Новая и новейшая история, № 4, 2002 год Татьяна Михайловна Симонова "Прометеизм" во внешней политике Польши. 1919-1924 гг. гипертекстовая версия статьи Вопрос о восточном направлении внешней политики Польши в межвоенные годы был поднят польским историком Ю. Левандовским в 60-е годы и С. Микуличем в 1971 г. [1]. Последний главной целью этого направления внешней политики назвал "поддержку внутри СССР националистических движений и пробуждение национального самоосознания отдельных советских республик", подчеркнув отличие "специфических интересов Польши" от интересов западных государств. Работа Микулича была основана на новых материалах многочисленных архивов Польши, российские же архивы оказались вне поля зрения автора. С тех пор для польских историков эта тема перестала быть актуальной. Она не была представлена и на последней польско-российской конференции, организованной Институтом истории ПАН и Институтом российской истории РАН 30 ноября - 1 декабря 1999 г. В советской и российской историографиях к этой теме не обращались   Между тем богатый архивный материал российских архивов, прежде всего фондов 2-го отдела Генштаба Польши из бывшего Особого архива - Центра хранения историко-документальных коллекций, ныне Российского государственного военного архива, Государственного архива социально-политической истории, Государственного архива Российской Федерации, позволяет выделить ключевые аспекты этой темы и нюансы Прометеизма. Прометеизмом в польской историографии обозначено направление во внешней политике, связанное с именем Ю. Пилсудского, его соратниками и сторонниками. Это наименование происходит от названия клуба "Прометей" и одноименного журнала, созданных при активном участии и финансовой поддержке 2-го отдела польского Генштаба в 1928 г [2], но идеология и основные направления Прометеизма сформировались задолго до этого.   Главная цель этого направления - разделение Советской России, позже - СССР, по национальным швам, сведение территории России до территории XVI в., а также расширение сферы политического и экономического влияния Польши на востоке путем создания федерации в составе Финляндии, Балтийских государств, Белоруссии, Украины, Крымского и казаческого государств, союза государств Кавказа. Идеологи этой программы предполагали использовать как национальную эмиграцию, так и сепаратистские круги внутри Советской России (СССР), отводя Польше роль координатора в будущей федерации государств-лимитрофов. Независимое польское государство было создано на Парижской мирной конференции в 1919 г., но все предшествующее этому событию десятилетие польские историки, общественные деятели, писатели-неоромантики обосновывали и развивали тезис о мессианской роли Польши на востоке в качестве барьера, отделяющего западную цивилизацию от варварского азиатско-византийского востока. Они делали акцент на значительности вклада польской культуры в мировую культуру, развивали мысль о специфическом "польском" характере, гарантирующем существование и успешное развитие демократического государства. Накануне Парижской конференции в 1918 г. в Берне на польском и в Париж на французском языках была издана энциклопедия "Польша", в которой были аккумулированы основные программные положения этого направления: принадлежность польской культуры и польской цивилизации к западноевропейской, приоритетность польского вопроса в европейской политике, как ключа к европейскому равновесию, противопоставление русской (азиатской) и польской (европейской) культур [3]. Позиция стран Антанты по поводу места Польши в послевоенном мире была выражена маршалом Франции Ф. Фошем 15 сентября 1919 г.: Польша должна будет сыграть роль, "с одной стороны, барьера против большевизма, а с другой - против Германии". Чуть позже, в декабре того же года, на заседании премьер-министров в Лондоне союзники решили расширить эту роль до "своего рода заграждения из колючей проволоки" вокруг России. Лорд Дж. Керзон подчеркнул при этом, что в пределы "проволочного заграждения" Антанта вмешиваться не будет, обратив пристальное внимание на то, что "все государства вокруг России борются за свою свободу и самостоятельность" - это, по его словам, относилось "в равной степени и к Финляндии, и к прибалтийским государствам, и к Польше, и к Деникину, и к Кавказу" [4].   2   Планы Антанты в отношении Польши не были секретом ни для правительства США, ни для "красной", ни для "белой" России. Американский представитель при миссии Антанты в Польше генерал-майор Д. Карнап сообщал президенту США В. Вильсону 11 апреля 1919 г.: "Империалистические идеи - вид безумия, завладели психикой французов, они пытаются создать цепь сильных милитаристских государств, зависимых, насколько возможно, от Франции... Никто в настоящее время не нападает на Польшу, наоборот, грустно смотреть, что в стране, где такая нужда, где усилия правительства и все источники дохода должны были бы быть направлены на улучшение материального положения населения и государственного управления, всем овладел военный дух. Этот военный дух является для будущей Польши большей опасностью, чем большевизм" [5]. В начале февраля 1920 г. народный комиссар иностранных дел Г.В. Чичерин сообщал В.И. Ленину и в Политбюро ЦК РКП: "Французское радио из Варшавы говорит о том, что Польское правительство собирается потребовать от нас независимости Украины, Белоруссии, Литвы и Латвии, причем Петлюра подал меморандум Польше и Антанте о необходимости независимости Украины. По всему видно, что Польша собирается потребовать великодержавные требования и окружить себя кольцом вассальных государств. Или мы должны отказаться от Украины, или в результате борьбы за Украину поляки пойдут на Москву, или же надо локализовать борьбу путем немедленного отделения от нас красной независимой Украины" [6]. Командующий вооруженными силами Юга России А.И. Деникин вспоминал, что, по сведениям из французской миссии, главе военной миссии Польши Карницкому, прибывшему для переговоров с Деникиным в сентябре 1919 г., "были даны инструкции настаивать перед командованием Юга на границах «Великой Польши», обнимающих Курляндию с Балтийским побережьем, Литву, Белоруссию и Волынь". Деникин обратил внимание и на то, что Франция, оказывая материальную поддержку вооруженным силам Юга, Украины, Финляндии и Польши, серьезно относилась лишь к последней, и "только для ее спасения вступила впоследствии в более тесные сношения с командованием юга в финальный, крымский период борьбы" [7]   После образования государства и создания при активной помощи Франции вооруженных сил Польши, пассивная роль "барьера" между европейской и азиатской цивилизациями перестала устраивать Пилсудского и активные слои польского общества, ядром которых были его соратники по революционной и военной деятельности. В декабре 1920 г. во 2-м отделе польского Генштаба были разработаны основные направления создания из Польши единого национального государства автаркического типа, способного вести независимую от великих держав самостоятельную внешнюю политику. Согласно этому плану, независимость и могущество страны могут обеспечить лишь сильные, хорошо подготовленные вооруженные силы, наличие развитой системы железных дорог, сильная экономика и прочные границы, стабильная внешняя политика с ориентацией на страны Антанты и укрепление дружественных отношений с соседними государствами в форме военных конвенций. Разграничительная линия между "цивилизованной" Европой и "варварским" Востоком должна пройти, по мысли разработчиков этого программного документа, по рекам Двина и Днепр на протяжении от Балтики (от Финляндии) до Кавказа. Новые государства, образовавшиеся вдоль этой линии, будут вовлечены в союз в виде федерации. Польше в этом союзе была отведена роль лидера. Уже в сентябре 1920 г. специалисты 2-го отдела Генштаба высоко оценили перспективы расширения польского влияния на Восток. В секретном реферате "Перспективы на Востоке" они поспешили сделать вывод о том, что "финны, латыши, эстонцы и даже чехи" стремятся участвовать в этой акции [8]. Первым шагом по воплощению в жизнь миссионерской роли было наступление польской армии на Вильно в начале 1919 г.   