Что не понял (или не захотел сказать) журналист Гордон об Америке

Как понимаем здесь друг друга мы,
Не принимаем Запад скучный!
Дом разоренный и поруганный
Душевней, чем благополучный

Игорь Губерман

Разумется, «гениальный провокатор» Александр Гордон имеет свое право на высказывание. В том числе и об Америке. Более того, во всех его категоричных высказываниях есть доля истины.

Примерно такая же, как и в следующей простой аналогии. Некий папуас, проведя несколько лет в России и вернувшись в свою папуасию, описывает в местной прессе, насколько дикий народ эти русские. Не понимают, что самый кайф – это ходить по ночам между домами и бить в барабан. А они, эти русские недоумки, возмущаются, чем показывают непонимание самых фундаментальных вопросов бытия. И вообще, вместо того, чтобы ходить голыми, как принято у нас в папуасии, они напяливают какие-то дурацкие ткани, что прямо указывает на недостаток образования и вкуса.

Более того, не поверите, но женщины там настолько невоспитаны, что при попытках снять с них всю одежду прямо на улице, что, как знает каждый папуас, является элегантной формой ухаживания, они неадекватно реагируют и даже зовут полицию, которая у них там называется милицией. Поэтому я, папуас, и вернулся. Слишком долго в ней (России) жил. Больше не выдержал.

Теперь, чтобы сделать аналогию еще более полной, представим, что папуасский журнал опубликовал статью этого самого папуаса-возвращенца. Предварив ее следующим предисловием: Как нам кажется, нутру многих наших папуасских эмигрантов их новая родина не очень нравится. Именно потому наш журнал часто получает гневные письма от бывших наших папуасов. Нас ругают за то, что мы ругаем Россию. Какой патриотизм по отношению к новой родине. Им уже не нравится, видите ли, бить ночами в барабан! Товарищи так горячатся, словно стараются не нас, а себя убедить, что не зря уехали. Простим их: лицом к лицу лица не увидать ... и т.д., по тексту. Похоже?

Должен сказать, что папуас здесь – вовсе не обидное слово. Это просто собирательный образ представителя другой культуры. Все мы папуасы в тех или иных обстоятельствах. Далее, я лично вообще не вижу «ругани» Америки в словах Александра Гордона, как и во многих других «огоньковских» статьях об Америке. Скорее вижу досадное и принципиальное непонимание другой культуры, другого образа жизни. Герои этих статей (вроде Гордона) ведут себя так, что американская среда их отторгает. Или они сами не могут вписаться. Бывает. Вызывает сожаление. Не все могут принять чужую культуру. Но приводить их впечатления от страны без комментария «другой стороны» – это рассказ того же папуаса.

Дам на вскидку несколько комментариев по описанным в статье Гордона ситуациям под несколько другим углом. Не претендую, что «мой» угол правильнее, чем у Гордона. Он просто другой. Считайте мнением другого папуаса.

Допускаю, что могут быть третье и четвертое мнения

Итак, драма Николая, который не стриг свой! газон, и за что пострадал от соседей, которые подали на него в суд. Трудно, признаться, представить, чтобы так оно и было – без предупреждений, без звонков от местной администации, без увещевающих писем. Похоже, что промежуточная часть драмы здесь удобно опущена. Но допустим – для простоты – что все было именно так, как описано. Да, так могло быть.

В нашем городке Ньютоне, пригороде Бостона, жители на общем собрании (town meeting) много лет назад постановили, что трава на газонах должна быть подстрижена, и не должна быть выше, скажем, 8 дюймов (20 см). Точно не помню, сколько, поскольку свою траву регулярно стригу, и даже получаю от этого удовольствие – и от процесса, и от результата. Как, скажет наш социально грамотный человек - а где же права меньшинства, которые принципиально не хотят стричь? А нет проблем. Все предусмотрено. Не хочешь сам стричь – есть службы, которые за плату подстригут.

Почти любой школьник подстрижет за 25 долларов, и будет рад этому приработку. Не хочешь стричь принципиально – вырви траву и сделай «икебану», разложи на свой вкус камни, посади деревце или два. Наконец, обратись как меньшинство в суд и заяви, что имеет место нарушение первой поправки к Конституции о свободе самовыражения, коим в данном случае является отсутствие желания ухаживать за своим жильем и территорией. И в случае отказа апеллируй, как человек принципиальный, в суды все более высокой инстанции, вплоть до Верховного суда США. Уверен, что на первой же инстанции город плюнет и оставит вас с вашим бурьяном и сорняками в покое.

Николай, судя по всему, выбрал свой вариант – игнорировать все вышеперечисленное (несмотря на непременные в таких случаях предупреждения), и заработал штраф. Хотя должен был и до этого понимать, что соседям не безразличен его заросший участок, так как он в прямом виде уменьшает стоимость домов на всей улице, где Николай живет. Это не шутка – кто захочет покупать дом по соседству с явно неадекватной личностью... Только разве что со скидкой.

Как так, скажет наш человек - а покореженные машины, нормально разъезжающие по улицам американских городов? Где же логика? А логика проста. Никто в США не примет (и не предложит) такой закон, что за побитые и ржавые машины нужно штрафовать. Это будет явная дискриминация по отношению к неимущему населению. За бедность штрафовать нельзя.

Мне не нравятся в Америке люди и отношения между ними, пишет журналист Гордон

Ему можно только посочувствовать. Он не ощутил себя там своим. Ты должен улыбаться в любой ситуации ... Их так много, этих условностей ... когда они складываются в систему, становится тяжело жить, переживает Гордон. Есть другой уровень чувствовать себя «своим» в США. Это – чувствовать себя психологически комфортабельно, уважать порядки американцев, понимая, что просто так порядки не появляются. За ними – опыт многих поколений. Бегать по улицам и бульварам, и ходить регулярно в спортзал, который всегда недалеко.

Много и от души улыбаться, шутить с прохожими, продавцами, банковскими клерками, полицейскими, и посетителями ресторана за соседним столиком, говорить при встрече "how are you doing" или «how is it going", понимая, что никто буквально на твой вопрос отвечать не будет, поскольку это и не вопрос вовсе, а просто «привет!». И обмениваться с прохожими о погоде, которая чаще хорошая и солнечная, чем плохая. И, когда втянешься, будешь при этом чувствовать себя значительно лучше и комфортабельнее.

