Мазохин О.Б. Защита органами безопасности экономических интересов государства в концессионной политике Проблема привлечения и использования иностранного капитала появляется с первых месяцев существования Советской власти   Хотя иностранный капитал плохо сочетался с коммунистическими идеалами, жизненные реалии заставили большевистское руководство пойти против идеологических принципов. Разрушенное во время гражданской войны хозяйство страны нужно было как-то восстанавливать, и одним из подходов к решению этой проблемы было создание концессий. Создание концессий преследовало и другую цель: прорыв политической блокады, так как налаживание отношений с иностранными фирмами вело к признанию РСФСР иностранными государствами. Переход к НЭПу высветил многие ошибки. Прежде В.И. Ленин считал, что помочь России перейти к социализму может лишь стоящий у власти европейский социалистический пролетариат, но затем он пришел к мысли, что в этом деле большую роль может сыграть и «буржуазный капитал». На X съезде ВКП(б) В.И. Ленин говорил о необходимости приспособиться к внешним и внутренним условиям, чтобы, во что бы то ни стало, сохранить до лучших времен в России диктатуру пролетариата. Под лучшими временами подразумевалась мировая пролетарская революция. С переходом к НЭПу В.И. Ленин пытается определить роль концессий при советской системе с точки зрения общественно-экономических укладов и их соотношения. Концессией называлась передача на исключительную разработку и пользование частным владельцам, чаще иностранным, какой-либо доходной государственной деятельности (добыча каменного угля, нефти, разработка леса, пользование железными дорогами и т.д.). Могли быть и такие концессии, когда в руки концессионера могли передаваться целые территориальные области, где он был в праве извлекать свою выгоду. 23 ноября 1920 года был издан декрет СНК «Об общих экономических и юридических условиях концессий», в котором говорилось, что иностранный капитал привлекается в целях ускорения восстановления крупного хозяйства страны. Совет народных комиссаров предоставил будущим концессионерам право на вознаграждение долей продукта, обусловленной в договоре, с правом вывоза и за границу. В случаях применения особых технических усовершенствований в крупных размерах концессионеры должны были получить торговые преимущества (специальные договоры на крупные заказы и т.д.). В зависимости от характера и условий концессий СНК оговаривал предоставление концессий на длительные сроки для обеспечения полного возмещения затрат концессионера на использование в концессии технические средства и за риск. При этом правительство РСФСР гарантировало, что вложенное в предприятие имущество концессионера не будет подвергаться ни национализации, ни конфискации, ни реквизиции. Концессионеру предоставлялось право найма рабочих и служащих для своих предприятий с соблюдением Кодекса законов о труде или специального договора, гарантирующего соблюдение по отношению к ним определенных условий труда, ограждающих их жизнь и здоровье. Концессионеру была гарантирована недопустимость одностороннего изменения какими-либо распоряжениями или декретами правительства условий концессионного договора. Планировалось передавать на концессию леса Западной Сибири в пределах Тюменской, Омской и Томской губерний. Леса на севере европейской России в Архангельской, Вологодской, Олонецкой, Пермской и Вятской губерниях и горные разработки в Сибири, включавшие в себя каменноугольные копи вблизи города Кузнецка и по реке Иртыш, железные рудники около Кузнецка и Минусинска, цинковые рудники около Семипалатинска. А также создание продовольственных концессий на 3 млн. десятин в 14 регионах России, сдача в аренду бакинской и грозненской нефти, каменного угля в Донецком районе, железной руды в районах Кривого Рога, Дона и близ г. Керчи и др. Образованный согласно декрету аппарат Главного концессионного комитета состоял из отдела проведения договоров, отдела наблюдения, экономического отдела с информационным подотделом, юридического отдела, управления делами, канцелярией и комендатурой. Главконцесскому подчинялась разветвленная система концессионных органов: концессионные комитеты союзных республик, концессионные комиссии при союзных наркоматах, республиканских наркоматах. В разное время были созданы концессионные комиссии в Германии, Англии, Франции, Италии, Японии и Швеции. Возглавляли Главконцесском с 1923 года по 1925 год Г.Л. Пятаков, с 1925 года по 1927 год - Л.Д. Троцкий, с 1928 года по 1929 год - В.Н. Ксандров. При создании концессий необходимо было предусмотреть пути отступления, что и было сделано. Политбюро 7 сентября 1922 года рассмотрело записку Курского от 4 сентября 1922 года, № 890, который по поручению Политбюро, занимался вопросом о необходимых правовых гарантиях для РСФСР в отношении концессионеров. Ему поручалось дать конкретный проект декрета или постановления СТО. Курский пришел к выводу, что разработка отдельного постановления, направленного против концессий, обратит особое внимание концессионеров и не может пройти без опубликования. Вопрос о гарантиях правильнее всего, по его мнению, надо было ставить в плоскость общего гражданского и уголовного законодательства и иметь в нем наготове такие статьи, которые в нужный момент обосновали бы репрессии в отношении концессионера, а в особо важных случаях и в прекращении концессии. «В области диктующего законодательства кое-что сделано и предусмотрено... с 129... ст. 130... 132 ч.2.» Репрессии в уголовном порядке имели то преимущество, что они не противоречили по существу ст. 4 декрета СНК от 23 ноября 1920 года об общих экономических и юридических условий концессии, которая провозглашала, что правительство РСФСР гарантирует, что вложенная в предприятие имущество концессионера не будет подвергаться ни национализации, ни конфискации, ни реквизиции, так как на случай преступлений такое обстоятельство не распространяется. Соответственно уголовному законодательству и в Гражданский кодекс планировалось ввести статьи, которые должны были обеспечить интересы государства. В этом смысле большое значение в отношении концессионеров, которые большей частью представляли из себя юридических лиц (акц. компании, товарищества и т.д.), получила проектируемая тогда в НКЮ в гражданском кодексе статья, которая гласит: «Существование юридического лица может быть прекращено соответственным органом государственной власти, если оно уклоняется от предусмотренной уставом или договором цели или если их органы (общее собрание, правление) в своей деятельности уклоняются в сторону, противную интересам государства». Курский полагал именно этим путем (введением особых статей в кодексы) разрешить предложенную задачу. Развитие концессий в СССР происходило медленно, должного эффекта это не приносило, в связи с этим 27 ноября 1924 года Политбюро ЦК ВКП(б) на своем заседании рассмотрело вопрос о концессиях. Для рассмотрения в целом вопроса о положении с существующими концессиями и о концессионной политике была создана комиссия в составе Рыкова, Пятакова, Дзержинского (с заменой Манцевым), Чичерина (с заменой Литвиновым), Сокольникова, Уншлихта, Фрумкина, Томского с заменой Догадовым и Янсона (с заменой Стецким). Комиссии предполагалось обсудить вопрос о целесообразности образования вневедомственного органа по наблюдению за существующими концессиями.   