В апреле столица Литвы и часть ее территории были оккупированы. Летом того же года польская армия подошла к Минску. Во время похода Деникина на Москву летом 1919 г. Пилсудский приостановил наступление, за что последний обвинил Начальника Польского государства в спасении большевизма в России. Деникин не был далек от истины - красные для Пилсудского были предпочтительнее белых, сторонников "единой и неделимой России" [9]. Однако позже генерал П.Н. Врангель продолжал надеяться на создание объединенного "славянского фронта", в состав которого, по его убеждению, должна была войти и Польша. В записке Деникину в декабре 1919 г. он писал: "польская армия в настоящее время представляет собой вторую по численности в Европе" [10].   Врангель и Пилсудский заключили соглашение о сотрудничестве, несмотря на то, что в руководстве Белой армии уже не было иллюзий относительно планов Польши: в Константинополь и Крым поступала информация из Варшавы от представителя Врангеля в Польше Г. Кутепова (близкого родственника генерала А.П. Кутепова) о плане создания федерации государств, граничащих с Россией [11]   Сторонники и защитники "единой и неделимой" стали временными союзниками Пилсудского, во время явной угрозы Польше со стороны Советской России и наступления Красной Армии в июле 1920 г. Идея сотрудничества с левым крылом русской эмиграции представлялась бывшему социалисту Пилсудскому более плодотворной. Она стала разрабатываться в польских военных кругах с 1918 г., сначала в Польской военной организации (ПОВ), затем - во 2-м отделе Генштаба Польши. К ее сторонникам принадлежали шеф 2-го отдела Б. Медзинский, сменивший Медзинского на его посту Т. Шетцель, М. Сокольницкий, А. Струг, В. Венява-Длугошевский, К. Вендзягольский и некоторые другие соратники Пилсудского. Вендзягольский был близко знаком с Б.В. Савинковым будучи комиссаром VII армии во время правления Керенского. В январе 1920 г. Н.В. Чайковский и Б.В. Савинков прибыли в Варшаву, где Пилсудский изложил им два варианта - "широкий" и "узкий", своего плана на востоке. В феврале Вендзягольский по поручению Пилсудского провел встречу в Париж с Н.Н. Львовым, В.А. Маклаковым и другими лидерами российской эмиграции. Речь шла о требовании Польши восстановления границ 1772 г. и признания независимости новых государств - Украины, Литвы, Эстонии, а также территорий Дона, Кубани и Терека [12]. Проект создания федерации государств на территории бывшей Российской империи в Лондоне, согласно сообщению польского посланника Е. Сапеги, считали "замаскированной аннексией или утопией" [13]. После недолгой передышки в продвижении на восток, Пилсудский продолжил наступление и к июлю 1920 г. подошел к "линии Керзона", установленной Парижской конференцией в качестве границы Польши на востоке. В то же время в Варшаве при активном содействии польских военных властей был сформирован Российский Политический Комитет (РПК) под руководством Савинкова. Программа РПК включала требования вооруженной борьбы с большевиками; земли - народу при уничтожении крупной и сохранении мелкой земельной собственности; права самоопределения народов Финляндии, Литвы, Латвии, Эстонии, Белоруссии, Украины, Кавказских республик (Грузии, Азербайджана, Армении) и Северного Кавказа; укрепления дружеских отношений с Польшей и избрание в будущей "третьей России" законодательного собрания на основе всеобщего, равного, непосредственного и тайного голосования [14].   Взяв на себя функции будущего российского правительства, РПК получил разрешение от военного министерства Польши на формирование российских военных отделов на ее территории - армии генерала Б. Пермикина (3-я Российская армия) и на переподчинение Савинкову армии генерала С.Н. Булак-Балаховича (Народно-добровольческая армия). Савинков пребывал в заблуждении относительно федералистских планов Пилсудского и, как свидетельствуют документы, Начальник Государства не стремился их развеять. В письме к Н.В. Чайковскому в Париж от 14 июня 1920 г. Савинков писал: "мне казалось в январе (во время встречи с Пилсудским - Т.С.), что между им Вами и мною не было существенных разногласий в смысле желательного устроения Восточной Европы, ибо мы все трое, как будто бы одинаково выражали надежду, что Россия воссоздается как Великая Федеративная Республика, а сильная (увеличенная плебисцитом) и свободная Польша будет жить с ней в дружбе и мире. Пилсудский ответил, что и сейчас он думает приблизительно также. По его мнению, в будущем, все отделившиеся ныне национально-государственные образования образуют союз с Россией на началах большей или меньшей степени федерации, что Польша и Финляндия примкнут к этому союзу" [15].   2 Поманив Савинкова призраком "Великой Федеративной Республики России", Пилсудский не ошибся. Савинков развернул активную деятельность по воплощению в жизнь предложенной ему национальной программы и в первый период своей деятельности в Польше, до заключения Рижского мира, получал солидную материальную поддержку из польской казны через военное министерство, а после заключения мира - через министерство иностранных дел. Со времени создания РПК до его вынужденного роспуска (в действительности - переименования сначала в Российский эвакуационный комитет (РЭК), затем - в благотворительную организацию Попечительский комитет) по требованию советского правительства после ратификации Рижского мира, комитет провел определенную дипломатическую работу. В июле 1920 г. было заключено соглашение о сотрудничестве с представителями российских военных формирований на территории Литвы, Псковской и Витебской губерний, в октябре того же года подписаны соглашения о политическом и военном сотрудничестве с Белорусской народной республикой (БНР) и Украинской народной республикой (УНР). В декабре РПК представил французскому правительству Меморандум об отношении к государственным новообразованиям на территории бывшей Российской империи, в январе 1921 г. - докладную записку военному министерству Франции с сообщениями о работе РПК. Тогда же на имя польского и французского министерств иностранных дел были направлены сообщения об отношении РПК к Рижскому договору и российско-польскому вопросу. В министерства иностранных дел Финляндии, Латвии, Эстонии, Грузии РПК разослал декларации о признании этих государств. В феврале и марте 1921 г. РПК разработал проект соглашения с УНР о совместном представительстве при союзных державах и совместной борьбе с большевизмом. Тогда же были подписаны протокол о международно-правовом объединении РПК с УНР и соглашение с Белорусской и Кубанской республиками [16]. На совещании представителей РЭК и правительства УНР по поводу "международно-правового объединения двух народов" было подчеркнуто, что "освобожденные от большевиков независимые новые государства, территории бывшей Российской империи, естественно представляют собой цепь, которая смыкает вокруг еще остающейся под большевистским игом Советской Россией". Савинкову и Петлюре виделась не просто "полоса территорий", но союз двух народов, "объединенный общими политическими и экономическими интересами" [17]. Основными военными силами, на которые мог рассчитывать РЭК, как было заявлено Савинковым в меморандумах, разосланных с января 1921 г. начальнику 2-го отдела польского Генштаба, генералу Нисселю, полковнику С. Довойно-Соллогубу, были остатки армий Балаховича и Пермикина (после интернирования в польских лагерях их число составило 15 тысяч). Подготовка вооруженных формирований и агентов разведсети на территории Украины, Белоруссии, России из контингента военнопленных и интернированных из польских лагерей была одним из важнейших направлений деятельности РПК(РЭК) до высылки савинковцев из Польши в октябре 1921 г. Число русских военнопленных в польских лагерях после окончания польско-советской войны, по данным, полученными нами из материалов 2-го отдела Генштаба Польши, до начала репатриации составило не менее 180 тыс. человек [18]. В начале января 1921 г. в составе РПК был учрежден отдел по управлению интернированными в Польше. Кроме попечительских функций отдел должен был выполнять функции снабжения интернированных из средств, поступавших из военного министерства, затем - министерства иностранных дел, а также от благотворителей: генерала Е.