Лунный свет на заре 2

Издательство ACT – Олимп, М., 2003. ISBN 5-17-015194-2, 5-8195-0836-Х

Игорь Семёнович Кон

Лунный свет на заре
Часть 2. 2-8. В родных пенатах

Изучение Руси со всех сторон, во всех отношениях,

по мнению моему, не должно быть чуждо и постыдно русскому.
Владимир Даль

До сих пор я говорил преимущественно о Западных обществах. А как выглядят интересующие нас проблемы в истории русской культуры?

Церковное право и народная культура

Понятие "содомии" в Древней Руси было таким же расплывчатым, как на Западе. Самым серьезным грехом считалось "мужеложство", когда сношение с неподобающим партнером усугублялось "неправильной" сексуальной позицией (анальная пенетрация). Однако на Руси к этому пороку относились терпимее, чем на Западе; церковное покаяние за него колебалось от одного до семи лет, в тех же пределах, что и гетеросексуальные прегрешения. Во внимание принимали и возраст грешника, и его брачный статус, и то, как часто он грешил, и был ли он инициатором действия или его объектом. К подросткам и холостым мужчинам относились снисходительнее, чем к женатым. Если анальной пенетрации не было, речь шла уже не о мужеложстве, а о рукоблудии, которое наказывалось мягче.
Требники ХУ - XVI вв. содержали много вопросов на эту тему: "Не пался ли от своея жены с мужеским полом…?" "Или удом своим чужого тыкал?" "Или с чужим играл до истечения?" "Или с отроками блудил?" "Не толкал ли седалищем в игре друга?", "Не рукоблудствовал ли друг с другом, ты – его, а он – твой уд?", "Грех есть мочиться с другом, пересекаясь струями" и т.д. ("А се грехи", 1999, с.38, 64, 60, 110-111, 48). Лесбиянство обычно считалось разновидностью мастурбации. Новгородский епископ Нифонт (XII в.) даже считал сексуальный контакт двух девушек-подростков меньшим грехом, чем "блуд" с мужчиной, особенно если девственная плева оставалась целой (Левина, 1999, с.335-344).

Православную церковь очень заботило распространение гомосексуальности в монастырях; "если два чернеца лягут на единую постель, то да нарекутся блудниками"- гласят правила о монахах XIII в. ("А се грехи", 1999, с.20). Но к бытовым её проявлениям относились сравнительно равнодушно. В Домострое содомия упоминается вскользь, между прочим. В “Стоглаве” (1551) ей посвящена специальная глава "О содомском грехе", предписывающая добиваться от виновных покаяния и исправления, "а которые не исправляются, ни каются, и вы бы их от всякие святыни отлучали, и в церковь входу не давали". (Стоглав, 1863, с.109) Однако пьянство осуждается там гораздо более темпераментно.

Почти все иностранные путешественники и дипломаты, побывавшие на Руси в ХУ - XVII вв. (Герберштейн, Олеарий, Маржерет, Коллинс и др.), отмечали широкое распространение "содомии" во всех слоях общества и удивительно терпимое, по тогдашним европейским меркам, отношение к ней. Английский поэт Джордж Тэрбервилл, посетивший Москву в составе дипломатической миссии в 1568 г., был поражен открытым гомоэротизмом русских крестьян сильнее, чем казнями Ивана Грозного. В стихотворном послании своему другу Эдварду Данси он писал:

Хоть есть у мужика достойная супруга,
Он ей предпочитает мужеложца-друга.
Он тащит юношей, не дев, к себе в постель.
Вот в грех какой его ввергает хмель
Перевод С. Карлинского (.Карлинский, 1991, с.104)

По-видимому, несмотря на свои неоднократные женитьбы, баловался с переодетыми в женское платье юношами и сам Иван Грозный; такие подозрения высказывались современниками по поводу его отношений с юным женоподобным Федором Басмановым, который услаждал царя пляской в женском платье.

Как писал хорватский католический священник Юрий Крижанич, проживший в России с 1659 по 1677 год, "здесь, в России, таким отвратительным преступлением просто шутят, и ничего не бывает чаще, чем публично, в шутливых разговорах один хвастает грехом, иной упрекает другого, третий приглашает к греху; недостает только, чтобы при всем народе совершали это преступление" (Крижанич, 1866, с. 17–18). Как и на Западе, содомия чаще всего ассоциировалась с женственностью, нарушением полоролевых стереотипов в одежде и поведении, а также в следовании заграничной моде. Митрополит Даниил, популярный московский проповедник эпохи Василия III, в своем двенадцатом поучении сурово осуждает женоподобных молодых людей, которые "... женам позавидев, мужское свое лице на женское претворяеши": бреют бороду, натираются мазями и лосьонами, румянят щеки, обрызгивают тело духами, выщипывают волосы на теле и т.п (Гудзий, 1962, с. 264). Столетием позже знаменитый непримиримый протопоп Аввакум навлек на себя страшный гнев воеводы Василия Шереметева, отказавшись благословить его сына, "Матфея бритобрадца".

Однако ни в одном русском законодательстве до Петра Великого гомосексуализм не упоминался. Наказание за "противоестественный блуд" - сожжение на костре - впервые появилось в 1706 г. в воинском уставе Петра 1, составленном по шведскому образцу, но уже в 1716 г. Петр это наказание смягчил, заменив сожжение телесным наказанием и вечной ссылкой (в случае применения насилия), причем и это касалось только военных, не распространяясь на гражданское население.

Во второй половине XVIII в., с ростом цивилизации и расширением контактов с Европой, мужеложства начали стесняться. В народных же массах она локализуется преимущественно в религиозных сектах скопцов и хлыстов (Эткинд, 1998). В крестьянской среде однополые сексуальные отношения считались постыдными. В мужском фольклоре, особенно в частушках, они обычно упоминаются в оскорбительном контексте, когда самоутверждение одного участника достигается ценой унижения и осмеяния другого. Чаще всего это намек на сексуальную слабость или гомосексуальность соперника, который якобы был или может стать объектом сексуальных посягательств другого мужчины. Этот фольклорный мотив очень устойчив. В середине 1920-годов в Ярославской области был записан такой обмен прибаутками между двумя молодыми парнями ((Зимин 1995, с. 535):

1. Нам с тобой не сговориться, Придется тебе мои хуем подавиться.
2. Эта песенка стара, В жопу еть тебя пора.

Самая распространенная формула резкого отказа одного мужчины другому среди русских в Карелии : "Пососи хуй!" есть и частушки условно-эротического характера. Парни на ночной улице горланят: "Ты Самсон, и я Самсон, оба мы Самсоны, а если хочешь ты со мной, то снимай кальсоны!" (Логинов, 1999, с.177-178). На самом деле эти ребята ничего подобного не делают, но распространенность мотива доказывает, что эти такие действия всем известны и нередки.

Великосветская жизнь и школьные приключения

В дворянской и чиновничьей среде гомосексуальные связи иногда приобретали скандальный характер, не столько сами по себе, сколько потому что были тесно связаны с непотизмом и коррупцией: могущественные люди расплачивались со своими молодыми протеже высокими назначениями, никак не соответствовавшими их способностям. В быту к этому относились спокойно-иронически.
При Александре I гомосексуальными наклонностями славились министр просвещения и духовных дел князь А.Н. Голицын и министр иностранных дел, а затем канцлер Н.П. Румянцев. Влиятельный министр просвещения при Николае 1 граф Сергей Уваров (1786 - 1856) устроил своему красивому, но не особенно умному любовнику князю Михаилу Дондукову-Корсакову почетное назначение вице-президентом Императорской Академии наук и ректором Санкт-Петербургского университета, что породило несколько ехидных эпиграмм, на разные лады обыгрывавших мотив "жопы":

В академии наук
Заседает князь Дундук.
Говорят, не подобает
Дундуку такая честь;
Почему ж он заседает?
Потому что /- - -/ есть.
(Пушкин, 1959, т. 2, с.451)

Когда речь шла не о врагах, а о друзьях, Пушкин относился к этой склонности весело-иронически, не видя в ней ничего страшного, о чем свидетельствует его письмо и стихотворное послание Филиппу Вигелю, слабость которого к юношам была общеизвестна. Поэт сочувствует кишиневской скуке Вигеля и рекомендует ему "милых трех красавцев", из которых "думаю, годен на употребление в пользу собственно самый меньшой: NB он спит в одной комнате с братом Михаилом и трясутся немилосердно - из этого можете вывести важные заключения, представляю их вашей опытности и благоразумию"...
Кончается стихотворение словами:

Тебе служить я буду рад -
Стихами, прозой, всей душою,
Но, Вигель - пощади мой зад!
(Пушкин, 1959, т. 9, с.75-77)

Как и в Европе, гомосексуальные отношения шире всего были распространены в закрытых учебных заведениях - Пажеском корпусе, кадетских корпусах, юнкерских училищах, школе Правоведения и т.д. Поскольку это явление было массовым, воспитанники воспринимали его спокойно и весело. Эта тема занимает одно из центральных мест в юнкерских стихотворениях Лермонтова ("Тизенгаузену", "Ода к нужнику"). Гомосексуальным приключениям целиком посвящена написанная от первого лица большая анонимная (приписываемая А.Ф.Шенину) поэма "Похождения пажа". Лирического героя этой поэмы сразу же по поступлении в пажеский корпус соблазнил старший товарищ, после этого он сам вошел во вкус, стал “давать” всем подряд, включая начальников, одеваться в женское платье и сделал благодаря этому блестящую карьеру, которую продолжил и по выходе из корпуса. В поэме также подробно описаны эротические переживания, связанные с поркой.

Попытки школьной или корпусной администрации пресекать "непотребство" успеха не имели. После очередного скандала с Шениным, который в 1846 г. был за педерастию отстранен от службы и выслан из Петербурга, в столице рассказывали, что "военный министр призвал Ростовцева и передал ему приказание Государя, чтобы строго преследовать педерастию в высших учебных заведениях, причем кн. Чернышев прибавил: "Яков Иванович, ведь это и на здоровье мальчиков вредно действует". - "Позвольте в том усомниться, ваша светлость, - отвечал Ростовцев, - откровенно вам доложу, что когда я был в Пажах, то у нас этим многие занимались; я был в паре с Траскиным (потом известный своим безобразием толстый генерал), а на наше здоровье не подействовало!" Князь Чернышев расхохотался" (Eros russe, 1988, с.59).

Н.Г.Помяловский в "Очерках бурсы" описывает напоминающие современную дедовщину отношения второкурcных и первокурсников. мальчика, который обслуживает великовозрастного Тавлю, называют "Катькой", причем подчеркивается, что он хорошенький. Однажды был разыгран даже обряд женитьбы Тавли на "Катьке".

Такие игры не могли не иметь явной сексуальной окраски

Князь П.А. Кропоткин (1842-1921) вспоминал, что в Пажеском корпусе старшие воспитанники камер-пажи "собирали ночью новичков в одну комнату и гоняли их в ночных сорочках по кругу, как лошадей в цирке. Одни камер-пажи стояли в круге, другие – вне его и гуттаперчевыми хлыстами беспощадно стегали мальчиков. "Цирк" обыкновенно заканчивался отвратительной оргией на восточный манер. Нравственные понятия, господствовавшие в то время, и разговоры, которые велись в корпусах по поводу "цирка", таковы, что чем меньше о них говорить, тем лучше" (Кропоткин, 1988, с.105-106)...

По свидетельству Куприна, в закрытых мужских учебных заведениях и позже существовали "уродливые формы ухаживания (точь в точь как в женских институтах "обожание") за хорошенькими мальчиками, за "мазочками" (Куприн. 1958, с. 248).

На 1 съезде офицеров-воспитателей кадетских корпусов (1908) рассказывали, как рекреационном зале днем под охраной собственных часовых собиралась 20 -30 кадетов. "Там происходило демонстрирование онанизма, один кадет над другим проделывал гнусные манипуляции, а все остальные с любопытством смотрели на это зрелище. Дежурный офицер подходил к кадетам, заранее предупрежденным часовыми, и спрашивал их: чем они заняты? Те весело и бойко ему отвечали: "Мы играем, господин капитан, в новую игру: "Здравствуй, осел!" и "Прощай, осел! Очень интересно!" (Труды 1 съезда…, 1908. Цит. по Кащенко, 2003. с.124)

В юношеской среде эти вещи обычно воспринимались как игра и замена или недоступных женщин; для взрослых влечение к лицам собственного пола становилось проблемой. Как и в западноевропейских столицах, в Петербурге XIX в. существовал нелегальный, но всем известный рынок мужской проституции. Бытописатель старого Петербурга журналист В.П. Бурнашев писал, что еще в 1830-40-х годах на Невском царил "педерастический разврат". "Все это были прехорошенькие собою форейторы, кантонистики, певчие различных хоров, ремесленные ученики опрятных мастерств, преимущественно парикмахерского, обойного, портного, а также лавочные мальчики без мест, молоденькие писарьки военного и морского министерств, наконец даже вицмундирные канцелярские чиновники разных департаментов" (цит по Ротиков, 1998, с. 357). Промышляли этим и молодые извозчики. Иногда на почве конкуренции между "девками" и "мальчиками" даже происходили потасовки.

гомоэротизм в русской литературе

Об амбивалентности русского характера как наследии душевной жизни первобытного человека, сохранившейся у русских лучше и в более доступном сознанию виде, чем у других народов, писал Фрейд, обнаруживший скрытую и оттого еще более мучительную бисексуальность у Достоевского. Весь смысл психоанализа своего русского пациента Панкеева (“Из истории одного детского невроза”) Фрейд видел в том, чтобы открыть ему его бессознательное влечение к мужчине. Как социолог, я скептически отношусь в любым экстраполяциям клинических наблюдений на “национальный характер” и думаю, что каждый народ имеет не один, а несколько разных, зачастую полярных, типов “модальной личности”.

