Издательство ACT – Олимп, М., 2003. ISBN 5-17-015194-2, 5-8195-0836-Х Игорь Семёнович Кон Лунный свет на заре Часть 3. 3-3. Голубая эротика … В культурном отношении однополая любовь явно так же нейтральна, как и другая; в обеих все решает индивидуальный случай, обе родят низость и пошлость, и обе способны на нечто высокое. Томас Манн Хотя все геи любят мужчин, они любят разных мужчин и делают это по-разному. Парадокс мужского гомоэротизма в том, что он содержит в себе много женственного, фемининного и одновременно гипертрофирует некоторые типичные свойства маскулинности и мужского сексуального воображения. Гомоэротическое воображение Насколько исключительно гомоэротическое воображение? В гетеросексуальной выборке Кинзи 86-87 % взрослых белых мужчин не имели гомосексуальных снов и мастурбационных фантазий; только 2.5 - 3.5 % опрошенных испытывали их часто ( Gebhardt and Johnson, 1979, tables 177, 187). Мастерс и Джонсон нашли, что хотя эротические фантазии гомо= и гетеросексуалов нередко перекрещиваются (“натуралы” иногда воображают однополые сцены, а гомосексуалы – разнополые), между ними есть существенные различия. Гетеросексуалы воображают, в порядке убывающей частоты, секс с новой партнершей, сцены сексуального насилия, наблюдение за чужой сексуальной активностью, гомосексуальные контакты и групповой секс.   Гомосексуалы чаще видят отдельные элементы мужской сексуальной анатомии (член, ягодицы и т.п.), сцены сексуального насилия, разнополый секс, нежные отношения с незнакомыми мужчинами и групповой секс (Masters and Johnson, 1979, p.174-182). У австралийских мужчин фантазий, не соответствующих их сексуальной ориентации, оказалось значительно меньше, чем у испытуемых Мастерса и Джонсон (Keating and Over, 1990). В мастурбационных фантазиях немецких гомосексуалов на первом месте оказались мечты о каком-то неопределенном, реально не существующем, идеальном партнере, затем следуют воспоминания о прошлом сексуальном переживании и / или партнере, о какой-то особой сексуальной технике, о знакомом, но недостижимом мужчине, о партнере, которого гей любит или с которым дружит, о групповом сексе, о ком-то, кого мужчина видел, но лично не знает, фантазии, навеянные эротическими материалами. Соотношение этих фантазий и образов зависит от конкретных эротических предпочтений и личного опыта индивида (Dannecker, Reiche, 1974, S. 226-228). Чередование гомо= и гетеросексуальных фантазий у одного и того же человека предполагается теориями Фрейда и Кинзи. Но они различаются по степени распространенности и по своим психологическим функциям. По мнению Айси (Isay,1989), гетеросексуал в своих гомосексуальных фантазиях большей частью видит себя в “женской” роли, это подрывает его уверенность в своей маскулинности; у гомосексуалов же такие фантазии тревоги не вызывают. У гетеросексуалов первые гомоэротические фантазии появляются в юности, на фоне подростковой гиперсексуальности; у геев они возникают в детстве, в подростковом возрасте они уже вполне осознаны. Гетеросексуалы воспринимают гомоэротические фантазии как нечто неприятное, неестественное; геям они приятны, хотя иногда они пытаются их подавить. У гетеросексуального мужчины гомоэротические фантазии чаще всего появляются в кризисные моменты, когда он чувствует себя жертвой агрессии и конкуренции; у геев они более или менее постоянны. Психологические особенности мужской однополой любви Голубая эротика неразрывно связана со всей гаммой любовных переживаний, которые практически не отличаются от разнополой любви. Предмет любви - не пол, а конкретный индивид, точнее - образ. ”Любовная речь не связана ни с гомо=, ни с гетеросексуальностью”( Barthes, 1977, p.280) Гомоэротические тексты, в которых отсутствует прямое указание на пол любимого, без малейшего труда принимаются за описание и выражение гетеросексуальных чувств, и наоборот. Иначе Пушкина читали бы одни “натуралы”, Кузмина - только геи, а Пруст, превративший Альфреда в Альбертину, был бы никому не нужен. Главное - не объект, а субъект желания. Говоря словами Александра Володина, Дульцинея может быть какой угодно, был бы Дон Кихот Дон Кихотом. Однако главная экзистенциальная проблема любви - как слиться с другим существом и в этом слиянии утратить и затем заново обрести себя - в однополом варианте выглядит несколько иначе, чем в разнополом. женщина всегда остается для мужчины Другой, с ней можно слиться только на мгновение, но при этом всегда остается различие и даже полярность. Влюбленный мужчина жаждет общаться с женщиной, обладать ею и / или отдаться ей, ревнует её к другим, но никогда не идентифицируется с нею, не мечтает стать ею или таким, как она. Он знает, что она - Другая, уподобиться ей невозможно. В однополой любви присутствует иллюзия безграничности: влюбленный мечтает обладать предметом любви и одновременно - уподобиться ему или уподобить его себе. Грани между “быть” и “иметь” в гомосексуальном желании более размыты, чем в гетеросексуальном (Bersani, 1995, p. 63). Диалектика слияния, идентификации с Другим и одновременно выхода за пределы собственного Я - большая метафизическая проблема. Герои романа Мишеля Турнье однояйцевые близнецы Жан и Поль настолько похожи и близки друг к другу, что их называют общим именем "Жан-Поль". Как большинство близнецов, мальчики в детстве имели сексуальные контакты друг с другом, позже их эротически привлекают одни и те же люди и, с кем бы они ни общались, их мысли и желания обращены друг к другу. Чтобы разорвать эту связь, Жан пытается жениться, но Поль разрушает его план. Любовь, связывающая близнецов, - привязанность к собственному подобию, где Другой - точная копия Я. Гетеросексуальная пара, напротив, основана на различии и взаимодополнительности. А гомосексуальная пара стоит на полпути между этими полюсами, стараясь создать близнецовую ячейку, но с разнородными элементами. Отвергая продолжение рода, развитие и время, гомосексуал постоянно безуспешно “ищет брата-близнеца, с которым он мог бы слиться в бесконечном объятии” (Tournier, 1975, p.387). Эта метафизическая конструкция, подчеркивающая имманентный нарциссизм и иллюзорность гомосексуального желания, выглядит абстрактной, но психологические элементы, на которых она зиждится, - нерасчлененность потребности быть и иметь, - обнаруживаются чуть ли не в каждой гомосексуальной автобиографии. Десятилетний Жене впервые осознал себя, когда однажды, увидев мальчика на велосипеде, вдруг почувствовал страстное влечение к нему и не мог решить, чего ему больше хочется: быть этим мальчиком или иметь его. Первое эротическое чувство пятилетнего Мисимы при виде юноши-золотаря : "Хочу быть таким, как он”. И еще: “Хочу быть им" (Мисима, 1994, с. 13) "Я никогда не хотел трахать их, потому что хотел быть ими", - вспоминает свои впечатления в школьном спортзале Пол Монетт (Monette, 1992, p. 71). Глядя на играющих в баскетбол подростков, юный гомосексуал испытывает "не просто тягу к их красоте, а желание каким-то образом быть ими, иметь их сноровку, их уверенность" (Schecter, 1992, p. 79) Эта потребность в идентификации столь же духовна, сколь и телесна. “Нет ничего более волнующего, чем воспринимать тело мужчины и думать, что между ним и тобой нет разницы” (Jouhandeau, 1963, p. 169). Ив Наварр не хочет "ничего знать о другом, кроме его тела. И его имени". Однако он мечтает не просто получить от чужого тела удовольствие, а "... целиком войти в тело другого и одеться в него. Уйти и жить одетым в другого, в другом. Войти в него, как в новую пижаму. Стать другим. Другим, любимым. Так мало других" (Navarre, 1981, pp. 393, 364) Герои повести Дмитрия Бушуева оба говорят друг другу: “Я хочу быть тобой”. “Денис, я хочу быть тобой или быть хотя бы твоим совершенным зеркалом. Я хочу раствориться в каждой клеточке твоей ДНК” (Бушуев, 1997, с. 216, 150). В откровенно сниженной, грубой форме то же самое пишет Ярослав Могутин: я себе нравлюсь таким как ты ты себе нравишься таким как я кончая в рот другу друг мы образуем замкнутый круг. (Могутин, 1997, с. 106) В акте сексуального присвоения тела Другого, субъект сам становится Другим, но не Посторонним, а Любимым. Любимым - кем? Самим собой? Или тем, чье тело он “присваивает”? Или кем-то третьим? Нарциссическое упоение собственным телом, напряженный аутоэротизм и одновременно - повышенная самокритичность, недоверие и ненависть к себе, постоянная игра со смертью, страстный поиск Другого и готовность раствориться в нем или подчиниться ему… Фрейд и психиатры не придумали эти симптомы, а только гипертрофировали их, недооценив, с одной стороны, их связь с социальными факторами, затрудняющими геям принятие себя, а с другой стороны - наличие огромных индивидуальных различий (один любуется в зеркале своей красотой, другой - своим безобразием), не связанных с сексуальной ориентацией. Индивидуальные различия между геями в этом отношении значительно больше, чем групповые различия между геями и гетеросексуалами. Гомосексуальный Вертер психологически ближе к гетеросексуальному Вертеру, чем к гомосексуальному Дон Жуану. Философия и особенно психиатрия склонны драматизировать особенности однополой любви. Но их можно рассматривать и в комическом ключе. Это касается, в частности, гомосексуальной ревности. Ленивые и предубежденные полицейские, не желая утруждать себя раскрытием направленных против геев преступлений, охотно списывают их на “патологически сильную гомосексуальную ревность”, порождающую кровавые разборки. Большей частью это выдумки. Поскольку в гомосексуальных отношениях желание обладать партнером уравновешивается идентификацией с ним, а общество не дает геям тех “прав” друг на друга, которые существуют в патриархальном гетеросексуальном браке, геи относятся к нарушениям нормы сексуальной исключительности терпимее гетеросексуалов, а сила и формы проявления ревности у них столь же индивидуальны, как у натуралов. геи часто отбивают друг у друга любовников, не доверяют друг другу, сплетничают, ссорятся из-за привлекательных молодых людей. Эти измены и перемены сразу же становятся известны всем и каждому, драматизируются и театрализуются. Иной раз все члены “голубой” компании успели переспать друг с другом и при случае готовы пойти по новому кругу. По словам Эдмунда Уайта, геевская "ревность (я не хочу, чтобы ты спал с этим парнем) на самом деле может быть замаскированной формой желания или зависти (мне самому хочется спать с этим парнем). Много лет назад я был безнадежно влюблен в человека, который не хотел спать со мной, а сам был отчаянно влюблен в третьего парня. Мне так и не удалось соблазнить своего любимого, зато я получил довольно тщеславное и философское утешение, переспав со своим соперником. Он предпочел меня мужчине, которого я любил, и таким образом я стал соперником собственного возлюбленного. Подобный кульбит возможен только в геевской жизни" (White, 1994, p. 151) Оден однажды признался друзьям, что оказался “в тройной переделке: сексуально ревную, как жена, тревожусь, как мама, и соперничаю, как брат” (Davenport-Hines, 1995, p. 248) Гомосексуальный взгляд и поэтика мужского тела Гомоэротические каноны красоты и привлекательности в принципе являются общечеловеческими. Существуют три главных архетипа мужской красоты, с каждым из которых ассоциируется определенный набор телесных и психических свойств:   1) сильный, мужественный мужчина, 2) женственный, мягкий андрогин, полумужчина-полуженщина и 3) пубертатный подросток или юноша, полумальчик-полумужчина.   