К. Миллера из Российского общевоинского союза (РОВС), В.Л. Бурцева, С. Рейли и других. 3   Формирование агентурной сети осуществлялось под руководством Информационного отдела, которым руководил младший брат Б. Савинкова, Виктор. Бюро имело законспирированные пункты в лагерях Стржалково и Тухола, а также сеть пограничных пунктов, через которые осуществлялась переправка агентов на территории соседних государств: в Глубоком, Вилейке, Столбцах, Лунинце, Сарнах, Ровно, Тарнополе. Информбюро осуществляло рабочие контакты со 2-м отделом Генштаба Франции и руководством французской военной миссии в Польше. Главной целью деятельности организации Савинкова была подготовка восстаний по всей России, общее выступление было запланировано на июль - август 1921 г. Обосновывая готовность комитета к выступлению против советской власти в меморандумах, разосланных в январе 1921 г. начальнику 2-го отдела Генштаба, генералу Нисселю, полковникам Довойно-Соллогубу и Венява-Длугошевскому, Савинков заявлял, что "комитет имеет действительную поддержку в Польше, популярен среди крестьян, располагает собственными военными силами, связан с "зелеными". Для организации восстаний по всей России, комитет, по его словам, имеет "1) террористические организации в Москве, 2) агентов в Москве, Петрограде, рядах Красной Армии (у Буденного), 3) стремится объединить все крестьянские отряды, всех "зеленых", отряды атамана Махно.   Имеет связь с партизанами в Карелии, Ингерманландии, Новгородской губ.. Псковской губ., в Белоруссии, с партизанами "Зеленого Дуба", Минской губ., Могилевской губ., на Украине - с атаманом Махно, на Кубани - с отрядами казаков. Северная группа представлена полковником Эльвенгреном, Белорусская группа - поручиком Дергачом и поручиком Орловым, Украинская группа - капитаном Некрашевичем, Кубанская группа - полковником Бережневичем и капитаном Новицким" [19]. По данным белорусских историков, "зеленая армия", организованная по поручению ЦК партии белорусских эсеров, координировала свою деятельность с Савинковым и к концу 1920 г. насчитывала 3 200 человек. Антисоветские белорусские отряды у польско-советской границы к марту 1921 г. насчитывали более 13 тыс. человек [20].   На опасность, существовавшую на западной границе Советской России после окончания военных действий в июле 1921 г., обратил внимание заместитель председателя ВЧК И.С. Уншлихт в докладной записке в ЦК РКП и В.М. Молотову: "Стремление Петлюры захватить Украину, а Савинкова Белоруссию, как начало общего наступления на Россию, не ослабли. Первоначально их военный успех с одновременным восстанием кулацких элементов Украины и Белоруссии - может быть сигналом нового открытого похода против нас Антанты. Меры к ликвидации первого удара необходимы. Петлюра и Савинков строят свои расчеты на белых войсках, интернированных в Польше и Чехо-Словакии. Численность этих войск около 30 000 солдат. Несмотря на принимаемые меры к укреплению дисциплины, к сохранению боевых организаций, к улучшению снабжения - процесс разложения в этих войсках усиливается, но не в той мере, чтобы лишить их боеспособности. Считаться с этими войсками, как с реальной силой, приходится... " [21]. 4   Возможность создания самостоятельного белорусского государства Пилсудский оценивал не очень высоко. Речь о федерации с Белоруссией зашла впервые в Декларации по вопросу о Белоруссии от 5 октября 1918 г. К проблеме белорусского государства Начальник Государства предполагал обратиться лишь после укрепления независимых Украины и балтийских государств. По мере продвижения польских войск на восток, в июле 1919 г. в Генеральном штабе Польши разработали проект создания автономного округа в составе Минской и Могилевской земель, который и должен будет стать центром возрождения белорусского народа и войти в состав федерации. Все территории к западу от предполагавшегося автономного округа должны были безусловно войти в состав польского государства. Белорусские школы здесь предполагалось ликвидировать, учителей перебросить в Минский район. Продвижение польской армии на восток исключало создание какого-либо белорусского государственного образования. Во время тайных переговоров с Белорусской Радой в Минске в марте 1920 г. польская сторона получила 29 предложений по созданию независимой Белоруссии. Из них польская сторона приняла лишь одно, устранив такие, которые касались защиты целостности Белоруссии, самоопределения на основе волеизъявления народа, равноправия польского и белорусского языков. Финансовые требования белоруссов были сокращены почти в три раза [22]. После вступления польской армии на территорию православной Белоруссии, польское командование столкнулось с выражением открытого недовольства со стороны местного населения. По окончании боевых действий, до заключения перемирия в польско-советской войне, 2-ой отдел Генштаба Польши инициировал кампанию в печати по обсуждению белорусских проблем. На страницах газет "Свобода", "Варшавское слово" и других публиковались пропольские статьи и документы пропольски ориентированных организаций. Одной из таких была Декларация за подписью Польской Народной Рады Белоруссии (земли Минская, Могилевская, Витебская и Польская Лифляндия), Комитета защиты Восточных земель и Стражи Кресовой от 12 сентября 1920 г. В Декларации была подчеркнута роль Польши - защитницы Европы "перед восточным насилием", "пионерки западной цивилизации на этих Землях". "... Лозунг возрожденной Польши - вместе с обеспечением и утверждением завоеванной собственной независимости - подавать руку братской помощи народам Восточной Европы... Непременным условием, от которого нам нельзя отказаться, является отказ России от претензий на земли, лежащие к востоку от границы 1772 г., которые совершенно не имеют русского населения... Белорусские земли только в единении с Речьпосполитой получат возможность национального и культурного развития.. ." [23].   5   В октябре 1920 г. при содействии 2-го отдела Генштаба Польши был создан Белорусский политический комитет (ВПК), в состав которого вошли П. Алексюк, В. Адамович, Ю. Сенкевич. 12 октября БПК заключил соглашение с Булак-Балаховичем о вербовке добровольцев в его армию, такое же соглашение комитет подписал и с Савинковым. В конце 1920 г. 2-й отдел Генштаба предпринял попытку использовать в своих целях Белорусскую крестьянскую партию "Зеленого Дуба", которая была передана в подчинение Балаховичу Белорусским политическим комитетом. Партия "Зеленого Дуба" была создана председателем БПК В. Адамовичем в 1918 г. и к январю 1921 г., по сообщению начальника Информбюро РПК Виктора Савинкова во 2-й отдел Генштаба, "обладала партизанскими отрядами около 10, численностью каждого из них между 12 и 150 человек". Территория действия крестьянской партии - восточные окраины Белоруссии (Смоленская, Витебская, Могилевская, Гомельская губернии). "Штаб ее, - сообщал В. Савинков, - руководимый сотником Дергачом, несмотря на сравнительно высокие качества последнего, неудовлетворителен. Сама партия «Зеленого Дуба» лишена авторитетного руководства". Крестьянские организации «Зеленого Дуба» конспиративны, вследствие чего распространенность их и сила не могут быть точно учтены" [24]. В конце 1920 г. глава штаба партии "Зеленого Дуба" сообщал В. Савинкову, что "организация покрывает густой паутиной всю Белоруссию". "Организация могла бы работать более живее и интереснее, - предполагал начальник Информотдела, - но отсутствие средств заставляет ограничиться очень слабой в сравнении с проектом работой. Теперь работа заключается в печатании воззваний, формировке пятерок по деревням, посылкой туда оружия и подрывного материала, но все это добывается с огромным трудом и риском. Оружие приходится буквально красть у поляков" [25]. Член ЦИК