Неосознанный, латентный гомоэротизм играл большую роль в жизни русских интеллектуалов. “Кажется, что удивительные и оригинальные творческие жизни Бакунина и Гоголя были в какой-то степени компенсацией их сексуального бессилия. В эгоцентрическом мире русского романтизма было вообще мало места для женщин. Одинокие размышления облегчались главным образом исключительно мужским товариществом в ложе или кружке. От Сковороды до Бакунина видны сильные намеки на гомосексуальность, хотя, по-видимому, сублимированного, платонического сорта. Эта страсть выходит ближе к поверхности в склонности Иванова рисовать нагих мальчиков и находит свое философское выражение в модном убеждении, что духовное совершенство требует андрогинии или возвращения к первоначальному единству мужских и женских черт.” (Billington, 1970, p. 432). Однако в каждом конкретном случае это выглядит по-разному.

Многих исследователей привлекает психосексуальная биография Н. В. Гоголя (Karlinsky, 1976). В письмах к друзьям Гоголь признавался, что никогда не знал женской любви и даже гордился этим, считая чувственность низменной и унизительной. На вопросы доктора Тарасенкова во время последней болезни Гоголя, писатель сказал, что не имел связей с женщинами ( в юности однажды посетил с друзьями бордель, но не получил удовольствия), и никогда не мастурбировал (об эротическом воображении врач не спросил).

Гоголь был исключительно закрытым человеком, в его письмах повторяются жалобы на одиночество. Его отношения с родителями были довольно далекими, отношения с товарищами по интернату в Нежине также оставляли желать лучшего. Сохранились очень нежные письма Гоголя друзьям юности - Герасиму Высотскому и Петру Поленову. Позже Гоголь пережил род влюбленности в Николая Языкова. В Италии писателя связала тесная дружба с художником Александром Ивановым. Важным эмоциональным событием жизни Гоголя была дружба-любовь с 23-летним Иосифом Вьельгорским. Когда в 1838 г. Вьельгорский умирал от туберкулеза, Гоголь буквально не отходил от его постели, а затем поддерживал тесные отношения с его матерью и сестрами. Однако нежные чувства между мужчинами в то время считались нормальными и, как и теперь, не обязательно имели гомоэротическую подоплеку.

Женские образы у Гоголя весьма условны, зато в “Тарасе Бульбе” поэтизируется мужское братство, дружба и красота мужского тела. Психоаналитики находят в произведениях Гоголя не только проявления гомоэротизма, но и многое другое. Карлинский выводит уход Гоголя в религию, мистицизм и морализм из его неспособности принять свой гомоэротизм. Послушавшись фанатика-священника Матвея Константиновского, который якобы предписал Гоголю для избавления от “внутренней скверны” воздержание от сна и пищи, писатель буквально уморил себя голодом. Однако эта версия не доказана и допускает прямо противоположное рассуждение, - что именно глубокая религиозность Гоголя не позволяла ему принять свою сексуальность, породив депрессию и желание смерти.
Латентный гомоэротизм мучил и многих других великих россиян. 20-летний Чернышевский писал в дневнике: "... Я знаю, что я легко увлекаюсь и к мужчинам, а ведь к девушкам или вообще к женщинам мне не случалось никогда увлекаться (я говорю это в хорошем смысле, потому что если от физического настроения чувствую себя неспокойно, это не от лица, а от пола, и этого я стыжусь)..." (Чернышевский, 1939, с.35 –36).

16-летний Добролюбов был страстно привязан к своему семинарскому преподавателю И. М. Сладкопевцеву: "Я никогда не поверял ему сердечных тайн, не имел даже надлежащей свободы в разговоре с ним, но при всем том одна мысль - быть с ним, говорить с ним - делала меня счастливым, и после свидания с ним, и особенно после вечера, проведенного с ним наедине, я долго-долго наслаждался воспоминанием и долго был под влиянием обаятельного голоса и обращения... Для него я готов был сделать все, не рассуждая о последствиях". (Добролюбов, 1964, 441) Впрочем, такие привязанности вообще характерны для юношеского возраста, позже Добролюбов удовлетворял свои сексуальные потребности с проститутками, которых не любил и не уважал.

Лев Толстой в юности он вел чрезвычайно интенсивную гетеросексуальную жизнь, в чем постоянно каялся. В "Анне Карениной" и "Воскресении" гомосексуальные отношения упоминаются с отвращением и брезгливостью, Толстой видит в них признак нравственного разложения общества. В то же время в дневнике 23-летнего писателя (запись от 29 ноября 1851 г.) имеется прямое свидетельство сильных и абсолютно неприемлемых для него гомоэротических переживаний:

"Я никогда не был влюблен в женщин. Одно сильное чувство, похожее на любовь, я испытал только, когда мне было 13 или 14 лет; но мне [не] хочется верить, чтобы это была любовь; потому что предмет была толстая горничная (правда, очень хорошенькое личико), притом же от 13 до 15 лет - время самое безалаберное для мальчика (отрочество): не знаешь, на что кинуться, и сладострастие в эту пору действует с необыкновенною силою. В мужчин я очень часто влюблялся... Для меня главный признак любви есть страх оскорбить или просто не понравиться любимому предмету, просто страх.

Я влюблялся в м[ужчин], прежде чем имел понятие о возможности педерастии /sic/; но и узнавши, никогда мысль о возможности соития не входила мне в голову". Перечисляя свои детские и юношеские влюбленности в мужчин, Толстой упоминает, в частности, "необъяснимую симпатию" к Готье: "Меня кидало в жар, когда он входил в комнату... Любовь моя к И[славину] испортила для меня целые 8 м[есяцев] жизни в Петерб[урге]. - Хотя и бессознательно, я ни о чем др[угом] не заботился, как о том, чтобы понравиться ему... Часто, не находя тех моральных условий, которых рассудок требовал в любимом предмете, или после какой-нибудь с ним неприятности, я чувствовал к ним неприязнь; но неприязнь эта была основана на любви. К братьям я никогда не чувствовал такого рода любви. Я ревновал очень часто к женщинам".

"Красота всегда имела много влияния в выборе; впрочем пример Д[ьякова]; но я никогда не забуду ночи, когда мы с ним ехали из П[ирогова?] и мне хотелось, увернувшись под полостью, его целовать и плакать. Было в этом чувстве и сладостр[астие], но зачем оно сюда попало, решить невозможно; потому что, как я говорил, никогда воображение не рисовало мне любрические картины, напротив, я имею к ним страстное отвращение" (Толстой,1937, с.237-238).

Во второй редакции "Детства" Толстой рассказывает о своей влюбленности в Ивиных (братья Мусины-Пушкины) - он часто мечтал о них, каждом в отдельности, и плакал. Писатель подчеркивает, что это была не дружба, а именно любовь, о которой он никому не рассказывал. Очень близка к любви и страстная дружба Николеньки Иртеньева к Дмитрию Неклюдову. С возрастом такие влюбленности стали возникать реже.

Криминализация и медикализация

До 1832 г. влечение к людям собственного пола было для русских людей проблемой религиозно-нравственной и педагогической, но не юридической. В 1832 г. положение изменилось. Новый уголовный кодекс, составленный по немецкому (Вюртембергскому) образцу, включал в себя параграф 995, по которому мужеложство (анальный контакт между мужчинами) наказывалось лишением всех прав состояния и ссылкой в Сибирь на 4-5 лет; изнасилование или совращение малолетних (параграф 996) каралось каторжными работами на срок от 10 до 20 лет. Это законодательство, с небольшими изменениями, внесенными в 1845 г., действовало до принятия в 1903 г. нового Уложения о наказаниях, которое было значительно мягче: согласно статье 516, мужеложство (опять же только анальные контакты) каралось тюремным заключением на срок не ниже 3 месяцев, а при отягощающих обстоятельствах (с применением насилия или если жертвами были несовершеннолетние) - на срок от 3 до 8 лет. Впрочем, в силу этот новый кодекс так и не вошел.

Известный юрист Владимир Набоков (отец писателя). предлагал вообще декриминализировать гомосексуальность (Набоков, 1902), но это предложение было отклонено. Хотя антигомосексуальное законодательство в России применялось крайне редко, "относительное пренебрежение к содомии со стороны судебных органов свидетельствует больше о неэффективности правопорядка, чем об активной терпимости к сексуальному многообразию" (Engelstein, 1995, pp. 158)..

Как и их западноевропейские коллеги, труды которых были им хорошо известны и почти все переведены на русский язык, русские медики считали гомосексуализм "извращением полового чувства" и обсуждали возможности его излечения. В обществе к нему относились презрительно-иронически и в то же время избирательно. Если речь шла о враге, гомосексуальность использовали для его компрометации. Так было, например, с маркизом де Кюстином. Не в силах опровергнуть его язвительную книгу о николаевской России, царская охранка сознательно муссировала сплетни о порочности писателя (Мильчина, Осповат, 1995). В остальных случаях на неё закрывали глаза или ограничивались сплетнями.

Представители интеллигентской элиты догадывались, например, о бисексуальности ультраконсервативного славянофильского писателя и публициста Константина Леонтьева (1831 -1891), воспевавшего в своих литературных произведениях красоту мужского тела. Герой повести Леонтьева "Исповедь мужа" (1867) не только поощряет увлечение своей молодой жены, к которой он относится, как к дочери, 20-летним красавцем-греком, но становится посредником между ними. Кажется, что он любит этого юношу даже больше, чем жену. Когда молодая пара погибает, он кончает с собой. В 1882 г. Леонтьев признал это свое сочинение безнравственным, чувственным и языческим, но написанным “с искренним чувством глубоко развращенного сердца" (Леонтьев, 1912, с.X).

Влиятельный деятель конца XIX - начала ХХ в. издатель газеты "Гражданин" князь Владимир Мещерский (1839-1914), которого философ Владимир Соловьев называл "Содома князь и гражданин Гоморры", не только не скрывал своих наклонностей, но и открыто раздавал свои фаворитам высокие посты. Когда в 1887 г. его застали на месте преступления с юным трубачом одной из гвардейских частей, против него ополчился всемогущий Обер-прокурор Священного Синода К.Н. Победоносцев, но Александр III велел скандал замять. История повторилась в 1889 г. После смерти Александра III враги Мещерского принесли Николаю П переписку князя с его очередным любовником Бурдуковым; царь письма прочитал, но оставил без внимания.

Гомосексуальный образ жизни вели и некоторые члены императорской фамилии. В частности, убитый Каляевым в 1905 г. дядя Николая П, Великий князь Сергей Александрович открыто покровительствовал красивым адъютантам и даже основал в столице закрытый клуб такого рода. Когда его назначили Московским генерал-губернатором, в городе острили, что до сих пор Москва стояла на семи холмах, а теперь должна стоять на одном бугре (русское "бугор" созвучно французскому bougre - содомит). Зафиксировавший этот анекдот в своих мемуарах министр иностранных дел граф Владимир Ламздорф сам принадлежал к той же компании, царь иногда в шутку называл его "мадам" (Познанский, с. 35-36). гомосексуальность была наследственной в роду великих князей Константиновичей, к которому принадлежал и знаменитый поэт КР.

Не подвергались гонениям за сексуальную ориентацию и представители интеллигенции. Даже на случаи совращения несовершеннолетних мальчиков часто закрывали глаза или смягчали предусмотренное законом наказание. Директор престижной частной гимназии Ф.Ф.Бычков в 1883 г. был признан виновным в "развращении" двух 13-летних и одного 11-летнего мальчика и приговорен к ссылке в Сибирь и лишению всех прав состояния. Но через 5 лет ему разрешили вернуться в родовое имение в Ярославской губернии, а в 1893 г. восстановили во всех правах, кроме чина статского советника (Берсеньев и Марков, 1998, с.110)

П.И.Чайковский

Гомосексуальность Петра Ильича Чайковского (1840-1893), которую разделял его младший брат Модест, была “семейной”. Училище правоведения, где учился композитор, также славилось подобными традициями, его воспитанники даже имели шуточный гимн, что секс с товарищами - гораздо приятнее, чем с женщинами. Даже скандальный случай, когда один старшеклассник летом поймал в Павловском парке младшего соученика, затащил его с помощью товарища в грот и изнасиловал, не нашел в Училище адекватной реакции. На добровольные сексуальные связи воспитанников тем более смотрели сквозь пальцы. Близкий друг Чайковского поэт А.Н. Апухтин (1841-1893) всю жизнь отличался этой склонностью и нисколько её не стеснялся. В 1862 году они вместе с Чайковским оказались замешаны в гомосексуальный скандал в ресторане “Шотан” и были, по выражению Модеста Чайковского, “обесславлены на весь город под названием бугров”.(Познанский, 1993, с. 36)

В отличие от Апухтина, Чайковский стеснялся своей гомосексуальности, о его интимной жизни известно мало, об этом позаботились родственники и цензура (самая подробная биография - Poznansky, 1991). В кругу ближайших друзей композитора было много явных гомосексуалов. Желая подавить свою “несчастную склонность” и связанные с нею слухи, проникавшие даже в печать, в 1877 г. Чайковский женился, но, как и предвидели друзья композитора, брак закончился катастрофой, после чего он уже не пытался иметь физическую близость с женщиной. “Я знаю теперь по опыту, что значит мне переламывать себя и идти против своей натуры, какая бы она ни была” (Чайковский, 1975, с.324). “Только теперь, особенно после истории с женитьбой, я наконец начинаю понимать, что ничего нет бесплоднее, как хотеть быть не тем, чем я есть по своей природе" (Чайковский, 1940, с.374).

Трагедия Чайковского усугублялась тем, что его привлекали не взрослые мужчины, а мальчики-подростки. Эти влюбленности большей частью, вероятно, были обречены оставаться платоническими, но их природа не была тайной ни для самого композитора, ни для его близких. Дневники и переписка Чайковского полны трогательными рассказами о них. До последних дней жизни его окружала свита юношей, в основном музыкантов, которых он называл своей "четвертой сюитой".

