Шесть десятилетий без Бабеля
Виталий Орлов

Это мы сегодня - теперь уже точно - знаем, что Исаака Бабеля нет с нами шестьдесят два года, но еще совсем недавно подлинная дата его смерти не была известной. Даже уже в период горбачевской гласности в 1987 году изданный в Москве "Литературный энциклопедический словарь" датой смерти И.Бабеля называл 17 марта 1941 года.

Как потом оказалась, это была ложь, а установлению правды (в действительности Бабеля расстреляли 26 или 27 января 1940 года) предшествовали долгие "хождения по мукам" Антонины Николаевны Пирожковой, жены Исаака Эммануиловича, которая провела с ним семь последних лет его жизни: последних, но, по ее словам, счастливых.

Что выпало на долю этой женщины после ареста мужа, можно себе приблизительно представить: в течение более 15 лет после смерти Бабеля ее обманывало государство-монстр, утверждая, что Бабель жив, и не гнушалось при этом даже кощунственными инсценировками...

Случилось так, что с Антониной Николаевной заочно я знаком уже много лет, но вот встретиться довелось совсем недавно, когда она приехала из Вашингтона, где она теперь живет, на презентацию только что вышедшей в Нью-Йорке в издательстве "Слово - Word" ее книги, которая так и называется: "Семь лет с Исааком Бабелем". В книге А.Пирожковой воспоминания жены писателя, любимого миллионами людей, впервые на русском языке публикуются в полном объеме.

- Антонина Николаевна, - спрашиваю я у А.Пирожковой, - вы, наверное, знаете, что в газете "Нью-Йорк Таймс" за 11 июля 2001 года под заголовком "Исаак Бабель: последнее слово еще не сказано" была опубликована статья Ричарда Бернстайна. Рассказывая об обстоятельствах гибели писателя, журналист высказал предположение, что в архивах Министерства Обороны или КГБ бывшего СССР, возможно, еще найдутся те рукописи, которые были изъяты у Бабеля при его аресте на даче в Переделкино 15 мая 1939 года.

По некоторым имеющимся сведениям, было конфисковано пять папок: наброски и планы рассказов, два начатых романа, переводы, дневники, записные книжки, личные письма вам. Как вы можете прокомментировать это сообщение?

- Да, я знаю об этой статье, - рассказывает А.Пирожкова. - Уезжая в Переделкино в начале мая 1939 года, Бабель сказал: "Мне надо к осени закончить книгу новых рассказов. Она так и будет называться "Новые рассказы". Бабель действительно увез с собой рукопись почти законченной книги.

Это, видимо, были короткие рассказы на разные темы: о ЧК, о лошадях... Но это не был роман. Правда, ходили слухи, что у Бабеля существует какой-то недописанный роман.

Я от Бабеля никогда ничего ни о каких романах не слышала. Наоборот, однажды, прочитав очень длинный роман Л.Леонова "Соть", я спросила его:

- Могли бы вы написать что-либо подобное?

- Умер бы от скуки, - ответил он"...

Но, может быть, роман все же был? 

"По меньшей мере, двое заинтересованных людей - исследователь и богатый коллекционер литературных памятников, - пишет "Нью-Йорк Таймс", - пытаются уговорить российские власти продолжить поиски".

Однако и того, что Бабель успел опубликовать при жизни, оказалось достаточным, чтобы считать его одним из самых значительных прозаиков мира 20-го века. Его имя уже в 20-е годы произносилось в одном ряду с именами Флобера и Мопассана, Франса и Гейне, Лескова и Горького.

Бабель проявлял чрезвычайный интерес к людям. Среди великого множества его знакомых и друзей были конюхи и наркомы, балерины и высокопоставленные чекисты, инженеры, артисты, ну и, конечно, писатели - от самых известных советских, включая Горького, до зарубежных: Андре Мальро, Лиона Фейхтвангера и других.

В силу трагических обстоятельств судьбы Бабеля, в течение долгих десятилетий после его ареста и гибели сведения о жизни писателя были более чем скудными: те, кто его помнил, вынуждены были молчать, опасаясь репрессий, а когда времена изменились, большинства уже не было в живых. Воспоминания же Антонины Николаевны не только восполняют этот пробел, но и придают творчеству Бабеля дополнительное измерение.

