Владимир Павлович Эфраимсон Педагогическая генетика Генетика и биология развития могут предложить довольно мощный резерв для перестройки современной педагогики – некую новую область знаний, которую мы назовем педагогической генетикой. Это новое направление основано на двух фундаментальных явлениях – неисчерпаемой наследственной гетерогенности человечества и импрессинге. На этих теоретических основах педагогической генетике может и должна вырасти новая педагогика, способная разрешить тот кризис, перед которым оказалась не только наша страна, но и все человечество. Несомненно, что многие высказанные ниже положения могут показаться утопическими. Прежде всего утопичным может показаться требование пойти на гигантские вложения материальных средств в педагогику. Эффект этих капиталовложений начнет сказываться через 20–25 лет. Мы определяем термином педагогическая генетика совокупность сведений, необходимых педагогам любых специальностей для того, чтобы осознать и использовать неизбежность и неизживаемость глубокого разнообразия людей, глубокого разнообразия учеников в любом коллективе, с которым приходится иметь дело. Знакомство с педагогической генетикой может оказаться небесполезным и для родителей, не только потому, что она может объяснить им, в частности, почему дети так часто не похожи на папу и маму, или подсказать, что нужно делать со своими детьми. Педагогическая генетика демонстрирует значение для развития ребенка малоизвестного фактора – импрессинга, подсказывает родителям, как лучше использовать импрессинг, как стимулировать, в согласии с педагогами, развитие собственных детей. Одной из важнейших проблем педагогической генетики является раннее обнаружение, стимуляция и реализация творческих способностей ребенка.   Сразу же надо отмести ложное мнение, что творческая одаренность – редкое явление Нет никакого сомнения в том, что эре Перикла или эпохе Ренессанса вовсе не предшествовал естественный отбор на способных, выдающихся и гениальных людей. Можно утверждать уверенно, что в эти периоды лишь создалась благоприятная социальная среда для реализации тех дарований, которые ценились в Афинах в конце V в. до н.э. или в Италии в XIV–XVI вв.   В Афинах после победы при Марафоне (480 г. до н.э.) почти буквально «за одним столом» собирались такие гении, помимо самого Перикла, как Кимон, Фукидид, Анаксагор, Зенон, Сократ, Фидий, Софокл, Эврипид. И даже если Аристофана и Эсхила можно считать пришельцами, то число гениев, родившихся в одном городе-государстве, в самих Афинах, – поражает! Вспышка гениев – это не продукт отбора, а следствие возможности реализации. Раньше или позднее за пределами Аттики эти дарования не развивались, не стимулировались, не ценились. Как-то незамеченным остался тот факт, что сотни миллионов детей получили условия, довольно благоприятные для развития, во всяком случае доступные два века назад только единицам. Многие десятки миллионов почти в обязательном порядке получили среднее образование, а десятки миллионов получили высшее образование в объеме, недоступном никому в XIX в.   Число же гениев возросло не особенно. Между тем необходимость их не падает, а резко возрастает, несмотря на рост коллективности научных исследований. Не счесть количества нереализовавшихся не только гениев, но и талантов, дарований. Важнейшей становится проблема выявления и развития творческих способностей. Принцип неисчерпаемой наследственной гетерогенности человечества Предоставим слово Видкунду Ленцу: «Сравнивая друг с другом знакомых нам людей, оглядывая любое собрание, каждый раз мы обнаруживаем одно и то же: ни один не похож на другого. Люди, если не считать однояйцевых близнецов, являются индивидами, которых не спутаешь ни по их внешнему виду, ни по движениям, ни по образу речи, ни по типу восприятия и мышления. Сделать людей одинаковыми давлением извне можно только наружно. Даже если они по прическе, бороде, одежде, религии и политической идеологии конформно следуют моде, решающие различия не стираются. Что же делает нас индивидами? Является ли это лишь отпечатком личного опыта? Дети тех же самых родителей, в одной и той же детской вырастают в личностей с совершенно разными характерами. Родители не в состоянии сформировать детей по своей воле.   Повседневный опыт в своей собственной семье, у друзей и соседей показывает нам, что индивидуальность личности имеет наследственно обусловленную, врожденную основу. Систематическое сравнение наследственно-тождественных однояйцевых близнецов с наследственно-разными двуяйцевыми близнецами дает этому научное подтверждение»! Откуда же берется это безмерное разнообразие человечества? Попробуем, разумеется, не экспериментально, а мысленно, расклассифицировать, распределить по группам какую-то более или менее очерчиваемую часть популяции. Например, мы можем распределить в группы, сходные по социальному происхождению, экономическому положению, семейно-бытовым условиям, по тем условиям, в которых проходило их младенчество, по ясельно-детсадовским и школьным условиям, по полу, по типу среднего и высшего образования выборку москвичей 25—45-летнего возраста... Проделав такой мысленный эксперимент, мы несомненно обнаружили бы в каждой из тысяч предельно схожих по своей социальной предыстории групп людей, полярно противоположных друг другу, и гигантское внутригрупповое различие по множеству личностных характеристик Общепринято все различия валить на микросредовые различия: на семью, двор, улицу, педагогические ошибки. При этом игнорируется, что подросток – это уже существо с интеллектом почти взрослого типа, способное достаточно активно выбирать для себя наиболее подходящую среду, друзей, книги, спорт, личное хобби, занятия школьными предметами или чем-то, что выходит за пределы школьной программы. Подросток сам формирует для себя круг авторитетов, старших по возрасту людей, которым он доверяет, идеалы, шкалу ценностей. Он является существом, способным отчаянно сопротивляться воздействию семьи, одноклассников, педагогов. Как только речь заходит об индивидуальных психических особенностях, обсуждение неизменно упирается в тупик: роль наследственности и среды. При этом 99% спорящих обычно говорят о всемогущей роли среды, отводя наследственности место на уровне «весь в отца» или «весь в мать», если это слишком уж бросается в глаза (что бывает очень редко). Эта убежденность во всемогуществе среды неверна, но в очень значительной мере понятна. Изменился мир, изменилась среда – и народности со средневековым уровнем развития (а некоторые – почти первобытным) за одно-два поколения «врастают» в 70-е гг. XX в., причем оказываются «вполне на уровне». Ибо все развитие культуры и цивилизации покоится на социальной преемственности.   Так, значит, все-таки целиком среда? Положительный ответ представляется вполне удовлетворительным большинству социологов, педагогов, психологов, философов, которые привыкли заниматься средой и только средой. Именно такой ответ дали бы и многие нейрофизиологи, так как им прекрасно известно: поместите младенца в превосходные алиментарно-гигиенические условия, но лишите его речевого общения – он вырастет идиотом; лишите его ласки – и через несколько лет неотвратимо предопределится, что он станет бессердечным эгоистом. Настоящие, а не литературные, Маугли и Тарзаны через несколько лет после рождения даже в наилучших условиях питания приобрели бы необратимое слабоумие. Эти банальные констатации – лишь введение к фундаментальному генетическому факту, к одному из важнейших биологических принципов существования любых видов высших животных, в том числе и человека. К принципу максимальной наследственной гетерогенности. В начале века Карл Ландштейнер установил, что люди отличаются друг от друга по группам крови системы АВО. В 1930 г. этот крупнейший американский исследователь получил за свое открытие Нобелевскую премию в области медицины. В дальнейшем выяснилось, что установленные Ландштейнером различия наследственны, что в рамках этой системы можно выделить еще и подгруппы. Постепенно обнаружилось, что независимо от генов системы АВО люди разнятся по множеству независимых друг от друга систем антигенов эритроцитов, лейкоцитов, белков плазмы крови, ферментам. Г. Гаррис, изучая только 10 ферментов, установил, что вероятность сходства двух случайных лиц по всем 10 ферментам составляет 0,5%. Ясно, что при учете тысяч реально существующих, выявленных различий в среднем любой индивид отличается от другого по многим сотням таких наследственных биохимических особенностей. Чтобы не отвлекать внимания от самого факта неисчерпаемости этих межиндивидуальных наследственных биохимических различий, лишь очень бегло коснемся их происхождения Человек (как и все его предки – позвоночные) окружен бесконечным разнообразием микробных паразитов, постоянно попадающих сквозь кожу и слизистые во внутреннюю среду макроорганизма. Адаптировавшись, эти грибки, бактерии, вирусы и пр. становятся опаснейшими паразитами. Основной путь защиты от них – генетическая дифференциация хозяина. Так, поскольку малярийный плазмодий адаптировался к эритроциту человека в зоне тропической малярии, в человеческих популяциях широко распространились – в результате отбора на устойчивость к малярии! – различнейшие биохимические мутации эритроцитов, зачастую неблагоприятные для человека, но зато лишающие паразитов привычной среды, привычного субстрата. Касательно биологической значимости описываемого нами явления ограничимся тремя примерами. Лица группы крови О на 40% чаще других заболевают язвой желудка и двенадцатиперстной кишки. Лица группы крови А на 20% чаще, чем лица групп крови О и В, заболевают «главными» формами рака. Лица группы крови О, по-видимому, более восприимчивы к чуме и холере. Помимо этого, почти каждый человек несет в себе груз других, случайных мутаций, накопленных за 20–30 поколений. Известно, что каждый зародыш «отягощен» в среднем 35-ю новыми мутациями, возникшими в гаметах (половых клетках), из слияния которых зародыш образовался. Это значит, что помимо той системы наследственной гетерогенности, о которой уже было сказано, существует еще генетический груз – около 500 –1 000 новых мутаций на индивид. Естественно, в связи с этим возникает ряд вопросов Касается ли эта наследственная гетерогенность только таких безразличных педагогике свойств, как строение эритроцитов или электрофоретическое расслоение белков на бумажке, или же она касается и более глубоких особенностей? Имеется ли среди человечества настолько же значительная наследственная изменчивость таких признаков, как, например, агрессивность, социальность, напряженность интеллектуальных интересов и пр.? Мы ведь не можем выяснить определяемую наследственной компонентой долю этих свойств у наших предков. О ней можно судить по нынешней компоненте наследуемости этих свойств. Касается ли наследственная гетерогенность лишь таких характеристик психики, как психические дефекты (вроде врожденного слабоумия, при котором человек прежде всего должен «проходить» по ведомству министерства социального обеспечения, а не министерства просвещения)? Или неисчислимое наследственное разнообразие затрагивает также все варианты нормы? Можно полагать, что вся эта созданная и поддерживаемая естественным отбором система максимальной наследственной гетерогенности не имела бы особенного значения для педагогики, если бы она не распространялась как на умственные способности и интеллект, так и на конституциональные особенности человека. Взгляды на возможности воспитания и образования варьировали беспредельно Гельвеций: «Образование может сделать все». Джемс Милль: «Если образование не может сделать все, то вряд ли существует что-либо такое, что оно не смогло бы сделать». К.Пирсон: «Трущобы не столько порождают тупиц, сколько тупицы спускаются в трущобы». Уотсон: «Дайте мне дюжину здоровых детей и мой собственный мир для их воспитания, и я гарантирую вам, что сделаю любого кем угодно – врачом, юристом, художником, коммерсантом, попрошайкой или вором». Норвудский комитет (1944) исходил из положения, что дети гораздо сильнее отличаются по качеству способностей, чем по их количеству. На основании этого было предложено три подразделения:   литературно-абстрактный тип, подлежащий обучению в классической школе; механико-технический тип для технической школы; конкретно-практический тип для обучения в школе без древних языков. Но как узнать, кто к чему способен?   