Санкт-Петербург, 1995 Пестов, Станислав Васильевич Бомба. Тайны и страсти атомной преисподней Глава 7. Бомба для генсека Пока в СССР в пожарном порядке после Хиросимы начали развёртывать ядерную программу, пока строили заводы по переработке Урана и реакторы для накапливания Плутония, пока теоретики во главе с Зельдовичем усиленно раздумывали над заведомо тупиковым вариантом поджига водородного заряда в "трубе", в США интенсивно работали над совершенствованием атомного Оружия… Перед американскими учёными стояла задача — значительно сократить количество чрезвычайно дорогой Взрывчатки в заряде и одновременно резко увеличить её мощность, а также сильно уменьшить общий вес бомбы, сделать ядерное Оружие надёжным, экономичным и высоко-эффективным. Они успешно справились с этой непростой проблемой, а все их изобретения и нововведения потом повторились в советском Атомном проекте — в значительной мере благодаря успехам Разведки и отчасти благодаря собственным идеям и разработкам. Обзор истории и развития Оружия деления (атомного Оружия) в США интересен не только потому, что в СССР пойдут потом аналогичными путями, но главным образом потому, что создание Оружия деления стало кратчайшим путём к появлению Оружия Синтеза (термоядерных или водородных зарядов), как это впоследствии выяснилось. Ибо при Взрыве только высокоэффективного атомного заряда возникает механизм "поджига" заряда термоядерного. Атомные бомбы военного времени, испытанные американцами в 1945 году, нужной эффективности не достигали. Они делались второпях, сначала чтобы опередить фашистскую Германию, а потом — чтобы припугнуть весь мир и больше всего — сталинский режим перед предстоящим разделом сфер влияния. Одна из этих трёх бомб была урановой. Её конструкция очень проста, если не сказать, примитивна — две половинки Урана, каждая массой менее критической, размещались в разных концах пушечного ствола. Одна половинка закреплялась в конце ствола, а другой выстреливали так, чтобы она со скоростью орудийного снаряда вминалась в закреплённую часть Урана. При этом суммарная масса становилась больше, чем критическая, и начиналась цепная реакция. Простота конструкции обеспечивала надёжность срабатывания бомбы, но она была и серьёзной помехой безопасности — случайное воспламенение пороховой массы снаряда приводило к страшным последствиям… Но эффективность уранового заряда — и это самое главное — была ничтожна. Из шестидесяти килограмм урановой массы "срабатывало" менее килограмма! Коэффициент полезного действия такого Оружия (или, как говорил академик Ландау, "коэффициент вредного действия") составил около одного процента. Впрочем, от Урана не отмахнулись. Во-первых, в конце сороковых обогащённого Урана произвели в США раз в десять больше, чем Плутония. К тому же Уран как Взрывчатка был незаменимым в ядерных головках проникающего типа. Такая головка может пробить многометровые слои бетона, что нереально для головки с плутониевой бомбой. Поскольку корпус головки испытывает при этом сильные деформации, а Плутоний очень чувствителен к Симметрии взрывного процесса, и ядерная Детонация может не случиться. Проникающая головка с урановой начинкой была специально сконструирована для генсеков и прочих большевистских вождей, которые надеялись, что развязав ядерную войну, они отсидятся в глубочайших бункерах с многолетними запасами воды, пищи и энергоносителей. "Незваный" изотоп Все идеи по модернизации и совершенствованию атомного Оружия появились уже в последние годы войны, но их отложили "на потом", торопясь, как уже говорилось, скорее сотрясти мир хоть и несовершенными, но невиданными по силе Взрывами. Той самой печкой, от которой потом начали "танцевать" учёные-атомщики, стала центральная часть бомбы — ядерный заряд. Низкая эффективность урановой бомбы проистекала из-за несовершенства