Москва, "Высшая школа", 1999. I5ВN 5-06-003356-2 Хализев В.Е. Теория литературы Глава IV. Литературное Произведение 5. Неавторское Слово. Литература в литературе 1. Разноречие и чужое слово Текст словесно-художественного Произведения порождается творческой волей Писателя: им создается и завершается. Вместе с тем отдельные звенья речевой ткани могут находиться в весьма сложном, даже конфликтном отношении к Сознанию Автора. Прежде всего: Текст не всегда выдерживается в одной, собственно авторской речевой манере. В литературных Произведениях (особенно широко-в художественной прозе близких нам эпох; нередко и в Поэзии — вспомним "Двенадцать" А. Блока) запечатлевается разноречие, т.е. воссоздаются различные манеры (способы, Формы) мышления и говорения. При этом художественно значимыми (наряду с прямым авторским Словом) оказывается Слово неавторское, именуемое литературоведами (вслед за М.М. Бахтиным) чужим Словом.   Исследуя роман и его историю, Бахтин пришел к выводу об огромной роли и даже преобладании в этом Жанре разноречия и чужого Слова: "Автор говорит не на данном Языке <...> а как бы через Язык <...> объективированный, отодвинутый от его уст <...> Разноголосица и разноречие входят в роман и организуются в нём в стройную художественную Систему". "Чужая речь, - отмечает ученый, рассматривая прозу Ч. Диккенса, -рассказанная, передразненная, показанная в определенном освещении <...> нигде четко не отграничена от авторской речи: границы намеренно зыбки и двусмысленны, часто проходят внутри одного синтаксического целого"1. "Чужие" Слова неприметно, но Настойчиво вторгаются в авторское повествование у Ф.М. Достоевского: "Раскольников <...> "безобразную мечту как-то даже поневоле привык считать уже предприятием, хотя все ещё сам себе не верил. Он даже шел теперь делать пробу своему предприятию, и с каждым шагом волнение его возрастало все сильнее и сильнее". В приведенных фразах закавыченное Писателем словосочетание "безобразная мечта", а также отмеченное курсивом Слово "проба" и графически никак не выделенное "предприятие" принадлежат по сути не Автору, а его герою: первый как бы цитирует второго. Эти речевые единицы, включенные в высказывание повествователя Автора, произносятся им отчужденно, со стороны. Слова "проба", "предприятие", "безобразная мечта" запечатлевают одновременно голоса Раскольникова и Достоевского, которые глубоко различны. Подобного рода текстовые единицы Бахтин называл двуголосыми Словами. ——————————— 1 Барт Р. S/Z. М., 1994. С. 227. 2 Барт Р. Избранные работы. Семиотика. Поэтика. С. 417, 515. 3 Бахтин М.М. Вопросы Литературы и Эстетики. С. 112-113, 121. Двуголосое Слово, показал ученый, рассматривая прозу Достоевского, нередко присутствует в речи не только повествователя, но и героя, который говорит с "оглядкой" на высказывания о себе другого человека. "Ну что ж тут в самом деле такого, что переписываю! - оспаривает обидные Суждения сослуживцев Макар Девушкин в письме Вареньке ("Бедные люди"). - Что, грех переписывать, что ли? "Он, дескать, переписывает!.." Да что тут бесчестного такого? <...> Ну, пожалуй, пусть крыса, коли сходство нашли! Да крыса-то эта нужна <...> да крысе-то этой награждение выходит, — вот она крыса какая!" Характеризуя соотнесенность единиц художественной речи с авторской манерой говорения, Бахтин разграничивает три рода Слов: 1) "прямое, непосредственно направленное на свой предмет Слово, как выражение последней смысловой инстанции говорящего"; 2) внеположное Сознанию говорящего "объектное Слово (Слово изображаемого лица)"; 3) принадлежащее одновременно двум субъектам, по-разному ими осознаваемое и переживаемое "двуголосое Слово"2. Добавим к этому, что речевые единицы второй и третьей групп в литературных Произведениях являются Словами неавторскими, точнее — не только авторскими. "Неавторский" речевой компонент словесно-художественного Текста активизируется в Литературе прямо пропорционально её отходу от канонических Жанров (см. с. 333-337), где речевая манера предначертана Традицией, строго регламентирована и в полной мере отвечает авторскому Сознанию. Разноречие и неавторское (чужое) Слово в Литературе Нового Времени активизировались закономерно: заметно обогатился языковой Опыт едва ли не всех общественных слоев и групп; разные Формы ведения речи стали активно сопрягаться и вольно взаимодействовать. Изолированные друг от друга "социальные Языки" оказались ныне скорее исключением, нежели правилом— признаком своего рода сектантской узости. Знаменательны