Необходимо не только раннее тестирование способностей, но и знание того, что и в какой мере докомпенсируемо и доразвиваемо, когда какие способности оценивать, как профилировать, когда начинать профилировать, как прививать интерес к той именно области, в которой есть способности, но еще нет влечения. Опасение, что раннее профилирование приведет к ограниченности, кастовости и т.д., вероятно, преувеличено. Наоборот, успешный специалист обычно характеризуется широтой кругозора и интересов, недостижимых для специалиста заурядного. Причина проста: занятия делом любимым, соответствующим дару, а потому успешным, стимулируют всю творческую активность. Идея о глубочайшей наследственной неоднородности людей, их не только внешней, но и психической наследственной несхожести с порога представляется совершенно несовместимой с основоположной, этически, политически и педагогически необходимой идеей всеобщего равенства. Но не укладывающаяся ни в какие «прокрустовы ложа» неодинаковость людей есть факт, и никакими обрубаниями конечностей на «прокрустовой ложе» или растягиванием их делу не поможешь. Нужна перестройка сознания, которая, кстати, не требует никаких идейных жертв. Мы – разные. Но человечеству нужны именно разные люди, и совершенно нелепо представлять себе человечество в виде иерархической пирамиды, в которой оптимальные возможности реализации, почет, блага, уважение достаются немногочисленной верхушке за счет обездоленных. В Американском словаре профессий (1965) имеется 35,5 тысячи профессий, разделенных на 114 групп в 22 областях деятельности   При подборе конкретного кандидата на то или иное место руководствуются пятью характеристиками. 1. Длительность необходимой общеобразовательной и профессиональной подготовки (8 градаций) 2. Способности, оцениваемые в рамках 11 факторов с пятью степенями сложности в каждой; 753 наиболее распространенных профессий объединены в 36 групп, составленных по принципу большего сходства уровня различных способностей в пределах группы. 3. Склонности; сюда относятся любовь к физическому труду (монотонному или разнообразному), контактность, стремление к престижу, тяга к абстрактному мышлению или же стремление к конкретности результатов. Всего имеется 10 групп. 4. Требуемое нервное напряжение, в частности при микросоциальных контактах, при руководстве людьми и т.д. Имеется 12 градаций. 5. Физическое и сенсорное напряжение. 6 градаций. Все сказанное относится к американской, абсолютно деловой профессиограмме. Можно, конечно, отвергнуть ее с порога, признав, что она составлялась не на основе «демократических» установок всеобщего равенства-одинаковости. Можно, конечно, деловой подход назвать «деляческим». Но в любом случае ясно, что 35,5 тысячи профессий (теперь их уже 40 тысяч) с 114 группами, каждая из которых требует невероятного разнообразия личностных свойств, ни в какую пирамиду не уложишь. Есть, конечно, люди, которые одновременно обладают массой совершенно разных способностей и на очень высоком уровне. Еще до Первой мировой войны один зоркий деятель сказал об императоре Вильгельме II, что тот «хотел бы быть невестой на каждой свадьбе, покойником на всех похоронах, первым любовником в каждом театральном спектакле и главным оратором на всех сборищах». Но такие многогранные стремления сравнительно редки. Добавим тут, что они иногда могут быть и социально опасны, но лишь в том случае, если носители их пребывают в ранге императора, короля, президента, рейхсканцлера, каннибалиссимуса. Говоря о том, что человечеству нужны тысячи разных дарований, десятки тысяч разных профилей или сочетаний одаренности, вероятно, уместно напомнить о третьем законе Менделя – о независимом друг от друга наследовании разных признаков, о том, что, следовательно, и дарования должны рекомбинироваться в потомстве независимо друг от друга. Напомним и о первом законе Менделя – о доминантности и рецессивности, о том, что как бы мы ни упрощали или усложняли свои представления о наследовании таланта, он может появиться в потомстве совершенно «бездарных» родителей.   Об этом упоминается вскользь для того, чтобы не взяли верх перестраховочные настроения: ведь если мы признаем, что люди рождаются с неодинаковыми способностями, да еще в силу неодинаковой наследственности, то нас сразу осудят. Естественно, возникает сомнение, можно ли считать хоть малую долю этих 40 тысяч профессий хоть сколько-нибудь творческими, тем более в период расцвета конвейеров, поточного производства и автоматических систем управления. Практика, однако, показывает, что с развитием техники появляется потребность во все большем числе индивидуально мыслящих, творческих специалистов. Организация труда, при которой рабочий становится бездумным придатком к конвейеру, вероятно, начинает себя изживать. Элементы генетики интеллекта 1. Результаты исследований роли генотипа и среды, проведенных на близнецах Можно составить длинные перечни династий выдающихся музыкантов, артистов, математиков, физиков, инженеров, писателей, но останется неизвестным, унаследованы ли таланты или сыграли свою роль традиция, усиленная с детства окружающей профессиональной средой и направленностью интересов, несравненно большая легкость восхождения по уже проторенной дорожке и т.д. Соотносительную роль наследственности и среды у человека нелегко проследить в отношении множества количественных различий, в большой мере зависящих от среды. Поэтому в генетике психических свойств человека был рано взят на вооружение близнецовый метод. Этот метод базируется на том, что однояйцевые близнецы (ОБ) генетически совершенно идентичны и все внутри- парные различия вызваны воздействиями внешней среды. Изменение этих различий позволяет измерить роль среды. Двуяйцевые близнецы (ДБ), генетически сходные не больше, чем братья или сестры, в отношении воздействий среды отличаются друг от друга не более, чем однояйцевые партнеры, но кроме того отличаются и наследственно. Средняя разница между большим числом однояйцевых пар, отнесенная к средней разнице между большим числом двуяйцевых пар, позволяет количественно измерить относительную роль наследственности и среды в изменчивости любой особенности, в том числе психической, а объективное тестирование какой-либо особой способности, будь то какой-либо вид памяти, скорость реакции, комбинаторика и т.д., позволяет спустить изучение любого «Божьего дара» на землю. К сожалению, близнецовые исследования в СССР, когда-то лидера в этом направлении (благодаря работам Медико-генетического института, возглавлявшегося расстрелянным в 1937 г. Соломоном Григорьевичем Левитом), пока единичны. Каковы же основные результаты в большинстве случаев объективно проведенных близнецовых исследований? Каково соотношение роли наследственности и среды в уровне различнейших способностей и в особенностях нормальной психики? Предельно кратко они резюмируются следующим образом. Изучая объективными количественными тестами множество психических особенностей одного из однояйцевых близнецов, можно с почти полной точностью предсказать психические свойства его партнера, совместно с ним воспитывавшегося, – они почти совпадают. Если же изучается один из партнеров двуяйцевой пары, мальчиков или девочек, то психические особенности другого партнера оказываются, как правило, достаточно отличными, и разница между двуяйцевыми партнерами, воспитанными в одинаковых условиях, оказывается примерно такой же, как и между однояйцевыми близнецами, рано разлученными и воспитанными в разных условиях, иногда даже контрастных. Но если при данном, «нормальном» уровне изменчивости средовых условий (а для нас пока более важна именно нормальная рамка, а не резко контрастные экстремальные различия) генотип играет такую роль, то, следовательно, те глубочайшие психические различия, которые обнаруживаются не только между людьми одной социальной прослойки, одного класса, одной нации, но и между братьями и сестрами, между двуяйцевыми близнецами, имеют не только внешнесредовую природу (которую можно вывести за скобки), но и глубокую внутреннюю, эндогенную, врожденную, унаследованную и наследственно детерминированную. Существует одна характерная ошибка:   совершенно очевидно, что и характер информации, воспринимаемой извне, и ее переработка, и реагирование на нее с годами меняются. Нередко думают, что наследственно лишь врожденное, а с годами это врожденное размывается и снимается социальным окружением, которое и определяет смену программ восприятия, переработки и реагирования.   На самом же деле врожденное очень часто вовсе не наследственное, тогда как смена программ и характер программ восприятия, переработки и реагирования в высокой мере наследственно детерминировано. Так, в ходе эмбрионального и постэмбрионального развития одни гемоглобины сменяются другими. Но и строение этих сменяемых гемоглобинов, и программа их смены генетически детерминированы. И если в ходе развития младенца, ребенка, подростка происходит перераспределение роли осязательного, слухового, зрительного восприятия, то это означает лишь развертывание генетически заложенных потенций. Это не голословное утверждение: оно базируется на том, что однояйцевые близнецы, резко меняясь психически с возрастом, продолжают сохранять психическое сходство друг с другом. Конечно, с общенаучной точки зрения представляет большой интерес вопрос о том, насколько расходятся психически однояйцевые близнецы, попавшие с детства в совершенно разные, контрастные условия (например, в условия, стимулирующие или, напротив, гасящие развитие интеллекта).   Ответ четок: расходятся очень сильно. Близнец, воспитывавшийся в неблагоприятных условиях, по коэффициенту интеллекта резко отстает от партнера. Но с практической точки зрения важнее вопрос, насколько велики средние интеллектуальные различия между раздельно воспитывавшимися как однояйцевыми, так и двуяйцевыми партнерами, если и в том, и в другом случае развитие шло в рамках, так сказать, «нормальных», обычных условий. Оказывается, что росшие врозь однояйцевые близнецы были почти тождественны как в школьном, так и в студенческом и, наконец, в зрелом возрасте, тогда как между двуяйцевыми близнецами-партнерами, выросшими врозь, обнаруживаются обычно большие различия. Итак, генотип оказывает мощное влияние на формирование личности   Этот тезис настолько противоречит широко распространенному убеждению в обратном, что необходимо сразу на конкретных примерах раскрыть, каким же образом генотип может определять высшие психические функции человека, его интеллектуальный, творческий уровень. Д. Оуэн и Дж. Сайнес на 42 парах однополых близнецов установили очень значительную роль наследственности в развитии интеллекта, заторможенности и зрелости мышления. Чрезвычайно интересные, хотя и недостаточные данные получены по роли наследственности в адаптивной гибкости путем параллельного исследования неотобранной группы близнецов во Флоренции и в Риме. Материал составлял 39 пар однополых близнецов 16–18 лет, 15 пар юношей и 15 пар девушек – ОБ, 14 пар юношей и 15 пар девушек – ДБ. Средний возраст – 17 лет, все – ученики старших классов школы. Было применено два теста. В тесте Готтштальда («адаптивная гибкость»), заключавшемся в обнаружении более простой фигуры в сложном рисунке, предлагалось 15 разных рисунков. Результаты колебались от 0 до 15 со средней – 7. По данным опыта корреляция внутри ОБ составила 0,86, внутри ДБ 0,35, что, по Хольцингеру, дает коэффициент наследования 0,71 (коэффициент наследования — доля изменчивости, вызванная наследственностью). Тестирование по шкале Баррон-Уэлша (эстетическая оценка, правильность суждения об эстетической ценности картины, отклонения от ее оценки группой экспертов). Тестируемым предлагается серия рисунков, градуированных по художественному уровню (экспертные оценки). Коэффициент корреляции у ОБ составил 0,53, у ДБ – 0,07. Разница статистически достоверна и указывает на большую роль наследственности, с коэффициентом наследуемости Хольцингера 0,55.   Следовательно, можно сказать, что художественная восприимчивость в значительной мере наследственно детерминирована, хотя, конечно, сравнивать можно лишь лиц, не имеющих специальной подготовки (таковая может оказать мощное перекрывающее влияние).   