Однако соотношение и мера притягательности этих образов исторически и индивидуально изменчивы. Для истории изобразительного искусства гомоэротический взгляд исключительно важен. Поскольку женщины не имели права обсуждать мужскую наготу, а гетеросексуальные мужчины её стеснялись, только гомосексуальный взгляд мог "расколдовать" наглухо закрытое мужское тело, снять с него фаллическую броню, представить его достойным восхищения и увековечения эротическим объектом. Если красоту женского тела открыли мужчины, то красоту мужского тела открыли гомосексуальные мужчины. Не случайно поэтика мужского тела возникла именно в античной Греции, а многие художники, изображавшие мужскую наготу , были как-то причастны к мужской однополой любви, хотя совсем не обязательно вели гомосексуальный стиль жизни или считали себя геями. Вероятно, можно говорить и о некоторых более или менее общих свойствах гомосексуального телесного канона. Если отвлечься от индивидуальных и культурно-исторических особенностей, гомосексуальную культуру (или субкультуру) отличают несколько особенностей. 1. Это телесно-ориентированная культура, которая придает большое значение чувственной стороне общественного и личного бытия. 2. Её базовой моделью, идеалом и символом является мужское тело. 3. Эта телесность неразрывно связана с сексуально-эротическими переживаниями. 4. Для неё характерен более высокой уровень рефлексивности, гомосексуалы лучше обычных мужчин осознают особенности своего и чужого тела и придают им больше значения. 5. Гомосексуальная культура по самой своей природе антинормативна, принадлежащий к ней индивид может осознать и принять себя лишь вопреки многочисленным запретам. Это делает весь его стиль жизни в какой-то степени игровым, экспериментальным. 6. Благодаря этому гомосексуал и собственное тело переживает не как объективно данное, а как нечто сделанное, изменчивое и множественное, как своего рода театральное представление, перформанс.   Это благоприятствует различным экспериментам, как на индивидуально-бытовом (одежда, татуировка) , так и на социальном, публичном уровне (театрализация, художественная репрезентация) Однако однозначное определение того или иного художественного образа или произведения как гомоэротического крайне затруднительно, потому что оно подразумевает три разных системы вопросов: 1) Чем вдохновлялся данный художник, была ли у него личная эротическая мотивация? 2) Каков был его социальный заказ и как воспринимали произведение его современники? 3) Как его творчество интерпретировала культурно-историческая традиция, в свете которой оно воспринимается сегодня? Каждый из этих вопросов абсолютно правомерен, но ответы на них приходится искать разными средствами и в разных местах. Художник и его произведение В первом случае нас интересует индивидуальность художника и особенности его сексуальной жизни и воображения. Но поведение и воображение зачастую не совпадают, а сам художник может не осознавать глубинных мотивов своего творчества. Чтобы разобраться в этом, есть два пути – скрупулезное изучение биографии художника и/или анализ его произведений. Биографическое исследование сплошь и рядом не позволяет отличить достоверную информацию от сплетни. Начиная с известной монографии Д. Познера (1971), практически все искусствоведы убеждены в том, что Караваджо был гомосексуален. Однако авторы двух недавних монографий (Gilbert, 1995; Puglisi, 1998) доказывают, что эти обвинения были выдвинуты врагами художника и не выдерживают критической проверки. Первые неприятности из-за своей предполагаемой гомосексуальности Караваджо имел еще в Мессине, когда один учитель заподозрил что-то неладное в том, что молодой Караваджо внимательно наблюдал позы, которые мальчики принимали во время игры, и зарисовывал их. Когда учитель спросил Караваджо, почему он все время ходит за ним и смотрит на его учеников, тот пришел в ярость и ударил учителя по голове, после чего был вынужден бежать из Мессины. Но ведь художник нуждается в живой натуре. Гвидо Рени, который, как считается, всю жизнь оставался девственником, в свои школьные годы не участвовал в шумной возне соучеников, но сумел обратить её себе на пользу: он просил мальчиков замирать в приглянувшихся ему позах и зарисовывал их. Это пригодилось ему в дальнейшей работе. Возможно, интерес Караваджо к мальчикам тоже был чисто эстетическим и бдительный учитель придрался к нему зря, за что вспыльчивый художник и побил его. Другой эпизод. В 1603 г. соперник Караваджо художник Бальоне обвинил Караваджо в том, что у него есть "бардасса" по имени Джованни Батиста. Было проведено следствие, Караваджо отрицал, что знает такого человека, и его действительно не нашли, так что художник был оправдан. Также шатки обвинения, что Караваджо спал с мальчиком, с которого написан "Амур-победитель", равно как и сплетни о гомосексуальности покровителя художника кардинала Дель Монте. То, что в молодости Караваджо семь лет жил вместе со своим младшим (на 6 лет) другом художником Марио Миннити, который служил ему натурщиком для его мальчиков, тоже ничего не доказывает. Многим молодым и бедным художникам в то время приходилось подолгу спать в одной комнате и в одной постели вдвоем и даже втроем и рисовать друга друга голыми. Кстати, шекспировский Яго тоже спал с Кассио в одной постели и упоминает об этом в разговоре с Отелло, как о чем-то само собой разумеющемся. Но ни один шекспировед, кажется, не подозревал Яго и Кассио в любовной связи. В Италии XVI в. любовная лексика в переписке между мужчинами еще не имела "сексуальной" нагрузки, страх перед ней появился позже. Доказывают ли эти соображения, что Караваджо не имел пристрастия к мальчикам? Нет, конечно. В конце концов, не бывает дыма без огня. Но предположения и сплетни нельзя принимать за установленные биографические факты. Впрочем, что говорить об эпохе Возрождения? Даже гораздо более близкая по времени история о том, как нагой Нижинский позировал двум великим скульпторам Родену и Майолю, но ни тот, ни другой почему-то не сделали с него статую, оказывается неясной и проблематичной. Объясняя, почему он не стал ваять Нижинского, хотя собирался это сделать и Нижинский с разрешения Дягилева позировал ему нагим (сохранились два сделанных Майолем рисунка), Майоль сказал: "Он был слишком мускулистым для меня …. Идеальная модель для Родена, но не для меня. Я люблю только округлые и полные формы. Поэтому мужское тело, кроме тела подростков, меня никогда не привлекало". Майоль подчеркивает, что, зная эти его пристрастия, Дягилев Нижинского к нему не ревновал. Зато он ревновал к Родену, "которого также привлекали мужские прелести. Двое мужчин даже поссорились из-за танцора" (Brassai, 1982 p. 119). Дальше версии расходятся. Согласно Майолю, Нижинский, придя к Родену, разделся и скульптор начал его рисовать, но из-за жары и выпитого бургундского ( Нижинский обычно не пил вина, но не смог отказать Родену ), разморенные мужчины крепко уснули и пришедший в студию Дягилев застал голого Нижинского спящим в ногах у Родена, после чего устроил обоим скандал и запретил продолжать сеанс. В свете ревнивого нрава Дягилева, рассказ выглядит правдоподобным. Парижская желтая пресса тоже писала о связи Родена с Нижинским. Однако сами участники скандала рассказывают иное. Версия Родена, как и его зарисовки нагого Нижинского, до нас не дошли. Нижинский в ранних изданиях своего дневника, фальсифицированных его женой Рамоной, рассказывает, что когда Роден увидел его обнаженное тело, то решил, что не сможет передать его совершенство и уничтожил сделанные наброски (весьма непохоже на Родена). В подлинном дневнике Нижинского все изложено с точностью до наоборот: "Он хотел меня нарисовать, потому что хотел высечь меня из мрамора. Он взглянул на мое голое тело и нашел, что оно плохо сложено, поэтому он порвал свои наброски. Я понял, что он меня не любит, и ушел" ( Nijinsky, 1995, p.256). Кому мы должны верить? Не меньше подводных камней содержит и интерпретация произведений искусства. Известный французский искусствовед Режис Мишель в книге "Обладать и разрушать. Сексуальные стратегии в искусстве Запада"( Michel, R. 2001),. опираясь на Фрейда и Лакана, доказывает, что сексуальные пристрастия художников можно реконструировать и без обращения к их биографиям, только на основе их творчества, особенно рисунков, в которых собственные чувства мастера проявляются свободнее, чем в предназначенных на продажу и отражающих вкусы заказчиков и критиков готовых произведениях. Выводы, к которым пришел Мишель, на первый взгляд, выглядят шокирующими. Получается, что среди западных живописцев представлены все виды и варианты сексуальности, кроме так называемой "нормальной". Синьорелли – бесспорный гомосексуал, Микеланжело – "нарцисс трансвестит", произведения Давида, Энгра и Жироде – сплошная "педофильская живопись", Жерико – садист, творчество Делакруа – дневник мазохиста и т.д. и т.п. Некоторые наблюдения Мишеля абсолютно бесспорны, другие кажутся натянутыми. Питающее творчество художника сексуально-эротическое воображение по самой природе своей не может и не должно быть однозначным. Именно нестандартность переживаний позволяет художникам открывать новые пласты субъективной реальности, обогащая тем самым жизненный мир остальных людей. Естественно, что в этих переживаниях часто присутствует и гомоэротизм. Но неоднозначность субъективных переживаний и их художественной трансформации противится подведению их под жесткий психиатрический или сексологический диагноз. Понятие "гомосексуального искусства" автоматически отрезает существенную часть общечеловеческого художественно-эротического опыт, загоняя её в огороженное гетто. Не менее многозначно и зрительское восприятие, от которого в первую очередь зависит социальная судьба произведения искусства. Некоторые геевские "иконы" стали таковыми вовсе не по воле самого художника. Возьмем, например, образ святого Себастьяна, принявшего христианство римского легионера, по приказу императора Диоклетиана расстрелянного за это из луков. Мученический сюжет давал художникам широкие возможности для показа красивого обнаженного и беспомощного мужского тела. Сначала святого Себастьяна большей частью изображали зрелым, мускулистым, бородатым мужчиной. Художники Возрождения (Перуджино, Боттичелли, Антонелло да Мессина, Караваджо, Гвидо Рени и др.) сделали его нежным женственным юношей, почти мальчиком, что давало обильную пищу гомоэротическому воображению с садомазозистским уклоном, позволяя зрителю, в зависимости от собственных пристрастий, идентифицироваться как с Себастьяном, так и с его мучителями. “Святого Себастьяна” кисти Фра Бартоломео даже убрали из церкви, потому что он возбуждал греховные помыслы у прихожанок, а возможно и у самих монахов. Его писали около 200 разных художников, некоторые – не по одному разу: Перуджино написал восемь Себастьянов, Гвидо Рени – пять, Мантенья – три, ван Дейк четыре, Гюстав Моро – семь. Почему же один из пяти Себастьянов Гвидо Рени , и как раз наименее обнаженный, оказался для гомосексуальных мужчин самым притягательным? Чем он "лучше" Себастьянов других художников эпохи Возрождения, да и самого Гвидо Рени Я не могу ответить на этот вопрос. Однако о своей любви именно к этому Себастьяну дружно говорили немецкие гомосексуалы в начале ХХ века. А вот как описывает свое юношеское впечатление от этой картины Юкио Мисима: "Обнаженное тело божественно прекрасного юноши было прижато к дереву, но кроме веревок, стягивавших высоко поднятые руки, других пут видно не было. Бедра Святого Себастьяна прикрывал кусок грубой белой ткани. Я догадался, что это какой-то христианский мученик. Однако в творении Гвидо Рени... даже чисто христианский сюжет обрел аромат язычества. Тело Себастьяна, не уступавшего красотой самому Антиною, прекрасно; на нем не видны следы истязаний, как у других святых. Оно излучает лишь сияние молодости, красоты и наслаждения.