Самой сильной любовью композитора был его племянник, "несравненный, идеальный, очаровательный" Боб (Владимир) Давыдов (1871 –1906). Родственная привязанность к мальчику переросла в страстную любовь, когда Бобу исполнилось 13 лет. Во время пребывания Чайковского в Каменке весной и летом 1884 г. все его мысли и чувства поглощены Бобом, очарование которого буквально сводит его с ума. Позже он часто мечтает о Бобе, берет его с собой в Виши, пишет ему любовные письма, заботится о его здоровье и образовании, ревнует выросшего мальчика к его юным друзьям, предостерегает от сближения с Апухтиным и т.д. Бобу Давыдову посвящена Шестая (Патетическая) симфония Чайковского, в которой выражена тоска по невостребованной любви. Ему же композитор завещал авторские права на свои произведения. Боб Давыдов застрелился в 1906 году.

Необходимость скрывать и отчасти подавлять свои чувства, несомненно, отравляла Чайковскому жизнь, однако в целом он принимал себя и был достаточно жизнерадостным человеком. Романтический миф о самоубийстве композитора по приговору суда чести его бывших соучеников за то, что он якобы соблазнил какого-то очень знатного мальчика, чуть ни не члена императорской семьи, дядя которого пожаловался царю, несостоятельна во всех своих элементах. Во-первых, исследователи не нашли подходящего мальчика. Во-вторых, если бы даже такой скандал возник, его бы непременно замяли, Чайковский был слишком знаменит и любим при дворе. В-третьих, кто-кто, а уж бывшие правоведы никак не могли быть судьями в подобном вопросе. В-четвертых, против этой версии восстают детально известные обстоятельства последних дней жизни Чайковского. В-пятых, сама она возникла сравнительно поздно и не в среде близких композитору людей. Как ни соблазнительно считать его очередной жертвой самодержавия и “мнений света”, Чайковский все-таки умер от холеры (Берберова, 2001; Познанский, 1993; Соколов, 1993).

Михаил Кузмин и друзья Гафиза

В начале ХХ века однополая любовь в кругах художественной элиты стала более видимой. "От оставшихся еще в городе друзей... я узнал, что произошли в наших и близких к нам кругах поистине, можно сказать, в связи с какой-то общей эмансипацией довольно удивительные перемены, - вспоминал Александр Бенуа. - Да и сами мои друзья показались мне изменившимися. Появился у них новый, какой-то более развязный цинизм, что-то даже вызывающее, хвастливое в нем. <...> Особенно меня поражало, что из моих друзей, которые принадлежали к сторонникам "однополой любви", теперь совершенно этого не скрывали и даже о том говорили с оттенком какой-то пропаганды прозелитизма. <...> И не только Сережа <Дягилев> стал "почти официальным" гомосексуалистом, но к тому же только теперь открыто пристали и Валечка <Нувель> и Костя <Сомов>, причем выходило так, что таким перевоспитанием Кости занялся именно Валечка. Появились в их приближении новые молодые люди, и среди них окруживший себя какой-то таинственностью и каким-то ореолом разврата чудачливый поэт Михаил Кузмин..." (Бенуа, 1990, с. 477)

“Чудачливый” Кузмин (1875 - 1936), о котором с неприязненной иронией упоминает Бенуа, - один из крупнейших поэтов ХХ века (СМ. Богомолов, 1995; Богомолов и Малмстад, 1996). Воспитанному в строго религиозном старообрядческом духе мальчику было нелегко понять и принять свою необычную сексуальность. Но у него не было выбора. Он рос одиноким мальчиком, часто болел, любил играть в куклы и близкие ему сверстники "все были подруги, не товарищи." ( Кузмин, 1994-а, с. 711)

Первые его осознанные эротические переживания связаны с сексуальными играми, в которые его вовлек старший брат. В гимназии Кузмин учился плохо, зато к товарищам "чувствовал род обожанья и, наконец, форменно влюбился в гимназиста 7 класса Валентина Зайцева" (Там же). За первой связью последовали другие (его ближайшим школьным другом, разделявшим его наклонности, был будущий советский наркоминдел Г.В.Чичерин). Кузмин стал подводить глаза и брови, одноклассники над ним смеялись. Однажды он пытался покончить с собой, выпив лавровишневых капель, но испугался, позвал мать, его откачали, после чего он признался во всем матери, и та приняла его исповедь. В 1893 г. более или менее случайные связи с одноклассниками сменила серьезная связь с офицером, старше Кузмина на 4 года, о которой многие знали. Этот офицер, некий князь Жорж, даже возил Кузмина в Египет. Его неожиданная смерть подвигла Кузмина в сторону мистики и религии, что не мешало новым увлечениям молодыми мужчинами и мальчиками-подростками. Будучи в Риме, Кузмин взял на содержание лифт-боя Луиджино, потом летом на даче отчаянно влюбился в мальчика Алешу Бехли; когда их переписку обнаружил отец мальчика, дело едва не дошло до суда.

Все юноши, в которых влюблялся Кузмин (Павел Маслов, Всеволод Князев, Сергей Судейкин, Лев Раков и другие), были бисексуальными и рано или поздно начинали романы с женщинами, заставляя Кузмина мучиться и ревновать. В цикле "Остановка", посвященном Князеву, есть потрясающие стихи о любви втроем ( "Я знаю, ты любишь другую") :

Мой милый, молю, на мгновенье
Представь, будто я - она.

Не довольствуясь физической близостью, Кузмин видел своих возлюбленных талантами, всячески помогал им и продвигал в печать, при этом воображаемый образ часто заслонял реальность, молодой человек становился как бы тенью самого поэта.

Самая большой и длительной любовью Кузмина (с 1913 года) был поэт Иосиф Юркунас (1895-1938), которому Кузмин придумал псевдоним Юркун. В начале их романа Кузмин и Юркун часто позировали в кругу знакомых как Верлен и Рембо. Кузмин искренне восхищался творчеством Юркуна и буквально вылепил его литературный образ, но при этом невольно подгонял его под себя. С годами (а они прожили вместе до самой смерти поэта) их взаимотношения стали больше напоминать отношения отца и сына: “Конечно, я люблю его теперь гораздо, несравненно больше и по-другому…”, “Нежный, умный, талантливый мой сынок…”(Цит. по Шаталов, 1996, с.79)

Кузмин был своим человеком в доме Вячеслава Иванова, который, несмотря на глубокую любовь к жене, писательнице Лидии Зиновьевой-Аннибал, был не чужд и гомоэротических увлечений. В его сборнике "Cor ardens" (1911) напечатан исполненный мистической страсти цикл "Эрос", навеянный безответной любовью к молодому поэту Сергею Городецкому:

За тобой хожу и ворожу я,
От тебя таясь и убегая;
Неотвратно на тебя гляжу я, -
Опускаю взоры, настигая..
(Иванов, 1911, с. 189).

В петербургский кружок "Друзей Гафиза", кроме Кузмина, входили Вячеслав Иванов с женой, Бакст, Константин Сомов, Сергей Городецкий, Вальтер Нувель (Валечка), юный племянник Кузмина Сергей Ауслендер. Все члены кружка имели античные или арабские имена. В стихотворении "Друзьям Гафиза" Кузмин хорошо выразил связывавшее их чувство сопричастности:

Нас семеро, нас пятеро, нас четверо, нас трое,
Пока ты не один, Гафиз еще живет.
И если есть любовь, в одной улыбке двое.
Другой уж у дверей, другой уже идет.
(Цит. по Богомолов, 1995, с. 81)

Для некоторых членов кружка однополая любовь была всего лишь модным интеллектуальным увлечением, игрой, на которые падка художественная богема. С другими, например, с Сомовым и Нувелем, Кузмина связывали не только дружеские, но и любовные отношения. О своих новых романах и юных любовниках они говорили совершенно открыто, иногда ревнуя друг к другу.

В одной из дневниковых записей Кузмин рассказывает, как однажды, после кутежа в загородном ресторане, он с Сомовым и двумя молодыми людьми, включая тогдашнего любовника Кузмина Павлика (П.К.Маслов, которому посвящен цикл стихов "Любовь этого лета"), "поехали все вчетвером на извозчике под капотом и все целовались, будто в палатке Гафиза. Сомов даже сам целовал Павлика, говорил, что им нужно ближе познакомиться и он будет давать ему косметические советы". (Богомолов, 1995, с.230). Посещали популярного поэта и юные гимназисты, у которых были собственные гомоэротические кружки.

Как часто бывает в гомосексуальном мире (да и только ли в нем?), любовные увлечения нередко дополняются безлюбовным сексом. 18 декабря 1905 г. Кузмин пишет в своем дневнике: "Обедать нам давали в комнату; я все смотрел на Григория, думая: какой у меня есть Гриша. Мысль, что вот человек, при виде которого приходит мысль: если бы эти глаза, губы, щеки, тело принадлежали мне, - действительно мой, что я могу беззазорно ласкать и гладить, пьянит меня" А 23 декабря в бане он имеет случайный секс "в ляжку" с молодым банщиком. "Гриша, милый, красивый, человечный, простой, близкий, Гриша, прости меня! Вот уже правда, что душа моя отсутствовала. Как бездушны были эти незнакомые поцелуи, но, к стыду, не неприятны" (Кузмин, 2000, записи от 18 и 23 декабря).
С именем Кузмина связано появление в России высокой гомоэротической поэзии. Для Кузмина мужская любовь совершенно естественна. Кажется, никто до него так не писал о мужчинах:

Когда тебя я в первый раз встретил,
не помнит бедная память:
утром ли то было, днем ли,
вечером, или позднею ночью.
Только помню бледноватые щеки,
серые глаза под темными бровями
и синий ворот у смуглой шеи,
и кажется мне, что я видел это в раннем детстве,
хотя и старше тебя я многим.
(Кузмин, 1990, с. 62).

В других стихотворениях любовь становится предметом рефлексии.

Бывают мгновенья,
когда не требуешь последних ласк,
а радостно сидеть,
обнявшись крепко,
крепко прижавшись друг к другу.
И тогда все равно,
что будет,
что исполнится,
что не удастся.
Сердце
(не дрянное, прямое, родное мужское сердце)
близко бьется,
так успокоительно,
так надежно,
как тиканье часов в темноте,
и говорит:
"все хорошо,
все спокойно,
все стоит на своем месте.
(Кузмин, 1977, с. 67)

А в игривом стихотворении “Али” из цикла "Занавешенные картинки" по-восточному откровенно воспеваются запретные прелести юношеского тела:

Разлился соловей вдали,
Порхают золотые птички!
Ложись спиною вверх, Али,
Отбросив женские привычки!
(Кузмин, 1992, с. 165)

В легитимации российской гомоэротики важную роль сыграла автобиографическая повесть Кузмина "Крылья" (1906). Её герою, 18-летнему наивному мальчику из крестьянской среды Ване Смурову трудно понять природу своего интеллектуального и эмоционального влечения к образованному полу-англичанину Штрупу. Обнаруженная им сексуальная связь Штрупа с лакеем Федором вызвала у Вани болезненный шок, где отвращение переплетается с ревностью. Штруп объяснил юноше, что тело дано человеку не только для размножения, что оно прекрасно само по себе, что однополую любовь понимали и ценили древние греки. В конце повести Ваня принимает свою судьбу и едет со Штрупом заграницу.

"- Еще одно усилие, и у вас вырастут крылья, я их уже вижу.
- Может быть, только это очень тяжело, когда они растут,- молвил Ваня, усмехаясь" ( Кузмин, 1994-б, с. 68).
"Крылья" вызвали бурную полемику. Большинство газет увидели в ней проповедь гомосексуальности. Один фельетон был озаглавлен "В алькове г. Кузмина", другой - “Отмежевывайтесь от пошляков". Известный журналист и критик Л.Василевский (Авель) писал: " ... Все эти "вакханты, пророки грядущего", проще говоря - нуждаются в Крафт-Эбинге и холодных душах, и роль критики сводится к этому: проповедников половых извращений вспрыскивать холодной водой сарказма" (Богомолов, 1995, с.104) Социал-демократические критики нашли повесть "отвратительной" и отражающей деградацию высшего общества. Андрея Белого смутила её тема, а некоторые сцены повести он счел "тошнотворными". Гиппиус признала тему правомерной, но изложенной слишком тенденциозно и с "патологическим заголением". (Энгельштейн, 1996, с. 381) .

Народническая и социал-демократическая критика (Ю.М. Стеклов, Г.С. Новополин) выступала против "эротического индивидуализма" как продукта разложения буржуазной культуры, которыми та старается заразить духовно здоровый по своей природе рабочий класс. Для известного критика Григория Новополина литературные персонажи Кузмина и Зиновьевой-Аннибал просто "дегенераты, взращенные на тощей аристократической почве", "выродки, развращающиеся от безделья", "паразиты, высасывающие народную кровь и беснующиеся с жиру" (Новополин, 1909).
В 1907 г. в письме Леониду Андрееву Максим Горький писал по поводу тогдашнего русского литературного авангарда: "Все это — старые рабы, люди, которые не могут не смешивать свободу с педерастией, например, для них "освобождение человека" странным образом смешивается с перемещением из одной помойной ямы в другую, а порою даже низводится к свободе члена и — только" ( Горький и Андреев, 1965, с. 288).

Напротив, А. Блок писал, что хотя в повести есть "места, в которых автор отдал дань грубому варварству и за которые с восторгом ухватились блюстители журнальной нравственности", это "варварство" "совершенно тонет в прозрачной и хрустальной влаге искусства". "Имя Кузмина, окруженное теперь какой-то грубой, варварски-плоской молвой, для нас - очаровательное имя" (Блок., 1962, с. 183).
В повести Кузмина и его рассказах "Картонный домик" и "Любовь этого лета" молодые люди находили правдивое описание не только собственных чувств, но и быта. Для них многое было узнаваемым. Один из юных друзей поэта гимназист Покровский рассказывал ему "о людях вроде Штрупа, что у него есть человека 4 таких знакомых, что, как случается, долгое время они ведут, развивают юношей бескорыстно, борются, думают обойтись так, как-нибудь, стыдятся даже после 5-го, 6-го романа признаться; как он слышал в банях на 5-й линии почти такие же разговоры, как у меня, что на юге, в Одессе, Севастополе смотрят на это очень просто и даже гимназисты просто ходят на бульвар искать встреч, зная, что кроме удовольствия могут получить папиросы, билет в театр, карманные деньги" (Богомолов, 1995, с.268).