Любопытно, что в этом тесте итальянцы явно превзошли американцев! Интерес представляют также результаты изучения близнецов, участвовавших в конкурсе на получение стипендии по программе «Merit». О самой программе мы расскажем далее, а сейчас приведем лишь данные, относящиеся к близнецам. Среди 600 000 школьников США, у которых для назначения стипендии проверялось богатство словарного запаса, знание математики и ряд других параметров, оказалось почти 700 пар ОБ и почти 500 пар ДБ. Средняя роль наследственности в изменчивости даже среди этой экзаменуемой «элиты» оказалась равной 0,74, хотя из близнецовых пар шли на конкурс оба лишь в том случае, если они оба могли рассчитывать на успех. В этот тест входило пять субтестов: владение английским языком, математикой, компетентность в общественных и естественных науках, владение словарем при употреблении слов. Факторный анализ показал, что каждый субтест измерял общий фактор интеллекта и какую-либо специальную способность. И в том, и в другом отношении у ОБ выявилось значительно большее сходство, чем у ДБ. Р. Николс на основании этих тестов пришел к выводу, что наследственность обуславливает около 70% изменчивости как в отношении общей одаренности, так и одаренности специальной. Так как он имел дело с материалом, в котором были представлены преимущественно более одаренные и знающие пары ОБ и ДБ, его выводы имеют хоть и ограниченное значение, но очень важное. Одним из интереснейших вопросов является вопрос о корреляции между генотипом и школьной успеваемостью   Как его можно решить? Прежде всего следует повторить и воспроизвести на советских школьниках выяснение средней разницы между ОБ- и ДБ-партнерами по успеваемости. Представим себе, в порядке чистого вымысла, что по математике ОБ-партнеры дают гораздо более схожие оценки, чем ДБ. Причем и те ОБ-партнеры, которые воспитываются раздельно друг от друга. По русскому языку и литературе средние отметки ОБ разнятся гораздо больше, почти так же, как и у ДБ. Предварительный вывод – математические успехи гораздо больше зависят от генотипа, чем языково-литературные. Разумеется, этот вопрос надо изучить по всему спектру школьных предметов, и тогда встанет вопрос о корреляциях. Опять вымышленный пример: успехи ОБ-партнеров по предметам А и Б коррелируют гораздо сильнее, чем по В и Г, тогда как у ДБ корреляции гораздо слабее. Возникает сразу вопрос об общей наследственной компоненте успехов по А и Б, отсутствии ее по В и Г, и так по паре десятков школьно-вузовских предметов. Скорее к области педагогики, чем собственно генетики, следует отнести еще, кажется, нигде не начатые эксперименты по проверке на близнецах сравнительной эффективности разных программ и методов обучения. Нетрудно предвидеть то недалекое будущее, когда будут рядом попарно создаваться классы и даже школы для близнецов несколько привилегированного типа, но с тем, чтобы один партнер посещал одну школу, а другой – школу рядом. Конечно, из-за большого разброса мест жительства пар близнецов придется обеспечивать их доставку в школу и отправление домой специальными автобусами. Конечно, надо будет создать некоторые льготы, иначе родители неохотно пойдут на осложнения, связанные с разделением близнецов на время пребывания в школе.   Конечно, встанет вопрос о разделении детских садов для близнецов-партнеров (ОБ и ДБ). Встанет вопрос, какие же периоды воспитания, преподавания и т.д. заслуживают сопоставления (одновременное использование в школах с разделением однояйцевых и двуяйцевых близнецов специальных программ обучения). Программы педагогических исследований такого типа подлежат продумыванию, но они относятся к области чисто педагогического исследования. Еще один конкретный пример   Рано протестированные однояйцевые близнецы обнаруживают неплохие лингвистические способности. Педагогический эксперимент, при котором одному будут созданы наиоптимальнейшие условия развития именно этих способностей, а другой будет оставлен в «нормальных», обычных условиях, раскроет нам на сотне рано градуированных пар потолки достижения при данном генотипе. Разумеется, такой же эксперимент нужно произвести в отношении сотни видов дарований, и в любом опыте такого рода наблюдения над парой ОБ считаются эквивалентными наблюдениям над двадцатью парами «неблизнецовых» сверстников. На какие виды способностей – математических, графических, художественных, скульптурных, литературных, поэтических, технических, комбинаторных, на какие виды памяти и в какой очередности надо в первую очередь нацелить экспериментальные разделы педагогической генетики – это, по-видимому, нужно решать отдельно, но с учетом одного специфического фактора. В первую очередь надо изучать потолки развития тех одаренностей, которые имеют высокую долю наследственной детерминации, поддаются раннему тестированию, не могут не раскрыться в обычных домашне-школьных условиях. 2. Принципы тестирования и коэффициент интеллекта (IQ) Как разобраться в бесконечном разнообразии индивидуальных свойств, бесконечном разнообразии типов, бесконечном разнообразии комбинаций способностей, присущих человечеству в целом? Как определить в каждом конкретном случае, каков тот или иной ребенок? Для того чтобы понять, к какому конкретному типу из всего этого бесконечного разнообразия принадлежит данный, живой, настоящий, сидящий перед нами или бегающий около нас ребенок, необходимо уметь определить степень развития у него если не всех, то хотя бы основных, наиважнейших, ключевых психологических, психических, физиологических особенностей. Необходимо определить его интеллектуальные особенности, наличие каких-то особо развитых свойств его интеллекта, тех свойств, которые не дотягивают до верхней планки или даже до нормы, выявить отдельные способности или отсутствие каких-то из них. Уже к концу XIX в. выяснилась настоятельная необходимость разработки методов количественной оценки различных способностей и дарований индивида. Довольно быстро стало понятно, что методы количественной оценки (а они-то и называются собственно тестированием) можно применять для сравнения способностей только в рамках групп населения, примерно однородных по образовательному цензу, сфере интересов, преимущественных навыков. Причем требовалось раздельное определение большого числа способностей – зрительной памяти, слуховой, механической, ассоциативной; умение различать смысл близких по звучанию слов и объединять осмысленно разные предметы в однородные группы, отделять главные признаки от несущественных, устанавливать причинно-следственные связи, оперировать цифрами, формами, цветами, различать высоту и силу звуков, яркость цвета и массу прочих отдельных и не связанных друг с другом свойств. Изучая отдельные способности и особенности, оценивая их, можно было в ряде тестов прийти к оценке «суммарного интеллекта», или суммарной оценке одаренности. Эта суммарная оценка получила название «Ай-Кью» по первым буквам английских слов Intelligence Quotient – IQ. Среднее значение IQ, выведенное в итоге тестирования огромного количества людей, было принято за 100. 100 – это норма. Максимальные значения не могут превышать 200, обычно предельными являются 160–180. Ниже 80 – это уже умственная отсталость разных степеней. 80 – нижняя граница нормы. За истекшее столетие было разработано бесконечное число тестов, используемых в разных целях. Тесты могут довольно точно подсказать, где, в какой области можно реализовать себя максимально. Но, кроме того, тестирование, если его проводить во всех слоях общества, может даже из довольно неблагополучных в социальном плане прослоек выделить не слишком обделенную в детстве и подростковом возрасте молодежь, действительно даровитую. Работы по тестированию способностей в СССР начали развиваться в 20-х – начале 30-х гг. Но они были прекращены в результате «постановления о педологии», которое предшествовало ударам по генетике. Почему методы тестирования долгое время в нашей стране были под большим подозрением и даже под запретом?   Вопрос не праздный, так как у большой массы людей упоминание о тестах очень часто вызывает отрицательные эмоции. С тестами часто связывают какие-то почти не осознанные опасения, страхи и прочее. Вероятно, объективные результаты тестов, не принимающие во внимание ни социальный ранг родителей, ни их положение в иерархии, ни их материальный достаток, делали тесты методом объективной оценки и указывали на необходимость уничтожения некоторых абсолютно несправедливых способов социального подъема. Если бы объективные оценки тестов лежали в основе восхождения на высшие ступеньки в административном, управленческом аппарате, в получении преимущественных позиций в науке, изобретательстве и прочем, то протекционизм, а попросту «блат», кумовство, взяточничество и прочие способы делания карьеры наряду с отбором на послушание и лакейство не помогали бы занимать не соответствующие места людям, не обладающим для этого нужными качествами. Дидро как-то сказал: «гении, вынужденные чувствовать и решать по своему вкусу, по своему отвращению, отвлекаемые тысячью вещей, очень догадливые, мало предвидящие, доводящие до излишеств свои желания, свои надежды, беспрерывно отходящие и возвращающиеся к реальности бытия, представляются мне более подходящими для опрокидывания или создания государств, нежели для их поддержания, более подходящими для установления порядка, нежели для следования ему». Это, пожалуй, можно отнести и к «пассионарным» личностям в смысле Л.Н. Гумилева – Н.В. Тимофеева-Ресовского. Поэтому, к сожалению, мы вынуждены в дальнейшем изложении опираться целиком на зарубежные данные. Практически общепризнано, что необходимо раннее (по американским данным – к 10 годам) тестирование способностей с тем, чтобы достаточно рано ориентироваться в возможностях подростка и ориентировать его самого. От вопроса о нежелательности однобокого развития можно просто отмахнуться: человек, развивающийся в оптимальном соответствии со своими личными дарованиями, несомненно, получит больше свободного времени для общего развития, нежели человек, вынужденный обучаться тому, к чему он не особенно способен. Тезис Бингхема – «Гораздо выгоднее выявлять талантливых и даровитых и помогать им, чем выявлять и заботиться о тупых и дефективных» – нужно считать антигуманным, социал-дарвинистическим и жестоким. Но его порочность не в неправильности экономического расчета. Экономически тезис можно было бы обосновать достаточно «легко», точно так же, как и принцип эвтаназии (умерщвления) безнадежно больных.   Но кладя на весы сумму страданий нереализовавшихся талантов с их повышенной восприимчивостью и сумму страданий «тупиц и дефективных», трудно определить заранее результат, так как, пренебрегая «тупыми и дефективными», общество неминуемо растеряет огромные моральные ценности, а не дав развиться и реализоваться талантам, общество неминуемо обречет себя на бесчисленные тупики и неразрешимые проблемы, из которых, как показывает история, именно таланты и гениальные личности помогали человечеству всегда и отовсюду выпутываться. Группа американских психологов и педагогов в 1969 г., изучая причины, определяющие выбор занятия и специальности старшеклассниками висконсинских школ, пришли к выводам, неопределенность которых упоминается здесь лишь для иллюстрации сложности и неизученности проблемы. Семья, наследственность, условия раннего развития, образовательные планы и успехи, предварительный выбор занятий, достижения в этих занятиях, достижения в образовании – ко всем этим факторам нужно прибавить влияние мощных неизвестных факторов.   Например, раннее развитие ребенка и его успехи после поступления в школу, особенности его семьи, домашних условий определяют то, чего от него ожидают «значимые лица» (родители, учителя, одноклассники или другие люди, играющие важную роль в его жизни). Уровень образования родителей меньше влияет на коэффициент интеллекта ребенка, нежели его поведение. Невежественные, необразованные и малоспособные не могут найти работу в технологически передовом обществе, причем грань малой пригодности повышается с усложнением жизни   Считалось, что гранью, отделяющей умственно отсталых от нормальных, является IQ = 70. Несколько лет назад Национальная ассоциация по борьбе с умственной отсталостью подняла грань до IQ = 85. Люди с коэффициентом интеллекта в пределах 70–85 могли относительно неплохо действовать в несложном вчерашнем мире, но не в сегодняшнем. Д.