т.д. (из телевизионного комментария бывшего пресс-секретаря ФСБ генерала А. Михайлова. — "Совершенно секретно", 8.VIII. 2002 г.). Пользуясь тем, что Маленков в тот момент оставался ещё и членом Президиума ЦК и избранным на XIX съезде секретарем ЦК партии (через девять дней, 14 марта на пленуме ЦК, он опрометчиво освободит этот важный пост, расчистив Хрущёву поле для его собственной интриги), новый премьер и ещё партсекретарь сообщил — намечена и реорганизация высших эшелонов КПСС. По сути, менее чем через полгода соратники первым делом поменяли новую структуру руководства КПСС, проведенную лично Сталиным в октябре 1952 г. на XIX съезде. На двух пленумах ЦК — 6 и 14 марта — они фактически разгонят прежний Президиум ЦК из 25 членов, 11 кандидатов в члены и 10 секретарей, а вместо него изберут "бюро" ЦК КПСС в "уполовиненном" составе: 11 членов, 4 кандидата и всего 5 секретарей (Хрущёв, Суслов, С. Д. Игнатьев, П. Н. Поспелов, Н. Н. Шаталин). В это "обновленное" бюро войдут Сталин (объявлен Маленковым 5 марта, но уже в официальной публикации "Правды" 7 марта о составе "бюро" его фамилии не было), Маленков, Берия, Молотов, Ворошилов, Хрущёв, Булганин, Каганович, Микоян и двое "молодых волков" Сабуров и Первухин. Из послесталинского высшего руководства партии снова выгнали комсомольцев и "профсоюников" ВЦСПС, зампредов Совмина и т.д., а также разного рода подручных Сталина на различных "фронтах" типа философа Д. И. Чеснокова или партконтролера М.Ф. Шкирятова. Безвинно пострадал и будущий генсек Леонид Брежнев — на пленуме 6 марта 1953 г. его из секретарей ЦК, избранных на XIX съезде, выгнали (впрочем, выгнали весьма "условно" — тут же назначили первым секретарем ЦК компартии Молдавии). Спустя четыре года на другом пленуме, в июне 1957 г., об "антипартийной группе" стало известно, что Маленков 5 марта 1953 г. ни с каким "бюро" Президиума ЦК КПСС состав будущего послесталинского госпартруководства СССР не согласовывал — он просто "озвучил" записку Берии от 4 марта (Сталин был ещё жив!) о дележе "сталинского кафтана" власти. "Наш Гиммлер" (Берия) продолжил сталинскую линию XIX съезда на дележ прежде всего государственных постов. И именно поэтому Хрущёв внешне казался в тех обстоятельствах явно обделенным: после 5 марта он остался всего лишь одним из членов "обновленного бюро" ЦК КПСС, а после пленума 14 марта — ещё и одним из пяти секретарей Секретариата ЦК. 5 марта Хрущёв одержал лишь одну маленькую Победу, которая тогда казалась пустяковой: он вошел в состав "тройки" (Берия — Маленков — Хрущёв) по "приведению в должный порядок" всех "документов и бумаг товарища Сталина, как действующих, так и архивных" (жур. "Источник", 1994, № 1, с. 110. — точно так же после смерти Ленина в 1924 г. поступил в свое время генсек РКП(б) тов. Сталин).   Хрущёву на ХХ съезде КПСС очень пригодится эта "архивная" должность. Надо сказать, что "два жулика" явно недооценили энергию и способности к аппаратным интригам "Никитки", как и Сталин, считавшим его недалеким "отплясывателем гопака" на сталинских дачах (после временного сплочения "коллективного руководства" в марте — июне 1953 г. против Берии — его предаст Маленков, перебежав в последний момент к победителям — и ареста "нашего Гиммлера" 26 июня, Хрущёв быстро прибрал аппарат ЦК к своим рукам и уже 7 сентября 1953 г. был избран на пленуме Первым секретарем ЦК КПСС). Но пока, с 5 марта 1953 г., в СССР начал командовать парадом именно "наш Гиммлер". И свои "реформы" он, как и в 1939-1940 гг., сменив в 1938 г. Ежова, открыл… реабилитацией. Ещё в феврале 1953 г. вовсю продолжалось раскручивание "дела врачей" и шли все новые и новые аресты Евреев. Из самых последних февральских — арест врача Марии Вейцман, главная вина которой (помимо того что она еврейка) состояла в том, что она была… двоюродной сестрой первого президента Израиля Х. Вейцмана. Одним из последних по "делу врачей" был арестован именитый Еврей, Герой Социалистического Труда, генерал-майор Леонид Гонар, крупный инженер-ученый, директор Сталинградского тракторного (танкового) завода в 1943-1945 гг., а затем — первых ракетостроительных заводов в СССР. Ещё утром 5 марта 1953 