Все это требует английского языка. Моя жена приехала со слабым языком. Поэтому все эти годы у нас не было русского телевидения и русского радио. Атаки жены на этот счет было выдержать трудно, но выстоял. Зато теперь ее служебная деятельность в немалой степени состоит в англоязычных разговорах по телефону. И только после этого, решив вопрос, мы поставили дома спутниковую «тарелку» и теперь смотрим НТВ.

Так вот, я лично чувствую себя в США «своим». Мне приятно обмениваться с людьми улыбками и ничего не значащими шутками. И неумно (и непродуктивно!) утверждать, что у людей здесь улыбки «искусственные». Улыбка здесь – это знак внимания и моральной поддержки случайно встреченного человека, или любого посетителя.

Только глубоко несчастный человек ищет в этой улыбке какие-то козни (а иначе зачем сооружать ее на лице-то?). Мне приятно пропускать машины на перекрестке, поскольку в подавляющем большинстве случаев мы ведь никуда особенно не торопимся... И для этого ощущения вовсе не обязательно знать счет последней игры местной бейсбольной команды, да и вообще ее название, равно как и смотреть американские мыльные оперы по телевизору. Надо просто спросить себя – на каком уровне я хочу чувствовать себя «своим» в этой стране? И осваивать эту страну и ее культуру исходя из ответа.

Обязательная смена машины со сменой работы, пишет Гордон, как одно из обязательных условностей жизни в США

Не знаю, первый раз такое слышу. Как-то даже в голову не приходило ставить эти два события рядом. Я, скажем, почти автоматически меняю свою машину каждые три года – просто чтобы и не думать о ремонте. То же самое делает и жена. Причем здесь работа?

Хочешь или нет, но в пятницу ты должен одеться легкомысленнее, чем в обычные дни, сетует журналист, переворачивая дело с ног на голову. Наоборот, в пятницу (и это распространилось относительно недавно буквально по всей Америке, без всякого указа свыше), мужчинам дается возможность придти на работу без обязательного в обычных случаях галстука. И только в тех местах (их не так много), где галстук был обязателен. Скажем, в университетах большинство сотрудников и так ходили без галстука, и поэтому новое веяние их не коснулось. Речь идет в первую очередь о корпорациях, и в первую очередь о сотрудниках высшего и среднего звена. Так они себе придумали послабление. Никто не должен одеваться по другому. Чего-то журналист Гордон тут не понял.

Что касается историй про развешивание засоленной рыбы на балконе и про другие нарушения местных инструкций, от чего страдал товарищ Гордон в США, оставим их на его совести. И дело не только в том, что прибыв в другую страну и живя в рамках других правил, эти правила хорошо бы соблюдать. В системе координат Гордона дохлую рыбу на балконе вешать можно, а дохлых собак и кошек, видимо, нельзя (точнее, хотелось бы надеяться, что нельзя). Он не хочет понять, что в системе координат жителей другой страны нельзя вешать на балконах (а также в других местах, открытых для публичного обозрения) не только собак, но и рыбу. Ну не принято. Но товарищу Гордону это не важно. Он, как тот папуас, хочет себя ощущать как дома, и ощущения соседей его не волнуют.

... народ тамошний колоссально необразован... с этими местными маугли говорить невозможно – переживает Гордон. Его очень расстраивает, что американцы, которых он встречал, не знают числа планет в солнечной системе. Вспоминается старый анекдот о слесаре, который говорил – подумаешь, академик... Кто твоего академика знает? А я вот в автосервисе работаю – меня все знают! У того слесаря тоже была своя система координат.

В системе Гордона все должны знать число планет. Жил бы Гордон в Японии – ужасался бы, что не все в мире знают японскую поэзию одиннадцатого века. А американец в его практичной системе координат знает, что знание числа планет вряд ли поможет ему в его повседневных делах, и поэтому это его не особенно беспокоит. Как не беспокоит и незнание, скажем, толщины земной коры, что Гордон в своей системе координат просто обязан знать. Как и много других непременных знаний из области астрономии, геодезии, картографии и аэрофотосьемки.

В действительности же система образования в США построена на других принципах

В наших школах, хорошо это или плохо, система построена на принуждении детей учить уроки и отвечать на задания учителей. В американской школе никто никого не заставляет. Школьнику дают возможность учиться. Не хочет – не надо. Поэтому многие заканчивают школу полуграмотными. Они учиться не захотели. Их дело и их право. Но тем, кто захотели, часто предоставляются такие условия - нашим бы российским школам...

Меня несколько раз приглашали быть судьей в средней школе городка Линкольн в пригороде Бостона – на научных конкурсах учеников. Я искренне завидовал научному оборудованию школы. Более 200 работ школьников этой одной школы было выставлено на конкурс в этом году, как и в предыдущие годы. Тематика конкурсных работ школьников – от генетической инженерии до анализа вод местной реки на предмет наличия болезнетворных бактерий. А также новые компьютерные программы, математический анализ музыкальных произведений, механика, физика, химия – чего только нет. Так что, журналист Гордон предпочел увидеть одно, а можно было увидеть другое. В том и Америка, что там все это сосуществует. Страна контрастов, как было давно подмечено.

Кстати, о шкале Фаренгейта. Это – конек «огоньковских» статей об Америке. Эту шкалу там не высмеивал только ленивый. Читатель, видимо, только плечами пожимает – недоумки какие-то там в США. И никто не написал, что с точки зрения многих людей эта шкала – самая практичная. А дело было так – некто Фаренгейт в течение двадцати лет проводил измерения температуры в своей округе. И самую низкую температуру, до которой опустился градусник, он назвал нулевой, а за 100 градусов взял самую высокую температуру за те же 20 лет.

Поскольку жил он в климате относительно мягком, то самая низкая температура оказалось примерно –20^o по Цельсию, а самая высокая – примерно 40^oС. Из чего Фаренгейт сделал вывод, что его шкала довольно удобная, так как «навскидку» дает ответ, насколько на дворе холодно или жарко. 20 градусов – мороз (минус семь по Цельсию), 50 градусов – прохладно (плюс десять по Цельсию), 90 – жара (32 по Цельсию). А уж 0 и 100 – это почти конец света. В общем, для нормального человека так оно и есть. И поэтому американец твердо уверен, что эта шкала – самая удобная.