крестьянской партии "Зеленого Дуба" В. Адамович просил Б. Савинкова поддержать партию деньгами и людьми, "хорошо умеющими лавировать в политических волнах". "Если мы сумеем создать Белоруссию, - писал он, - то этим создадим Раду для общего нашего дела, спасения Родины. В партии "Зеленого Дуба" все члены комитета настроены очень дружелюбно к русским, это, конечно, остается тайной для поляков" [26]. При посредничестве братьев Савинковых главный штаб "Зеленого Дуба" наладил хорошие отношения с польскими ценными властями, которые поддержали белорусское народное движение сначала продуктами из интендантства 18 дивизии и IV армии. Белорусские руководители партизанского движения постоянно увеличивали число едоков. Так, Дергач, получая продукты из польского интендантства, на 3 000 человек при реальной численности в 450, излишек продуктов реализовывал по спекулятивным ценам. Проверка деятельности "Зеленого Дуба" Информбюро в апреле 1921 г. установила "те же явления, что и в остальных белорусских организациях": "жажду к наживе, мальчишеское отношение к делу, полную непригодность всех этих «атаманов» к организационной работе". Польское командование разоружило партизан, основная их часть разошлась по домам, к середине 1921 г. организованных партизан "Зеленого Дуба" осталось 80 человек" [27]. 6   В создании управляемого белорусского государственного образования Генштаб Польши пытался разыграть и карту Балаховича. С его помощью была предпринята попытка создания "самостоятельной демократической Белоруссии", связанной "узами родства с двумя славянскими народами - Россией и Польшей", а самого генерала Балаховича назначить "верховным командующим над всеми вооруженными силами Белоруссии". В апреле 1921 г. Балахович заключил соглашение с Государственным Комитетом Белорусской Народной Рады (БНР) в лице главы делегации БНР на Парижской мирной конференции полковника Е. Ладнова и секретаря Президиума Госкомитета БНР Б. Тарашкевича. Стороны признали союз с Польшей и Францией и всеми вновь возникающими государственными образованиями на территории бывшей Российской империи. Однако уже весной 1921 г. генерал Балахович проявил стремление к созданию самостоятельной Белоруссии, формированию военных отрядов при помощи своих агентов и Белорусского национального комитета, расположенного в Варшаве [28]. Подобная деятельность не вызывала сочувствия со стороны польского Генштаба, финансовая поддержка этих организаций была прекращена. Известно, что движение белорусских активистов под руководством Балаховича продолжалось, по крайней мере, до 1924 г. [29]. Состоявшийся в сентябре 1921 г. в Праге съезд представителей всех белорусских организаций в Литве, Латвии, Чехословакии, Польше и Западной Белоруссии отлучил от национального белорусского движения Балаховича и Савинкова. После выселения савинковцев из Польши в октябре 1921 г. по требованию советского правительства, деятельность их организации была перенесена в Прагу, Б. Савинков переехал в Париж. Оттуда они продолжали подчеркивать свою значимость в деле объединения национальных окраин Российской империи. Д. Философов в письме Пилсудскому в мае 1922 г., рассчитывая на возобновление материальной поддержки со стороны поляков, писал, что группа Савинкова - единственная политическая группа в эмиграции, которая "не только не протестует против границ Рижского мира, но находится в самых дружественных отношениях с представителями Финляндии, Эстонии, Латвии, Союза Кавказских республик..., у нее имеется формальное соглашение с Украинской республикой и с Донской Самостийной Казачьей демократической группой" [30]. Определенный расчет в реализации внешнеполитической программы Пилсудский делал и на казачество. Уже в 1919 г. в Варшаву прибыл делегат Войска Донского генерал Черячушкин. Но тогда планам совместной борьбы против Красной Армии не суждено было осуществиться. После создания Центральной Кубанской Рады, в июне 1919 г. в министерстве иностранных дел была принята делегация кубанского казачестве, а ее глава - И. Билый, встретился с Пилсудским. В июне 1920 г. генерал Н.Э. Бредов, который в конце февраля 1920 г. вынужден был перейти польскую границу, сообщал Врангелю в Крым, что условием сотрудничества Пилсудского и Врангеля будет освобождение Крыма и казачьих территорий белой армией [31]. С мая 1920 г. казаки, воевавшие на стороне Красной Армии на Украине, начали переходить на сторону Польши. В августе 1920 г. казаки появились на польско-советском фронте в составе 3-й польской армии под наименованием Особой Казачьей бригады. Тогда же, после поражения Красной Армии под Варшавой, на сторону поляков перешел Донской казачий полк под командованием полковника Г. Духопельникова, который позднее вошел в состав отряда (армии) генерала Булак-Балаховича. Одновременно в г. Калише из казаков, перешедших на сторону польской армии в ходе польско-советской войны, формировались казачьи полки: Донской, Уральский, Оренбургский. Они не вошли в состав польской армии, а вместе с Донской Казачьей бригадой были включены в состав 3-й Русской армии. После интернирования 22 ноября 1920 г. казаки 3-й армии оказались в лагерях. К августу 1921 г. общая численность казаков в лагерях Остров-Ломжинский и Торунь составляла 5 тыс. человек. 7   Представителем казачества в Польше был выбран атаман М.Н. Гнилорыбов, который прибыл в Польшу во главе делегации от Донского казачества. Гнилорыбов предпринял попытку объединить казачьи группы за пределами России. Между Донской демократической группой в Болгарии и Б. Савинковым (от имени РЭК) было заключено соглашение о международно-правовом объединении. Донская демократическая группа в лице Гнилорыбова заключила также "конвенцию" с правительством УНР о международно-правовом союзном объединении. Эти шаги были восприняты Объединенным советом Дона, Кубани и Терека и Донским атаманом М.П. Богаевским резко отрицательно. Богаевский издал приказ №116 от 15 июля 1921 г., которым отменил все распоряжения "самозванца" Гнилорыбова и восстановил в прежних должностях всех уволенных им офицеров. Объединенный совет Дона, Кубани и Терека предполагал создать армию из казаков за границей или обеспечить для них статус беженцев, чтобы "удержать их от гибельного возвращения на расстрел и для пополнения Красной Армии" [32]. Летом 1921 г. в среде казачества, находившегося в Польше, при активном участии Савинкова, был разработан проект, согласно которому польскому правительству было предложено принять казаков на службу в пограничный корпус. В ответном письме Богаевскому по поводу приказа №116 Савинков сообщал, что "вопрос о принятии интернированных на территории Польской Республики казачьих частей на польскую службу" разрабатывается в польском военном министерстве [33]. Докладная записка Савинкову "О принятии казаков на польскую службу" была подписана Гнилорыбовым - "начальником казачьих частей в Польше", и есаулом Дмитриевым, "начальником штаба". "Не может ли прием казаков на польскую военную службу вредно отозваться на интересах Польши, если не настоящего, то будущего?" - ставили вопрос авторы записки. "Не только не отзовется вредно на интересах Польши, но может принести значительную пользу" - утверждали они, аргументируя следующим: "казаки по своей природе демократичны и, разбросанные теперь по Болгарии, Сербии и Турции, они мыслят повсюду одинаково, но только в единственной стране, в Польше, они имеют возможность свободно высказывать свои взгляды, свои чаяния и надежды на будущее. Как в Сербии, так и в Болгарии и Турции, находясь в полной материальной зависимости от монархистов-единоделимцев, казаки принуждены молчать и смотреть только на север, на Польшу, и ждать, когда же здесь загорится яркий, светлый день казачества. Как только наступит этот день, казаки из Болгарии Сербии, Турции, бросив Врангеля, Богаевских, пойдут в Польшу, чтобы здесь стать под знамена, на которых написан лозунг: "Братство и Свобода Народов" [34]. Записка была составлена после съезду делегатов от казаков 30 мая 1921 г. Съезд "единогласно поручил Начальнику казачьих частей в