Автор анонимного полицейского отчета, относящегося к 1890-94 гг., прямо писал о "всесословности" порока, "когда нет, можно сказать, ни одного класса в Петербургском населении, среди которого не оказалось бы много его последователей" (Берсеньев и Марков, 1998, с. 109). В длинном списке "теток", "дам" и "педерастов за деньги", с подробным описанием вкусов некоторых из них, фигурируют как представители высшей аристократии (барон Ливен, князь Львов, князь В.П.Мещерский, кн. Мухранский-Багратион, князь Орлов, граф А.М. Стенбок) и богачи, так и безвестные солдаты и гимназисты. Некоторые гостиницы и рестораны специализировались на такой клиентуре.

Отчет подробно описывает места и обстоятельства гомосексуальных встреч: "Тетки, как они себя называют, с одного взгляда узнают друг друга по некоторым неуловимым для постороннего приметам, а знатоки могут даже сразу определить, последователем какой категории теток имеют дело. Летом тетки собираются почти ежедневно в Зоологическом саду, и в особенности многолюдны их собрания бывают по субботам и воскресеньям, когда приезжают из лагеря и когда свободны от занятий юнкера, полковые певчие, кадеты, гимназисты и мальчишки-подмастерья…< >

По воскресеньям зимою тетки гуляют в Пассаже на верхней галерее, куда утром приходят кадеты и воспитанники, а около 6 часов вечера солдаты и мальчишки-подмастерья. Любимым местом теток служат в особенности катки, куда они приходят высматривать формы катающихся молодых людей, приглашаемых ими затем в кондитерские или к себе на дом" (Там же, с. 109)
Доклад отмечает, что никаких реальных мер против этого порока никто не принимает.

Сергей Дягилев

Кузмин был не единственным центром притяжения гомосексуальной богемы. Не скрывал своих гомоэротических наклонностей выходец из хлыстов выдающийся крестьянский поэт Николай Клюев (1887-1937), которого постоянно окружали молодые люди. Особенно близок он был с Сергеем Есениным, два года (1915-1916) они даже жили вместе. Со стороны Клюева, эта дружба определенно была гомоэротической. Друг Есенина Владимир Чернавский писал, что Клюев "совсем подчинил нашего Сергуньку", "поясок ему завязывает, волосы гладит, следит глазами".

Есенин жаловался Чернавскому, что Клюев ревновал его к женщине, с которой у него был его первый городской роман: "Как только я за шапку, он - на пол, посреди номера сидит и воет во весь голос по-бабьи: не ходи, не смей к ней ходить!" ( McVay, 1969 с. 195, 196). Есенин этих чувств Клюева, видимо, не разделял. Хотя мужчины нередко влюблялись в молодого поэта, обладавшего поистине женственным обаянием, и сам он предпочитал мужское общество женскому, любил спать с друзьями в одной кровати и обменивался с ними нежными письмами, мнение Карлинского о гомосексуальности Есенина вызывает возражения. Американский биограф Есенина Гордон Маквей (McVay, 1976) склонен считать поэта о латентным бисексуалом, под эту категорию можно подвести кого угодно.

Умышленно эпатировал публику, вызывая всеобщие пересуды, основатель журнала "Мир искусства" и создатель нового русского балета Сергей Дягилев (1872-1929). Разносторонне талантливый и предприимчивый человек, Дягилев сознательно рисовался дэндизмом, а "при случае и дерзил напоказ, не считаясь a la Oscar Wilde с "предрассудками" добронравия и не скрывая необычности своих вкусов на зло ханжам добродетели..." (Маковский, 1955, с. 201).

Первой известной любовью был его двоюродный брат Дима Философов (1872-1940). Обладатель "хорошенького, "ангельского" личика", Философов уже в петербургской гимназии Мая привлекал к себе недоброжелательное внимание одноклассников слишком нежной, как им казалось, дружбой со своим соседом по парте будущим художником Константином Сомовым. “Оба мальчика то и дело обнимались, прижимались друг к другу и чуть что не целовались. Такое поведение вызывало негодование многих товарищей, да и меня раздражали манеры обоих мальчиков, державшихся отдельно от других и бывших, видимо, совершенно поглощенными чем-то, весьма похожим на взаимную влюбленность" (Бенуа, 1980, т.2, с.79). "Непрерывные между обоими перешептывания, смешки продолжались даже и тогда, когда Костя достиг восемнадцати, а Дима шестнадцати лет... Эти "институтские" нежности не имели в себе ничего милого и трогательного" и вызывали у многих мальчиков "брезгливое негодование" (Бенуа, 1980, т. 1, с. 497).

После ухода Сомова из гимназии, его место в жизни Димы занял энергичный, румяный, белозубый Дягилев, с которым они вместе учились, жили, работали, ездили за границу и поссорились в 1905 году, когда Дягилев публично обвинил Философова в посягательстве на своего юного любовника. Создав собственную балетную труппу, Дягилев получил новые возможности выбирать красивых и талантливых любовников, которым он не только помогал делать карьеру, но в буквальном смысле слова формировал их личности (Buckle,1979; Ostwald, 1991; Lifar, 1940; Garcia-Marquez, 1995).

Эротические пристрастия Дягилева были запрограммированы жестко, он увлекался только очень молодыми людьми. Его знаменитые любовники-танцовщики - Вацлав Нижинский, Леонид Мясин, Антон Долин, Сергей Лифарь пришли к нему 18-летними, а композитор и дирижер Игорь Маркевич - 16-летним. Властный, нетерпимый и в то же время застенчивый (он стеснялся своего тела и никогда не раздевался на пляже), Дягилев не тратил времени на ухаживание. Пригласив подававшего надежды юношу к себе в гостиницу, он сразу же очаровывал его властными манерами, богатством обстановки и перспективой блестящей карьеры.

Его обаяние и нажим были настолько сильны, что молодые люди просто не могли сопротивляться. Мясин, который не хотел уезжать из Москвы, пришел к Дягилеву во второй раз с твердым решением отклонить предложение о переходе в дягилевскую труппу, но на вопрос Дягилева, к собственному удивлению вместо “нет” ответил “да”. Никто из этих юношей не испытывал к Дягилеву эротического влечения. Мясин и Маркевич, по-видимому, были гетеросексуалами, Нижинский до знакомства с Дягилевым был любовником князя Львова, а Дягилева больше боялся, чем любил.

Работать и жить с ним было невероятно трудно. Он требовал безоговорочного подчинения во всем, бывал груб на людях, отличался патологической ревностью (Лифарь называл его “Отеллушка”), ревнуя своих любимцев и к женщинам и к мужчинам, включая собственных друзей. Однако он давал свои любовникам не только положение и роли, которых они безусловно заслуживали, но за которые в любой труппе идет жесткая конкуренция, и ради их получения молодые актеры готовы на любые жертвы.

Приблизив молодого человека, Дягилев возил его с собой в Италию, таскал по концертам и музеям, формировал его художественный вкус и раскрывал его скрытые, неизвестные ему самому, таланты. Поскольку сам Дягилев не был ни танцовщиком, ни хореографом, между ним и его воспитанниками не могло быть профессионального соперничества, а получали они от него очень много, причем на всю жизнь. И хотя после нескольких лет совместной жизни и работы их отношения обычно охладевали или заканчивались разрывом (как было с Нижинским и Мясиным), молодые люди вспоминали Дягилева благоговейно (исключением был Нижинский, с юности страдавший серьезным психическим заболеванием, уход от Дягилева, казавшийся ему освобождением , на самом деле усугубил его психические трудности ). Любовь к красивым и талантливым юношам окрыляла Дягилева, а он, в свою очередь, одухотворял их и помогал творчески раскрыться. По выражению Игоря Маркевича, все дягилевские балеты - прямой результат любовных историй ( Green, 1975, p. 14)

Сплетни, случайные мальчики, ревности, измены - все это кажется мелким и ничтожным. Но за бытовыми отношениями часто скрывались глубокие внутренние драмы.

Зинаида Гиппиус

Темная, трагическая сторона однополой любви особенно ясно выступает в отношениях Философова с Зинаидой Гиппиус (1869-1945). Близкий друг и секретарь Гиппиус Владимир Злобин очень точно назвал свою книгу о ней “Тяжелая душа”. Её жизненное кредо лучше всего выражено в словах - "мне надо то, чего на свете нет”. Красивая женщина и разносторонне одаренная поэтесса, Гиппиус всегда чувствовала себя бисексуальной, многие современники считали её гермафродиткой. Из интимного дневника Гиппиус Contes d'amour (1893) видно, что ей нравилось ухаживание и тянуло к некоторым мужчинам, но одновременно они её отталкивали. “В моих мыслях, моих желаниях, в моем духе - я больше мужчина, в моем теле - я больше женщина. Но они так слиты, что я ничего не знаю” (Pachmuss, 1975, с.77). Она обожает целоваться, потому что в поцелуе мужчина и женщина равны, но половой акт вызывает у неё отвращение и кажется безличным. В идеале "полового акта не будет", "акт обращен назад, вниз, в род, в деторождение" (Pachmuss, 1977, с.67). Не удивительно, что она глубоко интересовалась хлыстами и проблемой андрогинии.

брак Гиппиус с Мережковским был чисто духовным, причем она играла в нем ведущую, мужскую роль. Все свои стихи она писала в мужском роде, единственное стихотворение, написанное от лица женщины, посвящено Философову, в которого она влюбилась летом 1899 г. при посещении Таормины, куда Мережковские приехали посмотреть знаменитые фотографии фон Гледена. Влюбившись в Философова, она всячески старалась оторвать, "спасти" его от Дягилева; в конце концов ей это удалось, но к Гиппиус он все равно не пришел. Летом 1905 г., когда Дима гостил у них в Крыму, она сама пришла к нему в комнату и попыталась форсировать физическое сближение, но это только ускорило разрыв. Перед отъездом он подсунул ей под дверь письмо: "Зина, пойми, прав я или не прав, сознателен или несознателен , и т.д. и т.д., следующий факт, именно факт остается, с которым я не могу справиться: мне физически отвратительны воспоминания о наших сближениях.

И тут вовсе не аскетизм, или грех, или вечный позор пола. Тут вне всего этого, нечто абсолютно иррациональное, нечто специфическое. В моих прежних половых отношениях был свой великий позор, но абсолютно иной, ничего общего с нынешним не имеющий. Была острая ненависть, злоба, ощущение позора, за привязанность к плоти, только к плоти. Здесь же как раз обратное. При страшном устремлении к тебе всем духом, всем существом своим, у меня выросла какая-то ненависть к твоей плоти, коренящаяся в чем-то физиологическом..." (Злобин,1970, с. 55). Хотя дружеские отношения между ними еще несколько лет продолжались, Философов даже жил у Мережковских, между ними всегда висела напряженность.

Лесбийская любовь

Заметное место в культуре Серебряного века занимает лесбийская любовь. Разумеется, этот феномен был известен в России и раньше. Историки небезосновательно подозревают в этой склонности знаменитую подругу Екатерины II княгиню Екатерину Романовну Дашкову (1743 -1809). Рано выданная замуж и оставшаяся вдовой с двумя детьми, прекрасно образованная мужеподобная княгиня являлась в публичных собраниях в мужском платье, говоря в шутку, что природа по ошибке вложила в неё сердце мужчины. В отличие от своей коронованной подруги, Дашкова не имела фаворитов. Единственной её привязанностью была выписанная из Англии молодая компаньонка Марта Вильмот, которую скупая княгиня осыпала щедрыми дарами и пыталась сделать своей наследницей. Сохранился даже шуточный вызов на дуэль, который Дашкова послала своей сопернице, английской кузине Марты Марии Вильмот. Возвращение мисс Вильмот в Англию в 1808 г. повергло Дашкову в отчаяние: “Прости, моя душа, мой друг, Машенька, тебя целует твоя Дашкова… Будь здорова, любимая, а я тебя паче жизни своей люблю и до смерти любить буду” (Сафонов, 1997).

Общее отношение русского общества к лесбиянкам, как и к гомосексуалам, было отрицательно-брезгливым, ассоциируясь главным образом с проститутками, хотя уже Ипполит Тарновский показал, что это неверно. Характерен отзыв Чехова: "Погода в Москве хорошая, холеры нет, лесбосской любви тоже нет... Бррр!!! Воспоминания о тех особах, о которых Вы пишете мне, вызывают во мне тошноту, как будто я съел гнилую сардинку. В Москве их нет - и чудесно." (Чехов, 1978, стр. 107)

Лесбиянки в Москве, конечно, были, но к уважаемым женщинам этот одиозный термин не применяли, а сексуальные аспекты женской "романтической дружбы" предпочитали не замечать. Никому не приходило в голову подозревать что-то дурное в экзальтированной девичьей дружбе или "обожании", какое питали друг к другу и к любимым воспитательницам благонравные воспитанницы институтов благородных девиц. Их описания в произведениях Лидии Чарской вызывали у читательниц только слезы умиления.

Достаточно спокойно воспринимала общественность и стабильные женские пары, обходившиеся без мужского общества. Одна из первых русских феминисток, основательница литературного журнала "Северный вестник" Анна Евреинова (1844-1919) много лет прожила совместно со своей подругой жизни Марией Федоровой, а Наталия Манасеина, жена известного ученого, даже оставила мужа ради совместной жизни с поэтессой-символисткой Поликсеной Соловьевой (1867-1924). Их отношения просто не воспринимались как сексуальные.