По Гордону, правительство США пытается запретить оружие в частных руках, потому что ... правительство боится своего народа

Гордон, видимо, опять переносит свою систему координат на других. Я-то грешным делом полагал, что потому, чтобы сократить число несчастных случаев, а также «эмоциональных» преступлений, которые можно было бы предотвратить, если бы под рукой не оказалось пистолета или ружья.

И на трагические события в Уэйко (Техас) у меня, как и, полагаю, большинства американцев, другая точка зрения, в отличие от той, что излагает Гордон. Мы, видимо, читали принципиально разные газеты. В моих газетах некоторые версии события описывались как версии, в итоге не подтвержденные фактами. Журналист Гордон эти версии уже подает – в «Огоньке» - как факты. Он – журналист, ему виднее. Видимо, поэтому он подает «жареную» версию событий, удобно опуская противоречащие материалы.

Очень раздражает журналиста Гордона политкорректность в США, которая гораздо страшнее любой цензуры. Политкорректность вообще раздражает наших людей, особенно поначалу. Потом многие начинают понимать, что это – характерная черта многих американцев, а именно бережно относиться друг к другу. У них не принято, подойдя к горбуну, похлопать его по спине и пошутить – а что у вас, ребята, в рюкзаках?

У них не принято публично произносить то, что может огорчить людей другого пола, другого цвета кожи, другой сексуальной ориентации, или людей с физическими недостатками. Более того, по принципам политкорректности, неправильно эти недостатки называть «недостатками». Многим людям с хорошим зрением неважно, как назвать тех, кто не видит – «незрячий» или «слепой». А вот тем зачастую важно, у них обостренное чувство восприятия на этот счет. У «нашего дорогого Никиты Сергеевича» с политкорректностью все было в порядке – он публично назвал «пидорасом» известного художника, хотя у того как раз с сексуальной ориентацией проблем вроде бы не было. Так что это для наших людей – хороший ориентир в отношении политкорректности.

А по мне уж лучше американская политкорректность со всеми ее издержками, чем вот такая «прямота»

У Гордона на этот счет, видимо, другое мнение. Он сетует, что в Америке нельзя говорить о разнице между белыми и черными. При этом он, полагаю, не имеет в виду разницу в цвете кожи, поскольку чего там о ней говорить, эту разницу и так видно. Видимо, журналист Гордон какую-то другую разницу имеет в виду. Видимо ту, что черным мало не покажется ее услышать. Так вот, чтобы Гордону этого в США сказать не дали, у них и существует политкорректность.

Не исключаю, что он в «Огоньке» и высказал данную мысль со всей пролетарской прямотой, но редактор вычеркнул - без всякой там политкорректности, а будучи просто интеллигентным человеком. Вот мы, пожалуй, и пришли к мысли, что политкорректность – это в русском языке интеллигентность. И то и другое многих, как известно, раздражает.

А уж по поводу того, что США – не жилец, что доллар рухнет уже в следующем году, и перестанет существовать, и что весь мир будет обклеивать долларами сортиры – это уже по другой части. Медицинской. Так что комментариев по «экономической» части статьи не будет. Бред.

В качестве дополнительного материала по поводу современной жизни в США приведу фрагменты из недавних ответов на вопросы, адресованные мне в Интернетовской сети. Возможно, они (ответы) позволят больше осознать другую точку зрения, отличную от той, чем поделился журналист Александр Гордон.

- Действительно ли многие американские миллионеры ездят на ржавых машинах? Или только самые экстравагантные?

Не ездят миллионеры на ржавых машинах (если не откровенный псих, конечно), хотя бы потому, что не будут тратить время на ее ремонт. Новая машина (тем более хорошей марки) – это практически отсутствие ремонта, что и ценится людьми, хорошо зарабатывающими и поэтому ценящими свое время. Во всяком случае, из изрядного количества «миллионеров», которых я лично знаю, никто не ездит на ржавой машине. Более откровенного указания на «непрофессионализм» здесь (в США) трудно себе представить. С трудом представляю, что кто-либо приехал бы на переговоры или другие бизнес-визиты серьезного уровня на ржавой машине. Это как если бы дипломат прибыл на серьезные переговоры в рваных джинсах. Возможно, и есть такие экстраваганты (я не встречал), но не они определяют общую картину.

- Часто приходится слышать, что русские в США подвергаются откровенной дискриминации. Так ли это? В чем это выражается? Есть ли «русские гетто»?

В России, куда иногда приезжаю, мне не раз задавали вопрос: не дискриминируют ли меня на работе - как русского, не относятся ли из-за этого плохо? Этот вопрос каждый раз приводит меня в искреннее изумление. Ребята, говорю, да вы что? Я руковожу отделом исследований и разработок в многомиллионной «паблик» компании, а значит, финансовое будущее буквально всех сотрудников-американцев (и русских бы, да нет их у нас, помимо меня) в значительной степени зависит от успеха моей работы. Какая дискриминация?

Рядом с нашим (с женой) домом в пригороде Бостона стоит дом соседей. Оба – муж и жена - родились в Америке, оба - учителя в хай-скул (средняя школа, по-нашему), оба наши ровесники. Симпатичные люди, очень дружелюбные. Какое плохое отношение? Более того, относятся к нам с подчеркнуто глубоким уважением. Постепенно в ходе разговоров выяснилось, почему. Оказывается, по трем основным причинам (помимо общего фундаментального дружелюбия): мы знаем два языка (у них – только свой, английский) и, следовательно, наш культурный мир значительно более широкий; мы много (на их взгляд) путешествовали и посмотрели мир, а они дальше Канады и Багам ничего не видели; наконец, мы – «профессионалы», и как следствие, наша зарплата раза в два (а то и больше) выше, чем у них, а это в США тоже немалое дело.