г. министр госбезопасности С. Д. Игнатьев докладывал "четверке" (Маленков, Берия, Булганин, Хрущёв) сводные данные о "прослушке" армейских генералов в связи с сообщениями о болезни Сталина — на 99% все они поверили в версию о "врачах-вредителях" и "сионистском заговоре" против здоровья вождя, но уже на другой день, 6 марта, Игнатьев был освобожден с поста министра и избран в тот же день пленумом одним из секретарей ЦК КПСС. Реабилитация Как отмечалось выше, Берия начал с реабилитации, для чего уже в середине марта 1953 г. создал в рамках МВД — МГБ специальную следственную группу по пересмотру сфабрикованных в 1946-1952 гг. "дел". 2 апреля 1953 г. он подал в "бюро" (Президиум) ЦК КПСС первую записку о "деле врачей-вредителей". Начав с убийства режиссера и актера С. М. Михоэлса, Берия без особого нажима показал — "дело о врачах" от начала и до конца сфальсифицировано, "террористы" и "шпионы" — врачи Вовси, Коган, Виноградов, жена Молотова — Полина Жемчужина и другие — притянуты к "делу" за волосы. При этом Берия не побоялся письменно назвать имя непосредственного заказчика "дела врачей" — Сталина, а также имена тех, кто его приказ исполнял (все они уже сидели в тюрьме) — Абакумова, его зама Огольцова и бывшего республиканского министра госбезопасности Белоруссии Цанавы. Записке Берии был дан ход, и 3 апреля 1953 г. "бюро" ЦК КПСС приняло решение выпустить на свободу и снять все обвинения с 37 человек, арестованных по "делу врачей" и "делу ЕАК", включая и жену Молотова. На том же заседании, кстати, бдительную советскую патриотку Лидию Тимашук лишили ордена Ленина — указ Президиума Верховного Совета СССР о её награждении рекомендовано было отменить. Ещё раньше, 17 марта, Берия распорядился арестовать и заключить в тюрьму главного костолома по "еврейским делам" — М. Рюмина. Следующий "акт милосердия" Берии касался "дела авиаторов": по его записке 26 мая 1953 г. на имя Маленкова уже без всякого "бюро" ЦК КПСС собственным приказом министра МВД он пересмотрел и выпустил на свободу всех семерых зэков, отбывавших с 1946 г. наказание по этому "делу" (наркома авиапрома Шахурина, маршала авиации Новикова и др.). Берия подготовил и направил в ЦК КПСС ещё несколько записок по реабилитации, в частности, по "мингрельскому делу" (о высланных из Грузии в Сибирь мингрелах) и о т.н. поволжских немцах, также высланных с началом Войны в Сибирь, Казахстан и Воркуту. Более того, 26 марта он представил в "инстанцию" обширный проект массовой амнистии примерно одного миллиона заключенных из тех 2 млн. 526 тыс. 402 чел., что на момент смерти Сталина находились в тюрьмах и лагерях. Большую часть этого "контингента" составляли т.н. "сидящие за колоски" — посаженные на основе сталинских указов 1947-1948 гг. "расхитители социалистической собственности" — женщины-матери, подростки, инвалиды Войны и др., а также те, кто их "не поймал на месте" — председатели колхозов, бригадиры, начальники цехов, директора заводов и фабрик. К ним же относились "прогульщики" (опоздавшие на работу на пять минут по указу в ноябре 1940 г.) и хрущевские "тунеядцы". 27 марта 1953 г. за подписью Ворошилова указом Президиума Верховного Совета СССР такая амнистия была объявлена, и около трети всех заключенных (примерно 800 тыс. чел.) вышли на свободу, преимущественно те, кто был осужден на срок до пяти лет. "Политических" (осужденных по знаменитой 58-й статье УК), а также всякого рода "буржуазных националистов", "предателей-власовцев" и т.п. не амнистировали. Формально оставили за решеткой уголовников-рецидивистов и бандитов-грабителей — на них амнистия не распространялась. Но немалая их часть, срок которых уменьшился в результате длительных отсидок до пяти лет, все же сумели попасть под амнистию, которая организационно была совершенно не подготовлена. Начальству лагерей не дали четких инструкций, амнистированных не снабжали ни продовольствием, ни деньгами на билеты, ни даже одеждой. В итоге вырвавшиеся на свободу уголовники самоорганизовались, стали захватывать целые пассажирские и грузовые поезда, идущие из Сибири на запад, при этом грабя и даже убивая мирных обывателей-пассажиров. Попутно грабились пристанционные