К каким выводам пришла эта созданная комиссия непонятно Общее наблюдение за деятельностью Главконцескома, его комитетов и комиссий, а также непосредственное наблюдение за концессиями велось экономическим управлением ВЧК-ОГПУ. Кроме общего наблюдения ЭКУ ОГПУ непосредственно давало рекомендации по замещению вакантных должностей в Главконцесскоме. Так, исполняющий обязанности управделами Концесскома при СНК РСФСР 4 ноября 1927 года обратился к начальнику отдела ЭКУ ОГПУ с просьбой дать рекомендации по замещению вакантной должности ряда лиц. Рекомендации давались после тщательной проверки кандидатов, которая предусматривала изучение образа жизни, выяснения, не проживает ли в одной квартире с иностранцами и, если такой факт имел место, то изучались взаимоотношения между ними. Выяснялось, не было ли ранее судимости или не принадлежал ли к антисоветским партиям, не арестовывался ли органами ОГПУ, нет ли родственников белогвардейцев и др. Экономическим управлением ОГПУ составлялись на сотрудников концессионных органов характеристики, в которых наряду с биографическими сведениями и сведениями о родственниках, находящихся в эмиграции, давалась оценка их деятельности и соответствия занимаемой должности. При несоответствии занимаемой должности ЭКУ ОГПУ давало рекомендации по замещению рассматриваемым лицом другой должности или же ставило вопрос об увольнении. Экономические подразделения органов государственной безопасности постоянно вели наблюдение за организованными концессиями. В приложении к приказу N 216 от 17 июля 1921 года говорилось: «Внешняя торговля и концессии охватывают собой все торговые сношения за границей и главным образом распадаются на два вида: а) импорт и экспорт товаров, сырья и ценностей; б) разработка и переотправка сырья, сданного иностранцами в силу торговых договоров». В связи с контролем деятельности концессий перед экономическими подразделениями ОГПУ встала задача наблюдения за правильностью производства операций, возможными злоупотреблениями и хищениями, за исправностью средств связи и передвижения, за правильностью учета и отчисления установленных по концессиям норм добытого сырья, его качеством, умышленной или по халатности порчей и уничтожением и т.д. Работа органов государственной безопасности сводилась не только к наблюдению за концессионной деятельностью. В своих отчетах по конкретным концессиям отдавались и рекомендации по предоставлению помощи перспективным предприятиям (снижение налогов, предоставление кредитов и т.д.). Ф.Э. Дзержинский писал, что контроль за деятельностью концессионеров со стороны ОГПУ необходим, но кроме плана наблюдения должен быть и план содействия им в пределах договора. Без этого, наблюдение на практике может превратиться в борьбу с концессиями. Как только начался концессионный процесс, в ГПУ рассматриваются первые уголовные преступления, связанные с концессионной деятельностью. Так, в конце 1923 года было закончено следствие по делу, по которому был арестован один из крупнейших специалистов-горняков Лессинг, а также бывший присяжный поверенный Браун и инженеры Комитопуло, Гюштюк, Лактин и Белоусов. Сущность дела заключалась в том, что группа специалистов горного дела, бывших служащих западноевропейских концессий в России, работая в Главном горном управлении и других местах на ответственных должностях, использовала это в интересах иностранного капитала. Они помогали иностранцам получать концессии на выгоднейших для них условиях, сообщая им сведения, не подлежащие оглашению, знакомя их с состоянием предмета концессий, принимая при этом участие в составлении проекта договора. Была организована как бы частная нелегальная контора по содействию иностранным концессионерам с привлечением специалистов - служащих государственных учреждений для сообщения иностранцам экономической информации. Это была новая форма подрыва экономической безопасности государства   Ее возникновение стало возможно в связи с тем, что многие граждане, в том числе и арестованные по этому делу, не поддерживали большевиков, считая их власть временной, еще больше пошатнувшейся с введением НЭПа. Концессионеры рассматривались ими не как политические враги, а как своего рода компаньоны, которые за интересующие их сведения платили деньги. Непросто было осуществлять наблюдения за концессиями, которые зачастую создавались по предложению высших партийных и государственных деятелей. Так заключение концессионного договора с Томмлером в 1922 году было поддержано В.И. Лениным, который на письмо Бориса Рейнштейна по поводу открытия концессии просил Сталина послать вкруговую членам Политбюро (и непременно, в том числе тов. Зиновьеву) это письмо, для принятия окончательного решения. Рейнштейна в этом вопросе поддерживали Армандт, Хаммер, Мишель. В.И. Ленин считал, что здесь маленькая дорожка к американскому «деловому» миру, и надо всячески использовать эту дорожку. В случае возражения он просил по телефону сообщить их секретарю (Фотиевой или Лепешиной), чтобы он успел выяснить дело и решить через Политбюро окончательно. Сталин, Каменев, Рыков согласились с предложением В.И. Ленина. Осуществляя наблюдение за концессиями, органы ГПУ столкнулись и с другими формами подрыва в экономике. 14 июля 1923 года был заключен концессионный договор с американской объединенной компанией «Аламерико», которую, по сведениям иностранного отдела ГПУ, возглавил личный друг Троцкого - Гаммер. Одним из недостатков договора было то, что в нем не был зафиксирован размер капитала, который компания должна была вложить в дело. 22 сентября 1925 года СНК утвердил концессию с Гарриманом на производство канцелярских принадлежностей «Аламерико» получила право открывать отделения по всему Союзу и за границей. Народный комиссариат внешней торговли не имел в заграничных отделениях концессии представителей, отсюда полное отсутствие контроля. Экономическое управление ГПУ располагало сведениями, что концессионер, пользуясь отсутствием контроля, получал заграничную скидку на стоимость импортных товаров, которая шла непосредственно в его пользу. Нуждаясь в оборотных средствах, он продавал экспортируемые товары по ценам, более низким, чем выставлялись государственными органами и торгпредствами СССР. Такие случаи были зафиксированы в США, Польше, Латвии. Концессионер значительно уменьшал размеры полученной прибыли. Так, при широком спросе на русскую пушнину на американском рынке, по отчетным документам «Аламерико» продавала ее там «себе в убыток». ЭКУ ОГПУ установило, что, выполняя заказы государственных органов по их импортным лицензиям, Гаммер брал авансы, которые расходовал по своему усмотрению. Компания, пользуясь бесконтрольностью и невозможностью проверки счетов, увеличивала цены на импортные товары до 200%. По данным Экономического управления, при себестоимости партии анилиновых красок в 23686 руб.89 коп, они были проданы за 50 787 руб., электроматериалы себестоимостью в 11685 руб.44 коп. - проданы за 45397 рублей 66 коп. Положение «Аламерико» в СССР использовалось мелкими заграничными фирмами для проникновения на наш рынок с целью сорвать крупный барыш на отдельной сделке и скрыться   НКВТ СССР не получил полностью причитающейся по договору гарантированной прибыли. Учитывая это, ЭКУ ОГПУ вышло с предложением ликвидировать концессию, так как «дальнейшая работа Хаммера в СССР не соответствует нашим интересам». Рекомендации ОГПУ по ликвидации концессии ГКК были выполнены. На объединенном заседании СНК СССР и СТО 13 ноября 1928 года был расторгнут концессионный договор, заключенный с «Аламерико» на разработку асбестовых месторождений. 