Виктор Кириченко

Недавно перебирал свой киевский архив, и набрел на старый телефонный справочник – список сотрудников ЦК комсомола Украины. Сегодняшнему читателю необходимо объяснить, что такое "ЦК", "комсомола" и даже "Украина" — в то время УССР.

Листая, то и дело натыкался на знакомые фамилии, имена многих и сейчас на слуху. За пожелтевшими от времени страницами когда-то кипели нешуточные страсти.

Как сказал поэт: "Какое время было, блин. Какие люди — что ты!". Приглашаю и вас "погулять" по старому справочнику — не пожалеете!

Некоторых фамилий в нем нет — не довелось вместе поработать, но именно они являются основными в комсомольской иерархии.

Анатолий Корниенко и Борис Солдатенко

Первый возглавлял комсомол Украины добрых два десятка лет, ушел почти в 50 — дальше держаться за кресло было опасно — почти лысый дядька на съезде отбивает с молодыми девками ладони, скандируя абракадабру типа: "Ленин, партия, комсомол!".

Справедливости ради надо отметить, что Анатолия Корниенко с комсомола не отпускали "старшие товарищи" — так называли между собой комсомольцы цитадель застоя и консерватизма — ЦК КП Украины. При этом "старшие товарищи" кивали на Москву, где лидер союзного комсомола Евгений Тяжельников досидел на месте первого секретаря ВЛКСМ почти до пенсии.

Если Анатолий Корниенко был фигурой республиканского масштаба, то Борис Солдатенко — городского, хоть и столичного, киевского. Он отличался редкими по тем временам качествами игры на публику, саморекламы, того, что сегодня мы называем популизмом. Его не любили "старшие товарищи", отдавая предпочтение застегнутому на все пуговицы Корниенко.

Оба поздно ушли на партийную работу, когда компартия уже начинала сыпаться, лавров себе там не снискали, крепко следуя канцелярско-бюрократическому кондовому стилю, оба были выходцами "старой школы", которая к тому времени уже агонизировала.

Время требовало трибунов улиц и площадей, в России уже появились Ельцин и Горбачев, на Украине же правили Щербицкий и Титаренко — последний старый маразматик, про которого его лечащий врач, будучи "под банкой", рассказывал, что склероз разъел 70% мозгов второго секретаря ЦК. Он-то, между прочим, курировал комсомол.

Солдатенко не занимал значимых постов, выше первого райкома партии не поднимался. Как-то выступил на митинге, заклеймил Народный Рух, его стащили с трибуны, освистали. Корниенко же успел поработать и первым секретарем Тернопольского обкома и Киевского горкома, был заворгом ЦК. Да кто его сейчас помнит? Жутко не любил "светиться", почти не общался с людьми, насаждая кабинетный стиль.

Воспитал целую плеяду себе подобных "аппаратчиков", они сегодня "решают вопросы" во всех структурах — от областных администраций до Верховной Рады и Кабмина. Их называют "комсомольцами", клан такой, друг друга за волосы тянут, никто не утонул, не спился, не растворился в безработной массе. Во главе этого клана стоит, конечно, Анатолий Иванович Корниенко.

Если неофициально. А официально они с Борисом Солдатенко создали фирму по продаже самолетов производства завода Антонова. И хоть об эффективности такой работы никто ничего сказать не может, оба неплохо "упакованы", живут безбедно, беззаботно. Все, как в молодости.

Тогда был виртуальный комсомол, сегодня — виртуальные самолеты и вертолеты. Тогда сотрясали воздух песнями Пахмутовой и догматическими докладами, сейчас продают воздух и несуществующие самолеты. По-прежнему, очень мало бывают на людях, прячутся в щели, как тараканы, боятся света.

Я остановился на этих персонажах подробно, их хоть и нет в моем справочнике, но, чтобы читатель представил атмосферу и все нюансы того комсомола, это, наверное, не лишнее отступление.

Виктор Мироненко

Нет в справочнике еще одной знаковой фамилии украинского комсомола — Виктора Мироненко. К тому времени он, словно летящий метеор, сделав блестящую карьеру в Киеве, пронесся аж в Москву, где сразу возглавил ЦК ВЛКСМ. Но ведь известно: чем выше ты вознесся, тем больнее будет падать.

Говорили, что он родственник могучего заворга ЦК КПУ, одного из лидеров нынешней комфракции Георгия Крючкова. Его работу с кадрами в ЦК метко окрестили одним словом: "банда!" По тем временам убийственное определение.