магазины, буфеты и рестораны, и водка лилась рекой. Кончилось это все тем, что сам Берия вынужден был отдать приказ внутренним войскам немедленно подавить эту уголовную стихию. На ряде железнодорожных станций — в Свердловске, Молотове (Перми) и даже в Ярославле дело дошло до настоящих боев, во время которых против "амнистированных" применялись войсками МВД пулеметы (например, на станции "Приволжье" под Ярославлем такой бой шел двое суток), пока эту уголовную вольницу не удалось обуздать (позднее многие историки-диссиденты, например, А. Некрич и М. Геллер, попытались занести эти грабежи амнистированных уголовников в разряд антисталинских восстаний в ГУЛАГе по типу 42-дневного в Джезказгане в апреле 1954 г.), уцелевших в этих боях арестовать и вновь отправить в лагеря. Но все же для большинства выпущенных на свободу "зэков за колоски" амнистия 27 марта 1953 г. была, конечно, огромным неожиданным подарком и счастьем. Тем не менее Берия продолжил свою линию на реабилитацию. Он написал ещё одну записку "в инстанцию" с предложением пересмотреть и отменить целую серию сталинских указов и законов о репрессиях. Например, указ 21 февраля 1948 г. о бессрочной ссылке опасных государственных преступников (т.е. "троцкистов", "меньшевиков", "анархистов", "белоэмигрантов" и т.п.). На основе этого указа в 1949-1953 гг. особыми совещаниями — "тройками" — МВД СССР в такую ссылку укатали около 60 тыс. человек!? Характерно, что на этот раз "инстанция" ("бюро" ЦК КПСС) его не поддержала. Хрущёв, Молотов и Каганович усмотрели в таком пересмотре всей сложившейся практики судов-"троек", следствия и наказания… подрыв "советского строя", хотя за всей этой Демагогией видны были ослиные уши партаппаратчиков — "очки хочешь набрать в народе, Лаврентий…". Кстати, когда Берию свергли и расстреляли, "коллективное руководство" охотно и без дискуссий отменило в 1955 г. драконовский указ 21 февраля 1948 г. о "бессрочной ссылке на поселение" в Сибирь, ибо теперь "очки" уже шли в его пользу. Но и это ещё не все. Берия замахнулся на саму Систему ГУЛАГа. ГУЛАГ Почти за полвека до "демократа" Ельцина Берия попытался выполнить требование Европейского союза (которого, конечно, в 1953 г. даже не существовало) о переподчинении исправительных учреждений — тюрем и лагерей — из ведения МВД в юрисдикцию Минюста СССР (в Российской Федерации это с большим скрипом будет сделано только в 1999 г. под сильным нажимом из Страсбурга). И хотя такой "новый курс" у "нашего Гиммлера" тогда не сложился, ему удалось за свои "сто дней" сделать другое: он фактически "снял с баланса" МВД и передал в гражданские министерства строительные и горнодобывающие "гири" ГУЛАГа — Дальспецстрой на Колыме, НИИ Гидропроект, Главное управление горно-добывающей промышленности и многие другие. Отныне они становились не "спецобъектами" с охраной и подневольным трудом зэков, а обычными гражданскими предприятиями. Кроме того, Берия успел закрыть целый ряд "великих строек Социализма", основанных на рабском труде заключенных. Часть из них достраивали гражданские строители (например, Волго-Балтийский канал), а прочие "пирамиды Хеопса" как следствие самодурства Сталина — железную дорогу Салехард — Игарка за Полярным кругом по вечной мерзлоте (постоянно проваливалась в болото летом, как только мерзлота подтаивала) или тоннель под Татарским проливом на о. Сахалин (тогда ещё не было технических условий для такого сложного проекта) вообще закрыл. Не забыл министр внутренних дел и своих сослуживцев. Многих необоснованно арестованных по "делу Абакумова" сотрудников МГБ он не только освободил, но и вернул на службу в объединение МВД — МГБ, нередко — с повышением. Так, в секретно-политическое управление вернулся Свердлов-сын, знаменитую "девятку" — службу охраны высших сановников партии и Государства вновь возглавил генерал Утехин и т.