25 января 1930 года ГКК при СНК ССР утвердил проекты ликвидации соглашений между Аламерико и НКТором по ликвидации взаимоотношений основанных на договоре от 14 июля 1923 г. В начале 20-х годов между Германией и СССР были заключены договоры о развертывании военного и военно-экономического сотрудничества. Для налаживания контактов, в СССР в 1922 году несколько раз приезжали представители Генштаба Германии и специалисты фирмы «Юнкерс». В ходе этих встреч решались практические вопросы о развитии авиационной промышленности в СССР. Между советским правительством и руководителями германской армии (рейхсвера) был заключен секретный договор, в силу которого по поручению и за счет рейхсвера фирмой «Юнкерс» был построен в России аэроплановый завод, а фирмой «Крупп» - завод для производства ядовитых газов и гранат. Продукцией заводов снабжалась как Германия, так и СССР, причем боевые аэропланы доставлялись из СССР в Германию, минуя союзнический военный контроль. Большую роль при заключении этого договора сыграл Л.Д. Троцкий. А официально 29 января 1923 года между правительством РСФСР и германским акционерным обществом по самолетостроению «Юнкерс» был заключен концессионный договор о производстве металлических самолетов и моторов. Создание предприятий, по словам Юнкерса, преследовало не коммерческие, а политические цели - оказание первому социалистическому государству помощи в создании новых отраслей промышленности и передача своих технических, организационных и коммерческих достижений и опыта, но здесь он явно лукавил. Ф.Э. Дзержинский по поводу этой концессии полагал, что Юнкерс обманывал правительство СССР на протяжении всего времени. В связи с этим Ф.Э. Дзержинский считал, что если есть желание наладить авиацию, то надо поменьше смотреть на Юнкерса. Он предлагал вести на разрыв с ним, но так, чтобы не так уж много платить. Однако, несмотря на его возражения, 2 июня 1925 года на заседании Военного Совета СССР концессионным предприятиям «Юнкерса» были предоставлены льготы. Политбюро ЦК ВКП(б) на своем заседании 11 июня 1925 года посчитало желательным заключить соглашение с Юнкерсом при условии, если он обязуется немедленно приступить к моторостроению и организации авиазавода в Филях вне производственной зависимости от его заграничного завода в Дессау. При этих условиях Политбюро посчитало возможным в процессе переговоров пойти на уступки концессионеру. Общее руководство за ведением переговоров было поручено Троцкому, как председателю ГКК. Рабоче-крестьянской инспекции поручалось в кратчайшие сроки выяснить вопрос о виновных в ряде упущений в деле покупки и приемки негодных моторов и самолетов, с докладом в Политбюро, а так же установить виновных лиц за упущения в осуществлении концессионного договора с Юнкерсом. 8 июля 1925 года Политбюро решило дать концессионерскому обществу «Юнкерс» заказ на серийное производство бомбовозов, обязав концессионера в срочном порядке наладить производство моторов. Но в этом случае предлагалось организовать такое наблюдение за концессией, которое гарантировало бы исполнение договора и предотвратило бы убытки. Продлив концессионный договор, правительство СССР стремилось создать условия для развития в стране самолетостроения и моторостроения, не зависимого в основной своей части от заграницы, что подтверждается заседанием Политбюро ЦК ВКП(б) от 12 ноября 1925 года. Дзержинскому и Ворошилову поручалось обсудить необходимые мероприятия для развития самостоятельного авиационного производства в СССР, предусмотрев необходимые для этого средства (импорт сырья, привлечение специалистов из-за границы с обеспечением их оплаты сверх нормы и т.п.). Одновременно ГКК было предложено таким образом изменить предъявляемые концессионеру условия договоров, чтобы обеспечить наиболее выгодное прекращение переговоров. 4 марта 1926 года Политбюро ЦК ВКП(б) вроде бы уже окончательно решает расторгнуть договор с «Юнкерсом». Однако, 24 июня, в связи с переходом большинства акций «Юнкерса» в руки немецкого правительства, дает поручение комиссии в составе Троцкого, Чичерина, Ворошилова и Дзержинского вновь рассмотреть вопрос о целесообразности заключения концессии с Юнкерсом. 1 июля 1926 года после доклада членов комиссии, Политбюро принимает их предложение о продлении концессии с фирмой Юнкерс, в связи с их новыми предложениями. Однако, 5 февраля 1927 года в очередной раз заслушав информацию о концессии Юнкерса Политбюро решает ускорить ее ликвидацию в порядке полюбовной сделки, принимая предложение Государственного концессионного комитета об уплате концессионеру, в связи с ликвидацией концессии, не более 31-32 млн. руб. ВСНХ СССР, при этом было предложено рассмотреть вопрос о приемке русско-балтийского завода в Филях А в это время по ряду служащих этой концессии велось следствие. 26 июня 1925 года в ЦК ВКП(б) из РКИ было доложено, что начато следствие, в результате которого необходимо будет разрешить ряд дел в партийном и в уголовном порядке. Вопрос об установлении виновных в упущениях в деле покупки и приемки негодных моторов и самолетов других фирм разрабатывается и будет доложен. концессия обслуживалась особым отделом ОГПУ. После проверки по оперативным учетам было установлено, что на должность технического директора был назначен фон Шуберт, проходящий по материалам царской контрразведки как начальник разведотдела командования Восточной армии. В ходе дальнейшей разработки концессии удалось выяснить также, что начальник концессионного отдела Управления Военных Воздушных Сил Г.К. Линно закупал за границей бракованное авиационное имущество, переплачивая вдобавок за него от 30 до 50 %, за что получал от иностранных фирм взятки. Линно занимался и составлением договора с фирмой «Юнкерс», который давал концессионеру широкую возможность толкования положений договора в свою пользу. Им были установлены близкие отношения с представителями фирмы, они часто приходили к нему на квартиру и получали исчерпывающую информацию о состоянии авиапромышленности страны. Были выявлены факты приема самолетов, не соответствующих техническим условиям. Кроме того, он способствовал передаче заказов на изготовление самолетов, которые по своим характеристикам не могли быть использованы в той области, для которой они предназначались, и т.д. 6 марта 1927 года Линно был арестован, предварительное следствие подтвердило его преступную деятельность. Было выяснено, что кроме Линно еще ряд лиц за взятки способствовали закупкам за границей недоброкачественной продукции. При этом отмечались случаи, когда продукция закупалась по цене в десять раз превышавшей ее реальную стоимость. При непосредственном содействии Линно концессионеру Юнкерсу удалось сдать 100 небоеспособных самолетов по цене выше их стоимости. Совместно с юрисконсультом Перетерским он способствовал заключению с Юнкерсом договора на поставку бомбовозов по цене в 2,5 раза превышающей их стоимость. Линно получил взятку в размере полпроцента со всего оборота и еще отдельное вознаграждение. Таким образом, из-за преступной деятельности группы лиц государство понесло огромные материальные потери. Была закуплена ненужная и недоброкачественная техника, был нанесен ущерб обороноспособности Вооруженных Сил СССР. 9 мая 1927 года решением Коллегии ОГПУ Г.