Польше, полковнику Гнилорыбову , немедленно войти с ходатайством перед Господином Начальником Польского государства, маршалом Пилсудским, о скорейшем принятии казаков на польскую службу в пограничный корпус, на принципе добровольного поступления" [35]. Генерал В. Сикорский, начальник польского Генштаба, "имел честь уведомить" в ответ, "что вопрос о казачьих формированиях из офицеров и солдат, находящихся в лагерях интернированных, является предметом обсуждения со стороны заинтересованных структур. Министерство разрабатывает детали проекта, который будет предложен на заключение Совета министров. По получении надлежающего заключения можно будет сразу приступить к сгруппированию всех казаков в одном лагере в Острове" [36]. Дальнейшего развития этот проект не получил. После заключения Соглашения о репатриации между РСФСР и УССР, с одной стороны, и Польшей - с другой, 24 февраля 1921 г. вопрос о судьбе военнопленных и интернированных постепенно выводился из компетенции РПК и 2-го отдела Генштаба. Стремление вернуться на родину особенно сильным было среди казачества. Во время приостановки отправки военнопленных и интернированных, пожелавших вернуться на родину в 1922 г., началась стихийная репатриация. Понимая, что в действительности "казаки пешком уйдут домой", Гнилорыбов вступил в переговоры с представителем Советской России в Праге, бывшим председателем Верховного Казачьего Круга, И.П. Тимошенко, предложил ему свои условия репатриации казаков. "Против репатриации, - написал он на имя Б. Савинкова в заявлении в апреле 1922 г., - я принципиальных возражений давно уже не имею, ибо считаю, что положение 30 000 казаков за границей в качестве "белых рабов" равновелико вполне рабскому положению в Красной Армии и если я совершенно бессилен дать выход из ужасающих условий жизни в эмиграции, то пусть, по крайней мере, казаки едут домой к своим семьям и детям". Среди условий репатриации казаков, предложенных Гнилорыбовым, были такие, как издание особого декрета о возвращении казаков на родину, освобождение и возвращение на Дон всех заключенных в советских концентрационных лагерях и рудниках, восстановление административного единства Донской области в границах 1917 г., направление туда материальной помощи как в голодающий район, свобода передвижения и т.д. Условия Гнилорыбова были оставлены советской стороной без ответа. Поступок был осужден Савинковым в ЦК Народного союза защиты Родины и Свободы (НСЗРС). Гнилорыбов был исключен из состава союза по обвинению в сменовеховстве и признании советской власти, "как власти законной" [37].   Осенью 1921 г. на средства 2-го отдела Генштаба Польши стала издаваться газета "Голос казачества", 2-й отдел продолжал спонсировать такие издания, как "За свободу", "Казачье слово", "Крестьянская Русь" и после выселения Савинкова из Польши.   8   Согласно проекту Пилсудского, в будущей федерации важнейшее место отводилось Украине, независимой и демократической. 22 апреля 1920 г. Начальник Государства заключил договор с С. Петлюрой, по которому Восточная Галиция переходила к Польше. 22 апреля с Украинской Народной республикой (УHP) была подписана ф военная конвенция, 1 мая - торговое соглашение. Все эти акты, в случае их выполнения, имели бы для будущей независимой Украины полуколониальный характер. Так, проект Временного экономического соглашения включал пункт о сдаче в аренду Польше рудников на территории Украины и пристаней в Херсоне, Одессе, Николаеве сроком на 99 лет. Польша предпринимала попытки способствовать признанию УНР Финляндией, США, Ватиканом. Согласно специальному приказу Пилсудского, на территории Польши из пленных и интернированных украинцев, находившихся в лагерях, началось формирование украинских военных отрядов. Специальный отдел Генштаба занимался вооружением, экипировкой и обучением новых военных формирований. После подписания Рижского мира они были интернированы и размещены в лагерях в количестве 11 тысяч [38]. 2-й отдел польского Генштаба имел постоянные контакты с украинской миссией во Франции. В апреле 1921 г. в Варшаве был создан Украинский комитет во главе с М. Ковалевским. Комитет полностью финансировался 2-м отделом и находился под его контролем, его отделения имелись по всей Польше. Комитет занимался поисками и распределением материальной помощи среди украинцев - эмигрантов, в его обязанности входила и защита их прав. Тогда же 2-й отдел решил временно ликвидировать правительство УНР, выслать Петлюру из Польши, чтобы он вернулся туда инкогнито. Разведгруппы Тютюника и Гуляй-Гуленко было решено оставить в стране с целью проведения диверсий. Активную работу по установлению контактов с УНР предпринял РПК во главе с Б. Савинковым. В октябре 1920 г. между ними была заключена военная конвенция, целью которой было объявлено освобождение территории УНР от большевистской оккупации и борьба против большевизма до его полного уничтожения. В декабре 1920 г. в записке, представленной французскому правительству, Д. Философов подчеркнул необходимость создания по инициативе РПК "союза окраинных государств", образовавшихся на территории бывшей Российской империи. Соглашение с УНР, заключенное в марте 1921 г., подтвердило все ранее подписанные договоры, зафиксировало признание "российским правительством" Савинкова суверенитета УНР во главе с Петлюрой, Украинского Учредительного собрания. Правительство УНР, в свою очередь, признало РПК дружественной страной. Было подтверждено намерение продолжать совместную борьбу против большевиков [39]. В лагерях Стржалково и Тухола, где находились отделения РПК, велась работа по вовлечению в Союз защиты Родины и Свободы интернированных украинцев. В сентябре 1921 г. была предпринята попытка организовать комитет этого союза в Украинской народной армии. Сотрудник Информбюро РПК С. Жарин сообщал В. Савинкову в сентябре 1921 г., что помимо великороссов, вполне разделяющих идеи союза, "есть много украинцев-федералистов, с которыми можно было бы наладить не только идейный контакт, но и формальное соглашение, направленное на осуществление путем реальной работы определенных политических целей...". Положение и настроение интернированных украинцев отражены в отчете Жарина за первую половину сентября 1921 г. Число интернированных украинцев в Стржалково увеличилось к этому времени до 10-11 тысяч за счет перевода их из других лагерей. В Тухоле находился штаб закордонного корпуса, предполагали, что там же будет находиться и штаб Украинской армии. "Настроение офицерской и солдатской массы, - сообщал начальник пункта РПК в Стржалково Б.Д. Рыбаков, - апатичное и угнетенное, хотя в последнее время многие надеются на возникновение войны Совдепии с Румынией... Высший командный состав (украинской армии - Т.С.) внешне разделяет взгляды руководящих кругов УНР, но сторонников Симона Петлюры в действительности весьма немного. В верхах преобладают гетманцы. Есть небольшое количество сторонников Петрушевича [40]. В низах большинство довольно аполитично. Есть определенные руссофилы. Много сторонников федерации Украины с Россией. Начальство преследует разговаривающих по-русски и сажает таковых под арест, в так называемые «карные бараки»" [41].   Политика наибольшего благоприятствования петлюровцам в Польше продолжалась. Военный министр Сикорский издал специальный приказ об оказании им материальной поддержки. Сохранившиеся документы позволяют сделать выводы о существенном изменении настроения украинских солдат. Сотрудник литературно-агитационной комиссии РЭК, постоянно находившейся в лагере Стржалково, сообщал, что "авторитет Петлюры пал до минимума", стало заметно недоверие к правительству УНР, неприязнь к местному начальству, "украинофильство совершенно исчезло, до 70% украинцев говорит по-русски, распевают русские песни, охотно читаются русские газеты". Увеличивалось количество украинцев, пожелавших вернуться в Советскую Россию. Росло число солдат прогерманской ориентации. Появились желающие сотрудничать с лагерными коммунистами, как, например, полковник царской армии Липовецкий, который стал передавать им сведения об интернированных украинской армии, о вооружении, составе лагерного комитета и милиции. Все сведения направлялись в советскую миссию в Варшаве. Весной 1922 г. из Стржалково в РПК сообщали: "Настроение подавленное в связи с плохими условиями жизни. Топливо не выдается, паек недостаточный, в бараках стоит сырость, а в лагере непролазная грязь: нет воды и часто света...". Украинцы, сравнивая свое положение, "указывают, что в лагере Тухола заботятся об армии, открывают различные курсы, театр и т.