строки из поэмы Блока "Возмездие", характеризующие "орден" русской прогрессивной интеллигенции XIX в.: И заколдован был сей круг: Свои словечки и привычки, Над всем чужим — всегда кавычки Поэт, заметим, имеет в виду кавычки, выражающие надменно-отчужденное отношение к непривычным для данной социальной среды языковым Формам. Разноречие ныне стало своего рода нормой Культуры, в частности — и словесно-художественной. Неавторские Слова приходят в Литературу не только в виде единичных звеньев Произведения и локальных текстовых эпизодов (о чем Мы говорили), но и в роли организующих, цементирующих художественную ткань начал. Так обстоит дело в стилизациях, пародиях, сказах. 2. Стилизация. Пародия. Сказ Стилизация — это намеренная и явная ориентация Автора на ранее бытовавший в художественной словесности Стиль, его имитация, воспроизведение его черт и свойств. Так, в эпоху Романтизма Писатели нередко создавали Произведения в Духе и манере тех или иных фольклорных Жанров. Яркий пример - лермонтовская "Песня про царя Ивана Васильевича...". В том же русле пушкинские сказки, "Конек-Горбунок" П.П. Ершова, позже - ориентированные на былинный Стиль баллады А. К. Толстого. Стилизации, воскрешающие весьма удаленные от современности литературные манеры, характерны для ряда русских Писателей начала XX столетия. —————————————- 1 Бахтин М.М. Проблемы Поэтики Достоевского. С. 340-341   Так, "Огненный ангел" В.Я. Брюсова имитирует средневековую повесть. Н.Н. Евреинов в своих пьесах предреволюционного десятилетия возрождал давние Традиции западноевропейского театра. В эпоху Символизма стилизации нередко расценивались как доминанта и центр современного Искусства. В одной из статей того Времени Традиция была названа "старушкой", а стилизация охарактеризована как её "молодая, Прекрасная сестра"1. Позже, в 1910-е годы, культ стилизации был подвергнут Критике, и весьма суровой. Главное различие между Символизмом и акмеизмом, отмечала А.А. Ахматова, состоит "в вопросе о стилизации. Мы совершенно её отвергали"; она утверждала, что преобладание стилизации превращает Творчество в игрушку, о чем свидетельствует литературная деятельность М.А Кузмина, тогда как у Н.С. Гумилева, "например, все было всерьез"2. Стилизациям родственны (и с ними вплотную соприкасаются) Подражания, являющие собой воспроизведение Автором некоего литературного образца. Подражания могут быть и ученическими (таковы ранние поэмы Ю.М. Лермонтова, впрямую использовавшие пушкинские Тексты), и плодами зрелого, в полной мере самостоятельного Творчества ("<Подражания Корану>" А.С. Пушкина), оказываясь одновременно стилизациями. Подражания древним ("антологические стихи") весьма распространенная Форма Поэзии допушкинской и пушкинской эпох. Если в стилизациях и Подражаниях Автор стремится к адекватности воссоздания определенной художественной манеры и от неё не дистанцируется, то свойства пародии определяются отчужденностью Писателя от предмета имитации. Пародии— это перелицовки предшествующих литературных фактов, будь то отдельные произведения или "типовые" явления писательского Творчества (Жанры, стилевые установки, укорененные художественные приемы). Они знаменуют добродушное вышучивание либо ироническое, а то и саркастическое осмеяние пародируемого.   Пародии, как правило, строятся на резком несоответствии их предметно-тематического и речевого (стилистического) планов. Это особый Жанр, который, в отличие от всех иных (как серьезных, так и смеховых), направлен на саму Литературу, но не на внехудожественную Реальность, а потому сущностно вторичен. Пародия в состоянии существовать лишь за счет "непародийной" Литературы, питаясь её соками. Недаром её называют "антижанром". Пародийное начало в Искусстве неоднократно вызывало к себе недоверие. Так, во второй части "Фауста" один из персонажей маскарада (вероятно, выражая мысль самого Гёте) говорит: ...искусственность пародий Скромности наперекор Следует крикливой моде И причудой тешит взор, Заплетая в кудельки Золотые лепестки. (Пер. Б. Л. Пастернака) Сходные мысли — в одной из статей Гёте: "У древних Мы никогда не встречаемся с пародийностью, которая бы снижала и опошляла все высокое и благородное, величественное, доброе и нежное, и, если народ находит в этом Удовольствие, это верный симптом того, что он на пути к нравственному упадку"1. Суждения великого немецкого поэта о пародии, на Наш взгляд, имеют серьезные резоны, а вместе с тем излишне жестки. Достойное и высокое призвание пародии - отвергать и осмеивать все исчерпавшее себя и мертвенное в Литературе и Искусстве, а также в Текстах иного рода. К тому же пародийные Произведения способны воплощать благое начало непринужденной веселости, артистизма и игровой легкости. Таковы многочисленные литературно-полемические выходки пушкинской эпохи, позже - язвительная шутливость Козьмы Пруткова ——————————— 1 Аничков Е.