О комплексовании некоторых по поводу того, что нам, русским, к WASPам не подступиться (для тех, кто не знает, WASP – это белые англосаксонские протестанты, символ элиты [по происхождению, и вытекающим отсюда прочим последствиям] американского общества). Это не так. Надо просто знать язык и представлять друг для друга взаимный интерес – как и при любом другом «контакте», неважно, с каким национальным или социальным представителем. WASP – такие же ребята и девчата, как и мы с вами. И выпить не дураки, и анекдоты рассказать и послушать, и посмеяться вволю. И будут только рады, если к ним ввалиться (предварительно позвонив, конечно) с парой бутылок советского шампанского и интересной (т.е. сугубо русской) закуской впридачу. В общем, все как у людей.

А вообще-то нам (с женой то бишь) гораздо интереснее компания «наших», а не WASPов. Недавно, в День благорения, мы традиционно собирались «нашей» компанией. Если бы им рассказать что мы, оказывается, живем здесь в «русском гетто» - то-то было бы смеху. Для справки – о нас, бедных и подвергающихся дискриминации – то собирались мы – четыре пары и наши друзья – те, кто работали вместе еще в Москве, на одной кафедре химфака МГУ. Выезжали в США независимо друг от друга, на протяжении 12 лет, и все в итоге оказались в Бостоне.

Теперь один – профессор MIT, член Национальной Академии наук США, другой – декан Северовосточного университета, третий – вице-президент достаточно крупной биотехнологической компании в Кембридже (часть Бостона), и ваш покорный слуга – профессор Гарвардского университета. Кстати, вопреки концепции Максима Соколова (год назад в «Огоньке»), никто из нас не радовался августовскому краху в России. У всех нас остались там родственники, и все мы их поддерживаем – сами знаете, каким образом. Всем нам, как и подавляющему большинству, за державу обидно. А статья М. Соколова действительно, как бы это сказать, в общем, идентична названию известного японского ансамбля из анекдота.

Это все я пишу не для того, чтобы впечатлить читателя нашими "достижениями", а для того, чтобы привести контрпример тому нытью, которое часто исходит от тех, кто не удосужился освоить английский язык, направляясь на постоянное жительство в США, не удосужился подумать о том, а что он будет делать со своей профессией в США, а прибыв сюда - не захотел получить (или соответственно модифицировать) свою профессию здесь, как это сделали многие другие, честь им и хвала. А признать свою ответственность за незадавшуюся жизнь не хочется, гораздо проще поносить США, а также и Россию заодно, что обо мне, любимом, не позаботились. И обещанных (так казалось) марципанов и круассонов, завернутых к тому же в зеленые купюры, на деревьях не оказалось. А если и есть, то их еще достать надо, да не просто камнем запульнуть, а кропотливо пирамиду под деревом строить, на которую еще и карабкаться надо.

- И все-таки, неужели нет дискриминации по национальному признаку?

Вся эта дискуссия имеет смысл тогда, когда определены следующие исходные точки: (а) читатели, действительно, хотят услышать частные! и по определению спорные! точки зрения, потому что абсолютной истины в восприятии эмиграции нет и не будет; (б) мой угол зрения и «американский» опыт отличается от многих других, так как я не являюсь членом «русской комьюнити» или «русского гетто»; я работаю (и всегда здесь работал) и живу (и всегда здесь жил) только по соседству с «местными» (не считая жены и детей). Кстати, «всегда» - это 25 лет с перерывами на «невыездной» статус из бывшего СССР, и последние 11 лет – постоянно. Но тем мой опыт, возможно, и полезен, так как позволяет поделиться взглядом в некотором роде «изнутри» американского общества.

По поводу дискриминации по национальному признаку. Мой опыт показывает, что ее практически нет. Один из моих сотрудников по университету, чернокожий лаборант (очень профессионально толковый, кстати), абсолютно уверен, что все его проблемы исключительно из-за его цвета кожи и соответствующей дискриминации. Например, он проскочил на красный свет, и полицейский его остановил. Мой лаборант страстно уверял меня, что остановил исключительно потому, что он (лаборант) черный. Мои вялые аргументы, что меня вот тоже остановили в подобной ситуации, но я же не говорю (и не думаю), что остановили потому, что я русский, на лаборанта не произвели впечатления. Он знал! истину, и спорить было бесполезно.

Это же относится и к злорадству и всему прочему, что описал М. Соколов. Его статья слабая еще и потому, что он приписал почему-то исключительно эмигрантам те негативные качества, которые присущи людям вообще, и некоторым людям в особенности, независимо от того, где они живут. В том числе в России. Если бы эмигрантам в США (или где угодно) по какой-то причине вдруг стало коллективно плохо, то злорадства хватило бы и в России. И думается, побольше, чем здесь. Но тогда, по логике М.Соколова, это было бы сильнейшим аргументом против того, чтобы остаться, и ему надо бы обязательно эмигрировать. Надо все-таки быть последовательным...

-…своим или чужим себя чувствует "русский" в США, после того как он преодолеет начальные трудности?

Полагаю, ответ на вопрос, своим или чужим «русский» себя чувствует в США, в огромной степени зависит от того, идет ли он/она на решение этой задачи осмысленно, по плану, так сказать. Для того, чтобы чувствовать (и быть) "своим", необходимо положить немало сил на освоение местных реалий по следующим трем основным направлениям:

У школьников был «русский день», наряду с другими днями других национальностей, которые они время от времени объявляют. На столах в классе разложены конфеты «Мишка косолапый», «Мишка на севере», «Белочка», «А ну-ка отними», «Кара-Кум», «Южная ночь», и прочие – сделаны в Нью-Йорке, конечно, но на первый взгляд не отличить. Куплены в бостонском «Базаре» (а если совсем честно, то по моей предварительной наводке, так как эти школьники и их родители не имели понятия, что в Бостоне есть русские магазины, но были в восторге об этом узнать).

Так вот, я им три часа читал лекцию по истории России и СССР – от Киевской Руси до распада Союза. Сидели, открыв рты. Я сначала думал, для приличия открыли. Ан нет, через три дня получаю большую открытку, всю испещренную отзывами. Конкретно цитировать не буду, а то читатель подумает, что хвастаюсь. В общем, суть отзывов в том, что они ничего подобного не слышали и понятия не имели, и я им глаза открыл.

