Издательство "Вече", 2000 Пол Джонсон Популярная история евреев Часть 2. Иудаизм Во многих отношениях еврейская Литература была намного более динамичной, чем греческая. Начиная с Гомера греческие литературные произведения призывали к Добродетели, красоте и определенному образу мышления; еврейские же Тексты отличались явно выраженной тенденцией к тому, чтобы стать планом действия. Более того, этот динамичный элемент становился все более важным. Его характеризовал пропагандистский настрой, полемический тон и откровенная ксенофобия, причём особенная Враждебность была направлена на Греков. Результатом борьбы Маккавеев являлся заметный акцент на жертвенность. Типичным в этом Смысле является Труд Еврея по имени Иасон Киренский; существовавшая первоначально в объеме пятитомника, эта работа сохранилась в виде краткого изложения под названием "Вторая книга Маккавеев". Используя все риторические приёмы Греков, она, тем не менее, является антигреческой диатрибой и зажигательным мартирологом.   Ещё более важно, что Истории о мучениках являлись новым литературным Жанром апокалиптического характера, который со Времён Маккавеев заполнял в Сознании Евреев вакуум, оставленный упадком Пророчества. Само слово "Апокалипсис" означает "Откровение". Апокалиптические Тексты пытаются сообщить о тайнах, лежащих за пределами нормального человеческого Знания и опыта, ссылаясь при этом для пущей достоверности на умерших Пророков. Начиная со II века до н.э., опять же под давлением кризиса Маккавеев, они сосредотачиваются преимущественно на эсхатологической тематике, обращая в будущее еврейскую увлеченность Историей и предсказывая, что случится в "конце Времён", когда Бог решит покончить с историческим периодом и Человечество вступит в эпоху подведения итогов.   Этот момент будет характеризоваться грандиозными космическими катаклизмами, последней битвой Армагеддон, когда, по выражению одного из Кумранских свитков, "властитель небес возвысит свой голос, основы мира будут потрясены, и бой небесного воинства распространится на весь мир". Характерной особенностью этих событий является крайняя степень Насилия, абсолютное размежевание между Добром (благочестивые Евреи) и Злом (Греки, позднее – римляне), а также намеками на их неотвратимое приближение. Из этих Трудов наиболее влиятельной была Книга Даниила, относящаяся к началу хасмонейского периода, потому что она не только проложила себе путь в Канон, но и стала прообразом многих других. Она использует исторические примеры из ассирийских, вавилонских и персидских Времён, чтобы возбудить Ненависть к языческому имперству вообще и греческому правлению – в частности, и предсказывает падение империи и приход Царства Божия, возможно, возглавляемого героическим освободителем, Сыном Человеческим.   Книга перенасыщена ксенофобией и призывами к самопожертвованию. Книги Апокалипсиса могли читаться (и читались) на разном уровне восприятия. Умеренным, благочестивым Евреям, составлявшим, по-видимому, большинство, которые со Времён Иеремии и Иезекииля считали, что могут отправлять свою Веру и при либеральном чужеземном правлении (и, может быть, эти условия – даже наилучшие), Даниил обещал не восстановление некоего конкретно исторического царства (вроде царства Давида), а итоговой акт совершенно иного свойства – Воскресение и личное Бессмертие. Что особенно потрясало Фарисеев, так это утверждение в конце Книги Даниила, что в конце Времён "Люди… спасутся… И многие из спящих во прахе земли пробудятся, одни для жизни вечной, другие на вечное поругание и посрамление".   Это утверждение Даниила подкреплялось так называемой Эфиопской Книгой Еноха, написанной в начале I века н.э., которая говорит о "последнем дне" и "судном дне", когда "избранные" будут отмечены и вступят в свое царствие. Идея посмертного суда и вознаграждения Бессмертием возникла в Египте более чем за тысячу лет до этого. Она не принадлежала Евреям, поскольку не содержалась в Торе, и Саддукеи, которые держались за свои Тексты, по-видимому, отрицали возможность посмертной жизни. Однако зародыш этой Идеи содержался в Книге Пророка Исайи, и Фарисеи с готовностью ухватились за этот аспект Апокалипсиса, поскольку он отвечал их сильному чувству этической Справедливости.   Как показал Иов, на земле может не быть разрешения проблемы Теодиции; однако, если Справедливости нет в этом мире, она обязательно Должна быть в другом, последующем, где праведники будут вознаграждены божественным судией, а грешники – наказаны. Идея Последнего Суда прекрасно вписывалась в иудаистскую концепцию о главенстве Закона. Именно благодаря тому, что они учили этой Доктрине, а вместе с ней и рационалистическому подходу к соблюдению Закона, что позволяло надеяться на Спасение, Фарисеи привлекали столько последователей, особенно среди благочестивых бедняков, чей горький жизненный опыт оставлял им крохотную надежду на счастье, да и то по другую сторону жизни.   Однако, если Фарисеи (так же, как впоследствии Св. Августин) проводили четкое различие между царством небесным и земным, другие воспринимали Апокалипсис более буквально. Они верили в реальное, физическое существование царства Справедливости, ждали его и были готовы сделать все, чтобы ускорить его приход. Наиболее склонная к насильственным действиям группа получила у римских оккупационных сил название "сикарии"; эти Люди скрытно носили кинжалы и занимались тем, что убивали Евреев коллаборационистов, особенно в праздничной Толпе. На самом деле это было крайне террористическое крыло движения, называвшего себя зелотами. Название это пришло из книги Финееса в Книге Чисел. Финеес спас Израиль от кары, убив копьем нечестивца и его Женщину, чем "показал ревность по Боге своем".   Согласно Иосифу Флавию, движение было основано в 6 г. н.э. Иудой Галилеянином, который организовал восстание против прямого правления и переписи, организованной римлянами. Он был, по-видимому, кем то вроде первых Раввинов и проповедовал древнюю Доктрину о теократическом характере еврейского Общества, призывая не признавать ничьей Власти, кроме Божьей. Иосиф Флавий различает зелотов, которые проповедовали и применяли на практике Насилие, и другие три (как он их называет) основные секты, а именно Фарисеев, Саддукеев и Ессеев, которые в принципе не возражали против Власти иностранцев.   Но тот факт, что заместитель Иуды, Задек, был Фарисеем, показывает, что грань между ними была достаточно размытая, так что, видимо, в течение I века все большее и большее количество благочестивых Евреев, и Фарисеев в том числе, стало соглашаться с тем, что в определенных обстоятельствах Насилие неизбежно. Об этом, однако, можно только догадываться, так как Наш главный источник Информации, Иосиф Флавий, был стороной заинтересованной. Сам он использовал термин "зелот" (ревностный) как почетное звание и перестал им пользоваться, как только счёл их деятельность террористической и антиобщественной.   Допустимость Терроризма, когда другие формы протеста исчерпали себя, обсуждалась в те дни так же горячо, как и сегодня, и конкретная роль, которую играли зелоты и сикарии в восстаниях I века, является предметом научных дискуссий. Ещё больше неясного связано с многочисленными сектами, возникавшими на границе пустыни, которых Иосиф Флавий, а также Филон и Плиний собирательно именовали Ессеями. В действительности они принадлежали ко многим группировкам. Лучше всего из них известны кумранские монахи, чей монастырь у Мёртвого моря был раскопан Дж. Л. Хардингом и Пьером де Во в 1951-56 гг.; найденные там многочисленные рукописи достаточно полно проанализированы и опубликованы. Летом они жили в шатрах, а на зиму скрывались в пещеры. В их центральных зданиях, где совершались омовения, существовала достаточно сложная трубопроводная Система; Нам удалось обнаружить их кухню, пекарню, столовую, гончарную мастерскую и комнату для собраний.   