В. Традиция и стилизация // Театр. Книга о новом театре. СПб., 1908. 2 Чуковская Л.К. Записки об Анне Ахматовой: В 3 т. М" 1997. Т. 1. С. 173. 3 Гёте И.В. О пародии у древних (1824) // Гёте И.В. Об Искусстве. С. 473 Жанр пародии проходит через всю историю всемирной Литературы. Один из ранних его образцов — древнегреческая поэма— пародия "Война мышей и лягушек" (VI в. до н.э)., осмеявшая высокий эпос. Пародия занимает заметное место в истории русской Литературы. Огромное количество пародийных откликов вызвала баллада Жуковского "Певец во стане русских воинов" (1812)2. Жанром-фаворитом оказалась пародия в литературной Жизни 1920-х годов Пародийное начало присутствует в Литературе и за пределами пародии как таковой. Оно ощутимо и весомо в таких Произведениях, как "Гаргантюа и Пантагрюэль" Ф. Рабле, "Руслан и Людмила" и "Повести Белкина"А.С. Пушкина, "История одного города" М.Е. Салтыкова-Щедрина. Оригинальную теорию пародии в 1920-е годы разработал Ю.Н. Тынянов в статьях "Достоевский и Гоголь (к теории пародии)" и "О пародии". Рассматривая этот литературный феномен как аналог карикатуры в графике и живописи, ученый подчеркивал, что пародия является прежде всего рычагом литературной борьбы. По его Словам, задача пародии - "обнажение условности" и раскрытие "речевой позы". "Пародийные Произведения, — писал Тынянов, - обыкновенно бывают направлены на явления современной Литературы или на современное отношение к старым явлениям". И отмечал как родство пародии и стилизации, так и их различие: "...от стилизации к пародии - один шаг; стилизация, комически мотивированная или подчеркнутая, становится пародией"3. Сказ в отличие от стилизации и пародий ориентирован на речь "внелитературную": устную, бытовую, разговорную, которая при этом является чужой Писателю, неавторской. По Словам М.М. Бахтина, "в большинстве случаев сказ есть прежде всего установка на чужую речь, а уж отсюда, как следствие, на устную речь"1. Важнейшее, сущностное свойство сказа - "установка на воспроизведение разговорного монолога героя-рассказчика", "имитация "живого" разговора, рождающегося как бы сию минуту, здесь и сейчас, в момент его восприятия"2. Эта Форма повествования как бы возвращает Произведения в мир живого Языка, освобождает их от привычных литературных условностей. Главное же, сказ более, чем укорененное в Традициях письменности повествование, приковывает внимание к носителю речи — рассказчику, выдвигая на первый план его фигуру, его голос, присущую ему лексику и фразеологию. "Принцип сказа требует, - отмечал Б.М. Эйхенбаум, - чтобы речь рассказчика была окрашена не только интонационно-синтаксическими, но и лексическими оттенками: рассказчик должен выступать как обладатель той или иной фразеологии, того или иного словаря, чтобы осуществлена была установка на устное Слово. В Связи с этим сказ очень часто (но не всегда) имеет комический Характер"3. При этом сказ, как замечают современные специалисты, — это "не просто устный рассказ, это всегда негромкая беседа <...> в сказовой Форме повествования рассказчик <...> доверительно рассчитывает на сочувствие аудитории"4. Яркими образцами сказа являются "Вечера на хуторе близ Диканьки" Н.В. Гоголя, рассказы великого знатока русской народной речи В.И. Даля, "Сказ <...> о Левше...", "Очарованный странник", "Запечатленный ангел" Н.С. Лескова; в начале нашего столетия — проза А.М. Ремизова (например, "Посолонь"), Е.И. Замятина, Б.А. Пильняка, Вс. И. Иванова, М.М. Зощенко. Тяга к сказу в 1910-1920-е годы, по Словам Б.М. Эйхенбаума, властно захватила прозу, что свидетельствовало "о неудовлетворенности традиционной литературной речью"5.   В более близкое нам Время к сказовой Форме обращались Б.В. Шергин, С.Г. Писахов, П.П. Бажов ("Малахитовая шкатулка"), В.И. Белов ("Вологодские бухтины"). Черты сказа явственны в поэме А.Т. Твардовского "Василий Тёркин". ———————————- 1 См.: Тынянов Ю.Н. Поэтика. История Литературы. Кино. С. 291. 2 Тынянов Ю.Н. Поэтика. История Литературы. Кино. С. 310, 294, 201. 3 Бахтин М.М. Проблемы Поэтики Достоевского. С. 327. 4 Каргашин И.А. Сказ в русской Литературе. Вопросы теории и истории. Калуга, 1996. С. 12. 