Именно Крючков отыскал Виктора Мироненко в черниговской губернии, перевел в Киев, на должность завпропагандой. В нестиранной рубахе, порванной подмышками, курящий "Приму", неотесанный, матерящийся, как сапожник — типичный, словом, комсомолец-провинциал.

Получит хату, прописку киевскую, покрутится в аппарате да и соскочит лет через пять на какую-нибудь скромную должность в профсоюзе.

Но ошиблись те, кто так полагал. Уже через год Мироненко стал секретарем и заслужил прозвище "балаболка" — уважительное среди пропагандистов. Без бумажки мог часами рассказывать, сыпать цитатами: "Кажется, у Теккерея есть такая фраза…"

Он знал наизусть пять-шесть цитат, вводил их к месту и не к месту. Да что Киев — он и Москву завоевал Теккереем и четырехчасовой "тронной речью", когда его представляли аппарату. "Подготовленный товарищ", — заметил о нем Егор Кузьмич Лигачев. А уж он в кадрах знал толк.

Знал его и Георгий Крючков, который позже, встретив своего выдвиженца, руки демонстративно не подал, а, приблизившись, тихо, но так, чтобы всем было слышно, доверительно сказал:

— Ты знаешь, гнида, я, конечно, не безгрешен. Были и у меня ошибки, проколы. Одного я себе никогда не прощу: то, что тебя вытащил из дерьма, не распознал вовремя перерожденца и предателя!

Это случилось сразу после выхода скандального интервью Виктора Мироненко в "Московском комсомольце" и в "Огоньке" у Коротича. Прочувствовав перестроечную конъюнктуру, Мироненко в душевном стриптизе сдал всех — и Щербицкого, и ЦК КПУ, и Крючкова, и всю Украину — знай, мол, наших перестройщиков, такие мы. Интервью "ходили" по цэковским кабинетам в ксероксах, читались запоем, с негодованием отбрасывались, а второй секретарь ЦК КПУ топтал газету ногами.

Такого предательства Украина не простила своему выдвиженцу, дороги назад ему не было и не будет никогда. По эффекту разорвавшейся бомбы эта история могла сравниться, пожалуй, с демонстрацией кинофильма "ЧП" районного масштаба", где довольно достоверно были изображены комсомольские будни тех времен.

Укрывшись в Фонде Горбачева, Мироненко иногда, впрочем, наезжает в Киев. Я как-то встретил его здорово постаревшего, сдавшего, с паутиной морщин на некогда красивом и чистом лице. Он старался выглядеть этаким светским львом, завсегдатаем презентаций и фуршетов.

Курил уже не "Приму" — трубку ароматного табака. Пиджачишко, правда, года три как из моды вышел — синий, лоснящийся, с металлическими пуговицами, потертый на локтях. Да и сам он был какой-то потертый, несвежий. Попивая джин с тоником, он мне сказал: "По-моему, старик, у Теккерея я встречал такую мысль…"

Так он и простоял весь вечер в "гордом одиночестве". Изредка, правда, его удостаивал своим вниманием Валерий Цыбух, сменивший Мироненко на посту первого секретаря в свое время. У них всегда были непростые отношения, но по доброте душевной Валерий Цыбух снисходил к своему бывшему боссу, он никогда, надо отдать должное, не пинал лежачего.

Валерий Цыбух

Вот мы и подошли к первой фамилии из справочника — Валерий Цыбух. Вот кого любили "старшие товарищи", в ком души не чаяло все Политбюро ЦК КПУ во главе со Щербицким.

А Юрий Никифорович Ельченко — тот просто слезу незаметно смахивал, когда Валерий Иванович Цыбух начинал говорить. Они все в нем видели себя в молодости, узнавали себя, а потому и проявляли отеческие заботу и внимание.

Справедливости ради надо сказать, что личностью Валерий Цыбух хоть и не был такой выдающейся и талантливой, как Виктор Мироненко, но обладал рядом достоинств и положительных черт. Он был внимателен к людям, общительным.

Мог, проходя по коридору, подойти к одиноко стоящему парню и запросто спросить: "А чего ты такой грустный? Есть проблемы?" Валерий Цыбух лично никогда и никому не отказывал ни в чем, у него, по большему счету, не было врагов. Он помогал многим, причем, бескорыстно, не выстраивая схем типа: я ему сегодня помогу, а он мне завтра сделает то-то и то-то.