К. Линно и его сообщники были приговорены к расстрелу. Органы государственной безопасности активно вели наблюдение за иностранными концессиями на Сахалине. Нефтяные и угольные месторождения на Сахалине начали привлекать русских и, главным образом, японских горнопромышленников с 1914 года. Фирма товарищества «Ивана Стахеева» в геологические изыскания нефтяных месторождений и угольных залежей вложила 4 миллиона рублей. С момента оккупации Сахалина Японией товарищество «Ивана Стахеева» было вынуждено создать совместно с японцами акционерное общество. В период оккупации японское военное министерство совместно с японской горнопромышленной фирмой «Мицубиши» провело дополнительные изыскания нефтяных и угольных залежей. Результаты их были положительны. После освобождения Сахалина товарищество «Ивана Стахеева» получило от Дальревкома разрешение производить работы в том же порядке, в каком они велись ранее. В это же время Япония, учитывая укрепление Советской России на территории Сахалина, стала прорабатывать варианты на получение концессий. В это время Япония испытывала большие затруднения в ввозе заграничного коксующегося угля из Англии и Америки. Это и толкало ее на получение концессий на Сахалине. И она их получила. По сведениям ЭКУ ОГПУ, этому за взятку в большом размере активно содействовал заведующий геологическим комитетом на Дальнем Востоке инженер Полевой. После подписания концессионного договора японцы получили право разработки угольных и нефтяных залежей. Они выехали в Берлин с целью покупки сахалинских концессий у германского подданного Кунс-Альберса, и присоединения их к своим. В силу того, что Япония получала право на Сахалинский уголь и нефть за счет бывших стахеевских разработок, это товарищество через своего представителя инженера Кашина предлагало Концесскому разные условия, чтобы сохранить лучшие месторождения угля и нефти за собой. При этом выдвигалась идея создания акционерного общества с участием американцев. Получив отказ, Кашин выдвинул новое предложение о создании акционерного общества совместно с японцами, но и оно не прошло. Было выяснено, что японцы в первую очередь будут стремиться получить в концессию район Мачи, который залежами угля не богат, но в экономическом и практическом отношении имеет для японцев колоссальную важность. Это было связано с тем, что они будут иметь легкий и свободный выход с восточного берега Сахалина на западный, и возможность прокладки нефтепровода через реку Теш, и постройки железной дороги. Другие же месторождения угля окружены горами. Органы ЭКУ стали собирать сведения об интересах японцев в этом регионе Удалось выяснить, что советским правительством до заключения договора уже было много обещано. Было выяснено, что Иоффе благожелательно отнесется к японцам, так как в бытность т. Иоффе в Токио, японцы ему оказывали хороший прием, всевозможные угощения и устраивали ему интимные прогулки, что и по сие время ценит т. Иоффе. 10 ноября 1925 года группа фирмы «Мицубиши», находившаяся в Москве, достигла с технической комиссией Главконцесскома соглашения о получении угольного рудника «Мачи». По данным экономического управления ОГПУ было установлено, что под видом дипломатического багажа японцы привезли с собой чемодан наличных денег червонцами (примерно тысяч двадцать). Предполагалось, что эти деньги предназначались для дачи взяток, так как провозились они контрабандным путем и в больших купюрах. Это предположение подтвердилось. После заключения договора инженер Полевой получил от японцев вознаграждение. 28 ноября на заседании Главконцесскома японцы хотели выторговать уступки, но им было заявлено, что если до 30 ноября от них не будет письма о полном согласии на все условия, то все обещания, данные Концесскомом аннулируются, в том числе и обещания относительно объекта концессий. К условленному сроку такое письмо было японцами подготовлено. После подписания концессий с правительством СССР в начале 1926 года японцы стали стремиться под всякого рода предлогами прибрать весь Сахалин к рукам в экономическом отношении. Отмечалось стремление Японии получить от правительства СССР под видом подряда все нефтяные площади Сахалина для того, чтобы вся нефть поступала японцам. Для этого они хотели использовать опыт первой мировой войны, когда во время оккупации они беззастенчиво грабили Сахалин. В связи с этим, представленный ГКК 14 июля 1927 года в СНК ССР уже утвержденный проект концессионного договора с японской фирмой «Кунст и Альберс» на право разведки и разработки каменного угля на западном побережье Северного Сахалина был отменен, в связи с информацией о возможной японской колонизации Сахалина. Политбюро, отменив решение СНК, изменило и свое прежнее решение от 23 июня, признав нецелесообразным предоставление концессии на Сахалине фирме «Кунст и Альберс». Была создана комиссия для выработки проекта общих директив как о концессионной политике на Дальнем Востоке, так и о порядке и районах организации хозяйственных предприятий в местах наиболее угрожаемых с точки зрения японской колонизации. 19 июля СНК продублировал решение, Политбюро отменило свое постановление от 14 июля, признав представление концессии на Сахалине фирме «Кунст и Альберс» - нецелесообразным. Из различных сообщений следовало, что инженер Полевой, имевший большое влияние на заместителя Главконцесскома А.А. Иоффе, который ничего не делает без совета с ним по концессионным вопросам касающимся Востока, продолжал подыгрывать японцам. Он выдвигал идею, что на Сахалине русским делать нечего и надо весь Сахалин отдать японцам под разведку. Но правительство СССР строго придерживалось своих решении 1927 года. 4 апреля 1929 года Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение о строгом надзоре за выполнением японцами концессионных договоров, требуя выполнения всех обязательств по платежам, добиваясь, по возможности перевода всех платежей со стороны японских концессионеров советскому правительству на иностранную валюту там, где платежи обусловлены в червонцах. В отношении дальнейшей концессионной политики с японцами было предложено прекратить предоставление новых концессий на Дальнем Востоке, не прекращая, однако, привлечение японского капитала в форме финансирования государственных советских промышленных организаций по отдельным строго ограниченным операциям. Видимо, чтобы избежать колонизации Дальнего Востока японцами, Политбюро считало целесообразным привлечение американского капитала, в виде концессий и в порядке финансирования наших предприятий. Однако концессионные объекты Дальнего Востока ГКК так и не были разработаны, в силу чего не было и конкретных предложений, по которым можно было бы говорить с американцами. Концессионный же договор с Японией, был расторгнут только после второй мировой войны Заграничная финансовая эмиграция в двадцатых годах была сосредоточена, главным образом, в Берлине, Париже и Лондоне. Крупная буржуазия группировалась вокруг объединения Российских торгово-промышленных и финансовых деятелей и «Комитет Банков». Каждое из этих объединений имело свои отделения. Главные отделения были - Берлинское, Парижское и Лондонское. Берлинский союз состоял из 345 крупных собственников. Среди которых фигурировали: князь Курбатов, барон Бер, Бродский, Поповы, Парамонов, князь Оболенский, Лапшин, Прохоров, Путилов, Рябушинский, Циммерман, Ильяшев, Каменко, Бернацкий, Рафалович, Михельсон, Бурышкин, Высоцкий, Второв и др. Кроме указанных организаций были объединения в Константинополе, в Америке, в Дании, Китае, Японии и других странах. Большинство всех этих объединений строились по принципам производственного характера (нефтяники, текстильщики и т.