5 Эйхенбаум Б.М. Лесков и современная проза // Эйхенбаум Б.М. О Литературе: Работы разных лет. С. 419. 6 Мущенко Е.Г., Скобелев В.П., Кройчик Л.Е. Поэтика сказа. Воронеж, 1978. С. 31. Диапазон содержательных функций сказового повествования весьма широк. Здесь могут осмеиваться узость и "клишированность" сознания мещанина и обывателя, ярчайший пример чему-новеллистика Зощенко, но чаще (у раннего Гоголя, Даля, Лескова, Белова) запечатлевается и поэтизируется мир людей, живущих в Традиции народной Культуры: их неподдельно живая веселость, острый ум, своеобычность и меткость речи. Сказ предоставил "народной Массе возможности заговорить непосредственно от своего имени"6. 3. Реминисценция Этим термином обозначаются присутствующие в художественных Текстах "отсылки" к предшествующим литературным фактам; отдельным Произведениям или их группам, напоминания о них. Реминисценции, говоря иначе, — это Образы Литературы в Литературе. Наиболее распространенная Форма Реминисценции цитата, точная или неточная; "закавыченная" или остающаяся неявной, подтекстовой. Реминисценции могут включаться в Произведения сознательно и целеустремленно либо возникать независимо от воли Автора, непроизвольно ("литературное припоминание"). К числу неявных, лишь угадываемых (предположительно!) Реминисценции принадлежит Слово "нищие" в стихотворении 1915 года, открывающем ахматовскую книгу "Белая стая" (четверть века спустя, по свидетельству Л.К. Чуковской, А.А. Ахматова назвала его лучшим из всех ею написанных стихов): Думали: нищие Мы, нету у Нас ничего, А как стали одно за другим терять, Так, что сделался каждый день Поминальным днем, Начали песни слагать О великой щедрости Божьей Да о нашем бывшем богатстве. В сочетании с опорным местоимением множественного числа "Мы", "у Нас", "наше" взамен преобладающих в лирике (в том числе ахматовской) "я" и "ты" Слова "нищий" и "бывшее богатство" обретают Смысл исторический, а все стихотворение - звучание гражданское, едва ли не публицистическое. И возникают ассоциации с широким потоком суждений предреволюционных лет о будто бы извечных российских убожестве и бедности, чему отдали дань и Бунин, и Горький, в какой-то мере- чехов с его "Мужиками", и Блок с памятными всем Словами о Любви к "нищей России" с её серыми избами ("Опять, как в годы золотые...", 1908). Реминисценции в виде цитат составляют существенную разновидность неавторского Слова. Они знаменуют либо приятие и одобрение Писателем его предшественника, следование ему, либо, напротив, спор с ним и пародирование ранее созданного Текста: "...при всем многообразии цитации разные и часто несхожие "голоса" всегда помещаются в такой контекст, который позволяет за чужим Словом услышать авторское (согласие или несогласие с этим чужим Словом)"1. Вместе с тем сфера реминисценций значительно шире области цитирования как такового. Реминисценциями нередко становятся простые упоминания Произведений и их создателей вкупе с их оценочными характеристиками. Так, в шестой главе первой части романа М. де Сервантеса священник и цирюльник разбирают книги, читанные Дон Кихотом, чтобы часть их сжечь, и беседуют о них, так что Образ Литературы (преимущественно рыцарских романов) создается при полном отсутствии цитирования. ———————————- 1 Эйхенбаум Б.М. Лесков и современная проза. С. 422 2 Мущенко Е.Г., Скобелев В.П., Кройчик Л.Е. Поэтика сказа. С. 9. 3 Левин Ю.И., Сегал Д.М., Тименчик Р.Д., Топоров В.Н., Цивьян Т.В. Русская семантическая Поэтика как потенциальная культурная парадигма // Russian literature. 1974. No 7/8. P. 71. Реминисценциям как единичным звеньям словесно-художественных Текстов одноприродны заимствование Сюжетов, Введение персонажей, ранее созданных Произведений, Подражания, а также вольные переводы иноязычных Произведений, у истоков которых в русской классической Поэзии - стихотворения и баллады В.А. Жуковского. Собственно литературным Реминисценциям родственны и отсылки к созданиям иных видов Искусства как реально существующим (величественный памятник готической Архитектуры в романе В. Гюго "Собор Парижской Богоматери" или моцартовский "Реквием" в маленькой Трагедии А.С. Пушкина), так и вымышленным Писателем ("Портрет" Н.В. Гоголя или "Доктор Фаустус" Т. Манна, пространно "рисующие" живописные и музыкальные творения). Художественные Реминисценции широко бытуют в Литературе XX в.   О живописи немало говорится в "Итальянских стихах" А. Блока, музыкальные Образы лежат в основе его цикла "Кармен"; вне Настойчивых обращений к мотивам зодчества непредставимо Творчество О.