д.1. -------------------------------- 1 Следует, однако, отметить, что вскоре после ареста Берии, 26 июня 1953 г., все они вновь были смещены со своих постов в МВД и заново арестованы. Любопытная деталь: антисемитская кампания после 4 апреля 1953 г. официально была прекращена и "врачи-вредители" выпущены на свободу, но в МВД в августе, кроме "мокрушника" генерала Судоплатова, были арестованы все чекисты-Евреи — Свердлов-младший, Н. И. Эйтингон, Л, Ф. Райхман, Литкенс, Бендерский, Бринд, Л. Е. Влодзимирский — начальник Следственной части МВД по особо важным делам (будет пристёгнут к делу Берии вместе с его "подельниками" В. Н. Меркуловым, В. Г. Деканозовым, Б. З. Кобуловым и др. и расстрелян в декабре 1953 г.) * * * Берия не только реабилитировал жертв сталинских репрессий и реформировал МВД. Он успел стратегически наметить ряд важных внешнеполитических акций, которые уже без него реализовали Хрущёв (примирение с Югославией Иосипа Броз-Тито в 1955 г.) и даже, Спустя 36 лет, Горбачёв (объединение ФРГ и ГДР в Германии). Отвечая за "атомный щит Родины" ещё при Сталине, Берия благодаря общению с учеными-атомщиками, например, академиками Харитоном и Сахаровым, а также с образованными генералами, одним из первых понял стратегическое значение ракетно-ядерного оружия в противоборстве с США и НАТО и успел ещё Сталину представить записку о необходимости создания в СССР отдельного рода войск в Советской армии — стратегических ракетных вооруженных сил. Уже без него, при Хрущёве и Брежневе, эта идея будет реализована на практике. Конец Берии Конечно, если бы "коллективное руководство" действительно хотело избавить страну от последствий "сумерек сталинизма", а не заботилось только о своей шкуре и креслах и даже нашло "козла отпущения" в лице Маленкова (а он-то, в отличие от Берии, с декабря 1945 г. отстраненного от МГБ и МВД, нёс прямую ответственность со своей "пыточной" за все репрессии 1946-1953 гг.), вся десталинизация пошла бы по-другому и носила бы более радикальный, а не верхушечно-аппаратный заговорщицкий характер. Увы, история распорядилась по-другому. Ясно, что "новый курс" Берии объективно отражал насущную необходимость реформы советского режима, все более костеневшую в репрессиях и ГУЛАГе в послевоенные годы "сумерек сталинизма". И не случайно, что и после расстрела Берии в декабре 1953 г. все советские партхозруководители — Хрущёв, Косыгин в 1964-1966 гг. и особенно Горбачёв — фактически продолжали этот бериевский "новый курс". Но Берия действовал по правилам "сталинской игры", хотя и без самого Сталина. Менее всего в этой "игре" учитывались интересы простых людей, от имени которых управляли послесталинские "вожди". У Берии не было поддержки в партаппарате. Более того, как цитировал Хрущёв "нашего Гиммлера" на антибериевском Пленуме ЦК КПСС в начале июля 1953 г., Берия якобы говорил ему не раз: "Что ЦК? Пусть Совмин все решает, а ЦК пусть занимается кадрами и пропагандой". Хрущёв со свойственной ему "крестьянской" Логикой тут же делает вывод: "Взгляды Берии на партию ничем не отличаются от взглядов Гитлера" (журнал "Известия ЦК КПСС", 1991, № 1, с. 153). Не имела успеха и попытка Берии в период его "ста дней" повторить успех Сталина в 20-х гг. — опереться на национальные кадры в союзных республиках. Павел Судоплатов, по-прежнему начальник объединенного МВД—МГБ и ближайший сотрудник Берии в период его "ста дней" (за что и угодит в тюрьму после ареста "нашего Гиммлера"), много лет Спустя вспоминал: "Помню предложение Берии ввести в республиках собственные награды — это, считал он, поднимет чувство национальной гордости". (Судоплатов П. Указ. соч., с. 551). Не имел Берия прочной опоры и в своей основной вотчине — МВД. Проведенное в марте 1953 г. искусственное объединение давних соперников — аппаратов МГБ и МВД, как оказалось, не усилило, а ослабило позиции Берии. А явная попытка опереться на тех же генералов и офицеров МГБ и МВД, которые сначала были арестованы по "делу Абакумова", а затем освобождены и снова приняты на работу в "объединенное" МВД, да ещё с повышением, только усилило внутриведомственную грызню, анонимки, доносы в ЦК КПСС друг на друга. Да и сама созданная Сталиным Система власти в высшем руководстве, несмотря на избрание в ЦК на съездах и назначения на высшие посты в правительстве через постановления Политбюро, не давала никаких гарантий личной безопасности: любого члена Политбюро или правительства, как и во времена Ивана Грозного или Петра Великого, по