д., а у них лишь какие-то лекции по украиноведению" [42]. 9   Летом 1922 г. положение в лагерях достигло крайнего напряжения в связи с "потерей надежды на улучшение своего положения". Среди украинцев наблюдался "полнейший упадок духа и растерянность". "Лагерная жизнь до того массе опостылела, что большая часть людей рассуждает так: или поедем на какие-угодно работы, или же поедем в Совдепию, но в лагерях больше оставаться нельзя" [43]. В июле 1922 г. в лагерях интернированных стала работать специальная комиссия министерства внутренних дел Польши по увольнению украинских и русских солдат и помощи им в социальной адаптации в качестве беженцев. В Варшаве после закрытия лагерей действовал украинский научный институт с юридической, экономической, исторической секциями. После отставки Пилсудского в июне 1923 г. активизировался процесс переселения украинских эмигрантов в Чехословакию и другие страны Европы, а также Латинской Америки.   В апреле 1920 г. лидер татарского (крымского) народа, председатель Курултая Крыма, Джафер Сейдамет, предложил Пилсудскому принять мандат на владение Крымом. Польская армия в это время вела успешное наступление на Киев. Ответ Пилсудского на это предложение был уклончив: он согласился сделать это при условии, если такое решение будет принято Лигой нации и УНР. В ответ на инициативу Сейдамета украинское правительство заявило, что готово предоставить Крыму широкую автономию, но мандата Польши над Крымом не признает никогда. В ноябре того же года состоялась встреча Сейдамета с Пилсудским в Варшаве, во время которой лидер крымского татарского народа сообщил о желании народа Крыма образовать самостоятельную татарскую республику по образцу Эстонии и Латвии, а также то, что население Крыма якобы мечтает об изгнании Врангеля и неприемлемости для крымчан большевистских лозунгов. С этой встречи началось активное сотрудничество польского Генштаба со всей татарской эмиграцией, лидером, которой спустя несколько лет стал Сейдамет. В основу политики Польши в Прибалтике была положена идея создания государственного формирования типа Великого Княжества Литовского. В записке начальника политического отдела департамента Восточных земель М. Свеховского от 31 июля 1919 г. были определены территориальные границы будущего государственного образования. В него должны были войти все земли бывшего Княжества после их отделения от бывшей Российской империи. Виленскую и Гродненскую губернии предполагали оставить в сфере польского влияния, а центр белорусского движения переместить на восток (Минская и Могилевская губернии). В состав федерации должен был войти автономный район (бассейн рек Березины и Днепра) [44]. В сентябре 1919 г. Е. Сапега предпринял попытку воздействовать на Керзона в направлении признания им плана Польши по объединению Латвии, Литвы, а возможно - Белоруссии и Украины вокруг Польши. Однако балтийский регион относился к сфере влияния Великобритании, которая стремилась сохранить и утвердить свое собственное влияние и противодействовать попыткам Польши укрепиться здесь. Сапега сообщал в министерство иностранных дел Польши в сентябре: "Англия хочет обеспечить себе на случай успеха русских антибольшевистских сил возможность оказывать им помощь через балтийское побережье и сохранить свое влияние в России; в случае же необходимости признания большевистского правительства намеревается оторвать от России Ливонию, Эстонию, Финляндию и Литву, утвердив там свое влияние" [45]. Пилсудский же стремился проводить самостоятельную политику в балтийском регионе. На пост посла в Финляндии он пригласил теоретика ППС, специалиста ло национальному вопросу, уполномоченного МИД в Вильно, а затем - посла в Эстонии, Л. Василевского, который, по словам Пилсудского, был наделен "особым талантом для работы среди национальностей, находившихся под властью России" [46].   10   В октябре 1919 г. Польша признала Латвию, 30 декабря подписала с ней тайный военный договор в Риге, 16 января 1920 г. - соглашение о продолжении совместных действий против Красной Армии. В начале января 1920 г. в Хельсинки состоялась Балтийская конференция, во время которой Польша предприняла попытку объединить под своим руководством страны-участницы: Финляндию, Эстонию, Латвию и Литву. Л. Василевский заявил на конференции, что его страна не считает себя лимитрофом, поскольку поляки никогда не признавали юридических прав России на "земли, захваченные ею".   На конференции был принят проект совместного военного сотрудничества, согласно которому в случае неспровоцированного нападения на страну-участницу, ей оказывалась бы военная помощь. Однако дальнейшего развития проект военного сотрудничества не получил. Антанта прекратила экономическую блокаду России, а Эстония взяла курс на укрепление мирного сотрудничества с Советской Россией. В октябре 1920 г. Вильно был повторно оккупирован польскими войсками под командованием генерала Л. Желиговского. Возникла так называемая "Центральная Литва". В ноябре того же года Польша и Литва выразили согласие на проведение плебисцита на спорной территории на тех принципах, которые были изложены на заседании Лиги наций 28 октября. Проект будущего устройства спорных территорий, разработанный под руководством министра иностранных дел Бельгии П. Гьюманса, включал право самоопределения Виленскому кантону, признание государственным польского языка, общие финансы, армию. Польше предоставлялся свободный транзит через эту территорию и выход к морю. В июне 1921 г. на Виленщине был объявлен призыв в польскую армию и даже проведена принудительная мобилизация. Совет Лиги наций отказался от проведения плебисцита, 21 сентября 1921 г. принял решение о прекращении всяческих процедур в польско-литовском вопросе. В феврале 1922 г. Сейм Вильно принял решение о входе Виленского округа в состав Польши, в конце марта того же года Законодательный Сейм Польши утвердил это решение. В конце 1920 г. в военных кругах Польши сформировалась идея активного политического вмешательства в дела России с целью оказания влияния на формирование ее политики в будущем. С этой целью был разработан план использования правых эсеров в Финляндии и прибалтийских странах в направлении расширения их антисоветской деятельности. Для руководства и координации этой деятельностью создавалось региональное координационное бюро с центром в Риге.   В марте 1922 г. была предпринята очередная попытка консолидировать балтийские государства во главе с Польшей во время конференции министров иностранных дел Польши, Эстонии, Латвии и Литвы, на которой был разработан план в случае необходимости совместных действий в отношении правительства Советской России. На конференции в Риге в конце марта того же года, в которой принимали участие Польша, Эстония, Латвия и РСФСР, было решено содействовать восстановлению торговых отношений между государствами и стремиться к обеспечению мира в регионе. После заключения в Раппало соглашения между РСФСР и Германией во время Генуэзской конференции Польша примкнула к государствам, осудившим этот шаг Германии. Безрезультатной оказалась и конференция по разоружению в Москве в конце декабря 1922 г. Российская делегация предлагала "установить путем соглашения предельные цифры как наличного состава сухопутных вооруженных сил, так и военных бюджетов", а также ставила условие "одновременной ликвидации всеми договаривающимися сторонами существующих у них военных формаций иррегулярного характера, охватывающих определенные слои гражданского населения". Предложение зам. наркома иностранных дел М.