…Это ослепительно белое тело, оттененное мрачным, размытым фоном, светоносно. Мускулистые руки преторианца, привыкшие владеть луком и мечом, грациозно подняты над головой; запястья их стянуты веревкой. Лицо поднято вверх, широко раскрытые глаза созерцают свет небесный, взгляд их ясен и спокоен.   В напряженной груди, тугом животе, слегка вывернутых бедрах - не конвульсия физического страдания, а меланхолический экстаз, словно от звуков музыки. Если б не стрелы, впившиеся одна слева, под мышку, другая справа, в бок, можно было бы подумать, что этот римский атлет отдыхает в саду, прислонившись спиной к дереву... Естественно, все эти мысли и наблюдения относятся к более позднему времени. Когда же я увидел картину впервые, всего меня охватило просто какое-то языческое ликование. Кровь закипела в жилах, и мой орган распрямился, будто охваченный гневом, сосуды набухли, как под влиянием гнева. Казалось, он вот-вот лопнет от чрезмерной раздутости, на сей раз он настойчиво требовал от меня каких-то действия, клял хозяина за невежество и возмущенно задыхался. И моя рука неловко, неумело задвигалась. Тут из самых глубин моего тела стремительно поднялась некая темная, сверкающая волна, и не успел я прислушаться к новому ощущению, как волна эта разлетелась вдребезги, ослепив и опьянив меня... Это была моя первая эякуляция, а заодно и первый опыт, случайный и неуклюжий, моей "дурной привычки" (Мисима, 1994, с.31-32). Едва ли Гвидо Рени рассчитывал на подобный эффект. В дальнейшем, особенно в геевском искусстве ХХ века, появилось много гораздо более раздетых и сексуальных Себастьянов. Тут и игривые раскрашенные фотографии популярных французских фотографов Пьера и Жиля (1987), и ковбойский вестерн американца Дельмаса Хау (1990) и стилизованный мексиканский юноша Карлоса Санруне (1995) и выразительная компьютерная графика Марио Патиньо (1999). Но вряд хоть один из них вызвал такую бурю страстей, как невинный, с устремленными ввысь глазами Себастьян Гвидо Рени…. Другой интересный пример исторической трансформации гомоэротической "иконы" - "Этюда обнаженного юноши" (1837) Жана-Ипполита Фландрена (1809-1864) отлично проследил чигагский искусствовед Майкл Камилл (Camille, 1994) . Студенческая работа молодого художника, ставшего в дальнейшем выдающимся мастером религиозной настенной живописи, была куплена Наполеоном III, выставлена в Лувре и многократно репродуцировалась. Ничего явно эротического в этюде Фландрена нет. Сплетен о его личной жизни тоже неизвестно. От идеально сложенного обнаженного юношеского тела веет одиночеством и грустью. Поскольку гениталии юноши скрыты его согнутыми коленями, картина никого не шокировала и в то же время открывала простор гомоэротическому воображению, породив множество подражаний и вариаций. В 1899 г. немецкий художник Ганс Тома в картине "Одиночество" точно воспроизвел фландреновскую позу, а когда его обвинили в плагиате, объяснил, что "его" мальчик - более жесткий, мускулистый и "нордический". Американский фотограф Фредерик Холланд Дэй (1864-1933) и Вильгельм фон Гледен перенесли созданный Фландреном образ в художественную фотографию, первый - в виде снимка нагого юноши на фоне лирического вечернего ландшафта (1898), второй - в виде одиноко сидящего на скале, на фоне горной гряды, "Каина" (1900). В ХХ в. последовали новые вариации и трансформации, в ходе которых юношеское тело становилось все более мужественным, атлетическим и сексуальным. На фотографиях Роберта Мэпплторпа в позе фландреновского юноши снят сидящий на высоком столике или табурете могучий черный атлет, за согнутыми коленями которого свисают внушительные гениталии. Таким образом, поза модели осталась прежней, а облик, настроение и смысловая нагрузка образа радикально изменились. Романтический юноша Фландрена, гомоэротическое прочтение которого было лишь одной из многих возможностей, стал откровенно гомосексуальным. Это, несомненно, отражает рост телесной открытости и терпимости к мужской наготе и сексуальности. Тем не менее европейские и американские геи продолжают украшать стены своих квартир репродукциями доброго старого консервативного Фландрена. То ли потому, что гомосексуальные мужчины нуждаются именно в идеализации. То ли потому, что романтический образ не сковывает их воображения, позволяя многое домысливать самим. То ли потому, что действительно красивые юноши встречаются реже больших пенисов. А может быть это просто хорошая картина?… Критерии сексуальной привлекательности Еще более разнообразны личные критерии сексуальной привлекательности. В отличие от XVI-XVII вв., большинство современных европейских и американских гомосексуалов определенно предпочитают сильных и маскулинных мужчин. Среди опрошенных Кинзи белых гомосексуалов 76.5 % предпочитали маскулинных и только 9.2 % - женственных партнеров. (Gebhardt and Johnson, 1979, table 531) На вопрос "Какой тип мужчины для вас наиболее сексуально привлекателен?" почти две трети (63%) западногерманских гомосексуалов выбрали "особенно маскулинный" и только 16% процентов - "мягкий, женственный тип"; 39 % предпочли "того, у кого большой член" (Dannecker und Reiche, 1974, S.250). Анализ множества объявлений ищущих сексуального партнера гомо= и гетеросексуальных мужчин и женщин и специальное обследование 144 геев и 96 лесбиянок (им показывали фотографии различавшихся по степени своей маскулинности/фемининности мужчин и женщин и предлагали оценить степень их привлекательности и свою готовность вступить с ними в связь), также показал, что геи определенно предпочитают более маскулинных партнеров, как по внешности (многие объявления прямо просят женственных мужчин “не беспокоиться”, а рекламные фотографии изображают только сильных и мускулистых мужчин), так и по характеру. (Bayley et al., 1997) Женственные, феминизированные мальчики и мужчины в гомосексуальной среде - такие же, если не большие, изгои, как и среди гетеросексуальных мужчин. Их предпочитают главным образом находящиеся в местах заключения мужчины, использующие их в качестве эрзац-женщин. От чего зависят индивидуальные предпочтения, неясно. Иногда выбор идет по принципу дополнительности ( маскулинные мужчины предпочитают более мягких и женственных, и наоборот), но гораздо чаще наблюдается ориентация на собственное подобие. Чем маскулиннее выглядит и / или кажется себе мужчина, тем сильнее он хочет иметь такого же или более маскулинного партнера. Ориентация на подчеркнутую и даже гипертрофированную маскулинность (тип “мачо”) коррелирует не только с уровнем предполагаемой собственной маскулинности субъекта, но и с уровнем его сексуальной активности. Немецкие гомосексуалы, имевшие многих сексуальных партнеров, тянутся к гипертрофированно-маскулинным мужчинам, с большим членом, волосатым телом и грубыми, властными манерами, в два-три раза сильнее тех, у кого был только один партнер.   Нежные, ласковые, интеллигентные мужчины нравятся им вдвое меньше, чем “среднему” гомосексуалу. (Dannecker und Reiche, 1974, S.250) Одетые в черную кожу и металлические цепи завсегдатаи “кожаных” баров, желающие казаться и чувствовать себя крутыми мужиками, ищут еще более крутых партнеров, которым они могли бы отдаться, не теряя самоуважения. Хотя в глубине души многие из них знают, что их собственные устрашающие наряды и погремушки - простая бутафория, они готовы верить, что у партнера все это - “настоящее”. Более романтичных и сентиментальных геев грубая маскулинность отталкивает, они предпочитают более гармоничные, классические фигуры. На конкурсах мужской красоты, где в определении призеров активно участвуют женщины и геи, чаще побеждают не бодибилдеры, а более элегантные и изящные мужчины. Преобладают они и среди кино= и фотомоделей. Однако прямой зависимости между телесным обликом мужчины и тем, что он делает в постели, по-видимому, нет, за исключением того, что феминизированные мужчины чаще предпочитают в анальном и оральном сексе рецептивную позицию, тогда как маскулинные типы любят быть “сверху” или меняться ролями. Культ пениса Ярчайшее проявление геевского культа маскулинности - фетишистское отношение к половому члену и его размерам. При статистическом анализе языка 25 коммерческих гомоэротических книг (какие части тела они описывают и какие слова употребляют чаще других) , на первом месте оказался член (5643 упоминания), на втором анус ( 2301), на третьем руки (1600), на четвертом - рот (1256, плюс к тому - язык, глотка и губы) и на пятом - яйца ( 976 упоминаний) (Bolton, 1995). При этом желаемые размеры орудий “сексуального производства” сильно преувеличиваются. Фаллический культ – явление всеобщее, это знак не только сексуальной потенции, но и общей силы и могущества. По замечанию Одена, “если бы мужчинам был предоставлен выбор - стать самым могущественным человеком или обладателем самого большого х.. в мире, большинство выбрало бы второй вариант. От зависти к пенису страдают не столько женщины, сколько мужчины. В отличие от женщин, они могут страдать также от разнообразия пенисов… Хуи не менее индивидуальны, чем их владельцы, и эти две индивидуальности часто не совпадают” ( Davenport-Hines, 1995, p. 132) С реальными размерами "гомосексуального члена" связана некая научная загадка. По данным Кинзи, который просил своих испытуемых указать длину и объем своих пенисов и объективно измерить их по специальной методике в спокойном состоянии и в состоянии эрекции, члены 813 гомосексуальных мужчин по всем пяти измерениям оказались больше, чем у 3147 гетеросексуальных мужчин. (Bogaert and Hershberger, 1999). То же самое чешские исследователи получили в 1961 году при объективном измерении пенисов у 126 гомо= и 86 гетеросексуалов ( Tripp, 1987) У многих сексологов эти данные вызывают удивление и недоверие, но они соответствуют предсказанию биоэволюционной теории Д. МакНайта , а измерительные процедуры были для всех мужчин одинаковыми. В коммерческой гомоэротике геи также приписывают себе большие члены. Если длина среднестатистического американского пениса - 6.1 дюйма, то собственный член гомосексуальных персонажей составляет в среднем 7.1 дюйма, а пенис их партнеров - 8.1 дюйма (Bolton, 1995). Впрочем, это говорит скорее о воображении, чем об анатомии. Иконы гомосексуального воображения Типичные образы, иконы гомоэротического воображения, представленные как в эротическом, так и в “высоком" искусстве и литературе (Popp, 1992) - спортсмены, студенты, военные, строительные рабочие, полицейские, ковбои, водители грузовиков, - подчеркнуто мужественны. В образе матроса закодирован чуть ли не весь спектр гомосексуальной фантазии: молодость, мужественная красота, физическая сила, особая эротическая аура, связанная с пребыванием в закрытом мужском сообществе, жажда приключений и романтика дальних странствий, элегантная форма и особая “матросская” вихляющая, с подрагивающими бедрами, походка. По выражению Жене, “флот - это прекрасно организованное учреждение, попав в которое молодые люди проходят специальный курс обучения, позволяющий