Германия, Фрайбургский университет, Институт славистики Элизабет Шоре О рецепции Александры Коллонтай в немецкой культуре Первая в России конференция, посвященная Александре Коллонтай, затрагивает тему, актуальную и для сегодняшней Германии. Совсем недавно, в феврале этого года, в газете "Цайт", одном из самых серьезных немецких еженедельников, появилась большая статья о Коллонтай, с привлекающим к себе внимание заголовком – "Едиственная и неповторимая. От эмансипации к мировой революции: путь коммунистки благородного происхождения в Советское государство", написанная историком из Тюбингена Дитрихом Гайером.   Этот объемный текст, появление которого связано с пятидесятилетием со дня смерти Коллонтай, интересен во многих отношениях. Однако особенно знаменателен сам факт его появления, который свидетельствует о том, что имя Коллонтай присутствует в дискурсе немецкой культуры, причем на протяжении уже довольно длительного времени.   Почему же эта фигура привлекает к себе внимание немецких публицистов, переводчиков и в немалой степени ученых? Говоря сегодня об Алексанре Коллонтай и ее рецепции в Германии, я должна ограничить себя некоторыми рамками, ибо очевидно, что тема "Коллонтай в дискурсе немецкой культуры" слишком широкая и многосторонняя, чтобы успеть осветить ее, хотя бы и поверхностно, в коротком реферате. Поэтому я не буду говорить сегодня ни о политической деятельности Коллонтай, ни о ее отношениях с немецкими "левыми" в начале ХХ в., ни о подробностях ее эмигрантской жизни в Германии, ни о деталях рецепции ее политических статей в кругах немецкой социал-демократии.   Я не буду также говорить о тех немецких антифашистах, которые обращались к Коллонтай как послу СССР в Швеции и - частично с ее помощью - перебирались через эту страну в Советскую Россию, чтобы там продолжать их борьбу с нацистской Германией (в связи с этим можно было бы сообщить много интересных деталей, которые частично уже хорошо известны и представляют скорее исторический интерес). Мне бы хотелось сегодня остановиться на той теме, которая, на мой взгляд, наименее изучена, а именно: на рецепции художественных произведений Коллонтай в Германии. Возникающие в этой связи вопросы кажутся мне важными также и потому, что ответы на них могли бы быть полезны для сравнительного анализа с рецепцией произведений Коллонтай в России. В первую очередь необходимо заметить, что судьба литературных произведений Коллонтай с самого начала, т.е. с середины 1920-х гг., складывалась в Германии гораздо более благоприятно, чем в России. В России, а точнее в Советском Союзе, отношение к Коллонтай как к писательнице было очень неоднозначным, если не сказать негативным. По крайней мере, такое впечатление сложилось у меня, когда я попыталась достать в России сборник текстов Коллонтай "Любовь пчел трудовых" для библиотеки Славянского семинара Фрайбургского университета, собирающей произведений русских писательниц.   Этот сборник, как известно, вышел в 1923 г. в издательстве Москва-Петроград. Поначалу меня удивил сам факт, что этот сборник никогда не переиздавался. Однако мое удивление еще более возросло, когда я попыталась получить хотя бы его копию или микрофильм. Мои поиски можно было бы описать в детективном романе, однако, не останавливаясь на подробностях, скажу, что ни один из текстов нашей библиотеки не стоил нам таких трудов, как сборник Коллонтай, хотя мы располагаем большим количеством копий действительно труднодоступных книг писательниц XVIII-XIX веков. Этот сборник стал настоящей жемчужиной нашего собрания.   Небезынтересно, что российские литературоведы, работающие в университетской библиотеке во Фрайбурге, в этом далёком от России городке, именно здесь имели возможность впервые ознакомиться с этими текстами в русском оригинале. Удивительно, что даже в перестроечное время эти тексты замалчивались и были практически запрещены. В Германии же сборник Коллонтай не раз переиздавался и доступен каждому.   Каким же образом произошел этот странный перекос в рецепции?   