Первым художественным описанием лесбийской любви в русской прозе стала книга Лидии Зиновьевой-Аннибал "Тридцать три урода" (1907). Сюжет её в высшей степени мелодраматичен. Актриса Вера расстраивает свадьбу молодой женщины, в которую она влюблена, покинутый жених кончает самоубийством, а две женщины начинают совместную жизнь. В уставленной зеркалами комнате они восторженно созерцают собственную красоту и предаются упоительным ласкам, на которые неспособны примитивные любовники-мужчины. Видя себя глазами влюбленной Веры, юная красавица уже не может воспринимать себя иначе. Однажды она позирует нагой сразу 33 художникам, но нарисованные ими портреты не удовлетворяют её: вместо созданной вериным воображением богини, художники-мужчины нарисовали каждый собственную любовницу, “33 урода”. Однако блаженство продолжается недолго. Болезненно ревнивая Вера понимает, что молодая женщина нуждается в общении и не может обойтись без мужского общества и мучается тем, что рано или поздно она потеряет её. Когда девушка соглашается на поездку с одним художникам, Вера в отчаянии кончает с собой. Как и в аналогичных западных романах, лесбийская любовь кажется наваждением и заканчивается катастрофой.

Цветаева и Парнок

Большинство любовных связей между женщинами оставались фактами их личной жизни, и только. Роман Марины Цветаевой (1892-1941) и Софьи Парнок (1885-1933) оставил заметный след и в русской поэзии (СМ. Karlinsky, 1987;. Полякова 1997; Burgin, 1994). Цветаева, по собственному признанию, уже в детстве "не в Онегина влюбилась, а в Онегина и Татьяну (и, может быть, в Татьяну немного больше), в них обоих вместе, в любовь. И ни одной своей вещи я потом не писала, не влюбившись одновременно в двух (в неё - немножко больше), не в двух, а в их любовь" (Цветаева, 1967, с.62). Ограничивать себя чем-то одним она не хотела и не могла: "Любить только женщин (женщине) или только мужчин (мужчине), заведомо исключая обычное обратное - какая жуть! А только женщин (мужчине) или только мужчин (женщине), заведомо исключая необычное родное (редкое? - И.К.) - какая скука!"( Цит. по Полякова, 1997, с.249).

Парнок же любила исключительно женщин. Многих женщин. Любовь Цветаевой и Парнок возникла буквально с первого взгляда и была страстной с обеих сторон. Марина уже была замужем и имела двухлетнюю дочь, отношения с Парнок были для неё необычными.

Сердце сразу сказало : "Милая!"
Все тебе - наугад - простила я,
Ничего не знав, - даже имени!
О люби меня, о люби меня!
(Там же, с. 196)

Сразу после встречи с Парнок Цветаева ощущает "ироническую прелесть, / Что Вы - не он" (Там же, с. 191), и пытается разобраться в происшедшем, пользуясь традиционной терминологией господства и подчинения, но ничего не получается:

Кто был охотник? Кто - добыча?
Все дьявольски наоборот! ...
В том поединке своеволий
Кто в чьей руке был только мяч?
Чье сердце: Ваше ли, мое ли,
Летело вскачь?
И все-таки - что ж это было?
Чего так хочется и жаль?
Так и не знаю: победила ль?
Побеждена ль?
(Там же, с. 191)

Рано осиротившей Марине виделось в Парнок нечто материнское:

В оны дни ты мне была, как мать,
Я в ночи тебя могла позвать,
Свет горячечный, свет бессонный.
Свет очей моих в ночи оны .
Незакатные оны дни,
Материнские и дочерние,
Незакатные, невечерние.
(Там же, с. 246)

В другом стихотворении она вспоминает
Как я по Вашим узким пальчикам
Водила сонною щекой,
Как Вы меня дразнили мальчиком,
Как я Вам нравилась такой.
(Там же, с. 195)

В отношении Парнок к Марине страсть действительно переплеталась с материнской нежностью:

"Девочкой маленькой ты мне предстала неловкою" -
Ах, одностишья стрелой Сафо пронзила меня!
Ночью задумалась я над курчавой головкою,
Нежностью матери страсть в бешеном сердце сменя, -
"Девочкой маленькой ты мне предстала неловкою".
(Парнок, 1978, с. 141-142)

Некоторое время подруги даже жили вместе. Появляясь на людях, они сидели обнявшись и курили по очереди одну и ту же сигарету, хотя продолжали обращаться друг к другу на Вы. Расставаться с мужем Марина не собиралась, он и ближайшие родственники знали о романе, но тактично отходили на задний план. Бурный женский роман продолжался недолго и закончился так же драматично, как и начался. Для Цветаевой это была большая драма. После их разрыва она ничего не желала слышать о Парнок и даже к известию о её смерти отнеслась равнодушно.

Героиней второго женского романа Цветаевой была молодая актриса Софья Голлидэй. История этого романа рассказана в “Повести о Сонечке”. Как и с Парнок, это была любовь с первого взгляда, причем она не мешала параллельным увлечениям мужчинами (Юрием Завадским и др.), обсуждение которых даже сближало подруг. Их взаимная любовь была не столько страстной, сколь нежной. На сей раз ведущую роль играла Цветаева. То, что обе женщины были бисексуальны, облегчало взаимопонимание, но одновременно ставило предел их близости. Хотя они бесконечно важны друг для друга, ограничить этим свою жизнь они не могут, как в силу социальных условий, так и чисто эмоционально. В отличие от отношений с Парнок, связь которой с другой женщиной Цветаева восприняла как непростительную измену, уход Сонечки ей был понятен: "Сонечка от меня ушла - в свою женскую судьбу. Её неприход ко мне был только её послушанием своему женскому назначению: любить мужчину - в конце концов все равно какого - и любить его одного до смерти.

Ни в одну из заповедей - я, моя к ней любовь, её ко мне любовь, наша с ней любовь - не входила. О нас с ней в церкви не пели и в Евангелии не писали" (Цветаева, 1989 , с.440-441). Много лет спустя она скажет о ней сыну: "Так звали женщину, которую я больше всех женщин на свете любила. А может быть - больше всех. Я думаю -- больше всего" (Там же, с. 449).

Для Цветаевой временность лесбийской любви - не просто дань религиозным убеждениям и общественным условностям. Для неё главное назначение женщины - дети, которых однополая любовь не предусматривает. Именно эту проблему Цветаева обсуждает в своем адресованном Натали Барни "Письме к Амазонке" (написано в 1932-34, впервые напечатано по-французски в 1979 г.)

По мнению Цветаевой, в рассуждениях Барни есть одна лакуна, пробел, черная пустота - Ребенок. "Нельзя жить любовью. Единственное, что живет после пюбви - это Ребенок" (Цветаева, 1994, с. 485). Это единственное, что увековечивает отношения. Отсюда - женская потребность иметь ребенка. Но её испытывает только одна из двух. "Эта отчаянная жажда появляется у одной, младшей, той, которая более она. Старшей не нужен ребенок, для её материнства есть подруга. "Ты моя подруга, ты - мой Бог, ты - мое все".

Но младшая не хочет быть любимым ребенком, а иметь ребенка, чтобы любить. И она, начавшая с не-хотенья ребенка от него, кончит хотением ребенка от неё. А раз этого не дано, однажды она уйдет, любящая и преследуемая истой и бессильной ревностью подруги, - а еще однажды она очутится, сокрушенная, в объятиях первого встречного" (Там же, с.487). В результате мужчина из преследователя превращается в спасителя, а любимая подруга - во врага.

Старшая же обречена на одиночество. Она похожа на остров или на плакучую одинокую иву. "Никогда не красясь, не румянясь, не молодясь, никогда не выказываясь и не подделываясь, она оставляет все это стареющим "нормальным"... Когда я вижу отчаявшуюся иву, я - понимаю Сафо" (Там же, с. 496, 497).

В рассуждениях Цветаевой явно чувствуется рефлексия об её собственных отношениях с Парнок. Современные лесбиянки нашли бы немало возражений на доводы Цветаевой. Но для Цветаевой любовь к женщине - только часть, немного больше половины её сложной натуры. Да и время, когда все это происходило и осмысливалось, было совсем не похоже на сегодняшнее.

Под сенью УК РСФСР

Октябрьская революция прервала естественный процесс развития гомосексуальной культуры в России. Большевики ненавидели всякую сексуальность, которая не поддавалась государственному контролю и не имела репродуктивного значения. Как и европейские левые, они ассоциировали однополую любовь с разложением господствующих классов и были убеждены, что с победой пролетарской революцию все сексуальные извращения исчезнут.

Инициатива отмены антигомосексуального законодательства после Февральской революции принадлежала не большевикам, а кадетам и анархистам. Тем не менее, после Октября, с отменой старого Уложения о наказаниях соответствующие его статьи также утратили силу. В уголовных кодексах РСФСР 1922 и 1926 гг. гомосексуализм не упоминается (в Азербайджане, Туркмении, Узбекистане и Грузии соответствующие законы сохранились).

Советские медики и юристы очень гордились прогрессивностью своего законодательства. На Копенгагенском конгрессе Всемирной лиги сексуальных реформ (1928) оно даже ставилось в пример другим странам. В 1930 г. Марк Серейский писал в "Большой Советской энциклопедии": "Советское законодательство не знает так называемых преступлений, направленных против нравственности. Наше законодательство, исходя из принципа защиты общества, предусматривает наказание лишь в тех случаях, когда объектом интереса гомосексуалистов становятся малолетние и несовершеннолетние." (Серейский, 1930, с.593).

Впрочем, формальная декриминализации содомии не означала прекращения уголовных преследований гомосексуалов под флагом борьбы с совращением несовершеннолетних и с "непристойным поведением". Осенью 1922 года, уже после опубликования нового уголовного кодекса, в Петрограде состоялся громкий процесс над группой военных моряков, собиравшихся в частной квартире, в качестве эксперта обвинения выступал В.М.Бехтерев. В другом случае преследованию подверглась пара лесбиянок, одна из которых "незаконно" сменила имя с "Евгении" на "Евгения", причем они отказались подчиниться требованию расторгнуть свой фактический брак. (Engelstein, 1995)

Официальная позиция советской медицины и юриспруденции в 1920-е годы сводилась к тому, что гомосексуализм - не преступление, а трудноизлечимая или даже вовсе неизлечимая болезнь: "Понимая неправильность развития гомосексуалиста, общество не возлагает и не может возлагать вину за неё на носителя этих особенностей... Подчеркивая значение истоков, откуда такая аномалия растет, наше общество рядом профилактических и оздоровительных мер создает все необходимые условия к тому, чтобы жизненные столкновения гомосексуалистов были возможно безболезненнее и чтобы отчужденность, свойственная им, рассосалась в новом коллективе" (Серейский, 1930, с.593).

В 1920-х гг. возможности открытого философского и художественного обсуждения этой темы, открывшиеся в начале ХХ века, постепенно были сведены на-нет. Дальше стало еще хуже. 17 декабря 1933 г. было опубликовано Постановление ВЦИК, которое 7 марта 1934 г. стало законом, согласно которому "мужеложство" снова стало уголовным преступлением. По статье 121 Уголовного кодекса РСФСР, мужеложство каралось лишением свободы на срок до 5 лет, а в случае применения физического насилия или его угроз, или в отношении несовершеннолетнего, или с использованием зависимого положения потерпевшего, - на срок до 8 лет.

Как показывают новейшие архивные исследования (Тольц, 2002), инициатором этого драконовского закона было ГПУ. Уже в сентябре 1933 г. была проведена первая облава на лиц, подозреваемых в нетрадиционной сексуальной ориентации, в результате которой арестовано 130 человек, подозревавшихся в гомосексуальных связях. В докладной записке заместителя председателя ОГПУ Генриха Ягоды Сталину сообщалось о раскрытии нескольких групп в Москве и Ленинграде, которые занимались "созданием сети салонов, очагов, притонов, групп и других организованных формирований педерастов с дальнейшим превращением этих объединений в прямые шпионские ячейки". В свете этого документа, инаколюбящие выглядели не только инакомыслящими, но также шпионами и контрреволюционерами. По словам Ягоды, "актив педерастов, используя кастовую замкнутость педерастических кругов в непосредственно контрреволюционных целях, политически разлагал разные общественные слои юношества, в частности рабочую молодежь, а также пытался проникнуть в армию и на флот".

На документе Сталин начертал: "Надо примерно наказать мерзавцев, а в законодательство ввести соответствующее руководящее постановление". Вдохновленное этой резолюцией ОГПУ подготовило проект антигомосексуального закона. 13 декабря 1933 года Ягода вновь пишет в Кремль: "Ликвидируя за последнее время объединения педерастов в Москве и Ленинграде, ОГПУ установило:

1. Существование салонов и притонов, где устраивались оргии.
2. педерасты занимались вербовкой и развращением совершенно здоровой молодежи, красноармейцев, краснофлотцев и отдельных вузовцев. Закона, по которому можно было бы преследовать педерастов в уголовном порядке, у нас нет. Полагал бы необходимым издать соответствующий закон об уголовной ответственности за педерастию".

Политбюро почти единогласно это предложение одобрило. С особым мнением выступил лишь Калинин, высказавшийся "против издания закона, а за осуждение во внесудебном порядке по линии ОГПУ". В общем, как выражается Владимир Тольц, "мочить в сортире", но по-тихому... Тем не менее закон издали, но мнение "всесоюзного старосты" уважили: дела гомосексуалов стали рассматриваться ОГПУ тайно и "во внесудебном порядке" как политические преступления.