У "Семи лет с Исааком Бабелем" есть важная особенность, выгодно отличающая книгу от множества подобных изданий: рассказывая о Бабеле, автор воспоминаний ни единым словом не стремится, так сказать, вывести на авансцену себя. А.Пирожкова, не принадлежа к писательской среде, рассказывает о Бабеле и людях, его окружавших, как бы несколько "извне", и это делает ее рассказ точным и правдивым. "Мы с Бабелем жили каждый своей жизнью, в квартире у нас не было общей спальни, а были отдельные для каждого комнаты. Так как я работала, режим моего дня отличался от режима дня Бабеля. У нас были у каждого свои друзья и свой круг знакомых".

При всяком удобном случае А.Пирожкова отмечает, что ее воспоминания - это "простая запись фактов, мало известных в литературе о Бабеле, - его мыслей, слов, поступков и встреч с людьми разных профессий - всего, чему свидетельницей была я". Но вот парадоксальное явление: чем больше стремление автора не светиться отраженным светом посмертной славы мужа, тем ярче со страниц книги встает образ автора - искреннего и любящего человека, интеллигентного по своей сути, образованного и неправдоподобно скромного. "Я старалась дать как можно больше фактов из его жизни, проходившей у меня на глазах, - пишет А.Пирожкова. - О моих личных впечатлениях о Бабеле как о писателе и человеке я писать не смела, считая, что мои оценки никого интересовать не могут".

Семейная жизнь И.Бабеля и А.Пирожковой (с 1932-го по 1939-й год) проходила в годы страшного сталинского террора. В течение десятилетий после ареста Бабеля она добивалась правды о его судьбе, а потом - реабилитации. Душевные раны, полученные ею на этом пути, сломили бы многих, но не Антонину Николаевну. "Моя жизнь с Бабелем была очень счастливой", - несмотря ни на что пишет она в своей книге.

Антонина Николаевна детство и юность провела в Сибири

Закончив Сибирский институт инженеров транспорта в 1930 году и будучи не только по образованию, но и по призванию инженером, она со временем стала видным проектировщиком - прослужив 22 года в московском Метропроекте, А.Пирожкова закончила работу в нем в должности главного конструктора, а с 1956 года стала преподавать, работая одновременно над большим учебником по тоннелям. Т

аковы почерпнутые из автобиографии скупые подробности ее карьеры в эти годы. Однако карьера для Антонины Николаевны была только частью жизни. Это становится особенно ясным, если вспомнить, что в это же самое время, в 1957 году, ее стараниями выходит первое после реабилитации издание "Избранного" Бабеля с предисловием Ильи Эренбурга, фактически выполнявшего вместо самоустранившегося К.Федина работу председателя созданной Комиссии по литературному наследию Бабеля, в которую вместе с Л.Славиным, Г.Мунблитом, С.Гехтом входила и А.Пирожкова.

После посмертной реабилитации Бабеля А.Пирожкова продолжала активные попытки разыскать его рукописи, прежде всего в КГБ. В ответ на одно из заявлений некий майор сообщил ей:

- Да, в описи вещей, изъятых у Бабеля, числится пять папок, но я сам лично их искал и не нашел, - и выдал какую-то бумагу в банк для получения денег за конфискованные вещи.

О поиске архива Бабеля хлопотал даже секретарь правления Союза писателей СССР А.Сурков. Он направил соответствующее письмо председателю КГБ генералу Серову. "Рукописи не найдены", - быстро пришел ответ - слишком быстро, чтобы стало ясно: никаких тщательных розысков никто и не вёл.

Кое-что из наследия Бабеля сохранилось у людей, которые так или иначе были связаны с писателем до ареста. Часть этих материалов Антонина Николаевна разыскала сама, большее же их число люди передали ей после реабилитации Бабеля. Военный дневник Бабеля 1920 года, наброски, планы рассказов, записную книжку, автографы начатых рассказов "У бабушки", "Три часа дня", "Их было девять" переслала из Киева Татьяна Осиповна Стах, получившая их у М.Я.Овруцкой, у которой Бабель иногда останавливался, бывая в Киеве.