п.) Все эти объединения преследовали конечную цель - возврат национализированных предприятий их бывшим собственникам. Путь - организованное давление на иностранный капитал и его правительств в смысле дипломатических сношений с РСФСР, при помощи которого они рассчитывают вынудить Советское Правительство к возврату предприятий. Тактического единения у эмиграции в этом вопросе не было. Так, группа, возглавляемая Рябушинским, считала, что нужно добиваться при посредстве иностранцев возвращения национализированных предприятий. Другая группа, возглавляемая Второвым /Лондон/ считала, что при помощи иностранного капитала необходимо взять предприятия теперь же на тех условиях, на каких их дает Советское Правительство. И третья, возглавляемая Бургафом, считала нецелесообразным брать предприятия в данный момент вообще, так как это могло привести к разграблению предприятий, как только станет известно о их переходе в руки бывших собственников. Предлагалось уцелевший старый персонал предприятий, поддержать материально, сделать своим, добиться охранения ими от разрушения предприятий до падения советской власти. Подтверждением вышеизложенного, являлись следующие факты: Русские эмигрантские круги образовали союз бывших владельцев предприятий нефтепромышленности в России под именем «единого фронта». Стали организованно выступать в концессионной политике, что подтверждалось действительным положением вещей сдачей в концессию нефтяных объектов. Первые действия этого «единого фронта» заключались в том, что состоялось постановление не покупать русских нефтяных продуктов, но эти мероприятия не могли вначале осуществить, так как бывшие собственники не желали портить отношений с советским правительством и не предпринимали никаких реальных мер для препятствия сбыту русских нефтяных продуктов. Впоследствии, разочаровавшись в возможности получения обратно своих предприятий, они обратили всю свою энергию, на блокаду русских нефтепродуктов, считая это единственным способом в борьбе за получение обратно своих владений. Иностранные нефтяные фирмы при пассивной политике эмигрантов к Советскому нефтяному экспорту покупали нефтепродукты, зарабатывая на этом большие деньги, но в последствии положение изменилось в виду избытка нефтепродуктов. Появление советских нефтепродуктов в дальнейшем стало совершенно не желательно для иностранных нефтяных фирм, которые при создавшихся условиях стали чрезвычайно остро чувствовать конкуренцию при экспорте советской нефти заграницу и считая невыгодным для себя дальнейшее развитие советской нефтяной промышленности. Благодаря такому положению, эмигрантские круги, используя мировую конъюнктуру мирового нефтяного рынка, стали укреплять свои позиции, блокадой экспорта русских нефтепродуктов, имея конечной целью добиться положения, при котором не могло быть развития русской нефтяной промышленности без их, бывших владельцев, участия. Общностью интересов с иностранными нефтяными фирмами, стало представлять реальную угрозу для советского экспорта нефтепродуктов. Необходимо отметить один интересный факт   При заключении концессии иностранцы очень часто обращались к прежним владельцам этих предприятий с предложениями взять их в концессию, а уж затем к правительству СССР. В некоторых случаях предприятия стремились взять в концессию родственники бывших владельцев. Так, француз Гейдон от имени Сосьете Францез д. Антреприз Агриколь э Сукриер обратился с запросом, возможно ли было бы и на каких условиях получить концессия на эксплуатацию сельскохозяйственных угодий сахарных заводов и других предприятий на Украине, принадлежавших до революции наследникам Ф.А. Терещенко. Как выяснилось, председателем вышеуказанного общества являлся француз Маршал, бывший французский министр; среди членов Правления были граф де Гайдон и Муравьев-Апостол русский, Гайдон являлся директором-распорядителем указанного общества. Двое последних были женаты на дочерях Ф.А. Терещенко. Это общество было создано бывшими владельцами наследниками Терещенко с привлечением влиятельных французов. В дальнейшей переписке Гайдон сообщал, что он обладает всеми доказательствами: крепостными документами, подробной описью инвентаря, выписками из банковских счетов и т.п. для справедливости требований на передачу всего имущества в концессию. 24 апреля 1925 года Политбюро разрешило Государственному концессионному комитету подписать договор на концессию «Лене-Гольдфильдс». Этот вопрос предлагалось внести на окончательное утверждение Пленума ЦК ВКП(б) 30 апреля, который в свою очередь поручил Политбюро окончательную ратификацию договора. Окончательно договор был утвержден СНК СССР 5 мая 1925 года, затем еще один 14 ноября того же года. Согласно договора фирме предоставлялось в концессию в Ленско-Витинском районе, с целью добычи золота, в Зыряновско- Змеиногородском районе (на Алтае) с целью разработки медно-цинковых - свинцовых руд и других полезных ископаемых, в Оиссертском-Ревденском районе на Урале (близ г. Свердловска) для разработки медных, железных и других руд этого района. концессии передавались от 30 до 50 лет. По поводу заключенного договора Пятаков говорил: «В самом тексте договора нам пришлось пойти на такие уступки, на какие до сих пор в концессионных договорах мы еще не шли». Вокруг этого концессионного предприятия в СССР, группировались интересы многих бывших собственников национализированных предприятий. В частности Лена-Гольдфильдс, участником которой являлся Уркарт, была теснейшим образом связана с Русско-Азиатским банком в Лондоне и Рашен энд Инглиш банком. Через посредство этих банков связи Лены-Гольдфильдс шли ко многим предприятиям бывших собственников существовавших в качестве иностранных акционерных обществ. В ходе обслуживания концессии, органы ОГПУ выяснили, что сотрудники концессии собирали сведения экономического характера, щедро оплачивая эти услуги. Так как экономический шпионаж в то время толковался очень широко, то действия англичан коммерческого характера были квалифицированы, как шпионаж. По представлению ОГПУ на объединенном пленуме ГКК 23 апреля 1928 года рассматривался даже вопрос о пересылке в почтовых посылках предметов льготного импорта из пределов Ленско-Вытимской концессии в другие местности СССР. Были даны указания, чтобы при отправках рабочими и служащими концессии «Лена-Гольдфильдс» посылок, подавались бы одновременно сведения о степени родственных отношений и удостоверялась служба отправителя на концессии. 26 ноября 1929 года Каменев направил Сталину письмо, в котором была высказана просьба о выделении Лене-Гольдфильдс 500 тысяч рублей золотом. Сталин был против этого. Он считал, что СССР нужны концессии для привлечения чужих капиталов, а не для отвлечения своих к концессионерам. Сталин считал, что «Лена-Гольдфильдс» хочет перевернуть принципиальную установку, чтобы создать нежелательный прецедент. Он предлагал раз и навсегда пресечь попытки «Лены-Гольдфильдс» шантажировать руководство СССР, своими «связями» с рабочим правительством. 12 января 1928 года концессия направила правительству СССР меморандум об изменении основных пунктов концессионного договора от 14 ноября 1925 года в отношении золотопромышленной концессии в Ленско-Витемском горнопромышленном округе, ссылаясь на убыточность. Дела концессии явно не процветали. 28 ноября 1929 года на Пленуме ГКК при СНК СССР рассматривался вопрос о расторжении концессии. 11 февраля 1930 года в «Известия» писала о том, что концессионер в течение года не оплачивал бесспорные суммы, причитающиеся правительству от концессий в качестве долевых отчислений. Производственные программы по строительству не выполнены к сроку. Другая часть обязательств концессионера по строительству заводов, явно не будут выполнены. В 1929 году началось следствие по концессии пришло к выводу о шпионской, диверсионной и вредительской деятельности сотрудников концессии. Был организован процесс. 18 апреля 1930 года в уголовно-судебной коллегии ВС СССР началось слушание дела четырех служащих общества «Лена-Гольдфильдс» обвиняемых в преступлениях предусмотренных в 1-ой части ст. 58-6, 58-7 и 58-9 УК РСФСР. 8 мая того же года Верховный суд вынес приговор по делу: 1. Л.Я. Рябор де Рибон приговорен к лишению свободы на один год. 2. Н.М.Муромцев приговорен к лишению свободы на 10 лет (срок снижен до 6 лет). 3. К.Д. Колясников приговорен к лишению свободы на 10 лет (срок снижен до 6 лет). 4. А.А.Башкирцев приговорен к высшей мере наказания (ВМН заменена 10 годами лишения свободы). После долгих разбирательств третейского суда концессионный договор был расторгнут. 