Ниже я остановлюсь на этом подробнее и попытаюсь выяснить, почему и политические статьи Коллонтай, и - в первую очередь - ее рассказы пользовались широкой популярностью в Германии, особенно в определенные исторические моменты. При этом я ограничусь изложением рецепции ее творчества в Западной Германии (в ГДР, согласно моим сведениям, рассказы Коллонтай вообще не публиковались). Чтобы описать упомянутые выше исторические моменты наиболее интенсивной рецепции Коллонтай в Германии, я воспользуюсь методом дискурсивного анализа, предложенным Мишелем Фуко, который, как известно, занимался структурами, выходящими за пределы текста, и на основе этого предложил теорию о значении дискурсивных практик. Под дискурсивными практиками он подразумевал комплекс определенного способа речи и его институциональных условий, различные способы медиализации и взаимосвязь информации, знаний и интересов внутри определенных промежутков времени и определенного культурного пространства.   Из результата взаимодействия различных одновременных дискурсов, из их взаимозависимости и переплетения Фуко пытался извлечь так называемый "профиль эпохи". В случае моего исследования мне важно показать, какие механизмы и структуры внутри отдельных исторических периодов немецкой культуры приводили к тому, что произведения Коллонтай переводились на немецкий язык, печатались и переиздавались, а также являлись предметом критики. Тем самым, я рассматриваю появление произведений Коллонтай в Германии не как более или менее случайный феномен, а наоборот, пытаюсь охватить взглядом общую картину, рассмотреть наиболее важные дискурсы в те или иные исторические эпохи, показать, в какой степени они создавали "поле" для рецепции Коллонтай, выяснить, какие процессы, констелляции власти и системы порядков должны быть при этом описаны. Сборник рассказов Коллонтай "Любовь пчел трудовых", включающий рассказы "Любовь трех поколений", "Сестры" и "Василиса Малыгина", появился в 1925 г. первоначально под более нейтральным названием "Дороги любви. Три рассказа о любви и браке в Советской России". Он вышел в свет в легендарном Берлинском издательстве "Малик", которое было основано в 1917г. [Издательство под аналогичным названием существовало в Швейцарии задолго до этого - FV] двумя братьями, вошедшими в немецкую историю литературы и издательского дела под именами Джон Хартфилд и Виланд Херцфельде [Герцфельде - FV] . Издательство, имя которого восходит к роману известной немецкой писательницы Эльзе Ласкер-Шюлер, было открыто братьями после того, как они познакомились с ведущим представителем немецкого дадаизма Джорджем Гроссом. Выходившие в издательстве книги свидетельствовали об антимещанской, антибуржуазной, провокативной и коммунистической направленности издателей. Особенно очевидно это стало в середине 1920-х гг., когда издательство все чаще стало публиковать произведения авторов нового, юного государства - Советской России. "Малик" к тому времени стало одним из важнейших издательств немецкой коммунистической партии. Целью его было сопротивления попыткам репрессий в отношении коммунистов, стремление "нести в народ радикально иной взгляд на вещи". В издательстве выходили, среди прочего, книги Горького, Ильи Эренбурга и Константина Федина. Когда в 1925 г. перевод книги Коллонтай появился в Германии, писательница была уже в немилости у себя на родине. По мнению цитировавшегося выше историка Дитриха Гайера, издательство, публикуя книгу, "очевидно рассчитывало, кроме прочего, на любовь буржуазной публики к скандалам". Расчет оказался правильным: уже в том же году вышло второе издание сборника, а к 1933 г. было продано неслыханное количество экземпляров: 33 тысячи! Заметим, что Коллонтай имела и некоторые косвенные связи с издательством: когда в 1926 гг. Центр интернациональной помощи рабочим при поддержке издательства "Малик" основал серию "Всемирная библиотека для всех", Коллонтай была приглашена в качестве консультанта в его международный совет. Рассказы Коллонтай были переведены Эттой Федерн-Кольхас, которая, вероятно, напрямую контактировала с писательницей, поскольку только этот перевод является авторизированным. Однако из-за отсутствия дополнительной информации невозможно точно установить, насколько близок был этот контакт. Выход в свет сборника "Дороги любви" получил удивительно широкий резонанс в прессе. Начиная с этого момента - и до сегодняшнего дня - имя Коллонтай связывается в немецком сознании с темой "свободной любви", причем ее знаменитое сравнение половой любви со "стаканом воды" превратилось в неотъемлемый эпитет к имени самой писательницы.   