Рукописи рассказов "Мой первый гонорар" и "Колывушка" до сих пор находятся в Петербурге, теперь у сына Ольги Ильиничны Бродской, которой Бабель их подарил.

Эти два рассказа, как и рассказ "Гапа Гужва" и некоторые другие, по цензурным соображениям не были включены в книгу Бабеля "Избранное" 1957 года, не включались и в более поздние издания на русском языке вплоть до 1990 года.

Рассерженный Эренбург говорил: "Будет время, напечатают все, а сейчас хорошо, что выйдет хоть такой сборник"

Самым главным делом своей жизни Антонина Николаевна считала издание книги Бабеля, в которую вошли бы все его произведения, оставшиеся после ареста рукописей, все то, что хотя бы однажды было опубликовано при его жизни, и все рукописи, найденные впоследствии. Эту работу она начала сразу же после реабилитации Бабеля.

Однажды в 1970 году к Пирожковой пришла молоденькая сотрудница ЦГАЛИ, куда Антонина Николаевна решила передать кое-что из рукописей. Пытаясь утешить ее, девушка сказала, что к ним рукописи иногда поступают и от частных лиц, и из архивов КГБ. "Если бы мне разрешили искать их в архивах КГБ, - сказала ей Пирожкова, - я бы потратила на это остаток своей жизни".

Когда работа по подготовке наиболее полного издания сочинений Бабеля была завершена и Комиссия по его литературному наследию обратилась в издательство "Советский писатель" с предложением издать двухтомник, ей много лет отвечали, что нет бумаги, что план выпуска изданий уже сверстан и т.д. Заявку переносили из одной пятилетки в другую и, наконец, только в 1990 году, спустя полвека после гибели Бабеля, издательство "Художественная литература" выпустило двухтомник его сочинений, и творческое наследие писателя, включая его письма, в более или менее полном виде пришло к широкому читателю на его родине.

За рубежом же оно стало известным значительно раньше. В Нью-Йорке однотомник Бабеля вышел в 1955 году - на 2 года раньше, чем первое издание его "Избранного" в Москве. Сборник назывался "The Collected Stories". На английский язык его блестяще перевел Уолтер Моррисон...

Как вспоминает А.Пирожкова: "Идея сборника воспоминаний современников о Бабеле принадлежала Льву Яковлевичу Лившицу, 

литературному критику из Харькова. Это был очень симпатичный молодой человек, до самозабвения влюбленный в творчество Бабеля. Он появился как-то совсем неожиданно в Москве и впервые пришел ко мне в 1963 году. В ноябре 1964 года он принял участие в конференции "Литературная Одесса 20-х годов", выступил на ней с докладом о Бабеле, написал несколько хороших статей о нем и собирался заняться темой "Бабель в кино". Нравился без исключения всем, с кем я его знакомила..."...

Л.Я.Лившиц, возвратившись в 1954 году в Харьков после освобождения из ГУЛАГа, куда он попал во время "кампании по борьбе с космополитизмом", уже в следующем году защитил кандидатскую диссертацию. Во второй половине 50-х годов, занимаясь творчеством Бабеля, Л.Лившиц опубликовал несколько серьезных научных работ о "Конармии" и некоторых других сочинениях писателя, а также ряд ранее неопубликованных или забытых рукописей Бабеля: киносценарий "Старая площадь, 4", рассказы "Вдохновение", "Элья Исаакович и Маргарита Прокофьевна", "Сулак", "Фроим Грач", "Гапа Гужва", рассказ "Закат", "Из писем к друзьям" и другие. Л.Лившиц внезапно умер в 1966 году. Ему было тогда только 44 года - видимо, сказались полученные на фронте ранения. Бывая в те годы в доме Льва Яковлевича, я имел возможность кое-что из этих произведений прочитать, а машинописную копию рассказа "Мой первый гонорар" даже получил в подарок...

По свидетельству А.Н. Пирожковой, в основу сюжета рассказа положено происшествие, рассказанное Бабелю его давним знакомым П.И.Сторицыным (Коганом).

