Глава 3. Милицейский (он же - прокурорский, судейский и т.д.)
производственный роман
Проблема с этой небольшой веточкой развесистого древа детективной (и
примкнувшей к ней) литературы не так проста, как кажется на первый
взгляд. Бодрые заявления о том, что милицейский роман с распадом СССР и
сменой общественного строя скончался, кажется, не совсем соответствуют
действительности. Веточка только чуть пожелтела. Да и в самом деле, до
тех пор, пока существует суд, милиция (полиция), прокуратура и т.д.,
будут и книги о их деятельности, и люди, которые будут эти книги
читать... Попробуем разобраться, что есть производственный
правоохранительный роман. Это - произведение, повествующее о
повседневной обыденной жизни и работе труженика милиции, суда,
прокуратуры, а так же “бойцов невидимого фронта”.
Это - книга “за
жизнь”, а не о раскрытии преступлений, но так как люди, о которых
повествуют авторы, в числе прочего занимаются ещё и расследованием
разного рода преступлений, то стоящий писатель вряд ли избегнет соблазна
провести и эту линию, хотя не она является главным в милицейском романе.
Поэтому мы и выделили этот подвид в отдельную главу. Тем более, что
романы о жизни “бойцов правопорядка” писали такие видные авторы, как
В.Липатов, И.Меттер, Ю.Герман и другие. Мастеров пера привлекала в жизни
прокуроров, следователей и сыщиков их неординарная работа, связанная с
риском для жизни, огромным нервным напряжением, борьбой интеллектов, ибо
хочет этого писатель или нет, но каждый работник правоохранительных
органов, если он, конечно, не шьет мундиры, не варит пищу и не строит
жилье для своих, в той или иной мере вынужден вступать в противоборство
с антигероями.
И ещё несколько наблюдений общего порядка:
Первое. В большинстве случаев производственная профильная литература
появилась в ответ на требование читателя дать ему полноценное чтение,
если хотите - детектив. Далеко не все издательства могли откликнуться на
это полнокровной остросюжетной книгой. Так появились на свет
многочисленные толстые и тонкие книжки о людях в синих (затем - в серых)
шинелях, различные записки (адвоката, судьи) и т.д. и т.п., которые по
прочтении тут же забывались.
Второе. Не надо думать, что среди этой писанины не было истинной большой
литературы. Лучшие произведения поджанра поднимались до истинных высот.
Третье. В милицейском романе, пожалуй, как нигде, остро ставились
проблемы гуманного отношения к оступившимся, проблемы спасения человека.
И, наконец, нельзя не заметить, что авторы старались идеализировать
облик судьи, сыщика, следователя. Все они наделялись лучшими
человеческими качествами. Редкие же враги в дружном коллективе,
напротив, носили все признаки дебилизма и непорядочности. Объяснить это
можно, видимо, искренним заблуждением писателя, но, пожалуй, вернее
всего, тем, что книги по ведомствам проходили рецензирование и цензуру в
этих же ведомствах. Естественно, кто же допустит появления четко
отрицательного облика “своего человека” в художественном произведении!
Кроме этого, многим авторам очень хотелось стать лауреатом какой-нибудь
премии. А их во множестве учреждали МВД, КГБ и другие компетентные
органы. В связи с этим вспоминается прочитанное в одной из статей о
детективе упоминание автора на тему, почему же в фашистской Германии не
было подобных премий. Как бы это звучало (особенно в наши дни): лауреат
премии гестапо!
Пусть не обижаются на нас многочисленные лауреаты ведомственных премий,
но так и хочется сказать - достаточно часто премии давались не за
литературное мастерство, а за лояльность. На таких книгах иной раз
хочется поставить штамп: “Проверено, мин нет!” И все же лучшие писатели
страны в своих лучших произведениях давали выпуклые портреты лучших
бойцов фронта борьбы с преступностью. Хорошо известный роман Германа
“Один год” был написан ещё до войны и состоял из двух повестей “Жмакин”
и “Лапшин”, как бы подчеркивая, что это - о преступнике и следователе.
После войны на базе двух повестей появился многоплановый роман “Один
год”, который, по мнению многих критиков, стал несколько слабее. Тем не
менее, много поколений читателей узнают из него азы работы следователя,
его отношение к своим подопечным. Вот как объясняет Иван Михайлович
Лапшин, сыщик от бога, своему юному другу суть работы:
“ - У нас ведь дело тут трудное, скучное... Например, скажу я тебе...
Чердачная кража. Украли у дворничихи две простыни, споднее тоже украли,
юбку... Вот и ищем”.
Но роман не об этом. Он о выправлении человека. И вся сюжетная линия,
все повороты судьбы в книге Юрия Германа ведут к одному - чтобы сыщик
Иван Лапшин мог сказать бывшему вору Алексею Жмакину, совершившему
подвиг и лежащему в госпитале после ранения: “А мог бы ты представить
себе, Алеха, год назад или немногим более, когда я тебя из ресторана на
площадь вел, что ты со мной про орден беседу будешь вести? Мог?..”
