Мовшович Е.В. Трагическая жизнь Сабины Шпильрейн гипертекстовая версия статьи В последние годы творчество и трагическая судьба одного из пионеров психоанализа Сабины Шпильрейн привлекли внимание российских и зарубежных специалистов-психоаналитиков, журналистов, краеведов и историков (1-12). К сожалению, многие из этих работ содержат те или иные неточности, часть которых может быть устранена при обращении к соответствующим архивным источникам.   Сабина Нафтуловна (Николаевна) Шпильрейн-Шефтель родилась в Ростове-на-Дону 25 октября (7 ноября) 1885 г. (13)   Отец – Нафтула (Нафтулий) Мовшович (Николай Аркадьевич) Шпильрейн (1856 – 1938) – сын варшавского купца, энтомолог по образованию33, крупный торговец (купец 1, позже 2 гильдии), поселившийся в Ростове в 1883 г.13-16, 30   Мать (в девичестве Люблинская) (5) – Ева Марковна (1863 – 1922) – зубной врач*), владелец дома с момента окончания его строительства в 1897 г. (4,5,9,10,17- 24,30). Собственный трехэтажный дом Е.М. Шпильрейн в Ростове-на-Дону на ул. Пушкинской, 97 (ныне 83) был доходным, т. к. в нём сдавались квартиры в наем (10). Детство Сабины прошло в семье**), в которой царили строгие порядки, установленные отцом, стремившимся дать детям приличное образование. Атмосфера в доме была пропитана науками, литературой и музыкой (4).   В 1890 – 1894 гг. Сабина по настоянию отца находилась в Фребелевском детском саду в Варшаве (5) (на родине отца), в котором овладела основами немецкого, французского и английского языков. В подростковом возрасте у Сабины сложились непростые отношения с («любимым с болью») отцом, занимавшимся рукоприкладством, происходили стычки с матерью, проявился ранний устойчивый интерес к сексуальным проблемам и влюбленность в дядю-врача (5).   Наряду с классическими языками, изучавшимися в гимназии, Сабина и её братья в определенные дни недели, по расписанию, составленному отцом, говорили только на немецком, французском и английском языках. Любые нарушения влекли за собой наказания, порой жестокие. Настойчивость отца привела к тому, что уже в юности дети свободно владели этими языками (4).   Вполне вероятно, что Сабина Шпильрейн была знакома с окончившими ростовскую Екатерининскую гимназию немного раньше её Софьей Борисовной Бричкиной (1883-1967), ставшей секретарем-протоколистом Политбюро ЦК РКП (б), и Ниной Семеновной Маршак (1884 – 1938), вышедшей замуж за А.И. Рыкова, председателя Совнаркома СССР и члена Политбюро ЦК ВКП (б). ----------------------- *) Вела регулярный приём больных дома вплоть до 1914 г., а возможно и позже. **) До отъезда в Варшаву семья жила в арендованной квартире на ул. Никольской (ныне Социалистическая) на углу пер. Соборного15. После возвращения из Варшавы – на ул. Никольской, 1014, до переселения в свой дом.    2   К окончанию в 1904 г. с золотой медалью Екатерининской гимназии в Ростове-на-Дону у Сабины обнаружилось психическое расстройство, отчасти спровоцированное смертью от брюшного тифа 10 октября 1901 г. 6-летней сестры Эмилии, которую она любила «больше всего на свете» (5,16). В апреле 1904 г. мать отвезла Сабину, болевшую шизофренией, для лечения в Швейцарию. Она пробыла месяц в санатории д-ра Геллера в Интерлакене, но без положительного эффекта (5).   Далее лечение проходило с 17 августа 1904 по 1 июня 1905 г. в больнице Бургхельцли (под Женевой) проф. Эйгена Блейлера, одного из основоположников современной психиатрии. Лечащим врачом Сабины был заместитель главного врача К.-Г. Юнг (1875 – 1961), ставший в 1913 г. создателем аналитической психологии (2,5,6). Он поставил диагноз «психотическая истерия» (которая развивалась с 15 лет) и проявлялась в ночных страхах, галлюцинациях, истерических припадках, депрессии и др. (2-6).   Для её лечения К.-Г. Юнг впервые в своей практике применил метод психоанализа, разработанный проф. З.Фрейдом (1856 – 1939). Лечение было успешным, несмотря на стычки с медперсоналом и кокетливые демонстрации возможного суицида. Уже в апреле 1905 г. она была включена в списки студентов медицинской школы (отделения) университета Цюриха (9).   Сабина, жаждавшая любви и сына, которого она хотела назвать Зигфридом, влюбилась в лечащего врача (1-6). Во время лечения Сабина участвовала в ассоциативном и иных экспериментах в клинике Бургхельцли и познакомилась с диссертацией К. Юнга4.   [Jung to Freud, 15 November 1909: ‘Why is the phallus usually represented as winged? (Joke: “The mere thought lifts it”)’ - FV]   Во время учебы в Цюрихском университете в 1905-1909 г.г. она глубоко интересовалась проблемами психотерапии, психоанализа и педологии. Историю её болезни и лечения К.-Г. Юнг обсуждал в переписке с З. Фрейдом (она получила кличку «малышка») и в докладе на Первом Международном конгрессе по психиатрии и неврологии (Амстердам, 1907 г.) (1-6).   В течение учебы Сабина Шпильрейн продолжала успешно проходить амбулаторно сеансы психоанализа у К.-Г. Юнга (1905 – 1909 гг.). В 1908 г. К.-Г Юнг ответил взаимностью на чувства Сабины, они вступили в любовные отношения1. [Была ли кроме духовной и физическая близость - до сих пор строго не доказано, утверждают биографы Юнга и исследователи найденных дневников - FV]   Весной 1909 г. С.Шпильрейн работала интерном в клинике Э. Блейлера. В 1909 г., когда она сдала выпускные экзамены в университете и приступила к работе над докторской диссертацией, у неё возник конфликт с Юнгом, поскольку он был женат и не собирался разводиться. В него оказались вовлечены их друзья, коллеги и её родители, морально поддержавшие её. В 1909 г. в связи со сложившейся обстановкой она вступила в переписку с всемирно известным психологом и психиатром З.Фрейдом, продолжавшуюся вплоть до 1923 г. (2-5).   В том же 1909 г. С. Шпильрейн посредством переписки восстановила отношения с К.-Г.Юнгом (6), который остался научным руководителем её диссертации «О психологическом содержании одного случая шизофрении» ["Über den psychologischen Inhalt eines Falles von Schizophrenie (Dementia praecox)" - FV], успешно защищенной. В мае 1911 г. она получила степень доктора медицины. Текст диссертации был опубликован в 1911 г. К.-Г.Юнгом под названием «О психологическом содержании случая шизофрении – старческого маразма» в редактируемом им журнале.   [В январе Сабина поселилась в Вене, где стала активисткой прихоаналитического общества Фрейда]   Летом 1911 г. С. Шпильрейн во время короткого пребывания на родине прочитала в Ростове- на-Дону свою первую лекцию по психоанализу (6). С октября 1911 по март 1912 г. С.Шпильрейн жила в Вене (6), где лично познакомилась с З.Фрейдом и была 11 октября 1911 г. принята в Венское психоаналитическое общество. На его заседании 29 ноября 1911 г. она сделала доклад «О трансформации», излагавшей основные идеи её работы «Деструкция как причина становления» [Dr. Sabina Spielrein (Wien). Die Destruktion als Ursache des Werdens. „Jahrbuch für psychoanalytische und psychopathologische Forschungen“, том IV, 1912 г., 465-503 - FV], опубликованной в 1912 г. и ставшей широко известной среди психоаналитиков6.   В ней она развила идею о том, что в человеке борются Эрос (сексуальное влечение) и Танатос (стремление к разрушению и уничтожению жизни). Этим положением отчасти реформировалась теория либидо З.Фрейда, который лишь позже признал подход С.Шпильрейн, предполагавший пересмотр некоторых положений психоанализа. Впоследствии З.Фрейд ссылался на работу С.Шпильрейн (1912), как предвосхитившую значительную часть его собственных рассуждений о мазохизме (26).   В 1974 г. была опубликована переписка З.Фрейда и К.-Г. Юнга в 1909–1913 гг., в которой часто упоминалось имя С.Шпильрейн. Итальянский психоаналитик Альдо Каротенуто в 1977 г. использовал найденные в подвале Женевского института психологии дневник С.Шпильрейн за 1909–1912 гг. и часть её переписки с К.-Г. Юнгом и З.Фрейдом. Эти материалы позволили ему опубликовать в 1982 г. книгу «Секретная симметрия. Сабина Шпильрейн между Фрейдом и Юнгом», проливающую свет на многие детали её жизни (2-6).   