Владлен Георгиевич Сироткин
Золото и недвижимость России за рубежом
Глава II. "Казанский клад", Брестский мир и "демократическая контрреволюция" в Поволжье
§ 1. Генералы из "кухаркиных детей"

Дальнейшая судьба золотого запаса Российской империи оказалась тесно связанной с гражданской войной "красных" и "белых" и иностранной военной интервенцией. Брест-Литовский мир, подписанный 3 марта 1918 г. главой большевистской мирной делегации Григорием Сокольниковым, окончательно расколол российское образованное общество на "пораженцев" (большевиков) и "патриотов", причем в лагере последних оказалось как большинство "царского" кадрового офицерства (1), так и "леваки" из эсеров и меньшевиков.

Характерны в последнем случае признания левой эсерки-террористки Ирины Каховской из ее "Тюремной тетради", недавно обнаруженной молодым исследователем Ярославом Леонтьевым в одном из московских архивов: "Вообще после Брестского мира я уже была обречена, и не здесь, так в другом месте погибла бы..." (2)

Вопреки широко распространенному в литературе мнению, что за год - между Февральской революцией 1917 и мартовским Брестским миром 1918 старая "царская армия" полностью разложилась и разбежалась по домам, на деле все обстояло не так просто. Действительно, подавляющее большинство насильственно мобилизованных солдат из крестьян либо уже с осени 17-го года "ударились в бега" - дезертировали, либо после заключения в декабре 17-го года большевиками военного перемирия с "германцем" законно (с бумагой) "комиссовались" и подались в родные деревни, образовав тот слой из "человеков с ружьем", на который позднее опирались и "красные", и "белые", и "зеленые" (батька Махно и другие атаманы).

Иная картина сложилась в офицерском корпусе
 
За годы Первой мировой войны с ее громадными потерями в младшем и среднем офицерском составе довоенного времени уже царские власти с 1915 г. вынуждены были снять прежние сословные ограничения для принятия в военные школы прапорщиков (лейтенантов) и производства в офицеры - брали любого, лишь бы он был "грамотным" (т.е. имел четыре класса начальной школы). Так образовалась к февралю 17-го года большая прослойка "офицеров военного времени", которые и стали основной ударной силой февральской "революционной демократии".

Однако значительная часть этих штабс-капитанов "военного времени" все же чуралась политики, старалась держать нейтралитет, примыкая к другим "демократам" довоенной формации, также вышедших из низов. Типичный пример такого "генерала из крестьян" являл один из главных героев этой книги - Павел Петрович Петров (1882-1967). Выходец из бедной крестьянской семьи Псковской губернии, он был, как говорят американцы, "self made man" - "сам себя сделавший человек". Рано пристрастившись к чтению, он сразу попал во второй класс сельской земской школы, да потом еще и сам "преподавал" (читал букварь) первоклашкам в 11 лет.

Грамотей в псковской деревне в конце прошлого века был редким явлением
 
И нет ничего удивительного в том, что 12-летнего Пашу Петрова вскоре взяли в волостные писари - переписывать списки призывников, земских налогов, составлять протоколы сельских крестьянских сходов, записывать жалобы и даже... выписывать паспорта и заполнять векселя. Мальчик на свое жалование - целых 8 рублей в месяц (корову можно было сторговать за пять!) - содержал всю большую семью своих родителей, хотя мать и отец (вскоре он стал подрабатывать деревенским портным) трудились в поле и на подворье от зари до зари.

Через три года - новое счастье: Пашу в 15 лет берут письмоводителем (секретарем) к земскому начальнику - молодому помещику, "народному заступнику". Здесь уже платили целое состояние - целых 20 руб. в месяц на хозяйских харчах, при своей комнате да плюс роскошная библиотека, которой хозяин разрешил пользоваться без ограничений. Да еще "образованное" общество - начальник, его жена и ее сестра - все воспитывали мальчика, выправляли неправильные ударения в мудреных иностранных словах, научили пользоваться ножом, вилкой и салфеткой, сморкаться в платок, а не через колено. Словом стал Паша настоящим "барчуком", не чета своим братьям и сестрам.

Понятное дело, в "крестьянство" юношу уже не тянуло, особенно, после четырех лет работы у земского начальника и "барской" жизни не на полатях в избе, а в собственной отдельной комнате с кроватью при чистых простынях. Вначале была мысль податься в учительскую семинарию, но в 1902 г. вышли новые правила для поступления в юнкерское училище (2-3 года обучения), значительно облегчавшие доступ в них "кухаркиным детям".

