| |
|
Маша Кузьмина |
Зинаида
Григорьевна Зимина-Морозова-Рейнбот-Резвая |
Морозова-Рейнбот
к сорока годам она уже трижды побывала замужем. Дважды развелась и один раз
овдовела. У неё было три фамилии, а когда потребовалось перевести последнюю –
иностранную – на русский язык, назвала себя Резвой. Её состояние оценивалось в
полтора миллиона. Одевалась она только в парижские туалеты. С одним из её
платьев связана такая история.
В 1896 году на
открытии Нижегородской ярмарки присутствовали августейшие гости –
Николай II с императрицей и двором. После торжественного приёма церемониймейстер
императорского двора сообщил мужу нашей героини о нарушении этикета – шлейф её
платья оказался длиннее, чем шлейф платья императрицы. Муж был недоволен.
Однако и сам он, будучи одним из богатейших людей эпохи, позволял себе некоторые
вольности – деловые документы подписывал по-царски просто "Савва". После его
смерти Зинаида Морозова получила в наследство недвижимость и ценные бумаги,
стала владелицей заводов и рудников на Урале, помещицей Владимирской и
Московской губерний.
Родилась Зинаида Григорьевна Зимина в семье купца II гильдии. Семнадцати лет
отроду её выдали замуж за Сергея Викуловича Морозова, который зачастую
предпочитал компанию друзей обществу молодой жены. Накануне Рождественского бала
он уехал на охоту – Зинаида Григорьевна проявила своеволие, отправилась на бал
одна. За её спиной шептались, она делала вид, что не замечает. В этот вечер она
встретила Савву Тимофеевича Морозова, дядю своего мужа. Позже Савва признался,
что влюбился в неё с первого взгляда.
Презрев строгости старообрядческой морали, Зинаида развелась с мужем и вышла за Савву Тимофеевича. Его мать часто повторяла: "Уж порадовал ты меня, Саввушка.
Первый жених на Москве, а кого в дом привёл... Что бесприданница твоя Зиновия –
ещё полбеды, разводка, вот что плохо. Мало ли в Москве достойных фамилий, а ты
Зимину взял, дочку купца второй гильдии, да ещё мужнюю жену, от племянника увел".
Отец Зинаиды говорил, что ему легче было бы видеть дочь в гробу, чем второй раз
под венцом.
В доме Саввы Морозова Зинаиду Григорьевну окружили учителя, воспитатели,
портнихи и парикмахеры. Благодаря им и собственным способностям купеческая дочка
очень быстро превратилась в светскую даму. Муж подарил ей особняк на
Спиридоновке, для реконструкции которого она пригласила молодого архитектора Ф.О.
Шехтеля. Именно после перестройки дома на Спиридоновке в 1896 году Шехтель
утвердился в Москве в качестве признанного и очень модного зодчего.
В этом доме хозяйка принимала
Станиславского и
Немировича-Данченко,
Качалова и
Собинова,
Чехова и Книппер,
Левитана и
Бенуа, известных адвокатов
Маклакова и
Кони. О
Шаляпине она пишет в воспоминаниях: "Он приезжал и пел как райская птица
у меня в будуаре. Обедал у нас запросто, и я помню, раз он приехал, а я лежала у
себя с больной ногой (подвернула её) и обедать идти в столовую мне было трудно.
Он сказал, что меня донесёт. Я думала, что он шутит. Вдруг он схватил меня и
понёс".
На Спиридоновке устраивались балы и карнавалы, на которых бывала "вся Москва".
Морозова понимала, что королеву признают в ней из-за денег, а не из-за
происхождения, и даже парижские платья не сделают её профиль благороднее. Да и
не похожа на записных красоток своего времени: её щёки не были румяными, плечи
покатыми, а взор наивным – смуглая, "бровьми союзна", с тёмной цыганщиной в
глазах, она была для своего времени слишком эффектна, слишком целеустремлённа,
слишком расчётлива.
В браке с Саввой Тимофеевичем Зинаида Григорьевна прожила 19 лет
В 1905 году
Морозовы отправились на французский курорт. К этому времени семья не без участия
жены отстранила Савву от ведения дел – медицинское освидетельствование
определило душевное нездоровье.
Зинаида Григорьевна не одобряла финансирование
большевиков, не простила она мужу
и роман с актрисой МХАТа Марией Фёдоровной Андреевой.
Смерть Саввы Морозова – тайна, в которой замешаны политика и большие деньги.*
Однако сто лет назад была официально принята версия о самоубийстве. "В роду
Морозовых уже были заболевания на нервной почве, в то время в большом купечестве
в третьем поколении и в четвёртом почти во всех семьях были подобные заболевания".
А его дочь – Мария Саввишна – и в самом деле сошла с ума.
Вдова унаследовала состояние Морозова, но богатство её не радовало. В этот
смутный год она предпочла бы иметь мужа, а не деньги. Однако следовало жить
дальше: у неё было четверо детей, младшему сыну – всего два года. Теперь
Морозова почти не бывает в обществе, появляясь только на театральных премьерах.
