Издательство "Вече", 2000 Пол Джонсон Популярная история евреев Часть 5. Эмансипация Существовали четыре главных причины, по которым Евреи, начав принимать участие в общей Политике, шарахались сначала к либеральному, а затем к левому концу спектра. На первом месте среди них стояла библейская Традиция социального критицизма, который можно было бы назвать синдромом Амоса. С незапамятных Времён всегда находился говорливый Еврей, который брался обличать общественную Несправедливость, рассказывать о бедах и нуждах бедняков и призывать Власти исправить положение. Существовала, кроме того, талмудическая Традиция общинного обеспечения, которая имела ещё библейские корни и предвосхищала современные формы государственного коллективизма.   Евреи, которые стали социалистами в XIX веке и выступали с нападками на неравенство в распределении богатств, произведенных либеральной Системой свободного предпринимательства, выражали на современном языке еврейские принципы, возраст которых достигал 3 000 лет и которые уже стали частью инстинктов народа. Было ли Правдой то, что, по словам Дизраэли, для Евреев была характерна высокая степень уважения по отношению к Власти, иерархии и традиционному Порядку? Да, было, но с рядом важных уточнений. Евреи, как Мы видели, никогда не наделяли никакую общественную структуру абсолютной Властью.   Власть – в Торе, а любая людская Власть является ограниченной, временной и преходящей. Иудаизм никогда не мог бы породить, подобно Христианству латинского толка, теорию божественных прав монарха. Евреи в высшей степени уважительно относились к законной Власти, но постольку, поскольку она была этически обоснована, и они могли стать (и становились) преданными сторонниками конституционных государственных Систем, как в Соединенных Штатах и Англии. В этом Смысле Дизраэли был прав, утверждая, что Евреи зачастую были природными Тори. Но они становились природными врагами Власти, которая была сомнительной и тиранической, нелогичной или устаревшей. Когда Маркс писал: "Таким образом, Мы видим, что всякий тиран находит поддержку у Еврея – так же, как каждый папа – у иезуита. В действительности, все устремления угнетателей были бы тщетны, Если бы армия иезуитов не подавляла бы мысль, а кучка Евреев не очищала бы карманы", он был не прав.   Займы, которые Ротшильды предоставляли абсолютным монархам, были направлены не на укрепление тирании, а на ослабление её, особенно в тех случаях, если нужно было добиться лучшего отношения к Евреям (в чём, разумеется, Маркс не был заинтересован). Власть еврейских денег в XIX столетии, если можно говорить о какой-то её глобальной политической линии, характеризовалась мирной и конституционалистской направленностью. Знаменитый либеральный лозунг Гладстона "Мир, умеренность и реформа" был также и аксиомой Ротшильдов. Более того, был один очень важный аспект непонимания Евреев со стороны Дизраэли. С его-точки зрения, типичными Евреями были Сефарды. Действительно, для Сефардов было характерно уважение к древним институтам Власти, что соответствовало его образу Еврея. Но Ашкеназы, которых он старался игнорировать в своей аргументации, были гораздо более беспокойными, изобретательными, критичными, а то и революционными. К тому же они становились все более многочисленными.   Здесь Мы подходим к рассмотрению второй силы, которая подталкивала эмансипированных Евреев в сторону левого фланга: Демографии. В период 1800–1880 годов, то есть приблизительно в течение жизни Дизраэли, доля Сефардов среди Евреев снизилась с 20 до 10 процентов. Большинство их сосредоточивалось в афро-азиатском Средиземноморье, где в течение всего XIX века гигиена стояла на довольно примитивном уровне. В Алжире, например, где Морис Айзенбет провел подробное исследование еврейского населения, он обнаружил, что с максимальной в XVI веке величины в 5 000 оно поднялось к 1700 году до пика в 10 000-20 000, после чего к 1818 году вновь упало до 5 000 Человек. В Африке и Азии общее число Евреев хоть и выросло с 1800 по 1880 год, но всего с 500 000 до 750 000. В Европе же за тот же период еврейское население возросло с двух до семи миллионов. Евреи, особенно Ашкеназы, не только выиграли от такой первостепенной особенности нашего Времени, как демографическая Революция, которая начиналась с Европы, но и выиграли больше, чем средние европейцы.   Они раньше вступали в Брак. Браки между юношами 15-18 лет и девушками 14-16 были вполне обычным явлением. Почти все еврейские девушки выходили замуж и начинали рожать вскоре после достижения половой зрелости. Они хорошо заботились о своих детях, и при содействии общинной Системы социального обеспечения им удалось снизить детскую смертность более быстрыми темпами, чем в среднем по Европе. Еврейские Браки были более прочными. Евреи жили дольше. Например, исследование, проведенное во Франкфурте в 1855 году, показало, что средняя продолжительность жизни у Евреев составляла 48 лет 9 месяцев, у неевреев – 36 лет 11 месяцев. Этот разрыв был ещё более явным в Восточной Европе. В европейской России смертность среди Евреев (14,2 на 1 000 в год), была даже ниже, чем в благополучном протестантском меньшинстве, и более чем вдвое ниже среди православного большинства (31,8).   В результате в период наиболее быстрого роста, 1880–1914 годы, прирост числа Евреев составлял в среднем 2% в год, что заметно превышало среднеевропейские цифры, так что общее количество Евреев выросло с 7,5 до более чем 13 миллионов. Эти "новые" Евреи были преимущественно Ашкеназы, сосредоточенные в больших городах. В 1800 году еврейская городская Община численностью более 10 000 Человек была редкостью – в мире таких насчитывалось три-четыре. К 1880 году в Варшаве проживало 125 000 евреев, а в Вене, Будапеште, Одессе и Берлине их было более 50 000 в каждом. Примерно столько же было в Нью-Йорке, и с этого Времени Северная Америка стала отсасывать значительную долю прироста еврейского населения Европы. Однако число Евреев в Европе продолжало расти. К 1914 году в двух великих империях центрально восточной Европы, России и Австрии, проживало 8 миллионов Евреев, причём почти все – в больших и малых городах.   Короче говоря, еврейская Демография отражала в утрированном виде революционный рост и урбанизацию населения Европы. И так же, как в свое Время кишащее Гетто подпитывало иудейскую народную Религию, так теперь густонаселенные промышленные кварталы новых или растущих городов, где традиционный еврейский образ жизни боролся за выживание, интенсивно порождали светский еврейский радикализм.   Третья причина состояла в том, что еврейскому чувству Несправедливости никогда не позволяли уснуть. Как в XVI и XVII столетиях еврейские "антенны" чутко улавливали самые слабые Слухи о появлении Мессии, так в XIX веке любой акт Несправедливости, проявленной по отношению к Евреям, возбуждал эмоции в растущих еврейских городских поселениях. Об этом произволе готовы были рассказать сотни еврейских газет, причём практически все Евреи умели читать. Новая секуляризованная Интеллигенция не была больше склонна приписывать Страдания своего народа его Грехам, будь они древними или современными. История с кровавым наветом в Дамаске в 1840 году явилась важным рубежом радикализации Евреев. 15 летний Лассаль записал в своем дневнике 21 мая 1840 года: "Даже христиане удивляются нашей холодной крови, удивляются тому, что Мы скорее готовы погибнуть под пытками, чем на поле боя… Можно ли представить себе более справедливую Революцию, чем восстание в Дамаске, где Евреи подожгли бы город, взорвали пороховые склады и встретили Смерть вместе со своими преследователями? Трусливый народ, ты не заслужил лучшей Судьбы".   