На примере этой секты хорошо видно значение, которое экстремистские группы придавали Литературе. В монастыре было специальное помещение для переписывания рукописей и большое собрание книг; во Время восстания 66 г. н.э., когда монастырю грозило нападение римлян, рукописи были спрятаны в расположенных поблизости пещерах в высоких кувшинах. Здесь хорошо видна также и подстрекательская роль Литературы; в дополнение к каноническим Текстам апокалиптической направленности (типа Книги Исайи) монахи производили на свет собственные эсхатологические писания революционной и милитаристской направленности. Так, составленный ими документ, известный под названием "Война детей света против детей тьмы", не просто содержит туманные намеки на Апокалипсис, а является, по сути, подробной инструкцией по подготовке к битве, которую они считали неизбежной.   Их лагерь представлял собой оборонительное сооружение с наблюдательной вышкой. По всей видимости, он был атакован и разрушен римлянами, когда в 66-70 гг. наступил "конец Времён".Однако, воинствующие монахи из Кумрана представляли лишь одну из многочисленных Общин ессейского типа. Все они складывались под влиянием Апокалипсиса, хотя не все имели склонность к насильственным действиям. Многие из Общин состояли из отшельников, живших в пещерах, подобно выходцам из Египта, где пустынные Общины существовали, по меньшей мере, в течение 2 000 лет. В Сирии в пещерах обитали монахи маргериане. Другие группы жили в пещерах вблизи Иордана; из них лучше всего известны Иоанн Креститель и его последователи.   Иоанн Креститель жил и трудился в основном в Галилее и Пирее; в настоящее Время здесь преобладает еврейское население, но когда-то, во времена Маккавеев, эта территория была присоединена к Иудее огнем и мечом, а её  население было подвергнуто принудительному Обращению. Здесь можно было встретить и ортодоксальность и крайнюю Ересь, эти провинции являлись источником постоянного религиозного и политического брожения. Большая часть области была разрушена во Время восстаний, происходивших сразу после Смерти Ирода и в 6 г. н.э.; сын великого властителя, Ирод Антипа, которого римляне назначили правителем, попытался восстановить её, основывая новые города по типу греческих. Между 17 и 22 гг. н.э. он создал новый административный центр Тиберию на Галилейском озере; чтобы заселить его, он принуждал Евреев из сельской местности бросить свои хозяйства и перебраться в город. Сюда переселяли также бедняков и бывших рабов.   Так возникла странная аномалия: единственный греческий город, где большинство составляли Евреи. Антипа был объектом критики по другим причинам. Его Иудаизм вызывал сомнения, поскольку мать его была самаритянкой; к тому же он нарушил Закон Моисея, женившись на жене своего брата. Именно за этот Грех обличал его Иоанн Креститель, за что был ввергнут в узилище и казнен. По мнению Иосифа Флавия, Антипа чувствовал, что движение последователей Иоанна Крестителя становится грозной силой и ведет к восстанию. Иоанн Креститель верил в приход Мессии. Его проповеди основывались на двух книгах – Исайи и Еноха. Он не был ни отшельником, ни сепаратистом, ни сектантом. Напротив, его проповеди о грядущем судном дне были обращены ко всем Евреям. Все Должны покаяться в своих Грехах и креститься водой в знак Искупления, подготовив себя к Последнему Суду.   Своей задачей он считал откликнуться на призыв Исайи: "Приготовьте путь Господу" и провозгласить наступление конца Времён и Пришествие Мессии, который, согласно Еноху, будет Сыном Человеческим. Согласно Новому Завету, Иоанн Креститель был родственником Иисуса из Назарета, крестил его и опознал его как Сына Человеческого. Вскоре после казни Иоанна Крестителя Иисус приступил к выполнению собственной миссии. В чём состояла эта миссия и кем считал себя Иисус?   Еврейская Доктрина Мессии восходит к верованию, что царь Давид был помазан Богом, с тем чтобы он и его потомки правили Израилем до конца Времён и осуществляли Власть и над другими народами. После падения царства это верование трансформировалось в ожидание чудесного восстановления дома Давида. Сюда же добавлялось данное Исайей описание этого грядущего царя как носителя Справедливости, что стало важнейшим элементом верования, так как Исайя был наиболее читаем и почитаем, тем более что его книга несомненно написана лучше всех в Библии.   Во II и I веках до н.э. эта Инкарнация преемника Давида – носителя Справедливости – отлично стыковалась с Идеями Книги Даниила, Книги Еноха и других апокалиптических работ относительно конца дней и Четырех Последних Вещей: Смерти, суда, ада и небес. Именно на этом сравнительно позднем этапе божественно избранную харизматическую фигуру впервые называют Мессией, или "помазанным [царем]". Это слово было первоначально еврейским, затем – арамейским, после чего было просто транслитерировано в греческий (messias). Собственно же греческое слово, означающее "помазанник", звучит как "christos"; важно, что именно греческий, а не еврейский титул был присвоен Иисусу.   Мессианская Доктрина с её сложным и даже противоречивым происхождением посеяла великую смуту в умах Евреев. Но большинство их, по-видимому, сочло, что Мессия будет военно политическим лидером и его приход ознаменует установление вполне земной, физической государственной Власти. В Деяниях Апостолов есть важный раздел, где рассказывается, как Гамалиил старший, внук Хилаля (Гиллеля), возглавлявший некогда Синедрион, удержал еврейские Власти от наказания ранних христиан, мотивируя это тем, что подлинность их Мессии может быть подтверждена успехом их движения. Он напомнил Историю некоего Февды, "выдававшего себя за кого-то"; Февда был убит, "и все, кто следовали за ним, были рассеяны и обратились в ничто".   Потом был Иуда Галилеянин ("во Время переписи"), который также "погиб, и все, которые слушались его, рассыпались". Христиан, говорил он, следует оставить в покое, ибо, если их миссия не имеет благословения свыше, то она "разрушится". Аргументы Гамалиила убедили прочих еврейских старейшин, которые до того считали, что имеют дело с заговором, направленным на свержение правительства. Когда Ирод Великий узнал о рождении Христа Мессии, его реакция была такой, как будто возникла угроза его династии. Да и любой Еврей, услышав, что кто-то выступает с претензией на мессианство, посчитал бы само собой разумеющимся, что у этого Человека имеется некая политическая и военная программа. И римское правительство, и еврейский Синедрион, и Саддукеи, и даже Фарисеи считали, что Мессия займется изменением существующей структуры Власти, частью которой они являлись.   Бедняки Иудеи и Галилеи также сочли бы, что Мессия, призывающий в своих проповедях к изменению основ, имеет в виду не духовные и метафизические категории (или, по крайней мере, не только их), а властные реалии – правительство, налоги, Законы. Из имеющихся свидетельств ясно, что Иисус из Назарета не соответствовал ни одному из этих ожиданий. Он не был еврейским националистом. Напротив того, он был Евреем универсалистом. Подобно Иоанну Крестителю, он находился под влиянием учения пацифистски настроенных Ессеев. Но, подобно Иоанну Крестителю, он верил, что программа покаяния и возрождения Должна быть обращена к большинству, как виделось в главе 53 Книги Исайи. Не дело учителя Справедливости скрываться в пустыне или пещерах. Его дело – проповедь для всех, причём в Духе полнейшей покорности Богу, который может востребовать готовность идти на муки.   