Зимой 1911/1912 г. она читала в России лекции по психоанализу (5). В Ростовской синагоге2   1 июня 1912 г. был зарегистрирован её брак с врачом-педиатром и специалистом по нервным и внутренним болезням (при регистрации брака он был ошибочно назван ветеринарным врачом) 32- летним Файвелом Нотовичем (Павлом Наумовичем) Шефтелем*), но свадьбу сыграли в Европе (4). --------------- *) Поселился в Ростове-на-Дону, видимо, в 1912 г. у своей сестры Анны Наумовны Шефтель-Кофман, зубного врача21-24 (практиковавшей в 1907-1925 гг.). В 1925 г. они продолжали жить в одном доме   3   От этого брака 17 декабря 1913 г. в Берлине родилась дочь Рената (Ирма Рената) (5). [29 декабря Фрейд направил поздравительное письмо, где отметил, что девочка - лучший ребёнок. "Но Вы по-прежнему можете и дальше мечтать о белокуром Зигфриде", приписал он - FV]   Со второй половины 1912 г. по весну 1914 г. супруги жили в Берлине, где С.Шпильрейн работала в психоневрологической клинике проф. Бонхофера, а позже в Мюнхене, где она изучала мифологию и историю искусств. По-видимому, Сабина Шпильрейн была знакома с семьей Карла Либкнехта, женившегося 1 октября 1912 г. на ростовчанке Софье [Борисовне, проживала по адресу: Москва, Большая Полянка, 4\10 квартира 34 - FV] Рысс (1884-1964). Сестра последней, Сильвия Борисовна Рысс с 1910 г. была замужем за Яном Шпильрейном, братом Сабины, жившим в это же время в Германии (в Карлсруэ и Штутгарте).   После начала Первой мировой войны в августе 1914 г. Шефтель, живший с Сабиной в Женеве, вернулся в Ростов, вероятно, из-за того, что Сабина всё еще испытывала чувство к К.-Г. Юнгу, хотя близкие отношения они прекратили еще в 1909 г. (2,3). Весной 1913 г. прервались личные отношения (З) Фрейда, симпатизировавшего сионистам (В письме С.Шпильрейн от 28 августа 1913 г. он писал: «сам я, как Вы знаете, излечился от последней толики моего предрасположения к арийскому делу. Если ребенок окажется мальчиком, пожалуй, я бы хотел, чтобы он превратился в стойкого сиониста… Мы евреи и останемся ими. Другие только эксплуатируют нас и никогда не поймут и не оценят нас»2) и К.-Г. Юнга, который впоследствии одно время был близок к нацистам (2). Однако научное сотрудничество все же сохранилось.   После отъезда мужа С.Шпильрейн жила преимущественно в Женеве (1914-1923), где работала врачом-педологом в Институте Руссо и в лаборатории психоневрологии института проф. Клапареда. В 1920 г. короткое время она проживала в Лозанне. В сентябре 1920 г. она сделала доклад на 6-м конгрессе Международной психоаналитической ассоциации в Гааге. В сентябре 1922 г. С. Шпильрейн участвовала в 7 конгрессе Международной психоаналитической ассоциации (Берлин). Её деятельность способствовала международному признанию Русского психоаналитического общества, созданного в том же году (29). К 1923 г. она опубликовала 26 работ, посвященных психоанализу сексуальных проблем, но на жизнь в Швейцарии она зарабатывала с трудом (2). После установления в Ростове-на-Дону в 1920 г. советской власти дом Шпильрейнов был национализирован (им была оставлена лишь небольшая квартира). В результате родители утратили возможность помогать дочери материально. 26 марта 1922 г. умерла мать Сабины (данные областного архива ЗАГС).   С одобрения З.Фрейда (письмо от 9 февраля 1923 г.) она в конце зимы или начале весны 1923 г. вернулась на родину. В Москве, где работали её младшие братья Ян и Исаак, она поселилась в Доме ученых (6). Здесь она впервые назвала себя Шпильрейн-Шефтель (5). Видимо, прав А.М.Эткинд (3), считающий, что она возвращалась на родину не к мужу, не к брату, а чтобы «работать с наслаждением». Ведь с мужем она рассталась почти за 10 лет до этого, и после возвращения домой она не встречалась с ним в течение года или двух лет. Поражает отсутствие следов дальнейшей её переписки с Фрейдом, которая длилась столь долго и была не только профессиональной. Возможно, права А. ван Ванинг (6), что С.Шпильрейн была для З. Фрейда «постоянным напоминанием о К. Юнге, о разочаровании в нём и о той двусмысленной и неловкой роли, которую З.Фрейд сыграл в завершении её романа с К.Юнгом».   4   Осенью 1923 г. она вступила в Русское психоаналитическое общество [основано в 1910 году - FV], сблизившись с его председателем Иваном Ермаковым и ученым секретарем Моисеем Вульфом. С сентября 1923 г. она стала научным сотрудником Психоаналитического института, где вела семинар по детскому психоанализу, ряд учебных курсов, читала лекции по психологии бессознательного мышления, проводила амбулаторный приём. Впоследствии она работала также врачом-педологом «Городка им. III Интернационала» и зав. секцией по детской психологии I-го Московского университета (3,5). Она была одним из самых авторитетных психоаналитиков России, членом президиума (3), руководившего Русским психоаналитическим обществом, которое было ликвидировано в 1930 г., хотя списки членов его, включая С. Шпильрейн, продолжали публиковаться за рубежом до 1933 (1) или 1937 (6) г. В июле 1924 г. её лишили возможности вести приём больных в детском доме-лаборатории (27).   