Издательство "Вече", 2000 Пол Джонсон Популярная история евреев Часть 7. Сион Приём, расселение, обучение и трудоустройство вновь прибывших стало задачей, уступавшей по важности и объему бюджетного финансирования только обороне и безопасности. Доставка Евреев из так называемых зон стресса требовала иногда специальных мер вроде экстренной переброски морем или по воздуху; например, так были доставлены в течение года (июнь 1949 – июнь 1950) 43 000 евреев из Йемена; другим примером являлся секретный воздушный мост, которым были переброшены в середине 1980-х годов 20 000 евреев фалашей из Эфиопии.   В деле создания новой национальной общности роль двух важнейших инструментов играли армия и Иврит. Израильские вооруженные силы, благодаря Враждебности арабов, после киббуцев стали наиболее характерным продуктом сионистского Государства и наиболее сильным средством трансформации мнения о Евреях в мире. Кроме того, проходя через горнило военной службы, дети иммигрантов обретали эмоциональное единство с Обществом. Ставка на Иврит оказалась ещё более замечательным достижением. Вплоть до конца XIX века абсолютно никто не пользовался Ивритом как основным языком. Чтобы быть точным, он играл роль разговорного языка лишь до позднебиблейских Времён, когда на смену ему пришёл арамейский (Мы не говорим о литургических функциях). Разумеется, он продолжал играть роль основного письменного языка Иудаизма.   Еврейские богословы, собиравшиеся в Иерусалиме, обнаружили, что могут общаться на нём, хотя различия в произношении между Ашкеназы и Сефардами затрудняли взаимопонимание. Сионистское Государство могло бы, конечно, легко заговорить на немецком языке или Идише, но последствия этого могли оказаться ужасными. Элиезер бен Егуда (1858–1922), который прибыл в Палестину в 1881 г., сделал возможным переход на Иврит своей кипучей деятельностью. Когда он и его жена, урожденная Дебора Йонас, прибыли в Яффу, он настоял на том, чтобы в дальнейшем они общались между собой только на Иврите. В итоге их семья оказалась первой ивритоговорящей в своей стране (и, конечно, в мире), а их первый сын, Бен Цион, был первым ивритоязычным ребенком в мире с античных Времён. Иврит затем продолжал развиваться как современный язык, то есть совершил то, что не удалось, скажем, ирландскому; частично это объяснялось тем, что Иудаизм, рабочим языком которого был всё-таки Иврит, всегда присутствовал в бесчисленном множестве практических дел: трудовом процессе, домашнем хозяйстве, приготовлении пищи, освещении и отоплении, странствиях и вообще жизни. Разумеется, в первую очередь он был языком Молитвы, но, кроме того, и языком поведения.   Заставив себя заговорить на нём, Люди удивительно быстро почувствовали, что он отвечает потребностям повседневной жизни и к тому же органически способен развиваться. Его развитию в качестве официального государственного языка весьма содействовало то, что англичане во времена своего мандата (1919 г.) дали ему равный статус с английским и арабским языками. Претензии немецкого на эту роль погубил Гитлер, а Идиша, на котором в конце 30-х годов говорили свыше десяти миллионов Евреев, – массовая иммиграция Евреев из арабских стран после 1945 г. Иврит заработал благодаря тому, что на нём говорила новая армия. Армия же заработала благодаря тому, что говорила на Иврите.   Таким образом, Израиль пошёл против всех Законов современной лингвистической Социологии и сделал возрождение языка самоподдерживающимся процессом. Были, конечно, и проблемы, особенно с именами и фамилиями. Правда, Евреи со Времён Авраама занимались тем, что меняли имена, исходя из религиозных, патриотических и культурных соображений. Бен Егуда оживил эту практику, отказавшись от прежней фамилии "Перельман". За ним следовали и многие поселенцы трех первых алий, как только начинали изучать Иврит. Так, Давид Грюн, или Грин, стал Давидом Бен Гурионом. Позднее в этом процессе появился и элемент принуждения, и в этом была определенная историческая ирония. Известно, что в XIX веке немецкие и австрийские Власти заставляли Евреев тевтонизировать свои имена. Гитлер повернул этот процесс вспять. В 1938 г. немецким Евреям было запрещено менять свои имена; более того, им было предписано вернуться к еврейскому варианту.   Возможности Евреев в этом Смысле были ограничены списком "официальных еврейских имен" из 185 мужских и 91 женского. Из него был исключен ряд библейских имен, которые облюбовали немецкие Граждане неевреи: Руфь, Мириам, Йозеф и Давид. Евреи, сохранившие запрещенные имена, Должны были добавлять к ним "Израэль" (Мужчины) или "Сара" (Женщины). Аналогичные Законы приняли режимы Виши (во Франции) и Квислинга (в Норвегии). Но ни одна из таких аналогий не остановила Бен Гуриона, чья отчаянно яростная борьба за Иврит была одним из факторов, обеспечивших его успех.   Услышав однажды, что в Южную Африку пришло с визитом израильское судно под командой капитана Вишневского, он распорядился, чтобы отныне "ни одного офицера не посылали за рубеж с официальным визитом, если он не носит еврейской фамилии". Примеру Бен Гуриона последовал израильский правящий класс. Моше Шарет "до того" был Шертоком, Элиаху Элат – Эпштейном, Леви Эшкол – Школьником. Была образована Комиссия по еврейским наименованиям, которая составила перечень еврейских имен вместе с правилами их замены. Например, фамилию Портной следовало поменять на Порат, Тейтельбаум – на Агози, Юнг – на Элем, Новик – на Хадаш, Вольфсон – на Бен Зев. Фокусы злокозненных австрийских бюрократов следовало компенсировать, заменив Инкдигер (хромой) на Амир (сильный), а Люгнер (лжец) – на Амити (правдивый). Кроме фамилий были ивритизированы и имена.   Например, Пёрл становилась Маргалит. Надо сказать, что Евреи были менее склонны менять имена, чем фамилии. Так, Голди Меерсон в соответствии с практикой израильского МИДа сменила фамилию на Меир, когда стала в 1959 г. министром иностранных дел, но отказалась стать Зехавой, ограничившись тем, что взяла имя Голда. Потребность в ивритских именах привела к тому, что пришлось старательно перелистать Библию. После этого в моду вошли Игал, Ярив, Яэль, Авнер, Авитал, Хагит и даже Омри и Зерубавель. Появились и новоизобретенные имена: Бальфура вместо Бальфур, Герцля вместо Герцль. Согласно Раввину Бенциобу Каганоф, видному специалисту по еврейским именам, возрождение библейских имен привело к сознательному отказу от многих табу Иудаизма, в особенности от запрета на библейские имена доавраамовых Времён. Израильтяне стали нарушать его, называя своих детей Ювал, Ада, Пелег и даже Нимрод, который в Талмуде фигурирует в числе пяти наиболее нечестивых Людей в Истории Человечества. Стали модными и другие "нечестивые" имена, как Рейма, Делия, Аталия и Цинор. Самого Бегина назвали в Честь Менахема, о котором в Библии сказано: "И он сделал то, что было злом в глазах Бога".   Иврит был не просто связующей силой. Он спас Израиль от языковой проблемы, которая стала проклятием стольких наций, особенно новых. Это было большой удачей, так как у Израиля хватало и других проблем. Тот факт, что в конце 1942 г. в Варшавском Гетто между еврейскими политическими партиями могли идти резкие дискуссии по поводу того, как организовать сопротивление Нацистам, дает некоторое представление о глубине идеологических разногласий, которые (вместе с другими) были присущи и Израилю. Основная линия раздела проходила между лейбористской партией (иногда называемой МАПАЙ) с её профсоюзным крылом Гистадрут и военной организацией Хагана – С одной стороны и ревизионистами, которые в своих Инкарнациях назывались Херут, Гахал и, наконец, Ликуд; отношения были дополнительно отравлены, как Мы рассказывали выше, убийством Арлозорова в 1933 г. и его последствиями. Они стали ещё хуже в результате ужасной Истории, которая произошла во Время Войны за независимость.   