способа подрыва — "пушечного" метода. Но заряды первых двух плутониевых бомб "срабатывали" уже по другой схеме — с использованием "Взрыва внутрь" — так называемой Имплозии. И не столько ради высокой эффективности, тогда не это было главным, сколько по той простой причине, что в первых полученных из реактора образцах Плутония-239 содержался ещё и химически абсолютно неотделимый от него изотоп Плутония-240. Этот "незваный" изотоп оказался чрезвычайно радиоактивным и должен был стать препятствием для "пушечного" метода. При сближении двух плутониевых половинок в орудийном стволе из-за интенсивного распада "темпераментного" изотопа они начнут взаимодействовать гораздо раньше, чем половинки сольются в критическую массу. Может произойти "хлопок" — неполный Взрыв, который пушечный ствол возможно и разрушит, но и только. Нужно было значительно увеличивать скорость летящей половинки — что вызывало само по себе другие почти непреодолимые трудности — или искать новый метод ядерной Детонации. И он нашёлся. Это, как уже говорилось, Имплозия — Взрыв, направленный внутрь. Подавляющее большинство представляет себе Взрыв как процесс, в котором происходит мгновенное расширение, разлёт реагирующих веществ от центра — наружу. Это эксплозивный Взрыв, чаще всего наблюдаемый в жизни. Однако специалисты знают, что с помощью конструктивных ухищрений можно заставить энергию Взрыва не разбегаться, а "сходиться в точку" — концентрировать её по заданным направлениям. Давно известны сделанные по такому принципу кумулятивные заряды — их применяют в капсюлах-детонаторах, для резки металлов и дробления громадных кусков руды в карьерах. Во время Отечественной войны у немцев появились снаряды, которые пробивали танковую броню в несколько раз более толстую, чем советские такого же калибра. Разведка раздобыла эти образцы, и академик Михаил Лаврентьев — будущий создатель и первый руководитель Сибирского Отделения АН СССР — взялся исследовать "пробивной" снаряд врага. Выяснилось, что носовая часть их — полая, в виде конуса или полусферы, внутренняя часть этой полости покрыта металлической оболочкой. При Взрыве снаряда оболочка вбирает в себя всю энергию Взрывчатки, сходящуюся к центру сферы. Колоссальная мощь чрезвычайно уплотнённого и сконцентрированного металла прожигает броню, а остаточная энергия Взрыва расширяет полученное отверстие, разрушая танковую защиту. Впрочем, это было предположение, которое сделал Лаврентьев, и следовало экспериментом подтвердить или отвергнуть его. К тому времени в одной московской Рентгеновской лаборатории научились делать моментальные снимки различных фаз быстропротекающих процессов молодые "рентгенщики" — Вениамин Цукерман и Лев Альтшуллер (потом к ним присоединится Виталий Гинзбург). Ухитрились для начала снять винтовочную пулю в полёте. В этой лаборатории и получили снимки различных стадий Взрыва вражеского кумулятивного снаряда, что полностью подтвердило предположение академика. Так советские специалисты впервые встретились с военным применением Имплозии. Это было в 1942 году, а спустя четыре года молодые "рентгенщики" всерьёз займутся Имплозией для Атомной бомбы и станут ключевыми фигурами в разработке ядерного Оружия. Но раньше, чем советские учёные, и даже раньше американцев "приспособить" Имплозию для ядерного Оружия попытались немцы. В том же 1942-ом они применили кумулятивные заряды для Сжатия и Детонации термоядерного горючего — тяжёлого водорода. В качестве индикатора термоядерных реакций немецкие учёные использовали серебряную фольгу — она регистрирует появление в "Термояде" Нейтронов, которые являются важнейшим и непременным доказательством Синтеза. И, хотя немцы были на верном пути, опыты закончились неудачей — а ведь стоило им лишь увеличить на порядок мощность кумулятивных зарядов, как удалось бы