Такие события укрепляли решимость молодых Евреев, выросших в светских Традициях, бороться с Несправедливостью, проявленной в отношении не только-евреев, но и вообще Человечества, и воспользоваться растущими политическими возможностями, чтобы покончить с ней навсегда. Лассаль пошёл по пути создания первой крупной немецкой федерации профсоюзов, а затем основал немецкую социал Демократию. Тем же путем шли бесчисленные молодые Евреи. Недостатка в стимулах не было. Так, в ночь с 23 на 24 июня 1858 года папская полиция захватила 6 летнего еврейского мальчика, Эдгардо Мортару, который жил со своей семьей в Болонье, и отвезла его в Дом Новообращенных в Риме. Служанка христианка показала, что за пять лет до этого, думая, что ребенок умирает, она окрестила его. Согласно Законам Папской области, полиция и Церковь действовали в пределах своих прав, и родителям нечего было им противопоставить. По всему миру начались протесты, причём со стороны не только Евреев, но и католических религиозных и государственных деятелей, однако папа Пий IX отказался уступить, и мальчик остался в руках католиков.   Этот открытый произвол привел к образованию в 1860 году во Франции Всемирного израильского союза, ставившего своей целью "защиту гражданских прав и религиозной свободы Евреев", а также других сугубо еврейских организаций в других местах. В ещё большей степени он подпитывал повсюду Ненависть Евреев к абсолютизму. Но самым систематическим и болезненным было притеснение Евреев в царской России. Царский режим в глазах радикалов олицетворял наиболее зловещие и закоренелые черты автократии. Для Евреев, относившихся к нему с особой Ненавистью, он был четвертым и, возможно, важнейшим из факторов, толкавших их влево. Поэтому отношение к Евреям в России, ужасающее само по себе, является одним из важных фактов современной мировой Истории, а потому заслуживает более подробного рассмотрения. Прежде всего необходимо учесть, что царский режим с самого начала относился к Евреям с непримиримой Враждебностью.   В то Время как другие самодержавные режимы (Австрия, Пруссия и даже Рим) проводили по отношению к ним противоречивую линию, защищая, используя, эксплуатируя, а также преследуя Время от Времени, русские всегда относились к Евреям как неприёмлемым чужакам. Вплоть до разделов Польши в 1772–1795 годах им более или менее удавалось не допускать Евреев на свою территорию. Однако, когда жадность к польским землям привела к тому, что на территории империи появилось значительное еврейское население, режим воспринял это как возникновение "еврейского вопроса", который следовало "решать" путем либо ассимиляции, либо вытеснения Евреев. Фактически русские впервые в современной Истории прибегли к социальной инженерии, относясь к Людям (в данном случае – Евреям) как к строительному материалу вроде грунта или бетона, который можно перебрасывать по желанию с места на место.   Во первых, они поместили Евреев за так называемую Черту оседлости, которая окончательно оформилась в 1812 году и включала в себя 25 западных губерний, простираясь от Балтийского до Черного моря. Без специального разрешения Властей Евреи не могли не только жить за этой чертой, но и даже передвигаться. Затем, начиная с 1804 года, был принят ряд актов, устанавливающих, где Евреям можно жить в пределах Черты оседлости и чем им там можно заниматься. Больше всего вреда причинило Евреям положение, согласно которому Евреям нельзя было жить или работать в деревнях, а также продавать крестьянам спиртное. Тем самым был нарушен жизненный уклад трети еврейского населения, которое занималось на селе арендой или держало корчму; ещё одна треть занималась Торговлей, а среди остальных преобладали ремесленники. Официальной целью этих ограничений было намерение заставить Евреев заниматься "производительным Трудом" на земле. Однако свободной земли было совсем мало, а то и вообще не было, и реальной целью было заставить Евреев креститься – или переселиться. На практике это вело к обнищанию Евреев и непрерывному переселению бедняков в города Черты оседлости.   Следующий поворот винта, затягивающего пресс, пришёлся на 1827 год, когда Николай I, один из самых жестоких самодержцев, издал "Указ о кантонистах", который объявлял призыв на воинскую службу всех Евреев мужского пола с 12 до 25 лет, причём младших мальчиков Должны были помещать в школы кантоны при военных гарнизонах, где их могли бы крестить, иногда целыми подразделениями. Правительство также стремилось разрушить еврейскую школьную Систему. Власти неоднократно пытались загнать еврейских детей в государственные школы, где обучение проводилось только на русском, польском и немецком языках – ещё один способ принудить к Крещению. В 1840 году был образован Комитет по делам Евреев, дабы способствовать "моральному образованию" Общины, к которой публично относились как к нежелательной и полупреступной. Еврейские религиозные книги подвергались Цензуре и уничтожению.   Были разрешены только две еврейских типографии – в Вильне и Киеве, причём из Киева через три года Евреи были выселены. Правительство хитроумно разделяло еврейские Общины, противопоставляя Маскилей Ортодоксам. В 1841 году, например, оно назначило Маскиля Макса Лилиенталя (1815–1882) главой вновь образованных еврейских школ, которые были фактически антиталмудистским изобретением, предназначенным, согласно утверждению Ортодоксов, для того, чтобы отдать их детей "молоху хаскалы". Но Лилиенталь счёл борьбу, которая затем развернулась, слишком горькой для него и через 4 года покинул страну, эмигрировав в Америку.   Правительство также запрещало Евреям носить традиционные одеяния, типа ермолки и накидки. Оно разделяло их на "полезных Евреев" и "бесполезных Евреев", увеличивая для второй группы втрое квоту призыва в армию. Постепенно в течение столетия накопилась огромная Масса дискриминационных актов, которые регулировали жизнь Евреев. Некоторые из них не были по настоящему официально введены в действие. Многие можно было обойти при помощи взятки. Богатые еврейские родители могли за деньги послать в государственную школу или в армию чужих детей вместо своих. Они могли купить официальное разрешение на переезд, проживание в нужном городе или занятие запрещенным видом деятельности. В итоге попытка "решить" Еврейский вопрос создала или, по крайней мере, усугубила, другой: коррупцию среди царской бюрократии, которая стала неисправимой и разъедала сердце Государства.   К тому же Политика правительства была непоследовательной и часто менялась, колеблясь между либерализмом и подавлением. В 1856 году новый царь, Александр II, открыл новую либеральную фазу, даровав Евреям определенные права, при условии, что они долго находились на воинской службе либо являются выпускниками университета или "полезными" торговцами. Эта фаза закончилась в 1863 году польским восстанием и попыткой покушения на царя. В 70-е годы имела место ещё одна либеральная фаза, которой положило конец ещё одно покушение, закончившееся в этот раз цареубийством. После этого положение Евреев в России стало резко ухудшаться. Во второй половине XIX века в Российской империи официальные акты, определявшие положение Евреев, являли собой грандиозный памятник человеческой жестокости, глупости и тщетности. Объем последнего их аннотированного собрания, выпущенного в 1914–1915 годы под названием "Законы о Евреях" Гимпельсона, достигал почти 1000 страниц. [В дейстрительности, 920 страниц в двух частях: Часть Первая и Часть Вторая]   Анализ ситуации, выполненный английским историком Люсьеном Вульфом, позволял сделать следующие выводы. Евреи составляли 1/24 населения России. Около 95% их было сосредоточено в Черте оседлости, занимавшей 1/23 часть империи, причём подавляющее большинство было заперто в городах и штетлях, которые занимали всего 1/2000 территории. В паспорте Еврея указывалось, что он – Еврей и где ему можно селиться. Даже в пределах Черты оседлости большая часть территории была закрыта для Евреев, а "легальные" части имели свойство постоянно сокращаться. Евреи не допускались в Севастополь и Киев. Территория Дона была внезапно выведена из Черты оседлости, а за ней Кубань и Терек; потом пришёл черед курорта Ялты, причём в этот момент оттуда вполне могли выгнать недолечившегося от чахотки еврейского студента. Евреи, желавшие воспользоваться кавказскими минеральными источниками, Должны были сдавать специальный экзамен армейскому офицеру. Ряд курортов оставался "открытым", но на их посещение существовала квота: так, в сезон в Дарницу допускалось не более 20 еврейских семей. Прочие курорты в пределах Черты оседлости были вообще закрыты для Евреев при любых обстоятельствах.   