Уолфл (1960) привел небезынтересные данные о среднем коэффициенте интеллекта у студентов и докторов философии по разным специальностям. Средний IQ для студентов и окончивших колледж – около 124, но для психологов (не потому ли, что они отлично знакомы с тестами?) – около 132, для физиков – 131, гуманитариев – 130, химиков и лингвистов (английский язык) – 128, для агрономов, медиков, филологов, инженеров и биологов – 127, экономистов, геологов, историков, социологов – 125, педагогов – 123, стоматологов, менеджеров и коммерсантов – 122, спортсменов – 115. Для докторов философии средний уровень – 133, для физиков – 138, психологов – 137 (тот же фактор знакомства с тестами?), химиков – 135, геологов – 134, инженеров – 133, а биологов – 129. Д.Дж. Паттерсон еще в первую мировую войну с группой сотрудников разработал тесты для оптимизации использования призывников в армии под лозунгом «надлежащий человек на надлежащем месте», а после войны продолжал исследования для промышленности и министерства образования.   Его работы по тестированию школьников и студентов охватывали целые штаты США. Во время и после Второй мировой войны работы были очень расширены, хотя их эффективность весьма снижалась разными формами дискриминации, а также традиционным честолюбием. Например, оказалось, что старшеклассники с IQ менее 100 почти всегда стремились к наиболее престижным должностям, независимо от того, имелись ли у них способности и интерес к делу. Но уже через 4 года все они оказывались на неквалифицированном или полуквалифицированном уровне деятельности. Особое стремление малоодаренных с IQ в пределах 80–100 занять наиболее престижное положение обнаруживается почти во всех аналогичных исследованиях. Можно полагать, что интеллектуальная ограниченность повсюду порождает стремление к престижному положению, и очень существенно, насколько этому способствует государственная система выдвижения. Кстати, для одаренной молодежи престижность имеет второстепенное значение. Общий армейский квалификационный тест, разработанный Бингхеймом, был применен к многим миллионам призывников   В итоге тестирования Вернон четко противопоставляет подростков, выросших в «честолюбивых» семьях, где заботились о школьных успехах, в которых имелись культурные и интеллектуальные интересы, была готовность помогать ребенку думать, обогащаться впечатлениями, учиться, – и подростков из семей, где это отсутствует. Напомним, что Б.Блум пришел к выводу, что внешние условия первых лет детства, даже в рамках «нормы», могут снизить или повысить будущий коэффициент интеллекта на 10 единиц. Высокий интеллект и творческие способности, прекрасная память и изобретательность – явления связанные, но вовсе не совпадающие, потому что существует два полярных типа мышления. Один, конформный, стремится изучить и запомнить уже известное и все, из него непосредственно вытекающее, другой же тип, критичный, стремится к пересмотру общепринятого, к конструированию нового, необычного, неожиданного. Существуя в каждом индивиде в разных пропорциях, оба они несут в себе положительное, но обычный тест на коэффициент интеллекта высоко оценивает преимущественно первый тип, поэтому некоторые исследователи занимались разработкой методов выявления и оценки второго типа. Они подвергли особому тестированию длительностью по 20 часов 1513 старшеклассников привилегированной частной школы в состоятельном районе в Чикаго (средний IQ = 132). Тест на творческий потенциал устанавливал способность изобретательно оперировать с вербальными и числовыми системами символов, с отношениями «объект – пространство». Положительно оценивалась не простая правильность ответа, а число, новизна и разнообразие годных ответов. Например, в одном из тестов следовало перечислить вербальные ассоциации с предлагаемым словом. В другом тесте измерялась способность восполнить или исправить незаконченный либо искаженный зрительный сигнал. Третий тест определял способность увидеть многообразие задач, возникающих при предъявлении ряда цифр. Еще один тест требовал опосредованных умных или оригинальных ответов на предъявляемую сложную вербальную ситуацию. В тесте на вербальные ассоциации требовалось максимальное число определений значений слов «bolt», «bark» и др. Если слово «bolt» определяли лишь словами «скрепить, закрыть дверь, укрепить», то следовал низкий балл. Высокий балл давал ответ: «скрепить, быстро удрать, быстро подсчитать, пачка одежды, поднявшаяся на дыбы лошадь, удар молнии». Тест на применение предмета (в данном тесте – кирпича). Банальный ответ («кирпич применяется для строительства») получал низкую оценку. Ответ, что кирпичом можно придержать дверь, он годен как оружие, как пресс-папье, нагретый кирпич годен в качестве грелки, выдолбленный как пепельница и т.д., – получал высокую оценку. Еще один тест: предъявлялось 18 простых геометрических фигур, к каждой из которых прилагалось по 4 сложных. Требовалось найти простую геометрическую фигуру в сложной. Предлагалось четыре басни с отсутствующими последними строчками и требовалось каждую закончить тремя вариантами: моральным, юмористическим и грустным. Предлагалось 4 параграфа с цифровыми данными и требовалось не решение задачи, а формулировка максимального числа задач, решающихся данными цифровыми примерами. Оказалось, что индивидуальный коэффициент интеллекта очень слабо связан со способностью решать такие задания. Высокий IQ значительно коррелировал со школьными отметками, и группа с наилучшими школьными отметками оказалась по этой новой группе тестов существенно выше средней; но рекордистами по новому тесту оказались те, у кого IQ было на 27 единиц ниже группы с наивысшим IQ (113 против 150). Таким образом, результаты специального тестирования на творческие способности далеко не совпали с результатами тестирования на IQ. Общий вывод зарубежных исследователей сводится к недостаточности обычных методов тестирования для оценки специально творческих способностей, которые требуют особых методов развития. Методы развития творческих способностей сведены в следующие десять заповедей Школьники должны знать, что от них ожидают творчества и что творчество ценят Преподаватели должны возбуждать у школьников инициативу, любопытство и поощрять задавание вопросов Преподаватели должны побуждать учеников к самостоятельному учению и самостоятельной работе, помогая им Преподаватели должны возлагать больше ответственности на школьников и устранять изоляцию творчески одаренных учеников Воспитание как дома, так и в школе должно вестись антиавторитарно, то есть свободно Преподаватели должны показывать школьникам ступени творческого процесса, поощрять у них творческую продукцию и обучать осуществлению творческих проектов Преподаватели должны побуждать учеников к необычным, нестандартным и экстравагантным решениям Нужно развивать у школьников воображение и стремление к играм Педагоги должны знать, что творческие способности могут развиваться и усиливаться направленными процессами обучения Общество должно знать, что творчество, как и все другие положительные проявления, в своей элементарной структуре строится преимущественно в дошкольном и школьном возрасте, в результате воздействия многосторонних впечатлений, получаемых от окружающего мира, а также благодаря игроподобным ситуациям, создаваемым в ходе обучения и приобретения навыков В высшей степени одаренных и гениальных людей можно разделить на две основных группы   Первая – люди, имеющие специфический, рано проявившийся талант. Сюда относятся, как правило, многие математики, художественные гении и изобретатели. Вторая – люди, имеющие многосторонний, сложный, универсальный талант (наиболее яркие представители этой группы – Аристотель, Леонардо, Лейбниц, Гете). Является ли математический талант, согласно Колмогорову, разложимым на ряд необходимых компонентов или, как считал Пуанкаре, математики одарены одним из двух типов способностей: аналитически-логическим или геометрическим, руководствующимся интуицией, – решить пока трудно. Определенным образом доказано, что вычислительные способности резко отличаются от собственно математических и базируются на прекрасной цифровой памяти и односторонней заинтересованности именно цифрами.   Известный вычислитель доктор Рюкле мог правильно повторить после однократного произнесения 25 пятизначных цифр, а при вычислении применял вспомогательные меры, например, разлагая число на сумму или разницу двух цифр либо множители, что позволяло, например, за 40 секунд правильно перемножить в уме две пятизначные цифры. Но крупные математики могут вовсе не обладать вычислительными способностями и даже затрудняться в вычислениях. С другой стороны, вычислительные способности могут сочетаться с крайне низким общим интеллектуальным уровнем, что явствует из существования имбецилов с большим вычислительным талантом. В музыке четко различают продуктивно-композиторский и виртуозно-исполнительский талант, в свою очередь разделяемый на исполнительский и дирижерский. Лишь немногие могли сочетать в себе виртуозно-дирижерский и композиторский талант (Вивальди, Малер, Лист). Гораздо чаще гениальные композиторы прекрасно владеют инструментом (Бах, Моцарт, Бетховен, Шуман, Мендельсон, Шопен, Брамс, Барток). Литературные дарования, по-видимому, едины, а выбор сферы проявления этого дарования зависит скорее от личной направленности (многие классики равно владели всеми видами литературного таланта – лирическим, драматическим, эпическим, поэтическим). Что касается художников, то и здесь, по-видимому, дарование едино, что следует из многосторонности художников Ренессанса, сочетавших дарования живописца, скульптора, архитектора. Современная специализация скорее определяется односторонностью образования и постановкой задач. Шахматное дарование связано прежде всего с овладением широкой системой методов мышления и игры, а также с усвоением опыта. Необходимо развитие невербального типа мышления. Математики стремятся к решению проблемы, шахматисты – к победе.   Математик стремится к познанию и у него отсутствует характерная для шахматистов агрессивность. То, что в шахматном таланте огромную роль играет врожденная, скажем прямо, наследственная одаренность, видно из того, что она может проявляться необычайно рано. Более того, именно раннему проявлению и стимулированию талантов Советский Союз обязан своим лидерством в шахматах. Вместе с тем среди крупнейших шахматистов, чемпионов мира, необычайно часта психотичность. И если у Стейница психоз был порожден прогрессивным параличом, то у чемпионов мира Мерфи и Пилсбери, по-видимому, – шизофренией, Алехин был алкоголиком. Естественно-научное дарование требует строгой и точной наблюдательности, способности к эмпирическому, дедуктивному мышлению и особому интересу к явлениям природы. Но химия и физика требуют вдобавок и математического таланта. Историческое дарование требует фантазии, визионерства, способности вживаться в эпоху, в ее деятелей. Оно родственно писательскому таланту. Недаром Геродот, Тацит, Ренан, Маколей, Дюма, Д.Франс, Сигрид Унсет, А.Н. Толстой обладали в равной мере как способностью понимать эпоху, так и литературным талантом. Психологический дар связан прежде всего с необычайной способностью к вживанию и сопереживанию, в противном случае клиент или пациент не раскроется полностью, отсюда и родство между психологическим и литературным талантом. Изобретательский дар, по-видимому, един и своеобразен, весьма специфичен, проявляется очень рано, не удовлетворяется материальными выгодами, направлен лишь на осуществление цели. О роли наследственности здесь могла бы свидетельствовать семья Сименсов (шесть изобретателей!), но при этом мы понимаем, что роль социальной преемственности здесь могла быть тоже очень велика. Техническое дарование связано с особым уровнем технической проницательности, оригинальной творческой фантазией, очень ярко выраженной зрительной памятью, наглядной способностью к аналогиям, с пространственным воображением, с высоким комбинаторным дарованием, способностью использовать все уже сделанное (даже сделанное для других целей), заимствовать «узлы» и принципы. А.Г. Белл так описывает свое изобретение телефона: «Меня поразило, что кости человеческого уха были действительно чрезвычайно массивны по сравнению с тонкими мембранами, которые двигали их, и возникала мысль, что если такая тонкая мембрана могла двигать относительно столь массивные кости, то почему бы более толстый и прочный кусок мембраны не мог бы двигать мой кусок стали, и телефон был придуман». Мы бы теперь назвали это бионикой. Развитие талантов (по стратегии, принятой в США) идет в настоящее время в двух направлениях:   Первое – стремление принять в колледжи как можно больше студентов из национальных меньшинств и проблемных групп населения, несмотря на высокий риск неокончания ими колледжа, и в связи с этим на создание подготовительных отделений и курсов.   