Речь товарища Томского.
(Заседание 31 января 1934 г., утреннее)
Томский (Ефремов) Михаил Павлович
1880-1936
(После перерыва.)
Председательствующий. Товарищи, заседание возобновляется. Слово имеет товарищ Томский.
Томский. Товарищи, в своем докладе товарищ Сталин показал методы настоящего марксистского анализа, подведя итог победам партии за целый период, который войдет в историю нашей партии и революции как период великого социалистического строительства.
Товарищ Сталин в своем полном глубины и марксистского анализа докладе показал трудности, которые преодолела партия на пути к своим победам, и показал динамику всего поступательного движения партии к победам.
В числе этих трудностей одной из дополнительных трудностей, стоявших перед партией в ее тяжелой и напряженной работе, была борьба с различными оппозиционными течениями внутри партии, которые впоследствии вышли и за пределы партии. Я считаю своим долгом теперь, когда партия подводит итоги своих побед, указать и признать, что, к сожалению, я, как один из лидеров бывшей правой оппозиции, являлся тем, кто создавал партии дополнительные трудности. Я позволю себе здесь в возможно коротких словах показать, каким образом и какие причины создали ту невероятную путаницу, которая явилась платформой правой оппозиции. Я не раз сознавал и открыто признавал свои ошибки перед партией и тем не менее считаю необходимым еще раз с возможной ясностью на них остановиться. Считаю, что на этом итоговом съезде совершенно не случайно, а исторически и политически правильно и необходимо, что бывшие руководители различных оппозиций вскрывают и должны вскрывать с полной ясностью перед партией всю глубину своих ошибок.
Причина ошибок правой оппозиции вытекала не только из того, что правая оппозиция, как некоторые выражаются, заколебалась. Правая оппозиция, возникшая в период чрезвычайных трудностей, выявившихся перед партией в конце 1927 и в 1928 г., — на самом крутом, на самом трудном историческом периоде, — выступила против партия со своей отличной от партии линией. В чем заключалась ее первая основная и главная, по моему мнению, ошибка? Главная ошибка заключалась в том, что, когда партия подошла к решительному и переломному моменту, перед партией стояли два пути: первый путь — путь наступления на классовых врагов, второй путь — путь топтания на месте и отката назад. Те затруднения, которые выявились перед партией в конце 1927 и в 1928 г., правая оппозиция была склонна рассматривать статически в данной обстановке, в обстановке нэпа, и пыталась разрешить их в обстановке и на базисе нэпа. В то время когда товарищ Сталин и идущее за ним большинство руководства ЦК звали партию на путь форсированного наступления на капиталистические элементы, в то время когда товарищ Сталин со всей отчетливостью поставил вопрос о том, что сущностью этих затруднений являются не рыночные отношения, не те или иные колебания рынка, а что за ними стоят глубокие классовые проблемы и что это есть одна из форм классовой борьбы, — правая оппозиция, стоя на базисе нэпа, пыталась рассматривать и рассматривала их с точки зрения чисто рыночных отношений, рыночной конъюнктуры, рыночных колебаний. Классовой сущности этих трудностей правая оппозиция не видела. Я помню, как мы, я в том числе, огорчались, когда нам говорили о том, что мы забыли классовую борьбу, не видим классовой борьбы. Мы считали это несправедливым. На самом доле, оглядываясь назад, видишь, что мы просмотрели несколько основных бесспорных ленинских положений. Как будто бы просто теперь глядеть на все это — суть лежала в развертывании классовой борьбы, в мобилизации сил рабочего класса, в переходе в экономическое и политическое наступление на упорно сопротивляющихся классовых врагов. Мы в это время, запутавшись в дебрях псевдотеории, разговаривали о рынке, об изменениях рыночным путем сложной классовой проблемы, проблемы дальнейшего хода революции.