Существовали привилегированные категории Евреев, которым разрешалось передвигаться и даже селиться за пределами черты: отставные солдаты, выпускники институтов, "полезные торговцы", а также "механики, винокуры, пивовары и ремесленники, занимающиеся своим ремеслом". Но им требовались специальные бумаги, которые было очень нелегко получить и требовалось периодически обновлять. Все эти категории имели тенденцию к урезанию, особенно после 1881 года. Так, внезапно было принято решение о том, что из бывших солдат льготой могут пользоваться лишь те, кто служил до 1874 года. Купцам вдруг запрещали брать с собой приказчиков и слуг. Из числа привилегированных ремесленников были вычеркнуты табачники, настройщики роялей, мясники, ремонтники резиновой обуви, каменщики, плотники, штукатуры, садовники. Особенно серьезным ограничениям подвергались работающие Женщины – за исключением проституток. Кстати, проституток, которые прекращали усердно работать (за деньги), полиция быстро выслеживала и возвращала в Гетто. Акушерка еврейской Национальности, имевшая разрешение на практику вне черты, не могла брать с собой детей, если только её муж не был тоже "привилегированной персоной".   Студенты, получившие диплом за границей, в результате антиеврейской квоты в российских университетах не имели привилегированного статуса. На Кавказе так называемые горные Евреи, утверждавшие, что их предки были депортированы туда Навуходоносором в 597 году до н.э., имели право проживания, но не могли переехать куда либо ещё. Евреи, имевшие разрешение жить за пределами черты, не могли оставить у себя на ночь даже сына или дочь, если те не относились к привилегированным. Фактически привилегированные Евреи сталкивались с целым рядом ограничений за пределами Черты оседлости; если они нарушали эти правила, то для первого раза их штрафовали, а на второй – высылали. Эти правила были исключительно сложными и постоянно изменялись в результате голосования в сенате, министерских циркуляров, постановлений местных Властей, а также произвольных решений администраторов различного уровня. Следование всем этим постоянно изменяющимся правилам представляло собой совершенный кошмар для всех, кроме, конечно, продажного полицейского или бюрократа.   Приезжие с Запада бывали потрясены зрелищем Толпы испуганных Евреев, которых гнал по улицам полицейский конвой, – результат ночной облавы. Полиции разрешалось вламываться ночью в дом с применением любой необходимой силы и требовать у каждого документального подтверждения его права на проживание, независимо от возраста и пола. Тот, кто не мог дать его, немедленно забирался в полицейский участок. Евреев постоянно унижали перед лицом соседей неевреев, тем самым как бы подчеркивая, что они – не такие, как все, недочеловеки, и пробуждая инстинкты Погромома. Даже в первоклассных гостиницах полиция останавливала и допрашивала Людей с "еврейской физиономией". Она вполне могла запретить пребывание известных иностранцев, как поступили, например, с Оскаром Страуссом, американским послом в Константинополе. Еврейским пианистам разрешали участвовать в Международном конкурсе Рубинштейна в Санкт-Петербурге, но только при условии, что они не будут ночевать в городе. Время от Времени полиция устраивала массовую "охоту на Евреев". В Баку полиция однажды окружила биржу, арестовала всех Евреев и доставила их в участок, где каждому пришлось доказывать свое право на проживание.   В Смоленской губернии в 1909 году конная полиция окружила город Починок, но выявила только десять "нелегалов"; в результате прочесывания окрестных лесов удалось отловить ещё 74. Закон о поселении развращал полицию, которая занималась поборами с Евреев. Когда этот бизнес становился менее доходным, полицмейстеры подстрекали православных подавать петиции с требованиями высылки Евреев под предлогом того, что они "возбуждают местное беспокойство". После этого бедных Евреев изгоняли, а из богатых выколачивали деньги. Бедняки, возвращаясь в Черту оседлости, становились растущей социальной проблемой. Например, в Одессе свыше 30% бедняковевреев жили за счёт еврейской благотворительности. Впрочем, с Законов о проживании еврейские неприятности только начинались. Правительство требовало от местных еврейских Общин определенного количества призывников рекрутов, не принимая при этом во внимание уровня эмиграции. При пропорциональном подходе Евреи Должны были бы обеспечить не более 4,13% рекрутов. Правительство требовало 6,2%. Реально призывалось около 5,7%, что давало повод официальным жалобам на "дефицит Евреев", тем самым провоцируя антисемитский ропот на то, что Евреи, дескать, уклоняются от призыва.   Фактически они давали на 20-35% призывников больше, чем следовало бы. С 1886 года семьи несли юридическую ответственность и подвергались большим штрафам за уклонение от призыва; уклониться можно было, но за большую взятку. Загоняя силой Евреев в солдаты, Государство одновременно ограничивало их возможности на воинской службе. Евреи не допускались в гвардию, во флот, в пограничную и карантинную службу, жандармерию, комиссариаты и на канцелярские должности. В 1887 году им запретили поступать во все военные учебные заведения и сдавать армейские экзамены, тем самым лишая их возможности стать офицерами. В 1888 году для них закрылись армейские аптеки, в 1889 – военные оркестры. Для всех Евреев была закрыта любая государственная служба в Москве и Санкт-Петербурге. Теоретически Еврей, имевший степень магистра или доктора, мог претендовать на ряд должностей в любом месте, но, как сообщает Вульф, "не пройдя через таинство Крещения, Еврею практически было невозможно соблюсти все предварительные условия, чтобы стать государственным служащим".   В государственных учебных заведениях не было ни одного Еврея учителя. Не было ни одного еврея-профессора в университетах – только небольшое количество доцентов. Не было Евреев в Министерстве юстиции, не было следователей; был один единственный судья (назначенный во Время последнего "либерального" периода). Министерские циркуляры запрещали назначать Евреев на полицейские должности; их можно было использовать лишь в качестве шпиков и Информаторов. Евреи составляли большинство городского населения в шести ключевых регионах, а во многих городах они были подавляющим большинством; тем не менее им не позволялось ни голосовать, ни быть избранными на муниципальных выборах; в пределах Черты оседлости правительство могло их "назначать" только до одной десятой общего количества. Евреи не допускались в суды, в попечительские советы больниц и приютов. С 1880 года им было запрещено практиковать в качестве нотариусов, а с 1890 – в качестве адвокатов (без специального разрешения; по словам Вульфа, за 15 лет такое разрешение не было выдано ни разу).   