И Павел рискнул - в 1903 г. накопив денег от жалования, сам поехал в Петербургское юнкерское училище и начала поступать "с улицы". Сдал все экзамены успешно, но недобрал 1/10 балла (по закону Божьему) и... пролетел. Но не сдался, вернулся домой и той же осенью поступил добровольцем (вольноопределяющимся) в Иркутский пехотный полк, дислоцированный в Пскове. Прослужил год и в 1904 г. вновь (но уже как солдат) был направлен в то же Петербургское юнкерское училище.
 
И поступил!

Проучился успешно два года и 24 марта 1906 г. был выпущен "прапором" (мл. лейтенантом) и причислен к 3-му Финляндскому пехотному полку И тянуть бы Павлу Петровичу всю жизнь лямку гарнизонного пехотного офицера, в лучшем случае до выхода в отставку в чине подполковника, ни будь Российская империя к началу XX века странным конгломератом феодализма и буржуазной демократии.

Оказывается, если ты - офицер с головой, не пьешь горькую и не просаживаешь казенную полковую кассу в карты (как в купринском "Выстреле"), то у тебя есть "калитка наверх": можешь поступить в Академию генерального штаба.

"По тогдашним временам, - писал П.П. Петров в своих эмигрантских мемуарах - завещании своим трем сыновьям много лет спустя, - попасть в Академию и закончить курс по первому разряду означало не только получить высшее военное образование, но и быть включенным в особый корпус офицеров Генерального штаба, из которого формировалась большая часть высшего командного состава, а иногда делались назначения на высшие административные посты. Одним словом, окончание академии вводило вас в высшее военное ученое сословие." (3)

Паша Петров преодолел и этот барьер, хотя поступить в Академию ему было очень трудно - пришлось самостоятельно подготовиться по двум иностранным языкам - французскому и немецкому. И вот в 1913 году, за год до начала Первой мировой войны "Генерального штаба штабс-капитан" Петров Павел Петрович (у которого в формуляре "академика" в графе "сословие" значится "из крестьян Псковской губернии") блестяще заканчивает учебу по первому разряду и направляется на годичную стажировку ротным в пехотную дивизию Виленского (Вильнюсского) военного округа с тем, чтобы уже после окончания стажировки быть "навечно" причисленным к штабс-офицерам Генерального штаба императорской армии.

"Навечно" не вышло - получив назначение в штаб 2-го корпуса Западной армии в г. Гродно, Петров встретил там войну с "германцем". А за ней была еще и Гражданская война с "красными"...

И Петров не был исключением в царской армии
 
Теперь, когда стали доступны и широко опубликованы материалы из биографий "белых" генералов, уже хорошо известно, что и последний начштаба Николая II и один из организаторов Добровольческой армии на Юге России генерал М.В. Алексеев (сын солдата-сверхсрочника), и генерал А.И. Деникин (внук крепостного крестьянина), и генерал Л.Г. Корнилов (сын казака), да и многие-многие другие "белогвардейцы" - отнюдь не "голубых кровей".

Даже их политический противник премьер-президент А.В. Керенский, упрятавший этих "кухаркиных генералов" под арест за участие в корниловском мятеже, спустя десять лет в своих эмигрантских мемуарах признавал: это не были дворцовые "паркетные" генералы "свиты его Императорского Величества, свои генеральские погоны они заслужили упорным трудом и военным искусством во время Первой мировой войны.

Более того, Корнилов, Деникин, Алексеев, адмирал А.В. Колчак, как и более молодое поколение "генерального штаба обер-офицеров" (Каппель, Петров и др.), вопреки тому, о чем много десятилетий писали советские историки гражданской войны, вовсе не были заскорузлыми монархистами.
 
Характерна здесь позиция кандидата в "военные диктаторы" Лавра Корнилова: он категорически отказался быть орудием монархистов (свергнув Керенского, провозгласить одного из убийц Распутина вел. кн. Дмитрия Павловича новым царем), заявив: "нам нужно довести страну до Учредительного Собрания, а там пусть делают, что хотят - я устраняюсь..." (4)

Более того, сам Деникин не принял в свою Добрармию ни одного отпрыска Дома Романовых, а Алексеев сыграл решающую роль в принуждении Николая II к отречению от престола. Причем все упомянутые генералы проделали тот же путь, что и Петров, только раньше, и на первом этапе назревания и начала гражданской войны (июль 1917-ноябрь 1918) почти все они были "учредиловцами". Схожие "анкетные данные" были и у соратников Петрова по "золотой эпопее" - генералов В.О. Каппеля, Ф.А. Пучкова, С.Н. Войцеховского, В.М. Молчанова и др.