зафиксировать термоядерные Нейтроны. К счастью, фортуна отвернулась от ядерщиков рейха. Словом, Имплозия тогда была уже "в ходу", и американцы сумели заставить её поработать на эффективность атомных зарядов. Чтобы ясно представить себе особенности механизма Взрыва "внутрь", можно рассмотреть довольно наглядную модель этого явления в ядерном заряде. Ядерная изюминка Если ядерный заряд представить себе в виде кубической буханки пшеничного хлеба с внедрёнными туда изюминками, то протыкание такой буханки тонкой спицей схоже с проникновением Нейтрона в среду атомной Взрывчатки. Роль атомов здесь играют изюминки. Спица (Нейтрон) может проткнуть всю буханку, не встретив ни одного атома и, стало быть, не положив начало ядерному распаду — источнику взрывной энергии. Однако, попадание спицы (Нейтрона) в атом ещё не означает деление ядра, ибо размер ядра неизмеримо меньше габаритов атома. Если, скажем, сам атом увеличить до размеров стены обычной комнаты, то ядро на этой стене окажется (при том же увеличении) величиной не более типографской точки. Отсюда видно, что шансов "зацепить" ядро у Нейтрона, проникшего в область атома, совсем немного. Большинство Нейтронов, родившихся в недрах атомного заряда спонтанно или специально туда "впрыснутых", так и не встретив "своего" ядра, выйдут наружу. Но, если неограниченно увеличивать размер "буханки", то рано или поздно почти каждый Нейтрон встретит искомую цель и начнёт процесс ядерной цепной реакции, при которой любое разваленное ядро даст ещё два-три Нейтрона, и так далее. Тот размер вещества, при котором число вновь родившихся Нейтронов будет превышать число потерь ("холостых" Нейтронов, покинувших вещество сквозь его поверхность), называется критическим размером, а масса его — соответственно критической массой. Так, например, критическая масса Урана-235 — около 60 килограммов, а критический размер — с небольшой мяч. Впрочем, сделать заряд критическим можно не только наращиванием массы и объёма. Если ту же кубическую буханку сжать в два раза по всем направлениям, то площадь поперечного сечения куба уменьшится в четыре раза, что при неизменном количестве изюминок означает увеличение их густоты также в четыре раза. Стало быть, во столько же раз возрастёт Вероятность встречи летящего Нейтрона с ядром атома. И некритическая дотоле масса при достаточном Сжатии становится очень даже критической. Поскольку такое Сжатие требуется лишь на мгновение, то самым подходящим для этого способом становится Взрыв — благодаря колоссальной энергии он сожмёт практически несжимаемый металл в несколько раз. А когда начнутся реакции деления, которые наоборот — разрывают изнутри ядерный заряд, то не ослабевшая ещё Имплозия будет сдерживать разбег атомов, способствуя тому, чтобы прореагировало как можно больше ядер. Потому "коэффициент вредного действия" первых плутониевых бомб был не один процент, как в урановой, а около двадцати! Если в урановой бомбе из 60 кг ядерного заряда "срабатывало" 700 граммов, то в плутониевой — из 6 кг Плутония участвовало в делении более одного килограмма! Однако, за всё нужно платить — и за малый вес ядерной Взрывчатки, и за высокую эффективность. Ведь для Сжатия Плутония потребовались десятки килограммов химической Взрывчатки типа баратола. Кроме увеличения веса всего устройства выросли и габариты бомбы. Если первую урановую бомбу американцы назвали "Малыш" (в честь президента Рузвельта, который был весьма худощавым и невысокого роста), то плутониевую уже назвали "Толстяк". Никудышные перспективы возникали с размещением этих многотонных устройств на ракетах, если даже с доставкой такого Оружия на тяжёлых бомбардировщиках возникали проблемы… Кое-что о спящей кошке Надо сказать, что требования к Взрывчатке, которая сжимает металлическое ядро — Плутоний — были особые. Прежде всего — чрезвычайно большая мощность. Чтобы представить себе силу подобного Взрыва, достаточно вспомнить телевизионные кадры конца 80-х годов, обошедшие всю нашу страну и весь мир. На железнодорожной станции Арзамас случился Взрыв такой силы, что от находившихся рядом людей, не осталось даже следов. Рванул вагон с Взрывчаткой, которую везли в ядерный центр Арзамас-16.   