Тема становления человека, тема исправления человека, наверное, главная
в двух повестях П.Нилина. В “Жестокости” совсем ещё юный сыщик Венька
Малышев говорит друзьям после успешной операции, когда вместо обещанной
свободы одного из преступников тоже “повязали”: “Мне сейчас стыдно перед
Лазарем так, что у меня уши горят и все внутренности переворачиваются...
Выходит, что я обманул их! Какими собачьими глазами я буду теперь на них
смотреть!”
Выход был только один: покончить с собой
И хотя все говорили о
неразделенной любви, автор явно указывает на другую причину. В повести
“Испытательный срок” Зайцев и Егоров - молодые стажеры уголовного
розыска делают первые шаги в своей работе. Кого-то одного должны
принять. Зайцев освоился быстро, веселый компанейский парень он, как
говорят, “быстро вошел в коллектив”. Егоров - угрюмый, стеснительный
имеет меньше шансов быть принятым. Но опытный сыщик Ульян Жур за внешней
замкнутостью и робостью видит задатки хорошего, умного и, главное,
человечного профессионала будущего.
Повесть заканчивается тем, что оба
стажера приняты в угро. Автор эту тему не продолжил. Но надо быть
великим провидцем, чтобы знать, что пути двух молодых людей в 37-м резко
разойдутся: один из них станет палачом, другой - жертвой. Скорее всего,
станет жертвой и их учитель. Павел Нилин не ходил в гениях пера. Он был
мастит, признан, но далек от литературного генеральства. Но даже если бы
кроме “Жестокости” и “Испытательного срока” из-под его пера не вышло бы
ничего, все равно в литературе бы остался глубокий след. Прекрасная
проза не только остросюжетна, она ещё и содержит “чистое, тонкое,
выразительное письмо”, как к концу жизни выразился сам автор.
Ленинградец И.Меттер ни в чем таком остросюжетном не замечен. И тем не
менее, из-под его пера вышло несколько ярких милицейских вещей. Все
помнят фильм “Ко мне, Мухтар” с Л.Никулиным. Родился фильм из маленькой
повести “Мухтар”. Позднее И.Меттер писал, что познакомился он с историей
Султана (в будущем - Мухтара) в ленинградском криминалистическом музее.
“Испытывая острую и стойкую неприязнь к детективной литературе, я
остался равнодушен...”.
Но позднее, узнав подробнее историю пса, Израиль
Моисеевич создал повесть и киносценарий. Подвиги собаки и её проводника
были настоящими, имена - вымышленными. милиции были посвящены и ещё
несколько вещей: повесть “Алексей Иванович”, в которой старый сыщик
Городулин не торопясь, спокойно делает свое дело. Делает до тех пор,
пока не узнает, что его хотят отдать под начало плохому человеку и
плохому сыщику Лыткову. Рапорт об отставке комиссар рвет. А “Городулин
старался не думать о своем разговоре с комиссаром, чтобы уберечь себя от
немедленных выводов, но чувство досады на себя точило его душу”.
Кажется, нет ничего розыскного, криминального в повести, но герои
её -
милиционеры - запоминаются надолго. Так же, как хорошо врезается в
память старый судья Иван Иванович Байков из повести “Судья”
В.Померанцева, тихо умирающий в одном из дальних районных центров. В
повести нет засад и погонь, есть только мудрый немолодой человек,
который всю жизнь был предан своему делу.
“ - Иван Иванович от операции отказался, - сказал хирург.
Мы помолчали, а он сказал:
- Я не настаивал... он судил чужие жизни, знает, как распорядиться
собственной...”
Здесь уместно вспомнить слова одного из писателей о том, что писатель не
сделает ни одного открытия, если у него нет запаса биографии... У
Владимира Померанцева прочный запас. Он - юрист, газетчик, участник
войны. За двадцать лет издал два десятка книг, но написал значительно
больше...
Как тут не вспомнить заключительные слова: “Где бы были мы, если б он и
другие Байковы не пронесли своего призвания через всю жизнь?”
Эта фраза ещё вспомнится нам по прочтении цикла Липатова “Деревенский
детектив”, опять же широко известного в народе после фильмов с участием
Михаила Жарова.
В.Липатов, писатель тонкий и очень наблюдательный, создал своего
Анискина на переломе деревенской жизни, в 60-е годы. По книге Анискин
совсем не такой, как в кино. Он - самый толстый человек в деревне. Летом
ходил в хлопчатобумажных штанах, в серой рубахе, распахнутой на седой
волосатой груди, и в тапочках сорок шестого размера... Жена участкового,
наоборот, была худа, голос имела тихий и ровный, глаза монгольские и,
называлась, конечно, Глафирой...
Таков беглый портрет супружеской четы
В принципе, писателю вряд ли так уж нужен был милиционер, думается, ему
хотелось нарисовать портрет деревенской жизни, а сельский сыщик как раз
пришелся кстати. Есть в повестях и засады, и погони, и преступники. Но
засады и погони - не страшные и не кровавые, а преступники, в основном,
свои, домашние. И тоже не очень страшные... Есть просто хорошая книга о
деревенской жизни, о сельских людях, их мыслях и поступках. Кажется, что
многие читатели и зрители только после Липатова поняли, каково оно,
тихое деревенское житье-бытье, в котором тоже иногда кипят страсти,
совершаются преступления, и вновь, - все спокойно, только мелкая рябь по
воде...
