Москва, Российско-французское совместное издательство "ДЭМ", 1994 год Александр Семёнович Феклисов За океаном и на острове Гипертекстовая версия книги С Хрущевым в Америке Когда в апреле я возвратился в Москву, то обнаружил, что в организации разведки произошли большие изменения. Первое управление (разведывательное) по решению Политбюро ЦК ВКП(б) выделилось в 1947 году из Министерства государственной безопасности СССР и объединилось с Главным разведывательным управлением Генштаба Вооруженных Сил. Образовалось самостоятельное ведомство — Комитет информации (КИ) при Совете Министров СССР. Его председателем был назначен второй человек в кремлевской иерархии — В.М. Молотов, первый заместитель председателя союзного Совета Министров (премьер-министром тогда был Сталин) и министр иностранных дел. Разместился КИ в отдаленном от центра Москвы районе Ростокино, заняв два здания, где раньше помещалась штаб-квартира ликвидированного в годы войны Коминтерна. Кроме того, для нескольких подразделений комитета отвели изолированные особняки в разных концах столицы. Управление нелегальной разведки, например, находилось в Лопухинском переулке, рядом с улицей Кропоткина, а отдел кадров — на Гоголевском бульваре. Советское руководство пошло на кардинальную реорганизацию своих разведслужб, несомненно, потому, что в том же году в Соединенных Штатах была создана система центральной разведки во главе с ЦРУ, которая фактически подчинялась президенту США. Правда, по числу сотрудников КИ в несколько раз оказался меньше ЦРУ. Вскоре, однако, выяснилось, что Генштаб не может эффективно выполнять свои функции без разведывательной службы, непосредственно подчиненной ему. Маршалы запротестовали, и через десять месяцев военная разведка была возвращена на старое место. Оставшийся персонал бывшей внешней разведки МГБ продолжал действовать в Ростокино в Комитете информации, только уже при Министерстве иностранных дел СССР.   Был понижен, так сказать, в ранге. Председателем стал один из заместителей министра иностранных дел, в 1950 году им был Валерий Николаевич Зорин. Он много уделял внимания разведке, неплохо организовал работу комитета. Сам занимался главным образом административными делами: поддерживал контакты с Политбюро и Секретариатом ЦК ВКП(б), Советом Министров, МИД, МГБ, МО и другими министерствами и ведомствами СССР. Он регулярно проводил заседания коллегии КИ, на которых обсуждались и решались вопросы совершенствования структуры, определялись главные направления и задачи разведки, методы её деятельности, проводились кадровые коррективы. Разведывательный ареопаг систематически заслушивал отчеты о работе отдельных подразделений комитета и резидентур, принимал решения по усилению и улучшению их деятельности. Большая заслуга в организации отлаженного механизма работы коллегии, несомненно, принадлежала её ответственному секретарю, весьма эрудированному, трудолюбивому Ивану Ивановичу Тугаринову, который позднее перешел на работу в МИД СССР, стал членом его коллегии, имел ранг посла. Текущей оперативной работой руководил заместитель Зорина генерал-лейтенант С. Р. Савченко. Справедливый, требовательный, мужественный человек, самостоятельно принимавший решения по важным вопросам разведывательной деятельности центрального аппарата и резидентур. Разведка под руководством МИД СССР просуществовала три года. За это время выявились как положительные, так и отрицательные стороны такого подчинения. К положительным можно было отнести то, что, во-первых, в этот период значительно быстрее решались вопросы получения разведчиками дополнительных дипломатических прикрытий как для долгосрочных, так и краткосрочных командировок; во-вторых, руководство МИД и загранучреждений больше заботилось о маскировке оперативного состава резидентур; и, наконец, перед разведкой гораздо быстрее ставили задачи по получению внешнеполитической информации и давали оценку добытым агентурным материалам. А отрицательные стороны? Прежде всего КИ значительно ослабил деятельность в области обеспечения государственной безопасности. Возникли немалые затруднения в поддержании тесного