Как почти двадцать лет спустя после "золотой эпопеи", в эмиграции писал в 1937 г. сын "бабушки русской революции" журналист Н.Н. Брешко-Брешковский, к началу гражданской войны русский офицерский корпус лишь на семь процентов состоял из "потомственных (столбовых) дворян". Журналист иронизировал: "Семь процентов! Кастовая армия с 93% 'золотопогонников': крестьян, мещан, разночинцев, кантонистов и сыновей кантонистов." (5)

Так что классическая большевистская схема, 70 лет внедрявшаяся в умы советских людей о том, что "красные" - это все сплошь пролетарии "от сохи" или "от станка", а "белые" - одни "графья" да "князья" при соприкосновении с реальной историей гражданской войны не выдерживает критики.

Старшее и среднее поколение россиян помнит сцену психической атаки "каппелевцев" из знаменитого фильма "Чапаев" - сам мальчишкой до войны раз 20 бегал его смотреть, радуясь, как Анка-пулеметчица косит "белогвардейцев" как траву. Помните и высокого "белого" офицера в черной униформе с сигарой в зубах, который в полный рост под барабанную дробь идет на пулеметные очереди.

Так создатели фильма Васильевы изобразили генерала Владимира Оскаровича Каппеля, главного "белогвардейца" в фильме. А на деле же Каппель, ровесник Петрова и одной с ним военной биографии (разве что родился в семье офицера в отставке, и не в Псковской, а в Тульской губернии), и не пехотинец, а кавалерист, но тоже штаб-офицер (окончил Академию Генерального штаба чуть раньше Петрова) был тех же "кухаркиных кровей" и всей своей военной карьерой был обязан только себе самому, да еще безудержной храбрости (дважды ранен в Первую мировую).

И никакой черной униформы у "каппелевцев" отродясь не было

В народной армии КомУча (Комитета членов Учредительного Собрания в Самаре), где "каппелевцы" составляли основное военное ядро, вообще никакой формы (погон, нашивок, кокард и т.д.) не было - обычная полувоенная одежда, донашиваемая после окопов мировой войны. Не было и "царских" обращений типа "Ваше превосходительство" (к генералам), "Ваше благородие" (к офицерам) - называли не по чину, а по должности - гражданин комбат, комбриг, комдив и т.д. (6)

А уж когда стало известным, что основную ударную силу дивизии "каппелевцев" и при КомУче, и при Колчаке образовали восставшие против большевиков осенью 1918 г. пролетарии "казенных" военных Ижевского и Воткинского заводов, увезших оттуда к Каппелю своих баб и ребятишек и прошедших с ними весь скорбный путь белой армии Колчака "от Волги до Тихого океана" (так назывались первые мемуары П.П. Петрова, вышедшие в Риге в 1930 г.), то от версии из фильма "Чапаев" о "золотопогонниках" не осталось и следа. (7)

Учитывая участие "низов" в сопротивлении большевизму, Каппель, по воспоминаниям "воткинца" В.И. Вырыпаева, говорил: "мы должны понимать, что они (рабочие - авт.) хотят и чего ждут от революции. Зная их чаяния, нетрудно добиться успеха... большевики обещают народу золотые горы. Нам же народу надо не только обещать, но и на самом деле дать то, что ему нужно, чтобы удовлетворить его справедливые надежды." (8)

...Я еще застал потомков этих "воткинцев" и "ижевцев" в США, когда при содействии сына генерала Петрова - Сергея Павловича посетил в 1991 г. музей-клуб ветеранов Великой войны в Сан-Франциско на улице Львов, выступил перед ними и выборочно ознакомился с огромным мемуарным наследием их дедов и отцов, перебравшихся в 20-х - 30-х годах из харбинской эмиграции в Америку.
 
Потрясающие документы человеческого мужества и любви к Отечеству!

И низкий поклон американцам, которые (в отличие от нас) приравняли этих политых грязью и забвением "каппелевцев" и "колчаковцев" к собственным ветеранам "Великой (первой мировой) войны", не только выдали им еще в 30-х годах постоянные виды на жительство, но и небольшие пенсии как участникам войны (включив в военный "стаж" не только мировую 1914-1918, но и гражданскую 1919-1922 гг. в Сибири и на Дальнем Востоке).

Надо знать статус американского ветерана - не только он сам, но и его дети имеют ряд привилегий (бесплатное обучение в университете, преимущественный прием на работу в госсекторе, возможность не служить в армии США - дед или отец уже пролили "семейную кровь" за отечество).