Э. Мандельштама: "Я с Музой зодчего беседую опять..." (из чернового варианта стихотворения "Адмиралтейство"). По Словам Д.С. Лихачева, "Поэма без героя" А.А. Ахматовой "принадлежит к числу Произведений, Насквозь пронизанных литературными, артистическими, театральными (в частности, балетными), архитектурными и декоративно-живописными ассоциациями и Реминисценциями"2. Реминисценции составляют одно из звеньев содержательной Формы литературных Произведений. Они воплощают (реализуют) культурно-художественную и жанрово-стилистическую проблематику Творчества Писателей, их Потребность в художественно-образном отклике на явления предшествующего Искусства, прежде всего словесного. Выражая Осмысление и Оценку литературных фактов, Реминисценции нередко оказываются неким подобием литературно-критических выступлений - своего рода Критикой— эссеистикой, вторгшейся в мир собственно художественных Текстов, что явственно в "Евгении Онегине" Пушкина (например, Суждения об оде и элегии), "Бедных людях" Достоевского (где Макар Девушкин, по-видимому, выражая мнение Писателя, восторженно отзывается о пушкинском "Станционном смотрителе" и весьма недоброжелательно - о гоголевской "Шинели"), в циклах стихов М.И. Цветаевой и Б.Л. Пастернака, посвященных Александру Блоку. Реминисценции глубоко значимы в художественной словесности разных стран и эпох. Так, в Произведениях русской Литературы (не только древней) но и Нового Времени) нет числа прямым и косвенным отсылкам к каноническим христианским текстам1. Обильны и весьма разнообразны обращения Писателей к предшествующей художественной Литературе. Нескончаемы отклики на "Божественную комедию" А. Данте, "Дон Кихота" Сервантеса, "Гамлета" Шекспира, на "Медного всадника" Пушкина, "Мертвые Души" Гоголя, на творения Л.Н. Толстого, Ф.М. Достоевского, А.П. Чехова. В Творчестве Писателей, в том числе крупных, оригинальных, наличествует огромное количество реминисценций из самых разных источников. Так, Произведения Пушкина - его лирика, поэмы, "Евгений Онегин", "Повести Белкина" — до предела Насыщены отсылками (часто неявными) к Литературе как отечественной, так и западноевропейской, в том числе современной поэту. Здесь вновь оживают Данте, Шекспир, Байрон, Державин; присутствуют К.Н. Батюшков, В.А. Жуковский, Е.А. Баратынский, П.А. Вяземский и многие другие. В бесконечно разнообразных пушкинских Реминисценциях ощутимы и благодарное приятие поэтом Искусства предшественников и современников, и творческая полемика с ними, и осмеяние позднеклассицистических и сентиментально-романтических стереотипов, штампов, клише. ——————————————- 1 Лихачев Д.С. Ахматова и Гоголь // Лихачев Д.С. Литература-РеальностьЛитература. Л., 1981. С. 173. О Реминисценциях в "Поэме без героя" см. также статьи В.Н. Топорова (Тезисы докладов IV Летней школы по вторичным моделирующим Системам. Тарту, 1970), Т.В. Цивьян (Ученые записки/ Тартуского ун-та. Вып. 284. Тарту, 1971), Д.Е. Максимова (там же. Вып. 680. Тарту, 1985), Л.К.. Долгополова (Русская Литература. 1979. No 4). 2 См.: Евангельский Текст в русской Литературе XVIII-XX веков. Цитата, Реминисценция, мотив, Сюжет, Жанр. Петрозаводск, 1994 Обратимся к повести "Станционный смотритель", которая лукаво приписана Пушкиным неискушенному провинциальному литератору Ивану Петровичу Белкину. Вот рассказчик выслушал горестный, сопровождавшийся слезами рассказ Самсона Вырина о том, как он потерял единственную дочь. Далее читаем (реминисцентные обороты Мы выделили курсивом): " Слезы сии отчасти возбуждены были пуншем, коего вытянул он пять стаканов в продолжении своего повествования; но, как бы то ни было, они сильно тронули мое сердце.   С ним расставшись, долго не мог я забыть старого смотрителя, долго думал я о бедной Думе...". (Напомним: из рассказа Вырина явствует, что Дуня — вовсе не "бедная": живет в богатстве и роскоши, любима Минским и любит его сама). Здесь обращают на себя внимание и воспроизведение мотива, кочевавшего из одной сентиментальной повести в другую (рассказчик— путешественник, обогатившийся очередной печально трогательной историей, предается в дороге "долгим" размышлениям о ней), и стилистическая несовместимость лексики, характеризующая наивное литературное Сознание Белкина (соседство в одной фразе архаически — приподнятого оборота "слезы сии" и сентименталистского стереотипа "сильно тронули мое сердце" с пятью стаканами пунша, которые "вытянул" смотритель), и связанная с этой подробностью беспомощная оговорка рассказчика (как бы то ни было, он сердечно тронут), и, главное, неприменимость к участи Дуни заштампованного эпитета "бедная" (современнику Пушкина вспоминались не только карамзинская бедная Лиза, но и последовавшие за ней "несчастные" Маши, Маргариты и т.