Но она продолжает общаться с друзьями, спорит о политике с Витте, умело
распоряжается своими капиталами. Её дети получают хорошее образование, она
коллекционирует фарфор и гравюры.
Горький, часто бывавший в доме Морозовых до смерти Саввы Тимофеевича, пишет: "В
спальне хозяйки – устрашающее количество севрского фарфора, фарфором украшена
широкая кровать, из фарфора рамы зеркал, фарфоровые вазы и фигурки на туалетном
столе и по стенам на кронштейнах. Это немножко напоминало магазин посуды.
Владелица обширного собрания легко бьющихся предметов m-me Морозова с
напряжением, которое ей не всегда удавалось скрыть, играла роль элегантной дамы
и покровительницы искусств". Понятно, чем раздражён Горький: в изящном интерьере
он чувствовал себя слоном в посудной лавке. Но Морозова не оставалась в долгу –
писала в дневнике: "Максима Горького люблю и уважаю, а с Алексеем Максимовичем
Пешковым не дружу". Она винила его в крахе своей семьи – из-за него Савва
Тимофеевич связался с революционерами и с Андреевой.
Морозова не вступила ни в одну из партий, причинами тому были не только
собственные политические убеждения, но и элементарная бережливость: "Князь Павел
Долгорукий сказал, что приехал ко мне по поручению партии, наговорил кучу
любезностей о моём уме и прочем, и как им будет лестно, если я запишусь в их
партию. Я поблагодарила князя за честь, которую мне сделали, но я, по своему
свободомыслию, ни в какую партию не пойду, так как не люблю рамок, и потом, я –
богатая женщина, и когда будут у меня просить на дела партии, мне будет трудно
отвечать, что у меня денег нет, и, кроме того, я совсем не симпатизирую
кадетам".
В 1907 году Морозова снова вышла замуж
На Кузнецком мосту она встретила своего
давнего поклонника – генерала Рейнбота, бывшего тогда градоначальником Москвы.
Он прислал ей розы, она поблагодарила его, они некоторое время переписывались,
потом обвенчались.
Рейнбот
был женат, но развёлся. Морозова выходила замуж третий раз, и её фамилия стала
двойной. Это был союз тщеславия и расчёта: нищий Рейнбот обретал материальную
стабильность, купчиха Морозова становилась дворянкой. Рейнбот обратился в
Московское депутатское дворянское собрание с просьбой внести в родословную книгу
Московской губернии его жену – Зинаиду Григорьевну Рейнбот и выдать ей документы
о дворянстве. Морозова подарила мужу 380 десятин пустопорожней земли, чтобы чета
Рейнбот была внесена в родословную книгу московского дворянства.
Новый муж не оправдал надежд. При нём взятки стали совершенно законным явлением.
Если владельцы игорных домов или торговых рядов выплату задерживали, то
секретарь звонил и напоминал: "Генерал Рейнбот просил передать, что он
по-прежнему живёт на Тверском бульваре". Рейнбота обвинили в казнокрадстве,
последовали скандальная отставка и долгий судебный процесс, высочайшим
повелением бывший градоначальник был помилован. Морозова нанимала лучших
адвокатов, отдельным томом были изданы "Оправдательные документы по делу
Рейнбота". Самолюбию гордой и умной женщины был нанесён сильнейший удар. В 1916
году по инициативе Зинаиды Григорьевны супруги Рейнбот навсегда расстались.
После революции Морозова-Рейнбот чудом избежала репрессий, но лишилась
всех
своих имений – ей приходилось продавать личные вещи и ценности. Дети умирали
молодыми, внуки болели туберкулёзом, начиналась война. Зинаида Григорьевна
Морозова умерла в 1947 году. Прах её покоится в семейном склепе Морозовых на
старообрядческом Рогожском кладбище в Москве.
P.S. Из воспоминаний Татьяны Морозовой: "Я помню, как летом 1944 года,
вернувшись из эвакуации, я – маленькая семилетняя девочка, была приведена на
поклон к прабабушке. Комната вся была залита солнечным светом и казалась
огромной. Посередине стоял стол, покрытый белоснежной вязаной скатертью. На
столе – букет сверкающих голубым, белым, розовым ирисов. В углу – плитка, на
которой прабабушка варила кофе. Аромат его, ещё мне не знакомый, разносился по
комнате. Тогда, в голодные суровые годы войны, мне казалось, что я попала в рай.
Меня поразили какая-то величественная стать прабабушки, её нарядное светлое
льняное платье и отливающие голубым волосы. Осмелев, я спросила: "А что – ты
старая Мальвина из сказки "Буратино"?" – "Деточка, даже прабабке не следует
говорить "старая"!" – сказала она, не улыбнувшись. "Как всё-таки со всеми нами
жестоко распорядилась жизнь", – вот последние слова, которые остались у меня в
памяти".
Источник
Встречи,
люди, нравы, судьбы....время
www.pseudology.org
|
|