Можно предположить, что милицейский (судебный, прокурорский и т.д.)
антураж нужен писателю для достижения определенных литературных целей.
Как здесь не вспомнить слова кинорежиссера С.Герасимова о нашумевшем в
свое время фильме “журналист”: “Нужен был человек, профессия которого
связана с разъездами, сменой обстоятельств... Это мог быть врач,
адвокат...”
Однако существует группа писателей, которые ставят главной задачей
рассказать в своей книге о жизни и борьбе тружеников правоохранительного
фронта. Там тоже детективная интрига на втором плане. Показателен в этом
отношении роман А.Безуглова “Прокурор”. Городской прокурор Захар
Петрович Измайлов ходит на рынок, принимает посетителей, посещает
предприятия, беседует с подчиненными. На фоне этой неторопливой
деятельности развивается и детективная линия: ведется следствие в связи
с махинациями на одной из фабрик. преступление вполне в духе времени:
расхищение соцсобственности... Правда, прокурору малость не до того: его
самого обвиняют в моральном разложении. Впрочем, все заканчивается
благополучно - с прокурора сняты обвинения, а преступников, не без
стрельбы, Правда, задерживают. На наш взгляд, пятисотстраничный роман о
том, сем, и преступлении в том числе, вполне подходит под определение
производственного романа.
Интересно привести мнение Ю.Зверева, старшего важняка из генпрокуратуры
СССР, автора предисловия к другому роману А. Безуглова - “Преступники”:
“Роман “Преступники”, как и другие произведения Анатолия Безуглова, вряд
ли можно отнести к разряду “чистого детектива”. Это скорее своего рода
производственный роман, посвященный деятельности правоохранительных
органов по очищению нашего общества от убийц, растлителей, взяточников и
другой нечисти...”
В чем же причина такого разделения? По мнению того же Ю.Зверева,
подобный роман “более многогранен, более социален, чем некоторые
боевики, в которых только схватки, погони, выстрелы...” Вот как
оказывается. Если роман производственный, то это не скучное
назидательное чтиво, а нечто более ценное.
А “боевик” (то бишь, чистый детектив) содержит только “крутые”
телодвижения... Вряд ли в этом утверждении содержится истина.
“Непреклонная гражданственность” и “высокая публицистичность” окажут
честь, пожалуй, статье, но никак не художественному произведению.
Между выходом в свет романа А.Безуглова “Прокурор” и повестью И.Лазутина
“Сержант милиции” почти три десятка лет. Изданная в 1956 году, повесть
сразу привлекла внимание читателей, была удостоена престижных премий,
инсценирована и разошлась в сотнях тысяч экземпляров. Молоденький
сержант милиции Николай Захаров по-своему понимает справедливость и
воюет за нее и с преступным миром, и с собственным начальством. Если
прокурору города воевать за справедливость, отдавая распоряжения
подчиненным, легко и удобно, то сержанту милиции приходится добиваться
её собственными ногами, умом и характером.
По ходу книги И.Лазутина Николаю удается распутать сложный клубок
преступлений, связанных с ограблением гостя столицы, такого же молодого
парня Алексея Северцева (в те далекие 50-е и преступления были совсем не
те, что нынче). Но все же, это не главная линия книги. Как пишется в
аннотации, “тепло, лирично рассказывает автор о сложных человеческих
чувствах - любви, дружбе”.
Но это счастливые случаи - талантливые писатели на знакомом материале
создали вполне благополучные произведения. К сожалению, существует
множество произведений, которые связывают с компетентными органами лишь
профессии героев.
Вот роман кишиневской писательницы С.Шапашниковой “В
погонах и без погон”. Из аннотации узнаем, что это “остросюжетное
произведение, рассказывающее о нелегких буднях милиции и о сложностях
человеческих отношений в дружбе, особое место занимает в романе
художественное исследование судеб трудных подростков...” Здесь, пожалуй,
хоть действительно видится “художественное исследование”, а вот в
сборнике “Обретение истины. Записки прокурора” А.Кузеванова из Элисты
речь вообще идет “о трудных буднях прокурора и следователя” без
каких-либо попыток хоть как-то литературно осмыслить рассказанное. Один
за другим перед нами проходят “простые бесхитростные” рассказы, повести,
в которых художественного-то - диалоги, да пейзажи...
В Чебоксарах вышел
сборник повестей Н.Оболенцева “Месть”, в Краснодаре - книга Г.Яковлева
“Сотрудник уголовного розыска”, в Петрозаводске - рассказы об уголовном
розыске “По следам невидимок” И.Бацера... Города - разные, а качество
литературы немногим разнится друг от друга. Более или менее утепленные
фигуры героев любят жен и детей, встречаются друг с другом, вспоминают
минувшие дни, как бы между делом занимаются основной работой - ловят
преступников, которых тут же пытаются перевоспитывать... Мы уже писали о
том, что многие издательства, большей частью провинциальные, пытаясь
хоть в какой-то мере компенсировать нехватку детективного чтения,
пускали в печатный станок любую книгу, в которой хоть в какой-то степени
шла речь о суде, милиции, прокуратуре. По большей части это были
документальные записки, дневники, воспоминания.