Приятно, конечно, но я-то знаю, что все это здесь есть, и по их прекрасному "History Channel" часто показывают документальные фильмы про ту же Великую Отечественную (тот, 16-серийный), и даже «Александр Невский» (с субтитрами) времени от времени показывают по другим каналам, да и многое другое. Забавно, когда по американскому TV гремит про псов-рыцарей, но тонус поднимает. Просто обычному американцу это в самом деле не нужно, и винить его за это нельзя. Если нас сейчас спрашивать по древней истории, скажем, Японии, то тоже неловкости будет немало. Как-то откладываем...

Многие из нас, по своей великодержавной привычке, в ужасе, что «они Пушкина не знают». Да, знают далеко не все, а читали и того меньше. У меня есть приятельница здесь, кстати, из WASPов, главный редактор одного из компьютерных журналов, очень образованная, по здешним понятиям. О Пушкине слышала, но не читала. Я ей послал «Я помню чудное мгновенье» в переводе:

The wondrous moment of our meeting...
I still remember you appear
Before me like a vision fleeting,
A beauty's angel pure and clear.
(…)
Time passed. Unruly storms confounded
Old dreams, and I from year to year
Forgot how tender you have sounded,
Your heavenly features once so dear.
(…)
In ecstasy the heart is beating,
Old joys for it anew revive;
Inspired and God-filled, it is greeting
The fire, and tears, and love alive.

Так она еще долго в себя приходила. Размножила, и знакомым рассылала.

- Нужно ли для «вживания» менять свое миропонимание или достаточно определить какой реакции от тебя ожидают и действовать соответственно - пусть думают, что ты такой же?

Для того, чтобы «действовать соответственно» нужно менять свое миропонимание. Его в любом случае нужно менять, а скорее – модифицировать. Причем всегда оказывается, что в лучшую сторону. Например, уважать чужое мнение (не ерничество, а мнение), особенно когда оно по-своему аргументировано. Это не значит – его принять, но признать право на его существование, особенно когда оно тебя не особенно касается. Например, чужую религию и ее постулаты. Например, необычную сексуальную ориентацию.

Например, обостренное отношение многих женщин в этой стране к навязчивому приставанию. Мне забавно, когда «русские» мужчины! это критикуют и называют идиотизмом. Где-то в русской прессе я прочитал, что в США «даже невинные знаки внимания можно истолковать как сексуальное домогательство». Это не так. Если, конечно, «невинные знаки внимания» не есть залезание под юбку.

Я здесь и дверь всегда перед дамами открываю (всегда! признательны), и места уступаю, и тяжести у них из рук перехватываю (например, 20-литровые емкости с водой для чая или кофе на кухне в компании и университете), и новую кофточку или платье отмечаю, и все всегда радостно признательны. И не только в Бостоне, а и в американской глубинке тоже. А вот настойчиво лезть с любовными письмами, когда от вас этого не ожидают, тем более даже не поинтересовавшись, есть ли у нее бойфренд или даже муж (см. повесть В. Торчилина "Университетская история" в его на днях вышедшей книге «Время между») - за это, действительно, можно и неприятности схлопотать (см. ту же повесть).

- Или мы все равно меняемся и ассимиляция идет, даже если мы сознательно не настраиваемся на нее?

Идет, но очень медленно. Многие не доживают. На ассимиляцию надо работать, и довольно напряженно. Можно, конечно, демонстративно не ассимилироваться (Солженицин, например), но для этого должна быть соответствующая специфика работы и жизни. Иначе говоря, если отсутствие ассимиляции материально себя оправдывает (и даже помогает), то я бы с удовольствием не ассимилировался. Но такая роскошь бывает уж очень редко. Да и при этом лишаешь себя удовольствия жить в двух мирах вместо одного. Каждому свое.

- Насколько важно сознание своей принадлежности к определенному типу культуры?

Я не знаю, к какому типу культуры принадлежу. Может, кто поможет? Всю жизнь занимаюсь наукой – это вроде бы интернационально. Читаю художественную литературу на обоих языках, но с гораздо б'oльшим удовольствием по-русски. Думаю на обоих языках – по обстоятельствам.

Сейчас, стуча по клавишам, думаю, естественно, по-русски; на работе – по-аглийски, иначе как-то глупо было бы – переводить, что ли, все время взад-вперед? Я, честно, не задумывался над этим вопросом. Иначе получится как у той сороконожки – какой ножкой в каком порядке двигает.

Так она, задумавшись, и пойти не смогла. Правда, только недавно, в минувшем году, узнал, что у меня дворяне в роду – с обеих сторон, так сразу в русский дух потащило, и интерес к корням появился. Так что сознание действительно бытием определяется.

Хотя, будучи русским, в Институте биохимии АН СССР (Москва) еврейские письма протеста против публикации трудов Шафаревича подписывал (кстати, это мои единственные «подписанские» письма были, чем втайне горжусь). Понимая, что подписываю как дань политкорректности в ущерб свободе слова. Так что насчет культурной принадлежности помочь не могу. Размыто, видимо, нечетко.

- Надо ли знать английский язык, или там он сам собой появится?

Придется дать личный исторический экскурс, иначе ответ не будет понятен. Свой первый год в США я провел в 1974-75 гг, когда мне было 27 лет. Приехал по обмену, и было нас в США в тот год всего 49 человек, со всего Союза (не считая, естественно, дипломатов, журналистов и прочих «штатных» советских людей). Это важно принять во внимание для ответа на вопрос о различных путях "вживания". В Принстонском университете нас месяц натаскивали на английский/американский язык, включая сленг, поставленные разговоры по телефону, и даже серию лекций по американскому мату.

Ставили диалект, модуляции (используя магнитофон с двумя дорожками – одна диктора и другая – твоя, которая накладывается на голос диктора), и прочее, что здесь может пригодиться (поиск потерянных вещей через агентства, например, или систему заказа билетов на автобус, поезд и самолет). Понятно, что месяц – это всего ничего, тем более что мы, к сожалению, не понимали по молодости и глупости важности момента, и предпочитали прогуливать английский, но осваивать бейсбол, пить пиво и ухаживать за принстонскими студентками. Но процентов десять того языка, что в нас пытались вложить, все-таки осталось, что впоследствии помогло.