Комиссии, постоянно обследовавшие детский дом (13 мая 1925 г. было прекращено его функционирование как лаборатории) предвещали вскоре последовавшее отстранение И.Д.Ермакова от руководства работой и выселение психоаналитического института из здания на ул. Малой Никитской, 6 (фактически ликвидирован к концу 1924 г., а формально 14 августа 1925 г.) (28,29). В плане работы Психоаналитического института на 15.09.1924–1.06.1925 гг. уже нет упоминаний о С.Н.Шпильрейн в отличие от аналогичного плана на 1923/1924 гг.   В ноябре 1924 г. М.В. Вульф сменил И.Д. Ермакова в качестве президента Российского психоаналитического общества, а С.Н. Шпильрейн выбыла из состава его бюро (28,29). Именно все это, по-видимому, послужило причиной отъезда С.Н. Шпильрейн из Москвы в Ростов, а не «независящие от неё семейные обстоятельства» (4,5). Можно было бы думать, что она переехала в Ростов до конца 1924 г., но тогда она была бы включена в обширный список ростовских врачей (думаю, это было для неё совсем не безразлично). По состоянию на 1.01. 1925 г. в нём, например, был указан П.Н.Шефтель) (25). Вероятнее всего, этот переезд состоялся в первой половине 1925 г. При этом вначале она вместе с дочкой жила некоторое время у отца или брата, поскольку в одном из списков членов Русского психоаналитического общества в качестве места жительства С.Н.Шпильрейн в Ростове указан их адрес (Пушкинская, 97).   Вскоре после возвращения она вновь сошлась с П.Н.Шефтелем (статным мужчиной со смоляной бородой и холеными руками) (8), который до этого жил в гражданском браке с ростовчанкой, родившей в 1924 г. его дочь Нину. Отец Сабины, бывший персональным пенсионером республиканского значения за личные заслуги (4,30) в ликвидации неграмотности (Поэтому он в письме к сыну Исааку (в день его рождения 26 мая 1937 г.) в Карлаг делился своими соображениями о методике преподавания арифметики в школе) владел в годы НЭПа торговой компанией (3) (позже он был коммерческим директором предприятия) (30) и мог оказать ей помощь, но поселить надолго у себя он не мог, поскольку принадлежавший ему дом был национализирован, а он жил в комнате для прислуги. В находившейся здесь же двухкомнатной квартире жили младший брат Сабины Эмиль и его супруга (2,3,30).   Через один - полтора года после возвращения в Ростов-на-Дону С.Н.Шпильрейн-Шефтель родила 18 июня 1926 г. (данные областного архива ЗАГС) дочь Еву, названную, очевидно, в честь бабушки. Супруги жили в трехкомнатной (одна комната была без окон) квартире*) П.Н. Шефтеля на ул. Дмитриевской (теперь Шаумяна), (33) (ныне 13) (3,8,25). ---------------------- *) Квартира находилась в западной части первого этажа. При восстановлении дома, сгоревшего в 1942 г., была сильно расширена въездная арка за счет уменьшения прилегающей к ней бывшей квартиры Шефтеля - в её стороне, выходящей на улицу, осталось только одно окно из бывших когда-то двух.   5   В статье, написанной в Ростове и опубликованной к декабрю 1927 г. за рубежом (32), она опиралась на свою ростовскую практику в профилактической школьной амбулатории, а также на материалы одного детского сада (очевидно, сведения, изложенные в статье, были собраны до рождения Евы). Во всех известных источниках данная работа датирована 1923 г. явно ошибочно, ибо для этого рукопись должна была поступить в редакцию в 1922 г. или в начале 1923 г., когда С.Н.Шпильрейн находилась еще в Швейцарии.   Но этому противоречит указание в самой статье, что она написана в Ростове-на-Дону (где она поселилась после 1923 г.) и основана на материалах ростовских исследований. Последние заняли какое-то немалое время. Поэтому представляется совершенно справедливым мнение Х.Губера, библиотекаря Общества З.Фрейда (Вена), о том, что эта статья вышла к декабрю 1927 г., судя по косвенным данным из-за отсутствия в библиотеке Общества титульного листа издания в оттиске статьи С.