Следует подчеркнуть, что как генералы, так и рядовые "каппелевцы" во время Февральской революции и в первые месяцы после большевистского переворота относили себя к "болоту", или, как писал Павел Петров в своих вторых мемуарах "Роковые годы" (Калифорния, 1965) "пассивной массе нейтральных, которая думала как-то отсидеться, пока 'кто-нибудь' разгонит новую власть; такие нейтральные были в большинстве".

Поэтому Генерального штаба полковники и подполковники Петров, Каппель и другие в Февральскую революцию не приняли участия в корниловском мятеже против Временного правительства и лично против А.В. Керенского, не поддержали (но и не сопротивлялись) большевистскому перевороту, а после Брест-Литовского мира 3 марта 1918 г. приняли к исполнению распоряжение большевиков передислоцироваться с русско-германского фронта в глубь России, в Поволжский военный округ с центром в Самаре (Характерно, что большевики тем самым уже сознательно нарушили Брестский мир, ибо он предусматривал полную демобилизацию и роспуск по домам всей русской армии.-Прим. авт.).

По-житейски понять этих "нейтральных" офицеров сегодня можно - они вообще раньше ни в какой "политике" участия не принимали
 
Все тот же Павел Петров в своем "завещании" сыновьям (1965 г.), вспоминая революционные события 1905 и 1917 годов писал: "несмотря на бурный 1905 год, ни старшее офицерство, ни мы - новоиспеченные, не были совершенно вооружены против тогдашней революционной пропаганды и революционного поветрия. Было какое-то легкомысленное пренебрежение к серьезности положения. армию травили все, начиная с кадетской газеты 'Речь' в Петербурге. Мы презирали 'шпаков' за эту травлю..., но сами по себе не были готовы дать твердый отпор, когда надо. Да и в 17-ом году мы не были вооружены! (пропагандистки. - авт.). Не видели близкой опасности, не разбирались. Даже такие изображения бесовщины, какие были сделаны Достоевским, не производили должного впечатления." (9)

Деться этим молодым и даже еще неженатым "нейтральным" штаб-офицерам бело некуда - поместий они не имели, собственной недвижимости (домов, дач, квартир) - тоже: жили на жалование либо в казармах, либо снимали квартиры, а на войне - вообще в блиндажах.

Поэтому, получив предписание от большевистского Совнаркома о передислокации, погрузились эти "безлошадные" офицеры и фельдфебели в эшелоны (солдат у них уже давно не было - разбежались по домам), и потянулись эти эшелоны с остатками вооружений и армейским скарбом (походные кухни, телеграфные аппараты, ездовые лошади и т.п.) на Восток, на Волгу, где от Нижнего Новгорода и до Саратова разместили их в теплых казармах довоенной постройки. Лишь успели некоторые (как Павел Петров весной 1918 г.) заскочить по дороге к своим старикам-родителям и... расстаться с ними навсегда

Весной 1918 г. в сонных поволжских городах еще было тихо, жизнь текла размеренно, совсем как до революции, но в лагерях и казармах бывших "царских" офицеров, не примкнувших пока в массе своей ни к "красным", ни к "белым" (Деникин, Алексеев, Корнилов еще только собирали свою будущую Добровольческую армию), но уже во всю чувствовался развал государства: жалование "нейтралам" Москва платить не могла, продовольствия никакого не давала.

Боевые офицеры от безделья опускались, некоторые начинали пить, другие меняли офицерские и трофейные вещи на хлеб и папиросы
 
В некоторых лагерях по весне завели огороды, домашнюю живность (кур, уток, поросят) - сверхсрочники-вахмистры и ординарцы-денщики, как могли, подкармливали господ-офицеров.

"Судьба нашего офицерства глубоко трагична, - вспоминал в своей кратковременной эмиграции в Берлине в 1923 г. будущий советский писатель Виктор Шкловский, бывший комиссар Временного правительства в 8-й армии Юго-Западного фронта, - Это не были дети буржуазии и помещиков ... в своей основной массе... Революцию (Февральскую - авт.) они приняли радостно, империалистические планы не туманили в окопах и у окопов никого, даже генералов... Мы сами не сумели привязать этих измученных войной людей, способных на веру в революцию, способных на жертву... Такова была судьба всех грамотных русских..." (10)

А таких "измученных войной людей" только в Казани было несколько тысяч, не считая эвакуированной еще при Керенском той самой Академии Генштаба со всей ее профессурой и частью слушателей, которые пока, как Каппель, Петров и другие штаб-офицеры, соблюдали нейтралитет (Академия сначала дислоцировалась в Екатеринбурге, но в июне 1918 г., после мятежа Чехова, срочно была переброшена в Казань).