Когда партия и товарищ Сталин давали оценку правой оппозиции, говоря, что она хочет идти на уступки кулаку, я возмущался, я считал тогда это неправильным. Однако, оглядываясь назад и просматривая совершенно объективно шаг за шагом, пункт за пунктом, наши старые платформы, наше старое мировоззрение, видишь, что иной квалификации конечно дать было нельзя, что было абсолютно правильно. Что на самом деле знаменовало собой в 1928 г. выдвинутое мною в большой речи на пленуме ЦК предложение об уступках середняку? В чем заключались эти уступки и что такое означала в тот период, в период напряженной классовой борьбы за хлеб, теория уступок и союза рабочего класса с середняком только на базе уступок? Правда, я говорил и о руководстве, но первое и основное было не руководство рабочего класса, не его активная работа над переделкой крестьянства, а первое и основное заключалось в том, что я выдвигал уступки. Я выдвигал на первый план то, что этот союз может существовать только уступками со стороны пролетариата. А что знаменовали уступки и какие это были уступки? По этой теории, по теории правой оппозиции, которая совершенно правильно вошла в историю партии как правооппортунистическая оппозиция, что означала эта система уступок? Можно ли было выйти тогда из кризиса путем тех уступок, которые я предлагал? Правая оппозиция и я, в том числе, предлагала поднять хлебные цены; правая оппозиция по существу отрицала необходимость форсировать классовое наступление на кулака. Формально мы стояли за индустриализацию, но фактически из программы, из всего того, что мы выдвигали в порядке практических предложений, никакой индустриализации не получалось. И не случайно совершенно, что перед пленумом, кажется ноябрьским 1929 г., после которого мы сделали заявление о признании своих ошибок, посмотрев на нашу практическую программу, что мы предлагаем и что мы можем предложить партии, мы обнаружили, что партии никаких практических мер, ничего предложить мы не можем. На словах мы признавали индустриализацию, а на деле предлагали ввоз хлеба из-за границы, поднятие хлебных цен на рынке, не наступать на кулака, сохранять союз с крестьянством путем уступок на базисе нэпа, на основе рыночных отношений нэпа. Где же те ресурсы, которые могла взять партия для своей великой программы индустриализации? Таких ресурсов мы не видели.Мы рассматривали революцию и революционный процесс не динамически, не по-ленински, как видел ее Сталин; мы рассматривали ее в статическом состоянии, как будто революция должна застыть и остановиться на базисе нэпа. В этом главная антиленинская сущность всех ошибок, которые отводили все дальше и дальше правую оппозицию от ленинских позиций.
На самом деле, что вытекало из положения о дальнейшем развертывании революции только на базисе нэпа, только на базисе уступок, только на базисе рыночных отношений? Каковы бы были при этих условиях дальнейшие перспективы развития кулачества? Ничего другого придумать, ничего другого выдвинуть правая оппозиция но могла бы, и ничего другого не вытекало, как ассимиляция, перевоспитание, медленная переработка кулака, т. е. то, что ярко, грубо, но по существу верно характеризовало правую оппозицию и что сказал Бухарин, — врастание кулака в социализм; другого из этого не вытекало.По существу эта теория была реформистской, антиленинской теорией, которая могла нас завести очень и очень далеко. (Голос о места: «Вас и завела».)
Простой вопрос для старых марксистов — вопрос о классовой борьбе. Это элементарная азбука марксизма. Все великие истины очень просты, и все ложные учения и теории всегда ищут напыщенных фраз, мудрят, ищут псевдоглубины для того, чтобы обосновать свои позиции. Позиция товарища Сталина была простой: затруднения являются классовыми, мы должны идти вперед, мы должны изменить отношения классов в городе и деревне, идти вперед на кулака, вперед за развертывание индустриализации, вперед на преодоление трудностей.Петерс. Томский, ты о практике расскажи, об Эйсмонте и Смирнове.
Председательствующий. Товарищ Томский, пора кончать.Томский. Сейчас кончаю.
Из этой общей концепции и из этого ряда величайших теоретических и практических ошибок вытекал и целый ряд ошибок в моей работе в профессиональном движении, ибо никакой другой новой позиции не вытекало, если оставаться на старых позициях. Отсюда были и мои попытки консервировать профессиональное движение на тех путях и на тех позициях, на которых оно стояло во время нэпа.
Мы оказались с начала до конца неправыми, права партия во всех своих резких характеристиках, которые она сделала в отношении нас. В этой борьбе мы создали величайшие трудности нашей партии. Наш голос, хотя мы и не выходили за стены партийной легальности... (Голоса: «Ого-го!» Шум в зале.) нашел фактически и не мог не найти... (Движение в зале.) Я говорю: формально не выходили за рамки партийности.