им стать объектом всеобщего вожделения” ( Жене, 1995, с. 207) В гомоэротических образах матросов физическая сила часто сочетается с внутренней чистотой и нежностью, но это не обязательно. Кэрель из Бреста - хладнокровный убийца, живущий вне законов человеческого общества, именно его необузданная животная сила влечет к нему молодого лейтенанта. Но безжалостный самец Кэрель нуждается в том, чтобы кто-то подчинил, подмял его самого. Первым таким мужчиной становится хозяин борделя Норбер. Умышленно проиграв ему в кости, Кэрель отдается Норберу, отказываясь тем самым от собственной маскулинности. Норбер “внезапно с силой привлек к себе матроса, схватив его под мышки, и дал ему ужасный толчок, второй, третий, шестой, толчки все время усиливались. После первого же убийственного толчка Кэрель застонал, сперва тихонько, потом громче, и наконец бесстыдно захрипел. Такое непосредственное выражение своих чувств доказывало Норберу, что матрос не был настоящим мужчиной, так как не знал в минуту радости сдержанности и стыдливости самца.” (Там же, с. 67-68). Солдат, подобно матросу, живет в закрытом мужском сообществе, переживает постоянный риск, ружье - символ и одновременно продолжение члена, а военная форма - вторая кожа солдата. Многие геи обожают наряжаться или наряжать своих партнеров в военный мундир, который позволяет им чувствовать себя принадлежащими к закрытому мужскому братству. В то же время раздетый и лишенный внешней атрибутики солдат кажется более голым, чем обычный мужчина. Поскольку униформа деиндивидуализирует конкретного матроса или солдата, сексуальная близость с ним символически приобщает гея ко всему мужскому миру. геи дежурят у казарм и военных училищ не только потому, что лишенный женского общества и сексуально озабоченный солдат легче идет на сближение, но и потому, это - особая порода мужчин. Образ солдата занимает одно из центральных мест в современной российской гомоэротике, будь то воспоминания Димы Лычева о службе в армии или “Армейские элегии” Ярослава Могутина, воспевающие “пьянящий запах казармы и грязных ног”. В образах полицейских и сыщиков к военному стереотипу дополняется повышенный риск и чувство парадоксальности ситуации, в которой “дичь” соблазняет и побеждает “охотника”. секс с полицейским подтверждает общезначимость гомосексуальных чувств, не чуждых даже тем, кто по долгу службы с ними борется. Впрочем, по мере легализации гомосексуальности (в Лос Анджелесе есть официально признанная и выступающая на гей-парадах организация геев-полицейских), эта экзотика ослабевает. Другой популярный тип мачо - преступник. Приручение грубой и непредсказуемой силы означает не только сексуальную, но и моральную победу. Спать с бандитами - то же, что пировать с пантерами ( выражение Уайльда), опасность удваивает наслаждение. Непреодолимое тяготение к этой среде испытывал Жене, создавший поэтику тюремного секса. "Люди, призванные служить злу, не всегда красивы, но зато обладают мужскими достоинствами. Любовные игры открывают невыразимый мир, звучащий в ночном языке любовников. На этом языке не пишут. На нем перешептываются по ночам хриплым голосом. На рассвете его забывают. Отрицая добродетели вашего мира, преступники отчаянно пытаются создать свой, обособленный мир. Они готовы в нем жить. Здесь стоит жуткое зловоние, но они привыкли дышать этим воздухом... Их любовь пахнет потом, спермой и кровью. В конечном итоге моей изголодавшейся душе и моему телу она предлагает преданность. Я пристрастился ко злу оттого, что оно обладает подобными эротическими возможностями" (Жене, 1993, с.170) Эротизация преступника часто сочетается с мазохистскими чувствами: "... Я не мог бы забыть о роскошной мускулатуре убийцы и неистовой силе его полового органа" (Там же, с.171). Однорукий Стилитано "не был наделен ни одной христианской добродетелью. Весь его блеск, вся его сила заключались у него между ногами <…> Стилитано оставался для меня милым и надежным хозяином, ни сила, ни обаяние которого так и не утолили мою жажду мужественности, сосредоточенной в солдате, моряке, авантюристе, воре, преступнике. Будучи недоступным, он стал в моих глазах воплощением вышеперечисленных типов, которые подавляют меня".(Там же, с. 174, 181) . Главное свойство следующей иконы геевского пантеона, цветного мужчины - экзотичность. Этноэкзотика есть и в “натуральном” сексе. Один мой одноклассник когда-то хвастался, что “попробовал” девушек трех национальностей, а старый друг, рассказывая о похождениях любимого внука, не без почтения заметил: “У него была даже мулатка!” Для геев нарушение расовых и национальных границ имеет особое очарование. Джеймс Болдуин в романе “Другая страна” описал страстный роман американца ирландского происхождения Эрика и черного джазмена Руфуса. Для белого человека черный мужчина - чаще всего могучий и таинственный самец, благодаря которому он открывает для себя новый, неизведанный мир. Азиатское тело импонирует европейцу отсутствием волос и т.д. Очень популярны среди геев образы спортсменов. (СМ. Pronger, 1990). В новое время спорт стал единственной возможностью публично показать обнаженное мужское тело. Самые популярные образы “спортивной” порнографии - футболисты, персонифицирующие силу и мужественность, бодибилдеры (идеальное мужское тело), пловцы, персонифицирующие мягкость и изящество линий. Сексуальное действие в этих произведениях, как и в жизни, часто развертывается в раздевалках, душевых, гимнастических залах и в спортивных лагерях. Реальное отношение геев к спорту неоднозначно. Многие геи неуверенно чувствуют себя в сугубо мужской среде, стесняются своего тела и боятся, что невольный взгляд или непроизвольная эрекция может их выдать. В то же время раздевалка и душ - единственная возможность увидеть предмет своего поклонения. Занятие популярным мужским спортом позволяет “голубому” юноше самому стать красивым и привлекательным и, возможно, скрыть свою сексуальную ориентацию. Наконец, спортивные достижения имеют для геев большое политическое значение, подрывая старый стереотип об их “изнеженности”. Профессиональный большой спорт долгое время был, да и сейчас остается в высшей степени гомофобным. Все выдающиеся спортсмены, публично заявившие о своей гомосексуальности (футболист Давид Копей, чемпион США по прыжкам в воду Грег Лауганис и др.) пережили в связи этим много неприятностей, некоторым даже пришлось уйти из спорта. Чтобы бороться с гомофобией, американские геи начали с 1982 проводить собственные спортивные игры и даже олимпиады. Если судить о гомоэротике только по порнографии, может сложиться впечатление, что она гипертрофирует самые опасные свойства мужской сексуальности: мачизм, культ господства и подчинения, милитаризм, расизм и т.п. Однако надо учитывать игровой, карнавальный характер гомоэротики. В обычной мужской культуре гипермаскулинность ассоциируется с агрессивностью и мизогинией, мачо - персонификация власти, насилия и принуждения. В гомоэротике большой член не является орудием власти и подчинения, он вызывает не столько страх, сколько восхищение, поклонение, нежность, желание “проглотить” его. Хотя геи проводят долгие часы в спортивных сооружениях, накачанные мускулы нужны им не для устрашения, а для привлечения других мужчин. “Почему проявления интеллекта - книги, картины, другие формы “искусства” можно достойно демонстрировать, выставлять напоказ, а тело - нет? Я потратил часы, дни, месяцы, годы на книгу. Я хочу, чтобы её приняли, любили, хвалили, чтобы ею восхищались и искали её. Но чем мое тело хуже? Я также потратил на него часы” (Rechy, 1977, pp.68-69). Как во всех мужских отношениях, здесь присутствует мотив власти одного человека над другим, но эта власть заключается прежде всего в том, чтобы доставить - или не доставить - другому мужчине удовольствие.( Mohr, 1992, pp. 188-203). Это та власть, которой всегда обладали и пользовались женщины. Характерный пример многослойности гомоэротики - рисунки самого знаменитого геевского эротическо-порнографического художника Тома Финна ( Тоуко Ласканен, 1921-1991 ). Том благоговеет перед образом “мачо”. Все его персонажи гипертрофированно маскулинны (огромные члены, мощные мускулы, черная кожаная одежда) и агрессивны, они связывают, подвешивают, порют и насилуют друг друга. С точки зрения официальной геевской идеологии, рисунки Тома политически некорректны. Когда лесбигеевский журнал “Outlook ” посвятил его творчеству статью с иллюстрациями, редакции пришлось несколько месяцев печатать письма разгневанных лесбиянок, которые возмущались этой проповедью сексизма, мачизма и сексуального фашизма. Но эти атрибуты гипермаскулинности изображаются с юмором, как игра, которая допускает и даже предполагает смену ролей. Этот могучий мужик - не вождь, который всегда сверху, а "один из мальчиков", которого точно так же связывают, порют, трахают и т.д. Это не призыв к насилию, а перформанс ( Blake, 1995 , pp. 343-353) Андрогины и имперсонаторы Противоположный архетип мужского гомоэротического воображения - андрогин, существо неопределенного пола, полумужчина-полуженщина. Андрогинные образы широко представлены в мифологии и в религиозной практике, им часто приписывалась магическая сила и сексуальная привлекательность. В повседневной жизни такие люди не имеют выбора, им некуда скрыться от своей внешности и манер. Единственный выход - принять данную роль и сделать её предметом гордости. Женственный мужчина - единственный тип гомосексуальной идентичности, который под разными именами существовал всюду и везде. В современном английском языке этот тип чаще всего обозначается словом queen (буквально - “королева”, на самом же деле - искаженное quean - распущенная женщина, проститутка), которое первоначально применялось к женщинам, а потом его взяли в качестве самоназвания женственные мужчины. Если эта идентичность включает переодевание в женскую одежду и усвоение женских манер, речи и поведения, её называют также Drag-queen. В русском геевском жаргоне это передается словами “девка”, “сестра”, “пидовка”, “королева” (ласковое или восхищенное), “мурка”, “подруга”, “хабалка” (агрессивная, скандальная “девка”, афиширующая свою гомосексуальность и компрометирующая своих “подруг” в глазах окружающих ) и т.