Человеку, о котором писал Исайя, следовало быть "нежным цветком", "презренным и отверженным", преисполненным печали, которого "ранят наши беззакония и прегрешения"; "угнетенный и опечаленный, он, тем не менее, не протестует вслух". Этот "страдающий слуга" Божий будет "взят из заточения и из судилища", "принесен в жертву словно агнец", погребен вместе со злодеями и "причислен к грешникам". Этот Мессия – не вождь Толпы, не демократ, не главарь мятежников и тем более не земной царь или властитель мира. Скорее, это богослов и мученик, учивший Людей своим словом и личным примером, своей жизнью и Смертью.   Если Иисус был богословом, то каково было его Богословие и откуда оно произошло? Его истоки – еретический Иудаизм и растущая эллинизация Галилеи. Его отец плотник умер ещё до Крещения Иисуса, где-то в 28-29 году н.э. В греческом Тексте Нового Завета Иосиф носил еврейское имя, однако мать Иисуса там называлась Марией, что есть греческий вариант Мириам. Два брата Иисуса, Иуда и Симон, носили еврейские имена, а два других – нет (еврейский вариант их имен Иаков и Иосиф). Собственно Иисус – греческая форма еврейского имени Иешуа. Семья вела свою родословную от Давида и была, повидимому, вполне конформистской, поскольку, как указано в Новом Завете, проповеди Иисуса вызывали определенную напряженность в семье.   Однако после Смерти Иисуса родные стали его последователями. Его брат, Иаков, возглавил секту в Иерусалиме. Преемником Иакова, после того как он принял мученическую Смерть от Саддукеев, стал двоюродный брат Иисуса, Симон. Внуки его брата Иуды возглавили в годы правления Траяна христианскую Общину в Галилее. Согласно свидетельству, которым Мы располагаем, хотя Иисус и находился под влиянием учения Ессеев и, возможно, прожил с ними некоторое Время и хотя был лично связан с баптистской сектой, по основным вопросам он примыкал к Хакамимам, благочестивым Евреям, пошедшим в мир. Он был ближе к Фарисеям, чем к какой либо иной группе.   Это утверждение может производить впечатление сомнительного, поскольку Иисус открыто критиковал Фарисеев, особенно за их "лицемерие". Однако при ближайшем рассмотрении оказывается, что критика со стороны Иисуса носит совсем не столь суровый характер, как та, что содержится в примыкающих евангелистских Текстах; по сути она аналогична критике Фарисеев со стороны Ессеев и позднейших раввинических мудрецов, которые проводили четкое различие между Хакамимами, которых считали своими предшественниками, и "Лже Фарисеями", к которым относились как к врагам истинного Иудаизма.   По-видимому, Истина состоит в том, что Иисус представлял быстро растущую прослойку среди благочестивых Евреев, куда входили различного рода Фарисеи. Цель Хакамимского движения состояла в том, чтобы способствовать распространению святости. Как же они собирались этого добиться? Споры группировались в основном вокруг двух вопросов: главенствующее положение и необходимость Храма и соблюдения Закона. По первому вопросу Иисус явно был солидарен с теми, кто относился к Храму как препятствию на пути широкого распространения святости, поскольку поклонение физическому зданию с его иерархией, привилегиями (большей частью наследственными) и богатством было, по сути дела, формой отрыва от народа, стеной, от него отделявшей. Иисус использовал Храм как форум для своих проповедей; но ведь так же поступали и другие, выступавшие против Храма, в первую очередь Исайя и Иеремия.   Идея, что Евреи могут обходиться без Храма, не была новой. Напротив, она была чрезвычайно стара; можно даже утверждать, что подлинная Религия Евреев, существовавшая задолго до строительства Храма, была универсальной и привязывалась к какому либо месту. Иисус, подобно многим благочестивым Евреям, считал средством всеобщего приобщения к святости школы и Синагоги. Но он шёл дальше большинства из них, считая Храм источником зла и предсказывая его разрушение, а также относился к стоящим во главе Храма и всей Системе иудейской администрации и судопроизводства с молчаливым презрением. По второму вопросу касательно того, в какой степени надлежит соблюдать Закон, к первоначальной дискуссии между Саддукеями, которые признавали только писаное Пятикнижие, и Фарисеями, которые чтили Устный Закон, ко Временам Иисуса добавился спор между Хакамимами и Фарисеями.   Одна школа, которую возглавлял Шаммай старший (ок. 50 г. до н.э. – 30 г. н.э.) занимала жесткую позицию, в особенности по вопросу чистоты и нечестивости; проблема достаточно взрывоопасная, поскольку здесь ставится под вопрос возможность достижения святости обычным, простым Человеком. Жесткая позиция школы Шаммая логично вытолкнула впоследствии его последователей из рядов традиционного раввинистского Иудаизма, после чего они исчезли, подобно Саддукеям. С другой стороны, имелась школа Хилалястаршего, современника Шаммая. Он прибыл из Диаспоры, и впоследствии его называли "Хилаль вавилонец". Он принес с собой более гуманистические и универсалистские принципы интерпретации Торы. С позиций Шаммая, Сущность Торы – в её букве, деталях; если вы не разобрались досконально в подробностях, вся Система лишается Смысла. С позиций же Хилаля, существо Торы – в её Духе: если вы правильно уловили Дух, то детали сами встанут на место.   Предания сохранили воспоминания о противоположности между гневом и педантизмом Шаммая и гуманностью и терпимостью Хилаля; при этом лучше всего запомнилось стремление Хилаля сделать так, чтобы служить Закону могли равно все Евреи и обращенные. Одному язычнику, который сказал, что станет Евреем, если ему сумеют объяснить Тору, пока он стоит на одной ноге, Хилаль, как Утверждают, ответил: "Не делай своему соседу того, что тебе самому ненавистно – вот тебе и вся Тора. Все остальное – это комментарии, иди и изучай их".   Иисус принадлежал к школе Хилаля и, возможно, учился непосредственно у него, поскольку у Хилаля было много учеников. Он Любил повторять это высказывание Хилаля, а может быть, и другие, ибо Хилаль был известен своей афористичностью. Разумеется, строго говоря, афоризм Хилаля насчёт Торы ложен. Поступать так, как бы ты хотел, чтобы поступали с тобой, – этим Тора не исчерпывается.   Этический кодекс – лишь часть Торы. Её Сущность определяется целым рядом содержащихся тем, абсолютных божественных Истин, охватывающих широкий спектр видов деятельности, причём многие из них никак не связаны с взаимоотношениями между Людьми. Неправда, что "все остальное – комментарии". Если бы было именно так, другим народам, и Грекам в том числе, было бы гораздо легче принять Тору. "Все остальное", от Обрезания и диеты до правил контакта и чистоты, весьма далеко от просто комментариев; это – древнейшие предписания, которые образовывали высокий барьер между благочестивыми Евреями и остальным Человечеством. Фактически они препятствовали не только универсализации Иудаизма, но и его приёмлемости для всех Евреев. В своей карьере учителя Иисус трансформировал афоризм Хилаля в морально богословскую Систему; сделав это, он лишил Закон всего, что выходило бы за пределы Морали и Этики. Это вовсе не означает, что он был как будто небрежен, нетребователен.   Как раз наоборот. В некоторых вопросах он был жестче многих мудрецов. Так, например, он категорически не признавал развода, что впоследствие приобрело огромное значение (да и сохраняется сегодня). Но, подобно-тому, как Иисус не признавал Храм, когда он становился на пути между Богом и стремлением Человека к святости, так он отметал и Закон, если тот затруднял путь к Богу, вместо-того чтобы облегчать его. Последовательность, с которой Иисус довел учение Хилаля до его логического завершения, привела его к тому, что он перестал быть ортодоксальным мудрецом, да и вообще Евреем иудаистом. Он создал свою Религию, которая была самодостаточна; её справедливо назвали Христианством.   