И если "революционным демократам" типа комиссара Шкловского не удалось "привязать к революции" пассивное большинство бывшего "царского" офицерства, то еще менее это удалось сделать комиссарам большевистским. Наоборот, они сами спровоцировали гражданскую войну, и, судя по "Дневнику" (1937 г.) Льва Троцкого, сделали это сознательно.

Здесь необходимо сделать, одно важное хронологическое отступление
 
Широко разрекламированное в советской историографии "триумфальное (мирное) шествие" Советской власти на деле было триумфальным только на бумаге: бывшая царская "тюрьма народов" стала стремительно разваливаться. Еще при "временных" в мае 1917 г. заявила в своей "самостийности" Украина (что вызвало первый кризис Временного правительства и отставку Милюкова с Гучковым).
 
Уже при большевиках "самостийники" пошли на раскол единой делегации и там же в Бресте, но раньше большевиков, подписали 9 февраля 1918 г. с Австрией, Германией, Турцией и Болгарией свой собственный сепаратный мир, пригласив в качестве гарантии "самостийности" от "москалей" германские войска. Ленин и Троцкий, скрепя зубы, вынуждены были признать отделение Украины от Советской России и даже заключить с германским ставленником гетманом Скоропадским мир и установить официальные дипломатические отношения между Киевом и Москвой. Таким образом, уже с марта 1918 г. весь Юг России от Львова до Одессы и Ростова-на-Дону (включая Крым) для большевиков был потерян.

Потеряно было и Закавказье, где в 1918 г. возникли сразу три независимые республики, лидеры которых, как и на Украине, опирались на иностранные - английские или турецкие - штыки. Аналогичная ситуация сложилась и в прибалтийских губерниях и "русской" Польше - при поддержке германских штыков местным националистам удалось быстро подавить хилые ростки советской власти. Финляндию же Ленин в декабре 1917 г. сам "сдал" националистам.

Более того, весной 1918 г. возникла реальная угроза отделения от Москвы огромной Сибири и всего Дальнего Востока
 
В Томске и Омске зашевелились сибирские "областники"-автономисты (23 июня в Омске они создают первое сибирское автономное правительство). Еще раньше вооруженное сопротивление Советской власти стали оказывать войсковые атаманы на Дону (Каледин), Южном Урале (Дутов), Забайкалье (Семенов), на Кубани (Филимонов и др.).

Для большевиков ситуация усугубляется явным вмешательством иностранных держав и их попытками путем вооруженной интервенции поддержать либо прогермански (Украина, Прибалтика, Дон), либо проантантовски антибольшевистские силы (9 марта 1918 г. - высадка английского экспедиционного корпуса в Мурманске; 5 апреля - оккупация войсками Японии, США, Англии и Франции Владивостока).

Однако окончательный удар по надеждам на мирное развитие социалистической революции в ожидании со дня на день готовой начаться революции мировой (не зря же Ленин в ноябре 1920 г. признавался, что он пошел на штурм Зимнего исключительно в надежде на мировую революцию, а Троцкий в 1921 г. на III Конгрессе Коминтерна подтвердил - большевики были уверены, что через неделю - другую их "возьмет на буксир" мировая пролетарская революция) кремлевским сидельцам нанесли не "белые" (они еще на Дону только собирались с силами) и не иностранные интервенты, а их собственные союзники по социалистической коалиции - левые эсеры и левые меньшевики.

Сегодня много написано о разгоне большевиками 06 января 1918 г. Учредительного Собрания. И почти ничего не сообщается о том, что ровно через неделю т.н. 2-е Учредительное Собрание, назвав его III Всероссийский съезд Советов (в прессе тех лет употреблялись оба названия). Делегатами на этот съезд пришли все депутаты 1-го Учредительного Собрания от большевиков, их временных союзников - левых эсеров и левых меньшевиков, а также "массы" от рабочих и крестьян.

Стенографический отчет этого 2-го Учредительного Собрания - III Съезда Советов, изданный в 1918 г., так с тех пор и не переиздавался. А зря! Это был короткий миг единения всех леворадикальных сил Советской России - большевиков, эсеров и меньшевиков (с большими речами выступали и Ленин с Троцким, и Мария Спиридонова, и Юлий Мартов), сошедшихся на платформе грядущей мировой пролетарской революции.