Н.Шпильрейн (ответ на мой запрос).    В ростовской газете «Молот» с 1.12.1927 г. по 17.03.1928 г. публиковались объявления доктора бывшего ассистента заграничных клиник С.Н.Шпильрейн-Шефтель о приёме больных (психоневрология и детская дефективность) и бывшего ординатора клиник П.Н.Шефтеля о приёме страдающих внутренними и детскими болезнями. Судя по сравнительно малой продолжительности и нерегулярности таких публикаций, супруги экономили деньги, а эффективность этих объявлений была невелика, поскольку многие другие ростовские врачи печатали свои объявления почти ежедневно в течение многих лет.   Считается, что С.Н.Шпильрейн-Шефтель преподавала в местном университете. Речь может идти лишь о Северо-Кавказском государственном *) университете (1925-1934 гг.), в котором имелись медицинский и педагогический факультеты (в конце 1930 г. преобразованы в самостоятельные институты), на которых она могла читать лекции по психоневрологии и педологии. Однако в архивных фондах в списках сотрудников она не числится. Видимо, точнее данные о том, что она работала в детской поликлинике (6). [1915 - Декабрь. В Ростов-на Дону эвакуирован Варшавский университет - FV]   6   По воспоминаниям Нины Павловны, она могла снять боль у девочки, держа руки над её головой (3). У супругов были глубокие чувства, несмотря на вспыльчивость и странности П.Н.Шефтеля, которые воспринимались окружающими как душевная болезнь. После смерти мужа Сабина Николаевна бережно сохраняла все бумаги на его столе в том порядке, в каком он их оставил (3). По воспоминаниям подруг Евы (её одногодок из соседних домов), супруги жили в достатке и имели приходящую домработницу. Приятельница Сабины Николаевны учила Еву и её подруг языкам, музыке, танцам, живописи (8). По воспоминаниям дочери Шефтеля Нины, в квартире было много трудов психоаналитических обществ на немецком и французском языках (3)   Последняя известная опубликованная статья С.Н.Шпильрейн (так она себя назвала в ней, в отличие от предшествующих работ) «Детские рисунки с открытыми и закрытыми глазами» с подзаголовком «исследования о подпороговых кинэстетических представлениях» (1931 г.) (33) представляла собой доклад в Педологическом обществе при Северо-Кавказском университете зимой 1928 г. Эта работа, посвященная её отцу, была переведена им с русского на немецкий язык (видимо, впервые её статья была изложена по-немецки другим человеком).   В 1923 – 1931 гг. за рубежом вышло восемь её статей на немецком и французском языках (несомненно, большинство из них было написано еще в Швейцарии и лишь 2 в СССР), а в СССР – лишь одна на русском языке (1929 г.) (6). Последняя представляла изложение (или полный текст) большого выступления С.Н.Шпильрейн-Шефтель в прениях при обсуждении доклада Г.А.Скальковского «Теория гомофункции и методики гомофункционального перевоспитания личности», сделанного 13 мая 1929 г. на 1-м совещании психиатров и невропатологов Северо-Кавказского края (11-13 мая 1929 г.). (31).   По воспоминаниям подруг Евы, они часто рисовали по просьбе Сабины Николаевны, которая подолгу рассматривала их рисунки (8). Возможно, они могли послужить материалом для продолжения её последней статьи о детских рисунках, выполненных с открытыми и закрытыми глазами. В 1931 г. она приняла участие в 7 Международной психотехнической конференции в Москве, организованной её братом Исааком. Она работала педологом в школе, а после разгрома в СССР педологии (в 1936 г.) – школьным врачом на полставки (3).   С 1933 г. С. Либкнехт жила в Москве и, наверняка, поддерживала отношения с семьей своей сестры, а может быть и с С.Н.Шпильрейн-Шефтель, изредка бывавшей в Москве. В январе 1935 г. был арестован в Москве брат Сабины Николаевны Исаак, попавший в ссылку (30) (как и его жена в 1937 г.), а затем в лагерь.*) -------------------- *) Постановлением ОСО НКВД СССР 20 марта 1935 г. был приговорен по ст. 58-10 УК РСФСР к 5 годам исправительно-трудовых лагерей за публикацию книги «Язык красноармейца» (1928) по заданию ПУР РККА. Срок отбывал в области Коми и в Караганде (26 декабря 1937 г. был расстрелян).   7   Летом 1937 г. от инфаркта умер П.Н. Шефтель, хотя ходили слухи, что он покончил жизнь самоубийством, опасаясь стать жертвой репрессий. 