В свой этический Иудаизм Иисус включал значительную долю Эсхатологии, найденной им у Исайи, Даниила и Еноха, а также все, что счёл полезным у Ессеев и Иоанна Крестителя, в результате чего он сумел сформировать и представить достаточно четкую перспективу Смерти, Суда и загробной жизни. Свою новую теологию он предложил всем, кто находился в пределах досягаемости: благочестивым Евреям, Ам Гаарец, самаритянам, нечестивым, даже язычникам. Однако у него, как и у многих религиозных новаторов, было две Доктрины: одна, публичная, для Масс; и другая, конфиденциальная, для ближайших последователей.   В центре последней находился рассказ о том, что случится с ним лично, в жизни и Смерти; именно здесь он объявлял себя Мессией – не просто страстотерпцем, а гораздо более важным лицом. Чем больше Мы исследуем учение и деятельность Иисуса, тем более очевидным становится: они наносили столь болезненные удары по Иудаизму, что его арест и суд, произведенные еврейскими Властями, были неизбежны. Его Враждебность по отношению к Храму была неприёмлема даже для либеральных Фарисеев, которые достаточно серьезно относились к храмовой обрядности. Его отказ от Закона носил основополагающий характер. Марк рассказывает, что, "призвав весь народ", Иисус объявил торжественно: "Ничто, входящее в Человека извне, не может осквернить его; но что исходит от него, то оскверняет Человека".   Тем самым отрицалось какое бы то ни было отношение Закона к процессу Спасения и оправдания. Он утверждал, что Человек может иметь непосредственную Связь с Богом, даже если он беден, невежествен и грешен; и наоборот, отношение Бога к Человеку определяется не тем, повинуется ли он Торе, но милость Божья простирается на тех, кто выполняет его повеления, руководствуясь Верой в него. Для большинства ученых Евреев эта Доктрина была Ложной, поскольку Иисус отвергал Тору как несущественную и настаивал, что перед Последним Судом для Спасения необходимо не повиновение Закону, а Вера.   Если бы Иисус оставался где-то в провинции, с ним бы ничего не случилось. Однако, прибыв со своими последователями в Иерусалим и открыто проповедуя, он сам напросился на арест и суд, особенно учитывая его отношение к Храму; именно на это делали упор его враги. Лжепророков обычно ссылали в отдаленные районы. Но Иисус своим поведением в суде создал условия для гораздо более серьезного наказания. В главе 17 Второзакония, особенно в стихах 8-12, говорится, что случаи неповиновения священнику (по религиозным вопросам) или судье (по юридическим) подлежат обстоятельному расследованию, после чего обвинительный вердикт выносится большинством голосов; если же обвиняемый отказывается согласиться с решением, его следует предать Смерти. У народа, столь связанного Логикой и законопослушного, как Евреи, положение, именовавшееся "сознательный бунт", считалось принципиально важным для сохранения единства Общества.   Иисус, несомненно, был достаточно просвещенным Человеком; именно поэтому Иуда перед арестом называл его "рабби". Соответственно в глазах Синедриона или перед кем он предстал, Иисус выглядел именно "сознательным бунтовщиком"; отказавшись же признать свою вину, он отдался на милость суда и самим фактом своего молчания вынес себе приговор. Не приходится сомневаться, что наибольшую угрозу со стороны Доктрины Иисуса чувствовали священнослужители Храма, Фарисеи Шаммаиты и Саддукеи, а потому и желали предать его Смерти в соответствии с приведенным выше положением.   Но, С другой стороны, Иисус не мог быть виновен в преступлении, по крайней мере, в соответствии с тем, как впоследствии Закон был сформулирован Маймонидом в его Иудейском кодексе. Во всяком случае, было не ясно, вправе ли Евреи выносить смертный приговор. Чтобы разрешить эти сомнения, Иисуса как государственного преступника направили к римскому прокуратору Пилату. Это обвинение нельзя было ничем подкрепить, кроме общего утверждения, что до сих пор все, кто провозглашал себя Мессией, рано или поздно организовывали восстание; обычно, если они становились слишком беспокойными, их сдавали римским Властям. Пилату не хотелось выносить приговор, но он все же сделал это – по причинам политическим. В результате Христа не побили камнями, как следовало по еврейским Законам, а распяли по римски.   Обстоятельства проведения суда или судов над Иисусом в том виде, как они описаны в Новом Завете, выглядят не слишком законными. Мы, однако, располагаем весьма ограниченной Информацией о судебных процессах того Времени; не исключено, что они все были такими. Важны даже не столько обстоятельства гибели Иисуса, сколько тот факт, что все большее и большее количество Людей упорно верили в его Воскрешение. Тем самым возрастало значение не только его моральноэтических проповедей, но и само его утверждение, что он является мучеником Божьим, и вообще его специфической Эсхатологии. Ближайшие последователи Иисуса расценили его Смерть и Воскресение как свидетельство "Нового Завета" и подтверждение планов Господа, то есть как основу, на которую может опираться индивидуальное соглашение каждого непосредственно с Богом. Но все, что они могли делать в подтверждение этой линии, это повторять высказывания Христа и пересказывать Историю его жизни.   Настоящая евангелическая деятельность началась с Павла Тарсийского, киликийского Еврея из Диаспоры, семья которого происходила из Галилеи; он вернулся в Палестину и учился у Гамалиила старшего. Получив фарисейское обучение, он понимал Богословие Иисуса и начал толковать его, будучи убежден, что Воскресение является подлинным фактом, так же, как и претензии Иисуса на то, что он – Христос. Часто Утверждают, что Павел "изобрел" Христианство, перенеся этическую часть учения Христа в новую теологию, впитавшую интеллектуальные концепции эллинской Диаспоры. То, как он отделял "плоть" от "Духа", сравнивали с филоновской анатомией Тела и Души. Утверждают также, что под "Христом" Павел имел в виду что-то вроде "логоса" Филона.   Однако Филон имел дело с абстракциями; для Павла же Христос был реальностью. Говоря о Теле и Душе, Филон говорил о внутренней борьбе в человеческой натуре. Павел же, говоря о Духе и плоти, обращался к внешнему миру, где Человек есть плоть, а Дух – Бог или Христос. Правда, по-видимому, состоит в том, что корни и Иисуса и Павла – в палестинском Иудаизме. Ни тот ни другой не заимствовали концепции у эллинской Диаспоры. Оба проповедовали новую теологию, причём практически одну и ту же. Иисус пророчествовал Новый Завет, отдавая свою кровь за Людей, да и самим фактом Воскресения. Павел же учил, что Пророчество уже сбылось, а Христос нашел свое воплощение в Иисусе, и потому Новый Завет уже существует и открыт для тех, кто в него уверует. Ни Иисус ни Павел не отрицали моральной или этической ценности Закона. Они просто отделяли его Сущность от его же исторического контекста, который оба считали устаревшим.   Грубейшим упрощением является утверждение, что Павел проповедовал Спасение милостью в противоположность Спасению Трудом (то есть соблюдением Закона). Именно Павел говорил, что хороший Труд есть условие сохранения верности Новому Завету, но условие недостаточное, ибо Спасение достигается милостью Божьей. И Иисус и Павел были истинными Евреями в том Смысле, что видели Религию как историческую последовательность событий. Они перестали быть Евреями, когда прибавили к этому ряду новое событие. Как говорил Павел, когда Христос воплотился в Иисуса, основы Торы был сведен к нулю. Некогда первоначальное еврейское соглашение было средством приобщения к Господней милости.   