Бен Гурион постоянно опасался, что Бегин, который отвергал границы раздела, установленные ООН, будет сражаться за их расширение, если Иргуну позволить действовать как самостоятельной силе. Бегин согласился влить Иргун в национальную армию 1 июня 1948 г., но продолжал пользоваться независимыми поставками оружия. Когда во Время первого прекращения огня к побережью неподалеку от Тель-Авива прибыло судно "Альталена" с партией оружия для Иргуна, правительство запретило Иргуну получать его. Бен Гурион заявил кабинету министров: "Не Должно быть двух Государств и не Должно быть двух армий… Мы Должны решить, передать Власть Бегину или приказать ему прекратить свою сепаратистскую деятельность. Если он не сдастся, Мы откроем огонь".   Правительство приказало министру обороны обеспечить соблюдение Закона. На берегу начался бой, и Бегину пришлось прорываться на борт судна, чтобы взять оружие. Игал Алон, главнокомандующий Пальмах, регулярными частями Хаганы, и его заместитель Ицхак Рабин, руководивший операцией из отеля Ритц, решили обстрелять судно из орудий и потопить его. Бегину пришлось плыть на берег, 14 Человек Иргуна были убиты, и организация на этом практически прекратила существование. Бегин называл лейбористскую коалицию "правительством преступников, тиранов, предателей и братоубийц". Бен Гурион просто назвал Бегина Гитлером.   Впоследствии лейбористская партия и её союзники правили Израилем до 1977 г. Вместе с Киббуцами, Гистадрутом, Хаганой и доминирующим положением в Еврейском агентстве они начали формировать местную правящую верхушку ещё во времена мандата. После провозглашения независимости они продолжали это формирование, контролируя вооруженные силы, государственную службу и через авуары Гистадрута промышленность Израиля. Израиль во времена мандата унаследовал многие английские политические, конституционные и юридические институты. Но в одном отношении он радикально отличался от Англии, позаимствовав у социалистических партий Восточной Европы принцип, в соответствии с которым партия становится Государством.   В этом отношении он больше походил на Советский Союз. Различие между профессиональными Политиками и профессиональными госслужащими, столь характерное для британской парламентской Демократии, в Израиле практически отсутствовало. Алон отошёл от командования Пальмах, чтобы стать министром и вице-премьером. Рабин стал начальником Генштаба и позднее Премьер министром. Двое других военачальников, Хаим Бар Лев и Давид Элазар, также прошли через лейбористское движение. Моше Даян, самый прославленный из военачальников, вышел из Зеирим, молодежного движения МАПАЙ, так же, как и Шимон Перес, который при Бен Гурионе возглавлял аппарат Министерства обороны, а со Временем сам стал премьером. Человек мог последовательно быть депутатом Кнессета, генералом, министром, послом и руководителем государственного радио. Израиль был партийным Государством, но никогда не был однопартийным.   Важнейшие мнения совсем необязательно принимались в кабинете министров. Назначения на государственные должности основывались, как правило, на принадлежности к партии, добившейся того или иного успеха на выборах. Каждая партия сама решала, кто чего заслужил и кого выдвигать в министерства, которые она контролирует. Лейбористское движение в целом формировало сельскохозяйственно промышленный комплекс, охватывало значительную часть военной промышленности, жилья, страхования жизни, распределения. Оно играло, благодаря своим механизмам, решающую роль в вопросах, которые обычно относятся к компетенции правительства: трудовые соглашения, образование, здравоохранение и иммиграция. В значительной степени это коренилось в том, каким образом происходило заселение земель во времена мандата.   Для структуры Израиля после провозглашения независимости были характерны некоторые слабые стороны типичной бывшей колонии Третьего мира, возникшей как независимый режим в результате движения сопротивления, националистического движения и даже Терроризма. Многопартийная структура способствовала сохранению Демократии. Однако сами партии находились в постоянном процессе взаимопроникновения, раскола, перегруппировки, переименования, образования коалиций. Между 1947 и 1977 гг. лейбористская партия МАПАЙ никогда не получала менее 32,5% голосов, но не получала и более 40%. В результате наблюдалась значительная нестабильность, несмотря на общее преобладание лейбористского движения, с трудными переговорами о создании коалиций после каждых выборов, а то и между выборами. Бен Гурион был премьером с 1948 по 1963 г., за исключением краткого периода 1953-55 гг., когда он уступил место Моше Шарету.   Многие из произведенных им назначений и снятий с должности (генералов, например) носили достаточно произвольный характер и объяснялись реакцией на внутриполитические маневры. Его давняя вендетта Пинхасу Лавону, министру обороны, на которого Бен Гурион возложил ответственность за провал разведки в Египте, была спровоцирована как внутрипартийными, так и общественными факторами. Партии были одновременно и выразителями интересов, и носителями определенной Идеологии. Соответствующим образом шёл и отбор в них, особенно среди иммигрантов. Это восходило ещё к Временам между двумя войнами, когда устройство на поселение было в значительной степени в ведении партии. В начале 1930-х годов существовало межпартийное соглашение о разделе дефицитной земли. После провозглашения независимости земли стало достаточно для всех, кто хотел бы заняться сельским хозяйством, поэтому партийные чиновники ездили по лагерям переселенцев с целью отбора желающих.   Существовало неофициальное размежевание по религиозно-этническому принципу. Например, выходцы из Румынии, Болгарии и Югославии тяготели к светским партиям (в основном МАПАЙ), североафриканцы – к религиозной группе Мицрахи, которая входила в коалицию. Благодаря ловкости йеменской агентуры МАПАЙ эта партия практически монополизировала иммигрантов из Йемена, хотя после протестов Мицрахи её доля была ограничена на уровне 60-65%. МАПАЙ и Мицрахи заключили также соглашение о разделе 100 000 иммигрантов из Марокко; при этом МАПАЙ брала на себя организацию эмиграции из Южного Атласа, Мицрахи – из Северного. В 1955 г. недовольство выходцев из Марокко тем, что их рассматривают как собственность и объект для оболванивания, привело к разрыву этого соглашения.   Вейцман Ненавидел эту сторону Политики Сионизма. Когда Государство образовалось, он стал его первым президентом, но проиграл бой за то, чтобы президентское правление было организовано на американский манер. В итоге он не смог стать знаменем антипартийных настроений в Обществе и Государстве. Это было суждено сделать Бен Гуриону, и, надо отдать ему должное, он попытался бороться с партийной Системой. Он всю свою жизнь был профессиональным партийным активистом и до самого конца был её бойцом. Будучи премьер министром, он делал все, что мог, чтобы отделить партию от Государства, спасти Государство от железной хватки партии, а также бороться с партийной машиной лейбористов (которую он прежде всего сам и создал) по вопросам Политики, назначений и, не в последнюю очередь, расследования обвинений. Он вырвал аппарат премьер министра, министерство обороны, армию и школы из рук партии. Но ему не удалось сделать то же самое с Системой здравоохранения, которую Гистадрут сумел сохранить за собой. В конце концов он проникся антипатией к своим товарищам по партии, создал собственную партию (1965), а когда она провалилась, сердито удалился во внутреннюю ссылку в своем Киббуце Седе Бокер.   