М. Литвинова провести пропорциональное сокращение вооруженных сил Финляндии, Эстонии, Латвии и Литвы, Польши и Советской России были отклонены [47]. Польская делегация представила собственный проект, который в качестве предварительного условия разоружения содержал политические гарантии о ненападении и разрешении политических споров путем арбитража. Конференция была сорвана, чего собственно и добивалась польская делегация. Конференции в Москве предшествовал антисоветский жест Пилсудского, отказавшегося - принять верительные грамоты нового советского посла в Польше Л. Оболенского. В связи с этим польский представитель Р. Кнолль вынужден был покинуть Москву. 11   Значительное место во внешнеполитической деятельности Польши в направлении формирования блока государств-лимитрофов военные лидеры страны отводили сотрудничеству с грузинским эмигрантским правительством и грузинской эмиграцией. На обучение в польские вооруженные силы первые грузины прибыли уже в 1919 г. - в Центральную школу младших офицеров пехоты в Торуни. Польша признала Грузинскую республику почти сразу после ее создания в 1920 г. Тогда же Е. Гегечкори и К. Чхеидзе прибыли в Варшаву с визитом, встретились с Пилсудским. После эмиграции грузинского правительства в Париж был установлен регулярный обмен информацией между правительствами и военными структурами эмигрантского правительства Грузии и правительства Польши. В марте 1922 г. заместитель министра иностранных дел Грузии информировал 2-й отдел Генштаба Польши, что между Грузией, Арменией, Азербайджаном имеется полная договоренность относительно совместного выступления против советской власти. Грузинские деятели предполагали наладить контакты с военным атташе Польши в Париж с целью получения военной помощи от Польши в виде оружия и боеприпасов [48] . По личному указанию Пилсудского в польские вооруженные силы на обучение было принято в 1922 г. 42 офицера и 48 подхорунжих по контракту. Грузинские военные оставались в подчинении генерала А. Захариадзе, командующего грузинскими вооруженными силами эмигрантского правительства. Грузины проходили курс обучения в нескольких военных школах Польши: в Инженерной и Офицерской школах пехоты, в Центре обучения автомобильных войск. Высшей военной школе. Военном институте географии, Высшей артиллерийской школе и Школе офицеров и пилотов в Торуни, в Корпусе контролеров военного министерства. Центральной кавалерийской школе, Школе подхорунжих 6-го пехотного полка Легионов в Вильно, Центральной школе младших офицеров пехоты. Перед военным руководством Польши встала проблема определения статуса грузинских военных в связи с необходимостью выполнения V статьи Рижского договора, запрещавшей поддержку организаций, имевших целью борьбу против другой стороны. "Грузинские офицеры, прибывающие в Польшу на обучение, были приняты как служащие демократического грузинского правительства", - значилось в сообщении МИД. Во 2-м отделе Генштаба на случай "какого-либо демарша правительства Советов", юридический статус грузинских военных в Польше был разработан следующим образом: "1) Признать каждого из пребывающих в Польше грузинских военных частными лицами, не связанными организационными узами с другими грузинами; избегать термина «организация», имеющегося в Рижском трактате. 2) Провести тщательный и строгий контроль квалификации упомянутых офицеров, устранить от подготовки не подходящих в той или иной степени к службе в польской армии; остальных принять на условиях контракта, что окончательно избавит нас от возможности какого-либо демарша московского правительства по этому вопросу. 3) К Грузинскому комитету в Варшаве относиться исключительно как к филантропическому учреждению, без каких-либо политических атрибутов; делегата эмигрантского правительства Грузии в Париж склонить к выдаче им разрешения на службу упомянутых офицеров в польской армии с датировкой задним числом до ноября текущего года, что позволит избежать всяческих официальных сношений с ним в вышеупомянутом вопросе в период после польской ноты от 13.11.23 г." [49]. 12   13 и 14 декабря 1923 г. состоялся обмен нотами между польским правительством и правительством СССР по случаю признания СССР Польшей. С начала 1923 г. шло постепенное урегулирование дипломатических отношений между двумя странами: советский посол был принят Пилсудским и приступил к работе, завершилась работа смешанной репатриационной комиссии, была подписана санитарная конвенция между РСФСР, УССР, БССР и Польшей, возобновлены торговые переговоры. В мае 1923 г. - подписана торговая конвенция. Всё это время во 2-м отделе Генштаба Польши шла разработка "совершенно секретной" политики по отношению к СССР. Основы политики Польши в отношении Кавказа были сформулированы Восточным отделом политического департамента МИД следующим образом. В конце декабря 1923 г. в польское посольство в Лондоне поступило следующее разъяснение: "Министерство иностранных дел поясняет, что текст нот, обмен которыми состоялся 13 и14 декабря текущего года между Польским правительством и Правительством Союза Советских Социалистических Республик по поводу признания Польшей этого правительства... не содержит бесспорной констатации принадлежности Грузии, а также Азербайджана и Армении к Советскому Союзу. Это обстоятельство сознательно не упомянуто в ноте Польского правительства для того, чтобы избежать любых деклараций, обязывающих к чему-либо в будущем. А потому, несмотря на признание Польшей СССР, принципиальное отношение польского правительства к грузинскому вопросу, основанному на понимании грузинских стремлений, и готовность их возможной поддержки на международной арене в той степени, в какой их проявление не противоречит интересам государства, не претерпело принципиальных изменений. Пункт российской ноты от 14 текущего месяца, который может создать впечатление, что Рижский трактат распространяется на Кавказ (касается вопросов оптации и репатриации польских граждан), вовсе не означает распространения всего Рижского трактата на кавказские республики, а лишь тех его положений, которые касаются оптации и репатриации (статьи 6 и 9). Включение этого пункта в российскую ноту (по требованию Польши) произошло вследствие понятной необходимости cделать возможным выезд на родину многочисленным полякам, проживающим на Кавказе". Этот документ посол Польши в Лондоне должен был довести и до сведения местного представительства эмигрантского грузинского правительства [50]. В другом документе, исходившем из 2-го отдела Генштаба, трактовка польской ноты обоснована следующим образом: "Поскольку по существу нота польского правительства от 13.12.23 не поднимает вопрос о признании Закавказских советских республик, то это замалчивание в подходящий момент могло бы предоставить Польше свободу действий по отношению к этим территориям; то подобного рода односторонняя reservatio mentalis (мысленная оговорка - Т.С.) не исключает возможности принятия со стороны Советской России дипломатических шагов, основанных на вышеупомянутом юридическом предположении советского правительства в вопросе признания Польшей сложившегося положения на Кавказе do jure и направленных в первую очередь против формирования на польской территории антибольшевистских грузинских отделов" [51]. Из документа же, исходившего от военного министра Польши, причина подобной трактовки ноты польского правительства становилась совершенно ясной: Военное министерство, Варшава, 5.01.24. Строго секретно Кабинет министра Начальнику II отдела Генерального штаба L98/24 QI Т ген. Байеру (в собственные руки) (Собственноручная резолюция г. министра). "Сотрудничество с Грузией во время войны (! - Т.С.) является ценным и желательным; помощь Грузии в настоящий момент должна исключать политические и крайние меры. К таковым может относиться отправка неофициальной польской миссии на Кавказ. Уверен, что найдутся другие меры помощи, более безопасные с политической точки зрения. 2.1.24. Соснковский (подпись) [52]. 