Отзывы того времени в основном были посвящены именно этой теме   Так, например, рецензент Тюрк озаглавил свою очень подробную статью о "смелости новорусских этико-половых устремлений", которые он усмотрел в книге Коллонтай, словами "Революционный Эрос". Эта рецензия представляет особый интерес, поскольку автор пытается показать релевантность женских образов Коллонтай для Германии, т.е. он рассматривает "новых женщин" Коллонтай в тесной связи с интракультурным дискурсом у себя на родине. Он отмечает и здесь появление "новых женщин": "Тип трудящейся, политически пассивной (однако политически сознательной) женщины <...> и тип политически активной женщины, которая с фанатической жертвенностью отдает себя служению массам".   Именно в России возник этот абсолютно новый тип женщины, "тип политически активной пропагандистки, организатора, не знающей покоя женщины, которая полностью отдает все свое время и силы партийным обязанностям и интересам коллектива". Речь идет о "женщине, которая любит борьбу и не боится ее, которая с почти фанатической стратью преследует свои социально-этические цели". "У нее нет времени на то, чтобы поддерживать долгую связь с одним мужчиной. Поэтому ее половые отношения носят свободный характер" (C. 13). Тюрк видит в этом истоки новой морали, нового понимания "чистоты" женщины, которое диаметрально противоположно буржуазным представлениям: "женщина кажется мужчине "нечистой" не потому, что до него она имела сексуальные связи с другими. Нет, "нечистой" кажется она ему тогда, когда живет безответственно по отношению к коллективу" (С. 13). По мнению автора рецензии, книга Коллонтай впервые поднимает тему этих новых сексуально-этических устремлений в молодой России. Рецензент почти восторженно оценивает эту попытку и подчеркивает прежде всего эстетические качества рассказов. По его словам, Коллонтай обладает "удивительным даром лепки характеров", "талантом пластического изображения среды", "выдающейся силой в описании поэтических переживаний", "замечательным даром эпического изображения". Конечно, не приходится сомневаться в искренности автора. Однако эти обильные похвалы звучат почти комически на общем фоне негативных отзывов об эстетичеких достоинствах рассказов. Так, Курт Тухольски, самый известный из критиков, выразился коротко и ясно: "Госпожа Коллонтай несомненно является хорошим политиком, но книги писать она не умеет." Тухольски ставит рассказы Коллонтай в один ряд с тривиальной любовной литературой, говоря о том, что они лишь на поверхностном уровне отвечают духу современности. Приведу следующую цитату: "То, что Гретхен без ума Ханса, а он гуляет с Лоттой, не становится интереснее оттого, что действующие лица называют друг друга "товарищами". В упомянутой выше статье в газете "Цайт" Гайер и сегодня критикует прозу Коллонтай за ее "грубую выделку". Несмотря на критические отзывы примечателен сам по себе факт издания книги в Германии и особенно большой спрос на нее. В связи с этим встает вопрос, в каком контексте необходимо рассматривать интерес немцев к "новой русской женщине", т.е. какие дискурсы оказались доминирующими и послужили причиной этой широкой рецепции. Очевидно, что здесь необходимо упомянуть три дискурсивных "поля": во-первых, появление образа новой женщины в самой Германии, во-вторых, дискурс немецких социал-демократов, и, наконец, особые отношения Германии и России в 1920-е гг. Обратимся к новому образу женщины в самой Германии   В 1896 г. в Германии появилось эссе Лили фон Гизицки с примечательным названием "Новая женщина в литературе". В 1920-е гг. понятие "новая женщина" уже было топосом, "который распространялся на очень разные женские типы, служившие образцом как для реально живущих женщин того времени, так и для идеально-типических конструктов в литературе". Причин этому множество. В ходе первого, так называемого "буржуазного" женского движения в Германии женщины в 1899 г. добились права учиться в университетах, а в 1918 г. - права избираться. Во время войны и экономической депрессии, и позже, в ходе послевоенного экономического подъема, женщины получили возможность наниматься на работу вне дома, особенно в качестве служащих. С этим была связана и новая самодефиниция женщин. Их статус больше не определялся исключительно статусом мужа, не был привязан к роли жены и матери, для них открывались новые возможности и новые жизненные пространства, особенно в городе. Новый образ женщины особенно широко пропагандировался в женских литературных текстах. Это был образ работающей, андрогинной, уверенной в себе женщины, которая отвоевала для себя не только новые виды деятельности, но и совершенно новую манеру поведения, моду, новую фигуру и прическу. Спортивная, молодая, стройная, с короткой стрижкой, в практичной и свободной одежде - такова "новая женщина". На этом фоне понятен и большой интерес к образам "новых женщин" из Америки и России/Советского Союза, т.