д)..   Подобный же "огрех" Белкина-литератора лукаво осмеян Пушкиным и в последнем эпизоде повести: "В сени (где некогда поцеловала меня бедная Дуня) вышла толстая баба" и сообщила, что смотритель умер. Близкое соседство стилистически полярных словосочетаний "бедная Дуня" и "толстая баба" весьма забавно. В приведенных эпизодах белкинского цикла (число примеров можно намного увеличить) явственно сказалась пушкинская склонность к Реминисценциям игрового, шутливо-пародийного Характера. Знаменательный факт: по возвращении из Болдина в 1830 г. Пушкин сообщил П.А. Плетневу, что Баратынский, читая белкинские повести, "ржет и бьется"1. По-видимому, этот бурный Смех вызвали именно Реминисценции: Реминисценции весьма существенны и в послепушкинской Литературе. Так, явные и неявные отсылки к Творчеству Гоголя многочисленны в Произведениях Достоевского. Но наиболее Настойчивы обращения русских Писателей к Пушкину и его Текстам. Свою, если так можно выразиться, реминисцентную историю имеют и лирические стихотворения великого поэта, и "Евгений Онегин", "Медный всадник", "Капитанская дочка". Пушкинские творения, осознаваемые Писателями прежде всего как высочайшие образцы Искусства, порой становятся поводами для фамильярных перелицовок. Так, в главе поэмы "Хорошо!", посвященной политической беседе Милюкова и Кусковой, В. Маяковский пародирует разговор Татьяны с няней. И.А. Бродский резко трансформирует Текст стихотворения "Я вас любил...", чтобы выразить свой беспощадно жесткий взгляд на человека, мир, Любовь: Я вас любил. Любовь ещё (возможно, что просто боль) сверлит мои мозги. Все разлетелось к черту на куски. Я застрелиться пробовал, но сложно с оружием. <...> И далее (в том же шестом стихотворении цикла "Двадцать сонетов к Марии Стюарт"): Я вас любил так сильно, безнадежно, как дай вам Бог другими — но не даст! ———————————- 1 Пушкин А.С. Полное собр. соч.: В 10 т. М.; Л., 1949. Т. 10. С. 324 В Литературе последних двух столетий, освободившейся от традиционалистского "одноголосия", от жанрово-стилевых норм, правил, Канонов, Реминисценции обрели особенно большую значимость. По Словам И.Ю. Подгаецкой, "Поэзия XIX века начинается там, где "свое" и "чужое" поняты как проблема"2. Добавим к этому: литературные Реминисценции знаменуют обсуждение "своего" и "чужого" как в Поэзии, так и в прозе, и не только в XIX, но и в XX в. Искусство Слова близких нам эпох реминисцентно в разной мере. Отсылки к литературным фактам -неотъемлемый и, больше того, доминирующий компонент Произведений В.А. Жуковского (едва ли не все свое сказано им по поводу чужого и по его следам). Реминисценции обильны и разнообразны у А.С Пушкина, А.А. Ахматовой, О.Э. Мандельштама. Но они далеко не столь значимы у Л.Н. Толстого, А.А. Фета, С.А. Есенина, М.М Пришвина, А.И. Солженицына: постигаемая этими художниками Слова Реальность чаще всего удалена от мира Литературы и Искусства. Внутренней нормой литературного Творчества XIX-XX столетий является активное присутствие в нём реминисценций. Изолированность Писателей и их Произведений от Опыта предшественников и современников знаменует их ограниченность и узость. Однако и гипертрофированная, самодовлеющая реминисцентность, сопряженная с замкнутостью Литературы в мире собственно художественных феноменов, интересов, проблем, для Культуры и самого Искусства отнюдь не благоприятна.   Эта мысль воплощена в романе австрийского Писателя начала нашего столетия Р. Музиля "Человек без свойств". Здесь Автор, по его Словам, поставил своей задачей "показать людей, сплошь составленных из реминисценций, о которых они не подозревают"1. Аналогичен ряд иронических суждений М.М. Пришвина о том, что он называл "засмысленностью", - о всецелой, а потому односторонней и даже ущербной погруженности человека (в частности художника) в мир чужих мыслей и Слов, которые далеки от живой Жизни. Недоверие к "книжной Культуре" и "принципу цитатности" неоднократно выражалось в Поэзии Блока. Оно явственно сказалось и в свободных стихах второго тома: "Она пришла с мороза...", "Когда вы стоите на моем пути...". В последнем поэт обращается к пятнадцатилетней девушке со Словами: <...