приказу Хозяина могли арестовать и бросить в тюрьму. При другом раскладе сил на месте Берии 26 июня 1953 г. мог оказаться любой из его "друзей-соперников" — Хрущёв, Маленков, Молотов, Микоян и другие. Впрочем, пусть и без ареста и тем более — без расстрела, но по схожей "византийской" схеме изгоняли в июне 1957 г. "антипартийную группу", в октябре 1964 г. — самого "Никитку", а в декабре 1991 г. — "немца № 1" Михаила Горбачёва. Сама история заманивания Берии на заседание Президиума ЦК КПСС и его ареста прямо в зале заседаний 26 июня 1953 г. силами небольшой группы армейских генералов и офицеров во главе с командующим Московским военным округом генералом К.С. Москаленко при активном участии маршала Жукова давно и подробно описана в воспоминаниях самого Москаленко, а также Хрущёва и Жукова (см., например, "Берия: конец карьеры", с. 262-289)1. --------------------------------- 1 П. Судоплатов сообщил любопытную деталь: всей операцией по аресту Берии руководил лично Хрущёв, а "боевое дежурство в Кремле", по приказу Круглова и Серова, официальных замов Берии, но "людей Хрущёва", взяли на себя армейские генералы и офицеры, среди которых оказался и Л.И. Брежнев, в тот момент — заместитель Главпура Советской Армии. Он же призывает не верить мемуарам Хрущёва в описании сцены ареста Берии (Судоплатов П. Указ. соч., с. 572-573). Берия был настолько ошеломлен — объявление об аресте огласил его "друг" Маленков, что никакого сопротивления не оказал, и под дулами пистолетов был увезен в штаб Московского военного округа (МВО) и там спрятан в бункер — запасной командный пункт штаба. В том же бункере МВО новый генеральный прокурор Р.А. Руденко вместе с Москаленко и следователем-протоколистом с августа и по декабрь 1953 г. вели день и ночь непрерывный допрос Берии (его "дело" составило более 40 томов). Система защиты у Берии была стандартной: я выполнял приказы Сталина. Параллельно он писал "слезницы" в ЦК, лично Маленкову и Хрущёву, причем в письмах к Маленкову был откровенен — "расправятся сначала со мной, а потом с тобой" (из воспоминаний Москаленко, перлюстрировавшего письма Берии). Ответов он не получал, а затем у него вообще отобрали ручку, карандаш и бумагу. Странно, что вообще с Берией столько валандались — целых шесть месяцев. Только в середине декабря 1953 г. его судила военная коллегия Верховного суда СССР (первый день заседания, проходивший там же, где и знаменитые процессы 30-х гг. — в Доме союзов на Охотном ряду в Москве — был открытый, в остальные дни — закрытые). Судили все по той же знаменитой статье 58 УК РСФСР — измена Родине, терроризм, шпионаж. Понятное дело — вместе с остальными "подельниками" приговорили к смертной казни, 23 декабря 1953 г. расстреляли, а трупы кремировали… Фактически же "суд" состоялся на полгода раньше — на уже не раз упоминавшемся Пленуме ЦК КПСС 2-7 июля 1953 г., стенограмма которого была опубликована только в 1991 г. Уже само объявление вопроса в повестке дня пленума — "О преступных антипартийных и антигосударственных действиях Берии" — не оставляло сомнений в дальнейшей судьбе "лубянского маршала". Выступления членов нового "коллективного руководства" также сулило Берии мало хорошего: "прохвост", "провокатор", "агент империализма" — Хрущёв; "враждебные действия", "клеветнические наветы" (Молотова и Микояна на пленуме ЦК 15 октября 1952 г. — Авт.), "преступно разложившийся человек" — Маленков; "преступная попытка сговориться с кликой Тито — Ранковича, ударить в спину Советскому Государству" — Молотов; "из МВД создал ЧК... надо МВД развоенизировать" — Булганин; "нахал, наглец и провокатор... ловко втерся в доверие товарища Сталина" — Каганович; "фашистский заговорщик", "шпион" — Андреев и т.