В отличие от Герцля, Вейцмана и даже Жаботинского, Бен Гурион считал себя не европейцем, а Евреем средневосточником. Его надеждой были сабра, родившиеся в Израиле потомки первопоселенцев, которые могли бы превратить Израиль из европейской колонии в подлинно азиатское Государство, хотя и по своему уникальное. Он был Моисеем с печальной вестью, который обещает своему народу кровь и слезы, Труд и пот. "Это ещё не нация – пока", – сказал он в конце своей жизни в 1969 г."Пока ещё это изгнанный народ, который в пустыне мечтает о довольстве и благополучии. Его нельзя считать нацией, пока не заселены Негев и Галилея, пока миллионы Евреев не съедутся в Израиль и не установятся моральные стандарты, необходимые для соблюдения этических принципов в Политике и высоких ценностей Сионизма. Это сейчас не Толпа и не нация. Это – народ, всё ещё прикованный к своему прошлому в Изгнании, спасенный, но пока не состоявшийся".   Тем не менее, лейбористское движение продолжало вдохновляться европейским социализмом. Это была партия городских Интеллигентов, для которых Киббуцами были их воскресные дачи. Это был культурный средний класс с университетским образованием. К рабочим, особенно к афро-азиатским иммигрантам Сефардам, он поворачивался лицом с ясно различимым снисходительным выражением и терпеливо объяснял, в чём для них заключается благо, – примерно так же, как некогда Роза Люксембург пыталась читать лекции немецким пролетариям. Они были настоящими аристократами нового Государства, которых, пожалуй, можно было бы назвать светской катедократией.   Постепенно сформировалось даже внешнее различие между правительством и оппозицией. Лейбористские государственные деятели демонстрировали простецкие рубашки с расстегнутым воротом. Ликуд Бегина щеголял в элегантных костюмах и галстуках. Так выглядела разница между социалистической Интеллигенцией и инстинктивными популистами. После ухода со сцены Бен Гуриона зависимость лейбористского движения от слабеющего притока европейцев стала ещё более явной. Напротив, вновь прибывающие с арабских территорий тяготели к оппозиции. Этот процесс начинался ещё в период между войнами. Жаботинский всегда стремился привлечь на свою сторону Сефардов из Леванта. Он учился наречию Ладино и сефардскому произношению слов Иврита. Бегин легко вписался в эту Традицию. Будучи польским Евреем, одним из немногих уцелевших, он имел много общего с Евреями, которых жестоко изгоняли с арабских земель. Подобно им, он не чувствовал необходимости извиняться за пребывание в Израиле. Он разделял их Ненависть к арабам. Как и они, он ставил еврейские интересы превыше иных соображений – по моральному праву страждущих.   Подобно восточным Евреям, он считал оскорблением мертвых Идею насчёт того, что арабы имеют якобы выбор признавать право Израиля на существование или нет. "Право существовать даровано Нам Богом наших отцов, – настаивал он, – ещё на заре человеческой Цивилизации почти 4 000 лет тому назад. За это право, освященное кровью многих поколений Евреев, Мы заплатили цену, равной которой нет в анналах ни одной нации". В противоположность лейбористскому истэблишменту, у него и Евреев с востока была общая и очень ценная черта: полное отсутствие чувства вины. Хватка, с которой лейбористы держали режим под контролем, была крайне крепкой и слабела лишь постепенно. Бегин был, должно быть, единственным партийным лидером в Истории, который проиграл 8 выборов подряд, но сохранил свой партийный пост.   При последующих премьер министрах: Леви Эшколе (1963-69), Голде Меир (1969–1974) и Ицхаке Рабине (1974-77) поддержка, оказываемая лейбористам избирателями, постепенно слабела. Конец долгого единоличного правления лейбористов ознаменовался крупными скандалами, что неудивительно, если учесть, что они пренебрегли предупреждением Бен Гуриона и не отделили партию от Государства. В итоге на выборах в мае 1977 г. лейбористы наконец утратили монополию на Власть. Они получили голосов на 15% меньше, чем прежде, и всего 32 места в Кнессете. Ликуд Бегина получил 43 места, и ему было не слишком сложно сформировать коалиционное правительство. Он выиграл и следующие выборы – в июне 1981 г. После его ухода в отставку в 1984 г. установилось равновесие между Ликудом и лейбористами, что привело к договоренности о создании между ними коалиции, в соответствии с которой партии поочередно управляют страной, назначая премьера. Так Израилю удалось в конце концов прийти к своеобразной двухпартийной Системе и избежать единопартийной опасности.   Следует отметить, что различия между израильскими политическими партиями, сколь глубоки и отравлены яростными Страстями и историческими событиями они ни были, касались светских проблем и в конечном счёте всегда заканчивались прагматическим компромиссом. Более серьезным было глубокое противоречие между светским характером лейбористского Государства и религиозностью Иудаизма как такового. Проблема была не нова. Требования Закона и требования мира всегда были источником напряженности в еврейском Обществе. Это противоречие немедленно вырывалось на поверхность в виде открытого конфликта, как только-евреи становились сами себе хозяевами.   Вот почему многие благочестивые Евреи верили, что Евреям лучше жить под Властью неевреев. Но при этом они оказывались в зависимости от доброй воли неевреев, на которую, как показала История нового Времени, положиться нельзя. Новый Сион был задуман в ответ на Антисемитизм XIX века и рождён сразу вслед за Холокостом. Он не был рассчитан на еврейскую теократию, а был политическим и военным инструментом выживания Евреев. Короче говоря, в принципе ситуация была аналогична той, что существовала в дни Пророка Самуила. Тогда израильтяне находились под угрозой истребления Филистимлянами и, чтобы уцелеть, обратились к монархии. Самуил воспринял это изменение с грустью и неодобрением, ибо ясно видел, что монархия, или, как Мы бы сказали теперь, Государство, находится в непримиримом противоречии с правлением по Закону. В конечном счёте он оказался прав.   Законом пренебрегли, Бог был разгневан, и последовало вавилонское Изгнание. Второе Содружество столкнулось в точности с теми же трудностями и так же погибло. Так Евреи попали в Диаспору. Согласно сути Иудаизма Изгнание Должно кончиться благодаря метафизическому событию во Время, назначенное Богом, а никак не благодаря политическому решению или воле Человека. Сионистское Государство – просто новый Саул. Предполагать, что это – новая разновидность Мессии, не только неверно, но и богохульно. Как предупреждал великий еврейский богослов Гершом Шолем, оно может лишь породить нового Лже-Мессию: "Сионистский идеал – это одно, а мессианский – совсем другое. Они не соприкасаются друг с другом, разве что в пышной фразеологии на массовых сборищах, которые часто вселяют в нашу молодежь Дух нового шаббатизма, который Должен пасть".   