>я хотел бы, Чтоб вы влюбились в простого человека, Который любит землю и небо Больше, чем рифмованные и нерифмованные Речи о земле и о небе. Цитата у Блока "несет в себе одновременно и запас "ядов Культуры" и высокий Пафос Vita nuova"2. Реминисцентный пласт литературных Произведений, при всей его огромной значимости, не нуждается в абсолютизации, в рассмотрении его как некоего непременного центра писательского Творчества: поистине художественное Произведение с необходимостью отмечено прямыми контактами не только с предшествующей Литературой, но и с "внехудожественной" Реальностью.   Знаменательны Слова одного из русских философов-культурологов нашего столетия: звуки Пушкина вдохновлялись русской (Жуковский) и мировой Литературой (античность, Гораций, Шекспир, Байрон), "но ещё, может быть, больше кремлевским пожаром, снегами и битвами 1812 года, и судьбами русского народа, и <...> русской деревней и няней"3. Напомню также резкие Слова А.А. Ахматовой о Критиках Творчества Н.С. Гумилева: "Глухонемые <...> литературоведы совершенно не понимают, что читают, и видят Парнас и Леконт де Лиля там, где поэт истекает кровью <...> Его страшная сжигающая Любовь выдается за леконт— де-лилевщину <...> Неужели вся история Литературы строится таким манером?"3 ————————————— 1 Подгаецкая И.Ю. "Свое" и "чужое" в поэтическом Стиле. Жуковский Лермонтов -Тютчев // Смена литературных Стилей. М., 1974. С. 201. 2 Цит. по: Карельский А.В. От героя к человеку. Два века западноевропейской Литературы. М., 1990. С. 309. 3 Минц З.Г. Функция реминисценций в Поэтике А. Блока // Ученые записки Тартуского ун-та. Вып. 308. Тарту, 1973. С. 416. 4. Интертекстуальность Этот термин ввела в обиход Ю. Кристева, французский филолог постструктуралистской ориентации. Опираясь на бахтинские Концепции чужого Слова и диалогичности, а в то же Время с ними полемизируя, она утверждала: "Любой Текст строится как мозаика цитаций, любой Текст есть продукт впитывания и трансформации какого-нибудь другого Текста. Тем самым на место понятия интерсубъективности (т.е. диалогического контакта, или межличностного общения. — в.Х). встает Понятие интертекстуальности". И ещё: ""Литературное Слово" — это "место пересечения текстовых плоскостей", "диалог различных видов письма""5. Позже на термин "интертекстуальность" активно опирался Р. Барт: "Текст это раскавыченная цитата", "Текст существует лишь в силу межтекстовых отношений, в силу интертекстуальности"6. В энциклопедической статье "Текст" он писал: "Каждый Текст является интертекстом; другие Тексты присутствуют на различных уровнях в более или менее узнаваемых Формах: Тексты предшествующей Культуры и Тексты окружающей Культуры. Каждый Текст представляет собой новую ткань, сотканную из старых цитат.   Обрывки культурных кодов, формул, ритмических структур, фрагменты социальных идиом и т.д. — все они поглощены Текстом и перемешаны в нём, поскольку всегда до Текста и вокруг него существует Язык. Как необходимое предварительное условие для любого Текста интертекстуальность не может быть сведена к проблеме источников и влияний; она представляет собой общее поле анонимных формул, происхождение которых редко можно обнаружить, бессознательных или автоматических цитат, даваемых без кавычек"1. Понимание Ю. Кристевой и Р. Бартом Текста (в том числе художественного) как средоточия ранее бытовавших речевых и языковых единиц, которые входят в него независимо от воли говорящего (Автора), является оригинальным и во многом плодотворным для научной мысли: французские ученые обратились к той грани художнической непреднамеренности (см. с. 58-60), которая ранее оставалась вне поля зрения ученых. Мозаика бессознательных и автоматизированных цитаций наиболее характерна для Произведений эпигонских и эклектических (напомним сказанное выше о пушкинском Белкине), для Литературы массовой, низовой, наивно не различающей языковых кодов, Стилей, жанрово-речевых манер (цитату из повести о милорде Георге, где возвышенно-патетическая лексика забавно соседствует с упоминанием о "Прекрасной роже" "жестокосердного обманщика", Мы уже приводили - см. с. 128). Однако то, что Ю. Кристева и Р. Барт назвали интертекстуальностью) является не только Формой воплощения наивного, неискушенного литературного сознания, но и достоянием Творчества Писателей крупных и оригинальных. "Я давно перестала делить стихи на свои и чужие, на "тебя" и "меня", — писала М. Цветаева Вл. Ходасевичу в 1934 г.-Я не знаю авторства"2.   