Петерс. Насчет Эйсмонта и Смирнова расскажи.Томский. В своей предыдущей борьбе, когда мы стояли на правильной, ленинской позиции, когда я боролся за правильную, ленинскую линию против Троцкого и всех других оппозиций, я прекрасно знал и произнес не мало хороших речей об единстве партии и партийной дисциплине. Но, когда мы встали на оппозиционную платформу, рамки партии, рамки партийной дисциплины, как и для всякой оппозиции, нам стали узки. Мы стремились расширить, раздвинуть эти рамки — и отсюда, как и у всех оппозиций, нападки на режим и на того, кто олицетворял единство партии, кто давал крепость большинству партии, кто вел за собою руководство ЦК и всю партию, — большинство наших нападок были направлены на товарища Сталина. Я обязан перед партией заявить, что лишь потому, что товарищ Сталин был самым последовательным, самым ярким из учеников Ленина, лишь потому, что товарищ Сталин был наиболее зорким, наиболее далеко видел, наиболее неуклонно вел партию по правильному, ленинскому пути, потому, что он наиболее тяжелой рукой колотил нас, потому, что он был более теоретически и практически подкованным в борьбе против оппозиций, — этим объясняются нападки на товарища Сталина.
Товарищи, я считаю необходимым в двух словах остановиться на настоящем моменте — на моменте уже после оппозиции. После нашей оппозиции, после того как мы отказались от своих ошибок, и в частности я, еще долго последствия этой нашей ошибочной линии находили резонанс не только в стенах партии, но и далеко за стенами партии. Моральная ответственность и политическая ответственность за всех последышей правой оппозиции лежит на нас. Все последующие оппозиции — это лишь отголосок правой оппозиции, они питались лишь отбросами, крохами, всеми теоретическими «мудростями» платформы правой оппозиции, и партия вправе была требовать от нас известной ответственности за все последующие оппозиционные выступления.
После этого я совершил еще одну — я считаю — большую политическую ошибку, что я очень долго занимал пассивную позицию, что я оказался лишь в роли политического созерцателя великих побед партии. Партия осудила эту ошибку, и я считаю это правильным. Партия правильно осудила мою ошибку, мою близость со Смирновым, которая давала возможность и основания прикрываться моим именем для контрреволюционной группировки Эйсмонта—Смирнова.Тут некоторые товарищи говорили; вы скажите, как вы работаете, как делами оправдываете доверие партии. Я думаю, что мне не нужно говорить о том, что на каждой работе, на которую меня поставит партия, я буду — уверен в этом — честно, по-большевистски, насколько позволяют силы и способности, проводить неукоснительно линию партии. Меня, быть может, можно и сейчас упрекнуть в некоторой пассивности. Мне говорят: почему ты редко выступаешь? Не потому, товарищи, во всяком случае, что я не хочу выступать, что я не способен бороться за линию партии. Может быть, я не могу и не умею включиться в общее русло партийной работы так, как это нужно, но я уверенно заявляю, что и сейчас на каждом шагу своей практической работы я неукоснительно и стойко борюсь и дерусь за каждую букву партийного постановления. Я уверенно заявляю, что на любой партийной трибуне, перед любой аудиторией я готов защищать от начала до конца всю линию партии, каждый ее практический шаг. И я уверен, что те перспективы, которые нарисовал перед нами товарищ Сталин, и те задачи, к выполнению которых он нас зовет, та сплоченность, которая демонстрируется на этом съезде, при ведут партию к новым победам. Впервые в мире под руководством нашей партии, под руководством великого инженера социалистического строительства — товарища Сталина (голос с места: «А у Эйсмонта какие разговоры велись?») ...мы научили и показали всему международному пролетариату, как действительно, как на практике пролетариат не только политически побеждает, но и строит социализм. Ленин не раз говорил: «Нам было относительно легко взять в свои руки власть, нам будет во сто раз труднее строить, строить и строить». Он говорил нам о невероятных трудностях построить тяжелую промышленность, о трудностях перевернуть, перевоспитать эту аморфную крестьянскую массу мелких собственников. То, что Ленин считал необычайно трудным, это достигнуто. Деревня переделана, крестьянство не то, которым оно было пять лет тому назад. И перед лицом всего мира, перед лицом всего пролетариата рабочие СССР под руководством ЦК, под руководством товарища Сталина доказали, что они не только сумели взять власть в свои руки, но без помещиков, без капиталистов, без банкиров сумели построить и достигнуть величайших пределов техники и культуры.
Всему миру доказано превосходство социалистического строя над капиталистическим, социалистического планового начала над бесплановостью и анархизмом капиталистического общества. Это величайшая победа.
И позвольте мне на этой трибуне выразить уверенность, что наша партия под руководством ленинского ЦК, под руководством вождя всего рабочего класса товарища Сталина поведет многомиллионный пролетариат СССР, а за ним и всего мира, всех угнетенных, всех обездоленных к новой великой победе, к окончательной победе социализма во всем мире!
Председательствующий. Объявляется перерыв.