Второе – применение общенациональных и проводимых в каждом штате тестов для выявления способных старшеклассников, нуждающихся в поддержке для получения высшего образования. Понимая, что тестирование на общий коэффициент интеллекта может «оставить за бортом» юношей и девушек с музыкальными и художественными способностями, что «эффективное выявление и использование таланта качественно страдает из-за слишком узкого определения характера талантов, которые мы хотим распознавать, стимулировать и образовывать», американцы во все большем масштабе проводят работы по совершенствованию и увеличению разнообразия тестов. 3. Программа «Merit» Одним из следствий осознания значения выявления и развития индивидуальных способностей явилась проводившаяся в США с 1960 г. программа «Merit» («Достоинство») – представление наиболее талантливой молодежи «зеленой улицы» для получения высшего образования, для быстрого занятия ими высших должностей в технике, науке, управлении, что привело к существенному разбавлению плутократии меритократией, отобранной по признакам одаренности. Эти процессы достойны изучения. Ежегодно около 35 000 человек, т.е. наиболее успевающие старшеклассники из всех, оканчивающих школу (около 3%), проходят специальное тестирование. Тест объемом в 44 страницы выполняется в течение 3 ч. Он составлен таким образом, что быстрая предварительная подготовка ничего не дает. Интерес могут представить даже негативные результаты теста, потому что они облегчают будущую профессиональную ориентацию молодого человека. Выдержавшие этот первый тест приглашаются к прохождению второго теста, ориентированного на определение специальных способностей. Собираются также их биографические данные и сведения об отметках. Если результаты второго тура подтверждают данные первого, то участники программы обеспечиваются стипендией, размер которой зависит от материального положения семьи.   Избранный участником программы университет или колледж получает грант. Из 35 000 участников отбираются таким образом около 10 000 финалистов, тогда как не прошедшие в финал получают рекомендательные грамоты, поощряющие их к получению высшего образования. Большинство выдержавших тест «Merit» становятся лучшими, лидирующими студентами своего курса, а около 80% заканчивают колледж или университет с какой-либо наградой. Разумеется, программа «Merit» ни в коем случае не снимает проблему социального неравенства и не является панацеей. В частности, можно полагать, что она оставляет за бортом значительную часть той молодежи, которая из-за трущобной жизни и нищеты семьи не смогла достаточно полно развиться к возрасту первого тестирования. Но программа во всяком случае позволяет давать «зеленую улицу» в руководящую элиту (научную, инженерную, менеджерскую, военную) наиболее одаренным из всех юношей и девушек, оканчивающих среднюю школу. Следует отметить, что прохождение теста, кроме привилегий, позволяет тестируемому выяснить, в каких именно областях он может рассчитывать на максимально доступный ему успех. Налицо, таким образом, возможность получения в высшей степени обоснованной профессиональной ориентации. Впрочем, не забудем, с чего мы начали нашу главу о тестах: считается, что от человека можно ожидать максимальной отдачи тогда, когда он протестирован и профессионально сориентирован уже в возрасте 10 лет. 4. Основные субпсихопатические характеристики Одной из важных сторон эволюционного процесса является подчинение ряда органов, тканей и клеток организма какой-либо определенной эндокринной железе. Если такая эгида создалась, то ткани-мишени, объединенные подчинением данной железе, начинают реагировать коррелированно в соответствии с усилением или ослаблением активности управляющей системы. Само подчинение идет под влиянием отбора так, чтобы создать выгодные для выживания корреляции. Применительно к психике человека это означает наличие коррелированных переходов от пониженной до повышенной активности таких желез, как гипофиз, щитовидная железа или различные гормонопродуцирующие ткани надпочечника. Несмотря на то, что вся эндокринная система находится в состоянии гомеостаза, будучи связана прямыми и обратными связями, можно наблюдать весьма широкий размах конституциональной и психической изменчивости, обусловленной в рамках нормы гипо- или гиперфункции той или иной железы внутренней секреции. Надо сказать, что значение детерминации потенциала способностей при оплодотворении отходит зачастую на задний план по сравнению с фактом гетерогенности психической настроенности, укладывающейся в рамки «нормы», но накладывающей очень резкий отпечаток на личность. Из высокой роли генетической детерминированности и гетерогенности следует, что каждый коллектив (например, школьный класс) состоит из множества индивидуальностей с совершенно разными оптимальными направлениями развития.   Важнейшая задача педагога – уметь распознать в ученике субъектные особенности. Рассмотрим основные характерологические типы Шизоидность (шизотимия) – способность к уходу в себя, к самоуглублению, к игнорированию внешних событий. Этот тип может оказаться необычайно ценным, характерологические особенности шизоидного типа помогают достичь величайших высот философского, математического, литературного и поэтического мышления. Достаточно назвать таких шизоидов, как Кант, Клейст и Гельдерлин. Полярный к шизоидному – тип циклотимика-экстраверта, целиком обращенного к окружающему миру. Циклотимики общительны, добры, отзывчивы, порывисты, склонны к увлечениям, быстрой смене настроений. Периоды большого подъема энергии сменяются у них периодами относительной пассивности. В обоих случаях – и при шизоидности, и при циклоидности – значительную роль играет наследственная компонента. В семьях циклотимиков относительно нередки случаи маниакально-депрессивного психоза, в семьях шизотимиков – нередки аутизм и даже шизофрения. Третий достаточно нередкий тип – эпилептоидный. Основные черты: необычайная аккуратность и настойчивость, целеустремленность, напористость и при этом вязкость мышления, мелочность, неумение выделить главное, взрывчатость (зачастую по мелким поводам). Роль наследственности демонстрируется не только тем, что в семьях эпилептоидов нередки эпилептоиды же. В этих семьях встречаются случаи эпилепсии, хотя и очень редко; в большинстве семей эпилептоидов клинических случаев эпилепсии все же нет. К перечисленным выше трем типам следует добавить и истероидный тип (по-видимому, непревзойденно приспособленный к профессиональной деятельности на театральном, политическом и ораторском поприще, и уникальный – для шамана). Людей вышеназванных групп нельзя назвать ненормальными   К. Леонгард назвал их «акцентуированными личностями», и для нас в данное время очень важно то, что в основе той или иной акцентуации обычно лежит наследственность (пока неважно, какая – доминантная, рецессивная или полигенная). Численность этих акцентуированных личностей составляет, пожалуй, около 10% всего населения, и проблема их оптимального воспитания, а тем более – оптимальной расстановки в структуре общества, несомненно, гораздо более важна и сложна в эпоху научно-технической революции, чем в недавнем прошлом. Мир стал единым, взаимосвязанным, и прорыв эпилептоида или, например, паранойяльной личности к рычагам управления даже в какой-либо малой стране (едва ли можно отрицать наличие субклинической параноидности у Муссолини и Гитлера) может создать угрозу всей планете. Понимать, что эпилептоидность, паранойяльность, циклотимичность и истероидность – это наследственно обусловленные свойства, которые не столь легко и просто корригируются средой, должны прежде всего педагоги. Но и философы и социологи, поскольку эти свойства нередко необычайно способствуют стремительному подъему по социальной лестнице, о чем мы поговорим в дальнейшем. Понимание наследственной гетерогенности человеческих характеров должно войти в мышление педагога не только как итог многолетних личных наблюдений, но как один из исходных пунктов при работе с детским коллективом. В явлении характерологической гетерогенности есть несколько разных аспектов, важных для педагогов: распознание личных особенностей каждого субъекта: подыскание соответствующей характеру личности «ниши»; осторожная, требующая большого такта коррекция и направление на самокоррекцию. Даже наследственно детерминированная характерология поддается самокоррекции. Осознанный личностный дефект может быть преодолен, сведен до минимума.   Кроме того, внимательный педагог может найти и средовые причины той или иной акцентуации, поскольку не все 100% характерологических типов всегда определяются прямой унаследованной нормой реакции. И, наконец, еще один аспект: подготовка и ориентация субъекта на тот вид деятельности, к которому характерологически и профильно подходит подросток. При циклотимическом складе характера, тем более при гипертимной депрессии (вариант нормы), в состоянии депрессии человек должен сознавать то, что его бессилие и бесплодность временны, что они сменятся подъемом, а при приливе энергии – то, что он должен растрачивать очередной период подъема не на пустую суету, а на творчество, на отдачу. И в период депрессии, и в период подъема человек должен сознавать, что он владелец бесценного дара периодической, пусть временной, концентрации и беспредельного напряжения сил.   Напоминание об этом должно стать постоянным, главнейшим методом активной психотерапии со стороны врачей и окружающих. Эти окружающие должны понимать, что ненормальная раздражительность в период гипоманиакального возбуждения и довольно постоянная при гиперурикемии (еще один источник повышенной умственной активности) – неизбежная оборотная сторона творческой напряженности и отдачи. Очень важным условием отдачи при циклотимической возбужденности и шизоидной интровертности является наличие багажа знаний, умений, направленности. Учитывая ту невероятную отдачу, которую дали некоторые гении именно в силу своих пограничных психических особенностей, вероятно, не следует ставить жесткие барьеры при поступлении в вуз и в самом вузе для лиц с не вполне нормальным психическим профилем. Некоторые из них окупят провалы большинства. 5. К подростковой преступности Можно считать весьма вероятным, что в странах с относительно обеспеченным экономическим уровнем трудового населения и почти отсутствующей стойкой безработицей до 3–4% истинной рецидивирующей антисоциальности и преступности имеют существенную наследственную детерминацию. Рассмотрим несколько примеров. Остановимся сначала на группе лиц с существенно наследственно предетерминированной антисоциальностью. Сюда прежде всего и бесспорно входят подростки с синдромом Клайнфельтера (аномальный хромосомный набор 47/ХХУ), конституционально высокорослые, физически слабые, вялые, со сниженным интеллектом, очень маленькими семенниками, незавершающимся сперматогенезом, импотенцией и слабоволием.   По ряду зарубежных данных, эта группа составляет до 2% туповатых преступников. Фактически же эти врожденно-конституционные аномалы поставляют значительно большую долю подростковой преступности, так как, рано начиная сознавать свою физическую и умственную неполноценность, не будучи способными, как правило, получить среднее образование, уныло влача существование, они относительно легко становятся алкоголиками, пассивными гомосексуалистами и вовлекаются в различные виды пособничества преступлениям. Эта группа составляет около 0,2% населения и требует специального отношения, прежде всего систематической гормонотерапии и тактичной социальной опеки для своевременного приобретения доступной профессии и охраны от обид со стороны сверстников и подчинения активным антисоциалам. Другую существенную группу конституционально антисоциальных, несравненно меньшую по численности, но зато и личностно более опасную, представляют те хромосомные аберранты 47/ХУУ, которые начинают рано проявлять агрессивность и утрату контроля над своими импульсами. Надо сразу отметить, что, по зарубежным данным, подавляющее большинство этих конституциональных аномалов по социальной опасности не отличаются от нормы, средней для населения, хотя обращают на себя внимание высоким ростом, импульсивностью и некоторыми другими особенностями. Многочисленные дискуссии по поводу социального значения этого синдрома, с учетом упомянутой оговорки, можно резюмировать тем, что в тюремных психиатрических больницах среди высокорослых больных с легкой умственной отсталостью частота лиц с хромосомным набором 47/ХУУ оказалась в 40—50 раз выше, чем среди новорожденных. В сумме значительно более многочисленны наследственные предрасположения к антисоциальности, обусловленные, например, комплексом эпилепсия – эпилептоидность, обуславливающим, как уже упоминалось, целостную личностную структуру, с неудержимой напористостью, мелочностью, вязкостью, демонстративной «хорошестью», неадекватной злобной вспыльчивостью и т.