Теперь этого нет, учил Павел. Планы Господни изменились. Механизм Спасения теперь – в Новом Завете, Вере в Христа. Договорные обещания Аврааму имели отношение не столько к его нынешним потомкам, сколько к христианам: "Если же вы Христовы, то вы семя Авраамово и по обетованию наследники". Иисус бросил вызов, а Павел подчеркнуто отрицал лишь иудаистские основы процесса Спасения: выбор, договор, Закон. Они уже неработоспособны, вытеснены, с ними покончено. Итог сложного теологического процесса можно подвести такими словами: Иисус изобрел Христианство, Павел его проповедовал. Таким образом, Христос и христиане заимствовали у Иудаизма его универсалистский характер и наследие.   Иисус Христос стремился сам выполнить божественное предназначение: "Да благословленны будут через тебя все семьи земли". Павел принес этот завет в самую глубину еврейской Диаспоры, а также и в граничащие с ней Общины неевреев. Он не только воспринял Логику палестинского Универсализма Иисуса и преобразовал его в некий более общий Универсализм, но и отрицал существование старых категорий. Были отброшены понятия "старого Человека с его делами", былого выбора и Закона; на сцене появились Новый Завет, его новый избранник, "новый Человек", созданный по образу Божию, и только. Основанием для избрания становится исключительно Вера и милость Божья, "где нет ни Еллина, ни Иудея, ни Обрезания, ни необрезания, варвара, скифа, раба, свободного, но все и во всем Христос".   В известном Смысле это соответствовало универсалистской программе реформаторов эллинистического толка Времён Селевкидов. Но в то Время, как Менелай и его интеллектуальные союзники затевали универсализацию сверху, в союзе с Властью и богатством, армиями и сборщиками налогов и тем самым неизбежно отдавали большинство, и в первую очередь бедняков, в руки ригористов Торы, Иисус и Павел проводили универсализацию снизу.   Иисус был образованным Евреем, который говорил, что обучение не является необходимым, который считал Сущностью Закона не букву его, но Дух и тем самым протягивал руку неученым, невежественным, презираемым Ам Гаарец, делая их своей паствой. Павел донес послание до тех, кто и вовсе был за пределами Закона. И он в отличие от реформаторов эллинизаторов был способен извлечь на поверхность из глубин Иудаизма, древней Религии Яхве, эмоциональную силу, которая была почти квинтэссенцией Веры священного договора – Идеи, что Господь свергнет существующий в мире Порядок вещей, сделает бедняков богатыми, а слабых – сильными, отдавая предпочтение невинным перед мудрыми и поднимая униженных и скромных.   Никто из Евреев, и Иисус в том числе, не развивал эту тему так настойчиво, как Павел. И Религия, которую он проповедовал, была не только универсалистской, но и революционной, имея в виду Революцию духовную и ненасильственную. Число Людей, которые ждали этой проповеди и были готовы к её восприятию, было огромно. Чего стоила одна лишь Диаспора, по которой странствовали Павел и другие миссионеры! Как отмечал римский географ Страбон, Евреи представляли в населенном мире огромную силу. Только в Египте их было около миллиона. В Александрии, которая была, пожалуй, самым крупным городом мира после Рима, они составляли большинство в двух районах из пяти. Они были весьма многочисленны в Кирепанке и Беренике, в Пергаме, Милете, Сарде, в фригийской Апамее, на Кипре, в Антиохии, Дамаске и Эфесе, а также по обоим берегам Черного моря. Они прожили в Риме 200 лет и образовали там значительную колонию; из Рима они распространились по всем городам Италии, а затем в Галлию, Испанию и через море в СевероЗападную Африку.   Многие из Евреев Диаспоры были благочестивы донельзя и склонны догматически соблюдать все указания Торы. Других же можно было убедить, что существо их Веры не пострадает и даже укрепится, если отказаться от Обрезания и множества древних Законов Моисея, которые так затрудняли жизнь в современном Обществе. В ещё большей степени к Обращению были готовы многочисленные неевреи, которые жили рядом с еврейскими Общинами, но до сих пор были отделены от них неприёмлемостью тех правил, о которых теперь христиане говорили, что они необязательны. Все это постепенно ускоряло поначалу медленное распространение новой Религии. Наступало Время этического Монотеизма. Его Идея принадлежала Евреям; однако христиане понесли её в широкий мир, отняв у Евреев их право первородства.   Расхождение Христианства и Иудаизма было процессом постепенным. В какой-то степени оно определялось действиями самих Евреев. Консолидация Иудаизма вокруг жесткого претворения в жизнь Законов Моисея в результате крушения программы реформ Маккавеев была существенным моментом в появлении и подъёме Христианства среди Евреев. В равной степени и сползание еврейского ригоризма к Насилию, и лобовое столкновение с греко римским миром, которое с неизбежностью произошло в 66-70 гг. н.э., окончательно отделили христианскую ветвь Иудаизма от еврейского ствола. Первые последователи Иисуса Христа в Иерусалиме несомненно считали себя Евреями. Даже Стефан, наибольший экстремист из них, не шёл дальше воскрешения некоторых интеллектуальных принципов старой программы реформ. В своей длинной защитительной речи перед Синедрионом он вторил реформаторам, по мнению которых Бог не может быть сосредоточен в Храме: "Но Всевышний не в рукотворных храмах живет, как говорит Пророк, Небо престол Мой, и земля подножие ног Моих; какой дом созиждете Мне, говорит Господь, или какое место для покоя Моего? Не Моя ли рука сотворила все сие?"   Уже в следующих строках он называет своих обвинителей "Людьми с необрезанным сердцем и ушами", то есть, плохими Евреями; его выпады и его казнь через побивание камнями вписывались в рамки Иудаизма. Из 15 главы Деяний Апостолов ясно следует, что во Время ранней миссии Павла в число иерусалимских христиан входило много Фарисеев, которые твердо стояли на том, что обращенные язычники подлежат Обрезанию, и Павлу стоило больших Трудов добиться исключения для своей паствы. В Иудее еврейские последователи Христа, как они несомненно называли себя, продолжали подвергаться Обрезанию и соблюдать многие положения Законов Моисея вплоть до катастрофы 66-70 гг.   Однако великие восстания Евреев против правления римлян следует рассматривать не просто как восстания колонизируемого народа, подстрекаемого религиозным Национализмом, а как национальный и культурный конфликт между Евреями и Греками. Ксенофобия и антиэллинизм, которые были так характерны для еврейской Литературы начиная со второго века до н.э., получили достойный ответ. По форме не следовало бы говорить о каком-то Антисемитизме в древности, поскольку сам термин появился только в 1879 г. Однако по сути Антисемитизм, конечно, существовал и ранее, и значение его постепенно нарастало. С глубокой древности "дети Авраама" считались (и считали себя сами) "чужаками и пришёльцами". Таких групп было множество, и хабири, включавшие израильтян, были только одной из них, и все они были непопулярны. Однако особая Враждебность по отношению к Евреям, которая стала возникать во второй половине первого тысячелетия до н.э., явилась результатом еврейского Монотеизма и его социальных последствий. Евреи не могли признавать (да и не признавали) существования иных Богов или проявлять к ним уважение.   Даже в 500 г. до н.