Карьеру он делал стремительно, стал союзным депутатом первого призыва, уехал в Москву, быстро выдвинулся, возглавил парламентский комитет молодежи, был членом президиума. Как и многие в Киеве, в Москве "старшие товарищи" так же узнавали в нем себя. Анатолий Лукьянов в нем души не чаял, при распределении госдач помог Валерию Ивановичу получить бывшую дачу Молотова. Внешне Валерий Цыбух остался таким же, мог при встрече запросто угостить пивом, выслушать, пообещать помочь.

Никто не знает, как бы высоко вознеслась его звезда, если бы не 19 августа 1991 года, ГКЧП и все прочее. Как человек дисциплинированный, Валерий Иванович пришел на работу, в Верховный Совет (вместо того, чтобы отсидеться где-нибудь, да на той же даче). Работники секретариата вручили ему как члену Президиума приглашение на прием в Венгерское посольство (20 июня — национальный праздник).

Опять-таки, как человек дисциплинированный, он пошел. А на следующий день все переменилось, ГКЧП лопнул, демократы победили, и сразу же обвинили Цыбуха, что он не защищал Белый дом, а пил водку в посольствах, сняли одномоментно со всех постов.

Лет пять по возвращении на Украину он прозябал на мелких должностях, долго не мог вписаться в новую жизнь. Бывшие замы и помы, которым он дал в свое время зеленую улицу, старательно его избегали, устраивали "затор".

Все же он всплыл, хотя процесс был долгим, мучительно трудным. Сейчас он возглавляет министерство молодежи, туризма и спорта, не все ладится, на него "пишут телеги", а бывший зав.отделом админорганов горкома партии Борис Выхристенко так и вовсе объявил войну. Работая замом Цыбуха по туризму, он все грозился вывести его на чистую воду.

Пробовал, я знаю, Валерий Иванович свои силы и в коммерции — ничего не получилось. Доверчивый слишком, верит людям на слово, а в коммерции — сами знаете как…

Дима Ткач

Пожалуй, только один человек в комсомоле был более доверчив — Дмитрий Ткач. Именно он, а не Мироненко должен был стать преемником Анатолия Корниенко. Когда Мироненко протирал штаны в райкоме Черниговской области, Дмитрий Иванович Ткач возглавлял одну из самых многочисленных организаций — Луганский обком комсомола.

И в Киев въехал на белом коне — секретарем по селу. "Поработай год, вникни в сельские проблемы, промышленность ты знаешь — и быть тебе Первым" — сказали ему "старшие товарищи".

А был Дмитрий человеком неординарным. Он, если честно, обогнал свое время, вот если бы перестройка и гласность объявились раньше, цены бы ему не было! А так своими экстравагантными штучками он только сеял панику среди начальства. "Где вы его откопали?" — все чаще спрашивали в ЦК партии.

Дмитрий Ткач мог выступить на пленуме и покритиковать орготдел ЦК КПУ, что в те годы приравнивалось к пребыванию на оккупированной территории.

А здесь еще и Мироненко привезли в столицу, стали делать ставку на него, отодвигая неискушенного в аппаратных интригах Дмитрия Ткача на задворки. Да и сам он давал столько поводов!

Развязка наступила, когда в Киеве проходил слет отличников школ. Свезли в столицу со всех районов и областей лучших. Случилось, что Дима Ткач остался на хозяйстве. Надо было принять отличников в ЦК комсомола. Дима вышел к ним из комнаты президиума, долго не садился, подозрительно разглядывая притихших школьников.

— Ну что, блин, отличники? А я, кстати, в школе троечником был. И в секретари ЦК вышел. А что из вас, мудаков, получится, — еще неизвестно. Давай веди встречу! — приказал он зав.отделом. — У меня времени нет разговоры тут с вами разговаривать!

Что поднялось! Сразу доложили в ЦК партии, Щербицкому. Разразился грандиозный скандал. Диму определили на учебу в Москву, в дипломатическую академию. Так что Крючков своего добился, очистил дорогу Мироненко.

Но не зря говорят: талантливый человек на любом поприще себя проявит. За годы учебы Дима выучил венгерский (!) язык, и долгое время был послом Украины в Будапеште. "Стал приличным дипломатом", — говорили о нем.