Из-за жуткой, ненормальной секретности, окружавшей тогда всё, что было связано с атомным Оружием, железнодорожники не знали, что в вагонах та самая Взрывчатка, которая используется для Обжатия ядерных зарядов. И преспокойно спускали с "горки" эти вагоны для формирования состава в Арзамас-16. После одного из неминуемых в таком деле столкновений и взорвался вагон, образовав воронку в десятки метров. Это сравнимо с действием атомного Фугаса "малого калибра". Приехавший тогда "на расследование" известный своей большевистской дремучестью Егор Лигачёв сделал всё, чтобы затемнить суть дела. До сих пор неизвестно — сколько людей погибло в этой беде… Взрывчатка только такой чудовищной энергии нужна для Обжатия металла и, в принципе, чем больше будет её мощность, тем эффективнее сработает ядерный заряд. Довольно очевидна здесь аналогия с работой автомобильного двигателя — чем больше степень Сжатия горючего в цилиндре, тем лучше и быстрее оно сгорает. Кроме того, "сильная" Взрывчатка — это и уменьшение её массы, а также габаритов. В конце концов, американские ядерщики ухитрились снизить всю массу Взрывчатки с нескольких сот килограммов до нескольких десятков килограмм. Однако важна не только её сила, исключительное значение имеет и форма образуемой ею взрывной волны. Много стараний было приложено для того, чтобы ядерная волна была сходящейся сферической — и сжимающийся под её действием металлический заряд оставался во время этого процесса так же шаром. Если взять несколько образцов Урана-235, каждый массой по 60 кг и сделать из них простейшие геометрические фигуры — куб, шар, тетраэдр, раскатать в плоскую пластину или даже в проволоку, а потом измерить площадь поверхности каждой фигуры (впрочем, можно все эти поверхности элементарно рассчитать), то у шара поверхность окажется наименьшей среди всех фигур равновеликих по массе (и объёму). Что, впрочем, ощущается интуитивно и сплошь, и рядом подтверждается примерами из обыденной жизни. Капли рассыпавшейся ртути, скажем, тут же принимают шаровую форму — поверхностное натяжение заставляет её занять объём с наименьшей поверхностью. Много землян уже побывало в космосе и хорошо знает, что выскочившая из бутылки вода тут же принимает форму шара. Те, кто видел спящую на снегу лису (а те, кому это видеть не посчастливилось, могут понаблюдать за спящей кошкой), непроизвольно отмечают, что животные стараются принять шаровидную форму, ибо при этом потери тепла, а они при прочих равных условиях пропорциональны площади поверхности нагретого тела, становятся наименьшими! Да и сам человек, укладываясь в прохладном помещении, стремится занять объём как можно ближе к шару — подтягивает к подбородку колени, складывает руки и поджимает пятки, чтобы походить на шар. Имплозия в Лос-Арзамасе Как уже говорилось, из всех вышеупомянутых простейших фигур равного объёма (и массы!) минимальная поверхность у шара. Именно его масса в 60 кг Урана-235 окажется критической, поскольку имеет наименьшие потери Нейтронов, убегающих через поверхность. Куб, тетраэдр, а в особенности плоскость и проволока, несмотря на то, что масса каждой фигуры вроде бы по величине критическая, таковыми на самом деле не станут — их поверхности столь велики, что подавляющая часть Нейтронов будет покидать объём, так и не встретив "своего" ядра. Итак, в процессе Взрыва уменьшающийся в объёме шар должен оставаться по форме шаром. Для этого его окружают сферическим слоем Взрывчатки — почти