э. еврейская Вера была очень старой и сохраняла древние Обряды и запреты, которые были уже отвергнуты везде, но которые Евреи под влиянием своего все более жесткого руководства соблюдали свято. Обрезание выделяло их из всех; греко-римский мир считал этот Обряд варварским и противным. Но, по крайней мере, Обрезание не препятствовало социальным контактам. Зато древнееврейские понятия о чистоте и диете препятствовали, и этот фактор, пожалуй, больше других вызывал Враждебность по отношению к еврейским Общинам. Их "чужеродность" лежала в древности в основе возникновения Антисемитизма: Евреи были не просто иммигрантами, они держались особняком. Гепатий из Абдеры, писавший в конце IV века до н.э., за 150 лет до конфликта с Селевкидами, который во многих отношениях одобрял Евреев и Иудаизм, тем не менее, критиковал их ненормальный образ жизни, который он называл "негостеприимным и антигуманным".   В то Время как греческие Идеи насчёт единства Человечества распространялись все шире, стремление Евреев рассматривать неевреев как нечистых в ритуальном отношении и запрещать Браки с ними стало осуждаться как бесчеловечное, и все чаще стал использоваться термин "мизантропическое". Стоит отметить, что в Вавилоне, куда не проникали греческие Идеи, обособленность большой еврейской Общины не осуждалась, и, по словам Иосифа Флавия, антиеврейских настроений там не существовало. Греки видели свою Ойкумену, цивилизованную вселенную (в противоположность окружающему её хаосу), где доминировали их Идеи, как многорасовое, многонациональное Общество, а тех, кто отказывался принимать его, считали врагами Человека. В своих нападках на Иудаизм Моисея Антиох Епифаний объявлял еврейские Законы "враждебными Человечеству" и приносил свинью в жертву на еврейских священных книгах.   В 133 г. до н.э. правителю из Селевкидов Антиоху Сидетскому его советники рекомендовали разрушить Иерусалим и истребить еврейскую нацию, поскольку это был единственный народ на земле, который отказывался от общения с остальным Человечеством. Значительная часть антисемитских настроений, нашедших отражение в Литературе, была ответом на агрессивное впечатление, которое производило представление Евреями своей религиозной Истории. В III веке до н.э. говоривший по гречески египетский жрец Мането написал Историю своей страны, несколько отрывков из которой уцелели в составе "Иудейских древностей" Иосифа Флавия. В этих отрывках содержится критика того, как Евреи излагали Историю Исхода. И он и другие египетские интеллектуалы находили этот подход глубоко оскорбительным и реагировали на него соответствующим образом. Он представил Исход не как чудесное Спасение, а как Изгнание колонии прокаженных и других источников заразы. У Мането находит отражение греческая оценка Евреев как мизантропов, когда он обвиняет Моисея (изображенного им под именем Осарсифа, египетского жреца ренегата) в требовании, чтобы Евреи "не вступали в Связи с кем бы то ни было, кроме членов своего сообщества".   В то же Время очевидно, что египетский Антисемитизм предшествовал завоеванию Египта Греками. Со Времён Мането Мы можем наблюдать появление и развитие антисемитских клеветнических обвинений. Их повторяли, приукрашивая, различные греческие писатели, когда утверждали, что Законы Моисея специально запрещали Евреям демонстрацию доброй воли по отношению к другим народам, но особенно – к Грекам. Масштаб критики в адрес Евреев резко возрос с возникновением Хасмонейского царства и его Политикой религиозного угнетения городов Греков язычников. Снова была пущена в ход египетская клевета и пошли разговоры, что Евреи не имеют никаких прав на Палестину, поскольку всегда были бездомными бродягами, а их временное пребывание в Иудее – просто эпизод. В ответ Евреи настаивали, что земля Израиля – Божий дар Евреям; глава 12 апокрифической Мудрости Соломона, написанной в I веке до н.э., клеймит аборигенов этой земли как детоубийц и людоедов, виновных в невероятных прегрешениях, как "расу, проклятую с самого начала".   Как и в новейшие времена, о Евреях фабриковались басни, которые затем бесконечно повторялись. Так, утверждение, что Евреи поклоняются ослам, а в Храме у них красуется ослиная голова, восходит ко II в. до н.э. Им пользовался Аполлоний Молон (первый, кто написал антиеврейский памфлет); позднее оно фигурировало у Посидония, Демокрита, Апиона, Плутарха и Тацита, причём последний повторял его, хотя прекрасно знал, что Евреи никогда не поклонялись каким либо изображениям. Другая выдумка состояла в том, что Евреи якобы занимаются в своем Храме тайными человеческими жертвоприношениями и именно поэтому никого туда не пускают. Они избегают свинины потому, что к ним легче, чем к другим, прилипает проказа – эхо грязной выдумки Мането. Более того, как и в новую эпоху, Антисемитизм подпитывался не только вульгарными Слухами, но и сознательной пропагандистской работой интеллектуалов.   Нет сомнения, что в I в. н.э. антиеврейские настроения, которые неуклонно нарастали, были в значительной степени работой писателей, по большей части – Греков. Римляне, бывшие некогда союзниками Евреев, первоначально даровали еврейским Общинам в крупных городах определенные привилегии – например, право не работать по субботам. Но с образованием империи и формированием культа императора взаимоотношения римлян и Евреев стали быстро портиться. Отказ Евреев соблюдать формальности государственных почестей был воспринят не просто как свидетельство еврейской непочтительности и претензий на исключительность, в чём всегда их обвиняли Греки, но и как активное неподчинение.   Враждебность официального Рима охотно подстегивали греческие интеллектуалы. Центром антисемитской Пропаганды стала Александрия, где еврейская Община была особенно велика, а греко-еврейские отношения – особенно напряженными. Одним из главных возмутителей был Лизимах, возглавлявший Александрийскую библиотеку. После происшедших там беспорядков император Клавдий, подтвердив права Евреев, предупредил их публично о необходимости быть более терпимыми по отношению к другим Религиям. Сохранился папирус с его эдиктом, обращенным к Александрии. В нём он предупреждает еврейскую Общину, что, если они будут проявлять нетерпимость, он будет относиться к ним как к народу, "который сеет в мире Чуму" – ещё один отголосок Мането. Греческие интеллигентные Антисемиты не только распространяли обвинения, подобно Апиону, но и систематически формировали отношение к своим правителям.   Император Нерон не проявлял к Евреям личной Враждебности; одно талмудическое предание утверждает даже, что он был прозелитом. В то же Время его греческий наставник Херемон был известным Антисемитом. После Смерти Нерона отношения между Евреями и Римом неуклонно портились; на некоторое Время этот процесс затормозился в период правления в Иудее его внука.   Взрыв вполне мог произойти при Калигуле (37-41 гг.), который пытался усилить режим поклонения императору, и Если бы не его безжалостное убийство… Одним из фактом был, безусловно, подъём еврейского апокалиптического Национализма; Тацит так объяснял ситуацию: "Большинство Евреев были убеждены, что согласно старинным священным рукописям придет Время, когда Восток обретет свою мощь, а те, кто придет из Иудеи, овладеют миром". Однако не менее важную роль играл рост греко-еврейской взаимной Ненависти. Эллинизированные язычники были Элитой Палестины. Именно из их среды, а не из Евреев происходили богачи и торговцы. Из них формировалась местная администрация и сборщики налогов.   