Увы, после возвращения в Киев на должность зам.министра он снова не вписался в коридорные интриги и вскоре был с треском уволен. Да и как с такими поступать, если он, придя на прием без звонка к министру, хоть и своему бывшему комсомольскому корешу, прождав в приемной 40 минут, написал записку: "Петро, ты как был гамнюком, таким и остался. Это я тебе говорю — Чрезвычайный и Полномочный посол Дмитрий Ткач!"

Анатолий Матвиенко

Редкого упрямства Ткач. Человек, настоящий хохол. Как и сменивший его на должности секретаря ЦК комсомола по селу, а позже ставший первым после ухода Цыбуха, нынешний лидер оппозиции Анатолий Матвиенко.

— Ты знаешь, — сказал мне как-то мой товарищ, с которым "сидели в одной камере" (так комсомольцы шутят по поводу кабинетов), — мне стыдно и неприятно, что пришлось с ним работать в одной организации. Что с Цыбухом — не стыдно, даже с Мироненко, а вот с Матвиенко — стыдно…

Его уже давно не приглашают 29 октября, в день рождения комсомола, когда все по коллегии собираются — от инструкторов до секретарей.

Даже Петю Симоненко приглашают. Вот ведь все как повернулось. А кто бы мог предположить, что финал карьеры Анатолия Сергеевича будет именно таким. Дело не в том, хороший он или плохой, но предателей и перерожденцев комсомольская среда не терпит. А Матвиенко предал. И конкретных людей, и саму идею.

"Что вы хотите от него — он же с Юлей Тимошенко якшается" — в нашем кругу такая оценка — вершина позора, полет в пропасть, из которой не выбраться. И даже Валерий Цыбух морщится, когда речь заходит о его бывшем преемнике.

— Я когда из Москвы приехал, он был депутатом, председателем Комитета. Встретились, живем в одном ведь доме, я его рекомендовал когда-то в наш дом, прошу его: помоги, введи в элиту, познакомь, масса ведь новых людей, незнакомых. Так он, дерьмо такое, начал меня из всех списков вычеркивать. А я, дурак, его первым секретарем тогда сделал…

Цыбух знает, что говорит. Покойный Ивашко, заняв место Щербицкого, привез из Харькова "свой кадр", поставили его вторым, дали ясно понять: "под Цыбуха". В аппарате новичка невзлюбили, пошли интриги. Тогда и решили Толю Матвиенко ставить. Он был уже на излете, еле в ВПШ "ушли" учиться, переросток.

Убедили "старших товарищей" из двух кандидатов одного выбрать. Тогда модно было. Конечно, Цыбуха главная заслуга, но и некоторые члены ЦК на пленуме смело выступили, хотя Ивашко рядом с собой посадил харьковчанина… С того все и началось. Никто ведь не думал, что "хороший парень" Матвиенко через полгода здороваться перестанет и начнет через губу разговаривать.

Карьера была стремительной. Первый секретарь — депутат — губернатор Винничины — лидер НДП. Чем выше должность, тем заносчивее становился, уверовал в свою непогрешимость, никого не слышит, кроме себя самого. И всех поедом ест. Сейчас уже всех скушал вокруг себя, один на дереве остался сидеть. Делить нечего, только самоедством заниматься.

Недавно встретил его — затравленный, нервный, седой, как лунь. А ведь нестарый еще, в принципе, человек. С Юлей Тимошенко связался, козел! Ты посмотри, кто Юля, а кто — ты. У нее денег немеренно, а у тебя что? Честность и прямота, которыми ты так гордишься?

Что толку от этой честности? Она не сегодня-завтра к Паше сбежит, дочка уже в Лондоне, а ты как был гол, как сокол, так и будешь прозябать в нищих. Зато честный. Какой же ты честный, если с воровкой связался? Жаль, а ведь путевый, в принципе, был парень. Был. Жаль…

Саша Темка

Нельзя все время писать о плохом и недостойном, легко впасть в злопыхательство, желчь лить опасно для собственного здоровья. Поэтому, чтобы переключиться, расскажу о хорошем человеке, зам.зав.отделом Саше Темке.

Без таких ребят комсомол бы превратился в скучную бюрократическую контору, не подающую признаков жизни. А жизнь в нем, тем не менее, бурлила и била ключом. Иногда, правда, по голове.

Саша всегда удивлял меня тем, что на заседаниях бюро ЦК ЛКСМУ умудрялся читать "Новый мир" и одновременно быть в курсе всех рассматриваемых вопросов. "Подловить" его никому не удавалось. Как и все, что он делал, было без даже намека на позу, рисовку и т.д.