Правда, Сионисты, которые большей частью были нерелигиозны, а то и вовсе антирелигиозны, нуждались в помощи Иудаизма. У них не было выбора. Без Иудаизма, без Идеи Евреев как народа, объединенного Верой, Сионизм был ничем, всего лишь эксцентричной сектой. Они нуждались и в Библии, поскольку извлекали из неё всякого рода моральные нравоучения, риторику для шумных дискуссий и идеалистических призывов, обращенных к молодежи. Бен Гурион использовал Иудаизм как путеводитель в военной стратегии. Но все это была, по сути, восточноевропейская разновидность еврейского Просвещения. В Сионизме нет места для Бога как такового. Для Сионистов Иудаизм – просто удобный источник национальной энергии и Культуры, а Библия – что-то вроде основного Закона страны. Вот почему большинство религиозных Евреев с самого начала относилось к Сионизму с подозрением, а то и с открытой Враждебностью; некоторые (как Мы отмечали) считали, что он – дело рук сатаны.   Но подобно-тому, как Самуил согласился помазать Саула, так и религиозным Евреям пришлось признать существование Сионизма и определиться по отношению к нему. Существовало несколько направлений мысли, все они видоизменялись со Временем, но все были ортодоксальными. Реформистский Иудаизм практически не играл никакой роли в освоении Палестины и создании Израиля. Первая реформистская Синагога была построена в Иерусалиме только в 1958 г. Ортодоксальные же течения различались по тому, в какой степени они признавали Сионизм. Как Сионисты использовали Иудаизм, чтобы создать свое Государство, так и некоторые благочестивые Евреи верили, что можно использовать сионистский национальный Дух, чтобы вернуть Евреев в лоно Иудаизма.   Авраам Исаак Коок (1865–1935), назначенный главным европейским Раввином при поддержке Сионистов, придерживался той точки зрения, что новый патриотический Дух Евреев может укрепить соблюдение Торы при условии, что соблюдающие Закон Евреи самоорганизуются. И после того, как Х Сионистский конгресс (1911) высказался в Пользу светских школ в противовес религиозным, основанным на Торе, первая религиозно политическая партия, Мицрахи, возникла, чтобы бороться за Тору в рамках Сионизма. В итоге во времена мандата она работала вместе с Сионистами, а с момента возникновения Государства вошла в правительственную коалицию. Она способствовала тому, чтобы в Израиле не произошло полного разрыва между светскими и религиозными Евреями, и была скорее прослойкой между двумя лагерями, чем автономной религиозной силой.   В ответ на "предательство" Мицрахи ортодоксальные мудрецы основали в 1912 г. Агудастское движение. Оно стало организованным и активным лишь когда Власть в Палестине перешла к англичанам. При турецком правлении сохранялась старая Система делегирования Власти меньшинствам через их религиозных лидеров, что естественным образом благоприятствовало Ортодоксам. Однако в соответствии со статьей 4 мандата 1922 г. англичане вручили право политического представительства всех Евреев Сионистам. Их Национальный Совет прочно держался в светских руках и просто передавал религиозные функции своей деятельности Мицрахи.   В ответ Агудисты организовали в 1923 г. массовое движение под руководством "Совета Великих людей Торы", чьи отделения приучали добропорядочных Евреев отдавать свои голоса его выдвиженцам. Так возникла вторая религиозная партия. В Восточной Европе она была исключительно сильна, имела собственную прессу и лоббистов и оставалась откровенно антисионистской. Однако в Палестине она была вынуждена идти на компромиссы после того, как взлёт Гитлера породил панический спрос на иммигрантские визы. Все они шли через сионистское Еврейское агентство, которое также контролировало через централизованные фонды финансирование нового поселения. Справедливости ради надо сказать, что как израильтяне перед лицом Филистимлян, так и Агуда перед лицом гитлеризма не знала, как соблюсти свои принципы. Может быть, декларация Бальфура есть Спасение, дарованное провидением?   В 1937 г. один из её лидеров, Исаак Брейер, внук знаменитого Раввина Гирша, обратился к Совету Великих за формальным разъяснением: несёт ли декларация Бальфура Евреям указание свыше строить свое Государство или же это есть "порождение сатаны"? Совет никак не мог прийти к единому ответу, и тогда он сам для себя принял решение. Фоном для него служили огни Холокоста, убедительно свидетельствующие в Пользу компромисса с Сионизмом. И окончательный вывод Брейера, что Государство есть дар Небес израильским мученикам и может стать "началом Спасения" при условии, что оно будет в своем развитии опираться на Тору, лёг в основу Идеологии Агуды. В результате, когда речь зашла о конкретных шагах по организации Государства, Агуда потребовала, чтобы в основу его Законов была положена Тора. Требование было отвергнуто.   29 апреля 1947 г. Еврейское агентство писало Агуде: "Организация Государства требует утверждения ООН, а последнее невозможно без гарантий свободы Совести для всех Граждан Государства и без ясного заявления, что его не собираются делать теократическим". Государство Должно было быть светским. С другой стороны, агентство соглашалось на то, чтобы восторжествовал религиозный подход к Шаббату, вопросам питания и Брака, а также в школах объявлялась полная религиозная свобода. Такой компромисс позволил Агуде войти при основании Государства во Временный совет Управления и в качестве члена Объединенного религиозного фронта участвовать в правящих коалициях 1949-52 гг.   Точка зрения Агуда формулировалась следующим образом (10 октябре 1952 г.): Мир был создан во имя Израиля, и священным Долгом Израиля является сохранение и исполнение Торы. Местом, где израильтянам суждено жить и хранить Тору, является Израиль. Это означает, что Смыслом существования мира является установление режима Торы в земле израильской. Фундамент этого идеала уже заложен, ибо Евреи уже обитают в своем национальном очаге и блюдут Тору. Но процесс ещё не завершен, ибо в своей земле живут ещё не все сыны Израиля и даже [пока] не все они соблюдают Тору. Короче говоря, Агуда дала обет использовать Сионизм, чтобы завершить сбор и привести всех в итоге к теократии.   Как компромиссы Мицрахи породили Агуду, так и Агуда в свою очередь породила ригористскую группу, называющую себя "Городскими Стражниками" ("Нетурей Карта"). Она откололась от Агуды в 1935 г., на всех уровнях противилась основанию Государства, бойкотировала выборы и государственную деятельность и объявила, что пусть лучше Иерусалим будет интернационализирован, чем им будут править еврейские отступники. Группа была численно невелика и со светской точки зрения носила экстремистский характер. Но вся История Евреев показывает, что ригористские меньшинства имеют свойство становиться торжествующим большинством. Более того, подобно самому Иудаизму, его члены демонстрировали железную логическую последовательность. Евреи – "народ, жизнь которого регулируется сверхъестественным божественным Порядком… не зависящим от нормальных политических, экономических и материальных успехов или неудач".   Евреи – "не такая нация, как другие", они подвержены действию факторов, "вызывающих их взлёт и падение". А поэтому создание сионистского Государства не есть возврат Евреев в Историю (Третье Сообщество), но есть начало нового и гораздо более опасного Изгнания, поскольку "теперь дана санкция на искушение победой зла".   