Им запрещалось покупать и арендовать землю, а также быть землепользователями вне пригородов городов и штетлей в пределах Черты оседлости. Они не могли даже приобретать землю для кладбища. Так же, как и в случае с воинской службой, Евреев обвиняли в том, что они, мол, не желают обрабатывать землю, но на практике существующие порядки делали это просто невозможным, что и погубило немногочисленные еврейские сельскохозяйственные колонии, которые были созданы. Более того, боязнь, что Евреи смогут обходить Законы о землевладении, привлекая к своим сделкам третью сторону, вызвала к жизни Массу дополнительных положений касательно партнерства и акционерных Обществ.   В результате многие компании стали исключать Евреев даже из числа акционеров, и этот факт стал специально отображаться на акциях. Закон не допускал Евреев в горную промышленность, и целый ряд положений был направлен на то, чтобы не допустить их к каким либо сделкам с золотом, нефтью, углем и другими минералами. После Законов о проживании наиболее ненавистными для Евреев были антисемитские Законы об образовании. Евреи совершенно не допускались в такие высшие учебные заведения, как Санкт-Петербургский институт гражданских инженеров, Военно медицинская академия, Санкт-Петербургский электротехнический институт, Московская сельскохозяйственная академия, Санкт-Петербургское театральное училище, Харьковский ветеринарный институт и различные горные институты. Их допуск в средние учебные заведения определялся Системой квот, или numerus clausus. Они могли занимать там до 10% мест в пределах черты, до 5% – вне её и всего 3% – в Москве и Санкт-Петербурге.   25 тысячам школ чедарим с 300 тысячами учеников было запрещено учить русскому языку, чтобы не дать детям получить законченное среднее образование. В результате этих мер число Евреев в средних школах катастрофически падало; родители, отчаянно боровшиеся за то, чтобы их дети получили образование, зачастую подкупали школьных директоров неевреев, у которых на этот счёт существовала определенная такса. Антиеврейские Законы царской России блистательно способствовали коррумпированию всех элементов государственной службы. Они представляли собой любопытный мост между прошлым и будущим, связывавший средневековые Гетто с советским рабским Государством. Что им не удалось сделать, так это "решить" Еврейский вопрос. Фактически, радикально настраивая Евреев, они в конце концов, если так можно выразиться, решили царский вопрос. Несмотря на все ограничения, часть Евреев продолжала процветать.   Дискриминация базировалась на чисто религиозном основании, и, окрестившись, Евреи могли её полностью обойти – по крайней мере, теоретически. Например, в российском музыкальном мире Антон Рубинштейн (1829–1894) и его брат Николай (1835–1881, дети крещеных родителей, много лет возглавляли Петербургскую и Московскую консерватории и господствовали на музыкальной сцене во Время великой эпохи русской симфонии и оперы. Даже некрещеные Евреи ухитрялись процветать в быстро развивающейся Экономике, занимая сильные позиции в пивоварении, табачной, кожевенной и текстильной промышленности, переработке зерна, банковском деле, кораблестроении, железнодорожном хозяйстве и, несмотря на запреты, в нефтяной и горнодобывающей промышленности. В то же Время правительственные акты не сделали ничего, чтобы сократить Антисемитизм. Как раз наоборот. В то Время, как крещеные и ловкие Евреи неплохо устраивались, Закон разорял и криминализировал других, так что этнические русские в конце концов и завидовали этой нации, и презирали её, обвиняя Евреев одновременно в том, что они и надушенные и грязные, богатеи и нищие, жадные и голодные, хитроумные и глупые, бесполезные и слишком "полезные". Чего только не было намешано в русском Антисемитизме!   Царский режим преследовал и другие национальные меньшинства, кроме Евреев, но при этом он весьма успешно стравливал их друг с другом, особенно возбуждая поляков, литовцев, украинцев и казаков против Евреев. Фактически в это Время Россия – единственная страна в Европе, где Антисемитизм был официальной Политикой правительства. Он приобретал разнообразнейшие формы – от организации Погромов до издания фальсифицированных "Протоколов сионских мудрецов". Целью правительства являлось как можно более быстрое и резкое сокращение еврейского населения. Некоторое представление о Менталитете царского режима можно получить из дневников Теодора Герцля, который беседовал в 1903 году с рядом министров в Санкт-Петербурге, чтобы заручиться поддержкой своей сионистской программы.   Министр финансов, граф Сергей Витте, по царским стандартам – либерал, говорил ему: "Следует признать, что Евреи дают достаточно оснований для Враждебности. Разумеется, вокруг них существует определенное предубеждение. Большинство Евреев бедны и, будучи бедными, производят грязное и отталкивающее впечатление. Они замешаны в целом ряде нечистоплотных дел, от сутенерства до Ростовщичества. То есть, как Вы понимаете, друзьям Евреев нелегко их защищать. Тем не менее, я – друг Евреев".   Герцль так комментировал это заявление: "Ежели так, то, конечно, Нам не надо врагов". Витте жаловался на то, что многие Евреи участвуют в революционном движении.   Герцль: "И чему Вы это приписываете?" Витте: "Я думаю, ошибкам нашего правительства. Евреи слишком угнетены. Я говорил покойному царю, Александру III: "Ваше Величество, Если бы было возможно утопить шесть семь миллионов Евреев в Чёрном море, то я бы это с готовностью поддержал. Но, раз это невозможно, нужно дать им жить". Ну, и чего Вы хотите от российского правительства?" Герцль: "Определенного поощрения". Витте: "Но ведь Евреев и так поощряют – эмигрировать. Пинком в зад, например".   Первый современный Погром в России произошёл в 1871 году в Одессе. Он был инспирирован главным образом греческими-торговцами. В основе большинства беспорядков 1870-х годов лежал этнический момент, и в своем Антисемитизме были особенно усердны славянские националисты. Однако после убийства Александра II в 1881 году ведущая роль перешла к Государству, и "пинки в зад" стали следовать один за другим. Основные Погромы, которые начались 29 апреля 1881 года, были частично инспирированы, а то и организованы министром внутренних дел Игнатьевым, славянофилом энтузиастом; на остальные он смотрел сквозь пальцы. Они охватили свыше ста населенных пунктов, длились почти год; в ряде случаев в них принимали участие огромные Толпы. В этой Истории оказалось замешанным не только правительство, но и полиция, и бесчисленные этнические группы. Участвовали и крайние левые.   Революционная партия "Народная воля" призывала украинцев убивать Евреев в августе 1881 года под лозунгом: "Вставайте против панско-жидовского царя!" Великие либеральные писатели вроде Тургенева и Толстого отмалчивались. За Погромомами последовало антисемитское законодательство, так называемые майские Законы. При этом Погромы использовались, чтобы оправдать законодательство. Аргументация была такая: нападения Толпы на Евреев хотя и достойны сами по себе осуждения, указывают на степень народного возмущения этим антиобщественным меньшинством, а потому его деятельность следует ограничить. Разумеется, первичное возмущение Толпы и потакание её действиям исходили от правительства, которое преследовало цель укрепить свою тающую популярность, нападая на слабых. Впоследствии Нацисты пользовались такой же методикой, используя вспышку Насилия как предлог для изменения Законов.   