4 ноября 1937 г. был арестован её младший брат Эмиль Шпильрайн (обвиненный в участии в право-троцкистской террористической вредительско-диверсионной организации), расстрелянный 20 июня 1938 г. В конце 1937 г. был арестован брат Ян, вскоре погибший (3,5,30). Видимо, в связи с такой же возможностью для самой Сабины Николаевны (как человека, долго жившего за рубежом и имевшего там связи) она и мать Нины Павловны договорились через полгода после смерти П.Н. Шефтеля о совместной ответственности за 13-летнюю Нину и 11-летнюю Еву.   Ева была красивой девочкой с темными волнистыми волосами, внешне похожей на отца. Она училась в музыкальной школе им. Ипполитова-Иванова по классу скрипки. По оценке её преподавателя М.А.Бородовского и профессиональных скрипачей у неё были большие музыкальные способности (рассказы её подруг). 24-летняя Рената (темноволосая кудрявая девушка, похожая на мать) жила в Москве, где училась в музыкальном училище при Московской консерватории по классу виолончели (судя по её возрасту, она, по-видимому, одновременно работала).   После смерти отца 17 августа 1938 г. (сведения областного архива ЗАГС) Сабина Николаевна осталась без близких родственников. В последние годы жизни С.Н.Шпильрейн-Шефтель работала невропатологом (детским психиатром?), судя по воспоминаниям подруг Евы Шефтель, в платной поликлинике Дома ученых на ул. Энгельса (ныне Б. Садовой), (4,53,8). Нина Павловна, познакомившаяся с женой отца осенью 1937 г., вспоминала, что эта 52-летняя женщина была согбенной «старушкой» в старой черной юбке до земли и в ботинках на застежках «прощай молодость» («так одевалась моя бабушка») (3). В памяти подруг Евы Сабина Николаевна также запечатлелась как некрасивая седовласая «старушка», худенькая, небольшого роста, носившая темные и длинные одежды, обычно сидевшая в уголке дивана и много писавшая. Позднее они считали, что она была похожа на Р.Зеленую или Л.Ахеджакову (8). Она была непрактичной хозяйкой, поэтому подруги Евы не раз видели, как девочка покупала яйца и готовые котлеты, чтобы приготовить себе еду.   В 1941 г. С.Н.Шпильрейн-Шефтель отказалась эвакуироваться, не поверив в сообщения о немецких зверствах (как и другим, обычно лживым сообщениям советских газет и радио), хотя Нина и её мать уехали. В 1941 г. Рената приехала летом к матери (как она приезжала в предшествующие годы) и осталась с нею (поскольку училище было эвакуировано из Москвы), став нянечкой в яслях (4).   8   В ноябре 1941 г. Ростов-на-Дону на неделю был оккупирован немецкими войсками, которые не успели приступить к реализации директив о массовом уничтожении евреев. Ходили слухи, что она пыталась предложить немецкой комендатуре свои услуги в качестве психоаналитика (9), однако они, скорее всего, ошибочны, если уже в 1928 г. она затруднялась в переводе с русского на немецкий. (33) Во всяком случае, она не была включена в 1942 г. в состав еврейского Совета старейшин.   В 1941 г. появились немецкие приказы (с угрозой расстрела за их нарушение) о регистрации всех «жидов» и об обязанности каждого еврея носить желтую шестиконечную звезду. Поэтому евреи города могли понять, что их ожидает. Подруга Евы М.С.Хачатурьянц вспоминает, что около одной из сгоревших квартир нашла метрическую выпись армянской девочки и предложила её Еве, чтобы та могла спастись, выдав себя за армянку. Однако Ева отказалась.   В июле 1942 г. во время боев за Ростов и ожесточенных бомбардировок города сгорел дом, в котором жила семья С.Н.Шпильрейн-Шефтель, перебравшаяся в свободную квартиру (квартир, хозяева которых были эвакуированы, было тогда немало) где-то на ул. Книжной (ныне Серафимовича) близ Газетного переулке. Возможно, она находилась недалеко от сборного пункта евреев Андреевского района на углу Социалистической ул. и Газетного переулка (здание школы). Именно оттуда она с детьми пошла на смерть.   11 или 12 августа 1942 г. Сабина Шпильрейн и обе её дочери были расстреляны вместе со многими тысячами ростовских евреев в Змиевской балке. Так трагически закончилась жизнь Сабины Шпильрейн, последняя треть которой была отравлена тоталитарным коммунистическим режимом, лишившим её возможности творчески работать, получая наслаждение.   