п. ( Щуплов, 1994) Отношение к ним неоднозначное. Некоторые маскулинные геи, которые могут сойти за “натуралов”, видят в “девках” злую карикатуру на самих себя и относятся к ним с презрением и ненавистью ( типичная психологическая защита, по Фрейду). Другие находят их сексуально привлекательными, их женственность позволяет им чувствовать себя более маскулинными; в однополых парах фемининный партнер обычно играет роль “жены”. Различно и их собственное самосознание. Некоторые страдают комплексом неполноценности (феминизированные геи имеют гораздо больше психологических проблем и трудностей, чем остальные). Другие принимают свою идентичность с удовольствием: женское платье, доведенные до гротеска женские манеры, разговор о себе в женском роде – их естественный способ существования. Для третьих это даже своего рода психологическая компенсация, способ превратить свою слабость в силу. В отличие от транссексуала, который чувствует себя женщиной и мечтает сменить пол, гомосексуальный трансвестит (87 % обычных трансвеститов гетеросексуальны, переодевание в женскую одежду не меняет их сексуальную ориентацию - Docter and Prince, 1997) этого не хочет, его / её призвание и гордость - быть мужчиной, который способен затмить женщину и успешно соперничать с нею. Высший уровень этого - имперсонаторы, мужчины, выступающие а женском облике на сцене (Simpson, 1994) Волшебное “превращение парня в богиню” требует огромного терпения и мастерства. Знаменитые имперсонаторы пользуются мировой известностью, ими восхищаются, в них влюбляются. Это не просто представление, а перевоплощение, открытие новых ипостaсей собственного Я. Неказистый и вроде бы “ненастоящий” мужчина становится умопомрачительной красавицей, богиней. “Драг позволяет мне исследовать новые обличья, постоянно изменяться, становиться таким, каким мне хочется. У меня нет осиной талии, но я могу сделать её с помощью корсета. Я могу иметь огромные ресницы и сумасшедшую прическу. Могу стать элегантной красавицей или хиппи. Могу реализовать все мои дикие фантазии, а утром в своем обычном виде пойти на работу” ( Guy to Goddess, 1994, р.7) По словам знаменитого черного шоумена, танцора и имперсонатора РуПола (RuPaul, 1992) “драг” - прежде всего работа, представление, униформа, которую он снимает дома так же, как то делают со своей униформой пожарник или медсестра. “Мы рождаемся голыми, а все остальное - маскарад”. Но это также и самовыражение. РуПол вырос среди женщин, которые, в отличие от мужчин, открыто выражали свои эмоции. мальчику эта свобода нравилась, свою женственность и связанное с ней сексуальное влечение к мужчинам он считал естественными. И когда РуПол вырос, он решил, что ему следует не стыдиться, а культивировать их. Успешные имперсонаторы есть и в России (например, знаменитая Верка-Сердючка). Но не всем удается театрализовать свои гендерно-сексуальные роли и добиться таким образом общественного признания. Кроме того, роли и маски не снимают некоторых личных проблем, в том числе сексуальных. Как сказал один знаменитый американский имперсонатор, “мужчины влюбляются в мисс Адриану. У неё есть все, чем хочет быть мальчик Адриан: она общительна, дерзка, популярна. Любима. Но беда в том, что мисс Адриана никогда не появляется в спальне. Я горжусь тем, что на моих простынях никогда не было следов косметики. Мисс Адриана остается позади, после представления она смывается вместе с гримом. Но ведь это в неё влюбляются мужчины. Это её они хотят. И когда она уходит, они обычно тоже уходят”( Guy to Goddess, 1994, р.108-109). Хотя геи восхищаются талантливыми имперсонаторами, в обыденной жизни большинство из них предпочитает более маскулинных мужчин. Соотношение гомосексуальности и трансвестизма – довольно сложная сексологическая проблема. Большинство трансветитов гетеросексуальны, многие из них женаты и имеют детей. Сказанное выше касается только гомосексуальных drag-queens. Что же касается эпизодического переодевания, тем более – театрального, то оно может быть вообще не связано ни с какими психосексуальными особенностями. На переодевании и игровой, условной смене пола держится вся карнавальная культура, описывать её в сексологических терминах просто нелепо. То же и в быту. На концерте по случаю 70-летия великого американского скрипача Исаака Стерна Мстислав Ростропович, прежде чем сыграть сен-сансовского “Умирающего лебедя”, протанцевал через всю сцену в балетных пачках и на пуантах, но никому не пришло в голову заподозрить его в трансвестизме или гомосексуальности. Андрофилы и бойлаверы Самый сложный и многообразный архетип - “мальчик”. На протяжении всей истории человечества главными объектами гомосексуального желания считались подростки и юноши, но возрастные категории довольно расплывчаты и слово “мальчик” в разных культурах означает разные вещи (Kincaid, 1992) Подавляющее большинство геев предпочитают иметь дело не с маленькими мальчиками или подростками, а с представителями собственной возрастной группы, хотя возраст идеального или предпочитаемого партнера большей частью меняется вместе с их собственным возрастом. По данным Харри, юноши и молодые 20-25 летние мужчины чаще всего предпочитают партнера немного старше себя, 25-35 - летние - своего возраста, а мужчины старше 35 лет - моложе себя. В большинстве случаев “оптимальная” желаемая разница в возрасте колеблется от 2 до 5 лет. Средняя разница в возрасте реальных сексуальных партнеров - около 5 лет, хотя на полюсах она значительно больше ( Harry, 1992, pp.202-211; ср.Davies et al., 1994, p.159). Впрочем, все это весьма индивидуально. Кинзи спрашивал гомосексуальных респондентов о возрасте их самого молодого сексуального партнера с тех пор, как самому респонденту исполнилось 18 лет. У 33 % это были восемнадцатилетние, у 11. 8 % - семнадцатилетние юноши, у 18.1 % - 14-16-летние подростки и только у 6.3 % - мальчики младше 13 лет. Среди заключенных сексуальные контакты с допубертатными и пубертатными мальчиками встречаются значительно, в 3-5 раз чаще, чем в нормальной гомосексуальной выборке ( Gebhardt and Johnson, 1979, tables 462-465). Никогда нельзя судить о нормальном гомосексуальном поведении по данным криминальной статистики. Три четверти белых сан-францисских геев не имели по достижении 21 года сексуальных партнеров моложе 16 лет, а у остальных юноши составляли меньше половины общего числа партнеров (Bell and Weinberg, 1978, table 7, pp. 310-311). Тем не менее, есть мужчины, которых сексуально привлекают преимущественно или исключительно пре-пубертатные мальчики (младше 14 лет). В отличие от андрофилов, любящих взрослых мужчин (от греч. андрос – мужчина) или телейофилов (от греч. телейос - взрослый), сексологи называют их гомосексуальными педофилами, а сами себя они называют бойлаверами. В массовом сознании "педофилию" обычно отождествляют с "совращением детей". На самом деле это разные понятия и явления (Кон, 1999) "Сексуальное злоупотребление детьми" (сhild sex abuse) – криминологический термин, подразумевающий определенные сексуальные действия, виновниками которых чаще всего бывают обычные гетеросексуальные мужчины. Педофилия – сексологический термин, обозначающий специфическую парафилию, которая, как и прочие парафилии, может иметь разную этиологию (Ткаченко, 1999). Гомосексуальная педофилия отличается как от обычной гомосексуальности (человека, которого привлекают допубертатные и пубертатные мальчики, как правило, не волнуют взрослые мужчины, и наоборот), так и от гетеросексуальной педофилии, когда сексуальное влечение направлено на девочек или когда пол ребенка практически безразличен (Feierman , 1990; Li et al., 1990; Howitt, 1995; Barbaree and Seto, 1997). Чтобы понять особенности сексуальных взаимоотношений между мужчинами и мальчиками, нужно учитывать их социальный и психологический контекст (Rossman., 1976; Tsang, 1981; Sandfort, 1987). Диапазон возможных эмоциональных отношений между мужчинами и мальчиками очень широк. Общеизвестно, что в любом "несексуальном" контексте, будь то семья или школа, мужчины склонны уделять больше внимания мальчикам, чем девочкам. В мальчике мужчина видит свое собственное подобие, которое вызывает у него повышенный интерес, независимо от возможной, но вовсе не обязательной, эротизации этого образа. мальчики, в свою очередь, тянутся к мужчинам, видя в них прообраз собственного будущего и пример для подражания. Для многих мужчин общение и работа с детьми, особенно с мальчиками, психологически компенсаторны. Среди великих мужчин-педагогов прошлого непропорционально много холостяков и людей с несложившейся семейной жизнью. Но любовь к детям - не синоним педо= или эфебофилии; она может удовлетворять не только сексуальные, но и многие другие потребности. Один мужчина, сознательно или бессознательно, ищет и находит у детей недостающее ему эмоциональное тепло. Другой удовлетворяет свои властные амбиции: стать вождем и кумиром подростков проще, чем приобрести власть над взрослыми. Третий получает удовольствие от самого процесса обучения и воспитания. Четвертый сам остается вечным подростком, которому в мальчишеском обществе уютнее, чем среди взрослых. У пятого гипертрофированы отцовские чувства, собственных детей ему мало или с ними что-то не получается. Эти многообразные потребности могут быть, но могут и не быть сублимацией сексуально-эротических чувств. Тот, кто думает иначе, должен признать сексуальными абсолютно все чувства и привязанности, включая любовь к Богу и Отечеству, но в этом случае само понятие сексуальности становится бессмысленным. Сочетания эмоциональных и эротических чувств и способы их реализации так же многообразны, как и их носители. Они пишут контрольную работу - Упадок демократии в Афинах Я вижу его рыжеватый затылок среди прочих Сейчас он подбежит самый первый Одернет пионерский галстук и тихо протянет исписанный листок Я погляжу на него и мне станет опять нехорошо Что-то вроде догадки или сочувствия промелькнет в его рыжеватых глазах Ну что, пионер, будь готов! - пошучу я Всегда готов! - певуче ответит он (Пригов, 1995, с. 58) Дети любого пола и возраста могут отзываться на сексуально-эротические чувства взрослого, не понимая их подоплеки, а иногда и сознательно. мальчик–подросток, особенно в условиях глобальной безотцовщины в семье и феминизации школы, остро нуждается в мужской поддержке и эмоциональном тепле. Такие привязанности легко могут сексуализироваться с обеих сторон, психологические последствия этого зависят от контекста и личностного смысла. Обобщение данных неклинических исследований и мета-анализ студенческих выборок (Bauserman and Rind, 1997; Rind et al., 1998) показывают, что в отличие от девочек, 72 % которых оценивают любой ранний сексуальный опыт со взрослыми отрицательно, 66 % мальчиков оценивают свой ранний сексуальный опыт со взрослыми, как гомо=, так и гетеросексуальный, положительно или нейтрально, видя в нем не столько потерю, сколько приобретение. Отчасти это обусловлено традиционными культурными нормами, которые ценят женскую девственность выше мужской, а отчасти тем, что мужские сексуальные контакты на первых порах больше напоминают сексуальную игру, чем изнасилование. Помимо добровольности, очень важна предшествующая сексуальная ориентация мальчика. Большинство гетеросексуальных мальчиков ретроспективно оценивают свои сексуальные контакты со старшими женщинами, даже если инициатива принадлежала не им, скорее положительно, а гомосексуальные контакты - отрицательно. У гомосексуальных подростков дело обстоит наоборот. Обследование группы студентов-геев Корнеллского университета, имевших между 12 и 17 годами добровольные сексуальные контакты со взрослыми мужчинами (старше 18 лет и старше мальчика не меньше, чем на 5 лет), показало, что почти все они оценивают этот опыт положительно, а их собственные психологические свойства (уровень самоуважения, психосексуальная адаптированность и т.