В последующие 30 лет с 1881 по 1911 год антиеврейские действия развивались по следующему расписанию: 1882 год – майские Законы; 1886–1889 годы – ограничения на право Евреев заниматься определенными профессиями и сокращение территории за Чертой оседлости; 1891 год – высылка свыше 10 000 евреев из Москвы; 1893–1895 годы – огромная высылка из районов, находящихся вне черты; 1894–1896 годы – введение спиртовой монополии, экономическая катастрофа для Евреев; начиная с 1903 года – серия зверских Погромов, в ходе которых Евреев не только грабили, но и убивали. В Кишиневе в 1905 году 50 евреев было убито и 500 ранено. В Одессе в том же году в ходе четырехдневного Погромома было убито свыше 400 евреев. В Белостоке в Погромомах 1906 года принимали участие полиция и армия. В 1908–1911 годах происходили крупные высылки.   В результате начиная с 1881 года нарастающее давление на российских Евреев привело к неизбежному результату – паническому бегству Евреев из России на Запад. С учетом этого 1881 год можно считать важнейшим в Истории Евреев после 1648 года, пожалуй, даже после Изгнания Евреев из Испании в 1492 году. Последствия его были настолько широкими и даже фундаментальными, что этот год заслуживает того, чтобы считаться ключевым и в мировой Истории. Первый большой бросок в эмиграцию приходится на 1881–1882 годы. После этого каждый год выезжало в среднем 50-60 тысяч Евреев. После высылки из Москвы в 1891 году эмигрировало 110 тысяч Евреев, в 1892 году – 137 тысяч. За год Погромов (1905–1906) выехало свыше 200 тысяч. Исход, кстати, вовсе не ограничивался Россией. С 1881 по 1914 год более 350 тысяч Евреев покинули австрийскую Галицию. Евреи бежали и из Румынии, где на них также оказывалось давление. Однако суммарное количество Евреев в Восточной Европе при этом не уменьшилось. В 1914 году в России всё ещё проживало пять с половиной миллионов Евреев, а на территории Австрийской империи – два с половиной.   Фактически эмиграция унесла с собой естественный прирост населения, что-то около двух с половиной миллионов. Здесь Мы сталкиваемся с двумя очень важными эффектами – для Евреев и для всего мира. Рассмотрим их поподробнее. Из этих эмигрантов свыше двух миллионов направились в Соединенные Штаты, и наиболее очевидным и заметным последствием этого было возникновение в Америке массового городского Еврейства. Это было абсолютно новое явление, которое со Временем изменило весь баланс еврейского влияния и Власти в мире, причём произошло это внезапно. Первоначально еврейское население в Америке было малочисленно и увеличивалось медленно. Так, в 1820 году в Соединенных Штатах было всего около 4 000 евреев, причём политически их признавали лишь 7 штатов из 13. Медленный рост Общины понять трудно. Как Мы видели, на пути продвижения Евреев существовало немного юридических барьеров.   В Северной Каролине на общественные должности не допускались непротестанты, и в 1809 году Еврей Джейкоб Генри выступил с речью, которая стала знаменитой, где отстаивал свое неотъемлемое право заседать в Палате Общин (так в оригинале. – прим. пер. ) своего штата, и Палата стала на его сторону. В Мериленде существовал запрет на государственную службу и юридическую практику для нехристиан. Начиная с 1797 года другой Еврей, Соломон Эттинг, систематически вёл кампанию за снятие этого барьера. В 1826 году он наконец преуспел в этом и был немедленно избран в Городской Совет Балтимора. Был ещё некий конфликт, связанный с проблемой "Шаббат или Воскресенье?" В 1816 году некий Абрахам Вульф был осужден в Пенсильвании за то, что "организовывал мирскую работу и трудился в День Господень, именуемый обычно Воскресеньем"; он подал апелляцию, но безуспешно.   Впрочем, все это были мелочи по сравнению с фундаментальными проблемами и вопиющими Несправедливостями, которые преследовали Евреев в Старом Свете. Освящая новую Синагогу в г. Саванна, штат Джорджия, в 1820 году, врач Джейкоб де ла Мотта провозгласил в благодарственной Молитве: "В какой ещё точке на обитаемом Нами Шаре жизнь израильтянина более благословенна, более привилегированна, более возвышенна и достойна?… Нужен ли ещё более очевидный повод для ликования?" В победном для Эттиша 1826 году в Америке было 6 000 евреев; в 1840 году, когда приключилась Дамаскская История, – 15 000; накануне Гражданской войны – 150 000. Старые поселения вроде Ньюпорта или Норфолка при этом не росли. Евреи иммигранты, среди которых преобладали немецкоязычные пришёльцы из Баварии, Северной Германии, а также Польши, Богемии и Венгрии, были небогаты, дисциплинированны и трудолюбивы; многие начинали уличными-торговцами, а затем заводили свои магазинчики или какое нибудь ещё дело. Они оседали в Олбени, Сиракьюзе, Буффало и Рочестере в штате Нью-Йорк; в Чикаго и Детройте, Кливленде и Мильвоки.   Некоторое Время Цинциннати занимал по еврейскому населению второе место после Нью-Йорка. Еврейскими центрами притяжения стали также Сент-Луис, Миннеаполис, Луисвилль и Нью Орлеан. Во Время "Золотой лихорадки" 1840-х годов около 10 000 евреев направились в Калифорнию. Перед Гражданской войной еврейское население Нью-Йорка достигало 40 000, следом шла Филадельфия. Верным признаком-того, что Евреи чувствовали себя в Америке в безопасности, было то, что их Общины активно приглашали к себе новых членов. Эмигрантов подстрекали зажигательные письма от родственников, устные рассказы, а также Истории об успехах, которые печатали Евреи в местных немецких газетах.   Так, бамбергская газета "Das Fullhorn" писала в 1836 году:"Нежный Еврей пекарь из Баварии, который страстно желал найти работу и трудиться, десять лет колесил по Германии и соседним странам, но находил работу лишь изредка и с Трудом добывал себе пропитание, перебрался прошлым летом в Северную Америку. Теперь он пишет домой родителям, что сразу по приезде он устроился на работу в пекарне в Питерсбурге и теперь получает 40 флоринов в месяц, не считая бесплатного питания, стирки и жилья. Что за благословенная земля свободы и процветания!"   В Америке Евреи обнаружили, что могут без Труда приспособиться к новому образу жизни. Подобно американским протестантам, они стали жить конгрегацией, создавая множество Синагог, которые отвечали бы разнообразным религиозным вкусам. Они обрели самосознание во Время кампании протеста по поводу событий в Дамаске, которая впервые сплотила их в национальном масштабе. В то же Время в большинстве своем они продолжали жить кто как хочет. Подобно другим этническим или религиозным группам, они организовали некоторое количество утопических сельскохозяйственных коммун. Как и в других группах, у них бывали свои пионеры и эксцентрики. Один капитан американец жаловался вашингтонским Властям на вице консула в Сент-Томасе, и его письмо заканчивалось словами: "P.S. Этот Н. Леви – Еврей, а живет с черной Женщиной и часто прогуливается с ней рука об руку по улицам, чем вызывает чувство унижения у всех американцев, которые вынуждены это наблюдать"; консула Леви после этого не сняли.   Но, пожалуй, более интересна История Мордекая Ноя, первого Еврея, который имел дипломатический статус. В 1815 году Джеймс Монро сместил его с поста американского консула в Тунисе на том основании, что "Религия, которую Вы отправляете, является препятствием к исполнению Вами консульских обязанностей". Ной не смирился с этим решением и написал по этому поводу памфлет. Это, пожалуй, была первая выдающаяся фигура среди американских Евреев. Сто лет Спустя он наверняка стал бы героем кино. Родился в 1785 году в Филадельфии в семье разорившегося уличного-торговца. Был последовательно балетных дел мастером, клерком в казначействе, Политиком, редактором "Сити Газетт" в Чарльстоне; после неприятностей в Тунисе, где его обвинили в нецелевом использовании средств, побывал редактором нью-Йоркского издания "Нейшнл Эдвокейт", шерифом Нью-Йорка и, наконец, с 1824 года – боссом демократической партии.   