сотрудничества комитета с контрразведывательными подразделениями МГБ. КИ стал меньше уделять внимания самому трудному участку — проникновению в контрразведывательные и разведывательные службы противника, антисоветские эмигрантские и другие организации за рубежом. Осложнились передача заграничных агентов комитета, приезжающих в СССР на работу в иностранных представительствах, контрразведке МГБ и, наоборот, использование комитетом агентуры контрразведки из числа иностранцев, возвращающихся на родину. Затруднился взаимополезный обмен кадрами между разведкой и контрразведкой. Отрицательные стороны перевесили, и в начале 1953 года КИ ликвидировали, а разведчики вернулись в МГБ. После смерти Сталина среднее руководящее звено разведки почувствовало, что Берия и его заместитель Кобулов стали уделять повышенное внимание Первому управлению. На документах разведслужбы появились резолюции вроде таких как: "Это не разведчик, а дырявая шляпа". И это в адрес нашего умного, опытного резидента в одном из крупных капиталистических государств. Берия и Кобулов уволили из разведки или понизили в должности сотрудников, которые осуждали диктаторские замашки новых руководителей МВД, и на их места расставили своих людей. Через несколько недель после смерти Сталина скончался Клемент Готвальд, первый секретарь компартии и президент Чехословакии.   В ряде стран народной демократии начались волнения   Западная радиопропаганда призывала население Советского Союза и стран народной демократии подняться против своих правительств. Я невольно вспоминал добытые нашей лондонской резидентурой в 1949 году совершенно секретные планы англо-американского штабного комитета, в которых говорилось, что наилучшее время для начала войны против СССР — это 1952-1953 годы. Для оказания помощи недавно созданным в странах народной демократии органам безопасности, по просьбе их руководства, туда направлялось из СССР дополнительное число опытных контрразведчиков и разведчиков. 25 июня Кобулов вызвал меня и приказал на следующий день прибыть в Прагу. Мгновенно было оформлено моё назначение в качестве заместителя главного советника МГБ по разведке. В Чехословакии я пробыл два с половиной года. Моя задача состояла в том, чтобы оказать помощь Министерству внутренних дел ЧССР в создании разведывательной службы, которая могла бы вести эффективную работу в западноевропейских странах, прежде всего в соседних — ФРГ и Австрии, с территории которых спецслужбы США, Англии, Франции и ФРГ вели активную шпионскую деятельность против еще неокрепшего режима народной демократии.   Работать с чешскими и словацкими товарищами было легко и приятно. Большинство из них были новичками в разведке. Но к порученному делу они относились серьезно, и через три-четыре года разведка Чехословакии добилась несомненных успехов, приобрела ценных агентов в подрывных организациях и на военных объектах НАТО в Западной Европе. В целом это было полезное, продуктивное и взаимовыгодное сотрудничество двух союзных разведывательных служб. С 1956 года до отъезда в США в 1960 году я работал начальником американского отдела, который вёл разведывательную работу с легальных позиций во всех странах Западного полушария. В штат отдела входило двадцать четыре сотрудника, включая технического секретаря и машинистку. В этот период в связи с дальнейшим расширением деятельности нашей разведки в мире ощущался, впрочем, как и прежде, большой недостаток кадров с жизненным опытом, знанием иностранного языка и умением работать с людьми, не говоря уже о наличии профессиональной квалификации. Сотрудники отдела кадров искали кандидатов для разведслужбы в министерствах и ведомствах, в партийных, комсомольских, профсоюзных и других организациях. Однако поскольку СССР стал великой державой, а это, в свою очередь, повлекло за собой расширение его международных контактов, буквально все правительственные структуры нуждались в таких же людях. В нашем отделе без какой-либо специальной разведывательной подготовки работали, например, инженер, занимавшийся ранее в Министерстве морского флота обеспечением углем пароходов, и референт