сферическим, если говорить точнее. Взрывчатку отливают в виде многочисленных блоков, из которых составляют правильный многогранник, близкий к шаровому слою. Чем больше блоков, тем "сферичнее" и симметричнее ударная волна. Каждый блок подрывается своим детонатором и совершенно недопустимо, чтобы какой-либо из капсюлей сработал раньше или позже других. Форма волны при этом искажается и шар может сплющиться в эллипсоид или лепёшку — ядерный Взрыв тогда не случится. Отсюда проистекала высокая безопасность метода Имплозии — случайный подрыв одного капсюля и даже многих (и даже всех, если не одновременно) приводил всего лишь к разрушению корпуса бомбы.   Кроме одновременного срабатывания детонаторов нужно, чтобы скорость горения Взрывчатки была в каждом блоке одинаковой, или, по крайней мере, соответствовала заданной, отсутствовали пустоты и трещины и многое другое, чего нельзя упускать из виду, чтобы не "испортить" Симметрию. Изучением всех этих тонкостей в Лос-Аламосе — ядерном центре США — занимался советский информатор Клаус Фукс. Разумеется, все свои расчёты, подкреплённые экспериментами, он тайно передавал через связника Голда в Нью-Йорк Анатолию Яцкову, который руководил сбором сведений по атомным секретам. Оттуда шифрограммы летели в Москву, оседая в огромном агентурном деле "Энормоз". Впрочем, эти радиограммы перехватывались и американскими спецслужбами и также откладывались в досье, но другое — "Венона" — до поры, до времени, пока появится возможность их расшифровать. А в Арзамасе-16, который местные остряки весьма ехидно называли "Лос-Арзамасом", над проблемами симметричного Обжатия металлов стали трудиться "рентгенщики" Лев Альтшуллер, Вениамин Цукерман и славные коллективы, которые они возглавляли. И в 1948 году им удалось сжать шарик из железа в два раза. Процесс пошёл В момент максимального Сжатия Плутония нужны первоначальные Нейтроны для начала цепной реакции. Даже один Нейтрон, налетевший на ядро делящегося атома, разваливал это ядро и высвобождал при этом ещё два-три Нейтрона, которые в свою очередь натыкались на новые ядра, деля их с высвобождением энергии. Рождающиеся в геометрической прогрессии Нейтроны обеспечивали нарастание цепной реакции и, как говорил один болтливый генсек, "процесс пошёл". Весь этот процесс очень образно напоминает возникновение лавины в горах — один сорвавшийся с вершины камень сталкивает по пути ещё два-три, те набирают скорость и обрушивают новые камни, и вся эта лавина сметает на своём пути леса, мосты, дороги и селения. Совершенно ясно, что если с горного хребта сорвутся одновременно и в разных местах десятки или сотни камней, то последствия будут ещё более ужасными. В первых бомбах источник первоначальных, "затравочных" Нейтронов — в России он назывался инициатор, а у американцев его именовали "ежом" — этот инициатор располагался внутри ядерного заряда. В двух полушариях в самом центре делалась небольшая полость также сферической формы, и туда вставлялись две опять же сферические половинки "ежа". В одном маленьком полушарии был радиоактивный полоний, в другом — бериллий. Они были окружены золотой фольгой, препятствующей взаимодействию альфа-частиц с бериллием. При Сжатии Плутония фольга раздавливалась и альфа-частицы, испускаемые полонием, "выбивали" из бериллия те самые затравочные Нейтроны. Инициатор действовал автоматически и, если продолжить аналогию с автомобильным двигателем, играл роль "свечи", которая своей искрой поджигает сжатое горючее в цилиндре бензинового мотора. Сразу же обнаружились и недостатки "ежей". Прежде всего, они давали мало Нейтронов. Во-вторых, давали их с большим запозданием, когда пик Сжатия Плутония уже прошёл. В автодвигателе момент зажигания свечой топлива регулируется, о регулировке времени впрыска затравочных Нейтронов в центре плутониевого