Трагична была и судьба её братьев, ставших жертвами незаконных политических репрессий второй половины тридцатых годов в СССР:   Исаак (1891 – 1937), психолог, профессор, основавший и возглавивший Психотехническое общество СССР Эмиль (1899 – 1938), биолог, доцент и декан биологического факультета Ростовского университета (5, 30) Ян (1887 – 1939), электротехник, член-корреспондент АН СССР;   Возможно ли получение новых данных о ростовском периоде жизни Сабины Шпильрейн-Шефтель? Можно предполагать, что какие-то сведения о ней находятся в воспоминаниях немалого числа тех психиатров и невропатологов, которые работали в Ростове во второй половине 20-х и первой половине 30-х годов, впоследствии став известными профессорами. Следует иметь в виду, что на педагогическом факультете Северо-Кавказского госуниверситета имелся кабинет экспериментальной психологии и педологии, а при медицинском факультете университета находились Педологическое общество (при детской клинике) и Общество психиатров и невропатологов, в архивах которых могут оказаться сведения о С.Н.Шпильрейн-Шефтель, которые следует искать.   Автор признателен М.А.Гонтмахеру, В.И.Николаеву, В.И.Овчаренко, Т.М.Сис, Л.М.Сосниной, С.Л.Ульяницкому, М.С.Хачатурьянц и Э.Э.Шпильрайну, а также Обществу Зигмунда Фрейда (Вена) за предоставление ценной информации.   Источники: 1. Cremerius J. Sabina Spielrein – ein frühes Opfer der psychoanalytischen Berufspolitik//Forum der Psychoanalise, 1987, 3, S. 127-142. 2. Эткинд А.М. Чистая игра, или необыкновенная история Сабины Шпильрейн, рассказанная документами. Из жизни Зигмунда Фрейда, Карла Юнга и Сабины Шпильрейн //Звезда, 1992, № 7. С. 115 – 138. 3. Эткинд А.М. Эрос невозможного. История психоанализа в России. М.: Гнозис-Прогресс, 1993. 463 с. 4. Овчаренко В.И. Судьба Сабины Шпильрейн //Российский психоаналитический вестник, 1992, №2. С. 64 – 69. 5. Овчаренко В.И. Сабина Шпильрейн: Под знаком деструкции (1994 г.) //Антология российского психоанализа. Т.2. М.: Флинта, 1999.С. 366 – 382. 6. Ванинг ван А. Работы одного из пионеров психоанализа – Сабины Шпильрейн //Вопросы психологии, 1995, №6. С. 66 – 78. 7. Быков Д. «Я также однажды была человеком. Меня звали Сабина Шпильрейн» //Комсомольская правда–на–Дону. «КП» в Ростове, 14.12.1996, № 50 (171). С. 13. 8. Быкова Ю. Сабина и «сабинянки» //Комсомольская правда–на–Дону. «КП» в Ростове, 28.02.1997, № 9 (182). С. 22. 9. Ульяницкий С.Л. Теория деструктивности и история жизни Сабины Шпильрейн //Психоаналитический вестник. Вып. 3. Ростов-на-Дону: Изд-во Ростовского университета, 1998. С. 429-438. 10. Волошинова Л.Ф. Пушкинская улица. Судьбы улиц, площадей, зодчих. Ростов н/Д: Донской издательский дом, 1999. 174 с. 11. Мовшович Е.В. Известный психиатр Сабина Шпильрейн родилась в ашем городе //Шма (Ростов-на-Дону), 18.11-22.12.2000, № 3 (24). С. 7. 12. Медведев С. Любовь и смерть Сабины Шпильрейн //Газета Дона, 9.08.2001, № 32 (139). С. 19. 13. Государственный архив Ростовской области (ГАРО), ф. 72, оп. 2, д. 17, л. 76. 14. Алфавит иногородних евреев, проживающих в Ростове-на-Дону по закону 19 мая 1887 г. Ростов-на-Дону, 1894. Л. 383. 15. ГАРО, ф. 46, оп. 1, д. 3089. 16. ГАРО, ф. 72, оп. 1, д. 47, л. 29об. 17. Весь Ростов-на-Дону на 1898, стб. 187. 18. Вся Донская область и Северный Кавказ на 1899, стб. 534. 19. Опись недвижимых имуществ г. Ростова-на-Дону на 1903 г. С. 113. 20. Вся Донская область и Северный Кавказ на 1904 г.   21. Вся Донская область и Северный Кавказ на 1907, стб. 315. 22. Вся Донская область и Северный Кавказ на 1912, стб. 168. 23. Весь Ростов и Нахичевань на Дону на 1913 г., стб. 468-469, 430, 473. 24. Весь Ростов и Нахичевань на Дону на 1914 г., стб. 245, 471, 473, 474, 478, 519, 526. 25. Весь Ростов на Дону на 1925 г., стр. 150, 158. 26. Лейбин В.М. Психоанализ, Юнг и Россия //Российский психоаналитический вестник, 1992, № 2. С. 53. 27. ГАРО, ф. 72, оп. 3, д. 37. Л. 21об. 28. Овчаренко В.И., Лейбин В.М. Антология российского психоанализа. 2. М.: Флинта, 1999. С. 647 – 657. 29. Белкин А.И., Литвинов А.В. К истории психоанализа в советской России //Российский психоаналитический вестник, 1992, №2. С. 9 – 32. 