Сидит себе, Нуйкина какого-нибудь читает, а спросит Цыбух: "Темка, когда мы это постановление принимали?" — "29 августа прошлого года на секретариате". Или: "Темка, ты не помнишь, когда и за каким номером было это письмо?" — "Надо по картотеке сверить, я думаю это было месяца три-четыре назад". И никогда не ошибался! И Нуйкина прочитывал.

Но один раз прокол все же случился. Правда, связан он не с невинными статьями в "Новом мире". Произошло это на ХХ съезде ВЛКСМ, в Москве. Саша возглавлял штаб делегации. Кто был на подобных форумах, меня поймет, потому как знает, какой это не початый край работы.

На третьи сутки беспробудного веселья, когда Саня превзошел себя, трахнув по дороге к себе в номер горничную гостиницы "Россия", что само по себе было фантастикой, так как все горничные, давно завербованные, не давали никому из гостей, опасаясь лишиться работы.

Короче, утром, собираясь в Кремль на съезд, а должен был выступать Горбачев, центральный день, Саня обнаружил, что исчез его мандат (к тому времени временное удостоверение поменяли на мандаты), без него никакой дурак тебя в Кремль не пустит. Ни на этот день, ни до конца съезда (длился неделю). Искали всей группой, перерыли все, что можно — так и пошли без Темки.

В Кремле его спрашивало много народу, во-первых, Цыбух В.И., во-вторых — второй секретарь, еще начальство — ведь на Сане замыкался большой кусок аппаратной работы во время съезда, в кулуарах.

Назревал скандал. Бывший секретарь по селу Дима Ткач, учившийся в дипакадемии, был среди приглашенных. Когда ему рассказали, в чем дело, он, не долго думая, мотнулся в типографию и за полдня изготовил дубликат мандата.

После обеда, когда уже выступил Генсек Горбачев, он, узнав номер Темки, попросил меня провести его в гостиницу "Россия", показал новенький свеженький мандат. "Вот обрадуется Саня!" — Дима по-доброму относился к людям. В номере Темки, когда мы зашли туда, дым стоял коромыслом. Громко смеялись пьяненькие комсомолки.

— Заходите, мужики! — крикнул Саня нам с порога. — Я мандат нашел свой, за антресолью валялся, видать, пьяный был сильно, туда его зашвырнул вчера. Или позавчера…

Саня прошел школу большого завода, его все любили, компанейский парень, славянская душа. Гулять — так гулять, любить — так любить!

Петя Симоненко

В этот момент дверь номера отворилась и стремительной походкой вошел секретарь по идеологии Петр Симоненко — земляк Саши Темки, тоже из донецкого края. Его встретили бурными возгласами: "Штрафную!"

Налили полный граненый стакан, подали бутерброд. Немного поломавшись, Петр Николаевич выпил на одном дыхании, занюхал хлебом. "После первой на Донбассе не принято закусывать!" Новый одобрительный возглас.

Петя не выпендривался, за это его любили. Хотя идеолог он был посредственный, зато товарищ надежный, а руководитель — безвредный. Ему хватало ума не вмешиваться в работу своих структур, не досаждать мелочной опекой.

Но он немного пересидел, а когда собрался уходить — некуда. Как ни уговаривал Цыбух "старших товарищей", Петю нигде в Киеве не брали. Даже зам.министра культуры по веникам и метлам не захотели. Здесь дело не только в том, что Пете плохо — тень на все ЦК падала. Какие же у вас кадры, если секретаря ЦК нигде не берут.

Петя жил в доме ЦК партии на Предславинской, росло двое пацанов. Кто-то предложил ему уехать в Мариуполь, вторым горкома парии. Долго не соглашался, не хотел уезжать, ломать налаженный быт.

Но делать нечего, не будешь же в комсомоле до пенсии сидеть. И он рискнул. В Мариуполе его восприняли работяги, избрали первым, потом — второй обкома партии, а вскоре — вождь всех коммунистов.

Поначалу все думали, что Георгий Крючков его просто для прикрытия держит, а сам всем управляет, но жизнь доказала, что это не так. Все-таки здорово прибавил Петя за эти годы. Кто бы мог подумать, что посредственных способностей человек, которого так не любили "старшие товарищи" в бытность его комсомольским идеологом, через несколько лет будет ими командовать, как шашками.