Год Спустя он объявил о программе создания "Города – пристанища для Евреев" на острове в русле реки Ниагара напротив Буффало. С просьбой поддержать проект он обратился к Ротшильдам и другим еврейским Банкирам, Раввинам и главным Раввинам всего мира и предложил, чтобы "казначеи различных конгрегаций" собирали на эту цель со всех Евреев мира "подушный налог в размере трех шекелей серебром в год, или одного испанского доллара". Он объявил, что это новое поселение, "Коммерческий Город", принесёт Евреям со всего света "мир, комфорт и счастье, которого они были в прошлые века лишены в результате нетерпимости и неправильного руководства".   В их число он включал "Караитов и Евреев Самарии вместе с черными Евреями Индии и Африки, равно как и из Кохинхимы, Китая и секты Малабарского берега"; к этому он добавлял: "Индейцы Американского континента… будучи, по всей видимости, потомками пропавших племен Израиля, плененных царем Ассирии, будут всячески просвещаться касательно условий их существования, чтобы впоследствии они могли объединиться со своими братьями – избранным народом". Ной носил шелковую мантию и золотую цепь на шее; себя он именовал "Гражданином Соединенных Штатов, бывшим консулом упомянутого Государства в городе и королевстве Тунис, Верховным Шерифом Нью-Йорка, Советником юриспруденции и, милостью Божьей, Губернатором и Судьей Израиля".   Редакторы конкурирующих газет и еврейская пресса в Европе насмехались над ним, из программы его ничего не вышло. Впрочем, в дальнейшем ещё он создал партию исконных американцев (ставшую предшественником Агностиков), организовал еврейские протесты против зверств в Дамаске и поддерживал восстание в Техасе в 1836 году. Закончил свой путь он на посту судьи. Характерной американской особенностью Евреев поселенцев было разнообразие их подходов к различным проблемам. Ной, к примеру, был северянином аболиционистом. На Юге же Евреи были южанами и рабовладельцами. Некий Джейкоб Джейкобс, аукционист из Чарльстона, так писал в своем завещании: "Настоящим я отдаю и завещаю своей упомянутой и нежно любимой жене Кэти Джейкобс на протяжении её вдовства, но не более, моих негритянских и иных рабов по имени Тоби, Сципион, Джек, Дженни с тремя её детьми Питером, Джоном и Евой, и Флору с двумя детьми Рэчел и Люси, а также всех иных рабов, коими я буду владеть на момент моей Смерти". Еврей южанин, чья Вера и Честь были оскорблены, по южному на это и реагировал.   В 1832 году Филип Минис из видной еврейской семьи, проживавшей в Саванне, был оскорблен в баре "Ладдингтонс" членом законодательного собрания Джорджии Джеймсом Дж. Старком, который обозвал его "проклятым Евреем", "проклятым израильтянином" и добавил, что "на него следует помочиться". Была попытка переговоров с целью добиться извинения, затем обсуждалась возможность дуэли, и в конце концов Минис застрелил Старка в баре отеля "Сити", когда тот выхватил пистолет. Миниса судили по обвинению в убийстве, но оправдали – к радости южан дуэлянтов. Учитывая местный патриотизм, который испытывали американские Евреи к конкретному пейзажу своего обитания, неудивительно, что во Время Гражданской войны они претерпели раскол вместе со всей американской нацией – по штатам. Около 7 000 евреев служили в армии Севера, 3 000 – Юга. Если они и проявляли общинную солидарность (а это случалось нечасто), то в ответ на угрозу ущемления их общих прав.   Известен случай, когда во Время войны, 17 декабря 1862 года, генерал Улисс С. Грант издал в Теннесси приказ, который гласил: "Евреи же, как класс, нарушающий все правила, установленные Государственным Казначейством, а также изданные по нему приказы, настоящим увольняются из этого учреждения". Последовала немедленная и всеобъемлющая реакция бурного протеста, причём не только со стороны Евреев; По указанию Линкольна Грант аннулировал свой приказ уже 6 января 1863 года. В эти годы американское Еврейство питалось настроениями германо-еврейского Просвещения. Оно было либеральным, оптимистичным, трезвым, рациональным, патриотичным, скромным и весьма респектабельным. Еврейские иммигранты, как правило, говорили по английски с немецким акцентом, но уже их дети, которые ходили в бесплатную среднюю школу (а по воскресеньям – в еврейскую), ничем в этом Смысле от соседей не отличались.   С 1840-х годов в Америке стал быстро распространяться реформированный Иудаизм, чему содействовали усилия таких прогрессивных Раввинов, как Дэвид Эйнхорн, Самьюэл Гирш, Исаак Майер Вайз и Самьюэл Адлер. Видные американские Евреи не проявляли интереса к сионистскому мессианству; по их мнению, путь к Искуплению лежал через распространение этического Монотеизма в мире. Такова была преобладающая направленность в американских религиозных устремлениях. Однако было и более консервативное направление, особенно в Филадельфии, которая, пожалуй, стала ведущим центром Иудаизма. Там Раввин Исаак Лезер (1806–1868), родом из Вестфалии, Человек невероятно энергичный, издал первый еврейский перевод Библии на английский язык, завершил перевод на английский молитвенников Ашкеназов и Сефардов, основал первую успешную еврейскую газету "Оксидент" (1843), а позднее и первое в Америке Общество еврейских публикаций, а также выпустил Массу учебников для школ, где обучались дети американских Евреев. Однако во Время "немецкого" периода среди американских Евреев стал все же преобладать реформированный Иудаизм.   Реформированный Иудаизм больше всего привлекал удачливых бизнесменов, которые становились все более заметными фигурами на американской сцене. Таких, как Банкир Джозеф Зелигман (1820–1880), которому президент Грант предложил возглавить Казначейство, и Джейкоб Генри Шиф (1847–1920), который в 1885 году стал во главе фирмы "Кун, Леб энд Компани".   Как и в Тридцатилетнюю войну и в Наполеоновские войны, Гражданская война выявила организаторские и финансовые таланты многих еврейских Банкиров, подрядчиков и поставщиков обмундирования. С 1860-х годов Евреи стали мощной силой в американском бизнесе, особенно в Нью-Йорке. Широкая благотворительная деятельность дала Иудаизму мощную структурную опору, причём с неизбежной и сильной либеральной ориентацией. В 1873 году возник Союз американских еврейских конгрегаций, двумя годами позже – Колледж еврейского союза, в 1889 году – Центральная конференция американских Раввинов.   Питтсбургская платформа (1885), разработанная Раввином Кауфманом Колером, отвергавшая все Законы Торы, "которые не отвечают взглядам и привычкам современной Цивилизации", была стандартным кредо реформированного Иудаизма вплоть до 1937 года. Она отвергала старые правила относительно диеты, чистоты и одежды, утверждала, что Евреи "уже больше не нация, а религиозное сообщество", отрицала Воскресение, небеса и ад, отвергала возврат на Сион и представляла мессианство как борьбу за Истину, Справедливость и правоту в современном Обществе, в котором оно сможет идти рука об руку с другими Религиями и Людьми доброй воли. В результате к началу великой эмиграции казалось, что американское Еврейство просто обречено на то, чтобы быть одной из нитей драгоценной ткани религиозности Нового Света, неприметно растворяющейся в общем узоре.   Однако паника, начавшаяся в Связи с бедами 1881 года, необратимо изменила ситуацию. За десятилетие с 1881 по 1892 год Евреи прибывали в США в среднем по 19 000 в год; в 1892–1903 годах цифра подскочила до 37 000 в год; а в 1903–1914 годах она вообще достигла 76 000. Между этими двумя миллионами Евреев беженцев и четвертью миллиона крепко стоящих на ногах реформистски настроенных, сильно американизированных "приличных" Евреев, которые приветствовали их, было очень мало общего. Первые в большинстве своем говорили на Идише, были Ортодоксами или Хасидами, безумно напуганными, полными суеверий и отчаянно бедными Людьми. И тут американское Еврейство впервые ощутило Страх перед вновь прибывающими, особенно в таких невероятных количествах. Они справедливо рассудили, что в таких условиях неизбежна вспышка Антисемитизма.   