Они часто цитировали заявление группы Раввинов из Венгрии, которые по прибытии в Аушвиц признали Справедливость Божьей кары, которая пала на них за слишком вялое противодействие Сионизму. Сионистские притворщики, якобы представляющие народ Израиля, испепелили его Душу; в то же Время печи Гитлера лишь сжигали Тела и освобождали Души для вечной жизни. Они равным образом осуждали и Синайскую, и Шестидневную войны, считая, что те сознательно заманивали Евреев своими эффектными победами в объятия Сионизма, обрекая тем самым на вечную погибель. Более того, подобные победы, будучи делом рук сатаны, ведут в конечном счёте к грандиозному поражению. Стражи отвергали "освобождение и защиту" со стороны Сионизма вместе с его войнами и завоеваниями: Мы не поощряем никакую Ненависть или Враждебность, а тем паче сражения и войны в любом виде и с любым народом, нацией или языком, ибо наша Святая Тора не повелевала Нам поступать подобным образом в нашем Изгнании, и даже наоборот. Боже упаси, чтобы нашими многими прегрешениями Мы оказались связаны одной Судьбой с этими мятежниками [против Бога]! Все, что Мы можем сделать тогда, это молиться Ему, да будь Он благословен, чтобы Он отделил нас от их Судьбы и даровал Нам нашу.   Стражи считали себя теми "оставшимися", кто "отказался преклонить колени перед Ваалом" как во "времена Илии", либо "сесть за стол Иезавели". Сионизм есть "мятеж против Царя Царей", а потому из их теологии вытекала неизбежность того, что еврейское Государство кончит катастрофой почище Холокоста. В итоге с самого момента возникновения светское сионистское Государство оказалось перед лицом тройственной религиозной оппозиции: внутри правящей коалиции; вне коалиции, но в пределах сионистского соглашения; и вне соглашения, но внутри страны.   Оппозиция принимала бесконечно разнообразные обличья, от детских до яростно насильственных. Здесь было и наклеивание марок на письма вверх ногами, и пропуск слова "Израиль" в адресе; рвали удостоверения личности; бойкотировали выборы; устраивали демонстрации, а то и вообще полноценные бунты. Государству Израиль, как и его эллинскому и римскому предшественникам, пришлось столкнуться с тем, что часть его населения, особенно в Иерусалиме, легко и часто непредсказуемо возбуждалась в результате мелких и лишенных злого умысла решений правительства. К счастью, по большей части это религиозное противостояние ограничивалось горячими дискуссиями в Кнессете и особенно внутри кабинета министров.   Если рассмотреть Судьбу первых четырех правительств Израиля, то можно обнаружить, что не менее пяти правительственных кризисов были спровоцированы религиозными проблемами: в 1949 г. – по поводу импорта запрещенного продовольствия, в феврале 1950 г. – по поводу религиозного образования детей из Йемена во временных лагерях, в октябре 1951 и сентябре 1952 гг. – по поводу призыва на воинскую службу девушек из ортодоксальных семей и, наконец, в мае 1953 г. – по поводу школ. Эта тенденция сохранялась на протяжении сорока лет существования Израиля; Религия оказывалась гораздо более серьезным источником дисгармонии в правящей коалиции, чем расхождения по вопросам Идеологии, обороны или международных отношений. Поскольку иудаистская Религия весьма богата всякого рода жесткими моральными ограничениями, спектр конфликтных проблем чрезвычайно широк.   Скажем, по поводу Шаббата, которому придан юридический и конституционный статус: существует 39 главных (и множество второстепенных) разновидностей запрещенного Труда, включая езду верхом или в экипажах, письмо, игру на инструментах, звонки по телефону, включение света или прикосновение к деньгам. Более того, один из самых что ни на есть рядовых Законов Иудаизма констатирует, что "всякий, кто открыто нарушает Шаббат, во всех отношениях подобен нееврею, и его прикосновение делает вино запретным, выпеченный им хлеб подобен хлебу нееврея, и пища, им приготовленная, подобна нееврейской". В результате Закон Шаббата с его категоричностью вызвал серьезные проблемы в вооруженных силах, на государственной службе, а также в общественном и коллективном секторе промышленности и сельского хозяйства.   Были горячие баталии по поводу субботних доек коров в Киббуцах и телевизионных передач, а также множество законодательных поправок и попыток исправления взаимопротиворечащих установлений. По субботам автобусы ходили в Хайфе и не ходили в Тель Авиве; кафе были открыты в Тель Авиве и не работали в Хайфе; а в Иерусалиме был запрет на то и другое. Был специальный правительственный кризис по поводу субботних полетов государственной авиакомпании Эль Аль. Была затяжная борьба в правительстве по поводу некошерной еды на судах государственной морской компании. И вообще, проблема продовольственных правил и запретов вечно была благодатной почвой для политических свар. Отели и рестораны Должны были иметь "сертификаты правильности" от раввината. Согласно Закону 1962 г. свинофермы были запрещены повсюду, кроме христианско арабских регионов вблизи Назарета; исключение делалось лишь для разведения свиней в научных целях.   В 1985 г. началась кампания за законодательный запрет на продажу и распределение продуктов из свинины. Правительство и Раввины серьезно изучали проблему лицензирования свиньи бабируссы из Восточной Индонезии; скотоводы настаивали, что она является млекопитающим, имеет копыта и жует жвачку. Были скандалы в правительстве и по поводу вскрытия (аутопсия), и по поводу захоронения на священных землях. Серьезные проблемы возникали в вопросах образования. В условиях мандатного Управления в стране существовали четыре типа еврейских школ:   - общесионистские (светские), - школы Гистадрута (светскоколлективные), - школы Мицрахи (Тора плюс светские) и - школы Агуды (только-Тора).   Закон о едином образовании 1953 г. слил их в две группы: правительственные светские и правительственные религиозные школы. Агуда вывела свои школы из Системы, но быстро обнаружила, что, не уделяя достаточного Времени светским предметам, она теряет правительственные гранты. Секуляристы жаловались, что в школах Агуды из 32 уроков в неделю 18 отводятся Библии, Талмуду и Ивриту (причём девочки больше изучают Библию и меньше Талмуд, а мальчики – наоборот) в ущерб Наукам, в частности географии и Истории. Религиозные же Евреи жаловались, что в государственных школах из 32 уроков только 8 отводятся на Религию, в том числе 3 – на Иврит, причём о Библии рассказывают в светском Духе, как о мифе, за исключением нескольких отрывков, которые представляют в Духе ранне сионистской Истории.   В конце 50-х годов возникло большое количество неприятностей в Связи с путаным правительственным компромиссным планом, задачей которого было объявлено развитие "еврейского Сознания" в светских школах и "национально израильского Сознания" в религиозных. В 1959 г. в трех местах произошли волнения, направленные против светской Пропаганды среди детей ортодоксальных выходцев с Востока; один из их Раввинов Ортодоксов горько сетовал:"[Они] взрастили молодежь, которой не хватало высшей Мудрости, но зато у неё был избыток гордости; старшее же поколение, обладавшее истинной Мудростью, они изваляли в грязи. Они учили детей в школе, что здесь – на земле Израиля! – нет нужды соблюдать правила Торы. Когда мальчик приходил из школы домой и родители велели ему помолиться, он отвечал, что учитель говорит, что это необязательно или что, по словам воспитателя, все это чепуха. Когда приходил Раввин и велел мальчикам соблюдать Шаббат, они его не слушали, потому что или клуб проводит футбольный матч, или ждёт машина, чтобы отвезти их на пляж…   Если Раввин начинал их со слезами уговаривать, они смеялись ему в лицо, потому что так их учил воспитатель… Мудрецы Торы заброшены в угол, а самый большой авторитет – у парней с партийным билетом".