д.) на момент обследования были не хуже, чем у контрольной группы (Rind, 2001). То есть, вопреки теории совращения, ранний гомосексуальный опыт не причинил им заметного вреда. Кстати, почти все эти студенты знали о своем влечении к мужчинам еще до этого опыта. В сущности, в этом нет ничего сенсационного   Каждый психолог знает, что влияние любого жизненного события зависит от того, как оно переживается. Мы не раз читали в газетах, что некий учитель, тренер или фотограф "изнасиловал" или "совратил" десятки мальчиков-подростков, однако жертвы, несмотря на оказанное на них страшное давление, отказывались давать против него показания, сочувствовали ему и даже носили в тюрьму передачи. Иногда, что уж совсем странно, за преступника ходатайствовали даже родители мальчиков. Видимо, во взаимоотношениях этого человека с мальчиками, наряду с безусловно запретным сексом, было и нечто ценное, чего не сумели разглядеть обвинители и чего эти мальчики не смогли найти ни у кого другого. Невольно вспоминаешь анекдот: "Чем педофил отличается от педагога? Он действительно любит детей". Но хотя бойлаверы – разные и нет никаких оснований отождествлять их с сексуальными маньяками, сексуальные связи между взрослыми и детьми - большая общественная опасность. Во-первых, из того, что подростку что-то понравилось, не вытекает, что это "что-то" для него полезно и безопасно (курение, алкоголь, наркотики). Во-вторых, многое из того, что верно относительно пубертатных подростков, может быть совершенно неверно для более младших детей, еще не вступивших в период созревания. В-третьих, действие, приемлемое для гомосексуального подростка, может быть оскорбительным и травмирующим для "натурального" мальчика, которых значительно больше. По данным американского национального опроса, мужчины, которые в детстве имели сексуальные контакты со взрослыми, втрое чаще остальных страдают расстройствами эрекции и вдвое чаще - преждевременной эякуляцией и пониженным сексуальным желанием (Laumann et al., 1999). Некоторые гетеросексуальные мужчины, имевшие в детстве сексуальные контакты с взрослыми мужчинами и получавшие от этого удовольствие, ретроспективно оценивают их отрицательно. В отличие от поверхностной журналистики, сексология разграничивает такие взаимосвязанные, но качественно разные проблемы и явления как   1) подростковое одиночество и потребность в любви; 2)сексуальные игры подростков друг с другом, в их собственной среде; 3) гомосексуальные контакты и влюбленности; 4) сексуальную эксплуатацию подростков взрослыми по добровольному согласию, за подарки или по принуждению, 5) коммерческую детскую проституцию; 6) производство и распространение детской порнографии; 7) закономерности формирования и развития связанных с этим бизнесом криминальных структур и сообществ; 8) краткосрочные и долгосрочные психологические последствия раннего сексуального опыта и т.д. Одни из этих проблем (потребность мальчика в эмоциональном тепле и любви старшего мужчины) универсальны, другие имеют отчетливо социальную природу (бедность, детская безнадзорность). мальчики, которые ошиваются и продаются на вокзалах и площадях, как правило, никому на свете не нужны, у них нет ни дома, ни средств к существованию, плюс плохая наследственность (чаще всего алкоголизм), опасные криминальные связи и много других сложностей. Беря такого мальчика в дом, бойлавер рискует не только столкновением с законом. В противоположность средневековой идее об асексуальности ребенка, современная наука считает, что сексуальность – стержневой аспект человеческого бытия на всем протяжении жизни, детская и подростковая сексуальность не может быть подавлена и требует к себе внимательного отношения. В то же время , в отличие от ряда древних цивилизаций, современное общество остро осознает необходимость защиты детей от сексуальных посягательств и эксплуатации со стороны взрослых. Для охраны несовершеннолетних создан целый ряд социально-правовых норм: установление легального возраста согласия (в России, как и в большинстве европейских стран, это 14 лет, предполагаемое повышение его до 16 лет я считаю необоснованным и нецелесообразным), запрещение производства и распространения детской порнографии, торговли детьми и т.д. Однако эти меры не всегда эффективны. В то же время лозунг "защиты детей" нередко используется консервативными силами для дискредитации сексуальной свободы как таковой. Эти социальные и психологические проблемы созданы не бойлаверами, большинство которых не насильники, не садисты, не серийные убийцы и не маньяки. Но для общества приоритетна защита ребенка. Любые формы сексуальной эксплуатации для него неприемлемы, тем более, что они, как правило, являются частью мировой организованной преступности. Это ставит бойлаверов, как и обычных педофилов, в сложные отношения с законом и общественным мнением. Выход за рамки легального возраста согласия (в России, как и в большинстве европейских стран, это 14 лет, повышение его я считаю нецелесообразным), даже при желании самого мальчика, - серьезное уголовное преступление. Если бойлавер обладает властью над мальчиком, например, является его опекуном или воспитателем, то, даже не нарушая норм уголовного права, он, как минимум, преступает фундаментальные нормы педагогической этики. Производство и распространение сексуально-эротических образов несовершеннолетних также уголовно наказуемо; даже приобретение "детского порно" для личного употребления делает человека подозрительным в глазах правоохранительных органов. Создание собственных сайтов и сообществ, - а все люди хотят общаться с себе подобными, - делает бойлаверов еще более уязвимыми. Чтобы ослабить свое внутреннее напряжение и избежать конфликта с законом, некоторые из них нуждаются в профессиональной медицинской помощи. Гомосексуальные практики Техника мужского однополого секса почти так же многообразна, как и гетеросексуальная, а иногда даже опережает её. Однополые пары обладают повышенной эмпатией, т.е. способностью психологически настроиться на эмоциональную волну партнера, почувствовать, что именно доставляет тому удовольствие и действовать соответственно этому. Помимо того, что геи чувствительнее гетеросексуальных мужчин, поставить себя на место человека своего пола легче, чем на место женщины. Это обогащает их эротический репертуар. Например, хотя мужчины охотно играют женскими грудями, собственные соски для многих “натуралов” - табу; из 100 гетеросексуальных пар только 3-4 жены ласкали соски своих мужей, а в мужских парах это делали три четверти (Masters and Johnson, 1979, pp.224-226) геи обладают развитой эротической лексикой и свободнее гетеросексуальных мужчин выражают свои сексуальные чувства и переживания. Они успешнее объясняются со своими партнерами, чем их гетеросексуальные сверстники, у которых многие сленговые эротические слова табуированы - "мужской" язык неприемлем и оскорбителен для женщин, а другого словаря нет (Wells, 1990). Для России эта проблема особенно актуальна. У геев хорошо развита невербальная коммуникация. В барах и дискотеках мужчины могут почти ничего не говорить , в некоторых ситуациях разговаривать вообще не принято, все происходит молча, разве что “спасибо” в конце, тем не менее они отлично понимают друг друга. секс сам по себе – мощный язык общения, позволяющий выразить самые разнообразные чувства и потребности - желание, нежность, ласку, заботу, господство, подчинение, интерес, скуку, ненависть, удовольствие, любовь. Это хорошо видно в коротких рассказах французского писателя Рено Камю (родился в 1946, преподаватель философии) “Трики”( Camus, 1982) Английское слово “трик” обозначает одноразового сексуального партнера. Рассказы Камю – напоминают краткие дневниковые записи. Рено встречается с мужчиной, приводит его к себе или идет к нему; они осматривают и ощупывают друг друга, о чем-то разговаривают, большей частью ни о чем, раздеваются, занимаются сексом, спят и расстаются, чтобы, за редкими исключениями, больше никогда не встретиться. Ни любви, ни исповедей, ни переживаний. Каждый эпизод существует сам по себе: новый партнер - всегда новое отношение. Это не порнография, автор не старается развлечь или возбудить, а скупые мужские дневниковые записи. На первый взгляд, все просто и стандартно. Тем не менее каждый случай индивидуален. Хотя двое мужчин ничего не знают и не хотят знать друг о друге, кроме того, что они возбуждают друга друга, их встреча по своему индивидуальна, и каждый в ней без слов раскрывается. Прочитав книгу, представляешь не только автора, но и некоторых “триков”. Сексуальная техника одновременно индивидуальна и культурно-специфична. Хотя эрогенность всех телесных отверстий известна с незапамятных времен – древнейшее изображение фелляции относится к каменному веку -- разные общества имели на этой счет разные предписания и предпочтения. Кроме того, сексуальная практика зависит от конкретных жилищных, гигиенических и других условий. В начале ХХ в., по клиническим наблюдениям Хиршфельда, 40% гомосексуалов практиковали взаимную мастурбацию, столько же – фелляцию, 12% удовлетворялись трением друг о друга и только 8 % занимались анальным сексом (Hirschfeld, 1920, SS.229, 283). В анкетных исследованиях даже спрашивать об анальном сексе стеснялись. С тех пор многое изменилось. Мастурбация и партнерский секс Самая массовая форма гомосексуального удовлетворения - мастурбация. Мастурбируют не только геи, но гетеросексуальные, даже состоящие в браке, мужчины и женщины. Однако геи мастурбируют интенсивнее. В 1987 г. у немецких гомосексуалов на мастурбацию приходилось 71 % всех семяизвержений (Dannecker, 1990). Частота мастурбации зависит прежде всего от наличия партнера. У имеющих постоянного партнера геев мастурбация составляет 62% всех эякуляций, у одиноких - 85%. Однако это обстоятельство не следует преувеличивать. Английские геи, имевшие множество гомосексуальных контактов , тем не менее мастурбировали по 8-10 раз в месяц.(Davies et al,. 1990) Второй существенный фактор - возраст: молодые геи, как и их гетеросексуальные ровесники, мастурбируют чаще. Если гетеросексуальные 18-летние немецкие студенты мастурбировали в среднем 11 раз в месяц (Clement, 1986, S. 39) то гомосексуалы - 25 раз. Среди 26-30-летних аналогичные цифры - 6.9 и 15 раз в месяц. Разница между геями и натуралами больше, чем вдвое. При опросу на http://gay.ru 45 % геев признались, что мастурбируют ежедневно, а 24 % - 2-3 раза в неделю. мастурбация - самый доступный, безопасный и контролируемый секс. Физиологически, получаемое при мастурбации удовольствие отличается от других способов сексуального удовлетворения. Кроме того, мастурбация позволяет людям "проигрывать" их нереализованные сексуальные сценарии. У геев, в силу больших культурных запретов, таких нереализованных фантазий больше, чем у "натуралов”. В связи с эпидемией СПИДа на Западе стали популярны специальные клубы онанистов, где мужчины не только зрительно возбуждают друг друга, но и занимаются взаимной мастурбацией, обогащенной определенными ритуалами. То есть мастурбация – не дополнительная, подсобная, а самостоятельная форма сексуального удовлетворения. Однако она лишена коммуникативного начала и может способствовать усилению нарциссизма. У гетеросексуальных подростков аутоэротическая практика и чувства разбавляются и постепенно перекрываются гетеросексуальными фантазиями, у гомосексуалов такого противовеса нет, это способствует нарциссической самоизоляции некоторых из них. К сожалению, вытекающие отсюда клинические и психологические проблемы, которым уделяет большое внимание психоанализ (например, Моргенталер), в политически ангажированной геевской психиатрии утрачены. Оральный секс - фелляция Вторая по степени распространенности гомосексуальная практика - оральный контакт, фелляция. Разные культуры относились к ней по-разному. Папуасы самбия смакуют и обсуждают запах и вкус семени с таким же упоением, как наши гурманы - вкус сыра или букет вина, а у их соседей это вызывает отвращение. Сильное предубеждение против орального секса существовало и в викторианской Европе. Сегодня оральный секс считают нормальным и практикуют 75 -80 % гетеросексуальных мужчин и женщин. геи делают то же самое. По большинству опросов фелляция - второй по частоте способ сексуального удовлетворения, после мастурбации и взаимной мастурбации. Деление партнеров по оральному сексу на “активных” и “пассивных” сексологически нелепо: рецептивный партнер, который сосет, лижет и т.