До этого Времени для преимущественно протестантской Америки, как ранее Англии, были характерны противоречия не столько с Евреями, сколько с папистами. Но после Гражданской войны, когда стали считать, что Евреи на ней наживаются, проявления Антисемитизма стали более заметными. В 1876 году один из отелей на побережье в НьюДжерси открыто объявил в газетах, что не будет пускать к себе Евреев. На следующий год самому Джозефу Зелигману отказали в размещении в лучшем отеле курорта Саратога. Тогда Евреи бизнесмены купили несколько отелей в Саратоге, в результате чего вокруг Нью-Йорка курортные отели оказались разделенными на те, что пускают, и те, что не пускают Евреев. Система стала распространяться на масонские ложи и загородные клубы, а ряд школ и колледжей начали вводить у себя численные квоты на российский манер.   Массовое прибытие бедных Евреев Ашкеназов в Нью-Йорк, естественно, подпитывало рост этой новой антисемитской субкультуры. Но, что несравнимо более важно, иммигранты вдохнули новую жизнь в американское Еврейство. Они преобразовали эту структуру, сползавшую необратимо в нееврейство и в этом Смысле обреченную, в абсолютно новое живое существо – в свободный народ, взращенный в терпимой республике, но кричащий о своей Вере и Природе со всех крыш города, который превратился в величайшую в мире метрополию Евреев. Здесь возник подлинный Город Прибежище; более того, здесь возникло ядро будущей силы, которая со Временем будет действовать на мировой арене от лица всех Евреев.   Богатые Нью-Йоркские Евреи не сразу осознали возможности, которые создавал массовый Исход из Европы. В то же Время они не воспринимали его и как часть плана Провидения, что позволило бы превратить трагедию в триумф – подобно резне 1648 года. Справедливости ради надо отметить, что свое неудовольствие они держали при себе и старались сделать все, чтобы приветствовать и принять Массы, нахлынувшие с Востока. Некоторые были гостеприимнее других. Среди тех, кто работал на Агентство помощи еврейским иммигрантам, организованное на острове Уорд, была молодая поэтесса Эмма Лазарус (1849–1887). Её талант был открыт и взлелеян Эмерсон. Эмма Лазарус прямо пылала романтической тягой к еврейской Культуре, древней и современной.   Она переводила великого поэта средневековья Иуду Халеви. Она переводила Гейне. Она приветствовала трогательные стихи Лонгфелло на Ньюпортском кладбище, но была не согласна с завершающими строками насчёт того, что мертвым нациям не подняться вновь. Неправда! Евреи воспрянут! Она происходила из старинной и богатой семьи Сефардов, но в бедных Евреях Ашкеназы, которые лезли со своими узлами в Америку, она видела зародыши будущей армии, которая воссоздаст Иерусалим в Америке или в Израиле – а может быть, и там и там. Она защищала их от антисемитской клеветы в журнале "Нью Сенчури" (1882). Она поняла, может быть, лучше всех своих американских современников истинное значение Американской Идеи и американской действительности для преследуемых бедняков из Европы. Когда при входе в Нью-Йоркскую бухту вознеслась статуя Свободы, её сонет "Новый колосс" вложил в уста Свободы бессмертные слова:   Пришли ко мне своих усталых Толпы, Тех, что, как мусор, на брегах твоих. Пусть бедный, невезучий и бездомный, Мечтающий вдохнуть глоток свободы Придет на свет у врат моих златых.   Особенно хорошо Эмма Лазарус понимала значение Америки для мирового Еврейства. Может статься, со Временем эти Толпы поднимутся, окрепнут и протянут свою мощную руку из Нового Света в Старый? Её стихотворение "Знамя Еврея" – сионистское. Её "Послание Евреям" (1882–1883) провидит возрождение еврейской Цивилизации через взаимодействие Америки и Священной Земли. В несчастных евреях-Ашкеназах, которые, как отбросы, скапливались в трущобах Нью-Йорка, она видела и жизнь и надежду. Чего-чего, а жизни там хватало. Когда вновь прибывающие затопили Нью-Йорк, модные Синагоги типа германских переместились вверх, на Манхеттен. Беженцы скапливались в Нижнем Ист Сайде на полутора квадратных милях, зажатых между Бауэри, Третьей Авеню, Кэтринстрит, 14 й улицей и Ист Ривер. Здесь к 1910 году 540 000 евреев оказались втиснутыми в многоквартирные дома Дамббелл Тениментс, форма которых определялась муниципальным постановлением 1879 года, требовавшим наличия вентиляционных шахт. Эти дома были пятивосьмиэтажными, шириной 8 метров, глубиной – 30; на каждом этаже имелось по 14 комнат, лишь одна из которых имела естественное освещение.   Сердцем нью-Йоркского Еврейства был сверхуплотненный Десятый район, где 74-401 Человек жили в 1 196 помещениях сорока шести корпусов (1893). Таким образом, плотность населения здесь достигала 1 750 Человек на гектар. Здесь закладывались основы швейного промысла, которым было занято большинство иммигрантов; они кроили и шили готовую одежду по 70 часов в неделю по 12 Человек в комнате. Уже к 1888 году из 241 швейной фирмы Нью-Йорка 234 были еврейскими. К 1913 году швейная отрасль стала самой развитой в Нью-Йорке, на её 16-552 фабриках (почти все – еврейские) работало 312-245 Человек. Было ли это производство потогонным? Да, было. Но оно было одновременно и великим движителем вертикальной мобильности.   Беженцы прибывали испуганными и покорными. Выходившая на Идише газета писала в 1884 году: "В благотворительных организациях нашей немецко-еврейской аристократии вас встречают красивые офисы и столы, все украшено, но лица строгие и суровые. Каждого бедняка допрашивают, как преступника, смотрят на него сверху вниз. Каждый бедолага страдает от унижения и дрожит как лист – как будто он стоит перед русским чиновником".   Двадцать лет Спустя Духа покорности как не бывало. Возникло еврейское профсоюзное движение, которое утвердило свои права четырьмя серьезными забастовками. Своими швейными иглами восточные Евреи проложили себе путь к независимости и уважению. Средняя продолжительность пребывания еврейских иммигрантов в Нижнем Ист Сайде не превышала 15 лет. Затем они перебирались в Гарлем (некогда квартал богатых немецких Евреев), потом в Бронкс и Вашингтон Хайтс, затем в Кони Айленд, Флэтсбуш, Боро Парк и Истерн Парквей. Их дети учились в колледжах и университетах; многие становились врачами и адвокатами. Другие – сначала мелкими, а затем и крупными бизнесменами.   По всей Америке бывшие уличные торговцы Евреи создавали свои фирмы "Товары – почтой", классическим примером которых являлась "Сирс, Роэбук" Джулиуса Розенвальда. В Нью-Йорке Евреи перебирались из магазинчиков и мастерских в крупные универсальные магазины. На семью Бенджамина Блумингдейла из Баварии, открывшего в 1872 году галантерейную лавку, в 1888 году в их магазине на Ист Сайде работали 1000 служащих; на братьев Альтман – 1600. Исидор и Натан Штраус перекупили Р. Х. Мейси. Другие семьи создали торговые дома Гимбельс, Штернс и в Бруклине Абрахам и Штраус. В начале 1900-х годов Нью-Йорк, где на Идише говорил миллион Человек, стал центром самой мощной в мире прессы на Идише с ежедневным тиражом 600 000. Здесь доминировали четыре издания: "Вархайт" (радикально националистическое), "Джуиш Морнинг Джорнел" (ортодоксально консервативное), "Форвард" (социалистическое) и "Тагеблат" (ортодоксально сионистское).   Вскоре Евреи стали доминировать в Нью-Йорке и в области английского печатного слова. Артур Хейс Сульцбергер и Артур Охс издавали "Нью-Йорк Таймс", Дороти Шиф и Дж. Дэвид Штерн – "Нью-Йорк Пост". Со Временем возникли и великие еврейские издательства: Хорейс Ливерайт создал "Ливерайт энд Бони", Джордж Оппенгейм и Гарольд Гинзбург – "Викинг Пресс", Ричард Лео Саймон и Линкольн Шустер – "Саймон энд Шустер", Беннет Серф – "Рэндом Хаус", а Альфред Кнопф – "Альфред А. Кнопф". К этому Времени на Манхэттене и Бронксе проживало по 600 000 евреев. В Бронксе Евреи составляли 38% населения, во всем Нью-Йорке – 29% и являлись самой крупной этнической группой. Со своими 640 000 евреев (1920) Нью-Йорк был заведомо самым еврейским (и идишеязычным) городом на земле. Если в 1880 году американское Еврейство составляло чуть больше четверти миллиона при населении страны 50 миллионов, то через 40 лет его численность выросла в 18 раз и достигла 4,5 миллиона (при общем населении 115 миллионов).