из Всесоюзного профцентра — ВЦСПС. Оба слабо владели английским языком. Оперативная работа нашего отдела осложнялась еще тем, что приходилось каждый год большую часть сотрудников направлять в резидентуры взамен возвращающихся работников после трех-четырехгодичного пребывания за границей. Поэтому в отделе задерживались лишь единицы, которые работали в нём лет пять и хорошо знали дела и оперативную специфику работы центрального аппарата. Когда же начальники подразделений на совещаниях Уставили вопрос о том, что для повышения эффективности разведки следует расширить штаты, начальник главка Александр Михайлович Сахаровский в ответ приводил завет великого российского полководца Суворова: "Побеждать противника не числом, а уменьем". Но жизнь делала свое дело. В конце 50-х годов расширение штатов все же состоялось. Практически оно произошло путем разделения нашего отдела на два — на американский и латиноамериканский.   Я остался начальником американского С приходом к власти Н.С. Хрущева началась "оттепель" — смягчение внутреннего режима в СССР, связанное с разоблачением культа личности Сталина. Появились первые признаки поворота советского общества к свободе личности, гласности, уважению прав человека, демократии. Советский Союз стал более активно, а главное — более творчески, проводить внешнюю политику, предлагая решать международные проблемы в духе мирного сосуществования государств с различным социально-экономическим строем. Сформулированные XX съездом КПСС выводы о реальной возможности предотвращения мировой войны, об отсутствии её фатальной неизбежности были благожелательно встречены широкой общественностью во всем мире. Москва упорно добивалась разоружения, углубления экономического и культурного сотрудничества со всеми странами, особенно со своим антагонистом — США. По инициативе Советского Союза в Женеве 18—23 июля 1955 г. состоялась встреча глав правительств СССР, США, Великобритании и Франции. Хотя н; совещании не были решены какие-либо конкретные проблемы мировой политики, но "дух Женевы" оказал благое воздействие на весь мир, способствовал ослаблению международной напряженности и установлению более тесных контактов между Востоком и Западом, между СССР и США. Вскоре был развязан и сложный международный узел — заключен Государственный договор о восстановлении независимой, демократической и нейтральной Австрии. В конце 1955 года из дунайской республики четыре державы вывели свои оккупационные войска. Многолетние торосы "холодной войны" размягчились, ветры перемен стали рассеивать густые тучи недоверия и вражды, окутавшие нашу планету. Вынуждены были пойти на изменение своей агрессивной внешней политики и правящие круги США. И сделали они это не только под воздействием хрущевской "оттепели", но и под влиянием не совсем приятных для них событий. 4 октября 1957 г. был запущен первый искусственный спутник Земли — советский спутник! Реальная угроза — Москва может теперь, когда потребуется, запустить межконтинентальную баллистическую ракету — нависла над Соединенными Штатами. Сторонники превентивной войны против Советского Союза в Вашингтоне поняли: "возмездие" может обрушиться и на американские города. Это охладило горячие головы в администрации США и Пентагоне. Идея мирного сосуществования, хотя и медленно, начала пробивать себе дорогу на берегах Потомака. Важное значение в преодолении антисоветской предубежденности в умах американцев имела поездка в Соединенные Штаты с официальным визитом в сентябре 1959 года Н.