3 ноября 1934 года СНК СССР вынесло постановление о ликвидации общества «Лена-Гольдфильдс Лимитед», а 9 марта 1935 года постановило утвердить договор правительства СССР с «Лена-Гольдфильдс Лимитед» о ликвидации концессии. Согласно этому документу СССР выплачивал вложенные фирмой деньги с рассрочкой до 1954 года. Иностранные фирмы не стремились поставить в СССР качественную продукцию. Подтверждение тому отчет инженера Ганева-Розалинова о командировке на английскую фирму АЭГ. 28 июня 1928 года он сообщил, что технический директор АЭГ, по поводу выполнения заказа на изготовление трансформаторов для СССР, говорил о том, что если предназначенные для России машины смогут проработать до того срока, когда фирма получит за них деньги полностью, то и это уже хорошо (он имел в виду четырехлетний кредит). На основе этого принципа и изготовлялась продукция. Заботились лишь о том, чтобы внешне трансформаторы производили хорошее впечатление, так как русские приемщики ни чем другие не интересовались. «Русский представитель совершенно не интересовался испытанием, он только подписывал написанные от руки протоколы испытаний». «На смазывание» по всем направлениям не скупились. Ганев-Розалинов считал, что все поставленные АЭГ машины и приборы через короткое время придут в негодность. По сведениям ОГПУ при министерстве Торговли и Промышленности Англии была образована «Комиссия по делам русской торговли» в составе трех секций: военной, политической и информационной. Комиссия была создана из представителей «Метрополитен-Виккерс», «Бабкок энд Вилькокс», «Инглиш Электрик», «Виккерс Лимитед» и других английских фирм имевших торговые отношения с СССР. Фактически эта комиссия служила центром, объединявшим всю разведывательную работу в СССР. Английская фирма «Метрополитен-Виккерс», которая входила в вышеуказанную «Комиссию по делам русской торговли» работала в России с 1923 года, поставляя оборудование и производя монтажные работы в электропромышленности. С 1924 года фирма стала работать в г. Ленинграде, заключив договора вначале с Волховстроем, а затем с Электротоком. Только за 1929 год она произвела установок машин на сумму приблизительно 1000000 фунтов стерлингов, что показывает несомненную экономическую выгоду для англичан. Учитывая сложную внутриполитическую обстановку в СССР и массовые процессы над вредителями, слушающим концессии «Метрополитен-Виккерс» были даны строжайшие инструкции заниматься исключительно разрешением технических задач и избегать всякого соприкосновения с политическими делами. Так, например, главный представитель фирмы в СССР, мистер Монкауз, проживавший в Москве, только по исключительно срочным и важным делам посещал посольство Великобритании, чтобы не навлечь на себя подозрение в «экономическом шпионаже». Представитель фирмы в одной из частных бесед говорил о весьма серьезных затруднениях использовать свою осведомленность практически, ввиду существующих строгих законов о «экономическом шпионаже». В качестве иллюстрации он привел следующий пример: по предложению одного треста он принял участие в нескольких заседаниях относительно устройства силовой станции и по просьбе треста он сделал своей фирме предложение относительно заказа. Когда об этом стало известно ВСНХ, Совет сделал ему и Президенту треста официальный выговор, ссылаясь на то, что ознакомление третьих лиц с планами правительства подпадает под понятие «экономический шпионаж». Фирма, до 1929 года не имела ни каких неприятностей в отношении своего английского штата слушающих, но несколько русских инженеров были арестованы. В связи с этим руководством фирмы было принято решение рассчитать весь русский технический персонал и принимать на службу исключительно англичан, но осуществить это не удалось. Служащие английской фирмы, как русские, так и англичане, были арестованы и обвинены в шпионаже, диверсиях и вредительстве. В ходе следствия было установлено, что служащие фирмы собирали сведения политико-экономического характера За помощь при заключении договоров на более выгодных условиях выплачивали вознаграждения должностным лицам учреждений СССР. Как и многие другие фирмы, применяя систему взяток, концессия поставляла некачественное оборудование. Было установлено, что СССР заключал договора на невыгодных для себя условиях, переплачивая по сравнению с другими фирмами десятки тысяч долларов. Органами ОГПУ было отмечено большое количество офицеров английской армии работавших в «Метрополитен-Виккерс», которые, по своему служебному положению были знакомы с методами разведки. В процессе разработке была выявлена разведывательная деятельность представителей этой фирмы в г. Сталинске на Сталинградском заводе. Англия резко отреагировала на предстоящий процесс по фирме «Метрополитен-Виккерс». «Английское правительство поручает Овие (посол Великобритании) говорить с нами со всей серьезностью и обратить внимание на колоссальную опасность для отношений между СССР и Англией, которые нормально развивались в течение 3 с половиной лет». Англичане пытались приостановить процесс, угрожали последствиями. Литвинов ответил высокопарно: «Мы своей независимостью не торгуем». 20 марта 1933 года дело об арестованных электриках обсуждалось в Политбюро ЦК ВКП(б). Было предложено НКТяжпрому и НКВТ предоставить к следующему заседанию ПБ каждому на своей линии доклады и практические предложения об уроках, вытекающих из дела электриков и о путях предупреждения вредительства, учтя при этом обмен мнений на заседании Политбюро. 2 апреля 1933 года Народный комиссар внешней торговли Розенгольц докладывает Сталину и Молотову (№ 194) статистические сведения с 1925 года связанные с делом «Метро-Виккерс» Фирма Доставлено турбин турбины затрон. авариями, повреж-дениями, дефектами общее кол-во аварий, повреж-дений, дефектов Наиболее серьезные повреждения кол-во мощностьв тыс. ВАТ лопаток диафрагм ВУМАГА ЕГВВС Метр Вик Бергмен Ворзиг Сим-Шуккерт 54573233181510 3154193676618678289 1814725577 661781725903537264 1421855697 08454406. Был сделан вывод, что максимальное количество аварий в сравнении со всеми поставщиками турбогенераторов произошло с агрегатами фирмы «Метро-Виккерс». Из общего количества 33-х поставленных турбин аварии произошли с 24 машинами, причем из общего количества аварий 55, 54-серьезного характера». Таким образом, подтверждалась информация ОГПУ о поставке некачественной техники в СССР. 4 апреля 1933 года зам. председателя НКТяжелой промышленностью СССР Жуков сообщил Политбюро ЦК ВКП(б) свое мнение, по вопросу вредительства на электростанциях. Он писал, что вскрытое ОГПУ вредительство на электростанциях обнаружило долголетнюю и систематическую подрывную работу со стороны англичан, действующих через фирму «Метро-Виккерс». Это вредительство выражалось в организации шпионажа, вербовке людей для подготовки диверсионных актов на станциях, в поставке дефектного оборудования вызвавшего ряд аварий и в проведении ряда вредительских актов. Кроме того, отмечалась «расхлябанность и отсутствие необходимой дисциплины, отсутствие организованной, тщательной приемки импортного оборудования, недостаточный контроль за монтажом, отсутствие тщательного изучения аварий, частая смена руководства и отсутствие увязки импортной работы с производственными потребностями электростанций, - все это вместе в большой мере содействовало длительной и безнаказанной работе вредителей». Были высказаны конкретные пожелания по налаживанию работы на электростанциях 4 апреля 1933 года Политбюро ЦК вводит в коллегию на процесс электриков-вредителей Винтера и Орджоникидзе. Принимая в основу предложение Наркомтяжпрома и дополнительные предложения т. Сталина, поручает комиссии в составе Орджоникидзе, Молотова, Тяжлова, Жукова, Розенгольца, Антипова, Межлаука, Винтера и Агранова предоставить в Политбюро в декадный срок проект постановления после учета обмена мнениями. Посол СССР в Англии Майский 9 апреля пишет письмо Народному комиссару иностранных дел Литвинову, в котором высказывает необходимость закончить дело «Метро-Виккерс» с «минимум неприятностей для нас». Он предлагает закончить дело как можно быстрее. Вести процесс не против фирмы, а против конкретных лиц, т.