Иногда это получалось
неплохо
С интересом читалась повесть о работе уголовного розыска в
Восточной Сибири “Ребята из Угро” И.Скорина, полковника милиции,
ставшего после 30 лет службы довольно известным писателем. Сборник
рассказов об уголовном розыске написал старый и опытный оперативник
Алексей Ефимов. Эти книги - больше о жизни, нежели о преступлениях, но
они тем и интересны, что жизнь показана людьми, видевшими её изнутри, а
не со стороны...
Впрочем, мы пишем о том, что существует в реальной жизни. До тех пор,
пока существует государство со своими законами, будут существовать и
компетентные органы, а значит, будут выходить книги о жизни этих
органов. Главное, чтобы книги эти были интересны и познавательны.
Читатель вправе спросить, существуют ли подобные нашим производственные
романы на Западе. Думается, да. Характерным примером может стать
“детектив” А.Хейли. Непревзойденный мастер производственных триллеров
(вспомните его “Аэропорт”, “Отель” и др. книги) мог бы стать учителем и
наших мастеров и подмастерьев. Наиболее ярким примером западного
криминально-производственного романа является цикл американца Эда
Макбейна о 87 полицейском участке. А циклы романов об адвокате Перри
Мейсоне Э.С.Гарднера? Там тоже зачастую детективная линия уступает место
описанию технологии действий. Но до таких вершин у нас, кажется, не
поднялся никто. Стоит сказать, что русского адвокатского романа до
последнего времени вообще не существовало. Речь всегда шла о работниках
милиции, суда, прокуратуры. Пролетарское государство, в основном,
карало. Пагубную привычку от него переняла и народившаяся демократия.
Адвокат был не нужен - этакая декоративная фигура в процессе. Правда, в
последнее время, ситуация стала чуть-чуть меняться. И это уже нашло свое
отражение в литературе.
Но разговор на эту тему ещё впереди.
Завершая главу о милицейском (и др.) производственном романе, следует
сказать, что эта литература имеет право на жизнь. Мы говорим о книгах,
превысивших планку высокой литературы, ставших истинными образцами
жанра. Но их, увы, мало. Больше подделок под детективную литературу. И,
видимо, до тех пор, пока существует спрос - будет и предложение. Сегодня
диктует рынок.
Глава 4. Политический роман? или политический детектив?
- Политика - грязное дело! - с удовольствием говаривают наши политики,
погружаясь все глубже и глубже в трясину подковерных войн, борьбу
компроматов и т.д. и т.п. Ещё грязнее, на наш взгляд, политика
международная. Так и видится, как в тени переговоров дипломатов мелькают
тусклые фигуры рыцарей плаща и кинжала, то бишь - разведчиков,
террористов...
Может быть, поэтому в нашем литературоведении политический роман,
который в последние годы, можно сказать, размножается в геометрической
прогрессии, стало принято отождествлять с политическим детективом,
которых тоже ныне предостаточно.
Следует отметить, что в описываемое время политического романа
(детектива) в смысле, как его понимают за рубежом, в нашей стране не
было. Все, что касалось алгоритма принятия важных политических решений,
деятельности высших эшелонов власти, даже малейшие детали из жизни
вождей были тщательно засекречены. Впрочем, писателей этим не удивишь -
опытные авторы привыкли домысливать детали, действия, разговоры. Но даже
если кто-нибудь из писательского корпуса и домыслил бы какие-то решения,
предваряющие, к примеру, ввод советских войск в Афганистан, разве
разрешили бы ему существовавшие десять лет назад цензуры - ведомственная
и общая - напечатать это?
Ведь не случайно романы Ю.Семенова, которые мы называем политическими
(“Пресс-центр”, “Межконтинентальный узел”, “ТАСС уполномочен заявить”)
обращены лицом к международной тематике...
Думается, следует отметить, что признаком истинного политического романа
должно быть присутствие в нем интриги, связанной с неизвестным читателям
механизмом принятия политических решений.
Попробуем разобраться, что есть что. По мнению большого любителя и
знатока политического романа Юлиана Семенова “...В наш век человек уже
не может жить без политики.
Демократия - это вовлечение возможно
большего числа людей в политику...” Этим и обуславливается интерес
читателя к политическому, может быть, - к международному роману, где
серьезные игры ведут политики: главы государства, дипломаты и, конечно
же, неутомимые и малозаметные труженики спецслужб. На наш взгляд,
типичными признаками романа политического могут быть широкая панорама
событий, свободное перенесение действий из одной страны в другую,
история этих стран... В политическом романе множество легко узнаваемых
политических деталей, событий, фактов, знакомых нам по курсу истории.
Авторы, имеющие доступ к закрытым или полузакрытым архивам, активно
используют подлинные документы, авторы не имеющие доступа, -
свидетельства очевидцев, мемуарную литературу.