е. из тех культурных пространств, которые, в представлении тогдашних немцев, в будущем должны были оказать большое влияние на культуру всего двадцатого века. Из Соединенных Штатов был заимствован образ "Гирлс" (со следующими коннотациями: свободная культура тела, раскованность в одежде, Ревуе-культура). Из Советского Союза пришел образ ангажированной работницы и члена партии. Именно этот тип женщины отражен в рассказах Коллонтай, как, впрочем, и в романе Гладкова "Цемент", переведенном на немецкий язык в 1928 г.   Однако уже до революции интерес к новой "русской женщине" был необычайно высок, и не в последнюю очередь благодаря многочисленным студенткам из России, учившимся в германских университетах: "Типичная русская в представлении немцев была студенткой, общественной активисткой или революционеркой, которая отличалась сексуальным промискуитетом, большой политической ангажированностью и расплывчатостью половой идентичности. Эти образы берут начало в среде нигилистов и террористов конца прошлого века и оказываются очень устойчивыми на фоне смут революционного времени и гражданской войны". Кульминацией этого интереса к русской женщине можно считать появившуюся в 1917 г. книгу Нади Штрассер с программным названием "Русская". Рецепция этой книги оказалась необычайно интенсивной, поскольку происходившая в это время русская революция вызывала особый интерес читателей к России. Созданный Надей Штрассер образ "русской" интриговал немецкую публику, особенно вопрос, почему женщины в этой считающейся отсталой стране ушли настолько вперед по сравнению с Германией. Поэтому не вызывает удивления тот факт, что и политическая работа Коллонтай "Новая мораль рабочего класса" была сразу же переведена на немецкий язык и нашла широкий отклик у читателей. Позже, в 1925 г., когда в Германии были напечатаны рассказы Коллонтай, на их рецепцию оказал влияние не только этот общий интерес, но и размах немецкого социально-демократического и коммунистического движения. Интерес к событиям в Советской России, особенно после договоров в Рапалло, был необычайно велик. Кроме того, Берлин в то время стал практически центром русской эмиграции, что придавало особую наглядность неоднозначности развития событий в России, а теперь уже в молодом Советском Союзе. Таким образом можно сказать, что как прокоммунистически, так и антикоммунистически настроенные круги в Германии с пристальным вниманием следили за тем, что происходило в Россиий. Поэтому книга Коллонтай нашла очень неоднородную, но заинтересованную читательскую публику. Известно, что в 1920-1930-е гг. как в России, так и в Германии наступила эпоха диктата господствующей идеологии, что имело трагические и ужасающие последствия для обеих стран. Произведения Коллонтай стали неудобными из-за их, во-первых, политической, т.е. коммунистической направленности, а в-вторых, из-за их неприкрытого "феминизма".   Они должны были исчезнуть Тем более удивительно, что позже, в 1950-е гг., книги Коллонтай пережили своеобразный "ренессанс" в Германии . В 1970-е гг. одна за одной выходят ее политические статьи и рассказы, причем как в переиздании, так и в новых переводах. Я назову лишь важнейшие публикации: - Автобиография сексуально эмансипированной коммунистки, 1970 - Рабочая оппозиция, 1972 - Любовь пчел трудовых, 1973 - Положение женщины в эволюции хозяйства, 1975 (забавно в этом издании то, что перевод на немецкий язык был сделан со шведского, а тот, в – свою очередь – с норвежского) - Новая мораль и рабочий класс, 1977 - Из моей жизни и работы, 1981 Я хочу обратиться к нескольким из этих публикаций и описать их подробнее, чтобы затем подойти к вопросу, в каком контексте необходимо рассматривать интерес к Коллонтай в Германии. Примечательна, конечно, "Автобиография сексуально эмансипированной коммунистки", вышедшая в 1970 г., тоненькая книжица, в которой впервые был издан почти полный текст автобиографии 1926 г..   