п. Ясно, что не для "озвучивания" всех этих ругательств в адрес ещё недавнего соратника был созван этот Пленум. Вопрос стоял гораздо шире — какой будет внутренняя и внешняя Политика КПСС и СССР после смерти Сталина и ареста Берии? Каким станет соотношение двух аппаратов — государственного и партийного? И, наконец, как поступить со сталинским наследием — проблемой "Культа личности"? По последнему вопросу на пленуме отчетливо прозвучали две точки зрения. Каганович, Андреев и некоторые другие предлагали все преступления Сталина свалить на Берию: он "начал дискредитировать имя товарища Сталина... имя товарища Сталина похоронить и чтобы легче прийти к власти. Появился откуда-то вопрос о Культе личности…" (Андреев). В конце пятидневного заседания Ворошилов и Молотов в своих выступлениях фактически солидаризировались с Кагановичем и Андреевым — Сталина трогать не надо! По сути, это была "китайская" программа после смерти Мао Цзэдуна — там все свалили на "банду четырех", а самого "великого кормчего" не тронули до сих пор. Иную позицию заняли Хрущёв и Маленков: они-то хорошо понимали, что Берия (как и они сами) был лишь пешкой в руках Сталина, и рано или поздно вопрос о "Культе личности" всплывет. Поэтому Маленков в заключительном слове "поправил" тт. Андреева, Кагановича и других, отметив — "культ личности т. Сталина" существовал, причем "в повседневной практике руководства принял болезненные формы и размеры". В своих репликах с места Хрущёв поддержал эту точку зрения. Однако после пленума критика "Культа личности" не была развернута — все свалили пока на Берию. Но для Хрущёва этот "антисталинский бронепоезд" был поставлен пока на запасные пути — через четыре года он выпустит его на главную магистраль. Авторское отступление Берия: злодей или гений? И все же, несмотря на публикацию стенограммы Пленума ЦК КПСС от 2-7 июля 1953 г. и многочисленные мемуары очевидцев1 краха карьеры "лубянского маршала" и его "нового курса" (термин А.И. Кокурина и А.И. Пожарова, с ироническим намеком на "новый курс" Ф.-Д. Рузвельта в 30-х гг. XX в. в CШA2, yпpeк Павла Судоплатова в адрес мемуаристов не лишен оснований. ------------------------- 1 Дело Берии. Пленум ЦК КПСС, 2-7 июля 1953 г. Стенографический отчет // Известия ЦК КПСС, 1991, № 1, 2; Берия. Конец карьеры. М., 1991 (воспоминания Н.С. Хрущёва, Анат. А. Громыко, А.А. Аджубея, Г.К. Жукова, К. С. Москаленко, Константина Симонова и др.). 2 См.: Кокурин А.И., Пожаров А.И. "Новый курс" Л. П. Берии // Исторический архив, 1996, №4, с. 137-156. Например, ни одни из "очевидцев" ареста Берии ни слова не сказал, что в канун ареста в Москву была введена танковая дивизия, и от Белорусского вокзала до площади Пушкина (сам видел) в два ряда стояли танки с полным боекомплектом, а все железнодорожные московские вокзалы были заняты войсками Москалеко. По-видимому, заговорщики серьезно опасались ответных действий Берии — ведь у него под рукой была собственная армия — войска МВД, спецподразделения МГБ, пограничники. Более того, когда сразу после ареста "лубянского маршала" начали "забривать" старших офицеров и генералов войск МВД — МГБ в Московской и прилегающей к ней областях РСФСР, "зондер-командам" маршала Жукова в отдельных местах было оказано вооруженное сопротивление, повлекшее жертвы с обеих сторон. И даже когда с 1992 г. для некоторых российских исследователей открылись, наконец, архивы КГБ, МВД, Главной военной прокуратуры и, особенно, Архива Президента РФ (бывший архив Политбюро ЦК КПСС) и появилась возможность объективно осветить "сто дней" Берии, эти исследователи побоялись пойти на широкие обобщения. А ведь "нашими гиммлерами" в ещё большей степени и много раньше Берии являлись все сталинские сатрапы — Молотов, Микоян, Ворошилов, Каганович, Маленков и сам главный разоблачитель "культа личности" Никита Хрущёв. И далеко не случайно, что Маленков окончательно переметнулся на сторону Хрущёва всего за день до ареста Берии, когда последний 25 июня 1953 г. прислал ему для ознакомления протоколы допроса Рюмина, в которых он все валил на своего непосредственного начальника бывшего министра госбезопасности С. П. Игнатьева. Из показаний Рюмина следовало, что бывший министр выполнял чьи-то "высочайшие указания" по фабрикации "дела" о Еврейском антифашистском комитете и "дела" о "врачах-вредителях". А поскольку "бюро" (Президиум) ЦК КПСС ещё 3 апреля 1953 г. санкционировало по докладу Берии полную реабилитацию "врачей-вредителей" (и 4 апреля в газетах об этом появилось соответствующее коммюнике МВД), одновременно обвинив С. Д. Игнатьева как бывшего министра в "серьезных