Политизация гомосексуальности осуществлялась и публично. 23 мая 1934 г. одновременно в "Правде" и в "Известиях" была опубликована статья М. Горького "Пролетарский гуманизм": "Не десятки, а сотни фактов говорят о разрушительном, разлагающем влиянии фашизма на молодежь Европы. Перечислять факты - противно, да и память отказывается загружаться грязью, которая все более усердно и обильно фабрикует буржуазия. Укажу однако, что в стране, где мужественно и успешно хозяйствует пролетариат, гомосексуализм, развращающий молодежь, признан социально преступным и наказуем, а в "культурной стране" великих философов, ученых, музыкантов он действует свободно и безнаказанно. Уже сложилась саркастическая поговорка: "Уничтожьте гомосексуализм - фашизм исчезнет!" (Горький, 1953, с.238). Это было напечатано всего лишь за два месяца до знаменитой "ночи длинных ножей", когда по приказу Гитлера были перебиты штурмовики Рема. Фашизм в Германии просуществовал до 1945 г.

В январе 1936 г. нарком юстиции Николай Крыленко заявил, что гомосексуализм - продукт разложения эксплуататорских классов, которые не знают, что делать. "В нашей среде, среди трудящихся, которые стоят на точке зрения нормальных отношений между полами, которые стоят свое общество на здоровых принципах, нам господчиков такого рода не надо" (Козловский, 1986, с.154). Позже советские юристы и медики говорили о гомосексуализме преимущественно как о проявлении "морального разложения буржуазии", дословно повторяя аргументы германских фашистов.

В анонимной статье "Гомосексуализм" во втором издании "Большой Советской энциклопедии" (1952) ссылки на биологические истоки гомосексуализма, которые раньше использовались в гуманных целях, как довод в пользу его декриминализации, полностью отвергаются: "Происхождение Г. связано с социально-бытовыми условиями, у подавляющего большинства лиц, предающихся Г., эти извращения прекращаются как только субъект попадает в благоприятную социальную обстановку... В советском обществе, с его здоровой нравственностью, Г. как половое извращение считается позорным и преступным. Советское уголовное законодательство предусматривает наказуемость Г., за исключением тех случаев, где Г. является одним из проявлений выраженного психич. расстройства. ... В буржуазных странах, где Г. представляет собой выражение морального разложения правящих классов, Г. фактически ненаказуем." (Гомосексуализм, 1952, с. 35)

В целом ряде судебных процессов и "чисток" советского аппарата в 1934-35 гг. обвинения в шпионаже и контрреволюционном заговоре тесно переплетались с обвинениями в гомосексуальности, причем отличить первичные обвинения от вторичных весьма затруднительно. Например, дело заведующего протокольной частью Наркомата Иностранных дел Д.Т. Флоринского (лето 1934 г.) позволило ГПУ "очистить" его как от скрытых гомосексуалов, так и просто от неугодных дипломатов, назначенных при Г.В.Чичерине.

Статья 121 затрагивала судьбы не только чиновников, но и многих тысяч обычных людей. Общее число жертв её точно неизвестно. В 1930-1980-х годах по ней ежегодно осуждались и отправлялись в тюрьмы и лагеря около 1000 мужчин. В конце 1980-х их число стало уменьшаться. По данным Министерства юстиции РФ, в 1989 г. по статье 121 в России были приговорены 538, в 1990 — 497, в 1991 — 462, в первом полугодии 1992 г. — 227 человек. ( Права гомосексуалов, 1993) По подсчетам Дэна Хили, общее число людей, пострадавших по этой статье, достигает 250 000. За пятьдесят лет существования статьи число судимостей по ней составило 60 000 (Сколько человек, 2002).

Советская пенитенциарная система сама продуцировала гомосексуальность. Криминальная сексуальная символика, язык и ритуалы везде и всюду тесно связаны с иерархическими отношениям власти, господства и подчинения, они более или менее стабильны и универсальны почти во всех закрытых мужских сообществах. В криминальной среде реальное или символическое, условное (достаточно произнести, даже не зная их смысла, определенные слова или выполнить некий ритуал) изнасилование — прежде всего средство установления или поддержания властных отношений. Жертва, как бы она ни сопротивлялась, утрачивает свое мужское достоинство и престиж, а насильник, напротив, их повышает. При "смене власти" прежние вожаки, в свою очередь, насилуются и тем самым необратимо опускаются вниз иерархии. Дело не в сексуальной ориентации и даже не в отсутствии женщин, а в основанных на грубой силе социальных отношениях господства и подчинения и освящающей их знаковой системе, которая навязывается всем вновь пришедшим и передается из поколения в поколение. В книге Владимира Козловского (1986) приводится много документальных свидетельств такого рода.
Самые вероятные кандидаты на изнасилование — молодые заключенные. При медико-социологическом исследовании 246 заключенных, имевших известные лагерной администрации гомосексуальные контакты, каждый второй сказал, что был изнасилован уже в камере предварительного заключения, 39 % — по дороге в колонию и 11 % — в самом лагере (Шакиров 1991, с. 16).Большинство этих мужчин ранее не имели гомосексуального опыта, но после изнасилования, сделавшего их "опущенными", у них уже не было пути назад.

Ужасающее положение “опущенных” и разгул сексуального насилия в тюрьмах и лагерях подробно описаны в многочисленных диссидентских воспоминаниях - Андрея Амальрика, Эдуарда Кузнецова, Вадима Делоне, Леонида Ламма и других - и рассказах тех, кто сам сидел по 121 статье или стал жертвой сексуального насилия в лагере (Геннадий Трифонов, Павел Масальский, Валерий Климов и другие) (Козловский, 1986 ; Могутин и Франетта, 1993; Клейн, 2000).

"В пидоры попадают не только те, кто на воле имел склонность к гомосексуализму (в самом лагере предосудительна только пассивная роль), но и по самым разным поводам. Иногда достаточно иметь миловидную внешность и слабый характер. Скажем, привели отряд в баню. Помылись (какое там мытье: кран один на сто человек, шаек не хватает, душ не работает), вышли в предбанник. Распоряжающийся вор обводит всех оценивающим взглядом. Решает: "Ты, ты и ты — остаетесь на уборку", — и нехорошо усмехается. Пареньки, на которых пал выбор, уходят назад в банное помещение. В предбанник с гоготом вваливается гурьба знатных воров. Они раздеваются и, сизоголубые от сплошной наколки, поигрывая мускулами, проходят туда, где только что исчезли наши ребята. Отряд уводят. Поздним вечером ребята возвращаются заплаканные и кучкой забиваются в угол. К ним никто не подходит. Участь их определена” (Самойлов, 1993, стр. 143).

Сходная, хотя и менее жесткая система, бытовала и в женских лагерях, где грубые, мужеподобные и носящие мужские имена "коблы" помыкали зависящими от них "ковырялками". Эти сексуальные роли были необратимы. Если мужчинам-уголовникам удавалось прорваться в женский лагерь, высшей доблестью считалось изнасиловать “кобла”, который после этого был обязан покончить самоубийством.
Администрация тюрьмы или лагеря, даже при желании, практически бессильна изменить эти отношения, предпочитая использовать их в собственных целях. Угроза "опидарасить" часто использовалась следователями и охраной лагерей, чтобы получить от жертвы нужные показания или завербовать её.

Из криминальной субкультуры, которая пронизала собой все стороны жизни советского общества, соответствующие нравы распространились и в армии. "Неуставные отношения", дедовщина, тираническая власть старослужащих над новобранцами, часто включают явные или скрытые элементы сексуального насилия. При этом ни жертвы, ни насильники не обязательно гомосексуалы, просто слабые вынуждены подчиняться более сильным, а гомосексуальный акт закрепляет эти отношения. Степень распространенности этого аспекта “неуставных отношений” в разных воинских частях зависит отношения к этому непосредственного армейского начальства.

Статья 121 дамокловым мечом нависала и над теми, кто не сидел в тюрьмах. Милиция и КГБ вели списки всех действительных и подозреваемых гомосексуалов, используя эту информацию в целях шантажа. Один стукач, завербованный КГБ, рассказывал, что когда он донес оперуполномоченному о совершенном или готовящемся акте изнасилования, тот сказал: "Саша, ну какая нам разница? Для нас все одинаковы, но лучше, конечно, когда изнасилованных больше, ведь они быстрее идут на контакт с администрацией и, главное, работают, как трофейные кони, потому что им больше делать нечего, как забыться в работе и искать у нас помощи от "волков"... В общем, черт с ними, "петухами"...( Экштейн, 1990, с. 29).

Поскольку однополая любовь в любой форме была вне закона, до конца 1991 г. "голубые" и лесбиянки не могли открыто встречаться с себе подобными. В больших городах существовали известные места, так называемые "плешки", где собирался соответствующий контингент, однако страх разоблачения лишает такие контакты человеческого тепла и интимности и увеличивает риск заражения венерическими заболеваниями.

Ни о какой правовой защите гомосексуалов не могло быть и речи. Организованные группы хулиганов, иногда при негласной поддержке милиции, шантажировали, грабили, избивали и даже убивают "голубых", лицемерно изображая себя защитниками нравственности и называя свои действия "ремонтом". Поскольку гомосексуалы боялись сообщать о таких случаях в милицию, большая часть этих преступлений оставалась безнаказанной, а работники милиции их же самих обвиняли в том, что они являются рассадниками преступности. Убийства с целью ограбления сплошь и рядом изображались следствием якобы свойственной гомосексуалам особой патологической ревности и т.д.

Статью 121 нередко использовали также для расправы с инакомыслящими, набавления лагерных сроков и т.д. Часто из этих дел явственно торчали ослиные уши КГБ. Так было, например, в начале 1980-х годов с известным ленинградским археологом Львом Клейном, процесс которого с начала и до конца дирижировался местным КГБ, с грубым нарушением всех процессуальных норм. Применение закона было избирательным. Известные деятели культуры, если они не вступали с конфликт с властями, пользовались своего рода иммунитетом, на их “наклонности” смотрели сквозь пальцы, но стоило не угодить влиятельному начальству, как закон тут же пускался в дело. Так сломали жизнь великого армянского кинорежиссера Сергея Параджанова, посадили в лагерь поэта Геннадия Трифонова, уволили с работы и лишили почетных званий главного режиссера Ленинградского Театра Юного Зрителя Зиновия Корогодского и т.д.

Первая анти-гомосексуальная кампания в советской прессе была очень короткой. Уже в середине 1930-х годов на его счет установилось полное и абсолютное молчание. Гомосексуализм стал в буквальном смысле "неназываемым". Заговор молчания распространялся даже на такие академические сюжеты как фаллические культы или античная педерастия. В сборнике русских переводов Марциала было выпущено 88 стихотворений, в основном те, где упоминалась педерастия или оральный секс. При переводе арабской поэзии любовные стихи, обращенные к мальчикам, переадресовывались девушкам, и тому подобное (Гаспаров, 1991)

Мрачный заговор молчания еще больше усиливал психологическую трагедию советских "голубых": они не могли даже выработать адекватного самосознания и понять, кто же они такие. Когда в 1970-х г.г. стали выходить первые книги по сексопатологии, гомосексуализм трактовался в них как опасное "половое извращение", болезнь, подлежащая лечению. В первом и единственном в то время учебном пособии по половому просвещению для учителей , изданном тиражом в 1 миллион экземпляров, гомосексуализм определялся как опасная патология и "посягательство на нормальный уклад в области половых отношений" (Хрипкова, Колесов, 1982, с.96-100)

Эпидемия СПИДа еще больше ухудшила положение. 1986 г. Заместитель Министра здравоохранения и Главный санитарный врач СССР академик медицины Н. Бургасов публично заявил: "У нас в стране отсутствуют условия для массового распространения заболевания: гомосексуализм как тяжкое половое извращение преследуется законом (статья УК РСФСР 121), проводится постоянная работа по разъяснению вреда наркотиков" (Бургасов, 1986). Когда СПИД уже появился в СССР, руководители государственной эпидемиологической программы в своих публичных выступлениях опять-таки винили во всем гомосексуалов, представляя их носителями не только вируса приобретенного иммунодефицита, но и всякого прочего зла. Даже на страницах либерального "Огонька", первая советская жертва страшной болезни - инженер-гомосексуал, заразившийся в Африке, - описывалась с отвращением и осуждением.

Отмена статьи 121

Начиная с 1987 г., вопрос о том, что такое гомосексуализм и как относиться к "голубым",- считать ли их больными, преступниками или жертвами судьбы, - стал широко обсуждаться на страницах массовой, особенно молодежной, печати ("Московский комсомолец", "Комсомольская правда", "Собеседник", "Молодой коммунист", "Литературная газета", "Огонек", "Аргументы и факты", "СПИД-инфо", "Юность", подростковый журнал "Парус", некоторые местные газеты), по радио и на телевидении. Из журналистских очерков и опубликованных писем гомосексуалов, лесбиянок и их родителей рядовые советские люди впервые стали узнавать об искалеченных судьбах, милицейском произволе, судебных репрессиях, сексуальном насилии в тюрьмах, лагерях, в армии и о трагическом, неизбывном одиночестве людей, обреченных жить в постоянном страхе и не могущих встретить себе подобных. Каждая такая публикация вызывала целый поток противоречивых откликов.

Это ускорило и обсуждение проблемы. декриминализации гомосексуализма. В юридических кругах она обсуждалась давно, Уже в учебнике уголовного права М.Шаргородского и П.Осипова (1973) говорилось: "В советской юридической литературе ни разу не предпринималось попытки подвести прочную научную базу под уголовную ответственность за добровольное мужеложество, а единственный довод, который обычно приводится (моральная развращенность субъекта и нарушение им правил социалистической нравственности), нельзя признать состоятельным, так как отрицательные свойства личности не могут служить основанием для уголовной ответственности, а аморальность деяния недостаточна для объявления его преступным. ...Существуют серьезные сомнения в целесообразности сохранения уголовной ответственности за неквалифицированное мужеложество" (Шаргородский и Осипов, 1973, с. 656).На мнение авторитетных ученых никто внимания не обратил. Такая же судьба постигла записку, которую специалист в области половых преступлений профессор А.Н. Игнатов направил руководству МВД СССР в 1979 г.