Эта книга интересна не в последнюю очередь и из-за ее издателя, Иринга Фетшера, преподававшего во Франкфуртском университете и известного своими "левыми" взглядами. С самим этим издателем связаны обстоятельства, проясняющие контекст издания данной книги: речь идет о том "левом" антиавторитарном движении интеллигенции, которое позже получило название "движение 68-го года". Оно сложилось в ходе студенческих забастовок и политических беспорядков 1968 г. не только в Германии и стало мощной внутриполитической оппозицией, для которой были характерны антибуржуазные и прежде всего антифашистские взгляды. Близость этого движения к марксистской идеологии вызвала позже волну политических преследований и запретов на профессию, прежде всего в связи с ВПО (внепарламентской оппозицией). Несомненно, настроения "левой" немецкой интеллигенции можно считать одной из причин нового интереса к Коллонтай. Однако кроме этого, и в непосредственной связи с событиями 68-го г., в Германии возникло Новое женское движение, являвшееся первоначально частью студенческого движения. Под лозунгом "частное - это тоже политика" студентки выступили с протестом против той марксистски настроенной мужской части студенчества, которая исключала вопросы женского равноправия из политических дискуссий под предлогом того, что это "второстепенные, отвлекающие противоречия". В 1968 г. на одной встрече студентов произошел легендарный инцидент, ставший сигналом ко второму женскому движению в Германии: одна студентка, возмущенная тем, что выступавший студент уклонялся от обсуждения вопросов организации детского воспитания, забросала оратора помидорами.   В ходе Нового женского движения возникли женские журналы, например, известный журнал "Эмма" (название которого, с одной стороны, является женским именем, а с другой, ассоциируется с "Еманзе", презрительным обозначением эмансипированных женщин), проходили демонстрации против запрещения абортов, появились феминистские "Группы самоопределения", соответствующая феминистская литература и многое другое. Одним из важных аспектов дискуссий и демонстраций 68-ого года был отказ от буржаузной морали в области отношения полов и поиски новых жизненных концепций, противостоящих буржуазным   Слоган "Кто дважды спал с одним и тем же, уже стал частью истеблишмента" служит ярким примером этих устремлений. В этой связи неудивительно, что Коллонтай вновь была "открыта", что ее сборник рассказов "Дороги любви" неоднократно переиздавался и встречался с огромным интересом. Вначале появилось издание с измененным названием "Василиса Малыгина", позже сборник вышел как минимум в трех издательствах и десяти различных изданиях.   Вначале он вновь публиковался скорее в "левых" изданиях, как например, в 1972 г. в маленьком франкфуртском издательстве с многозначительным названием "Красная звезда". Это издательство подготовило совместно со своим филиалом, швейцарским издательством Штрымфельд, переиздание перевода двадцатых годов, на этот раз снабженное двадцатидвухстраничным послесловием двух авторов-женщин – Маргит Эшенбах и Хайде Райхлинг. Это послесловие призвано было заново познакомить читателя с Коллонтай, поскольку писательница к тому времени была уже в Германии практически неизвестна. Послесловие разделено на три части: вначале дается биографическая справка, потом следует глава "Политические взгляды А.К." и в заключение - "О рассказах". В последней части делается попытка связать политические и литературные устремления Коллонтай. Немецкие авторы выделяют в рассказах несколько женских типов: тип жены, для которой невыносимо ее зависимое от мужа положение и которая поэтому стремится стать самостоятельной; тип проститутки, которая вынуждена заниматься своей профессией; тип эмансипированной, самостоятельной женщины, которая живет только революцией и работой и не находит времени "для любви", т.е. тот тип женщины, благодаря которому Коллонтай приобрела легендарную славу апологета идеологии "стакана воды", ореол, который стал доминирующим в ее восприятии в Германии. Подходя к этим типам критически, можно заметить, что Коллонтай не изобразила собственно "новую женщину", т.