30. Архив Управления ФСБ по Ростовской области. Архивное дело № П-14492   31. Шпильрейн-Шефтель С.Н. К докладу доктора Скальковского //Вопросы социальной психологии. Вып. 1. Труды 1-го совещания психиатров и невропатологов Северо-Кавказского края. Ростов н/Д: С.- К. крайздрав и С.-К. ассоциация научно-исслед. институтов, 1929. С. 95-97. 32. Spielrein-Scheftel S. Einige kleine Mitteilungen aus dem Kinderleben//Ztschr. für Psychoanalitische Pädagogik, 1923, 2. S. 95-99. 33. Spielrein S. Kinderzeichnungen bei öffenen und geschlossenen Augen//Imago,1931, XY1. S. 259-291. 34. Гонтмахер М.А. Евреи на Донской земле. История. Факты. Биографии. Ростов-на-Дону: ООО «Ростиздат, 1999. С. 541-544 1911 - Фрейдовские "среды". Доклад “Destruction as the cause of formation”, где отмечена строгая связь между Эросом и Танатосом, т.е. сексом и жаждой разрушения 1930 - Фрейд использовал идею своей ученицы. но ни словом ни обмолвился о ней 1982 - Дневники, письма и т.п. найдены в семейном архиве Edouard Claparede и опубликованы Aldo Carotenuto 1983 - Находки в семейном архиве Edouard Claparede были отредактированы (Mireille Cifali) и переведены на французский язык (Jeanne Moll) и опубликованы в Bloc-Notes de la Psychoanalyse № 3 1993 - John Kerr "A Most Dangerous Method: The Story of Jung, Freud, and Sabina Spielrein", ISBN-10: 0679735801, ISBN-13: 978-0679735809 2003 - 03 марта. Забытая ученица Фрейда Фильм Ich hieß Sabina Spielrein   ... Восемь месяцев спустя Плеханов умер, а вскоре за ним и Засулич... В июле 1921 года Семашко внес в Политбюро вопрос о „постановке памятника Плеханову". Решение Политбюро, зафиксированное в протоколе № 52 от 16 июля, было положительно-нейтральным. Инициатива перекладывалась на плечи инициатора: "Принять предложение т.Семашко об оказании содействия в постановке памятника (сговориться ему с Петроградским Советом...)"118 Вскоре встал вопрос о помощи семье Плеханова, оказавшейся в трудном положении. Ленин, не забывший, каким кумиром в молодости был для него этот человек (и неопасный совершенно теперь, в силу кончины и быстрого полузабвения), предложил из фонда СНК выделить "небольшую сумму". На том и порешили. Ленин, Каменев, Зиновьев и Сталин решением Политбюро от 18 ноября 1921 года постановили выдать семье Плеханова 10 тысяч франков в виде единовременного пособия.   А заодно помочь и семье Либкнехта, но более существенно: 5 тысяч рублей золотом119. Только Ленину ведомо, почему семье патриарха российских социал-демократов помогли легковесными бумажными франками, а семье немецкого социалиста полновесными золотыми червонцами. Может быть, и потому, что вдова Карла Либкнехта Софья Рысс (Либкнехт) была настойчивее в своих просьбах? В своем письме к Ленину она молила: „...У отца было состояние в Ростове-на-Дону (3 дома, акции) — около 3 млн. рублей. На мою долю пришлось бы около 600 тысяч рублей, но дома национализированы. Выдайте мне около 1 млн. 200 тыс. марок для меня и детей... Мне нужно освободиться от материальной зависимости... я задыхаюсь от забот... Обеспечьте этой круглой суммой раз навсегда, я умоляю Вас! Ах, освободите меня от зависимости — дайте мне вздохнуть свободно. Только не наполовину, а совсем. Уважающая Вас Софья Либкнехт" Ленин, согласившись на пять тысяч золотом, начертал: „Секретно, в архив". Правда, Г.Е. Зиновьев еще до этого послал С.Либкнехт коробку награбленных драгоценных камней на сумму 6,6 тысяч гульденов и 20 тысяч марок... У Ленина всегда была своя шкала ценностей. Плеханов давно уже для вождя не котировался высоко... На десятилетие со дня смерти Плеханова откликнулся статьей А.Н. Потресов. Получилось, писал эмигрант, что Плеханов приехал на родину лишь за тем, „чтобы собственными глазами лицезреть, как Россию опять заковали в цепи. И в какие цепи? — Со штемпелем пролетариата! И кто? — Его же прежние ученики! Трудно представить себе худшую египетскую казнь, чем этот тяжелый удар судьбы, который обрушился на Плеханова... Он был шекспировским королем Лиром, которого покинули и предали его собственные дети..." Плеханов не захотел быть Почетным магистром ордена, ставшего якобинским, который они создавали когда-то вместе с Лениным. Плеханов вошел в историю как пророк большевистского краха Источник Психология   www.pseudology.org