Съезд утвердил коалиционный Совнарком (большевики и левые эсеры) - до этого момента Совнарком назывался "Второе временное правительство", официально санкционировал функционирование трех фракций во ВЦИКе (парламенте), декларировал введение "классовой" Конституции (принята в мае 1918 г.) и "классовых" кодексов - гражданского, уголовного, процессуального и т.д. (любопытно, что самое мягкое наказание - нечто вроде хрущевских 15 суток - полагалось тем, кого сажали на срок "вплоть до начала мировой пролетарской революции" - вот бы они сидели до сих пор?!).

И самое главное - 2-е Учредительное Собрание - III Съезд Советов провозгласил проведение самых свободных (конечно, с "классовыми" ограничениями - буржуям право голоса не дали) выборов в Советской России.

И выборы в феврале - мае 1918 г. провели
 
И большевики - как и с выборами в 1-е Учредительное Собрание, снова провалились: на первое место вновь вышли (в деревне и малых городах) левые эсеры, в крупных городах (Москва, Петроград, Тула и др.) - левые меньшевики, и лишь на третьем месте - большевики.

На начало июля был намечен в Большом театре в Москве V Всероссийский Съезд Советов - он должен был утвердить состав нового коалиционного Совнаркома (в него на этот раз собирались войти и левые меньшевики, причем Юлий Мартов претендовал на портфель наркома иностранных дел вместо Г.В. Чичерина). Начались (совсем как в наше время, после президентских выборов 3 июля 1996 г.) закулисные торги.

В 1923 г. Н.И. Бухарин ("Коля - балаболкин" как насмешливо называл его Троцкий) на партийной конференции РКП(б) проболтался, что "левые коммунисты" - противники Брестского мира, почти договорились с левыми эсерами и левыми меньшевиками: Мария Спиридонова - премьерша (за 50 лет до Маргарет Тэтчер!), Ю. Мартов - наркоминдел, за Дзержинским - "левым коммунистом" - по-прежнему ЧК, остальным - пропорционально голосам избирателей - по министерскому портфелю. В одном левые эсеры и левые меньшевики оказались непреклонны - Ленину с Троцким в этом новом коалиционном ультралевом Совнаркоме места не будет!

Дальше начинаются какие-то совсем фантастические вещи, и историки и у нас, и за рубежом
вот уже почти 80 лет спорят - кто был инициатором всей этой фантасмагории?
 
Еще 25 мая 1918 г. (уже известны предварительные результаты выборов - большевики, Ленин и Троцкий, их проиграли) предвоенсовета и наркомвоенмор Лев Троцкий рассылает по всем городам и узловым станциям Транссибирской магистрали провокационную телеграмму: немедленно остановить и разоружить растянувшиеся от Пензы до Читы эшелоны с чехо-словацкими пленными (около 50 тыс. хорошо вооруженных солдат и офицеров), мирно двигавшихся с весны 18-го годах к Владивостоку для погрузки на транспортные суда Антанты и направления либо на Западный (Франция), либо Салоникский (Балканы) фронты. В случае сопротивления, приказывал Троцкий, арест, заключение в тюрьму или расстрел на месте.

С точки зрения "белых" такой приказ мог отдать только сумасшедший (на что и намекает П.П. Петров в своих "Роковых годах"). Что могли противопоставить местные сибирские "советчики" вооруженной громаде чехо-словаков? Отряды юнцов с дробовиками да взятых на службу к большевиков ничего не понимающих ни по-русски, ни в политике "интернационалистов" - венгров (чья империя давила словаков), немцев (а их II рейх не церемонился с чехами) или китайцев, основных защитников Советской власти в Сибири?

Как и следовало ожидать, чехо-словаки никакого оружия не сдали, а, нарушив молчаливый нейтралитет, повернули с востока на запад и обрушились на большевиков. Уже вечером 25 мая отряд капитана Гайды (4 тыс. штыков) смяли слабые кордоны красногвардейцев в Новосибирске.
 
28 мая отряд поручика Чечека из хвостового эшелона (5 тыс. штыков) выбил "красных" из Пензы. Прикомандированный к чехо-словацкому корпусу еще Временным правительством однокашник Петрова и Каппеля по Академии Генерального штаба полковник Сергей Николаевич Войцеховский (из мелкопоместных дворян Витебской губернии, впоследствии генерал армии в межвоенной Чехословакии, арестован СМЕРШем 11 мая 1945 г. в Праге и погиб в воркутинском ГУЛАГе в 1954 г.) 26 мая почти без боя (8 тыс. штыков) берет Челябинск.