д. Повышенную склонность к различным формам антисоциального поведения проявляют неустойчивые в своих намерениях циклотимики, конституционально мало предрасположенные серьезно отвечать за все, затеянное ими. В свою очередь антисоциальность может порождаться у шизоидов их отрешенностью от окружающего, погруженностью в свое дело, доводящей до бесчувственности по отношению к окружающим. Можно далее перечислить истеричность, синдром тревожности и ряд других акцентуированных характерологий, которые в некоторых профессионально-социальных нишах окажутся чрезвычайно ценными, при очень вероятной дезадаптации, а отсюда и антисоциальность, правонарушения, преступность в других условиях.   Но здесь с проблемами характерологии тесно смыкаются проблемы социального подъема, отбора и подбора Стойкая антисоциальность, рецидивирующее правонарушение и преступность имеют в своей основе складывающуюся еще в детско-подростковом возрасте установку на самовыражение, самоутверждение. По-видимому, очень большое значение в устойчивости к криминогенным факторам среды имеет развивающаяся еще в младенчестве и детстве большая привязанность к родителям, братьям и сестрам. Во всяком случае, отсутствие такой или эквивалентной ранней эмоциональной связи ведет к глубокой социальной дезадаптации, что, кстати, подтвердилось в опытах над молодыми макаками резус, вполне удовлетворительно вспоенных, но не матерями, а чучелами. Способность устанавливать эмоциональные связи в стаде оказалась у них утраченной, как и способность к установлению нормальных гетеросексуальных связей. Талант, одарённость, гениальность 1. Гениальность как социобиологический феномен Не вызывает сомнений, что человечеству нужны гениальные люди в массе областей деятельности для решения все новых и новых проблем. Не вызывает сомнения, что лишь малая часть гениев, рождающихся на свет, действительно проявляет и развивает свою гениальность. Что же мешает родившимся гениям? Что, когда, как и почему мешает гениальным и сверходаренным людям воплотить их природные задатки? Напомню слова Дидро: «гений падает с неба. И на один раз, когда он встречает ворота дворца, приходится сто тысяч случаев, когда он падает мимо». Какие дворцы нужны для гениев? Чтобы ответить на этот вопрос, нам надо опять вторгнуться в область, которую издавна принято обходить молчанием в отечественной науке. Вопросы взаимоотношения социального и биологического в человеке изучает наука, которую называют «социобиология». Иногда, желая ее разгромить или унизить, эту науку называют «социал-дарвинизм», придавая резко отрицательный оттенок этому названию. Следует разобраться по существу. Если гениальность (одаренность, высочайшая талантливость) дана от природы, если «гениями рождаются», то мешает реализации гениальности общество. Значит, если в обществе, которое хочет считаться справедливым, не появляется масса гениальных людей, значит, в этом обществе что-то обстоит не лучшим образом. Значит, что-то в этом обществе несправедливо устроено. Вероятно, именно эти логические умозаключения и не позволили советским обществоведам, философам, биологам, педагогам всерьез заняться проблемами социобиологии.   Иначе пришлось бы признать, что не все благополучно в нашем королевстве. И вместо серьезного научного анализа, вместо попыток ответить на вопрос, что же мешает реализации гениев, навешивались ярлыки и звучали небезопасные обвинения в переносе на человека законов «звериного мира», в подходе к человеку как к животному, во всех тех несуществующих грехах, в которых социобиологию обвиняют и осуждают десятилетиями. Несомненно, когда речь заходит о любых свойствах психики, интеллекта, поведения человека, о его наследственности, его биологических особенностях, невозможно уйти от извечной двойственности человеческого существа. С одной стороны, человек – это биологический вид, принадлежащий животному царству, то есть существо, подчиняющееся всеобщим законам живой природы. Но с другой стороны, человек стал человеком именно благодаря своей социальной, общественной природе, и в огромной степени именно социальность человека сформировала его уникальность, выделенность из животного мира, заключенную прежде всего в способности мыслить и говорить.   Человек вне общества, вне социума, вне себе подобных не становится человеком в полном смысле этого слова, сохраняя лишь физические свои признаки   Достаточно вспомнить о случаях реальных, не киплинговских «маугли» – детях, которые в младенчестве оказывались в силу тех или иных причин лишенными общения с другими человеческими существами. Они всегда были обречены не только на полную атрофию интеллекта, не только на отсутствие речи, но и на неспособность к самой жизни. Забвение, недооценка одной из сторон человеческой сущности может привести или к откровенному «биологизаторству», то есть пренебрежению социальной составляющей, уподоблению человека животному, или к догматическому пустословию, «социологизаторству», к отметанию всех тех естественных, природных свойств, которые могут быть вычленены, изучены, поняты. Социологизаторство в своем наиболее убогом, а поэтому и наиболее агрессивном виде вообще отрицает возможность изучения любых наследственных особенностей высшей нервной деятельности, психики, мышления. Мы в предыдущих разделах коснулись некоторых сторон генетики интеллекта, биологических составляющих в развитии различных проявлений высших психических функций человека и постарались показать правомерность, обоснованность и, главное, практическую значимость биосоциологического подхода. Но когда речь заходит о гениальности, таланте, одаренности, когда возникают вопросы о возникновении эмоций, окрашивающих мир человека в неисчислимую гамму цветов, подчеркивание роли биологической компоненты в этих сторонах человеческого бытия воспринимается особенно остро. И не только догматиками, но и массой просто не очень хорошо понимающих предмет разговора людей. Действительно, ведь если понять тезис о наследственной природе гениальности (одаренности, таланта) очень односторонне, то сразу же возникают (сознательно, подсознательно или даже бессознательно) мысли о наследственной обреченности, о существовании людей «высших» и «низших», о расизме и прочих диких вещах. Заранее мы должны отмести все эти страхи. «гений и толпа», «элита и массы», «равноправие и избранность» – все эти противопоставления не должны ни смущать, ни пугать. Надо лишь внимательно присмотреться к тому, что же такое гений, талантливый и одаренный человек, а что понимается под словом «элита». Надо подумать над тем, что такое равноправие, равенство и что такое избранность. Если мы говорим о том, что гениями рождаются (а это надо повторять несчетное количество раз, чтобы не бродить в социологизаторских потемках), то даже в одном только признании этого факта заключен огромный смысл. А именно: сама природа позаботилась о появлении на свет (пусть и не очень часто) носителей очень нужных человечеству свойств. Именно человечеству, а не конкретному человеку. В ходе биологической эволюции создался мозг с такими гигантскими потенциями, что даже в нашем сверхцивилизованном и требующем большого количества навыков и умений обществе они чрезвычайно редко реализуются. Это кажется настолько невероятным, что многие все же предпочитают соглашаться с тем, что гении и впрямь «падают с неба».   Но элементарные знания истории древнего человека доказывают нам, что ничего невероятного нет в таком запасе прочности интеллекта Для того чтобы выжить и оставить потомство, наши предки, первобытные люди, должны были уже обладать поистине энциклопедическими знаниями. И не только знаниями – огромными дарованиями, чтобы правильно распределять, систематизировать те или иные явления и события. Они должны были обладать колоссальным резервуаром памяти, так как все полученные знания нужно было запоминать. Но главное – наши предки должны были обладать еще и способностью молниеносно мобилизовать и память, и сообразительность, и знания. Право на ошибку было дано нечасто. Ошибка могла стоить жизни. И стоила ее. Как победить хищников или ускользнуть от чересчур опасных? Как добывать каждый день пищу, а следовательно, знать, какие растения питательны, какие ядовиты, какие и при каких болезнях целебны? Каковы повадки у сотен видов окружающих животных? Как уберечь и обучить детенышей? Как договориться об общих действиях? Как уберечься от врагов? Как находить днем и ночью правильный путь в джунглях, в лесу, горах? Как делать оружие, сети, удилища, плот или лодку, весло или парус? Как правильно ими пользоваться?   Этот «инвентарный список» можно развернуть на сотни страниц, причем утрата или искажение одной строки тогда, в древние времена, означала гибель многих, а добавление хотя бы одного нового слова – спасение или выгоду многих. Одна только необходимость быстрого решения при недостаточной информации, по догадке означала отбор на способность к быстрой сообразительности.   Пасущемуся жвачному или быстрому хищнику надо было куда меньше «ворочать мозгами», чем поднявшемуся на задние конечности питекантропу. Отбор на силу интеллекта, память, быстроту соображения шел очень интенсивно, и свидетелем тому является быстрый рост черепной коробки. Талантливый мозг для дикарей и наших более цивилизованных, но все же очень древних предков был не просто хранилищем информации – это было необходимое средство для выживания. Приведу несколько примеров из разных времен   По Вавилонскому талмуду видно, что уже в VI в. до н.э. была известна передача гемофилии (несвертываемости крови) через мать и ее сестер, хотя гемофилия – достаточно редкая болезнь. Крупнейшим достижением психиатрии последнего времени является применение препаратов лития при маниакально-депрессивном психозе. Но оказывается, что древнеримские врачи полторы тысячи лет назад назначали больным пить воду вовсе не из всех источников, а именно из тех, в которых теперь установлено большое содержание лития. Индейцы Америки до прибытия европейцев не только культивировали кукурузу, бобы и земляные орехи, картофель и батат. От них исходят вклады в фармакопею – помимо хинина они, разумеется, ничего не зная о существовании витамина С, хорошо знали противоцинготные растения, вплоть до некоторых мхов. И только в XX в. оказалось, что мхи особо богаты этим витамином. Они имели собственную, довольно правильную классификацию растений. Шошоны Невады, жившие на уровне культуры каменного века, ничего не зная о существовании гормонов, применяли литоспермиум для временного предупреждения зачатия. А в XX в. стало известно о противогормональном действии этого растения. В доисторической Аризоне существовала большая сеть оросительных каналов, а дома строились так, что достигались и кондиционирование воздуха, и экономия топлива. Календарь майя по точности превосходил европейские календари XVII в. Конечно, примеры можно умножать и умножать почти до бесконечности. Например, мог ли «примитивный» мозг изобрести бумеранг? О потенциях человеческого мозга мы подробно расскажем в следующих разделах. Сейчас вернемся к гениальности и одаренности. Надо еще раз повторить, что любому гению, чтобы он стал гением, нужны врожденные дарования и способности. Именно уникальное сочетание частных способностей, подкрепленное также врожденными особенностями функционирования мозга (развитие отдельных его зон, скорость протекания нервных процессов) и такими свойствами, как устойчивость, сопротивляемость, иногда чисто физическая выносливость, сила, – все это в комплексе и позволяет при благоприятном воздействии среды развиваться гению. Еще раз скажем, что эта констатация никак не посягает на равенство людей. Для краткости приведем здесь слова замечательного ученого Феодосия Добжанского – генетика, эволюциониста, родившегося в 1900 г. в России и умершего в 1975 г. в Америке. Он говорил: «Люди вовсе не должны быть однояйцевыми близнецами, чтобы пользоваться равноправием». Действительно, словами «равенство» и «равноправие» очень часто пытаются замаскировать старую и давно изжившую себя теорию «tabula rasa» (чистой доски), следуя которой считают, что все люди рождаются на свет, наделенные совершенно одинаковыми потенциями, и что воспитанием и образованием можно выписывать на этой «доске» любые, какие угодно письмена. Это нонсенс. Так же, как не бывает двух одинаковых лиц, не бывает и двух одинаковых людей.   