Такого размера человеческая общность не могла просто раствориться в американском котле.   Она была квинтэссенцией и суммой мирового Еврейства, и в рядах её состояли самые страстные выразители Идей Иудаизма в его наиболее строгой форме. В 1880 году 90% из более чем 200 американских Синагог имели реформистский толк. Однако их преобладание становилось все более шатким по мере того, как вновь прибывающие стали заставлять считаться с их голосом и силой. Примечательное событие случилось в 1883 году на обеде в Честь первого выпуска в колледже еврейского союза, главной раввинской семинарии, контролируемой реформистами. Были поданы креветки и другие некошерные блюда. Поднялся шум, и целый ряд видных Раввинов покинул помещение в гневе и отвращении. Вслед за этим началась быстрая перегруппировка американского Еврейства. В 1886 году консерваторы организовали свою Еврейскую богословскую семинарию. Ортодоксы также сформировали собственную организационную структуру. Даже в 1890 году в США из 533 конгрегаций 316 были ортодоксальными.   Через некоторое Время, когда структура в целом расширилась втрое, консервативное крыло вышло на первое место, ортодоксальное заняло второе, а реформистское – лишь третье. К 1910 году в Америке можно было наблюдать самые разнообразные направления Иудаизма. В более богатых реформистских Синагогах проповедники выступали в одеяниях англиканского стиля, служба шла на английском языке, кругом удобная мебель, хор, орган… Раввин Иуда Магнес из модного Храма Эману Эль гордо рассказывал в этом году своей конгрегации в Нью-Йорке: "Видный адвокат христианин из другого города говорил мне, что попал в это здание в начале службы утром в воскресенье и понял, что находится в Синагоге, лишь по случайному замечанию проповедника".   В то же Время в пределах пяти миль можно было познакомиться с еврейской конгрегацией, где махарал Праги Бааль Шем Тов или виленский Гаон чувствовали бы себя, как дома. К этому Времени американское Еврейство представляло все направления светского Иудаизма. Оно ещё не находилось в таком состоянии, чтобы преобладающее число его представителей солидаризировалось с определенным (и общим для них) направлением, не говоря о том, чтобы нацелить на него мировое Еврейство. Однако оно становилось все более организованным. В 1906 году был организован Американский еврейский комитет. Движение набирало численную, финансовую, экономическую и, главное, политическую силу, и, если большинство Евреев мира достигло бы консенсуса относительно своего будущего, оно смогло бы оказать им мощную поддержку. Все это явилось прямым последствием трагедии 1881 года. Были, впрочем, и другие последствия.   Выглядело все это так, будто История медленно собирала все в большую разрезную картинку головоломку, укладывая фрагменты один за другим. Первый фрагмент – массовое американское Еврейство. Второй – сионистская Идея. События 1881 года подтолкнули развитие этой Идеи. До российских Погромов огромное большинство Евреев связывало свое будущее с тем или иным вариантом ассимиляции. После них некоторые Евреи стали искать возможную альтернативу. Ось еврейских размышлений заколебалась. Они стали менее оптимистичными и уверенными, но более неустойчивыми, а потому и более ищущими и творческими. Российские ужасы заставили Евреев задуматься: нельзя ли на практике построить такую идеальную Общину, где Евреи находились бы не просто в безопасности, чтобы их там не просто терпели, но приветствовали; чтобы они чувствовали себя там как дома; чтобы в этом месте хозяевами были бы именно они, а не кто либо другой? Разумеется, Сионизм был не нов. Более того, он был стар, как вавилонское Изгнание. И не от псалмопевца ли можно было услышать: "При реках Вавилона, там сидели Мы и плакали, когда вспоминали о Сионе?"   В течение полутора тысяч лет, в каждом поколении Евреев, в каждой еврейской Общине разве не было хотя бы одного двух Человек, мечтавших о Сионе? Некоторые персонально воплотили эту мечту в жизнь, отправившись туда: кто в Тивернаду, кто в Зафед, кто в сам Сион. Другие размышляли, как бы образовать небольшие конгрегации или колонии. Однако все это были религиозные Сионисты. Тем или иным способом они надеялись инициировать мессианскую акцию. Такая Идея овладела, например, германским Раввином Зеви Гиршем Калишером (1795–1874), который в 1836 году обратился к франкфуртским Ротшильдам с просьбой о финансовых средствах, которые дали бы возможность выкупить Эрец Израэль или, по крайней мере, Иерусалим у Мухаммеда Али, чтобы начать процесс собирания. В 1840 году, после того как сэру Мозесу Монтефьоре и Адольфу Кремье удалось спасти Общину Дамаска, Раввин Иуда Алкалай (1798–1878) из Землина, что вблизи Белграда, высказал мысль, что такая операция могла бы послужить моделью более широкомасштабного сплочения всемирного Еврейства как национальной силы с модернизированным Ивритом в качестве своего языка и Палестиной в качестве будущего царства Мессии, которого он ждал чуть ли не с часу на час.   Он пропагандировал свой план в множестве памфлетов и сам перебрался в Эрец Израэль, чтобы доказать искренность своих намерений. Начиная с 1840-х годов о Сионе мечтали и секуляризаторы. Моисей Гесс (1812–1875) подобно Марксу перешел от гегельянства к социализму, но вскоре бездушный (как он считал) интернационализм коллектива, будь он в теоретическом варианте Маркса или в виде практических попыток Лассаля в Германии, оттолкнул его от себя. Подобно многим Евреям, он стал искать свои корни в средневековье, но обретение им Иудаизма имело облик скорее Национализма, чем Религии. Он стал приходить к выводу, что нация Государство есть естественный продукт исторического развития. Следовательно, просвещенные Евреи, выступающие за полную ассимиляцию, предают сами себя. В 1859 году его воодушевил тот факт, что Италия, ещё одна древняя нация, долго пребывавшая в раздробленном состоянии, вновь добилась воссоединения. Почему бы и Евреям не организовать свое risorgimento?   В своей великой книге "Рим и Иерусалим" Гесс ставит вопрос о еврейском национальном Государстве. При этом можно было бы избежать, С одной стороны, эксцессов Маскилей, которые рвались ассимилироваться до полного исчезновения, и С другой стороны, подхода Ортодоксов, желавших игнорировать весь окружающий мир. Это дало бы возможность Евреям, опираясь на созданное ими Государство, преодолевая предрассудки Христианства и ориентализм Ислама, реализовать на практике еврейскую Идею и быть политическим маяком для неевреев. Одновременно это позволило бы им добиться собственного освобождения, причём не по Марксу, чьи негативистские предложения сводились к тому, чтобы разрушить традиционные экономические функции, а позитивным актом создания идеального Государства. Однако все эти сионистские Идеи – а было и много других – предполагали некий вариант поселения в Иерусалиме и вокруг него.   Даже Мордекай Ной в конце концов вернулся к тому, что его идеальная еврейская Община Должна всё-таки располагаться ближе к берегам Иордана, чем Ниагары. Евреи периодически мигрировали в Палестину в небольших количествах. Но даже Алкалаю не удалось создать колонию. А без первоначального процесса колонизации каким образом мог бы возникнуть новый Сион, религиозный, светский или тот и другой? Содержание   www.pseudology.org