К тому времени головные эшелоны (15 тыс. штыков) уже находились в Забайкалье и намеревались через КВЖД отправиться во Владивосток
 
Но второй русский генерал, прикомандированный к корпусу, Михаил Константинович Дитерихс (автор первой документальной публикации 1922 г. во Владивостоке по материалам колчаковской комиссии о расстреле царской семьи и предпоследний "премьер" Приморья) приказал повернуть назад.

С запада по Транссибу ему навстречу на всех парах двигался Гайда, по дороге выбивая "красных" из Красноярска (10 июня) и Иркутска (11 июля) - в Чите они встретились: с июля вся транссибирская магистраль от Челябинска через Читу по КВЖД до Владивостока оказалась под военным контролем чехо-словацких легионеров.

За это время, что Гайда и Дитерихс двигались навстречу друг другу, Чечек с Войцеховским выбили "красных" изо всех крупных железнодорожных узлов - были взяты Сызрань и железнодорожный мост через Волгу, а 8 июня 1918 г. пала Самара, временное пристанище наших генштабистов -"нейтралов". К середине июня чехо-словаки контролировали Урал (Уфа - Челябинск - Златоуст) и "столицу" западной Сибири - Омск. Запомним эти имена - Гайда, Чечек, Войцеховский, Дитерихс - всем им еще придется сыграть исторические роли в трагедии с "золотом Колчака"

А что же большевики и Троцкий? Мятеж чехо-словацкого корпуса и та легкость, с которой они захватили почти все крупные города Сибири и Забайкалья вдоль Транссибирской магистрали со всей очевидностью показал, что "триумфальное шествие" советской власти пока не более чем блеф - местное население если и не оказывало чехам и словакам поддержки, то и не защищало "красных" от иностранных интервентов. Такой "нейтрализм" для большевиков, еще не имевших своей регулярной Красной армии, был очень опасен.

Вдобавок в Москве неожиданно открылся "второй фронт"
 
Шестое июля одновременно случились два чрезвычайных события: утром у себя в резиденции левыми эсерами-чекистами Яковом Блюмкиным и Николаем Андреевым был убит германский посол граф Мирбах (решение о теракте принял ЦК партии левых социалистов-революционеров 04 июля, "кураторами" теракта утверждены члены ЦК М.А. Спиридонова, П.П. Прошьян, знали о готовящемся покушении и другие лидеры "левых" эсеров - Карелин, Камков и Анастасия Биценко). (11)

Днем Шестое июля московский телеграф был неожиданно занят отрядом эсера-анархиста Попова якобы под предлогом того, что Мирбах готовит монархический переворот силами бывших немецких военнопленных (сотни их, выпущенные на свободу из лагерей после Брестского мира, действительно слонялись по Москве в надежде как-нибудь добраться домой).

Как это было на самом деле и действительно ли лидеры "левых" эсеров хотели свергнуть большевистское правительство (как это утверждал Михаил Шатров в своей известной пьесе "Шестое июля" и поставленном по ее мотивам одноименном фильме) - пока это до конца не ясно.

Ясно другое - Троцкий на все 100 использовал этот "мятеж", благо на Верхней Волге - в Ярославле, Рыбинске и Костроме в те же дни действительно вспыхнул мятеж, только не "левый", а "правый": монархист полковник Перхуров при участии бывшего эсера Бориса Савинкова перебили часть большевиков (а заодно и "левых" эсеров) и захватили железнодорожный мост через Волгу под Ярославлем.
 
Две недели "перхуровцы" (в основном, бывшие "царские" офицеры, никакого отношения ни к "правым", ни к "левым" эсерам не имевшие) держали оборону моста, ожидая подмоги от англичан, которые якобы высадились в Архангельске и на всех парах мчат им на помощь по Ярославо-Архангельской (ныне - Северной) железной дороге (англичане действительно высадились в Архангельске, но только месяц спустя, 2 августа 1918 г.).

Далее события развивались стремительно
 
Фракция большевиков на V съезде Советов незаметно покинуло Большой театр, а лидеры "левых" эсеров и меньшевиков фактически оказались там под арестом (позднее Спиридонову и КО будут даже судить, но через три дня выпустят - доказать их участие в "мятеже" не удастся).

Зато удастся другое - 9 июля на том же V съезде Троцкий выступит с пространной речью, где обвинит недавних союзников - "левых" эсеров в контрреволюции, потребует их изгнания не только из Совнаркома, но и изо всех Советов, которые, впрочем, большевики вскоре отменят совсем, заменив их на комбеды.