Безусловно - политический роман несет в себе и авторскую позицию,
которая весьма часто совпадает с государственной. Джеймс Бонд, к
примеру, не щадя живота своего, борется с революционерами, которых
называет по-простому - “террористами”. Эмиль Боев, напротив, борется
против таких, как Джеймс Бонд... Но это уже идеологические коллизии.
Если же говорить по существу, то политические романы, пожалуй, как
многие другие произведения в нашей стране носили (да, и сейчас носят)
охранительные функции: они защищают государственный строй, а также до
последних лет занимались разоблачением “загнивающего капитализма” и, как
писал, Юлиан Семенов, “защитой революции, борьбой против национализма,
экспансии финансового капитала из США в Латинскую Америку...”
Сегодня,
наверное, можно добавить и борьбу против международного терроризма,
наркомании, попыток США навязать свой диктат остальному миру и т.д. и
т.п. Словом, тем у писателей, работающих в жанре политического романа,
очень много. Кстати, указанный жанр имеет достаточно глубокие корни и в
мировой и в советской литературе. “Первопроходцами этого жанра следует
считать таких мастеров, как Алексей Толстой, Илья
Эренбург, Константин
Федин, Карел Чапек, Грэм Грин, Трумэн Капоте. “Тихий американец” открыл
дорогу политическому роману в большую литературу второй половины XX
века...”
Мы бы добавили к этому перечню и таких писателей, как Б.Ясенский,
Ф.Форсайт, Р.Ладлэм, которые тоже внесли свой вклад в развитие
политического романа, точнее, в одну из его ветвей.
Завершая разговор о политическом романе, как явлении современной
литературы, нельзя не обратиться к фрагменту весьма интересной беседы
критика Андрея Черкизова с писателем Юлианом Семеновым об идее и
эстетике этой ветви творчества:
“Андрей Черкизов: политический роман угоден времени... Формирует
политическое мышление, помогает социально активной личности во времени и
в пространстве. Все так. Но считаете ли вы, что ваш жанр литературы
способен изменить мир?
Юлиан Семенов: Изменить - нет. Помочь - да. Если за сюжетом кроется
серьезная проблематика, социальная информацию, когда отстаивается
традиция гуманизма, то есть защита человека от несправедливости, борьба
за достоинство, за право быть самими собой, тогда я за эту литературу
двумя руками... Когда же сюжет содержит лишь игру ума... Что же, может
быть, это кому-то и интересно - пусть читает. Мне - нет...”
Такая позиция известного писателя не может не вызвать уважения. Но
призывая чтить роман, в котором на первом месте высокие идеалы гуманизма
он, хочет или нет, настолько завышает планку мастерства, что за бортом
остаются десятки книг. А с этим согласиться нельзя. Полагаем, что каждая
изданная книга имеет своего читателя. А с наступлением в нашей стране
рыночного века ни один издатель не издаст книгу, которая не получит
коммерческого успеха. Поговорим о той ветви книги, которой зачастую
гарантирован успех. Речь идет о политическом детективе, который никак
нельзя отождествлять со всем политическим романом.
Если политический роман в лучшем понимании этого слова означает
столкновение интересов - политических, экономических, военных,
территориальных двух или группы стран, то политический детектив касается
одного направления в столкновении интересов, будь это розыск нацистских
преступников, разоблачение банды международных террористов или поиски
культурных ценностей, кои умыкнули фашисты в годы Великой Отечественной
войны. Правда, несмотря на эту однонаправленность, политический детектив
многолик и многогранен. Круг его тем крайне широк. И единственное
требование - повествование должно выходить за пределы отдельно взятой
страны, оно должно касаться международных преступлений, преступников и
сыщиков. В основе политического детектива должен лежать сыск,
расследования, все остальные же события, как бы важны они не были, чаще
всего проходят фоном, чаще всего, объясняя значимость борьбы между
сыщиками и преступниками.
В последние годы на книжном рынке зримо увеличилось количество книг на
данную тематику, возрос интерес публики к политическому триллеру,
детективу. Естественно, прибавилось и авторов, пробующих свои силы в
популярном жанре. Это можно объяснить благоприятным стечением следующих
обстоятельств:
Во-первых, страна после распада СССР медленно выходила из изоляции,
рухнул “железный занавес”;
во-вторых, открытость общества привела к увеличению контактов. Мы стали
чаще бывать за рубежом, к нам стали чаще ездить;
в-третьих, рухнула цензура, появилась возможности узнать то, что раньше
было за семью печатями. И писать то, что раньше писать категорически
запрещалось;
и, наконец, в-четвертых, открытость общества привела и к негативным
последствиям: Россия быстрыми темпами вошла в сферу международной
преступности. Если в США говорят о русской мафии, то в России с полным
правом можно говорить о китайских, вьетнамских, грузинских и прочих
организованных преступных группировках. Интерполу, который пришел в нашу
страну позднее, нежели в другие страны, приходится работать все труднее
и труднее.
литература, как отражение жизни, не может не пройти мимо этих явлений.
Правда, на наш взгляд, ни в коем случае нельзя принимать отечественный
уголовный роман, в котором, в числе прочих, присутствуют и международные
преступники, за политический детектив: в каждом действуют свои правила
игры. И если “Бешеный” (“Лютый, “Меченый” и т.д.) вдруг оказались “за
бугром” - это ещё может быть, что-то похожее на детектив, но далеко не
политика.