Каждый человек уникален от рождения. Уникально сочетание всех его свойств – от скорости прохождения через синапсы нервных импульсов и скорости биохимических реакций до видения мира, восприятия звуков, запахов, света, цвета. Недальновидно всех людей «стричь под одну гребенку». Но ежели речь идет об индивидуальностях уровня Шекспира, Моцарта или Пушкина – это уже не только недальновидно, но попросту преступно. К каждому человеку нужно подходить с индивидуальными мерками, индивидуальными требованиями и способами воздействия. И этот индивидуальный подход должен начаться сразу же, по рождении. 2. Раннее проявление одаренности и гениальности Одним из доказательств решающей роли наследственности в существовании тех или иных способностей человека являются случаи крайне раннего проявления таланта. В частности, В. Освальд (1910) среди десяти наиболее важных характеристик научного гения называет раннезрелость, а Г. Леман показывает, что ранний возраст совершения открытий характерен вовсе не только для прежних столетий, но и для XIX в. Ограничимся пока минимумом примеров Гассенди в 4 года читал на память стихи, в 7 лет он давал астрономические объяснения Галлер ребенком толковал Библию Ампер, еще не зная цифр и алфавита, вычислял при помощи камушков Поль Бурже в 5 лет зачитывался Шекспиром и Вальтером Скоттом. Сен-Санс в 2,5 года читал ноты, в 5 лет сочинял вальсы, в 10 лет дирижировал оркестром Ньютон уже в младших классах проявил большие способности в изготовлении воздушных змеев, ветряных мельниц и других игрушек Майкл Фарадей, работая в книжной лавке и переплетной мастерской, уже в 14 лет постоянно читал научные труды Юстус Либих дома повторял описанные в книгах химические опыты и еще мальчиком достиг знаний на уровне профессора Вот список людей (далеко не всеохватывающий), сделавших крупные открытия в возрасте до 21 года Мэри Аннинг в 12 лет нашла первый экземпляр ихтиозавра, описанный в науке Джейн Остин написала свою лучшую книгу в возрасте 20–21 года Антуан Сезар Беккерель в 19 лет заметил, что свет меняет сопротивление селена (ему принадлежат классические труды по фосфоресценции и термоэлектричеству, его сын Александр – один из основоположников теории флуоресценции, а внук Антуан Анри – лауреат Нобелевской премии, открывший естественную радиоактивность солей урана) Л. Беллини в 19 лет обнаружил, что полоски на разрезе почки – трубочки, а не волокна Ж. Бизе написал первую симфонию в 17 лет У. Блейк написал первый сборник стихов в 12–20 лет Луи Брэйль, ослепший в три года, изобрел свою азбуку для слепых в 20 лет Эразм Дарвин написал «Зоономию» в 18 лет Лейбниц в 21 год написал важные философские и юридические статьи Джакомо Леопарди в этом же возрасте написал выдающиеся поэмы Маркони изобрел метод передачи сигналов по радио Милле написал две картины, прославившие его Мендельсон-Бартольди создал увертюру «Сон в летнюю ночь» в 17,5 года. Мильтон в 15 лет – автор замечательного гимна Мерфи в 12 лет стал чемпионом Нового Орлеана, а в 21 год – чемпионом мира по шахматам Джеме Педжет открыл трихины, когда ему не исполнилось еще 21 года Блез Паскаль в 19 лет изобрел счетную машину У.Г. Перкин в 18 лет, пытаясь синтезировать хинин, открыл первый анилиновый краситель Рафаэль в 20 лет создал свою первую знаменитую картину «Брак Богоматери» Д.Г. Россетти, основатель «братства прерафаэлитов», написал в 19 лет свою лучшую поэму Россини написал оперу «Танкред» в 21 год Шеллинг первое крупное философское произведение написал в 19 лет Шуберт создал музыку первой песни в 17 лет, а знаменитую мелодию на слова «Лесного царя» в 18 лет Роберт Бернс лучшие поэмы и песни создал в возрасте 14–21 года Де Кандоль в 21 год закончил четырехтомный труд по ботанике, и этот труд получил признание Кювье и Ламарка Т. Чаттертон написал свои замечательные поэмы и баллады в 12 лет Кольт изобрел в 18 лет револьвер, а в 19 сконструировал револьвер и ружье, впоследствии запатентованные В. Кордюс Первую фармакопею составил в 20 лет Пьер Кюри сделал первые открытия в химии в 20 лет Г. Дэви в 20 лет доказал молекулярную теорию тепла Де Грааф открыл в двадцатилетнем возрасте, что яйцеклетки возникают в яичниках П. Эрлих в 20 лет изобрел метод мазков крови и усовершенствовал методы окрашивания препаратов Л. Эйлер – опубликовал диссертацию о математическом определении соотношения между длинами волн звуков Гроттхуз опубликовал теорию электролиза Галилей открыл правило колебания маятника в 17 лет Галлей обнаружил солнечные пятна и затмения Марса в 19 лет Джереми Хоррокс успел за 22 года сделать множество астрономических открытий Джоуль сделал свое величайшее открытие – экспериментально обосновал закон сохранения энергии – в 21 год Г. Кирхгоф в 21 год установил два правила для электрической цепи, носящих его имя Рене Леннек в 21 год написал статью о разнице между перитонитом и энтеритом Сваммердам в 19 лет первым описал эритроциты Уильям Томсон (лорд Кельвин) к 21 году опубликовал дюжину оригинальных работ по математической физике Т. Янг описал механизм аккомодации хрусталика в 19 лет, а в 21 год был избран членом Королевского общества М.Ю. Лермонтов – в 15 лет первая редакция «Демона» и «Испанцы», в 16 лет – «Маскарад» А.С. Грибоедов – в 13 лет окончил университет, второй факультет – к 17 годам О раннем Пушкине можно писать тома Создатель евгеники английский психолог и антрополог Фрэнсис Гальтон читал книги в возрасте двух с половиной лет. К 4 годам он уже знал таблицу умножения и пятьдесят строк латинской поэзии наизусть, к 5 годам декламировал с выражением поэмы Вальтера Скотта, в 6 – «Илиаду» и «Одиссею». В 8 лет его отдали в школу, в класс, где обучались 14–15-летние мальчики из обеспеченных семей. Он почти всегда был чем-то занят, никогда не бездельничал. Но справедливости ради надо отметить, что у него было семейное окружение, почти идеальное для реализации творческой одаренности. Французский писатель Франсуа Рене Шатобриан к 13 годам выделялся не только своей страстью к чтению, не только исключительной памятью, но и замечательной трудоспособностью. Его способности были настолько поразительны, что он мог почти дословно повторить многостраничную проповедь, к которой едва прислушивался. Французский философ Огюст Конт в 15 лет выдержал экзамен в Парижскую политехническую школу, а в 20 стал одним из наипризнаннейших философов своего времени. Поражал своим рано проявившимся интеллектом французский математик и философ Дан Д’Аламбер, который в 4 года читал и решал сложнейшие задачи, а в десять его перевели из школы в колледж. В 23 года он стал членом академии. Величайшее открытие Ренэ Декарта – «декартовы координаты» – было сделано им в 17-летнем возрасте. Кстати, в свои 22–23 года, служа в армии, в промежутках между боями и походами он написал несколько блестящих философских произведений. Среди рано проявивших свою одаренность людей все же поражают примеры английского историка Томаса Маколея и писателя Дж. Стюарта Милля. Маколей чрезвычайно напугал свою мать, когда в 3 года, сохраняя без труда в памяти точную фразеологию, повторил прочитанную им «взрослую» книгу, а посетив музей в том же возрасте, перечислял без запинки все экспонаты в порядке их расположения. Милль читал по гречески классиков в 4 года, а в 8 за один год выучил латынь. Уже в 5 лет он мог обсуждать сравнительные достоинства и недостатки полководческой деятельности Мальборо и Веллингтона. Можно, конечно, сказать, что если бы такие сверхблагоприятные условия, какие были у большинства перечисленных выше людей, создать всем детям, то и они проявили бы столь же высокие показатели развития. Но, к сожалению, приходится констатировать, что, во-первых, даже в одной семье, где в равных условиях воспитывались будущие гении и их родные братья и сестры, все же именно гении вырвались к вершинам творчества и сумели проявить себя.   Во-вторых, и мы об этом уже не раз упоминали, почти поголовное среднее образование, почти в сотни раз чаще получаемое высшее образование, почти в тысячи раз чаще встречающиеся вполне благоприятные условия развития, создаваемые в интеллигентных семьях в XX в., не прибавляют значительно количества гениев.   Гениальность остается явлением, в столь же равной степени зависящим как от внешних условий, так и от врожденных особенностей. И лишь совокупность оптимальных внешних условий (включающее не только детский период, но и период дальнейшего развития человека) и врожденной одаренности может дать проявившегося гения. 3. Витальность Витальность, за неимением более точного термина, является исключительно важным компонентом гениальности. Одним из доказательств его значения является долгожитие многих великих творцов. Поразительно информативно выступает роль именно витальности в творчестве Тициана. Речь идет не только о жизнелюбии, но и о любви к богатству красок, любви к красоте. Бесспорно унаследовав талант живописца (среди его ближайших родственников было восемь выдающихся художников), при наличии стимулирующей социальной преемственности, благоприятной среды и, вероятно, под воздействием положительного импрессинга Тициан все же довольно поздно, в возрасте около 50 лет, начал свой подлинно творческий путь. Но он жил и с полной силой творил до 99 лет. В 95-летнем возрасте Тициан пишет «Увенчание терновым венцом», продолжает писать все новые картины до своей случайной смерти. Неизвестно, в каком возрасте он утратил бы творческие способности да и самую жизнь по дряхлости, потому что он умер от чумы. Фактор витальности многих гениев отчетливо выступает в форме их долгожития и устойчивости творчества по отношению к «паспортно-старческому» возрасту Софокл написал «Царя Эдипа» в 90 лет Фирдоуси слагает «Шехнаме» до самой смерти. Умер он в 85 лет, и смерть его ускорена реальным, тяжелым оскорблением со стороны шаха Магомета. Микеланджело в 73 года становится архитектором собора Святого Павла. Монтеверди пишет оперу «Поппея» в 75 лет. Хокусаи создает свои картины и в 90-летнем возрасте. В 76 лет Гете начинает вторую часть «Фауста» и заканчивает ее в год смерти. Верди пишет в 73 года оперу «Отелло», а в 80 лет заканчивает «Фальстафа». Вагнер к 80 годам создает «Парсифаля». Беранже пишет стихи до 77 лет. Лев Толстой творил до 82 лет, И.П. Павлов – до 87, Диоген и Демокрит – и после 80 лет, Б.Шоу – до 94 лет. Вольтер написал первую поэму четырехлетним, а последнюю – восьмидесятичетырехлетним. Во всех этих случаях характерно, что старело тело, но творческое начало сохранялось за счет могучих компенсаторных механизмов Интересна книга Пауля Херре, который собрал около 1000 биографий высокоактивных наследственных властителей, президентов республик, государственных деятелей и политиков, полководцев и адмиралов, римских пап и высших церковников, композиторов и исполнителей, певцов и артистов, наконец, выдающихся женщин, сохранивших высокую работоспособность в глубокой старости. Эта книга иллюстрирована портретами короля Фридриха II Прусского, Бисмарка, Мольтке, Александра Гумбольдта, Теодора Моммзена, Гете, Листа и некоторых других. Некоторые интеллектуальные функции даже у долгожителей-творцов, безусловно, слабеют, однако другие достигают высшего расцвета, развивается высшая форма ума – мудрость. Разумеется, отдельные примеры, даже самые разительные, но отобранные по признаку, роль которого иллюстрируется, малоубедительны. Поэтому мы приведем здесь данные по длительности жизни неотобранной группы творцов по другим источникам. Из бесчисленных примеров творческой сохранности в глубокой старости, убедительнейшего доказательства необычайно стойкого психического здоровья мы ограничимся двумя противоположно-полюсными примерами: математиками и создателями скрипок, отсылая читателя за другими примерами к книге П.Херре. П.