Кстати, любимая игра Петра Николаевича — в "Чапаева", он здорово руку набил, и форы может дать любому. Жаль вот, президентом так и не стал, а то бы жизнь у нас был совсем другая…

Редакторы

У ЦК ЛКСМУ было два печатных органа — газеты "Молодь України" и "Комсомольское знамя" — русскоязычная. Они между собой соперничали, кто лучше и раньше что-то даст, у кого больше тираж и т.д. Больший тираж всегда набирала "Молодь України". Но не потому, что была лучшей газетой — во все области спускалась разнарядка, при составлении которой неукоснительно выполнялась директива ЦК партии — тираж газеты на национальном (в данном случае — украинском) должен быть больше примерно в два раза. Эти пропорции строго соблюдались.

Когда началась перестройка, многие каноны стали рушиться. Новым редактором "Комсомольского знамени" стал Владимир Кулеба, до этого работавший в ЦК партии. Это был очень надменный, холеный, самолюбивый, уже тогда начинающий полнеть, приближающийся к сорока, человек. Он успел поработать и в заводской газете, и в городской, и в Киевском горкоме партии.

И вот после ЦК КПУ его занесло в комсомол. Интриган и конъюнктурщик был тот еще. Начинал он с "паркетных" интервью на две полосы с первым ЦК комсомола Валерием Цыбухом, а кончил тем, что в дни августовского путча 1991 года отрекся от компартии и фактически "увел" газету, сделав ее собственностью трудового коллектива. И это все — за неполных пять лет! А ведь был Кулеба все это время членом бюро ЦК ЛКСМУ.

Как бы там ни было, но редактором он показал себя способным, в 1990-м году тираж "Комсомольского знамени", или "Козы", как ее называли между собой комсомольцы, сначала сравнялся с тиражом "Молоді України", а затем и превысил его, зашкалив за 1 миллион экземпляров (у "Молоді" тогда был, кажется, тысяч 600). Этому во многом способствовало то, что возглавлял "Молодь Украины" не очень то удачливый по тем временам журналист Иван Бокий. Он, по-видимому, устал от ежедневной газетной рутины, и сотрудники жаловались в ЦК комсомола, что их шеф закрывается в кабинете и спит на креслах.

Иван Сидорович был намного старше Кулебы, который тоже перерос комсомол, но поначалу старался потрафить начальству. Бокому же все надоело, редактором он работал лет десять, комсомольская газета под его руководством превратилась в занудную дублершу то ли "Літературної України", то ли "Культури і життя". Там печатались огромные скучные статьи второразрядных критиков, никому неизвестных ученых — преимущественно историков, академические материалы, не имеющие ничего общего с комсомолом.

У руководства давно зрела мысль, что Ивана Бокого надо аккуратно куда-то переместить, а на его место подобрать молодого, энергичного, не оторванного от комсомола парня. Уж не помню, какой нашелся повод, но вопрос вынесли на бюро. Зачитали справку комиссии, выступило несколько человек. Вопрос казался предрешенным.

Слово дали главному редактору. Он выступал на украинском языке (все бюро и документы шли на русском). Иван Сидорович ничего путного в свое оправдание привести не мог, говорил длинными фразами, весьма туманно, часто отвлекаясь от темы, за что его, вклиниваясь, перебил В.И.Цыбух. Члены бюро понимающе переглядывались. "Уноси готовенького!" — громко сказал кто-то.

И ошибся. Ибо Иван Сидорович, как бы проснувшись, даже голос повысил — начал ни с того, ни с сего критиковать работу аппарата ЦК и обкомов комсомола, что было невиданной дерзостью. В зале стало тихо-тихо, дремавшие отраслевые секретари, как по команде, повернули головы в сторону Бокого, смотрели на него широко открытыми глазами.

"Он что, пьяный?" — прошептал кто-то. — "Вообще не пьет!" — ответили ему. Окончил свою речь редактор впечатляюще — долго возился со стареньким "а-ля Жванецкий" портфелем, вынул, наконец, том пятого собрания сочинений Ленина, переполненного закладками, и зачитал изумленным слушателям цитату про комсомол.

Это был козырный туз. Он ничем не перебивался, вопрос замяли.

— Ты посмотри, — говорил потом в курилке один из членов бюро, — падло какое! Ленина читать нам вздумал. При чем тут Ленин, ну, блин, мы тебе такого Ленина покажем, всю жизнь помнить будешь! Презерватив штопаный!