Сам я безуспешно пытался опубликовать статью на эту тему в журнале "Советское государство и право" в 1982 г. Вообще-то я не собирался об этом писать, понимая, что ничего, кроме неприятностей, из этого не выйдет. Но на совещании ученых-сексологов социалистических стран в Лейпциге (1981) известный сексолог из ГДР Зигфрид Шнабль неожиданно спросил, в каких странах существует антигомосексуальное законодательство и чем оно мотивируется, и оказалось, что оно есть только в СССР (румынских представителей на совещании не было). Мне было стыдно и неприятно, и по возвращении я решил, вопреки здравому смыслу, проинформировать начальство и спросить, что оно думает. Медики в лице Г.С. Васильченко сказали, что они пытались поднимать этот вопрос, но руководство Минздрава всегда было против. Юристы же сказали, что у них нет для постановки этого вопроса достаточных аргументов. Главный редактор журнала "Советское государство и право" профессор М.И. Пискотин предложил мне, вместо заведомо риторических вопросов, написать об этом статью.

- Но вы же её не напечатаете!
- Не знаю, но попробуем. Во всяком случае, будет материал для обсуждения.

Я срочно изучил законодательство других стран и написал аргументированную статью. Её горячо поддержали профессора-медики Г.С. Васильченко и Д.Н. Исаев, но юристы испугались и передали статью в административный отдел ЦК КПСС, где сказали, что поднимать этот вопрос "несвоевременно". Тем все и закончилось...

Процесс декриминализации гомосексуальности затянулся до 27 мая 1993 г., когда был опубликован подписанный президентом Ельциным 29 апреля 1993 г. Закон о внесении изменений в Уголовный кодекс РСФСР, Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР и Исправительно-трудовой кодекс РСФСР, который отменил статью 121.1 и снизил максимальное наказание по статье 121.2 с восьми до семи лет. Сделано это было келейно, под давлением международного общественного мнения, чтобы облегчить вступление России в Совет Европы.

После этого развернулась борьба вокруг нового Уголовного кодекса РФ (подробнее СМ. Кон, 1997; Kon, 1995, 1997). В новом УК , вступившем в силу с 1 января 1997 г., особой статьи о мужеложстве нет, но статья 132 “Насильственные действия сексуального характера” предусматривает, что “мужеложство, лесбиянство или иные действия сексуального характера с применением насилия или угрозы его применения к потерпевшему (потерпевшей) или к другим лицам либо с использованием беспомощного положения потерпевшего (потерпевшей), наказываются лишением свободы на срок от трех до шести лет.” Исчезло и фигурировавшее в разных вариантах законопроекта “удовлетворение половой потребности в извращенных формах”. Упоминание лесбиянства, которого не было ни в одном русском уголовном законодательстве, формально есть шаг назад, но фактически это своеобразная, хотя довольно комичная, дань принципу равенства полов. Отказаться от упоминания мужеложства законодатели не решились, но наказываются только насильственные действия. И, что очень важно, статьей 134 установлен единый легальный возраст согласия — 14 лет. Так что в этом отношении Россия сделала большой шаг вперед.

Состояние общественного сознания

Но как бы ни менялось законодательство, реальное положение сексуальных меньшинств зависит не столько от нормы закона, сколько от состояния общественной психологии.
Советское общество отличалось крайней нетерпимостью к любому инакомыслию и необычному поведению, даже совершенно невинному. Гомосексуалы же были самой стигматизированной социальной группой. При опросу ВЦИОМ в ноябре 1989 г. на вопрос "Как следовало бы поступать с гомосексуалистами?" 31 % опрошенных россиян ответили — "ликвидировать", 32 % — "изолировать от общества", 12 % — "предоставить их самим себе" и 6 % — "оказывать помощь". Отношение к ним было значительно хуже, чем к проституткам, наркоманам, неполноценным от рождения, больным СПИДом, бродягам, алкоголикам и выдуманным (и потому особенно опасным) "рокерам".

В последующие 10 лет россияне стали терпимее. В 1999 г. доля желающих "ликвидировать" гомосексуалистов снизилась до 15 %, за "изоляцию" высказались 23 %, за "помощь" 16 % и за то, чтобы предоставить их самим себе — 18 % ( Левада, 2000, с.458). При этом молодые люди (до 24 лет) в три с лишним раза либеральнее пожилых, а люди с высшим образованием вдвое терпимее тех, кто не окончил средней школы.

Сходные результаты дают и другие массовые опросы (СМ. Кон, 1997). В целом уровень гомофобии в России выше, чем во многих других странах Европы, но отнюдь не самый высокий. В июне 1993 г. на вопрос ВЦИОМ “Как бы вы оценили по шкале от 1 до 5 поведение людей, которые имеют гомосексуальные связи?” отрицательный полюс (“это заслуживает осуждения”) выбрали 69.4 % мужчин и 71.6% женщин, а положительный полюс (“не вижу в этом ничего предосудительного”) - только 8.8 и 7.8 %. Но при разбивке по возрасту в младшей возрастной группе, от 16 до 25 лет, такие полярные ответы соотносятся как 54.3% : 18.5% , а в старшей (старше 55 лет) - как 82.6% : 4.1 %.

В экспресс-опросах ВЦИОМ дважды, в мае 1998 и феврале 2001 г., был предложен такой вопрос: "Люди очень по-разному относятся к гомосексуалистам и лесбиянкам. Как Вы лично думаете, гомосексуализм это - …". Вариант "распущенность, вредная привычка" выбрали в 1998 г. 35 %, в 2001 г. 36 % опрошенных, "болезнь или результат психической травмы" - соответственно 33 % и 31 %, "сексуальная ориентация, имеющая равное с обычной право на существование" - 18% и 20 %, "признак особой одаренности, таланта" - 1 %, "затрудняюсь ответить" – 13% и 12 % ( Общественное мнение – 2001, с. 143). Разница между двумя опросами невелика. Однако возрастные различия в обоих случаях огромны. В 1998 г гомосексуальность признали "сексуальной ориентацией, имеющей равное с обычной право на существование" 31 % молодых респондентов от 18 до 39 лет, и только 3.7 % тех, кто старше 55 лет, почти половина которых считает гомосексуальность распущенностью, вредной привычкой. Очень велики и различия, связанные с уровнем образования.

Гомофобия в России очень сильна. В марте 2002 г. при опросу ВЦИОМ репрезентативной группы москвичей от 20 до 45 лет, на вопрос " Как Вы считаете, это нормально, допустимо – иметь половые контакты с партнером своего пола?" утвердительно ответили около 12 %, отрицательно – 76 %, 12 % затруднились ответом.

Но, даже не одобряя гомосексуальность, большинство молодых россиян не склонны дискриминировать её носителей. При репрезентативном опросу в 1996 г. 18 -74 летних петербуржцев, с мнением "Гомосексуальные отношения между взрослыми людьми – это их личное дело, государственным властям и закону не следует в это вмешиваться" полностью и в значительной степени согласились почти 53 % опрошенных мужчин и 56 % женщин, а в младшей возрастной группе (от 18 до 34 лет) – свыше 65 и 70 %; совсем не согласны с этим суждением в данной возрастной группе 9.7 % мужчин и 5.9 % женщин. СМ. таблицу 3.

Таблица 3. Вопрос 10. Гомосексуальные отношения между взрослыми людьми – это их личное дело,
государственным властям и закону не следует в это вмешиваться

	Мужчины 18-34	М 35-54	М 55-74	Всего
Совсем не согласен	9.7	19.1	26.5	17.0
Согласен в незначительной степени	4.2	5.5	5.6	5.0
Трудно сказать	20.8	27.8	29.6	25.3
Согласен в значительной степени	19.8	16.7	6.2	15.8
Полностью согласен	45.5	31.5	32.1	37.0
%	100	100	100	100
N	308	330	162	800

	Ж 18-34	Ж 35-54	Ж 55-74	Всего
Совсем не согласна	5.9	17.4	33.8	17.9
Согласна в незначительной степени	5.6	4.5	3.0	4.5
Трудно сказать	18.2	22.3	25.0	21.7
Согласна в значительной степени	18.7	15.5	8.4	14.7
Полностью согласна	51.6	40.3	29.7	41.3
%	100	100	100	100
N	374	466	296	1136

При нашем опросу учащихся 7-9 классов в 1997 г. с суждением “Гомосексуальные отношения не должны осуждаться, это личное дело каждого” полностью согласились 37.7 % мальчиков и 53 % девочек, скорее согласны, чем не согласны 17 % и 19 %, не согласны 24.4 % мальчиков и 10.4 % девочек, затруднились ответить 20.7 % и 17.2 %. подростки в этом вопросе значительно, в 2-3 раза терпимее своих родителей и учителей.

Хотя тенденции развития в России в этом вопросе те же, что и в странах Запада, вопрос о сексуальных меньшинствах остается сложным и политически острым. С появлением гласности и особенно после отмены статьи 121 однополая любовь стала модной темой искусства и средств массовой информации Связанные с нею проблемы открыто обсуждаются на ТВ и в массовых газетах. В кинотеатрах и по телевидению идут классические фильмы Джармена, Висконти и других. Гомосексуальные аллюзии уже мало кого шокируют. На русский язык переведены классические произведения Ж. Кокто, Ж. Жене, Д. Болдуина, К. Ишервуда, Т. Капоте, Ю. Мисимы, У.Берроуза, C.Спендера. Г. Стайн, Э.М. Форстера, К. Кавафиса и многих других. Издаются и переиздаются сочинения Михаила Кузмина и современных российских голубых поэтов и писателей (Д. Бушуева, Д. Волчека, А. Ильянена, Д. Кузьмина, Я Могутина, А.Шаталова, Н. Шарандак и др).

Издан двухтомник Евгения Харитонова (1941-1981). Особенно большую работу в этом плане проводят издательства "Глагол" и "Колонна". Большим успехом у публики (и не только голубой) пользуется творчество театрального режиссера Романа Виктюка и эстрадного певца и танцора Бориса Моисеева. Последний стал своего рода символом гомосексуальной массовой культуры и неоднократно подвергался за это гонениям (нередко его концерты запрещают и сейчас). Многое меняется в повседневном быту. В Москве, Петербурге и некоторых других крупных городах успешно функционируют голубые дискотеки и бары, на самые разные цены и вкусы. Много гомосексуальных сайтов разного уровня и направленности появилось в российском Интернете. Свидетельство признания коммерческой ценности гомосексуальной потребительской субкультуры – посвященный ей специальный выпуск журнала "Рекламный мир" (№ 9 [94], 2000).

Однако нападки на гомосексуалов в коммунистической и националистической прессе в последние годы даже усилились. Никаких законов, ограждающих геев и лесбиянок от дискриминации и диффамации в России нет и не предвидится, хотя фактов и того и другого очень много. Я лично знаю случаи необоснованного увольнения молодых людей с работы только потому, что их начальники узнали об их нетрадиционной ориентации. Большинство российских геев, даже в максимально терпимой столице, предпочитают, чтобы на работе об их ориентации не знали.

Жесткую непримиримую позицию по отношению к гомосексуальности занимает Русская православная церковь. Не ограничиваясь морально-религиозным осуждением, РПЦ публично заявила, что будет добиваться отстранения от педагогической деятельности людей, пропагандирующих гомосексуализм. Поскольку "пропаганду гомосексуализма" РПЦ трактует очень широко, её глобальные притязания на контроль над умами противоречат конституционному принципу свободы совести и отделению церкви от государства и школы от церкви.

Гомофобные настроения разделяют и некоторые представители либеральной интеллигенции. На встрече деятелей российской интеллигенции с президентской администрацией 19 августа 1996 г. выдающийся писатель Фазиль Искандер, поддержанный знаменитым пианистом Николаем Петровым, предложил даже ввести нравственную цензуру “в связи с нашествием на телеэкраны агрессивной прослойки секс-меньшинств”, - “всяких пенкиных и моисеевых”. По словам газетного отчета, “вялое сопротивление “духу цензуры” оказал только Мстислав Ростропович, сказав: “Лишь благодаря знакомству с творчеством Элтона Джона я понял, что такое “рок” (Полевая, 1996).

Большинство российских СМИ говорят о сексуальных меньшинствах преимущественно иронически или в связи с проблемами, возникающими у "нормальных" людей (мать, заставшая пятнадцатилетнюю дочь в постели с одноклассницей, жена, от которой муж ушел к другому мужчине, и т.п.). "Чужие" проблемы прессу не волнуют.

Евгений Лесин со страниц "Книжного обозрения" (11 октября 1999 г.), походя, поведал миру, что "алкоголизм, как известно, это скрытый гомосексуализм, а антисемитизм (в целом) и любовь к нацистской символике (в частности) – это гомосексуализм явный". Бедные макашовцы и баркашовцы, кто засвидетельствует их сексуальную благонадежность?!

Психолог Марина Левченко уверяет многомиллионных читателей "Комсомольской правды" (16 ноября 2001 г., стр.11) , что "гомосексуализм – это врожденное отклонение на хромосомном и психологическом уровне", и советует озабоченной матери, если её дочь в 15-16 лет "по-прежнему не будут интересовать парни, тогда стоит обратиться к специалисту" (интересно – какому?).

Иногда гомофобские выходки объясняются не столько личными антипатиями авторов и редакторов, сколько низким общим профессиональным и нравственным уровнем современной российской журналистики. Единственная массовая газета, занимающая открыто про-геевскую позицию, - "Московский комсомолец".

Зачастую газеты даже консервативнее своих читателей. Двое новосибирских голубых парней, уехавших в Германию и зарегистрировавших в Гамбурге свой брак, поделились своей радостью с "Комсомольской правдой". Газета напечатала интервью с ними - как ни как, сенсация! - сопроводив его ироническим комментарием и вопросом "Стоит ли разрешить в России однополые браки?" И вот какие ответы редакция получила по Интернету. До 11 декабря 2001 г. ответили 9149 человек:

- да, пускай себе женятся - 6012 (66 %)
- нет, это против природы человека 1777 (19 %)
- за гомосексуализм надо вообще наказывать 1172 (13 %)
- рано или поздно все равно разрешат 60 (0.7%)
- а как насчет проблемы рождаемости? 118 (1.4%)

Разумеется, эта выборка нерепрезентативна, - молодежь, тем более - компьютеризованная, значительно либеральнее населения в целом. Но разрыв между редакцией и читательской массой очевиден, и он явно не в пользу редакции.