заряда, где давление могло достигать миллионы атмосфер, речи и быть не могло. Имелись у "ежей" и другие недостатки — радиоактивный полоний быстро распадался и требовал частых замен. Они были дороги и неудобны, спектр Нейтронов нельзя было менять, но самые главные проблемы — это первые две. Поэтому уже в 1945 году американские учёные стали думать о внешнем по отношению к заряду инициаторе, и к 1951 году появились первые образцы их. По существу это были небольшие ускорители, в которых под действием высокого напряжения разгонялись атомы Трития и Дейтерия. При их столкновениях и слияниях рождались в изобилии Нейтроны, как и в любой реакции Синтеза. Но временем появления этих Нейтронов можно было теперь управлять, так же, как и спектром их, добиваясь с помощью напряжения и соотношения Дейтерия с Тритием таких скоростей, которые наилучшим образом подходили для поглощения "впрыснутого" Нейтрона ядром делящегося вещества. Уже первое Испытание показало, что одно лишь применение внешнего высоковольтного генератора Нейтронов давало значительное увеличение мощности Атомной бомбы. А со следующего года они были приняты на вооружение в армии США. Внешние инициаторы существенно повышали и надёжность Оружия, без их срабатывания в нужный момент цепная реакция не начиналась. Зимняя вишня Совершенствованию, как известно, нет предела. В погоне за эффективностью тщательно рассматривалась роль и перспектива любой, даже второстепенной детали (в современной Атомной бомбе их около четырёх тысяч!). Модернизации подверглись также толкатель и отражатель, которые на заре появления атомного Оружия стали промежуточной средой между шаром из делящегося вещества и сферическим слоем Взрывчатки для Обжатия шара. Задачей отражателя была, можно сказать, сторожевая, "пастушья" функция — возвращать, загонять назад заблудшие Нейтроны, которые всё-таки прорывались через поверхность шара наружу. Поэтому сферу отражателя изготавливали из хорошо рассеивающих Нейтроны материалов — Урана, алюминия. В конце концов, был найден идеальный для этого металл бериллий — достаточно лёгкий, прочный, с высокими "пастушьими" качествами. К тому же бериллий в ходе Взрыва сам становится источником Нейтронов. Сферический отражатель окружал сделанный так же в форме шарового слоя толкатель — обычно из природного Урана-238. Он соприкасался со сферическим слоем химической Взрывчатки и давил в свою очередь на отражатель и делящийся шар ядерного заряда. А в течение ядерного Взрыва толкатель благодаря своей массивности удерживал от быстрого разлёта вещество, распираемое Взрывом ядра. Эта инерционность толкателя давала больший выход энергии, большую эффективность и коэффициент "вредного действия". В первой Атомной бомбе военного применения "Толстяк" центральный плутониевый шар, отражатель и толкатель располагались вплотную друг к другу, напоминая строением ягоду вишню. Мякоть вишенки была химической Взрывчаткой, скорлупа косточки — толкателем и отражателем, ну а ядрышко — плутониевым шаром. Сразу же после войны это строение изменили — между плутониевым ядром и узлом "отражатель плюс толкатель" ввели воздушный промежуток, цель которого состояла в возможности набрать толкателю скорость, чтобы своим направленным к центру импульсом ещё сильнее сдавить Плутоний. Благодаря появившемуся "участку для разгона", интенсивность Имплозии вырастала в несколько раз. Это становится хорошо понятным, если рассмотреть два способа забивания гвоздя в доску. В одном из них молоток кладётся на шляпку и двумя руками создаётся статическое давление на молоток. В другом случае делается хороший замах, и набравшая импульс головка молотка обрушивает удар на гвоздь. Совершенно ясно — какой из этих случаев наиболее эффективен… Чтобы ядерный заряд теперь не болтался внутри полости, как ядрышко в скорлупе подсохшей зимней