Существует одно общее условие для всех любителей писать на данную тему:
автор должен быть хорошо знаком с предметом; по нашему убеждению трудно
уловить колорит зарубежья, читая иностранных авторов или находясь в
краткой турпоездке за границу. Впрочем, об этом говорят и биографии
наиболее интересных творцов политдетективов: детство и юность Романа
Кима прошли в Японии, Юлиан Семенов - востоковед по образованию, Леонид
Колосов кроме того, что много лет был собкором “Известий” в Италии и
Югославии, ещё и полковник военной разведки. Андрей Левин был собкором
“Комсомолки” в странах Юго-Восточной Азии... Можно сказать, что эти
писатели знали, о чем писали. Чего, увы, не скажешь о некоторых других.
Если говорить об истории отечественного политического детектива, следует
вспомнить многоплановые и обширные романы Николая Шпанова 40-х годов
“Заговорщики” и “Поджигатели”. Наряду с конкретными историческими лицами
в них действовали и советские разведчики, неустанно разоблачающие
происки врагов мира. Но так как разведка и контрразведка не были
главными в сюжетных линиях, вряд ли можно причислить эти книги к жанру
детектива.
На наш взгляд, родоначальником отечественного политического детектива
следует считать Романа Кима с его произведениями “Тетрадь, найденная в
Хиросиме”, “Кобра под подушкой”, “Агент особого назначения”, “Девушка из
Хиросимы”, “Школа призраков”, написанными зачастую в жанре памфлета.
Серьезный вклад в развитие политического романа-детектива внес Юлиан
Семенов. Следует отметить, что произведения; этого выдающегося мастера
детектива можно расставить на три полки: туда, где хранятся криминальные
романы (“Петровка, 38”, “Огарева, 6”, “Противостояние”, “Тайна
Кутузовского проспекта”), исторические детективы (та часть “политических
хроник”, в которой речь идет об эпохе Гражданской и Великой Отечественной войн и т.д.), и собственно политический роман-детектив. На
последнем следует остановиться особо.
Прежде всего отметим, что сам
автор категорически возражал против заявлений некоторых критиков о том,
что историко-политическому роману “будто бы противопоказаны острота
сюжета, свобода “вымысла” и, тем более, - элементы детектива. Они будто
бы рассеивают и отвлекают читателя от главного содержания, да и
писателю, в свою очередь, мешают целиком сосредоточиться на серьезном
исследовании поставленных проблем, сущности характеров главных
героев...” Как отмечал автор, критиков смущал жанр - политический роман,
в котором криминал считался кощунственным. Но разве могли бы все десять
романов политических хроник, в которых мелькали десятки действующих
исторических лиц, конкретные события и достоверные документы, обойтись
без Штирлица-Исаева, его друзей-разведчиков, а также противостоявших им
гестаповцев и абверовцев? Конечно, нет. Только острые ситуации,
созданные наблюдательным автором, приносят “хроникам” заслуженный успех.
Творчество Юлиана Семенова ещё почти не изучено отечественным
литературоведением.
Следует ожидать множество любопытных открытий. И не
только в творческой мастерской автора, но и в исследовании фактов
биографии его героев. Сегодня нам ясно, пожалуй, лишь то обстоятельство,
что Ю.Семенов одним из первых в отечественной литературе, да, пожалуй, и
в мировой, сумел создать образ многих десятилетий на фоне непрерывного
детективного действия. Вот что пишет об этом исследователь Юрий Идашкин:
“Нельзя не обратить внимания на то, что во многих произведениях,
относящихся к жанру политического детектива и написанных как до Юлиана
Семенова, так и в одно время с ним, предметом авторского исследования
становится, как правило, завершаемая в данном произведении, локальная
или, точнее, искусственно локализованная ситуация. В самых удачных
книгах такого рода читатель, сталкиваясь с острым, динамичным сюжетом,
не мог не восхищаться мужеством и высокопрофессиональным мастерством
наших разведчиков и контрразведчиков, но глобальное противостояние двух
миров, малым эпизодом которого была изображенная ситуация, оказывалось
как бы за рамками повествования.
В книгах же Юлиана Семенова,
относящихся к циклу об Исаеве-Штирлице, многостороннее изображение
политической жизни, образы представителей разных классов и слоев
общества... Наконец, характеристика военных действий создает столь
представительную картину борьбы двух противоположных миров, что
становится ясно, чем политический детектив отличается от политического
романа. Разница между ними, конечно, не терминологическая, а значительно
более существенная - в способе подхода к изображенным событиям...” Здесь
надо вспомнить, что на счету Ю.Семенова не только “политические
хроники”, но и такие первоклассные циклы и романы, как “Экспансия”,
“ТАСС уполномочен заявить”, “Пресс-центр”, “Межконтинентальный узел” и
др. И ещё.