Ортодоксов приводила также в ярость та легкость, с какой многие структуры отказались от древнего правила Сегрегации полов. Вблизи центров ортодоксальности то и дело случались скандалы по поводу танцевальных залов и смешанных пляжей. Что же касается призыва девушек в армию, то Совет Великих Мужей заклеймил этот Закон позором и заявил, что его следует игнорировать даже под Страхом Смерти. Эту битву, как и многие другие, религиозные элементы выиграли. Они одержали победу также и в важном вопросе о Браке. В итоге светское Государство Израиль было вынуждено отказаться от института гражданского Брака. Согласно разделам 1 и 2 Закона о юрисдикции раввинистских судов (вопросы бракосочетания и развода) 1953 г. под действие ортодоксальных правил подпадают даже светские союзы. Депутаты секуляристы вынуждены были голосовать в Кнессете за принятие Закона, иначе Израиль оказался бы впоследствии расколот на две Общины, которые не могли бы вступать в Брак друг с другом.   Правда, Закон привел в дальнейшем к большим сложностям и длительным тяжбам, в которых оказались замешаны не только неевреи и светские Евреи, но и Раввины реформисты и обращенные ими, поскольку официально правом признавать Обращение пользовались исключительно ортодоксальные раввинаты, которые не принимали во внимание решения реформистов. Ортодоксальные эксперты по вопросам Брака на совершенно законном основании, как они считали, подвергали придирчивому испытанию целые категории еврейских иммигрантов. Так, в 1952 г. были самым въедливым образом рассмотрены разводы 6000 бенеизраильтян (Евреев из Бомбея); Правда, в конце концов они были признаны действительными. В 1984 г. были взяты под сомнение Браки Евреев фалашей из Эфиопии. Были и споры вокруг проблем повторного Брака. Как известно, Второзаконие (25:5) требует заключения Брака между бездетной вдовой и братом её покойного мужа. В принципе обязательноть этого прекращается в случае гализы, или отказа деверя. Если он несовершеннолетний, вдова обязана подождать.   Если он глухонемой и не в состоянии сказать "Я не желаю брать её", она может не выходить замуж. Именно так случилось в 1967 г. в Ашдоде; более того, глухонемой Человек был уже женат. Тогда раввинат объявил о том, что он состоит в Браке с двумя женами, а на следующий день оформил его развод. Сложности начинались и в том случае, если одна из сторон, состоящих в Браке, отказывается разводиться. Если отказывающейся стороной является Женщина, развод хоть и затруднен, но возможен; если же на развод не дает согласия Мужчина, развод вообще невозможен. В 1969 г. один муж был приговорен к 14 годам заключения за 6 случаев непристойного оскорбления и 3 изнасилования. Жена подала на развод, муж отказал, и чета осталась неразведенной согласно раввинистскому Закону, причём юридически в условиях Израиля жена оказалась абсолютно бессильной.   По поводу подобных случаев Раввин Зерга Варгафтиг, бывший министр по делам Религий, объяснял, пытаясь смягчить ситуацию: "Наша юридическая Система всегда была на стороне народа. В ней может встретиться заноза, которая причинит боль конкретному индивидууму. Но нас волнует не этот факт и не этот индивидуум, а народ в целом".Можно было бы, конечно, выразить ту же мысль и поделикатнее, но, по сути дела здесь содержалось зерно Истины, с которой был связан ряд проблем молодого Государства. Дело в том, что Иудаизм – очень требовательная Религия. В этом его сила и его слабость. Предполагается, что практикующие его – некая Элита, поскольку он стремится создать идеальное Общество. Это делает его во многих отношениях идеальной Религией для нового Государства вроде Израиля, несмотря на то, что Законы Иудаизма формировались примерно за 3200 лет до провозглашения этого Государства.   Из-за уникальной преемственности Иудаизма многие из его древнейших Законов остаются до сих пор в силе и соблюдаются благочестивыми адептами. Они, Правда, зачастую отражают скорее форму, чем существо религиозных Истин, но необходимо подчеркнуть, что слово "ритуальный" для Еврея не несёт на себе оттенка осуждения. Как отмечал д р Гарольд Фиш, ректор университета Бар Илан:"Само слово "Ритуал" имеет в английском языке уничижительный оттенок, который восходит к протестантской Традиции. В Иврите же существует слово Мицвот (религиозный приказ), который имеет моральную Власть независимо от того, идет ли речь о взаимоотношениях между Людьми либо между Человеком и Богом. Последняя часть свода Законов содержит так называемые ритуальные требования, которые так же заслуживают одобрение, как требования этические, и столь же необходимы".Сущность религиозного Духа – в пунктуальнейшем соблюдении этих требований; и в этом опять же сила Иудаизма и его особая ценность для молодого Государства. Всем странам хотелось бы освятить себя ценностями, которые достались им в наследство от прошлого.   Многие из сотни стран, получивших независимость после 1945 г., вынуждены были заимствовать Традиции и институты у бывших колонизаторов или искать их в прошлом, зафиксированном в основном в виде устных преданий. Израилю повезло в том Смысле, что его прошлое, самое древнее и богатое, было старательно и подробно зафиксировано, причём абсолютно непрерывно передавалось от поколения к поколению. Мы, Правда, уже отмечали, что в исторических записях, сделанных еврейским гением, наблюдается провал между эпохой Иосифа Флавия и XIX столетием. И вновь основанное сионистское Государство стало открывать себя не просто в Истории, а в первую очередь в археологии. Государственные мужи и генералы, вроде Бен Гуриона, Моше Даяна и Шала Ядина, а также тысячи простых Граждан стали страстными археологами, любителями и профессионалами. Весь Израиль оказался одержим манией исследования глубокой древности. Это стало немаловажным элементом формирования органичной нации, однако заметно уступавшим живительной силе Религии, которая в прошлом сформировала еврейскую нацию как таковую, а теперь её хранители могли проследить своих предков Раввинов до Времён Моисея. Евреи выжили именно потому, что пунктуально следовали своим Ритуалам и были готовы умереть за них. И следует признать правильным и здоровым, что главной чертой сионистской Общины было уважение к строгому соблюдению Обрядов.   Выдающимся примером стало отношение Евреев к Храмовой горе, когда смелость и провидение вернули её им вместе с остальной частью Старого Города во Время Шестидневной войны 1967 г. Было сравнительно просто принять решение о восстановлении древнего Гетто, из которого иерусалимские Евреи были изгнаны в 1948 г. Но вот с Храмом возникали определенные трудности. Он был полностью разрушен ещё в древности. Это не помешало такому авторитету, как Маймонид, заявить, что, несмотря на разрушения, место, где стоял Храм, остается святым на веки вечные. Шекинья никогда его не покидала, и именно поэтому Евреи всегда приходили сюда молиться, особенно к Западной Стене, которая, как верили, подходила ближе всего с запада к Святая Святых. Но, поскольку место, где стоял Храм, сохраняло свою святость, прежде чем Евреи могли приблизиться к нему, они Должны были стать ритуально чистыми. Правила чистоты, окружавшие Храм, были самыми строгими из всех. Святая Святых вообще считалась закрытой для всех, кроме первосвященника, да и он мог входить туда лишь раз в год, в День Искупления.   Поскольку это место приравнивалось к моисееву "лагерю Израиля", который некогда окружал святилище, к нему относились правила чистоты, упоминаёмые в Книге Чисел. В этой книге Бог формулирует для Моисея как причины нечистоты, так и средства очищения. Человек может стать нечистым в результате прикосновения к трупу, гробу или человеческой кости, а также нахождения с ними под одной крышей. А затем добавляется: "Для нечистого пусть возьмут пепла той сожженной жертвы за Грех, и нальют на него живой воды в сосуд; и пусть кто-нибудь чистый возьмет иссоп, и омочит его в воде, и окропит шатер и все сосуды и Людей, которые находятся в нём, и прикоснувшегося к кости человеческой, или к убитому, или к умершему, или ко гробу".