ошибках" и предложив снять его и с поста секретаря ЦК (6 апреля Пленум ЦК сделал это — Игнатьева сняли), Маленков понял — если протоколы допросов Рюмина пойдут дальше, арест Игнатьева неизбежен, но он молчать не будет, и в его протоколах уже будет фигурировать имя Маленкова во всей красе — и с "пыточной комнатой" на пятом этаже здания ЦК на Старой площади, и с его секретарями-"гестаповцами", переодевающимися в своих кабинетах в мундиры офицеров МГБ, и "особой тюрьмой" в Матросской тишине, и её "партийным филиалом" в Суханове. И премьер "сдал" своего первого зама и бывшего "друга" Берию Хрущёву и его заговорщикам из числа армейских генералов. Но фигура Берии в советской, да и мировой историографиях и полвека Спустя после его ареста, закрытого "суда" и расстрела остается демонической, зловещей и нераскрытой. Сначала в стенографическом отчете пленума ЦК КПСС в июле 1957 г., где на него (как и в "закрытом" докладе Хрущёва на XX съезде партии) "повесили всех собак" за преступления Сталина. Затем этих "собак" уже во времена горбачевской Перестройки (1988 г.) закрепили в общественном сознании сенсационным по тем временам кинофильмом грузинского кинорежиссера Тенгиза Абуладзе "Покаяние" (идеологи Перестройки так спешили с показом картины накануне открытия XIX партконференции в мае 1988 г., что выпустили фильм на экраны кино и телевидения не дублированным на русский язык — он так и прошел с закадровым дикторским голосом по-русски: из фильма вышла и пошла гулять по СССР знаменитая фраза — "зачем нужна дорога, если она не ведет к Храму?"), где главный герой карикатурно наделен чертами Берии (пенсне, шляпа и т.п.). И, наконец, на излете Перестройки, в 1991 г., образ "изверга" закрепили публикацией стенограммы пленума ЦК КПСС 2-7 июля 1953 г., где одним из пунктов повестки дня был пункт "О преступных антипартийных и антигосударственных действиях Берии". Конечно, многое из того, что говорилось на пленумах 1953 г. и 1957 гг., а так же в мемуарах о тех зловещих временах "сумерек сталинизма" было справедливым — деяния Берии никакого сочувствия не вызывают и зловещее определение Хозяина в Ялте в 1945 г. на вопрос Рузвельта — кто это? — а, это "наш Гиммлер" — полностью к нему подходит. Да, у "нашего Гиммлера" было очень много от его Хозяина. Но явным плюсом было одно — Лаврентий Павлович "падучей" не страдал и, по-видимому, много раньше своих соратников понял, что Сталин давно и тяжело психически болен. Сохранилось свидетельство истинного отношения Берии к Сталину, донесенное до потомков ещё одним грузином, знаменитым в сталинские времена кинорежиссером Михаилом Чиаурели (1894-1974), создателем помпезных просталинских фильмов "Клятва", "Падение Берлина" и других. Кинорежиссер пользовался благосклонностью "вождя", не раз бывал на его дачах и был уверен — и после смерти Сталина его соратники не забудут его своими милостями. Но когда он пришел к Берии после похорон Хозяина с очередным восхваляющим "зодчего Социализма" киносценарием, "наш Гиммлер" не только не стал читать текст, а бросил его с ругательствами на пол. То, что услышал Чиаурели от Берии затем, повергло его в ужас: "Забудь об этом сукине сыне! Сталин был негодяем, мерзавцем, тираном! Он всех Нас держал в страхе. Кровопиец! Он весь народ угнетал страхом! Только в этом была его сила. К счастью, Мы от него избавились. Царство небесное этому гаду!" (цит. по: "Берия: конец карьеры", с. 257). И, может быть, есть свой смысл в попытках некоторых современных историков Грузии найти более взвешенную оценку "ста дням" зловещего "лубянского маршала", когда они воздвигают Берию в иконостас одного из первых послевоенных "коммунистических еретиков", за которым уже пошли Милован Джилас в Югославии, Имре Надь (который ведь был тайным агентом НКВД под кличкой Володя), Александр Дубчек и другие "еврокоммунисты"? "Московская весна" 1953 г., — пишет автор документальной повести Г. Безиргани "Жизнь и смерть Лаврентия Берия" (Тбилиси, 1998, на груз. яз.) — расцвела в марте и была вырезана руками хрущевских палачей в июне 1953 года"1. ------------------ 1 Цит. по: Константинов С. В., Ушаков А.И. История после истории: образы России на постсоветском пространстве. М., 2001, с. 67.   