И что вы думаете, — показали! Обратились за помощью к старшим товарищам, в ЦК КПУ. Те технично, без шума и пыли, переместили Бокого в газету "Сільські вісті" зам.главного, а на его место пришел "боевой заместитель" — Володя Боденчук — спокойный, добродушный парень, он всех устраивал, до сих пор редактирует "Молодь Украины". Тираж ее, правда, упал до 10 тысяч экземпляров, но сейчас этим никого не удивишь. Лишь бы человек хороший был, как говорят.

А вот Иван Сидорович Бокий оказался не очень хорошим, вернее, очень нехорошим, человеком. Писал-писал клеветнические статьи на систему, пока не стал народным депутатом от фракции социалистов А.Мороза. Последний даже доверил ему возглавить "партию защиты интересов крестьян" — свой политически аппендицит, который удалят. Когда время придет.

Но Иван Сидорович как был, так и по сей день остался журналистом. Редкий номер "Сільських вістей" обходится без его статей. За это его в парламенте прозвали "градоманом-шизофреником".

— Нехай клевещуть! — отвечает он им.

Служба Управления делами

В ЦК КПУ эту службу, любя, называли "Управление дедами". Дремучие старики, все повидавшие, "решающие вопросы" по добыванию и грамотному распределению дефицита (себе и всем своим близким в первую очередь!), знающие все ходы и выходы. Это была всесильная мафия! Одно распределение квартир в престижных домах ЦК чего стоило! В смысле, стоило дорого. Очень дорого.

В комсомоле тоже было свое управление делами. Здесь учились "решать вопросы". Хозяйство нешуточное — от телевизоров с только появившимися тогда "видиками" до "своих" домов (рангом пожиже, чем у старших товарищей, само собой) и баз отдыха в Крыму.

Как-то отдыхая на Кипре, я встретил компанию "новых русских". Они все были, как братья, как две капли воды — низенькие, приземистые, с золотыми крестами, а главное — в ширину такие же, как в длину. Будто каждый из них целиком проглотил бочонок пива вместе с тарой. И жены их — все одинаковые: худые, длинноногие, увешанные золотом, даже ноги окольцованы золотыми браслетами, бесконечно курят и пьют пиво из горлышка. Новая послеперестроечная порода.

Так вот. Если золотые цепи убрать с этих ребят, а они, кстати, оказались из Украины, вылитая копия получится с образцового работника управления делами в ЦК комсомола второй половины восьмидесятых.

Вылитая! Вообще-то ребята мне много помогли, много моих вопросов порешали, поэтому не буду называть их фамилии, а расскажу об их жизни. Кстати, фамилии у них все, как на подбор, еще раз в справочник загляну: Паук, Часнык, Сало, Козел. Ворона, Шпак, Горобец, Воробей (честное слово, не выдумываю!), Галушко. Вареник, даже два Пирога было — Руслан и Сева.

Я когда первый раз, при изучении справочника, прочел все это, смеялся до слез. Как и любой нормальный человек. Но никто меня не поддержал, за долгие годы все так свыклись, чего, говорят, зубоскалишь?

А ребята были лихие! Как-то в Москве, на съезде комсомола, мне удалось сачконуть "субботник" — как раз проводившийся в дни съезда. Кому охота. Скажите, в холодную слякоть таскать коробки с пломбиром на хладокомбинате? Меня отпустили "работать с документами" (писать речь В.И.Цыбуха). Иду довольный опустевшими коридорами гостиницы, тут откуда ни возьмись — управделами с одной области: "Иди к нам, покушаем!"

Заходим в роскошный двухкомнатный "люкс" с посудой, роялем и прочими прибамбасами (такие номера в каждой делегации только у первого секретаря и управляющего делами были). Народу — все управделами с областей, сидят за длинным столом, борщ украинский уминают с пампушками с чесноком, пар идет. А ноги все под столом в тазиках держат, тоже пар идет. Парят, стало быть, ноги и борщ едят.

И "видик" смотрят — "Греческую смоковницу", тогда запрещенную, за нее срок давали. И все, как один, в трусах и с голым торсом. Тепло, светло. И мухи не кусают! Вот как устраиваться в жизни надо, а я чуть было на хладокомбинат не загремел.

Да уж, по части бани они толк знали. Я удивлялся: где их обучили, в каком институте — и венички свеженькие срезать-замочить, и попарить, и медком смазать после массажа. Гадом буду, тоже бы в такой институт пошел, если б показали, где он есть. Опасная, правда, профессия, рисковая.