Ю.Семенов был не только писателем, одним из первооткрывателей
политического романа-детектива, но и блестящим организатором. Он внес
весьма весомый вклад в развитие этой ветви литературы, выступив
создателем международной ассоциации детективной политической литературы,
где превалировали писатели - создатели политических романов. Ранняя
смерть помешала Ю.Семенову завершить многие интересные проекты. К
сожалению, прекратилось издание сборников “детектив и политика”,
выходивших в 1989-91 годах, что-то не видно книг одноименного
издательства. Влачит не очень благополучное существование основанный
писателем ежемесячник “Совершенно секретно” и некоторые другие издания.
Однако при всей неоценимости заслуг Ю.Семенова перед международным
сообществом авторов, пишущих на международные темы, он был далеко не
единственным, кто, начиная с семидесятых годов, связал свое творчество с
созданием политических книг. Нельзя не сказать в связи с этим, что
политический детектив принадлежал, да, в какой-то мере и сегодня
принадлежит идеологическим шорам. Это, прежде всего, книги, посвященные
самым горячим темам советского времени. Это - борьба кубинской
революции, горячие точки в Африке, Латинской Америке. Мы видим яркие
образы пламенных борцов за свободу и противостоящие им столь же яркие,
но отрицательные фигуры агентов ЦРУ и других спецслужб. Конечно, во всех
случаях Победа остается за революционным движением. Интересно
понаблюдать за тем, как на протяжении трех-четырех десятилетий меняется
предмет и тема сюжетов политических детективов.
Если вначале мы читали о
революциях и пламенных революционерах
То сегодня в основу положена
борьба с международным терроризмом, наркоманией, киднепингом, похищением
культурных ценностей. А героями стали сотрудники Интерпола, национальных
охранных спецслужб - ЦРУ, ФБР, ФСБ, внешних разведок и других.
Большинство политических детективов невелики по объему, ибо затрагивают
какие-либо локальные события. Поэтому, чаще всего, из них составляются
сборники. С 1987 года изд. “Московский рабочий” выпускал сборники
“Арена. политический детектив”, где наряду с произведениями зарубежных
писателей публиковались и повести российских авторов. Правда, после 5-6
выпусков “Арена” благополучно сгинула.
В известной серии “Советский
детектив”, как бы объединяющий все более или менее значительное,
написанное за 70 лет, один из томов посвящен отечественному
политическому детективу. Повесть Леонида Володарского “Снег из
Центральной Америки” - о делах и заботах южноамериканской наркомафии.
Два других произведения, вошедшие в сборник - повести - Андрея Левина
“Желтый дракон Цзяо” и Леонида Млечина “Картины города при вечернем
освещении” - рассказали читателю о политических коллизиях в современном
Китае и Японии.
В “Желтом драконе” речь идет о знаменитой “Триаде”. Сюжетная линия
“Картин города” сложнее. Здесь показано столкновение американской и
японской разведок, стремящихся овладеть документами печально знаменитого
731 отдела Японской армии, который в годы Второй Мировой занимался
проблемами бактериологической войны и далеко продвинулся в этом деле.
Из упомянутых писателей особо выдающийся вклад в развитие политического
детектива внес Леонид
Млечин. Приходится только удивляться всеохватности
автора, успевающего писать повести, которые и тематически, и
географически достаточно удалены друг от друга. Позволим себе привести
несколько цитат из аннотаций к книгам Л.Млечина: “Специальному агенту
ФБР Роберту Г. Скотту поручено выяснить некоторые обстоятельства,
связанные с гибелью в автокатастрофе его коллеги. Приступая к
расследованию. Скотт и не подозревал, что сумеет раскрыть целую
преступную организацию...” (“Специальный агент ФБР”); “В Японии по
заказу военщины разрабатывается препарат, способный превратить человека
в безвольное существо. В центре схватки между американской и японской
разведками оказывается инспектор Иман... (“Последнее дело инспектора
Имана”); “Молодой московский писатель... рассказывает о преступной
деятельности “коричневого фронта” - международной неофашисткой
организации” (“Возвращение нежелательно”).
Активно работает в жанре политического романа и Виктор Черняк. Его
остросюжетные повести и романы “Час пробил”, “Исход с крайними
последствиями”, “Правило Лори”, “Куклы Сатила”, “Выездной”, “Человек в
дверном проеме” и почти полтора десятка других изданы тиражом около двух
миллионов экземпляров и, как отмечает пресса, “автора отличает умение
найти нестандартный сюжет, неожиданную развязку, что помогает достичь
желательного результата - оторваться от чтения невозможно”.
Любопытно познакомиться с эстетическими взглядами В.Черняка на
политический детектив. Прежде всего, отвечая на вопросы репортера,
В.Черняк заметил, что писать Правду о нашей действительности ему не
удается. Затем, отвечая на больной для многих политдетективщиков вопрос,
не опасается ли он, что совершает ошибку, препарируя чужую
действительность, В.Черняк сказал: “Знаменитый Джеймс Хедли Чейз написал
свой первый, принесший ему славу, роман “Орхидеи для миссис Блендиш”, ни
разу не побывав в США, и, однако, роман ему удался. Не думаю, что так уж
важно, где кто был. Уверен, что у Алексея Толстого не было опыта личного
общения с Петром I, равно как и опыта проживания в те времена... Я знаю
много людей, которые жили в разных странах и не в состоянии не только
роман написать или повесть, но даже крошечный рассказ...” В.Черняк
замечает, что его книги проходят экспертизу даже в академических
институтах. Ошибки обнаруживается крайне редко, В романе “Час пробил” на
600 страницах было обнаружено всего... две ошибки..
