О самом факте существования красавиц я узнал довольно поздно – мне было тогда тринадцать лет. Я ехал в трамвае от конечной остановки возле станции метро Сокольники к другой конечной остановке в селе Богородском, где находилась моя спецшкола, по обыкновению глядел в окно и думал о чем-то своем, не вслушиваясь в разговоры других пассажиров.

Внезапно, по воцарившейся в вагоне полной тишине, я ощутил, что произошло нечто чрезвычайное. Оторвавшись от окна, я обнаружил, что глаза всех, без исключения, пассажиров устремлены к одной из входных дверей, той, которая расположена в середине вагона. Посмотрев в том направлении, я увидел дивное диво.

Ничего, подобного увиденному мною, раньше мне не встречалось. Ни такого правильного и вместе с тем мягкого очертания лба, щек, носа, губ, подбородка, шеи. Ни такой белой и вместе с тем полупрозрачной кожи. Ни таких матовых и вместе с тем сияющих черных глаз. Ни таких блестящих черных волос, обрамлявших лицо. Но главным была улыбка, обращенная сразу ко всем и вместе с тем к каждому в отдельности, – одновременно гордая, добрая и проницательная.

Такую улыбку впоследствии я увидел еще один раз через три десятка лет – когда в Москву привезли из Парижа Джоконду. Все вместе создавало необъяснимо праздничное чувство полноты жизни, приобщения к самому сокровенному, самому драгоценному в ней.

2

Эта встреча завершила формирование в моей душе преклонения перед женщиной. В каждой женщине, к которой меня подводила судьба, мне виделся теперь отблеск той тайны и того праздника. Правда, далеко не всегда мне удавалось разглядеть его с первого взгляда. Так произошло, например, у меня с женой маминого брата, которую звали, кстати, как ту женщину, с которой Леонардо да Винчи писал свою знаменитую картину.

Когда я увидел Лизу в ее первый приезд к нам из Омска, где она училась в институте вместе с дядей Элей, она не произвела на меня особого впечатления. Может быть, потому что в Сибири было тогда голодновато, и разглядеть в бледной худорбе красавицу было трудно.

Зато через семь лет, когда Лиза с дядей Элей и двумя дочками приехала в Москву уже не из Сибири, а из Ашхабада, где оба работали врачами, хорошо питались и приоделись, она выглядела просто фантастически.

Выйти с ней на улицу было прямо-таки лестно: все прохожие, с риском свернуть себе шею или попасть под машину, глядели только на нее. Правильно сказала Фаина Раневская в кинофильме Подкидыш – красота это страшная сила.

А третьей красавицей, встреченной мною в ту пору жизни, когда ее истины глаголят нам в полную силу, была мама моего школьного друга Володи Янчевского

www.pseudology.org