Феномен Берии и его "нового курса" интересен не фигурой его автора — здесь все ясно: заплечных дел мастер, сталинский Малюта Скуратов. Интересно другое: даже такие "заплечные мастера" (помимо животного страха за свою жизнь) поняли — Сталин в самые последние годы своей жизни завел СССР в тупик, а если он ещё и осуществит две свои бредовые идеи — высылку всех советских Евреев в Сибирь и военную атаку на Аляску — это неминуемо приведет к третьей мировой атомной Войне, в которой уж наверняка погибнет весь мир! Понимал Берия и другое: нельзя два раза войти в одну и ту же реку и повторить в 1952-1953 гг. ситуацию 1936-1938 гг., т.е. путем показательных процессов над "врагами народа" вновь стравить партаппарат и Интеллигенцию при организованном одобрямсе "народа". Кто-кто, а уже он-то знал, чего стоит после такой Войны этот одобрямс не только Интеллигенции, но и генералитета: хотя он и был отстранен с 1946 г. Хозяином от непосредственного руководства МГБ, обзор телефонных "прослушек" как член Политбюро получал регулярно, да и с учеными-атомщиками контакта не прерывал. А они — не какие-то там литераторы-лизоблюды типа "красного графа" Алексея Толстого, придворного писателя Сталина. Они понимают, что поддержка "народного академика" Лысенко и шельмование "вейсманистов-морганистов", генетиков, игнорирование кибернетики и т.д. — это отставание от мировой науки, которое дорого обойдется СССР. И "второй" Великой Отечественной войны (если Сталин все-таки полезет на Америку с Войной из-за Аляски) СССР больше не выдержит, корейская война 1950-1953 гг. это уже показала. Подобные размышления Берии имели под собой реальные основания. "Красный граф" ещё в 1937 г., посетив Всемирную выставку в Париже, цинично "излил душу" другу юности и художнику-эмигранту Юрию Анненкову (1889-1974), оставившему, кстати, целую галерею рисунков-портретов большевистских вождей начала 20-х гг. В доверительном разговоре с глазу на глаз граф заявил: "Я циник, мне на все наплевать! Я — простой смертный, который хочет жить, хорошо жить, и все тут. Мое литературное творчество? Мне и на него наплевать! Нужно писать пропагандные пьесы? Черт с ним, я и их напишу!" Далее граф повествует, как он три раза переписывал роман о Петре I, пока "Петр Великий [не] стал без моего ведома "пролетарским царем" и прототипом нашего Иосифа!".   "Мне наплевать! — снова предельно цинично завершал Толстой свою исповедь. — Эта гимнастика меня даже забавляет! Приходится, действительно, быть акробатом. Мишка Шолохов, Сашка Фадеев, Илья Эренбрюки — все они акробаты. Но они — не графы. А я — граф, черт подери!"2 --------------------- 2 Анненков Ю.П. Дневник моих встреч. Цикл трагедий. Т. 2. М., 1991, с. 128-129. Впервые "Дневник" вышел по-русски в Париже в 1966 г. и сразу был запрещен к распространению в СССР. Алексей Толстой умер в 1945 году в славе и почете, но его эстафету "акробата" подхватили другие советские писатели и куплетисты. Один из них — известный "раешник" Илья Набатов, заслуженный артист Украинской ССР, лауреат Сталинской премии (тот самый, который пел злободневные беззубые куплеты "с братом"), сразу после свержения Берии говорил в узком кругу на кухне (было зафиксировано "прослушкой" и отражено в справке МВД в "инстанцию" осенью 1953 г.): "Для Нас совершенно безразлично, кто будет держать палку. От смены руководства режим у Нас не меняется. Он был и есть, по существу, полицейский. Я не верю ни в какие идейные мотивы в поступках не только Берии, но и других. Это откровенная борьба за власть. Между прочим, Берия оказался бездарным подражателем Сталина. По-моему, дележка власти, если только Берия этого хотел, только началась. Так или иначе, крах этой структуры рано или поздно неизбежен. Любые перевороты внутри для народа ничего не изменят — Система остается той же. Настоящий крах Системы может прийти с Запада" (цит. по: Пихоя Р.Г. Указ. соч., с. 127). Для отнюдь не политолога-аналитика, а эстрадного куплетиста, прогноз оказался на удивление точным. Хотя и с поправкой на почти 50 лет — крах пришел только в декабре 1991 г., но именно с Запада. Оглавление   www.pseudology.org