В 1933 году "Мой первый гонорар" вместе с другими рассказами, был отклонён редколлегией альманаха "Год ХVI" в составе Фадеева, Ермилова, Кирпотина, Павленко. (Альманах издавался до 1955 г. С 1956 года он был переименован в "Наш современник", а с 1964 года стал ежемесячным журналом). Подаренная мне машинописная копия под названием "Справка", представляющая собой вариант рассказа, сохранилась и в центральном литературном архиве в Москве (ЦГАЛИ), в фонде того же альманаха "Год ХVI". В таком виде рассказ впервые в СССР был опубликован в книге: И. Бабель. "Избранное", Кемерово, 1966, - а в полном объеме, под названием "Мой первый гонорар", - в 1963 году в Нью-Йорке, в альманахе "Воздушные пути", книга 3.

Вместе с Л. Лившицем Антонина Николаевна успела только составить предварительный список тех, кто мог бы написать воспоминания о Бабеле. 

После его смерти она продолжила работу сама, обратившись к друзьям и знакомым Бабеля. Когда воспоминания были написаны и собраны, а часть из них к тому времени была уже опубликована в журналах, стало ясно, что книга будет неполной, если сама А.Пирожкова не напишет о Бабеле то, что знает только она. "Хронологической записи не получалось, - рассказывает Антонина Николаевна, - и я поняла, что надо располагать материал по людям, окружавшим Бабеля - от знакомства с ними и до конца встреч". Ее мемуары вошли в книгу "И.Бабель. Воспоминания современников", первое издание которой вышло в 1972 году с большими сокращениями и цензурными изъятиями.

Но даже и в таком усеченном виде эта небольшая книжечка сразу стала библиографической редкостью, так что ее не было (а может быть, просто не выдавалась) даже в знаменитой Харьковской научной библиотеке имени Короленко.

Разыскав адрес Антонины Николаевны, я написал ей в Москву, на Азовскую улицу, где она тогда жила, письмо, в котором послал подаренный мне машинописный экземпляр "Моего первого гонорара" и просил прислать вышедшую книгу воспоминаний.

"Уважаемый В.А., - ответила мне 15 октября 1972 года А.Пирожкова, - к сожалению, книги "Воспоминания современников" у меня нет. Я купила 150 экземпляров (больше мне не удалось), штук 50 отправила за границу, а остальные разошлись здесь. Я подарила всем тем ближайшим поклонникам Бабеля и моим друзьям, которые, как и Вы, не смогли бы достать сами. Теперь остается ждать второго издания, если оно будет".

Второе издание появилось только через 17 лет, в 1989 году, в основном благодаря усилиям А.Пирожковой. В книгу вошли существенно дополненные ее воспоминания.

Но за прошедшие с тех пор более десяти невероятно бурных в истории России лет многое могло измениться. Не всплыло ли что-то новое из пропавших бабелевских папок? Мы же помним булгаковское "Рукописи не горят!"

Самый точный ответ на этот вопрос могла бы дать А. Пирожкова, но как ее найти? 

Помог случай. В интернете мне встретилась страничка, посвященная 105-летию со дня рождения И.Э.Бабеля. В статье, посвященной этой дате, было, среди прочего, сказано: "Вдове около 90 лет, она постоянно живет в Соединенных Штатах вместе с дочерью Лидией Бабель, родившейся в 1937 году. Обе женщины живут в окрестностях Вашингтона в доме внука писателя (Андрея Малаева-Бабеля - В.О.), который получил образование в России, имеет в США собственный театр, где ставит пьесы, написанные его дедом, свои собственные и другие". Найти телефон А.Пирожковой в век интернета оказалось, как говорится, делом техники.

- Вы, журналисты, все такие путаники, - немного подумав, ответила мне Антонина Николаевна. - Вот был у меня один, все расспрашивал, все записывал, потом уехал в Израиль и там напечатал такое... Так что уж подождите, скоро у вас в Нью-Йорке должна выйти моя новая книжка, в ней все и узнаете...

И вот эта книжка, наконец, у меня в руках, и я сижу перед Антониной Николаевной и теперь могу задать ей вопросы непосредственно.

- Расскажите, как создавалась ваша книга?

- Никто из писателей никогда не предлагал мне написать о Бабеле, да и мне самой никогда это не приходило в голову. Я не принадлежала к литературной среде, никаких дневниковых записей не вела. В задуманный в 70-е годы сборник воспоминаний, считала я, современники и напишут все, что знают о Бабеле. Но когда я собрала все воспоминания, выяснилось, что часть из них основана на одной, максимум двух малозначительных встречах, а часть - просто вранье. 