д., на самом деле активнее инсертивного и соответствующие умения и навыки высоко ценятся в геевской среде. Выбор позиции чаще всего - дело индивидуального вкуса, причем партнеры нередко меняются ролями. Хотя старшим и менее привлекательным мужчинам чаще приходится выполнять рецептивную функцию, которая некоторым кажется унизительной и женственной.   По-разному оцениваются они и в коммерческом сексе. Многие хаслеры дают клиенту “отсасывать” у себя, но сами к нему не прикасаются. Это помогает им поддерживать представление о себе как о гетеросексуальных мужчинах, которые просто обслуживают “гомиков”. Эту психологию исповедуют и подростки, которые еще не приняли своей гомосексуальности: пока кто-то сосет меня, я в порядке, но сохрани Боже сделать ответный жест. Анальный секс Анальный секс в европейской культуре всегда подвергался наибольшей стигматизации, вызывая множество возражений, от религиозно-философских до гигиенических. Анальная пенетрация больше всякой другой сексуальной техники напоминает коитус и многие ассоциируют гомосексуальность именно с ней. В то же время это самая неудобная, негигиеничная и трудоемкая сексуальная операция. Поскольку рецептивная анальная позиция ассоциировалась также с феминизацией и потерей мужского достоинства, даже многие мужчины, которым она нравилась, старались заменить её чем-то другим. К тому же оральный секс было легче, быстрее и незаметнее практиковать в таких местах, как общественные туалеты и парки. В середине ХХ в. анальный секс стал гораздо более распространенным и видимым, но затем под влиянием СПИДа, в гетеросексуальной среде, особенно среди более образованных людей, его популярность снова резко уменьшилась. Хотя этот опыт имеют 20 -30 % молодых гетеросексуальных мужчин, систематически практикуют его немногие (во Франции - только 3%). Среди геев он распространен гораздо больше. В Германии конца 1980-х его практиковали четыре пятых опрошенных (Bochow, 1993), в Англии 1990-92 гг. - 70.5% (Davies et al. 1990) и т.д.   Хотя подавляющее большинство геев не отождествляют гомосексуальность с анальным сексом, они считают его уникальным переживанием и решительно не согласны с мнением, что рецептивная анальная позиция компрометирует их маскулинность. Хотя с мнением, что анальная пенетрация - самая приятная форма секса, согласились только четверть, а полностью - лишь 11 % опрошенных , 47 % английских геев сказали, что без него они просто не представляют себе секса, так же как гетеросексуалы не смогли бы обойтись без вагинального полового акта (Davies et al., 1990 , p. 109) При опросу на http://gay.ru: "Как часто вы занимаетесь анальным сексом?" оказалось, что 15% ответивших не имели и не хотят его, а 22 % не имели, но хотели бы иметь. Важнейшее отличие современной гомоэротики от традиционной состоит в том, что позиционно-ролевые различия - кто кого “трахает” - из заданных и социально-иерархических становятся индивидуальными, добровольными и значительно менее жесткими. Среди немецких геев, практикующих анальный секс, только инсертивную роль выполняли 18%, только рецептивную -- 12% обследованных, а 70 % в разных пропорциях чередовали обе позиции. (Bochow, 1989, S.35-36). Среди английских геев “активную” роль предпочитают 43 % , пассивную - 40 % , но большинство ( 61% ) выполняют обе роли (Davies et al. pp. 109-110) Многое зависит от ситуации и характера партнерских отношений. Анальным сексом занимаются чаще с постоянными, чем со случайными партнерами, причем с постоянным партнером позиции обычно чередуются, а со случайными - нет. Здесь сказываются как эпидемиологические, так и статусные соображения: “брать” - и престижнее, и безопаснее, чем “отдаваться”. Инсертивная позиция ближе к гетеросексуальной практике, не обременена стигмой и легко позволяет достичь оргазма. Рецептивная позиция выглядит менее физиологичной, ассоциируется с подчиненностью и требует специальной физической (смазка) и психологической (умение расслабиться) подготовки. Мало кому она доставляет удовольствие с первого раза. Помимо любрикантов, нужна определенная психологическая подготовка, умение полностью расслабиться, преодолеть чувства страха и тревоги. Популярные руководства по гомоэротике (Silverstein & White, 1977; Picano and Silverstein, 1992) подчеркивают, что первый анальный контакт физиологически и психологически не менее сложен, чем дефлорация девушки, поэтому с неопытным или эгоистичным партнером, который будет спешить и думать только о себе, лучше не связываться. Предпочтение рецептивной позиции в анальных сношениях статистически связано с атипичным, женственным поведением в детстве ( Saghir and Robins, 1973) Физиологически склонность к рецептивной позиции может быть связана с повышенной чувствительностью анального отверстия, предстательной железы и прямой кишки. Некоторые гетеросексуальные мужчины и женщины также любят, чтобы во время любовных ласк им раздражали и щекотали задний проход. Но главное здесь, как в любом сексе, не физиологические рефлексы, а психические переживания. Психологические смыслы анального секса многообразны. Одни видят в нем ядро своей гомоидентичности: "Это больше, чем что-нибудь другое, позволяет мне чувствовать себя геем". Для других это прежде всего "восхитительное чувство, я просто не могу без этого"; "мне нравится, когда меня трахают". У некоторых анальный секс вызывает самый сильный оргазм: "Трахать кого-то - самый лучший и наиболее физиологичный путь к оргазму"; "кончить, когда кто-то находится во мне, - величайшее наслаждение".   Анальная пенетрация часто ассоциируется с максимальной телесной близостью, самоотдачей и интимностью: "Главное - абсолютная близость, телесная открытость", "это высшее проявление любви и интимности". Рецептивный партнер реализует таким образом свою потребность в безоговорочной самоотдаче. Многие мужчины подчеркивают момент доверия и релаксации. Не менее часто звучат мотивы власти, господства и подчинения: "Это демонстрация могущества и власти", "Это делает меня сильным, мне нравится быть сверху" или "Мне нравится чувствовать себя беспомощным, когда меня трахают и кто-то обладает властью надо мной". На вопрос, считает ли он себя “верхом” или “низом”, один американский морской пехотинец (некоторые из этих бравых парней, вопреки стереотипу, охотно выполняют рецептивную роль) ответил, что он ни то и ни другое: “Я - верх, которому нравится, когда его трахают”. В большинстве случаев я играю доминантную роль, и чем маскулиннее тот, кем я овладеваю, тем больше моя гордость. Но если встречается кто-то более сильный, я готов отдаться ему, в этом тоже есть элемент самоутверждения" ( Zeeland, 1996, p. 36). мужчины, выполняющие инсертивную роль, никогда не описывают её как пассивную; добровольная самоотдача рассматривается как проявление мужественности и сохранение за собой контроля и власти (Kippax and Smith, 2001). Связывание и дисциплина Одна из самая поблематичных сексуальных практик - садомазохизм (СМ) или, как его иначе называют, чтобы избежать отрицательных психиатрических ассоциаций, “кожаный секс” (Leather sex) или “связывание и дисциплина” (bondage and discipline) (СД). (Thompson, 1991; Jacques, 1993; Dominguez, 1994) Эта практика занимает важное место в гомосексуальной порнографии и эротике. Признанные классики этого жанра - американские писатели Сэмюел Стюард (Фил Андрос) (1909-1993), Джон Престон (1945-1993) и Ларри Таунсенд ( р. в 1936) Издаются специальные журналы - “Drummer”, “Dungeon Master”, “The Leather Journal”, “Manifest Reader” и др. Как и все остальные элементы гомоэротики, эта практика не специфична для однополых отношений и в той же степени распространена среди гетеросексуалов. Хотя психиатры долго и безуспешно пытались найти “этиологию” СМ, единой “садомазохистской перверсии” или типа личности не существует ( Stoller, 1991). Элементы СМ в той или иной форме присутствует во всех эротических фантазиях и действиях. При этом добровольные СМ, в отличие от психотиков, в своей эротической игре не мучают, а дразнят, тантализируют и затем удовлетворяют друг друга. Их странное поведение - театр, игра как форма психологической самозащиты против импульсов враждебности, жестокости или вины. С настоящими насильниками и террористами садомазохисты предпочитают дела не иметь и считают их сумасшедшими. Есть по крайней мере три разных сексуальных сценария (Ernulf and Innala, 1995) , которые лишь с натяжкой можно считать разными степенями одного и того же. 1) Господство и подчинение (dominance and submission), где нет ни боли, ни унижения, только жестко асимметричное распределение власти. Инсценируются разные степени и формы властных отношений: учителя и ученика, отца и сына, тюремщика и заключенного, начальника и подчиненного. Господствующий партнер (Мастер или Верх) командует и инициирует все сексуальные действия, а подчиненный (Низ, мальчик, Раб) подвергается танталовым мукам: его наказывают задержкой или лишением удовольствия, возбуждают, дразнят, не позволяя получить желаемую разрядку. 2) Связывание и дисциплина (bondage and discipline) усугубляет неравенство жесткой зависимостью одного партнера от другого, включая связывание, специальные упражнения и наказания, но без причинения физической боли. Потребность в таких играх часто испытывают мужчины, которые в мальчишеских играх в войну или казаков-разбойников получали удовольствие, оказываясь в роли пленников, которых связывали, пытали и т.п. Беспомощность освобождает человека от ответственности: не я делаю, а со мной делают. Это позволяет проигрывать и такие сексуальные фантазии, в которых он сам себе не признается (не он мастурбирует, а его мастурбируют, не он сосет, а его заставляют сосать). 