Общественно-политическая активность геев и лесбиянок

В первые годы гласности от имени сексуальных меньшинств говорили исключительно "эксперты", в тональности отчужденного сочувствия. Затем положение стало меняться. 28 - 30 мая 1990 г. в Таллинне при поддержке зарубежных гей-сообществ состоялась первая на территории СССР международная научная конференция о положении сексуальных меньшинств и о меняющемся отношении к однополой любви в Европе XX века.. В конце 1989 г. в Москве была создана первая "Ассоциация сексуальных меньшинств (Союз лесбиянок и гомосексуалистов)". Программа АСМ подчеркивала, что это "прежде всего правозащитная организация, её основная цель — полное равноправие людей различной сексуальной ориентации". АСМ начала издавать свою газету "Тема". В "СПИД-инфо" (1990, № 5) было напечатано обращение АСМ к Президенту СССР и Верховным Советам СССР и союзных республик, подписанное В. Ортановым, К. Евгеньевым и А. Зубовым с просьбой отменить дискриминационные статьи уголовного кодекса и объявить амнистию тем, кто был осужден по этим статьям.. "Мы никого не стремимся обратить в свою веру, но мы таковы, какими нас сделала природа. Помогите нам перестать бояться. Мы — часть вашей жизни и вашей духовности. Это не наш и не ваш выбор".

В пост-советском обществе все социальные движения сразу же начинают дробиться на группы и фракции, которые не хотят работать совместно. геи не были исключением. Сразу же после выхода второго пробного номера "Темы" в АСМ произошел раскол. Возникший на её месте Московский Союз лесбиянок и гомосексуалистов (МСЛГ) возглавили Евгения Дебрянская и 24-летний студент Роман Калинин, который стал единоличным издателем и редактором газеты "Тема", которая была официально зарегистрирована Моссоветом как его частная газета. То, что нашлись мужественные люди, выступившие с открытым забралом, требуя не снисхождения, а гражданских прав, было важным нравственным почином, который нашел поддержку международных правозащитных организаций, в частности, основанной в 1991 г. и базирующейся в Сан-Франциско Международной комиссии по правам человека для гомосексуалов и лесбиянок (МКПЧГЛ) во главе с Джули Дорф.

Но какими средствами продолжать борьбу? Заручившись политической и финансовой поддержкой американских гей-организаций, лидеры МСЛГ решили действовать путем уличных митингов и демонстраций под хлесткими политическими лозунгами, рассчитанными не столько на соотечественников, сколько на западных корреспондентов. Радикальным американским гей-активистам эта тактика импонировала. На собранные в США средства летом 1991 г. в Ленинграде и Москве Международной организацией "Тема" был проведен международный симпозиум по правам гомосексуалистов и лесбиянок и борьбе со СПИДом.

Однако Москва - не Сан Франциско. Требования Либертарианской партии, в которую входил МСЛГ, о легализации сексуальных меньшинств, проституции и наркотиков, каждое в отдельности, были достаточно серьезны, но взятые все вместе и без аргументов, — а в прессу попадали только голые лозунги, — они лишь подкрепляли стереотип, что гомосексуализм, проституция и наркомания — явления одного порядка и что никакого снисхождения "этим людям" оказывать нельзя. Безответственные провокационные интервью и политические хэппенинги, вроде объявленного - заведомо невозможного - выдвижения Калинина кандидатом в Президенты России, не вызывали у людей ничего, кроме раздражения или смеха.

Другие геевские организации, например, основанный Ольгой Жук петербургский “Фонд культурной инициативы и защиты сексуальных меньшинств имени Чайковского” и Ассоциация защиты гомосексуалистов "Крылья" во главе с Александром Кухарским, были более умеренными, но политически столь же беспомощными.

Наиболее ощутимым результатом социальной активности геев и лесбиянок в начале 1990-х годов было создание собственной прессы. Газеты "Тема", "РИСК" ("Равноправие - Искренность - Свобода - Компромисс"), "1/10" (редактор Дмитрий Лычев) и некоторые другие издания были средствами публичного общения геев и лесбиянок, на их страницах люди могли обсуждать свои проблемы, делиться опытом и т.д. Однако из-за отсутствия средств и трудностей с регистрацией и распространением все эти издания просуществовали недолго, в среднем по два-три года.
Политическая деятельность геев и лесбиянок оказалась еще менее успешной. Миф о существовании в России растущего лесбигеевского движения создали сами его лидеры и западные журналисты, которым он позволил получать трэвел-гранты, а затем публиковать книги и диссертации, основанные главным на беседах с их российскими друзьями (как правило, одними и теми же людьми). В целом это было полезно, но некоторые из этих книг (Essig, 1999) содержат совершенно фантастические утверждения.

Существенной правозащитной акцией в рамках МКПЧГЛ было создание Московской рабочей группы (МРГ) по главе с журналисткой Машей Гессен, которая подготовила и опубликовала в 1994 г. основательный отчет о положении дел с правами геев и лесбиянок в России (Права, 1993). Однако никакого политического влияния геевские организации, лидеры которых постоянно конфликтовали друг с другом, в России не имели. В августе 1993 г. 27 местных организаций формально создали общенациональную ассоциацию лесбиянок, геев и бисексуалов "Треугольник". Московские власти незаконно отказали в официальной регистрации ассоциации, ссылаясь на то, что её создание якобы “противоречит общественным нормам нравственности”. Лидеры “Треугольника” подали в суд, но пока дело ожидало рассмотрения, у них кончились деньги, а очередная смена руководства заставили свернуть активность и прекратить издание своего информационного бюллетеня.

В настоящее время большинство местных лесбигеевских организаций существуют лишь номинально, хотя иногда проводят какие-то публичные акции. Общенационального центра нет вообще. Самый активный региональный информационный и правозащитный Центр для геев и лесбиянок "Наш мир", во главе с Андреем Маймулахиным, находится в Луганске и, несмотря на огромные трудности (уровень гомофобии на Украине еще выше, чем в России), регулярно публикует, в том числе в Интернете http://www.gay.org.ua содержательные информационные бюллетени, а также переводы международных документов.

В российской политике нет открытых геев. Правда, Владимир Жириновский иногда позволяет себе "оттягиваться" в гей-клубах, а нескольких молодых депутатов Государственной Думы из группы "Поколение свободы" исключили из фракции "Единство" за слишком вольное и якобы гомосексуальное поведение, после чего они перешли в СПС. Однако это относится скорее к их личному, нежели политическому имиджу. Андрей Вульф и Владимир Семенов давали интервью в защиту прав сексуальных меньшинств, но это еще не публичная политика. Напротив, гомофобский пиар (например, во время избирательной компании распространяются фальшивые листовки от имени геевских организаций, якобы поддерживающих кандидата Х) используется часто.

Расцвет коммерческой гомоэротики не принес ощутимых выгод геевским общественно-политическим организациям. На Западе успешные гей клубы и бары, как правило, что-то жертвуют на нужды общины, иначе их могут бойкотировать. В России нет ни геевских общин, ни социальной благотворительности, тут каждый сам за себя. Впрочем, это общая закономерность. Я никогда не слышал, чтобы владельцы обычных секс-шопов или торгующих сексом таблоидов жертвовали деньги на развитие науки, защиту сексуальных прав или хотя бы публикацию приличных книг по сексологии, популяризаторами которой они себя изображают. Голубые и "натуральные" нувориши одинаково своекорыстны, классовая принадлежность важнее сексуальной ориентации.

Наиболее важным и эффективным средством общения и получения информации о себе и себе подобных стал для геев и лесбиянок Интернет. Из множества "голубых" сайтов, существующих в российском Интернете, самый успешный – основанный Эдом Мишиным http://gay.ru , который существует уже пять лет и за это время его посетили свыше 3 миллионов человек. Сайт, который называет себя Российским национальным сайтом геев, лесбиянок и транссексуалов, имеет не только службу знакомств и рекламу, но и оперативно сообщает об основных событиях российской и международной геевской культурной жизни, новых книгах и журналах, помещает материалы научного и философского характера, проводит анкетные опросы (разумеется, нерепрезентативные), дает правовые консультации и т.д.

На gay.ruhttp://gay.ru и его сайтах-сателлитах помещают свои произведения молодые российские поэты и писатели, которым трудно пробиться в печать. Систематически публикуются очерки по истории гомоэротического изобразительного искусства, кино, балета и т.д. Хотя материалы эти разного качества, знакомство с ними существенно облегчает понимание прошлого и настоящего гомосексуальной жизни и культуры. Второй по значению российский гей вебсайт – gay.club – посвящен преимущественно вопросам здоровья, моды и культуры. К сожалению, лишь немногие россияне имеют регулярный доступ в Интернет.

На мой взгляд, слабость первого поколения геевских лидеров в России , помимо общих причин, коренится в некритическом копировании американского опыта. Первые американские гомофильские организации были, как мы видели, умеренными и уповали на собственные силы, лишь потом им стали помогать богатые люди. Российские гей-лидеры пытались перепрыгнуть через этот этап развития, рассчитывая главным образом на зарубежную помощь, которой, естественно, оказалось недостаточно, да и использовали её не лучшим образом. Некоторые имели неумеренные личные политические амбиции, а кое-кто использовал свой активизм для налаживания личных связей и последующего “устройства” в эмиграции.

Когда выяснилось, что ни карьеры, ни больших денег на такой социальной активности не сделаешь, а реальные результаты её невелики, эти люди автоматически отсеялись. Впрочем, такова судьба и некоторых знаменитых, всеми уважаемых демократов первой волны: не добившись успеха в политике, они вернулись к своим научным и иным занятиям, причем многие предпочитают жить за рубежом или, как минимум, на два дома. Учитывая условия жизни в криминализованной России, кто осмелится упрекнуть их за это?

Российский менталитет также отличается от американского

Русские "голубые" интеллектуалы и художники не выходят со своими сексуальными исповедями на публику не только потому, что боятся последствий, но и потому, что предпочитают не выставлять свою личную жизнь напоказ. Коммерциализация однополой любви их шокирует. Романтически настроенному интеллигенту “голубая” дискотека кажется “перевернутым миром”, где “цыплят по осени снимают”. “Наследие панели вкупе с особенностями мужского менталитета (все мужики кобели) обращают многих невольников страсти в “товар” этого рынка. Тут продаются и покупаются, заключают сделки, в общем, идет негласный и постоянный торг. Несостоятельная, но привлекательная молодость платит за веселье и сытость зажиточной, но подувядшей старости своим единственным богатством - натурой” (Парамонов, 1993, с.60)

Идея особой "гей-идентичности" многим россиянам тоже не импонирует, а мелкие склоки и претензии самопровозглашенных лидеров их раздражают. "…Активизм здесь появился потому, что западные люди научили этому русских. Мои добрые друзья знают, что я гей, но это мое личное дело. Мне незачем рассказывать каждому, что мне нравится спать с мужчинами" (Solomon, 1993, p. 22). Как считает московский поэт и издатель Дмитрий Кузьмин, “гей-движение и gay community — явления для России нехарактерные и неактуальные, но это не специфика российских геев, а специфика российского общества вообще, в котором советская эпоха выработала стойкое недоверие к любой общественной активности, к любым объединительным порывам и т.п.

И даже тем, чей круг общения почти исключительно гомосексуален, мысль о какой-то институционализации этого положения вещей представляется вполне нелепой. Принципиально нынешний расклад всех устраивает: минимум необходимой геевской инфраструктуры (бары, дискотеки, журналы и т.п.), а все остальное общение — чисто приватным образом. Другое дело — что в настоящий момент эта самая инфраструктура плохо развита: два-три клуба на всю Москву и пяток — на всю Россию, — это невозможно мало (просто потому, что у геев тоже бывают разные вкусы и интересы, в конце концов, разный возраст, — потому и клубы да бары им нужны разные), а кроме того, хотелось бы, как минимум, свои библиотеки и книжные магазины, свой медицинский центр и психотерапевтическую службу...

Но идея gay community, насколько я понимаю, носит гораздо более тотальный характер, вплоть до голубого баскетбольного клуба и общества геев-филателистов. Это забавно, но не очень понятно для русского человека (может быть, вообще для европейца: по-видимому, американской культуре свойственна большая публичность личной жизни, отождествление понятий "не скрывать, не стесняться" — с одной стороны и "всем показывать" — с другой).”

Деполитизация геевского сознания в современной России – плоть от плоти более общих социально-политических процессов: спада социальной активности, разочарования в политике, ухода из общественной жизни в частную и массовой "утечки мозгов". Но пока новое поколение активистов не создаст собственных эффективных правозащитных организаций, геи и лесбиянки останутся в России бесправными и униженными пасынками, а те, кто не хочет с этим мириться, будут пополнять ряды эмигрантов (законодательство некоторых западных стран дает для этого легальные возможности). Такое состояние может продлиться еще очень долго.

Впрочем, я знаю нескольких молодых, 25-30-летних геев, с отличным высшим образованием, престижными профессиями и оплачиваемой работой, которые не поленились получить второе, психологическое и психотерапевтическое, образование, чтобы оказывать психологическую помощь себе подобным, и создали соответствующий консультативный вебсайт. Не знаю, чем кончится эта затея (бесплатные услуги не могут быть вечными, а платить за психологическую помощь наши люди не привыкли, да и не у всех есть на это средства), но то, что в стране, где профессиональная этика давно уже умерла вместе с профессионализмом, возникла подобная инициатива, внушает некоторые надежды.

Содержание