е. тип советской работницы. Примечательно, что рассказы Коллонтай стали настолько популярными, что одно из самых больших издательств Германии "Фишер" выпустило лицензионное издание в очень популярной серии "Женщина и общество", что принесло писательнице действительно широкую известность. В рекламном проспекте издательство представило рассказы как "полные правдивости, тепла и жизни", снабдив замечанием, что "сложившиеся во время революции требования, особенно к психическим структурам женщины, оказались неудовлетворенными". В 1979 г. во франкфуртском "левом" издательстве "Нойе критик" (Новая критика) появился объемный и интересный сборник текстов под названием "Долгий путь. Рассказы, эссе, комментарии", составленный двумя учеными-феминистками Западно-берлинского "Свободного университета". Этот сборник содержит как политические тексты Коллонтай, так и три заново переведенных рассказа – "Большая любовь", "Подслушанный разговор" и "32 страницы". Этот сборник особенно примечателен тем, что он не только представляет широкий спектр теоретических работ, но и содержит три научных статьи о Коллонтай - о ее биографии, об "эмансипации человека в новом обществе" и о ее художественном творчестве и рецепции. Таким образом мы можем связать возрождение интереса к Коллонтай в 1970-1980-е гг. в Германии с неомарксистским и феминистским движениями. Этот интерес отражается не только в широком спектре публикаций о Коллонтай, но и в том, что активный процесс рецепции ее текстов сопровождается их дальнейшим художественным преломлением. В области литературы в этом смысле необходимо назвать текст популярной немецкой послевоенной писательницы Ирмтрауд Моргнер (1933-1990), которая уже в 70-х гг. опубликовала роман, относящийся целиком к феминистскому дискурсу. Этот текст, который можно обозначить как текст-коллаж, носит загадочное название "Жизнь и приключения трубадура Беатрис в свидетельствах актрисы Лауры". Глава вторая, охватывающая около восьми страниц, называется "Откровения Коллонтай, прочитанные вслух пятилетней Мишель и прослушанные сорокавосьмилетней Беатрис на матраце в коммуне "Красный май" и представляет собой отрывок из книги "Любовь пчел трудовых". Этот текст Моргнер исходит из предположения, что личность и тексты Коллонтай уже хорошо известны читателю. Схожий интересный феномен активной рецепции Коллонтай можно было увидеть в 1991 г. по первой программе немецкого телевидения. Режиссер Роза фон Праунхайм, который известен не в последнюю очередь как трансвестит, провоцирующий публику своим поведением, снял фильм "Красная любовь", главными героями которого являются Владимир и его возлюбленная, революционерка Василиса. В этом фильме он соединяет эпизоды из новеллы "Василиса Малыгина" и интервью с немецкой феминисткой, выступавшей за сексуальную революцию, Хельгой Гытце. В результате получился необычный фильм-коллаж, который исследует возможности самореализации человека, и особенно женщины, в свободной любви. Сам Праунхайм называл свой фильм "атакой на нашу зажатую сексуальность, гимном сильной женщине" и рассматривал его как дань уважения Коллонтай. Таким образом, в немецком дискурсе 1970-1980-х гг., который определялся влиянием марксистской идеологии, феминизма и антибуржуазности, Коллонтай представляла собой почти идеальную идентификационную фигуру. При этом она, учитывая ее биографию, не отождествлялась напрямую с неудачным марксистским экспериментом в сталинском Советском Союзе. Коллонтай могла поэтому восприниматься одновременно и как олицетворение надежд, которые были связаны с первыми годами Советской власти и потом не оправдались, и, благодаря ее пропаганде свободной любви, как культовая фигура для Нового Немецкого женского движения. В последнее время мы можем наблюдать некоторый сдвиг дискурса о Коллонтай: она нередко упоминается в немецких журналах и газетах в связи с ретроспективным взглядом на события ХХ века. У меня создается впечатление, что теперь на первый план выдвигается не ее ангажированность как коммунистки и феминистки, а ее благородное происхождение, элегантность внешнего облика и тот факт, что Коллонтай была первой в мире женщиной-послом. Это интересные тенденции, которые, разумеется, прежде всего наводят на раздумья о современном дискурсе в Германии. Наблюдение за дальнейшим развитием рецепции Коллонтай остается и в будущем интересной исследовательской задачей. Перевод Наталии Носовой Литература   www.pseudology.org