Большинство солдат в римских гарнизонах были язычниками из эллинизированных городов типа Цезарии и самарийской Себастии. Подобно александрийским Грекам, палестинские эллины были известны своим Антисемитизмом: Калигулу на его антиеврейские мероприятия подвигли грекоязычные обитатели Явны и Ашкелона. Как это ни глупо, но Рим вечно настаивал на том, чтобы прокураторов Иудеи отбирали из грекоговорящих языческих районов; последним и, пожалуй, наиболее бесчувственным из них был Гессий Флор, происходивший из греческой Малой Азии. Рим управлял Палестиной в I в н.э. неуклюже и неэффективно, а налеты на казну Храма в Связи с якобы безнаказанно неуплаченными налогами вызывали яростное возмущение.   Кругом разбойничали многочисленные шайки, которые численно росли в результате неэффективной Политики Властей и всеобщего недовольства. Многие крестьяне безнадежно погрязли в Долгах. В городах со смешанным греко-еврейским населением в атмосфере росло напряжение. Восстание 66 года началось не в Иерусалиме, а в Цезарии из-за судебного спора между Греками и Евреями, который выиграли Греки. Свою победу они отпраздновали Погромом в еврейском квартале, причём римский грекоязычный гарнизон не предпринял абсолютно ничего. Известие об этом вызвало негодование в Иерусалиме, которое усугубилось тем, что Флор решил воспользоваться этим моментом для изъятия денег из храмовой казны. Начались столкновения, римские войска стали грабить Верхний Город; священнослужители Храма отложили жертвоприношения в Честь народа и императора Рима, а между умеренными и воинствующими Евреями начались яростные споры.   Иерусалим наводнили обозленные и жаждущие отмщения Евреи беженцы из других городов, где греческое население врывалось в еврейские кварталы, поджигая дома. Это привело к тому, что перевесили экстремистские настроения, а римский гарнизон был атакован и истреблен. Таким образом, Великий Мятеж можно считать гражданской и национальной войной между Греками и Евреями. В то же Время он был и гражданской войной между Евреями, поскольку – как во времена Маккавеев – в представлении низов эллинизированные высшие слои Евреев ассоциировались с прегрешениями Греков. Захватив Иерусалим, радикальные националисты набросились на богачей. Одной из первых акций было сжигание архивов Храма с целью уничтожить все записи о задолженностях. Великий Мятеж 66 г. н.э. и осада Иерусалима – это один из самых важных и трагических событий в еврейской Истории. К сожалению, о них сохранилось мало записей.   Раввинистские записи в основном состоят из различных эпизодов, находящихся вне Связи с историческим контекстом или вообще являющихся плодом фантазии. Существует очень мало эпиграфических и археологических свидетельств. Практически единственным нашим авторитетным источником по поводу этой войны является Иосиф Флавий, да и тот достаточно тенденциозен, противоречив и не слишком надежен. В общем и целом картина событий выглядит следующим образом. После истребления иерусалимского гарнизона римский легат в Сирии, Цестий Галл, собрал в Акре значительные силы и двинулся на город. Достигнув пригородов, его войско было деморализовано силой еврейского сопротивления, и Цестий Галл приказал отступить.   Отступление превратилось в разгром. После этого Рим бросил в дело огромные силы (легионы V, X, XII и XV), сконцентрированные в Иудее, которые возглавил один из самых опытных полководцев империи Тит Флавий Веспасиан. Он на некоторое Время оставил Иерусалим в покое, очистил побережье, обезопасил свои коммуникации, подавил сопротивление большинства крепостей, которые ещё удерживали Евреи, и усмирил сельскую местность. В 69 г. н.э. Веспасиан был провозглашен императором и в конце года отбыл в Рим, оставив своего старшего сына, 29 летнего Тита, проводить завершающую часть кампании, а именно осаду и взятие Иерусалима, которая продлилась с апреля по сентябрь 70 г. Иосиф Флавий играл видную роль в этих событиях и оставил два их описания. Его "Иудейская война ", где подробно описаны 66-70 гг., а также История Евреев в Палестине, начиная с Маккавеев, была в основном написана в то Время, когда унаследовавший дела Веспасиана Тит был ещё жив.   Затем примерно через двадцать лет Иосиф Флавий закончил свои "Еврейские древности", охватывающие всю Историю начиная с сотворения (в основном на материале Библии) по 66 г., причём в качестве приложения в книгу включена его автобиографическая "Вита". Между "Войной" и "Витой" имеется много расхождений. Вообще большинство историков древности были тенденциозны. В случае с Иосифом Флавием беда ещё и в том, что руководившие им мотивы менялись в промежутке между написанием двух книг. В своей "Вите" он отвечал на обвинения в свой адрес со стороны еврейского автора Юста Тиберийского. Но главной причиной того, что он сменил свои убеждения, было-то, что он сам являл собой типичный пример эволюции Еврея, достаточно распространенной в течение ряда веков: умный еврейский мальчик, приверженец современных взглядов во всей их сложности, в пожилом возрасте возвращается к своим еврейским корням.   Так и Иосиф Флавий начал свою писательскую карьеру апологетом Рима, а под конец почти стал еврейским националистом. В результате, как отмечает один из современных исследователей Иосифа Флавия, очень легко утратить доверие к его свидетельствам, но почти невозможно найти им правдивую замену. Какой в таком случае свет бросает он на эту трагическую главу в еврейской Истории? Основное впечатление состоит в том, что Евреи в эти дни были разделены на большое количество непримиримых групп. Первоначальное истребление гарнизона было делом рук незначительного меньшинства. Только после того, как Цестий Галл был отброшен, а его войска разгромлены, аристократы решили сформировать войска, но даже в этот момент у них не было четкой мотивации. Они, по-видимому, стремились остаться у Власти и ждать развития событий.   В это Время чеканилась бронзовая монета: шекели, полушекели и разменная мелочь. Иосифа, который был священнослужителем высокого ранга и состоял при доме аристократа Элеазара бен Анания, послали в Галилею вместе с двумя другими священниками, чтобы подготовить население к вооруженному конфликту. Он обнаружил, что большинство населения отрицательно относится к войне. Крестьяне Ненавидели разбойников (и в том числе еврейских ультранационалистов), да и города тоже. Им не особенно нравились и римляне, но воевать с ними они не рвались. Из городов Сефор был проримским, Тиберий разделен, а Габара предпочитала Иоанна Гискальского, одного из вождей восстания. Иосиф говорит, что он пытался объединить усилия городов, крестьян и разбойников, но ему это не удалось; крестьяне не желали подниматься, а будучи призванными, быстро дезертировали. Тогда он отступил в Иотапату, старую крепость Ирода, и затем, посопротивлявшись для виду, сдался Веспасиану.   Впоследствии он служил римлянам: сначала как переводчик при осаде Иерусалима, а затем как пропагандист. Он занял ту же позицию, что и Иеремия при первом падении Иерусалима: на все Божья воля, римляне – её орудия, а если так, то бороться с ними не только глупо, но и богопротивно. Иосиф Флавий, по-видимому, правильно оценивал эту продолжительную, дикую и разрушительную войну как результат деятельности злобного меньшинства с обеих сторон. Позднее он осознал силу требований Евреями религиозных и политических прав, приобрел некоторое уважение к Маккавеям, а также способность гордиться еврейской "особостью".   В то же Время сохраняет свое значение его первоначальное утверждение, что сопротивление Иерусалима было неосознанным. В распоряжении Тита находилось 60 000 Человек и новейшее осадное вооружение. Он мог спокойно ждать, пока голод и разобщенность сделают свое дело. У защитников было около 25 000 бойцов, разделенных на группы: Зилоты под командованием Элеазара бен Симона удерживали Антонию и Храм; экстремист Симеон бен Гиора и его сикарии обороняли верхний город; кроме того, были ещё идумеи и другие партизаны под началом Иоанна Гискальского. Множество горожан и беженцев оказались беспомощными пленниками этих вояк.   