13   В отношении СССР польское военное и дипломатическое руководство предпочло действовать осторожно: положения великой державы и международного координатора антисоветской деятельности предполагалось достичь путем организации сети представительств по делам репатриации в российских городах, которые должны были выполнять в том числе и функции разведцентров. Программа деятельности в этом направлении была разработана МИД Польши при полном одобрении военного министерства. Предполагалось создать представительства в Москве, Киеве, Харькове, Одессе, Ленинграде, Чите, Ново-Никоаевске, а также восстановить представительство в Минске - там польский представитель был арестован по обвинению в шпионаже. Признано было необходимым также восстановить польские канцелярии при итальянском консульстве в Тифлисе, при персидском консульстве в Баку и Эривани, а также на территории Дальневосточной республики. По мнению начальника Восточного департамента МИД Р. Кнолля, большой интерес для секретной деятельности в России могли иметь представительства в Ташкенте и Казани. "Казань можно было бы укомплектовать под флагом Красного Креста, - предлагал он, - а Ташкент -в составе какого-нибудь торгового представительства Лодзинской промышленности" [53]. В конце 1923 г. подотдел "Восток" 2-го отдела Генштаба установил контакт с "монархической организацией либерального толка" в Киеве и Одессе, предполагая использовать возможности "организации" для сбора необходимой информации на территории СССР. "Организацией либерального толка" оказался "Трест", созданный советской контрразведкой. Преимущественным направлением в деятельности "Востока" был сбор информации о Красной Армии. Интерес к этой теме проявлялся еще во время создания через РПК (РЭК) разведсети по линии Инфорбюро под руководством В. Савинкова. К концу 1924 г. на основе информданных, собранных 2-м отделом, была создана книга "Организация вооруженных сил СССР в мирное время" - результат систематического сбора разведданных на протяжении нескольких лет, до конца 1923 г. [54]. М.В. Фрунзе высоко оценивал потенциал польской армии в то время, обращая внимание на то, что Красная Армия в "любой момент должна быть готова к выступлению". Фрунзе призывал западных соседей, прежде всего Польшу, внять "голосу благоразумия и воздержаться от авантюристических попыток вмешиваться в наши или внутригерманские дела". "Во всяком случае они должны будут считаться с тем, - заявил он в одной из статей того времени, - что попытка удушения германской революции польскими штыками им даром не пройдет" [55]. В операцию "Трест" был вовлечен не только 2-й отдел Генштаба Польши, но и связанные с ним военные атташе Польши в Лондоне, Париж, Бухаресте, Гельсингфорсе, Ревело, Риге. По линии "Трест" 2-й отдел установил связь с "русскими монархистами" в Гельсингфорсе, Праге, Белграде, Париж, Берлине, а также с евразийцами (П.Н. Савицкий), с которыми польская разведка всерьез обсуждала вопрос о создании их газеты или журнала и оказании им материальной помощи. Даже после ухода Пилсудского в отставку в июне 1923 г. он и его сторонники продолжали сохранять влияние в военной и дипломатической областях жизни польского государства. В 1924 г. Пилсудский добился смены военных атташе в Хельсинки, Анкаре, Риме, Вашингтоне, Токио. Туда были назначены бывшие офицеры 1-й бригады польских легионеров и члены Польской военной организации. Сторонники Пилсудского - виднейшие польские экономисты, историки, политические деятели, социологи, дипломаты, такие, как В. Фаберкевич, Г. Тенненбаум, И. Гливиц, М. Хандельсман, С. Кутшеба, Л. Василевский, С. Кентшинский, Ю. Лукасевич, Л. Кульчицкий активно выстраивали идеологическую пирамиду послевоенного польского общества. В ее основу было положено понятие "государство", самодостаточное, классово солидарное, единое и потому сильное. Геополитическая константа - положение Польши между двух врагов: России и Германии на протяжении межвоенного периода существования Польского государства определяла его внешнеполитические ориентиры. Россия воспринималась врагом № 1, особенно после некоторых финансовых вливаний в польскую экономику американского капитала, взявшего на себя, согласно плану Ч. Дауэса, роль руководителя возрождения Европы. С приходом на короткое время к власти блока Хейно-Пяст в мае 1923 г., а в ноябре того же года - правительства С. Грабского, активная деятельность в направлении реализации идей Прометеизма ненадолго приостановилась. Премьер-министр В. Витос заявил о необходимости соблюдения положений Рижского договора в полном объеме. Однако секретная деятельность 2-го отдела польского Генштаба продолжалась и с особой энергией развернулась после майского 1926 г. переворота Пилсудского и прихода его к власти. Литература   1. Lewandowski J. Federalism, Litwa i Bialorus w polityce obozu belwederskiego. Warszawa, 1962; Lewandowski J. Imperializm stabosci. Warszawa, 1967; Mikulicz S. Prometeizm w poUtyce II Rzeczypospolitej.   Warszawa, 1971.   2. Журнал выходил в Париж с 1928 г. В качестве издателя значилась "Лига угнетенных Россией народов: Азербайдждана, Дона, Карелии, Грузии, Идель-Урала, Ингрии, Крыма, Коми, Кубани, Северного Кавказа, Туркестана и Украины".   3. Pologne. Paris, 1918.   4. Документы и материалы по истории советско-польских отношений, т. II, М., 1964, с. 439-440.   5. Там же, с. 206.   6. Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ), ф. 17, оп. 84, д. 93, л. 10. См. также: Михутина Я.Д. Польско-советская война 1919-1920. М., 1994.   7. Деникин А.И. Поход на Москву. - Белое движение: начало и конец. М., 1990, с. 172, 180.   8. Российский государственный военный архив (РГВА), ф. 308, оп. 9, д. 418, л. 15.   9. Pilsudski J. Pisma zbiorowe, t. VI. Warszawa, 1937, s. 202-203. 10. Деникин А.И. Указ. соч., с. 267 11. РГВА. ф. 461, оп. 1, д. 155, л.5; Документы и материалы..., т. III, М.,1965, с. 89. 12. Документы и материалы..., т. Ill, с. 498. 13. Там же, с. 561. 14. РГВА, ф.461, оп. 1, д. 128, л. 62. 15. Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ), ф. 5802, оп. 1, д. 527, л. 214 об. 16. Там же, д. 1496, л. 3 об. 17. Там же, д. 527, л. 70 об. 18. Симонова Т.М. "Поле белых крестов". Русские военнопленные в польском плену. - Родина, 2001, № 4, с. 53. По данным Г.Ф. Матвеева число военнопленных составило 206 тыс. ~ Вопросы истории, 2001, №9. 19. РГВА, ф. 461, оп. 1, д. 142, л. 94, 96. 20. Ковкель И., Сташкевич Н. Почему не состоялась ВНР. Минск, 1980, с. 98 21. РГАСПИ, ф. 17, оп. 84, д. 168, л. 87. 22. Mikulicz S. Ор. cit., s. 52-53. 23. Варшавское слово, 15.1Х. 1920, № 208. 24. РГВА, ф. 461, on. 1,д. 164, л. 176. 25. Там же, л. 188. 26. Там же, л. 187. 27. Там же, д. 151, л. 54. 28. ГАРФ, ф. 5802, оп. 1, д. 527, л. 217. 29. Симонова Т.М. Я зеленый генерал. - Родина, 1997, №11, с. 41. 30. ГАРФ, ф. 5872, оп. 1, д. 63, л. 2 31. РГВА, ф. 461, оп. 1, д. 155, л. 5. 32. Там же, д. 128, л. 163-164. 33. Там же, д. 145, л. 31. 34. Там же. д. 141, л. 5-6. 39. Там же, л. 10. 40. Там же, л. 15. 40. ГАРФ, ф. 5872, oп. 1, д. 82, л. 11-12. 41. Mikulicz S. Op. cit, s. 100. 39. РГВА, ф.461, оп. 1, д. 128, л. 83. 40. "Гетманцы" - сторонники гетмана П. Скоропадского, рассчитывали на создание федеративного украинского государства с династией Скоропадских на троне. Е. Петрушевич - один из создателей Украинской военной организации 41. РГВА, ф. 461, оп. 1, д. 168, л. 137. 42. ГАРФ, ф. 5878, оп. 1, д. 166, л. 1 43. Там же, д. 189, л. 1. 44. Документы и материалы..., т. II, с. 285-290. 45. Там же, с, 301. 46. Там же, с. 237. 47. РГВА, ф. 308, оп. 4, д. 91, л. 5 об. 48. Там же, л. 3-3 об. 49. РГВА, ф. 308, оп. 6, д. 94, л. 437. 50. Документы и материалы..., т. IV, М., 1966, с. 146-147 51. Там же, л. 5. 52. Там же, л. 4. 53. Документы и материалы..., т. IV, с. 233. 54. Slowo polskie (Lwоw), 7.02.1925, № 37. 55. М.В. Фрунзе. Итоги и перспективы военного строительства в связи с реорганизацией текущего года. Избранные произведения. М., 1965, с. 123-124. -------------- Автор, -  Симонова Т.М. - кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник Института военной истории Министерства обороны РФ Шпиёны   www.pseudology.org