Тем самым разом снималась проблема "коалиционного правительства" с Марией Спиридоновой во главе, да еще и... без Ленина с Троцким. Банальная борьба за власть оказалась сильней всяких избирательных "демократий", даже "социалистических"!

Если с "мятежом" левых эсеров в Москве 6-7 июля все еще не все ясно, то с убийством графа Мирбаха картина на сегодняшний день существенно прояснилась. Конечно, не в немецких военнопленных, якобы науськанных графом, было дело. Дело было совершенно в другом - в секретных переговорах большевиков в Берлине по так называемому "второму" Брестскому миру (официальное название - "Дополнительные финансово-экономические соглашения"), которые по своему значению равняются печально знаменитому пакту Риббентроп-Молотов
 
Любопытно, что оба "пакта" были подписаны в один месяц - 27 и 23 августа, хотя и с интервалом в 21 год

Эти сверхсекретные переговоры сразу после Брестского мира в германской столице стали вести три уполномоченных лица - полпред Советской России Адольф Иоффе и два старых знакомца по "деньгам Германского генерального штаба" (12) - Яков Ганецкий и Мечислав Козловский.

Речь фактически шла о том, что большевики в обмен на посылку в Германию 250 тонн золота, сырья, (угля, нефти, леса), текстиля и продовольствия покупали у кайзера военный нейтралитет и даже, возможно, помощь кайзеровских войск против интервенции Антанты (проект посылки немецкого корпуса через Финляндию на Мурманск для изгнания захвативших город англичан).

 "Левые" эсеры, ярые противники Брестского мира и поборники революционной войны против кайзера, благодаря своему участию в Совнаркоме, ЧК и Наркоминделе, очевидно, узнали кое-что об этом готовившемся сверхсекретном соглашении, и решили его сорвать... путем убийства германского посла.

Очевидно, в том же русле шел и поднятый командующим Восточным фронтом "левым" эсером М.А. Муравьевым 10 июля 1918 г. в Симбирске мятеж против большевиков. Иначе чем можно объяснить странные телеграммы Муравьева в германское посольство в Москве и командованию чехо-словацкого корпуса об ... объявлении войны Германии, движении его армии на Запад и "аннулировании" Брест-Литовского мира.

И хотя "муравьевская авантюра" очень быстро закончилась - на другой день после своего ультиматума, 11 июля, при попытке ареста Муравьев был убит (13), вряд ли это была чистая самодеятельность. Похоже, что ЦК ПЛСР 4 июля 1918 г. обсуждал не только теракт против графа Мирбаха, но и более широкий план срыва новой сепаратной авантюры большевиков с кайзером.

Наивные идеалисты-террористы: они еще не знали, что имеют дело с "людьми особого склада" (И.В. Сталин), которых такие старомодные понятия как "честь", "Родина", "патриотизм" совершенно не волнуют.

Ну и что, что убили германского посла, а Муравьев "объявил войну" Германии и "отменил" Брестский мир? Кайзер и германский Генштаб и пальцем не пошевелили, принеся Мирбаха в жертву "высшим интересам". Да что там Мирбах - самого Николая II и его семью "германцы" не защитили, хотя и могли: после Бреста шибко большое влияние имели немцы на большевиков.

Зато 27 августа 1918 г. "Дополнительные соглашения" были в Берлине подписаны обеими договаривающимися сторонами
 
И, как мы увидим ниже, большевиками (не чета их обязательствам перед какими-то "попутчиками" - эсерами и меньшевиками) скрупулезно выполнены: и четыре "золотых эшелона" в сентябре были подготовлены в Германию к отправке, и зерно с сырьем собрано, и текстиль.

Да только вот неожиданно вмешался в эту "большую политику" какой-то подполковник Каппель из бывших "нейтралов" - возьми и захвати в ночь с 6 на 7 августа 1918 г. половину золотого запаса России в Казани. И добро бы досталось сие золото чехам - тогда понятно, иностранцы, "шпионы" Австро-Венгрии, что с них взять.

А тут какая-то Народная армия неведомого КомУча, какие-то "демократические контрреволюционеры" без погон, но с мощной речной флотилией - берут один город за другим: Самару, Симбирск, Казань. Того гляди и до "второго золотого кармана" в Нижнем Новгороде доберутся - как тогда выполнять обязательства перед кайзером.
 
И Лев Троцкий срочно выехал на Восточный фронт. Только после потери половины золотого запаса большевики, наконец, поняли - "триумфальное шествие" закончилось, пора создавать настоящую РККА и биться за власть насмерть. Иначе повесят - и мировой революции не дождешься...
Оглавление
 
www.pseudology.org