к. в противном случае могут быть большие неприятности. «Мы получим второе дело Лена-Гольдфильдс, не только в десять раз худшее, ибо «Метро-Виккерс», не чета Лене-Гольдфильдс в смысле своего экономического и политического влияния. На процессе важно, чтобы англичане сами признались во вредительской деятельности. Показание советских обвиняемых или свидетелей не произведут никакого впечатления, их будут считать вынужденными ОГПУ. Важно, чтобы приговор суда был суров, чтобы это не дало повода для антисоветской агитации. Если материалы позволяют надо сделать главный упор в обвинении англичан не на саботаж, а на взятки или шпионаж, так как англичане не понимают такого преступления как вредительства. Было бы желательным присутствие на процессе английских журналистов». Из НКИД, по просьбе наркома, Сталину направили копию письма Майского. Резолюция Сталина была лаконичной: «Больше трусости, чем ума». 13 апреля Сталину доложили, что министерство иностранных дел Англии, запросило французского посла о позиции, которая займет Франция в случае войны между СССР и Англией. После переговоров с Парижем, французский посол заявил, что Франция останется нейтральной. Сталин передал это сообщение Молотову с резолюцией «Для потех». Сталин оказался не прав, отношения с Англией обострялись, хотя дело до войны и не дошло. В апреле 1933 года англичане приняли закон о запрещении советского импорта в Англию. В СССР также началась антианглийская пропаганда «Правда» 16 апреля 1933 года (№ 105) опубликовала запись бесед народного комиссара по иностранным делам Литвинова с британским послом сэром Эсмондом Овием. 18 апреля 1933 года, лица, проходящие по делу фирмы «Метрополитен-Виккерс» специальным присутствием в суде СССР были осуждены к различным срокам заключения. Вместе с шестью англичанами по процессу проходили и двенадцать граждан СССР. О настроениях ИТР, рабочих и служащих предприятий и учреждений г. Москвы в связи с процессом ежедневно ОГПУ готовилась сводка. Отношения к этому процессу противоречивы. Интересно высказывание директора завода «Каучук» Вольпе: «Я уважаю Сталина за то, что он сумел построить такую организацию, которая подчиняется его малейшему движению. Этот процесс тоже вовремя выпущен в свет. Плохо стало с электроснабжением, стали в Харькове аварии станций, бац, выпускаются вредители, плохо стало с хлебом, голодает чуть ли не вся Россия, бац, выпускаются в свет вредители сельского хозяйства. Вообще все это ловко устроено». В обзорах иностранной прессы сообщалось о методах допроса, применяемых к англичанам, так Торнтон допрашивался в течение 21 часа без перерыва. Он был доведен до состояния умственной апатии. Другим арестованным говорили, что их коллеги сознались и др. Процесс вызвал возмущение в мире. В ответ на американскую правительственную телеграмму Сталин писал: «Ваши опасения насчет безопасности американских граждан в СССР не имеют никакого основания. ... Не было случая и не может быть случая, когда кто-либо в СССР мог стать предметом преследования за национальное происхождение. Это особенно верно по отношению к иностранным специалистам в СССР, включая и американских специалистов, работа которых, по моему мнению, достойна одобрения. Что касается нескольких англичан из «Метр-Виккерс» то они привлечены к ответственности не как англичане, а как люди, нарушившие по утверждению следственных властей, законы СССР. Разве русские не также привлечены к ответственности? Я не знаю, какое отношение может иметь это дело к американским гражданам». Может показаться странным почему американцы так беспокоились о судьбе служащих этой фирмы. Однако дело заключалось в том, что электротехническая фирма Англии «Ассошиэйтед Электрикаль Индустрио Лтд» в 1928 году объединила общества «Метро-Виккерс», «Бритиш Томсон Гаустон», «Эдисон» и «Фергюсон Пайлин». С этого момента контроль над компанией перешел к американцам, но при влиянии Виккерса. Юрист завода металлоконструкций Решетниченко, по поводу устройства процесса сказала в отношении политического руководства страны: «Хотят этим сказать, что мы не боимся Англии. По существу же им ничего не сделают, вынесут, что-нибудь и кончится - принимая во внимание ...» Почти так и получилось   После подачи прошения о помиловании, в котором Торнтон «чистосердечно» заявил Президиуму ЦИКа, что несознательно совершил серьезные нарушения Советских законов, 1 июля 1933 года Политбюро ЦК ВКП(б) принимает решение о смягчении приговора Верховного суда СССР в отношении Макдональда и Тернтола и утверждает внесенный Калининым проект постановления президиума ЦИК о смягчении приговора Макдональду В.Л. и Торнтонул Л.И., осужденных 18 апреля 1933 года специальным присутствием в суде СССР: Макдональда к 2 годам и Торнтона к 3 годам лишения свободы. Президиум ЦИК СССР постановляет: Заменить лишение свободы Макдональда В.Л. и Тарнтону Л.И. высылкой из пределов СССР без права возвращения в пределы СССР в течение пяти лет каждому. В настоящее время лица, проходящие по процессу «Метро-Виккерс» реабилитированы, но вопросов в этом деле остается много. 22 апреля 1933 года согласно решению Политбюро Орджоникидзе направил Сталину проект постановления об уроках вредительства на электростанциях. На этот раз Сталина взяли сомнения. Он ставил вопрос: «А как быть с «Метро-Виккерс»? Проект постановления отрабатывался несколько раз, и в окончательной редакции особо был выделен пункт, ограничивающий деятельность фирмы «Метрополитен-Виккерс» в СССР только функциями, вытекающими из действующих договоров о поставке заказанного НКВТоргом оборудования, а также из договора по техническому содействию с «ВЭО». Договор о эксплуатационно-технической помощи с электроимпортом было решено аннулировать. В связи с этим предлагалось ликвидировать представительства фирмы в г. Москве и в г. Ленинграде, допуская на предприятия лишь персонал, связанный с монтажом поставленного «Метро-Виккерс» оборудования или с техническим содействием «ВЭО». 1 июля 1925 года с латвийским подданным Рейсером был заключен концессионный договор на 20 лет с передачей ему завода «Диана», на котором он мог производить изделия из свинца и цинковой пыли. Наблюдения за концессией осуществлялось сотрудниками 5 отделения ЭКУ ОГПУ. Во время наблюдения были отмечены факты нарушения сделок Рейсера с Госторгом, которому он поручил на комиссионных началах реализацию своих лицензий, на сумму 150 тысяч руб. При этом создалось такое положение, что Госторг фактически кредитовал Рейсера и даже без процентов за предоставленный кредит. Об этом был информирован Главконцесском. По рекомендации ОГПУ данный договор был расторгнут. К сентябрю 1926 года в Главконцесском поступило 1 704 предложения от иностранцев, из них: 1.сельскохозяйственных - 191; 2.промысловых (зверобойные и рыболовные) - 40; 3.промышленных - 678; 4.транспорта и связи - 131; 5.торговых - 431. Из общего количества предложений было заключено 96 договоров, эта цифра показывает слабое развитие концессий в стране. Несомненно, что это не могло положительно сказаться на развитии экономики страны. По отраслям народного хозяйства это выражается в следующих цифрах: в сельском хозяйстве - 6 концессий, промысловых концессий - 4, в промышленности - 56, транспорте и связи - 10, торговых концессий - 18. Среди соискателей концессий по странам первое место занимает Германия - 33,6 %, затем со значительным отрывом Англия, США, Франция, Польша, Австрия, Италия, Швеция и др. По годам же концессионные договора по промышленности заключались следующим образом: в 1921 и 1922 г.