В отличие от Римской империи, куда христианство пришло на этапе развитого классового, рабовладельческого общества, в котором родоплеменные отношения просматривались лишь в рудиментарном виде, на Киевскую Русь христианство явилось в эпоху, когда родоплеменные отношения еще далеко не исчерпали себя.

И если на католическом Западе государство, церковь и народный менталитет дули в одну дуду, то на православном Востоке они все время деформировали друг друга, и не в силах объединиться на базе внутреннего развития, находили общность в устремлениях экстенсивного развития путем расширения территории, устремлениях, свойственных всем человеческим популяциям, населявшим зоны рискованного земледелия и скотоводства.

Если смотреть в корень, то подобные устремления характерны для всех живых систем, поскольку для своего сохранения при наличии энтропии, они нуждаются не в простом, а в расширенном воспроизводстве, проще всего достигаемом экспансией в пространстве.

Этим, кстати, был предопределен выход человека в космическое пространство во второй половине XX века христианской эры, когда человеческие поселения появились на последних остававшихся незаселенными участках земной суши, таких, как Антарктида, побережье Арктики, некоторых атоллах Тихого океана, и даже на искусственных островах прибрежных шельфов.

2

Один из самых глубоких российских мыслителей Владимир Соловьев, анализируя историческое предназначение России, пришел к выводу, что оно заключается в объединении всего человечества в единую семью народов, единое государство на основе христианства. Он видел, что эта задача естественна для русского народа, соответствует его нравственному чувству.

Его время давало этому наглядное подтверждение в виде общенародной поддержки освободительной борьбы западных славян, греков, румын за свое национальное возрождение. Народным героем был генерал Скобелев, а самой распространенной собачьей кличкой – Султан.

Именно эта сторона народного менталитета объясняет уникальный успех большевиков в России. Подобный феномен мгновенного завоевания гигантской территории с многомиллионным населением кучкой фанатиков наблюдался и ранее – при создании империй Чингисхана и Тамерлана, ранее – Александра Македонского, позднее при завоеваниях арабских халифов на Ближнем Востоке и в Африке, испанских конкистадоров в Америке, а еще позже в ходе войн, развязанных в XIX веке Наполеоном, а в XX веке Гитлером. Каждый раз завоевательные действия фанатиков с энтузиазмом поддерживались народными массами.

3

Какая, по сути, разница –«Христиане всех стран, объединяйтесь» или «Пролетарии всех стран, соединяйтесь»? Разве дело в том, под церковными хоругвями или под красными знаменами двинутся миллионы россиян объединять и соединять весь мир? И «Марш Буденного» Александра Безыменского («Даешь Варшаву! Дай Берлин!»), и «Гренада» Михаила Светлова («Я хату покинул, пошел воевать, чтоб землю в Гренаде крестьянам отдать»), и строки Маяковского из «Товарищу Нетте» ("…чтобы в мире без границ, без Латвий, жить единым человечьим общежитьем»), и Симоновское – «А сегодня есть только танки, идущие напролом, есть только красный флаг над желтым песком, что они не сметут, то он подожжет», и послевоенная песня про стоящего над Дунаем русского солдата Алешу, – все это превосходно укладывалось в исконный российский менталитет. В «русскую идею», по определению Владимира Соловьева.

Без этого невозможно понять великого порыва россиян сталинской эпохи, когда они, потеряв в первые месяцы Великой Отечественной войны почти всю кадровую армию, поставив к заводским станкам детей, запрягши в плуги женщин, разгромили вооруженные силы практически всей Европы и создали коммунистический лагерь на пространстве от Кубы до Вьетнама.

4

Глубину и силу русской идеи знаю по себе. Почти всю мою жизнь идеалом жилища была для меня коммунальная квартира с хорошими жильцами, в которой прошло мое детство. Роман, который я готовился писать почти всю мою жизнь, должен был называться «Наша большая квартира» – под которой понимался весь мир. Наибольшее удовлетворение мне всегда доставляло совместное – с товарищами-единомышленниками – творчество.

Я и сегодня уверен, что индивидуалистический «западный» менталитет представляет собой определенный перехлест, что он так же не обеспечивает оптимальных соотношений между интересами индивида и популяции, как и чрезмерно коллективистский, российский. Об этом, кстати, вполне убедительно свидетельствует огромная доля американцев и россиян, преступающих закон и проводящих свою жизнь в заключении.

При подобном напряжении ни одна общественная система долго протянуть не может, если силы, его создающие, не направляются во вне, что характерно ведь не только для россиян, но и для американцев, которые после Второй Мировой войны провели еще два полномасштабных побоища – в Корее и Вьетнаме, не считая военных операций в Панаме, Гаити, Гренаде, Ираке, Югославии.

К счастью – хотя уж какое тут счастье! – на переломе второго и третьего тысячелетий на первый план для всего населения нашей планеты выступило глобальное напряжение между человеческой цивилизацией и всей остальной частью биосферы, делая и «русскую идею» и «американскую мечту» лишь одними из промежуточных этапов человеческой мысли.

Для счастья нужно много ли?
Работа по плечу
Да чтоб меня не трогали,
когда я спать хочу
Да верные товарищи
Да добрый аппетит
Да знать, что милый шарик наш
пока еще, пока еще, пока еще, пока еще, пока еще летит

Источник

www.pseudology.org