Через месяц я поехал в свой Гарвард, с которым, как тогда не имел понятия, связал всю последующую жизнь. Даже когда после возвращения девять лет сидел «в невыезде», и Гарвард все эти годы бомбил Минвуз и АН СССР приглашениями меня к ним на работу (собственно, я и вернулся в Москву забрать семью, чтобы ехать в Гарвард на последующую работу, что было вроде согласовано с нашим посольством в Вашингтоне. Что делать, наивность и доверчивость не входят в число смертных грехов. Хотя я бы все равно вернулся, так как горел желанием перенести приобретенный американский опыт в свою лабораторию в МГУ, и даже мысли тогда не было стать невозвращенцем).

Так вот, пребывая все эти годы в Союзе, я упорно продолжать учить английский язык. В метро, трамвае, на рыбалке – сидя с удочкой на берегу озера где-нибудь в Грузии или в лодке в заливе Посьет на Японском море, где у нас была биостанция – я зубрил обороты по учебникам и самоучителям. После этого я на дух не принимаю жалобы на жизнь в США тех людей, которые не сочли нужным уделить хотя бы немного времени (а то и денег, если время им дороже) на язык.

Все могу принять, но только не это. Считаю это самой крайней безответственностью – ехать жить в страну, и не побеспокоиться освоить язык – хотя бы немного, для разумного начала. Я, кстати, в школе учил немецкий, в МГУ – технический английский (очень слабо, чудом получил незаслуженную пятерку, которая и пошла в диплом, не испортив его цвет), но перед поездкой в Штаты год зубрил разговорный. Итак, на постоянное жительство, много лет спустя, я приехал с неплохим разговорным. Это и определило легкость «вживания». Остальное – см. выше.

- Говорят, за рубежом надо оставаться собой, и это самое главное. А вы как думаете?

Я не согласен c такой общей формулировкой. Тот, кто держит «пальцы веером» здесь, как и держал в России, кто не уважает закон (как не уважал и в России) и кто ведет себя так, как и вел в России (понятно, о чем я), то есть «остается собой», на уважение и принятие здесь может не рассчитывать. «Оставаться собой» - это расхожее понятие, которое нужно еще сильно пояснять в каждом конкретном случае. Мы не можем здесь оставаться собой по определению, хотя бы потому, что говорим на другом языке и зачастую оперируем другими понятиями. «Времена меняются, и мы меняемся вместе с ними». Даже древние это понимали. Хотя древние вообще понимали больше, чем мы предполагаем. Почитайте Цицерона «О старости, О дружбе, Об обязанностях» - шок.

- Создается впечатление, что для того, чтобы преуспеть в США, надо стать программистом. Но не могут все тысячи тамошних "русских" стать программистами

Опять подмена, доведенная до абсурда. Есть масса других профессий. Кто может!, найдет. Приведу к этому пример. Наша (с женой) приятельница еще по Москве, прибыв сюда, пошла клерком в банк. Сначала стояла за окошком, потом переместилась за отдельный столик, затем пошла на финансовые курсы. Экзамены сдавала (компьютеру) шесть часов (!). Это не потому, что медленно, а потому, что вопросов сотни. Сейчас она – финансовый брокер в одной из ведущих бостонских финансовых корпораций, причем хорошего уровня – со своей личной секретаршей и оффисом с видом на Бостон и океан с высоты выше птичьего полета. Получает больше профессора университета. В программировании – ни бум-бум. Я за нее радуюсь. Полагаю, что многие тоже.

Надо иметь позитивный взгляд на жизнь. В этом – залог успеха. Как следствие – решать! свои задачи, а не жаловаться на трудности, особенно самими же и вызванные. А выдвигать аргументы, что не могут все! стать программистами – это безнадежный путь, как в дискуссии, так и в жизни.

- Я думаю, то, что мы можем рассказать о России, Советском Союзе, Европе, Азии, гораздо интереснее поддакивания на популярные местные темы

Мы можем. Но надо быть готовыми, что не все захотят слушать, особенно долго и в деталях. И не надо в этом винить «местных». Я как-то жил в одной комнате с суданцем в общежитии МГУ целый год, и как-то так получилось, что про Судан его особенно не распрашивал. И почему-то до сих пор особенно не расстраиваюсь по части упущенной возможности. Другие проблемы, понимаете ли. Надо будет – наверстаю. Но пока не надо было. Так же и американцам.

А по поводу "поддакивать на популярные местные темы", - Вы тоже неправы. Если для Вас "популярные местные темы" - это негатив, то Вы и не вживетесь, а Вам хочется, судя по Вашим комментариям. И я это приветствую. Что плохого в том, если в Москве американец в нашей компании вдруг примет участие в обсуждении последних песен Пугачевой или Леонтьева, а то и менее известных исполнителей. Или, скажем, Пелевина. Или последней игры Спартака и киевского Динамо. А это ведь по-вашему "поддакивать" на популярные местные темы. А мы бы сказали - о, свой парень. И было бы приятно.

- А хорошо ли Вы обошлись с вашим суданцем? Можно бы и поинтересоваться его страной. Не «совковое» ли это чванство?

Всего ведь не выскажешь в относительно сжатой дискуссии – и то вон как размахал. Приходится упрощать – так сказать, жертвуешь истиной в угоду (относительной) краткости. Поясню на примере суданца, за которого Вы вступились. На самом же деле, там было несколько по другому. Помню как сейчас, хотя дело было весьма давно, и было мне 17 лет. Я, понятное дело, задал ему вопрос о Судане, вроде «Ну, как там у вас?».

Он говорит «осень холесе». Я говорю – ну ладно там, хорошо, народ-то небось бедствует. Да нет, говорит, все богатые. Я ему – постой, говорю, заливать, а как же бедняки ваши, вон какие тощие на карточках в газетах. Нет, говорит, у нас все богатые, а если кому нравится жить в палатках, то кто ж мешает? Тут я с другого боку заходить начал – ну, говорю, ладно, а как с продуктами? Всего полно, отвечает. Ну там сахар, говорю, вермишель, как там?

Всего, говорит, навалом. Мне когда надо, я иду на кухню и там на полках все есть. И сам действительно упитанный такой. Сын министра информации Судана. На этом я разговор закончил, и больше у него про Судан не интересовался. Когда надо, решил, в энциклопедии прочитаю. Так и живу в безмятежном неведении до сих пор. Если Вы считаете, что это «совковое чванство», то так тому и быть.