вишни, его подвешивают на алюминиевых спицах достаточно тонких, чтобы не нарушить Симметрию Обжатия. Новую конструкцию назвали "подвешенная центральная часть". Впрочем, сама центральная часть — плутониевый шар — тоже коренным образом преобразилась. Она превратилась в сферический слой — из шара как бы удалили внутреннюю часть, и там появилась полость. Теперь и вещество ядерного сферического слоя получило возможность также набрать импульс во время "схлопывания внутрь", что дополнительно удерживало Плутоний от преждевременного разлёта. Однако, в новой конструкции стали использовать не только Плутоний, но и Уран-235. Теперь вместо сплошного шара в центре размещались тонкие концентрические оболочки из Урана и Плутония. Эффективность деления "пары" стала даже лучше, чем у одиночного Плутония. Но главное было в другом — теперь Плутония требовалось гораздо меньше, а ведь его медленная наработка сдерживала рост ядерного арсенала, — в начале 1948 года в США едва насчитывалось полсотни ядерных зарядов. Уже в последние дни войны было подсчитано, что в таком "сложном" заряде Урана нужно в два раза больше, чем Плутония. Следовательно, из имеющейся массы Плутония можно сделать в несколько раз больше зарядов! Итак, сложный заряд повысил экономичность и скорость накопления зарядов, воздушный промежуток между толкателем и зарядом усилил Имплозию, сферическая полость внутри самого заряда также увеличила число распавшихся ядер, но полость дала ещё один потрясающий эффект… Из искры возгорится пламя В неё — эту полость — под большим давлением закачивали газообразный Дейтерий и Тритий. Хорошая Имплозия создавала давление в центре полого "ядрышка" в миллион атмосфер. При таких давлениях и сумасшедших температурах в центре ядерного Взрыва возникали необходимые условия для Синтеза ядер Трития и Дейтерия. Получалась как бы микротермоядерная бомбочка внутри Бомбы деления. Впрочем, Дейтерия и Трития впрыскивали всего несколько грамм, и термоядерная добавка к общей мощности была невелика. Но вот Нейтроны, которые в изобилии возникали при термоядерном Синтезе, набрасывались на ядра Урана и Плутония, не оставляя им никакой надежды спастись от деления! Этот маленький "Термояд" своими Нейтронами усиливал процесс деления, поэтому устройства такого типа стали называть "бомбой с термоядерным усилением". Если продолжить сравнение с автомобильным двигателем, то можно сказать, что теперь появилась форсунка, как в гоночной машине, где к моменту максимального Сжатия через неё впрыскивается топливо, и благодаря форсунке, топливная смесь сгорает наиболее полно. Бомба с усилением не могла появиться на свет, пока не был разработан внешний инициатор и пока не отработали заряд со сферической полостью внутри делящегося материала, хотя саму идею усиления запатентовали в 1945 году. Первый Взрыв такой бомбы в 1951 году показал, что благодаря лишь одному термоядерному усилению мощность возросла в два с лишним раза. Все шаги по увеличению мощности, эффективности были, конечно, самоцелью. Но, как уже говорилось, они стали невольно первой ступенью в создании Термоядерного заряда. И не только в переносном, но и в буквальном смысле слова. Ибо колоссальная энергия первой ступени используется затем, чтобы сжать и воспламенить термоядерное Оружие. А реакция Синтеза в центре бомбы с усилением стала по существу первым термоядерным микровзрывом, при котором реализовалась главная физическая идея Водородной бомбы — Сжатие и воспламенение лёгких элементов (Дейтерия и Трития). Пусть мощность такого Взрыва невелика — на фоне полномасштабного Испытания Термоядерного заряда она покажется всего лишь небольшой искоркой, но из искры, как любил в своё время поговаривать неудавшийся адвокат и обанкротившийся Политик Владимир Ульянов, "из искры возгорится пламя!". Оглавление   www.pseudology.org