Неявное цитирование стихов Андрея Белого, опора на речевую манеру этого поэта, неразличение тою, что идет от него и что - от собственного Опыта, характерно для раннего Творчества Пастернака, который "концептуализировал свою индивидуальность и индивидуальность предшественника не как различающиеся или сходные, но как образующие единый континуум, слитный творческий феномен"3. Аналогичным Образом преломлялись народная речь и Язык фольклорных Жанров у А.В. Кольцова, С.А. Есенина, С.А. Клычкова, Н.А. Клюева. ————————————— 1 Арсеньев Н.С. О лирическом Стиле и некоторых лирических Темах Пушкина // Записки русской академической группы в США. Нью-Йорк, 1975. Т. 9. С. 85 2 Ахматова А.А. "Самый непрочитанный поэт". Заметки о Николае Гумилеве // Хейт А. Анна Ахматова. Поэтические странствия (пер. с англ).. Дневники, воспоминания) письма А.А. Ахматовой. М., 1991. С. 310, 312. 3 Кристева Ю. Бахтин, Слово, диалог, роман (1967)//Вестник/МГУ. Серия 9. Филология. 1995.N" 1. С. 99, 97. 4 Барт Р. Избранные работы. Семиотика. Поэтика. С. 486, 428. 5 Цит. по: Современное зарубежное Литературоведение. Страны Западной Европы и США. Концепции, школы, термины. М., 1996. С. 218 Иную, игровую природу имеет интертекстуальность постмодернистских Произведений, на которые и ориентирована Концепция Ю. Кристевой и Р. Барта. "Постмодернистская чувствительность", сопряженная с Представлением о мире как о хаотическом, лишенном Ценности и Смысла, открывает заманчивую перспективу нескончаемым языковым Играм: абсолютно вольному, ничем не стесненному, самодовлеющему и при том ироническому оперированию Текстами, дискурсами, языковыми кодами4. Однако интертекстуальность (если понимать её по Кристевой и Барту — как "мозаику" цитаций "бессознательных и автоматических") в художественной словесности отнюдь не универсальна, хотя бы по одному тому, что литературные Реминисценции, о которых говорилось выше, часто знаменуют активность творческой мысли Писателей. В современном Литературоведении термин "интертекстуальность" широко употребителен и весьма престижен. Им часто обозначается общая совокупность межтекстовых Связей, в состав которых входят не только бессознательная, автоматическая или самодовлеющая игровая цитация, но и направленные, осмысленные, оценочные отсылки к предшествующим Текстам и литературным фактам. (В область межтекстовых Связей входят также соотношения между авторским Словом и Словами чужими, в частности — двуголосыми). Широко понятая интертекстуальность, как резонно заметил Г. К. Косиков, способна осуществлять "преображение всех тех культурных Языков, которые он (Текст. — В.Х). в себя впитывает"1, т.е. обогащать сферу речевой деятельности и арсенал художественно-речевых средств Писателей. Понятие межтекстовых Связей ("схождений") как явления многопланового, намного обогнав свою эпоху, наметил в 1920-е годы Б.В. Томашевский. Вопрос о воздействии одних Писателей на других, с сожалением говорил ученый, "сводится к изысканию в Текстах "заимствований" и "реминисценций". Он утверждал, что Насущной задачей Литературоведения является различение разных родов (Типов) текстовых схождений. Это, во-первых, "сознательная цитация, намек, ссылка на Творчество Писателя", определенным Образом освещающие (трактующие) ранее созданные Произведения. Во-вторых, это "бессознательное воспроизведение литературного шаблона".   И наконец, в-третьих, это "случайное совпадение". Без разграничений такого рода, полагал Томашевский, "параллели носят Характер сырого материала, небесполезного для исследования, но мало говорящего уму и сердцу". И замечал, что "выискивание этих параллелей" вне уяснения их Характера, сути, функции "напоминает некий род литературного коллекционерства"2. Со всем этим трудно не согласиться. К сказанному Б.В. Томашевским добавим: присутствующие в словесно-художественном Произведении, но не всецело принадлежащие Автору речевые единицы (как бы их ни называть: неавторскими Словами и Реминисценциями, или фактами интертекстуальности, или осуществлением межтекстовых Связей) естественно рассматривать прежде всего как звенья содержательно значимой Формы. ——————————————- 1 Письма Марины Цветаевой//Новый мир. 1969. No 4. С. 207. 2 Смирнов И.П. Порождение интертекста (Элементы интертекстуального анализа с примерами из Творчества Б.Л. Пастернака), 2- е изд. СПб., 1997. С. 54. 3 См.: Современное зарубежное Литературоведение... С. 268-271. 4 Вопр. Литературы. 1993. Вып. 3. С. 42. 5 Томашевский Б.В. Пушкин-читатель французских поэтов//Пушкинский сборник памяти С.А. Венгерова. М.; Пг., 1923. С. 210—213 Оглавление   www.pseudology.org