Например, один человек написал, что он видел, как в Переделкино арестовывали Бабеля: дескать, пришел отдать книгу, увидел НКВД и, спрятавшись за дерево, наблюдал. Но НКВД приехал в пять утра, в такое время книги не возвращают. Другой пример. Некая женщина рассказывала о том, как они вместе с Бабелем смотрели, а потом долго обсуждали постановку его "Заката" в МХТ-2. Но спектакль шел всего 16 раз, а Бабель все это время был в Париже...

Много писали о его творчестве, о его прозе, но о том, каким он был в жизни, как собирал материал, как работал, с кем дружил, кого и что любил - об этом ничего не было сказано. И тогда я решила сделать это сама. Написала все, что помнила о его встречах с Горьким, Андре Мальро, Сергеем Эйзенштейном, китайским поэтом Эми Сяо, о поездке в Кабардино-Балкарию к Беталу Калмыкову и т.д. 

Когда я закончила писать и решила это прочесть Комиссии по литературному наследию Бабеля, которая должна была издать книгу воспоминаний, член комиссии Г.Мунблит сказал: "Читайте, но учтите, что воспоминания можно слушать минут двадцать, не больше". Я согласилась, стала читать, а когда прошло 20 минут, остановилась. Мне сказали: "Читайте дальше". Так продолжалось несколько раз, пока я не дошла до ареста Бабеля. Продолжать дальше мне было трудно, и писатель Лев Славин взялся дочитать рукопись дома и потом сообщить свое мнение. Он позвонил мне на следующее утро, в голосе его были слезы. 

Славин сказал, что конечно мои воспоминания войдут в книгу. Тем не менее, и редактор сборника, и рецензенты решили, что как раз ту часть воспоминаний, которая относится к аресту Бабеля и последующим событиям публиковать не следует: "Слишком эмоционально, и сейчас не время нагнетать обстановку"... В издании 1989 года я восстановила все купюры и дописала целый раздел о том, как КГБ обманывал меня, утверждая, что "Бабель жив и содержится в лагерях". Однажды даже написали, что он будет освобожден в 1949 году, и мы с мамой решили привести в порядок мебель и сделать в квартире ремонт...

Эта книга потом вышла еще в 4 странах в переводах: в 1994 году - в Германии, в 1996 году - в США, в 1998 году - в Италии, в 1999 году - в Израиле. Ни одно российское издательство не предлагало мне написать отдельную книгу воспоминаний, поэтому, когда такое предложение поступило от нью-йоркского издательства "Слово-Word", я согласилась.

- Как случилось, что вас, жены "врага народа", репрессии не коснулись?

- Бабель был арестован при Берии, а он жен уже практически не сажал. Одновременно с Бабелем арестовали Мейерхольда и Кольцова, но их жены тоже не были репрессированы.

- Расскажите, пожалуйста, о семье Бабеля.

- У Бабеля было трое детей от трех женщин. Первой женой Бабеля была Евгения Борисовна Гронфайн. Она уехала во Францию еще в 1926 году и там родила дочь Наташу, которая сейчас тоже живет в Вашингтоне. 

Негласной причиной отъезда Евгении Борисовны был роман Бабеля с Тамарой Кашириной. У Тамары родился сын, но их семейная жизнь с Бабелем не сложилась, и он уехал в Париж налаживать отношения с Евгенией Борисовной. 

Тамара Владимировна вышла замуж за писателя Вс.Иванова, который усыновил мальчика. Миша носил фамилию Иванов, он был художником, совсем недавно умер. А в 1937 году родилась наша с Бабелем дочь Лидия.

- Как Бабель относился к разговорам о том, что Горький был отравлен?

- Горький пригласил Бабеля к себе на Капри, когда Исаак Эммануилович был в Париже. Бабель сделал там две фотографии и прислал их мне. После смерти Горького Е.П.Пешкова начала собирать его архив, и Бабель сказал мне: "Вам придется отдать эти фотографии Екатерине Павловне". "Не знаю, хорошо ли это будет выглядеть, - ответила я, - ведь на фотографиях есть и Крючков, секретарь Горького, о котором ходили слухи, что он приложил руку и к смерти Горького, и к смерти его сына...", на что Бабель возразил: "В семье Горького об этом другое мнение".