- Насчет знаков внимания. Мне известен случай, когда человека уволили за то, что он принес сотруднице букет цветов на день рождения. Менеджер сказал: "Ты меня извини, но если я этого не сделаю, то сам могу потерять работу"

Не знаю, не знаю. Если Вы не сам этот человек, то Вы не знаете и не можете знать других привходящих деталей. Сдается, это из области легенд. Не могу себе представить подобную ситуацию без какого-то «скелета в шкафу». Не исключено, что по каким-то причинам этот малый так достал ту сотрудницу до этого, что цветы были последней каплей, и она пожаловалась управляющему. Бывает.

- Если Вы подадите руку сотруднице, когда она будет выходить из автобуса, этот непривычный для них жест может быть неправильно понят

Это верно. По местным понятиям, Вы «патронизируете» ее, показываете, что она без мужчины не может сама и по лесенке спуститься. Из нас это трудно выбить. У итальянцев, скажем, привычка женщин за попку ущипнуть. Представляю, как они жалуются на то, что этот невинный знак внимания здесь «может быть неправильно понят».

- Много говорят и пишут про американский «велфер». А как насчет того, что кто не работает, тот не ест?

Я, когда приехал сюда впервые, еще в середине 70-х, тоже как-то ввернул среди «местных», что, мол, «кто не работает, тот не ест». Они вроде сначала начали смеяться, думали, это я такую шутку сказал. А потом видят, что это я всерьез, и говорят типа - чего это ты, действительно, что ли? Само собой, говорю, раз не работает, то и есть не надо давать. А как же он, говорят? Помирать, что ли будет? Так не работает же, говорю. А как есть не давать, живо заработает. Смотрю, они такой концепцией заинтересовались. Никогда такого не слышали.

Ну а как, говорят, если он работать не хочет? Слабый, там. Или силы воли, например, нет? Ничего говорю, враз появится, голод – не тетка. Ну а как, говорят, если он вместо того, чтобы работать пойти, пойдет и тебя укокошит, и деньги возьмет. На пропитание. Или не тебя, а кого еще другого, кто тут вовсе непричем. Не, говорю, мы так не договаривались. Это не по правилам. А он ведь не спросит, говорят. И в самом деле укокошит.

А до меня самого уже доходить стало. Так вот что они придумали. Значит, проще ему отстегнуть процент-другой от своих кровных, откупиться, так сказать, зато жить относительно спокойно, не на вулкане. А мы, русские, принципиальные – есть не давать, и все дела. Вот такая разница в жизненных философиях.

- Говорят, американцы склонны к доносительству. Был ли у вас неприятный опыт в этом отношении?

Был случай, год назад. То было из другой оперы, но имеет некоторое отношение к Вашему вопросу. Расскажу и поясню. В прошлом году обратилась ко мне одна крупная американская компания с просьбой разобраться в страшном для нее деле. Она выпускает классную кухонную посуду из нержавеющей стали (той, из которой в США и Европе делают хирургические инструменты). Классную как функционально, так и эстетически. Произведения искусства. Дорогую. «Русские» по старой памяти ценят качественные вещи, и активно эту посуду покупают, даже сидя на безденежьи.

И вот, один старенький «русский» профессор-медик (по прошлой жизни в СССР), сидя на эс-эс-ай (пенсия по старости и болезни) и вычитав в журнале «Здоровье» нечто (за что потом редакция «Здоровья» сильно извинялась на своих же страницах), оповестил по русскому же радио в Нью-Йорке, что эта посуда вызывает рак и аллергии, а потом добавил - когда начал подниматься шум - что не только это, но и инфаркт миокарда, болезнь Альцгеймера и многое другое, всего 22 страшных наименования. Ясно, что в «русской комьюнити» поднялась жуткая паника, кастрюли и сковородки понесли обратно, что никогда не случалось ни в одном из 135 представительств этой компании по всему миру. «Русские идут», так сказать.

Президент компании звонит мне в панике – выручайте, вы специалист в этом вопросе и знаете русский язык, сделайте что-нибудь. А нашел он меня через тот же Гарвард, где я много лет занимался ролью металлов в биологических системах. А к этому времени и «Новое Русское Слово» опубликовало серию интервью с этим профессором, подлив масла в огонь. Взял я все его высказывания до буквы, и по пунктам на абсолютно каждое написал развернутый и сугубо научный комментарий, но в популярном изложении.

Показал, в общем, что чушь он написал, мягко говоря. Но перед этим позвонил ему (найдя телефон в Интернете), и говорю – забудем про компанию и посуду, давайте как профессионал профессионалу – откуда вы все это взяли, и можно ли ссылки? А он мне – с вами все ясно, и бросил трубку. Тут мое профессиональное сочувствие к нему прошло, и статью я отдал в печать (опубликовала Нью-Йоркская газета «Медицина и Здоровье» в марте прошлого года).

И знаете что? Перехожу к сути, ради чего все это рассказываю. Вместо того, чтобы опять же профессионально ответить пункт за пунктом на мои комментарии (к тому же пронумерованные для облегчения его задачи), он раздобыл мой служебный адрес, и послал факс моему президенту (в компанию), что я – агент КГБ. Более того, что я преследовал и мучил советских людей в 30-х и 50-х годах. Вызвал меня президент, и сдерживая смех сказал, что с КГБ все ясно, тут вопросов нет по определению, поскольку все русские – агенты КГБ, это все знают. Но вот насчет того, что я преследовал людей в 30-х годах – в это как-то трудно поверить. Да и в 50-х годах я должен был быть очень способным маленьким мальчиком, чтобы преследовать и мучить советских людей.

А мы тут дискутируем, кто же были эти люди в 30-х и 40-х, которые на других доносы писали, что те – агенты иностранной разведки. А они – тут. Написал то же самое. И на малое образование не сошлешься – профессор. И на «клинику» не сошлешься, ведь очень связно про рак, аллергии и инфаркты излагал. Совок – он и среди профессоров совок. На этой оптимистической ноте и подведем.

- Не опасаетесь ли вы подобных оппонентов в дискуссии? Ведь так могут передернуть, что будь здоров...