Однажды один из них уснул прямо в парилке среди ночи. Оклемался, выпил — и прямо в бассейн как сиганет. А из бассейна уже воду выкачали, разбился здорово, еле откачали.

А однажды сожгли они баньку. Дымилось там что-то, еще когда трезвые были, заметили, водичкой побрызгали, дым сбили — и ладно. Ушли заполночь — никто ничего не помнил. А утром звонок: "Сгорела ваша банька!" — "Как сгорела, мы ведь ее затушили!" — "Под утро аккурат и сгорела. Хорошо, не погиб никто!"

Веселые, отчаянные ребята были. Многие сейчас в коммерческих банках, большими деньгами ворочают, это вам не управделами! Так ведь и школу какую прошли…

Горком комсомола

Имеется ввиду — Киевский, столичный. Располагался в том же здании на бывшей пл.Калнина, 1 (ныне ул.Михайловская, там сейчас МИД). И в ЦК, и в горкоме считали друг друга страшными бездельниками. Горкомовцев называли раздолбаями, цэковцев — бюрократами.

Ребята в горком комсомола приходили как на подбор — щеки — кровь с молоком, выпестованные, с молодым здоровым румянцем. Видя таких перед собой каждый день, нельзя было не влюбиться. И девушки-технические работницы (тоже подбирали не из последних замухрышек), конечно же, теряли головы и невинность, если таковая еще сохранялась к тому времени.

Сколько здесь загублено молодых судеб! Как сейчас перед глазами — конец рабочего дня, летний закат над Днепром, а в коридорах горкома такой "оживляж", можно подумать, внеочередной пленум какой. Ничего подобного, просто у одного из секретарей сегодня день рождения и намечается выезд на природу — на пароходе, со стоянкой где-нибудь на острове, с шашлыками, сухим винцом и любовью до утра. Да, были времена, а теперь, к сожалению, моменты.

Через Киевский горком прошло много личностей, известных людей, Борис Солдатенко, Валерий Цыбух, Михаил Горовенко, Владимир Клименко — известные в Киеве люди, в разные времена возглавляли горком.

Почему-то запомнилась одна из последних, перед распадом комсомола "плеяд". Дмитрий Табачник, "вечный Дима", был одним из активистов горкома, молодой историк, его статьи печатались в комсомольских газетах. Игорь Диденко, ныне обитающий в немецкой тюрьме, ожидая приговора, тогда только начинал постигать большую коммерцию.

Также, как и Алексей Кучеренко, народный депутат, помнится, они тогда одними из первых организовали компьютерную распродажу. Один компьютер по тем временам стоил столько же, сколько четыре "Жигуленка" новеньких. Так и формировался стартовый капитал, начиналась дорога к процветанию, которая обязательно должна пройти через нефтегазовый сектор. Всеобщий любимец Паша Коломиец постигал азы шоу-бизнеса.

Почему они все и запомнились — как-то резко отошли от традиционных комсомольских дел, от набившей оскомину рутины и тали заниматься тем, что приносит реальные деньги. Все те первые НТТМ, комсомольские кооперативы, фирмочки пройдя естественный отбор и конкуренцию, развились в солидные СП, АО, коммерческие банки.

Да и один из первых удачливых банкиров был членом горкома комсомола — Петр Мирошников и его банк "Инко" гремел одно время на всех углах, улыбающийся фейс жгучего брюнета, комсорга пищевого института Мирошникова не сходил с полос газет и экранов телевидения. Нынешний банк "Аваль", например, тоже весь из комсомольцев, и ничего, вроде, процветает.

***

Я рассказал далеко не о всех, чьи фамилии представлены в стареньком телефонном справочнике ЦК ЛКСМУ. Одни фамилии позабылись, с другими — до сих пор поддерживаю связь, находясь за океаном, третьих, увы, уже нет в этом мире.

Просто попал под руку старый справочник, вспомнилась бурная наша молодость пятнадцатилетней давности. Казалось бы, что такое в историческом плане 15 лет? Пустячок, о котором и говорить не стоит. А ведь сменилась целая эпоха — от Черненко и Андропова — до Путина и Кучмы. Мы всего лишь были пылью на этом пути. Пылью, которую гнал неизвестно куда ветер.

Буду рад, если все-таки задел какие-то струны в душах бывших моих коллег, они откликнуться, и мы встретимся на этом сайте. Быть может, напишем коллективную книгу — правдивую — о том времени, комсомоле и о себе

Ванкувер, Канада

источник

www.pseudology.org