С. Хрущева. Это был первый за всю историю визит главы нашего государства за океан. К нему тщательно готовились все министерства и ведомства. В Комитете госбезопасности его председатель А. Н. Шелепин создал специальную группу из руководящих работников и специалистов, которая должна была подготовить план мероприятий по обеспечению безопасности Хрущева. В эту группу был включен и я как начальник американского отдела, специалист, знающий не только политическую, но и агентурно-оперативную обстановку в США. Совещания группы "чекист № 1" проводил лично три-четыре раза в неделю. К подготовке плана мероприятий он относился очень серьезно и не раз нам говорил: — Товарищи, обеспечение безопасности Никиты Сергеевича и содействие успеху его визита в США — это самая важная задача, когда-либо стоявшая перед органами госбезопасности В распоряжении группы имелась программа пребывания Хрущева в США, разработанная государственным департаментом, в которой были учтены пожелания советской стороны о посещении конкретных городов, заводов, ферм, институтов. Мероприятия предусматривали круглосуточную личную охрану хозяина Кремля, действия сотрудников КГБ в самых различных ситуациях: авария самолета, поломка автомобиля, дорожно-транспортные происшествия, нападения террористов, антисоветские демонстрации... Вначале собирались составить план мероприятий и передать его как нашу рекомендацию службе охраны президента США, которая должна обеспечивать безопасность советского лидера. Некоторые члены группы предлагали попросить американцев выставить шпалеры вооруженных американских солдат по пути следования Хрущева с военного аэродрома Эндрюс по улицам Вашингтона в отведенную резиденцию. Другие возражали, приводя разные доводы, в том числе и такой: а вдруг среди вооруженных солдат найдется какой-нибудь ненормальный, и тогда беда неизбежна. В конце концов решили: надо все же положиться на богатый опыт американской секретной службы, охраняющей президента. Попросить в общих чертах ознакомить нашу сторону с их планами и в случае необходимости поинтересоваться, почему они реализуют то или иное мероприятие таким образом, а не иначе. Моему отделу поручили провести беседы с сотрудниками охраны Хрущева и обслуживающим персоналом. Вопросов оказалось тьма. Ведь многие из охранников и обслуги впервые попали в США и ничего не знали об обстановке в стране, быте и нравах населения. За неделю до отъезда за океан план мероприятий КГБ был готов   Шелепин поручил начальнику Управления охраны правительства генерал-лейтенанту Н.С. Захарову, вылетавшему в США, доложить его лично Хрущеву. Советский лидер в те дни все время находился на загородной даче, где вместе со своими советниками готовился к поездке. Захаров прибыл на дачу и долго прождал — Хрущев принял его только в полночь. Главный охранник доложил о цели своего визита и собирался передать документ в собственные руки хозяина Кремля для ознакомления. Усталым голосом тот сказал: — Вам поручено обеспечить мою безопасность. Хорошо, что вы составили план мероприятий. Выполняйте его. Я же к этому никакого отношения не имею. У меня свои заботы. После этого Хрущев, хорошо знавший Захарова, пожал ему руку и сказал: — Николай Степанович, время позднее, давай спать Захаров, ответственный работник КГБ В. П. Бурдин, начальник Протокольного отдела МИД Ф. Ф. Молочков и автор этих строк в качестве его заместителя прибыли в Вашингтон за неделю до начала визита, чтобы еще раз обсудить с нашим послом Михаилом Алексеевичем Меньшиковым программу пребывания. Затем Захаров и хорошо знающий английский язык Бурдин согласовывали наш план совместных действий с руководителем секретной службы — охраны президента США. Молочков и я посещали начальника Протокольного отдела Госдепартамента и его заместителя, с которыми еще раз обсудили программу визита, перед тем как она была отдана в типографию.   Опытный Молочков детально разобрался в каждом мероприятии, проследил, чтобы точно соблюдался протокол при движении автомашин, рассадке членов делегаций на совместных обсуждениях и официальных приёмах и так далее. Договорились, что американская сторона берет на себя все расходы по содержанию советской делегации. Когда же президент Эйзенхауэр нанесет ответный визит в СССР, то советская сторона оплатит издержки по пребыванию американской делегации. Хотя визит носил официальный характер, сошлись на том, что в ходе его между главами государств состоятся не переговоры, а неофициальные беседы. Как же встречала Америка приезд Хрущева?   