Жертва (телица) Должна быть рыжей и "без порока, у которой нет недостатка, и на которой не было ярма". И, самое важное, критическую часть операции Должен был произвести, дабы избежать осквернения, Елеазар, наследник Аарона. Когда он приготовит смесь, она Должна храниться в "чистом месте" до того момента, когда потребуется. Авторитеты настаивали на том, что настоящие жертвы – вещь дорогая и редкая: если у животного хотя бы два волоска не рыжие, его пепел уже не годится.   Они расходились во мнениях, сколько жертв было некогда сожжено: одни говорили – семь, другие – девять. После разрушения Храма уже нельзя было приготовить новый пепел. Оставшийся запас постепенно использовался для очищения тех, кто контактировал с мертвыми, вплоть до периода Аморы. Затем он пришёл к концу, и очищение стало невозможным – до тех пор, пока не придет Мессия, чтобы сжечь десятую телицу и приготовить новую смесь. А поскольку правила чистоты были и есть весьма строги, особенно в вопросах контакта с умершими, то мнение Раввинов сводится к тому, что в настоящее Время все Евреи нечисты в ритуальном Смысле. Но раз не имеется пепла для их очищения, то ни один Еврей не может взойти на Храмовую Гору. Закон о Рыжей Телице приводится в качестве выдающегося примера гукки, иудаистского правила, которому нет рационального объяснения, но которому необходимо строго следовать, поскольку оно установлено свыше, причём предельно конкретным образом. Это образчик правила, которое вечно было поводом для насмешек со стороны неевреев. Одновременно это было одно из правил, которые Евреи безоговорочно соблюдали, невзирая на все неудобства, и тем сохраняли свою идентичность.   Так, например, как минимум с 1520 г. Евреи молились у Западной Стены, но никак не за ней. После того как еврейский квартал Иерусалима пал в 1948 г., арабы перестали давать Евреям не только пользоваться Западной Стеной, но и даже смотреть на неё издали. Это продолжалось 19 лет. С возвращением в 1967 г. в Старый Город Евреи вновь получили доступ к Стене, и в первый день Шаббата в этом году четверть миллиона Евреев Ортодоксов устремилась туда для Молитвы. Все пространство перед Стеной было расчищено и вымощено. Однако, что касается доступа Евреев на Храмовую Гору, с этим ничего нельзя было поделать. К каким только раввинистским ухищрениям ни прибегали, лишь бы позволить Евреям вступить хотя бы в часть этой зоны. Но, в конце концов, мнение Раввинов свелось к следующему: вся зона считается запретной для Евреев, которые действительно веруют. И главный раввинат вместе с министерством по делам Религий развешал объявления, запрещающие Евреям посещать Гору под Страхом карета ("искоренения", или потери вечной жизни). Тот факт, что тысячи Евреев игнорировали это предупреждение, использовали как свидетельство бессилия Раввинов.   Однако тот факт, что большое число благочестивых Евреев удержались от посещения этой зоны, несмотря на огромную тягу, столь же важен, если не сказать более. У иерусалимских Раввинов была ещё и дополнительная причина проводить жесткую линию в этом вопросе. Они хотели отбить у простых Евреев охоту приравнивать военные победы Сионистов, вроде возвращения Старого Города, к исполнению мессианских Пророчеств. Тот же аргумент использовался и при обсуждении предложений о восстановлении Храма. Надо сказать, что попытка претворить подобное предложение в жизнь встретила бы ожесточенное сопротивление всего мусульманского мира, так как былое основание Храма в настоящее Время занято двумя исламскими сооружениями огромного исторического и художественного значения. Тем не менее, эту Идею обсуждали с характерной для Раввинов основательностью.   Разве не восстановили Евреи Храм по велению Господню, вернувшись из первого, вавилонского Изгнания, и разве нельзя это считать прецедентом теперь, по окончании великого Изгнания? Нет, ссылаться на этот прецедент можно будет лишь тогда, когда на этой земле заживет большинство Евреев, а пока этого не произошло. Но разве во времена Ездры Храм не был восстановлен, хотя число Евреев, возвратившихся из Вавилона, было меньше, чем теперь? Да, это так, но на сегодня веления Господня не поступало; Третий Храм будет воздвигнут сверхъестественным образом в результате прямого вмешательства Бога. Но ведь подобный аргумент уже использовался некогда против Сионизма как такового; разве жизнь не доказала его Ложность? Ведь и сооружение Первого Храма приписывали Богу, хотя построил его, несомненно, Соломон. Да, конечно; но, С другой стороны, Храм не мог быть сооружен во времена Давида, так как последний был воителем, и необходимо было дождаться мирной эпохи Соломона.   Так и сегодня: пока не наступит окончательный мир, Третий Храм не может быть сооружен. Но даже тогда потребуется настоящий Пророк, чтобы вдохновить на такую акцию, не говоря уже о-таких подробностях, как-то, что утрачены детали сооружения, которые Господь сообщил лично Давиду. Да, утрачены; но в то же Время детали Третьего Храма описаны в Книге Иезекииля. Возможно, но, отложив в сторону технические вопросы, примем во внимание, что нынешнее поколение не готово и не желает восстанавливать Храм и вернуться к былому служению Богу. Для последнего потребовалось бы духовное пробуждение. Именно так, но разве можно представить себе лучший способ духовного пробуждения, чем приступить к восстановлению Храма? Так и шёл этот обмен аргументами и контраргументами, пока большинство не решило: пока ничего нельзя сделать. Было отвергнуто даже предложение совершить ритуальное жертвоприношение пасхального агнца, поскольку, во первых, неизвестно, где-точно находился алтарь, во-вторых, были определенные сомнения в родословной нынешних коэнов, или коханим, и, не в последнюю очередь, хотя и в третьих, слишком мало известно о ритуальной одежде священнослужителей, чтобы её можно было-точно воссоздать. Храм и все споры вокруг него олицетворяют религиозное прошлое, которое является живой связующей силой в новом Обществе Израиля.   Но существует и светское прошлое, от которого стремились уйти, создавая сионистское Государство. Его символом был Холокост; даже больше, чем символом, – прискорбной реальностью, в тени которой создавалось молодое Государство и которая накрепко осталась в коллективной памяти нации. Иудаизм всегда был сосредоточен не только на Законе, но и, так сказать, на его логическом завершении – Справедливости. Бесконечно повторяющейся и прискорбной особенностью еврейской Истории в Изгнании были бесчисленные обиды, нанесенные Евреям как таковым, и неспособность Общества неевреев воздать обидчикам по заслугам. Еврейское Государство было, по крайней мере, частично, ответом на величайшую из всех Несправедливостей. Одной из его задач было стать орудием возмездия и показать всему миру, что Евреи наконец то могут нанести ответный удар и воздать по Закону тем, кто был к ним несправедлив. Преступление Холокоста было столь грандиозно, что и Нюрнбергские процессы, и механизмы справедливой расплаты, функционировавшие, как Мы рассказывали, в ряде европейских стран, были, попросту говоря, неадекватны.   