г. по одной концессии, в 1923 году - 8, в 1924 году - 12, в 1925 году - 20, за 6 месяцев 1926 года - 15 концессий. Размеры вложенного капитала во все действующие промышленные концессии выражались в сумме 11 098 874 руб., в торговые за 1923-1924 г.г. по 10 наиболее крупным концессиям 2 482 941 руб. Экспорт по торговым концессиям за 1923 -1926 г.г. составлял 49,21 млн. руб., а импорт - 47,63 млн. руб. Почти по всем статьям смешанные акционерные общества несли убыток от 15 до 25 %, однако эти убытки компенсировались необыкновенно большим процентом прибыли по импорту, этот процент по отдельным товарам был от 100 до 800% . Число концессионных предложений за 1925/26 год составило 461, за 1926/27 год -231, за 1927/28 год -152. Заключено же за эти годы концессионных договоров соответственно 26, 8 и 4. Анализ деятельности торговых концессий приводит к выводу, что мотивы, побудившие к предоставлению концессий (получение коммерческого опыта и т.д.) не оправдали себя. Деятельность торговых концессий затруднила проведение мероприятий по регулированию экспортных заготовок и, исходя из этого, считалось в дальнейшем нецелесообразным предоставление торговых концессий. В целом же и мелкие промышленные концессии не способствовали выполнению задачи индустриализации страны. Такие концессии давали возможность лишь концессионерам получать огромные прибыли. Так концессионер Раабе, имевший концессию на производство деревянных колодок и гвоздей при основном капитале в 82000 руб. получил прибыли за 1925 год - 120000руб. Шульман, имевший концессию по производству лент для пишущих машинок, при вложенном капитале в 100 000 руб. прибыли получил за год 274 000 руб. Согласно договоров, полученную прибыль концессионеры имели право переводить за границу в иностранной валюте, таким образом, в течение года концессионер вывозил за границу вложенный им капитал, в дальнейшем работая без всякого риска. События, в отношении подписания концессионного договора с вышеупомянутым латвийским гражданином Шульманом, развивались следующим образом. 8 июля 1924 года в СНК слушали сообщение Председателя СНК СССР Рыкова о подписании договора на изготовление лент для пишущих машинок, перьев, ручек и пр. Через полтора года, 21 января 1926 года Политбюро ЦК ВКП(б) создает комиссию в составе Рыкова, Рудзутака и Куйбышева с целью исследования вышеуказанной концессии. СНК СССР 21 сентября 1926 года, учтя выводы комиссии, поручает ВСНХ расторгнуть концессионный договор с Шульманом   Договор был расторгнут СНК СССР 5 мая 1927 года вследствие объявления Шульмана решением Московского губернского суда от 30 марта 1927 года, по делу - № 65199, несостоятельным должником, несмотря на то, что Шульман почти в три раза получил прибыли больше, чем вложил в развитие концессии. В докладной записке 5 отделения ЭКУ ОГПУ говорится, что по существующей практике инвестирования капитала в виде товара, концессионер фактически создает концессию за счет государства. Не располагая наличными деньгами, он берет концессию, на условиях выдачи ему лицензии на ввоз товаров в СССР, где он реализует их, как правило, на частном рынке и на вырученную громадную прибыль приобретает необходимое ему сырье и рабочую силу. Так, 5 ноября 1925 года Политбюро признало абсолютно недопустимым решение Центрального Правления Торгово-промышленного банка ССР о кредитовании концессии Гарримана в Грузии на сумму 2 млн. руб. Было признано недопустимым, что бы работа частных предпринимателей производилась на средства наших банков, а не на средства Гарримана и компании. Подобное кредитование со стороны наших банков не могло быть оправдано никакими соображениями. Было предложено Тифлисскому отделению торгово-промышленного банка, а также всем местным банкам прекратить дальнейшее кредитование марганце-промышленников, и изъять все вложенные ими средства в обозначенные сроки. Замнаркомфину поручалось проследить за точным выполнением данного решения. В целом же работа Главконцесскома характеризовалась в докладной записке ЭКУ ОГПУ как пассивная, указывалось на отсутствие реальных планов и систематической разработки концессионных объектов, а так же на отсутствие учета практики уже сданных и работающих концессий. 5 июня 1928 года Политбюро ЦК ВКП(б) решает не рассматривать концессионные вопросы, до их предварительного рассмотрения в советском порядке. 5 октября 1930 года, в начальный период коллективизации Политбюро принимает решение обратиться к иностранной технической помощи в области сельскохозяйственного машиностроения. Поручив ВСНХ и СТО осуществление соответствующих мероприятий. Примерно с этого времени, начинает свертывается работа Концессионных комитетов. Постановлением СНК № 95 от 27 октября 1930 года ГКК был реорганизован. Вследствие чего, Концессионные Комитеты союзных республик и КК при торговых представительствах ССР за границей были упразднены. 7 января 1934 года Молотов предложил Политбюро ЦК ликвидировать три концессии «Жесть Бестен» (Австрия), «Лаборатория Лео» (Германия) и «Бергер и Вирт» (Германия), которые были убыточны, или не представляли никакого экономического интереса. Так производство зубной пасты, требовало ежегодной затраты иностранной валюты около 70 тыс. руб., что было явно не целесообразно, а производство краски, олифа было в СССР к тому времени уже освоено. «В валютном отношении концессия исключительно не выгодна: при общей сумме иностранной инвестиции 242 тыс. руб., концессионер уже вывез за границу прибылей в сумме 391 тыс. руб. и имеет право перевести за границу еще 318 тыс. руб.». Учитывая вышеизложенное, 13 декабря 1937 года Политбюро утверждает решение СНК СССР об упразднении и ГКК при СНК СССР. Решения было принято по докладной записке Молотова, который посчитал, что, что при сокращении концессионных договоров дальнейшее сохранение ГКК являлось излишним. Контроль, за оставшимися концессиями возлагался на НКВТ, для чего создавался соответствующий отдел. Наблюдение за ним возлагалось на заместителя наркома НКВТ. В заключении следует сказать, что деятельность экономического управления ВЧК-ОГПУ в отношении концессионной политики государства в начале 20-х годов, сводилась, прежде всего, к общему контролю за деятельностью Главконцесскома, концессионных комитетов союзных республик, концессионных комитетов при союзных и республиканских наркоматах и непосредственно самих концессий. В начале 30-х годов в связи с изменением концессионной политики государства органы ОГПУ выполняли своего рода ликвидаторскую функцию в отношении оставшихся концессий. В ходе осуществления наблюдения за концессиями органы ВЧК-ОГПУ информировали высшее руководство страны о деятельности концессий в СССР. Нередко на базе концессий создавались резидентуры иностранных разведок, которые в процессе своей деятельности собирали экономическую и политическую информацию о России. Так как иных способов (официальных) из-за отсутствия у России дипломатических отношений с другими государствами в начале 20-х годов не было. Разведки капиталистических государств были нацелены на создание агентурной сети с целью получения объективной информации по интересующим их вопросам. Для этого они осуществляли вербовки советских граждан, как на идеологической основе, так и путем подкупа, который применялся в различных формах. В борьбе с разведками иностранных государств совершенствовалась деятельность и методы работы ЭКУ ВЧК-ОГПУ. Совершенствовалось взаимодействие различных подразделений органов ВЧК-ОГПУ. Одной из главных задач, стоявших перед ЭКУ ВЧК-ОГПУ, была задача не допустить ущемления экономических интересов СССР. Отсюда и постоянно возрастающая роль экономических подразделений, обеспечивавших экономическую безопасность по концессионным вопроса Олег Брисович Мазохин   www.pseudology.org