- Какие пьесы Бабеля ставились при его жизни?

- Ставился только "Закат" - в Одессе, Баку и в Москве в МХТ-2.

- Какие воспоминания о Бабеле в сборнике 89 года вы считаете наиболее полными и правдивыми? Ведь среди авторов такие имена как Паустовский, Эренбург, Славин, Тэсс, Шкловский. Не могли бы вы рассказать, в частности, об отношениях между Шкловским и Бабелем? Ведь известно, к примеру, что Шкловский предал своего друга М. Зощенко после печально знаменитого "ждановского" разгрома.

- Тех, кто врали о Бабеле в первом издании воспоминаний, я в новое издание не брала. И Славин, и Эренбург и другие написали очень хорошие воспоминания. Что касается Шкловского, то при жизни Бабеля они у нас дома не встречались. Я встречалась с Шкловским значительно позже, когда готовились воспоминания о Бабеле. Мне была хорошо знакома его жена, и однажды мы с Мунблитом были у них в гостях. Шкловский подарил мне какую-то свою книжку с автографом. Ничего другого мне не запомнилось.

- Почему вы решили переехать в США?

- Я приехала в США в 1996 году вместе с Лидией Бабель к своему единственному внуку, который к тому времени уже жил здесь со своей семьей. Сейчас у меня уже есть правнук Николай. Если бы не это, я бы осталась жить в России.

- Как вы считаете, ощущал ли Бабель проявления антисемитизма? (Мне кажется, что А.Н. восприняла этот вопрос в контексте отношения ее семьи к Бабелю - В.О.).

- Никакого антисемитизма не было. Моя мать родилась, представьте себе, в местечке Любавичи. Она была из богатой крестьянской семьи. Дружить с крестьянскими девушками ей было почему-то неинтересно, все ее подруги были еврейками. У них она научилась шить какие-то блузки, и ей впоследствии это очень помогло - она рано овдовела, и ей нужно было кормить меня и трех моих братьев. Таковы факты...

- Какова была роль Ежова в судьбе Бабеля?

- По-моему, никакой. Ежов был мужем Евгении Соломоновны, с которой Бабель был знаком очень давно. Арестовывали Бабеля уже не при Ежове, а при Берии. Дело в том, что все сановные кремлевские дамы в то время стремились иметь у себя литературный салон, это было очень престижно. На "Бабеля" можно было звать любых гостей. Там бывали также Утесов, Михоэлс и другие люди искусства. Ежов приходил всегда очень поздно и в этих собраниях не участвовал. Бабель рассказывал, что однажды он видел, как Ежова привез домой в машине сам Сталин.

- Антонина Николаевна, есть ли всё же надежда, что из архива Бабеля что-то еще может найтись?

- Все рукописи при аресте были опечатаны и увезены, как мне говорили позже, даже не в КГБ, а куда-то повыше, в ЦК. Они могли попасть в руки Жданова, может, даже самого Сталина, мне это неизвестно. Когда в КГБ менялось начальство, я каждый раз снова и снова делала запросы. 

Уже в самое последнее время ответить на мое очередное заявление из КГБ пришли два человека. Я спросила их: "Вы пришли сами, потому что не хотите давать письменного заключения?" "Ну что вы, конечно, нет. Мы понимаем ценность рукописей Бабеля, но они, увы, сожжены". 

Однако официально это нигде не отмечено, хотя известно, что там у них, "наверху", существовал большой порядок: когда сожгли, к примеру, рукописи Кольцова, то был составлен соответствующий "акт". Может быть, в архиве президента когда-нибудь и найдутся рукописи Бабеля, но я в это уже не верю.

Антонина Николаевна очень устала, да и проголодалась тоже. Маленькой компанией мы зашли в уютное манхэттенское кафе, а когда прощались, я показал ей то самое ее письмо, посланное мне 30 лет назад.

- Так это вы..., - удивилась она и по моей просьбе поставила свою подпись на письме еще раз.

http://www.jewish.ru/