Уже в 1944 г. департамент Политического Управления Еврейского агентства, который возглавлял тогда будущий премьер министр Моше Шарет, начал собирать материалы по нацистским военным преступникам. После образования Израиля выслеживание виновных и организация их встречи с правосудием стали обязанностью ряда израильских служб, в том числе секретных. Деятельность эта не ограничивалась рамками Израиля. В ней приняли участие многие еврейские организации, национальные и международные, включая Всемирный еврейский конгресс. Включились в неё и те, кто выжил.   В 1946 г. Симон Визенталь, 38 летний чешский Еврей, который провел 5 лет в различных лагерях, включая Бухенвальд и Маутхаузен, организовал вместе с 30 другими бывшими узниками лагерей Еврейский центр исторической документации, который в конце концов нашел постоянное пристанище в Вене. Он сосредоточил свою деятельность на поиске нацистских преступников, не представших перед судом, а потому и не осужденных. Холокост стал предметом интенсивных исследований в научных и образовательных целях, и прежде всего эта деятельность Должна была привести к воздаче преступникам должного. К 80 м годам только в университетах США и Канады существовало 93 курса исследований Холокоста, а также 6 исследовательских центров, посвященных исключительно этому вопросу. В Лос Анджелесе, в Центре исследований Холокоста имени Визенталя, была использована новейшая техника, чтобы создать, как это называли, "многоэкранный с многоканальным звучанием аудиовизуальный образ Холокоста"; в состав комплекса входил экран в форме арки размером 12 метров высотой и 7 метров длиной, три кинопроектора со специальной оптикой "Синемаскоп", 18 диапроекторов и пентафоническая аудиосистема, причём все это контролировалось и синхронизировалось центральным компьютером. Эта деятельность по воссозданию реальных событий не может показаться излишней, если учесть, сколько в это Время предпринималось попыток Антисемитами доказать, что ничего этого не было совсем или же хоть и было, но было уж слишком преувеличено. Но, конечно, главной целью сбора документов о Холокосте оставалась Справедливость.   На счету лично Визенталя свыше 1 100 Нацистов, переданных в руки правосудия. Он собрал значительную часть материала, который позволил израильскому правительству опознать, арестовать, судить и приговорить Человека, который после Гиммлера был главным администратором палачом Холокоста – Адольфа Эйхмана. Агенты Израиля арестовали его в Аргентине в мае 1960 г. и тайно доставили в Израиль; ему было предъявлено обвинение по 15 статьям Закона 1950 г. о наказании Нацистов и их пособников. Суд над Эйхманом имел по ряду причин важное значение, реальное и символическое, для израильтян и еврейского народа в целом.   Он самым наглядным образом показал, что прошло Время, когда те, кто убивал Евреев, оставались безнаказанными, и что нигде в мире нет такого места, где бы они могли спрятаться. Процесс освещался 976 иностранными и 166 израильскими корреспондентами и, в силу особенностей обвинения, которое охватывало как Холокост в целом, так и события, которые вели к нему, позволил донести до миллионов Людей факты массового уничтожения Людей. Одновременно он демонстрировал методичную пунктуальность израильской юстиции в этой столь эмоциональной сфере.   Первая реакция Эйхмана на задержание состояла в том, что он признался, что он – это он, и признал как свою вину, так и право Евреев наказать его. 3 июня 1960 г. он заявил: "Если это способно сделать акт Искупления более внушительным, я готов публично повеситься". Позднее он менее охотно сотрудничал со следствием и придерживался линии, хорошо знакомой ещё с Нюрнберга: дескать, он был лишь винтиком в машине, исполняющим приказы кого-то другого. Надо сказать, что на этом суде обвинению противостояла активная, изобретательная, упорная и хитрая защита. Кнессет принял специальный Закон, позволявший иностранцу (германскому советнику д ру Роберту Серватиусу) защищать Эйхмана, причём правительство Израиля выплатило ему гонорар (в размере 30 000 долларов). Процесс был долгим и трудным; в частности, было нелегко доказать компетентность суда и его право судить обвиняемого, несмотря на обстоятельства его ареста.   Тем не менее, соответствующее решение было принято 11 декабря 1961 г. Совокупность доказательств делала приговор неизбежным. 15 декабря 1961 г. Эйхман был приговорен к смертной казни, а 29 мая 1962 г. была отклонена его апелляция. Президент Ицках Бен Цви получил прошение о помиловании и целый день в одиночестве размышлял над ним. В Израиле ни до, ни после никого не казнили, и многие Евреи в стране и за её пределами предпочли бы обойтись без петли. Но подавляющее большинство было согласно с приговором, и президент, как ни старался, не смог найти в деле никаких смягчающих обстоятельств. Одна из камер в тюрьме Рамла была специально оборудована для казни, для чего в полу был устроен люк, а над ним установлена виселица. Около полуночи 31 мая 1962 г. Эйхман был казнен, Тело сожгли, а пепел развеяли над морем. Дело Эйхмана продемонстрировало эффективность, Справедливость и твердость действий Израиля.   Оно способствовало Изгнанию призраков "Окончательного решения" и было необходимым этапом в Истории Израиля. Однако Холокост оставался фактом, определяющим израильское национальное Сознание. В мае 1983 г. израильский Центр исследования общественного мнения Смита проводил опрос, касающийся отношения израильтян к Холокосту. Результаты показали, что подавляющее большинство израильтян (83%) видели в нём решающий фактор, определяющий их видение мира. Директор Центра Ханок Смит сообщал: "Холокост очень сильно повлиял на настроение израильтян, даже во втором и третьем поколениях".   Причём отчетливо прослеживалось влияние Холокоста на исторические цели Израиля. Преобладающее большинство (91%) опрошенных считали, что лидеры Запада знали о массовый убийствах, но мало что сделали, чтобы спасти Евреев; чуть меньшая доля (87%) были согласны с формулировкой: "Холокост научил нас, что Евреи не могут полагаться на неевреев".   Около 61% считали Холокост главным фактором образования Израиля, а 62% верили, что существование последнего делает повторение Холокоста невозможным. В итоге, подобно тому, как коллективная память о рабстве у фараонов преобладала в раннеизраильском Обществе, так и Холокост формировал новое Государство. В нём неизбежно присутствовало ощущение утрат. Гитлер истребил третью часть всех Евреев, в первую очередь благочестивых и бедных, на которых в особенности держался Иудаизм. Потери можно оценить и в светских категориях.   В XIX – начале XX столетий мир был невероятно обогащен освобожденными талантами, которые буквально фонтанировали из старых Гетто; они стали основной созидательной силой Цивилизаций Европы и Северной Америки. Этот процесс продолжался до тех пор, пока Гитлер не уничтожил его источник. Никто уже не узнает, что при этом потерял мир. Для Израиля последствия были буквально опустошительными. Они ощущались как на личном уровне, поскольку огромное число его Граждан потеряли буквально всю родню и друзей детства, так и коллективно, поскольку на треть уменьшилось количество тех, кто мог бы участвовать в строительстве Государства.   Но сильнее всего потери ощущались, пожалуй, на духовном уровне. Высшая ценность, которую придавал Иудаизм человеческой жизни (вспомним хотя бы о том, как долго и горячо израильтяне дебатировали, прежде чем лишить жизни Эйхмана), делал убийство такого количества Людей, особенно бедных и благочестивых, которых любит Господь, событием, с трудом поддающимся восприятию. Даже для простой констатации факта потребовалась бы новая Книга Иова. Содержание   www.pseudology.org