3) Собственно садомазохизм прибавляет к этому чувство физической боли или унижения, которые тоже имеют большей частью условный, игровой характер. Хотя границы допустимого устанавливаются в самом процессе сексуальной игры - иначе она была бы неинтересна - её фактически контролирует зависимый партнер, “низ” или “раб”. Как только он подает соответствующий сигнал, игра прекращается. Из нескольких сот случаев, проанализированных в одном голландском исследовании, только в 2 случаях доминантный партнер зашел дальше, чем следовало. Склонность к СМ распространена среди гетеро=, гомо= и бисексуалов приблизительно одинаково. Однако в отличие от гетеросексуальных мужчин, геи, как и женщины, больше тяготеют к подчиненной, зависимой роли, мазохизм им ближе садизма. В компьютерных объявлениях, где люди выражали желание “поиграть” в связывание, активно-доминантную роль хотели играть 71% гетеросексуальных мужчин, 11% гетеросексуальных женщин и только 12% гомосексуальных мужчин. Подчиненно-рецептивную роль предпочитали 29% гетеросексуальных мужчин, 89% женщин и 88% гомосексуалов. Такая же картина - при анализе надписей и рисунков в мужских туалетах: 71% гомосексуалов предпочитали подчиненно-рецептивную роль, 21% - доминантно-активную и 2% хотели меняться позициями. (Innala and Ernulf, 1992) Обследованные Мастерсом и Джонсон гомосексуалы чаще воображали сцены сексуального принуждения и насилия, в которых мужчины были жертвами; в то же время они нередко приписывали себе активную роль организаторов группового изнасилования (Masters and Johnson, 1979, pp. 179-189). Однако у финских садомазохистов разницы в предпочтениях не обнаружилось (Sandnabba et al., 1999) Сексуальная практика “связывания и дисциплины” всегда строго ритуализирована, причем её этапы воспроизводят древние модели инициации мальчиков: 1)отделение - инициируемый изымается из привычной среды и лишается своих обычных атрибутов; 2) переход - период испытаний, трудностей и пыток, когда мальчик сам себе не принадлежит, освобождается от прежней идентичности и обретает новую; 3)инкорпорацию - включение в новую общность и обретение новых прав и обязанностей. Некоторые современные ритуалы приема в закрытые мужские сообщества включают связывание посвящаемого, раздевание его догола, привязывание или подвешивание к чему-то, осмотр и ощупывание его гениталий, шлепанье или настоящую порку, а иногда даже символическое или реальное изнасилование. Социальный смысл этих ритуалов - безоговорочное подчинение посвящаемого группе и её лидерам, готовность принять ради членства в ней боль и унижение. Посвящаемый/испытуемый не знает, что его ждет. Это усиливает его сексуальное возбуждение, которое разряжается столь же непривычным и не зависящим от его воли способом, только тогда, когда захотят и позволят "братья". За этой добровольно-вынужденной потерей маскулинности следует её новое обретение в виде признания со стороны мужского братства, новая мужская идентичность, не данная от рождения, а полученная от старших мужчин. Безусловное подчинение и отказ от собственной маскулинности означает её проверку и вознаграждается последующими льготами и привилегиями, связанными с принадлежностью к братству. Ты прошел эти испытания - значит ты настоящий мужчина. Мужские сообщества, практикующие такие ритуалы, отличаются духом мизогинии и гомофобии, но одновременно в них присутствует сильный латентный гомоэротизм. Когда одного специалиста по связыванию спросили, "Что ты скажешь мужчине, которого ты только что связал?" тот ответил: "мужчину не связывают. Связывают мальчика. Младшего брата. Сына. мужчины - те, которые связывают" (Mordden, 1986, p. 147). Иерархия создается силой и старшинством. Раздетый и связанный мужчина низводится до положения маленького мальчика (это иногда символически усиливается сбриванием волос на теле), который ни за что не отвечает и отдается во власть другого, “настоящего” мужчины, каким он может стать лишь после того, как на следующем витке своей карьеры сам “превратит в мальчика” другого. Такова психодинамика многих жутковатых вещей, вплоть до армейской дедовщины. Некоторые геевские теоретики считают поэтизацию насилия и отношений господства / подчинения реакционным, направленными на их оправдание и увековечение. По мнению Джона Речи, СМ - главная внутренняя угроза гомосексуальности, в его основе лежит ненависть гомосексуалов к самим себе, им нравится воспроизводить собственное унижение. Евреи не играют в Освенцим, черные не играют в невольничий рынок, а геям зачем-то нужно строить игрушечные камеры пыток. Истоки этого - унижение детей-геев гетеросексуалами, а потом они обожают унизившего их школьного хулигана (Rechy, p.257). Но Оми не обижал Мисиму, Даржелос не обижал Кокто, влюбленность в сильных мальчиков - результат идентификации с ними, следствие восхищения их силой, которой хотел бы обладать маленький гей. Другие геевские идеологи подчеркивают пародийный, игровой характер СМ образов. СМ игра дает человеку возможность получить новое, неиспытанное сексуальное удовольствие, пережить необычные прикосновения и т.п. Нередко это поведение компенсаторно - “низом” чаще хотят быть образованные, состоятельные и высокопоставленные мужчины, чем выходцы из рабочих. В гомосексуальных эротических СМ рассказах часто присутствуют своеобразные "перевертыши". В повседневной жизни сексуальному принуждению в любых формах гораздо чаще подвергаются слабые, младшие, зависимые. В гомоэротическом воображении это нередко переворачивается: сексуальному унижению подвергается не слабый, женственный мальчик, а супермаскулинный “джок”, младший брат порабощает старшего, студент - профессора, подростки - взрослого и т.д. Иногда это изображается как прямое наказание за мачизм и гипермаскулинность. Стоит ли за этими фантазиями потребность в психологической компенсации слабого, который в своем воображении “мстит” сильным за перенесенные унижения, или мазохистские мечты сильного мужчины, - вопрос открытый. В описаниях СМ много внимания уделяют экзотическим параферналиям (цепям, наручникам, плеткам, ремням и пыточным приспособлениям) и ритуалам. Но важно не столько то, что люди делают, сколько что они при этом испытывают. Одни и те же действия и ритуалы могут означать совершенно разные вещи. Психофизиологически СМ создает стрессовую ситуацию. При длительных физических перегрузках, организм выделяет естественные опиоиды, так называемые эндорфины, вызывающие блаженное состояние эйфории и одновременно блокирующие передачу в мозг болевых сигналов, повышая тем самым порог терпимости; человек уже не чувствует боли и не может сказать "довольно". Это очень опасный момент, когда власть и ответственность Мастера становятся абсолютными. Но за напряжением и болью наступает легкость, освобождение, похожая на религиозный или наркотический экстаз эйфория, а между Мастером и Рабом возникает особая, почти мистическая , психическая связь. Вот что рассказал мне учитель математики и физики и одновременно - буддийский монах и вероучитель, прекрасный знаток антропологии и истории религии Норман МакКлелланд. В отношениях со своим нынешним партнером, Норман - Раб, но в других ситуациях он бывает и Мастером. После того как Норман и его партнер показали мне целый набор плеток и хлыстов, с помощью которых они занимаются любовью, я спросил, действительно ли ему нравится испытывать боль. Некоторые теоретики СМ уверяют, что на самом деле боли нет, есть только её игровая имитация. Нет, сказал Норман, мне нужна настоящая, сильная, едва выносимая боль. Зачем ? Чтобы снять избыточный самоконтроль. У Нормана практически не было детства, его воспитывала мать-алкоголичка и мальчику пришлось очень рано взять на себя ответственность не только за себя, но и за неё. Профессия учителя также требует самоконтроля.   И хотя для Нормана это привычно и вполне органично, у него есть также потребность расслабиться, почувствовать себя слабым и маленьким. Именно это достигается связыванием и поркой. Боль, заставляющая его кричать и плакать, снимает внутреннее напряжение и приносит очищение и оргазм. Это своего рода момент истины, где нет ни стыда, ни самоуважения, ни условностей, все вывернуто наизнанку. После этого можно снова жить и работать. А партнер Нормана получает удовольствие от своей власти над ним и от того, как он преображается от его усилий. Если его и можно назвать садистом, то совсем не в смысле маркиза де Сада. Между прочим, хороший Мастер - большая редкость. Нужно сначала самому побывать Рабом и пройти обучение у разных специалистов. Есть даже учебники по безопасному СМ сексу. Однако разграничить условное, игровое и реальное насилие трудно. В 1990 г. в Англии, где СМ имеет глубокие исторические традиции, состоялся громкий судебный процесс над группой из 15 мужчин, которые не причинили друг другу не малейшего вреда и только много лет развлекались СМ играми. Все они были приговорены к тюремному заключению на срок от 2 до 4 лет. Высшие судебные инстанции, включая Европейский суд, апелляцию отклонили, ссылаясь на потенциальную опасность таких действий. Некоторые юристы спрашивали, почему в боксе, футболе или регби грубое насилие, сопровождаемое иногда увечьями, не только разрешается, но и демонстрируется публично, а игровое сексуальное насилие вызывает всеобщее возмущение? Неужели только потому, что тут открыто преследуются сексуальные цели, которые в других контекстах замаскированы? (Thompson, 1994; Green, 2001). Но если в роли Мастера окажется настоящий садист, человек, склонный к злоупотреблению властью или просто посторонний, игра может закончиться плачевно. Некоторые гомосексуальные техники опасны и неприемлемы с точки зрения гигиены и эпидемиологии. При так называемом “фистинге” (fisting, от слова fist -кулак) , когда в задний проход засовывают кулак и всю руку по локоть, нередко разрываются стенки прямой кишки. “Rimming” (анилингус) - вылизывание заднего прохода или засовывание туда языка - способствует переносу желудочно-кишечных инфекций, и т.п. Однако столь же несимпатичные и негигиеничные игры существуют и у гетеросексуалов. Как сказал когда-то блаженный Августин, мы рождаемся между мочой и калом. Самые брезгливые люди вообще не занимаются сексом, а остальные находят приемлемый для себя и других модус вивенди. Говорить об этом надо спокойно и аргументированно, что и делают современные учебники гомоэротики, которые на Западе свободно продаются в самых обычных книжных магазинах. Когда несколько лет назад канадские власти попытались запретить распространение одной такой иллюстрированной книги (Picano and Silverstein, 1992) за то, что она “пропагандирует анальный секс”, мудрый судья дело прекратил, написав в официальном заключении, что говорить о гомосексуальности, не касаясь анального секса, - то же самое, что писать историю музыки, не упоминая Моцарта. Виртуальный секс В последние годы исключительно важную роль в геевской жизни, в том числе - в России, стал играть Интернет. Прежде всего, он безгранично расширяет круг общения. Теперь люди, даже живущие в глухой провинции, могут находить знакомых и потенциальных партнеров в любой части земного шара, не рискуя “засветиться” или нарваться на оскорбление. При всех ограничениях, накладываемых анонимностью, Интернет значительно эффективнее любой другой службы знакомств. Для геев и лесбиянок он особенно важен. 29 % людей, ответивших на анкету http://gay.ru, познакомились со своим другом или партнершей именно таким путем. На другой вопрос "Кого вы в основном находили через Интернет?" 27 % ответили "только друзей", 15 % - "секс на один раз", 12% - своего любимого и 22 % не нашли ни друзей, ни секса Интернет позволяет примерять и проигрывать разнообразные новые роли и идентичности. Это особенно важно для тех, кто чувствует себя в чем-то неполноценным. Представители сексуальных меньшинств проводят в Интернете значительно больше времени, чем остальные люди. геям и лесбиянкам виртуальное общение облегчает "демаргинализацию" своей сексуальной идентичности ("я не один такой, нас много") и последующий "выход из чулана" и формирование положительного образа Я (McKenna, Bargh, 1998). Рассказ виртуальному собеседнику о своих "постыдных" чувствах и переживаниях облегчает человеку принятие себя , после этого ему легче раскрыться членам своей семьи и друзьям.. По Интернету можно не только разговаривать, но и заниматься сексом, сочетая зрительные образы со звуками, стонами и т.п. Виртуальный секс дает возможность материализовать самые необычные эротические образы и ситуации, на которые человек никогда бы не осмелился в “реальной” жизни. Для геев, сексуальная жизнь которых в значительной степени протекает в воображении, это особенно ценно. В скором будущем виртуальная реальность станет эффективным средством не только сексуальной разрядки, но и терапии. В пост-советском пространстве, где права геев и лесбиянок законодательно не защищены и они часто подвергаются дискриминации, Интернет является также важной формой социальной самоорганизации и обмена опытом. Содержание   www.pseudology.org