Придется немного открыться. В 1987-89 годах, до отъезда, я вел научные передачи по центральному телевидению, отрывая чуть времени от своей основной работы в АН СССР. Шесть раз в месяц. Тогда в Москве было четыре программы телевидения – общесоюзная 1-я, 2-я, московская и образовательная. Сначала меня прогоняли по образовательной программе, потом по московской, и затем давали 1-ю, с потенциальной аудиторией в 250 миллионов человек, плюс соц. Европа. Там такого наслушаешься. И письма такие наполучаешь...

А ушел я оттуда в знак протеста против цензуры, несмотря на заверения научного отдела ЦК КПСС, что такого больше не будет. Мы сделали передачу по Чернобылю, с редкими кадрами, и посвятили передачу академику Легасову (который относительно незадолго то этого покончил жизнь самоубийством). И я в кадре вел дискуссию с его учениками об уроках Чернобыля. По двум первым каналам передача прошла полностью, а перед 1-м общесоюзным всю порезали и Легасова заменили картинками живой природы. Редактор утром звонит мне, плачет – заставили, говорит. Всю ночь резала.

Я поднял скандал, передача должна идти в 6 вечера, времени всего ничего осталось. Дозвонился до ЦК, клянутся, что не они. В итоге я нашел главного редактора телевещаний, и пригрозил, что если в 6 часов по 1-й программе не пойдет целый исходный вариант, я сегодня же пишу об этом в «Огонек», Литературку и все другие издания. Тогда этого боялись. И в любом случае, говорю, ухожу, так что эта передача моя – прощальная. В 6 включил телевизор, аж руки дрожали от возмущения. Все было обратно вставлено. А Вы говорите – оппоненты в дискуссии... Это еще цветочки.

- У нас в России сейчас часто, как никогда ранее, ищут виновных – в событиях 1993 года, в чеченских событиях. А как в США?

Классические «Что делать» и «С чего начать» - по сути вопросы конструктивные, в последнее время в Российской прессе сменились вопросом «Кто будет отвечать» - как правило, неконструктивным. Пример из истории США. Гражданская война. Погибли 600 тысяч (!) человек, довольно значительная доля всего! населения США. Колоссальная трагедия. Но спросите среднего американца, да и не только среднего – кто за это ответил? Вопроса не поймут. И не потому, что людей не считают – как мы знаем, считают несравненно внимательнее нашего. Но американец спокойно скажет – да, это была трагедия, но такова оказалась цена освобождения от рабства. Ничего не сделать – такова история. И эта история – гордость! США.

Как – истерично закричит наш "интеллигент", разрывая на груди очередную рубаху – Линкольн ведь преступник, Нюрнберга на него мало, ведь можно было с южанами ДОГОВОРИТЬСЯ! Почему не договорились?! А вот так, не договорились. Наверное, как-то можно было. Но не договорились. И в итоге Линкольн – не преступник, а герой американской истории.

На всякий случай дам ссылку. Профессия обязывает. Наиболее популярная здесь книга по истории США (и не брошюра, а том в 1 226 страниц), раздел «Гражданская война». Цитирую: «В этой войне погибли четверть белых южан, уничтожено сорок процентов скота юга (обратите внимание - американцы, читая это, не бросаются поднимать скандал, что люди и скот употреблены здесь в одном грамматическом и смысловом варианте – А.К.), и две трети богатства Юга... По меньшей мере 620 тысяч американских солдат потеряли жизни... Но это также был великий триумф национализма...»

Я далек от мысли оправдывать гибель людей во имя событий даже исторического масштаба. Я просто отвечаю на Ваш вопрос.

- А как насчет патриотизма в США?

Во время войны с Ираком десять лет (уже!) назад, хотя это здесь застенчиво именовалось «операцией» (Буря в Пустыне), когда воевали черти-где далеко от дома, и простой американец и понятия не имел, где этот Ирак и за что воюем, города и деревни США были все в американских флагах. Почти каждый, особенно на средней территории, между двумя океанами, где люди не «испорчены» либеральной разрушительной прессой, вывесил на флагштоке перед домом свой американский флаг. Для солидарности, поддержать своих ребят.

Я далек от мысли представлять США в приукрашенном виде. По какой-то причине США часто упоминается в Российской прессе как страна, в которой «этого просто не могло бы быть». Могло. И тактика выжженной земли по отношению к своему же народу была, и мирное население истребляли, и этнические группы интернировали (японцев, в том числе граждан США, в 1941-42 гг), и солдаты женщин насиловали, и «дети убитых спрашивали у матерей – где мой отец? И матери отвечали – их убили северяне».

И индейцев немало ассимилировали. И свои воинские подразделения огнем накрывали (“friendly fire”) – не далее как в операции «Буря в пустыне», война есть война и часто неразбериха, так что можно не издеваться в прессе над подобными случаями «в других местах». Я не говорю, что все это хорошо, просто провожу исторические параллели. Не нравится? Что делать – такова история. В определенной степени повторяется в настоящем, и, к сожалению, не в последний раз.

Легкое обобщение

Попытаюсь вроде как обобщить. Хотя дело это столь же безнадежное, как и все остальное в дискуссии об эмиграции. Одни из нас все пытаются измерить среднюю температуру больных в госпитале, и обсуждать эту среднюю температуру и найти какие-то закономерности. Другие используют «индивидуальный» подход, и по их рассказам больной то в страшной горячке, и вообще уже отходит в свой субсидальный рай, то вообще, оказывается свеж как огурчик, и озираясь, не понимает, как сюда попал. А третий – «упал, очнулся, гипс».

А некоторые, здоровые, сюда пришли своих навестить да так и остались, потому что кормят типа задарма. Так они думали. Но на всякий случай тоже в койке. Причем многие, гремя костылями и перебивая друг друга, выкрикивают свою историю болезни, и что характерно, ставят друг другу диагноз, как правило, не имеющий ничего общего с истинным. Поскольку «истинного» диагноза вообще не бывает. А визитеры из другой больницы заглядывают в окна и «ребята, как там у вас? Не дискриминируют ли по национальному признаку?»

А мы тут пытаемся истинный диагноз поставить. Всей больнице сразу. Поэтому и не дискуссия у нас вовсе, а просто изложение личных историй. Своих и иногда чужих. По неизбежности упрощенное или несколько драматизированное. В общем, как и при изложении любых историй. У каждого свое наблюдение жизни налагается на личный характер, плюс своя манера изложения. И получается нечто, что мы и читаем