Мебиус в своей книге о математическом даровании показывает, что средняя продолжительность жизни 100 самых крупных математиков, астрономов и физиков-математиков составила 72 года. В связи с генетикой или социальной преемственностью любопытно, что среди этих 100 оказались четверо Бернулли, трое Кассини и двое Кавендишей. Мебиус решительно и документированно отрицает какую-либо повышенную частоту душевных болезней среди крупных математиков. В частности, Ньютон, несмотря на то, что в 1693 г. действительно страдал неврозом и бессонницей, писал в это время свои крупнейшие теологические труды. Не буду добавлять, что написание трудов по теологии в то время никак не могло служить доказательством душевной болезни. В группе крупнейших мастеров, создававших скрипки, известно несколько знаменитых, в том числе династия Амати, начиная с Андреа (1530–1611), сыновей Андреа Антонио (1555–1633) и Джиролимо (1556–3630) и внука Николо (1596–1684), который был учителем Гварнери и Страдивари. Все представители династии Амати работали на вершинах творчества примерно до 80-летнего возраста. Антонио Страдивари достиг вершин в 1710–1720 гг., когда ему было 65–75 лет, и держался на этой высоте до 85-летнего возраста. Последнюю скрипку Страдивари закончил, когда ему было 92 года Итак, высокая витальность гениев – факт показательный, более того, он никак не вяжется с часто возникающим вопросом о связи гениальности с психозом, о чем мы поговорим ниже, после того как раскроем некоторые биологические, наследственные механизмы стимуляции интеллектуальной активности. Некоторые наследственные механизмы, стимулирующие интеллектуальную активность 1. Гиперурикемическая (подагрическая) «одержимость» и потенциальное могущество мозга человека В течение более двух с половиной тысячелетий документированного существования подагры как совершенно особой болезни было накоплено множество данных о том, что эта болезнь «чаще поражает умных, чем дураков», что ею чаще болеют выдающиеся люди: ученые, полководцы, мыслители. Множество забавных характеристик ума и свойств подагриков описывается в десятках книг. Было также замечено, что подагрики часто задолго до прямых проявлений подагры (очень, кстати, специфичных) отличались характерологическими особенностями – мрачностью, сосредоточенностью, чрезвычайной работоспособностью, раздражительностью, часто доходящей до «безумия». Долгое время считалось, что это болезнь «знатных» и что вызвана она обжорством, пьянством, неподвижным образом жизни. подагрики были излюбленным объектом карикатуристов. Но постепенно выяснилось, что подагра развивается и у людей аскетического образа жизни, а также у чрезвычайно подвижных. Первые подлинно убедительные статистические данные об умственном превосходстве подагриков, сказывающемся вопреки большой тяжести и болезненности этого недуга, собрал в 1927 г. Г. Эллис в своей книге «История английского гения». Изучив биографии отобранных им из Британской энциклопедии 1 030 человек, Эллис обнаружил, что среди них оказалось 55 подагриков (5,3%) – гораздо больше, чем, например, больных туберкулезом (40 человек), несмотря на то, что туберкулез был очень распространен, носил почти массовый характер. Г.Эллис опроверг мнение, что подагра порождается сидячим образом жизни, избытком потребления мяса и вина. Он отметил, что даже среди знаменитостей подагрики характеризуются исключительной целеустремленностью и умственной активностью. «Знаменитость этих подагриков столь же замечательна, как и их численность.   К ним относятся Мильтон и Гарвей, Сиденгам и Ньютон, Гиббон и Филдинг, Хантер и Джонсон, Конгрив и Питты, Весли и Гамильтон, Дарвин. А Бэконы были вообще подагрической семьей». Может быть, имеет смысл напомнить лишь о том, кто такой Весли – основатель методизма, церкви, насчитывающей сегодня десятки миллионов приверженцев. Он прочитал за свою жизнь около 50 000 проповедей. «Можно добавить, – продолжает Эллис, – что эти гениальные подагрики часто бывали эксцентричны, раздражительны, холеричны и иногда даже душевнобольными». Прошло, однако, почти 30 лет, покуда это четкое волевое и интеллектуальное превосходство подагриков над неподагричными, эта поразительная частота подагры среди выдающихся людей получила биохимическое объяснение в форме конкретной гипотезы. Часть разгадки принадлежит Е. Оровану, который, учитывая, что подагра вызывается отложением избыточного количества солей мочевой кислоты в тканях, указал на то, что почти у всех млекопитающих мочевая кислота под действием фермента уриказы деградирует до аллантоина и что среди млекопитающих только приматы и, соответственно, человек лишены этого фермента, из-за чего у них мочевая кислота в относительно низкой концентрации сохраняется в крови.   Но мочевая кислота по химической структуре чрезвычайно сходна с кофеином и теобромином, известными стимуляторами активности мозга, и обладает сходным возбуждающим действием. Следовательно, происшедшая в ходе эволюционного становления приматов утрата уриказы привела к стимуляции мозговой активности и открытию нового пути дальнейшего эволюционного развития, пошедшего в значительной мере на основе последовательного совершенствования мозговой деятельности. Избыточное содержание мочевой кислоты в крови порождает, с одной стороны, повышенную умственную активность, а с другой – предрасположение к подагре. Высказанная теория подкупает своей простотой, последовательностью, логичностью   Однако изучение проблемы весьма затрудняется тем, что частота постановки диагноза «подагра» очень сильно меняется из-за непопулярности этой болезни. Например, в США диагноз «подагра» ставится раз в сто реже, нежели в Англии, поскольку она слывет болезнью обжор, пьяниц и распутников, а ходячий рецепт «лечения» был известен издавна: «Зарабатывайте самостоятельно шесть пенсов в день и живите на них». Но и реальная частота этой болезни сильно колеблется от различных и не всегда известных условий. Предполагается, что в ХVII–ХVIII вв. широкое распространение подагры среди высших классов в Англии было вызвано массовым ввозом портвейна из Португалии, где из-за технологии приготовления в нем были большие примеси свинца. Известны «эпидемии» подагры из-за употребления самогона, перегонявшегося через трубки с примесью свинца. В остальном же роль условий питания и сидячего образа жизни в развитии подагры остается сомнительной. Существенно, по-видимому, обильное употребление мясной пищи, поставляющей пурины, предшественники мочевой кислоты. Но диета подагриков ограничена лишь запрещением употребления такого мяса, которое избыточно пуринами (почки и немногие другие виды мяса). Как выразился Сиденгам: «Если вы пьете вино, то хватаете подагру, если вы вина не пьете, то подагра хватает вас». Не вызывается ли подагра интенсивной умственной деятельностью?   История и множество наблюдений показывают, что подагра «концентрируется» среди лиц, интенсивно занимающихся умственной деятельностью, потому что неудержимо стремление подагриков именно в сферу напряженного умственного труда. Но действительно ли у подагриков так много стимулирующего начала в крови? Организм нормального человека содержит 1 г мочевой кислоты, которая оборачивается так быстро, что ежесуточно выводится 0,5 г и соответственно образуется тоже 0,5 г. В организме подагрика содержится не 1 г, а 20–30 г мочевой кислоты, причем уровень ее в крови повышен в 1,5–2 раза против нормы, которая составляет у мужчин 5,1 мг%, у женщин 4,1 мг%.   Повышение содержания мочевой кислоты в организме в 20–30 раз, повышение уровня в крови в 1,5–2 раза, поскольку это вещество является аналогом теобромина и кофеина, а кроме того, действительно стимулирует умственную активность, не может не вызывать хронического подъема последней. Во всяком случае, доказательств обратного пока не представлено. Со второй половины XIX в. вновь входит в употребление колхицин, а затем множество других активных лечебных средств (пробенецид, аллопуринол и др.), препятствующих синтезу мочевой кислоты или способствующих выведению ее из организма. подагра уже не проявляется особо отчетливо, хотя в литературе отмечаются колебания ее частоты. Может быть, поэтому в XX в. сведения о выдающихся подагриках становятся очень скудными, вернее, подагра остается незарегистрированной. Тем важнее привлечь внимание специалистов (врачей, историков) к этой болезни выдающихся людей, что является одной из задач предлагаемого труда. Действительно ли подагра резко учащена среди гениев? Список великих подагриков-англичан Г.Эллиса можно чрезвычайно удлинить за счет не англичан. Характерологически поразительны некоторые кризисные эпохи, когда воля и интеллект способны преодолеть кастовые барьеры, как например, в эпоху Реформации и Контрреформации. Реформацию возглавляют подагрики Лютер и его покровитель и спаситель курфюрст Саксонский Фридрих Мудрый, Томас Мор и Эразм Роттердамский. В Швейцарии духовно покоряет запад Европы Иоганн Кальвин во всей полноте истинно подагрической целеустремленности и жестокости. Главный его противник – демонически энергичный подагрик Карл V. В Тридцатилетней войне решающие роли выпадают с имперской стороны подагрику Валленштейну, на французской стороне – молодому Конде Великому. Еще позднее в подготовленных подагриком Мазарини войнах подагрика Людовика XIV, обеспеченных административно-финансовым гением подагрика Кольбера, самым крупным французским полководцем оказывается снова подагрик Конде Великий, а величайшим его противником – подагрик Мальборо. В Великой Северной войне Польша, Дания, Саксония (с подагриком Августом Сильным), Россия с Петром Великим (почти достоверным подагриком) – имеют дело с незнающим ни страха, ни усталости, бешено активным, неутомимым, предприимчивым и безрассудно настойчивым подагриком Карлом XII. Непропорционально велико число подагриков среди ученых, художников, врачей. Можно назвать Микеланджело, Рембрандта и Рубенса, Бетховена и Галилея, врачей Амбруаза Паре, Гарвея, Сиденгама, Базедова, величайших ученых Бэкона, Лейбница, Р.Бойля, Мальбранша, Канта (не только философа, но и энциклопедического ученого), Линнея, Дарвина. Трудно оценить долю подагрических гениев среди великих государственных деятелей и полководцев, но она оказывается, вероятно, на порядок более высокой, чем доля подагриков среди населения. Если обратиться к великим писателям, то среди двух десятков писателей-классиков Франции придется назвать Стендаля и Мопассана и вспомнить, что еще два – Вольтер и Золя – поглощали ежесуточно многие десятки чашек черного кофе (напомним, что кофеин химически и по физиологическому действию является аналогом мочевой кислоты).   Среди двух десятков крупнейших немецких писателей первенствует подагрик Гете. В первую десятку русских классиков войдет подагрик Тургенев. Нам трудно ранжировать английских классиков, но подагрики среди них многочисленны. Среди первой двадцатки итальянских классиков окажется подагрик Альфиери. Исключительно важная роль подагриков в истории, в культуре как бы противоречит слабости корреляции уровня уратов с интеллектуальной одаренностью в среднем у всего населения   Противоречие это, однако, весьма условное и легко разъяснимое: у подагриков уровень уратов столь высок, что вызывает всепобеждающую умственную активность, тогда как среди «здорового» населения в целом межиндивидуальные различия уровня уратов невелики и легко перекрываются в своем эффекте бесчисленными средовыми, социальными и наследственными переменными.   Далее, если подагра, или гиперурикемия, несколько поколений наследуется по мужской линии, то подагрические дед и отец подагрика успевают проложить дорогу сыну и отцу. Мы не знаем, наследовал ли Александр Македонский от отца только корону и фалангу или еще и свою подагру, но Александр жаловался, что после отца ему некого будет побеждать. Канту было 22 года, когда он записал: «Я наметил свой путь и ничто не сможет помешать мне следовать ему». Через треть века, став ученым невероятно широкого кругозора, постигнув почти все естественные науки так, как если бы он объединял в себе целый факультет, он начинает писать «Критику чистого разума». В рамках нашего труда невозможно показать присущее каждому из названных великих подагриков его исключительное трудолюбие, напряженную энергию, замечательный талант и продуктивность, стойкость, словом, весь поражающий специфический комплекс личностных особенностей. Мы вынуждены были ограничиться лишь немногими примерами. Но, как можно было видеть по приведенным результатам тестирования и как это ярко бросается в глаза при изучении биографий великих подагриков, основное значение этого биохимического нарушения заключается в усилении мотивации, в усилении рефлекса цели в результате постоянной стимуляции активности мозга.   Много это или мало? ------------------------------------- Это далеко не полный текст Владимир Павлович Эфроимсон Наука   www.pseudology.org