Иосиф описывает ужасные подробности последних этапов осады. Римлянам приходилось продвигаться с боем. Они штурмовали Антонию, затем взяли Храм, который был сожжен, и наконец через месяц – цитадель Ирода. Жителей частью продали в рабство, частью истребили, а оставшимся даровали жизнь, позволив умереть на аренах Цезарии, Антиохии и Рима. Симеона бен Гиору взяли в плен живьем, привезли в Рим для участия в триумфальной процедуре Тита, после чего казнили в Форуме. Там до сих пор стоит триумфальная арка Тита, на камнях которой высечено изображение меноры захваченного им Храма. Тит сохранил также (в своем дворце) занавес, скрывавший ранее Святую Святых, а также копию рукописей – жаль, не уцелевшую!   После падения Иерусалима сохранилось три центра еврейского сопротивления: Иродиум, который вскоре был взят; Махирус, взятый в 72 г. н.э.; и Масада, внушительного вида 400 метровая скала на краю Иудейской пустыни, которую Ирод в 37-31 гг. до н.э. превратил в мощную крепость. К ней можно было приблизиться, по выражению Иосифа Флавия, лишь по "змеиной тропе". Евреи захватили её в 66 г. благодаря "стратагеме", героем которой был Менахем, сын основателя движения Зилотов, казнённого революционера Иуды Галилейского. Но затем сам Менахем был убит в очередной сваре за Власть в Иерусалиме, а командование Масадой перешло к его племяннику Елизару. Когда в конце концов её захватил римский полководец Флавий Сильва в конце 72 г., в крепости было 960 повстанцев и беженцев, Мужчин, Женщин и детей.   В 1963-65 гг. Игал Ядин произвел подробные и тщательные раскопки крепости вместе с большой группой археологов и тысячами добровольных помощников со всего мира. При этом были выяснены подробности осады. В распоряжении Сильвы был весь Десятый легион, плюс вспомогательные подразделения и несчётное количество пленных Евреев в качестве рабочей силы. Штурм крепости был, в Сущности, проблемой военно технического характера, решать которую римляне были большие мастера. Падение крепости было неизбежно, и, когда это стало очевидным, Елизар вынудил или убедил оставшихся защитников совершить акт массового самоубийства. Иосиф Флавий приводит Текст, претендующий на то, чтобы быть последней речью Елизара.   Две Женщины с пятью детьми уцелели, спрятавшись в пещере. Немыми свидетелями осады являются найденные при раскопках обрывки одежды, сандалии, кости и целые скелеты, корзины, личные вещи, целые склады, оставленные нетронутыми, чтобы показать римлянам, что массовое самоубийство не было вызвано голодом, монеты националистов, доспехи, стрелы… Они гораздо красноречивее Говорят об отчаянном мужестве защитников, чем развернутые описания Иосифа Флавия.   Среди найденных черепков некоторые, похоже, использовались последними десятью уцелевшими для того, чтобы определить по жребию, кто из них Должен убить остальных девятерых, а затем себя. Судя по обильному свидетельству в виде находок в Синагоге форта, и в частности не полностью сохранившихся четырнадцати свитков библейской, сектантской и апокрифической Литературы, гарнизон крепости состоял из богобоязненных и готовых к бою Людей, находившихся под сильным влиянием еврейской Литературы. В результате осады Иерусалим оказался в руинах, Храм был разрушен, крепостные стены превратились в щебень. Однако скорбный опыт этих семи кровавых лет не привел к окончанию греко-еврейской Вражды и не уменьшил готовности благочестивых Евреев, молодых и старых, защищать силой свою Веру, сколь безнадежны ни были бы эти попытки.   Антисемитские настроения продолжали распространяться. Сам факт падения Иерусалима использовался как свидетельство того, что Бог Ненавидит Евреев. Как утверждал в своей книге "Vita Apolloni" Филострат, когда Елена Иудейская собиралась увенчать Тита победным венком после взятия города, тот отказался, ссылаясь на то, что, мол, невелика заслуга победить народ, от которого отвернулся их собственный Бог. Это звучит весьма неправдоподобно в устах профессионального полководца, который выиграл нелегкую войну у решительно сопротивлявшегося народа. Но зато это вполне типичное утверждение для антисемитской Пропаганды, которая распространилась повсеместно.   Критика со стороны Горация и Марсия была приглушена, зато Тацит свел воедино всю греческую грязь. Начиная с 100 г. Евреев стали с новой силой осуждать за разрушительную деятельность и Идеи; эхо от этого обвинения будет с тех пор звучать вечно. Столь же постоянными стали проблемы в городах Диаспоры, особенно в 115–117 гг. Последние еврейские бунты были инициированы волной Враждебности к Евреям со стороны Властей во Время правления императора Адриана на Востоке в 128–132 гг. Он первоначально даже симпатизировал Иудаизму, но постепенно его отношение стало враждебным, возможно, под влиянием кружка Тацита. Он стал вообще отрицательно относиться к восточным Религиям.   К Обрезанию относился с отвращением, приравнивая его к кастрации, запрещенной под Страхом Смерти формы причинения себе увечья. На Востоке Адриан проводил панэллинистическую Политику; среди его проектов была постройка на развалинах Иерусалима нового, языческого Полиса с посвященным Юпитеру римским Храмом на Храмовой горе. Римский историк Дио Кассий, Труды которого – главный источник по этой эпохе, говорит, что во Время пребывания Адриана на Востоке, Евреи не смели поднять головы, хотя в секретном Порядке вооружались и строили замаскированные фортификационные сооружения.   В этом регионе были расквартированы два легиона. Но стоило Адриану отбыть, как Евреи Иудеи восстали и, как говорит Дио, "к ним присоединились Евреи всего мира, что создало для римлян множество явных и скрытых проблем, причём на помощь Евреям пришло и много язычников". Восстание длилось четыре года. Римляне, по словам Дио, понесли тяжелые потери. В Палестину пришлось стягивать легионы со всей империи, включая Британию и придунайские земли, так что в конце концов Евреи оказались лицом к лицу с двенадцатью легионами. Римляне, как всегда, действовали медленно, методично и наверняка, разделяя и изолируя силы восставших, понуждая голодом окруженных к сдаче, а затем подавляя постепенно остающиеся центры сопротивления.   Некоторое Время Евреи удерживали Иерусалим, но без стен защищать его было невозможно. Они удерживали и ряд других крепостей, например Иродиум, где впоследствии были откопаны подземные ходы. Их штаб квартира, по-видимому, находилась в городе Бетар среди Иудейских холмов к юго западу от столицы; этот последний оплот сопротивления пал к ногам римлян в 135 г. Размах и первоначальный успех восстания определялись тем фактом, что в этот раз Евреи, или, по крайней мере, их воинственная часть, были едины и находились под руководством сильной личности.   Симон Бар Кохба (или Кошива) – одна из самых загадочных фигур в еврейской Истории; даже вокруг его имени велись интенсивные, но безрезультатные научные дискуссии. Наиболее предприимчивые еврейские повстанцы, вроде Иуды Галилейского, называли себя Мессиями, чтобы привлечь широкую поддержку; в этом главная причина того, что римляне пожелали распять Иисуса Христа. Согласно епископу Эйсебию, враждебно настроенному христианину, у Симона были мессианские замашки; его имя Кохба, или звезда, связано с Пророчеством в Книге Чисел: "Восходит звезда от Иакова и восстает жезл от Израиля, и разит князей Моава и сокрушает всех сынов Сифовых". Содержание   www.pseudology.org