И ещё одно крайне важное наблюдение: сегодня пришло время
информационно
насыщенной прозы. Короче, читая книгу, читатель желает многое узнать:
нравы, обычаи, традиции, чужой обиход... Ему некогда читать “роман
толщиной с бедро взрослого мужчины и узнать из него, что на свете есть
любовь, ненависть, предательство, неблагодарность и прочее. Читатель и
так давно это знал...”
Как говорится, за примерами далеко ходить не приходится. Подобной
информативностью обладают три коротких повести Гавриила Петросяна,
объединенные под общей обложкой “Убийство в отеле Диоген”, объемом всего
5,5 печатных листов. Но на этой небольшой площади разместились повести,
из которых читатель узнает о “работе” пиратов в южных морях, о
расследовании загадочного исчезновения корабля и таинственном; убийстве
в гостинице...
В конце 80-х - начале 90-х годов XX века “Политиздат” и “Советская
Россия” один за другим выпускали в свет сборники политических детективов
- “Кровь на черных тюльпанах”, “Столкновение”, “Светотени” и другие.
Наряду с уже известными традиционными темами читатели знакомились и с
повестями, посвященными только что прошедшим, ещё дымящимся событиям.
Афганским событиям посвятил свою повесть “Светлее лазури” Александр
Проханов. Несколько неожиданной, на наш взгляд, тематике - поспешному,
похожему на бегство, выводу Советских войск из Восточной Европы -
посвящен роман Владислава Виноградова “Персона нон грата”. Оказывается,
и это вполне мирное и цивилизованное действо окружено детективными
событиями, противоборством спецслужб и просто - происками
коррупционеров.
Хотелось бы назвать имена ещё нескольких авторов, связанных с созданием
политических детективов. Корреспондент “Известий” Леонид Колосов много
лет проработал в Италии и Югославии. В повести “Прощайте, господин
полковник!” действует натовский разведчик Ингвер Росс, фигура тоже новая
для русского детектива. Но, учитывая приближение НАТО к границам России,
кажется, нам ещё не раз придется встречаться с натовской разведкой. И не
только на страницах книг. Владимир Михайлов и Виктор Притула на
страницах повести “Для убийства зарезервирована суббота” провели
собственное расследование малоизвестных страниц работы американских
спецслужб, таких, к примеру, как разжигание” национальной розни.
Известные авторы криминальных повестей Лариса Захарова и Владимир
Сиренко отступили от собственных правил и создали многоплановый
политический роман “игра легковерных”, где вперемежку описаны
дипломатическая борьба, подковерные схватки разведок, истоки зарождения
Второй мировой войны, выведены реальные исторические фигуры XX века...
Роман вполне можно было причислить к ведомству историко-политического,
если бы в центре его не стоял советский разведчик...
Анатолий Крым в повести “Заложники отеля “Европа” пишет о таком
актуальном сегодня явлении, как международный терроризм. События
развиваются в одном из европейских городов, где группа террористов
захватила в качестве заложников группу граждан из разных стран.
Особняком на полке политических детективов, видимо, встанет повесть
Владимира Савельева “Публикации не подлежит”. В книге нет происков
разведок, головокружительных планов и прочих атрибутов борьбы. Автор
вдумчиво исследовал темные пятна в биографии сэра У.Черчилля и пришел к
выводу, что этот выдающийся герой современной истории вел двойную жизнь
и двойную игру. Изучением обстоятельств занимается герой книги,
журналист Рей Торр.
Завершая разговор о судьбах и проблемах жанра в нашей стране, хочется
предостеречь творцов от желания гордо именовать всякое произведение,
содержащее что-либо заграничное, “политическим детективом”.
К сожалению, это довольно распространенное явление. В уважаемом журнале
“Аврора” напечатан “политический детектив” Александра Шалимова “Цезарь,
наследник Цезаря” - о некоей организации “Отрог”, цитадели неонацизма.
Сам автор признается, что он хотел написать научно-фантастический
рассказ, но материала оказалось больше...
Но причём здесь политический
детектив? Документальный пересказ событий “Уотергейского дела”,
опубликованный в “Человеке и законе” Сергеем Лосевым и Виталием Петрушко
“Мышеловка для президента”, тоже обозначили как “политический детектив”.
Здесь нет ни героев, ни сюжета, ни динамичного действия, ни
расследования... Одни цифры и факты.
Конечно, рубрика “политический детектив” придает вес повествованию:
публика любит детективы, тем более, политические. Но частое повторение
того, что не соответствует истине, может вызвать девальвацию жанра.
А, между тем, сегодня на пороге веков активно развиваются международные
связи, контакты людей. На наш взгляд, следует ожидать своеобразной
вспышки появления политического романа и связанного с ним политического
детектива. Не стоит мешать этому явлению.
Оглавление
www.pseudology.org
|