По-разному. В основном — настороженно. Большая часть правящих кругов, религиозная и профсоюзная бюрократия через принадлежащие им средства массовой информации развязно выступали с критикой внешней и внутренней политики Советского Союза. Простой люд, не сбитый с толку антисоветской пропагандой, приветствовал визит, так как понимал: улучшение отношений между США и СССР несет для всех мир и развитие взаимовыгодного экономического сотрудничества. 19 сентября 1959 г. я проснулся рано.   В шесть утра включил телевизор, самый популярный канал Эн-би-си. Епископ начал читать проповедь. Его первые слова помню до сих пор: "По библии сегодня день шести печалей. Но в этот день нам добавилась еще седьмая печаль — приезд в нашу страну антихриста Хрущева..." И дальше пошли антисоветские назидания, суть которых сводилась к тому, что все, что будет говорить советский лидер, — это ложь, фарисейство, обман. Закончил епископ призывом к американцам молить бога о спасении их от страшного коммунистического искушения. Хрущев прилетел в Вашингтон на лайнере Ту-114. По взаимной договоренности сторон его встречали как главу государства, хотя официально, по протоколу, он значился вторым лицом, занимая пост председателя Совета Министров. На аэродром прибыл президент Эйзенхауэр. Прозвучали приветственные речи. Прогремел двадцать один залп артиллерийского салюта. Затем Эйзенхауэр и Хрущев в открытой машине направились в Блэйер-Хаус — резиденцию высокого гостя. Вместе с Хрущевым прибыли его жена, две дочери с мужьями, сын, министры, ученые, советники, консультанты, писатель Михаил Шолохов с женой, журналисты, несколько десятков сотрудников охраны и обслуживающего персонала. Всего около девяноста человек. За несколько часов до въезда Хрущева в Вашингтон по маршруту проехал автомобиль с плакатом, на котором было написано: "Никаких приветствий, никаких аплодисментов — будьте вежливы и молчаливы". Тем не менее встречать советского лидера вышло на улицы небывалое число жителей — около трехсот тысяч. Некоторые из них держали приветственные плакаты, но были и недоброжелательные. Многие американцы ждали и надеялись, что визит будет способствовать тому, чтобы направить американо-советские отношения в русло взаимовыгодного сотрудничества. В Вашингтоне Хрущев пробыл два дня   Программа его была крайне насыщена: полет на вертолете над Вашингтоном, встреча с президентом Эйзенхауэром, обед в Белом доме, встреча с журналистами в Национальном клубе печати, беседа с лидерами американского конгресса, обед в советском посольстве в честь президента Эйзенхауэра. Во время этих продолжительных мероприятий Хрущев произносил речи, часто отклоняясь от заранее подготовленного текста, пространно отвечал на многочисленные вопросы присутствовавших. Весьма напряженной была встреча с журналистами. К ней "гангстеры пера" специально готовились и заранее в письменном виде передали каверзные вопросы для Хрущева через председателя клуба У. Лоуренса, который никогда не скрывал своего неприязненного отношения к Советскому Союзу. Одним словом, готовилась "психическая атака" на лидера коммунистов, чтобы вывести его из равновесия.   Я присутствовал на этой встрече в Национальном клубе печати от начала до конца и откровенно скажу: заранее спланированная атака, по моему мнению, до некоторой степени удалась. Когда Хрущеву задавали провокационные по форме вопросы, связанные с культом личности Сталина, вмешательством СССР в события в Венгрии или с "закапыванием капитализма" , наш председатель Совета Министров немедленно взрывался, терял хладнокровие, повышал голос, лихорадочно жестикулировал, сжимал пальцы в кулаки и употреблял неподобающие главе государства выражения, вроде: "Вы опять мне дохлую крысу подбрасываете. Если хотите нашу беседу направить в это русло, я вам не дохлую крысу, а дохлую кошку могу подбросить".   В зале часто раздавался смех, но смеялись чаще не над развязными журналистами, а, к сожалению, над советским лидером. Справедливости ради надо сказать, что нередко Хрущев выступал с мудрыми речами и толково проводил беседы с высокопоставленными представителями США. В частности, мне понравились его краткие, убедительные ответы на вопросы конгрессменов во время встречи 16 сентября в Капитолии. Но эмоциональные взрывы часто портили положительное впечатление 1. --------------------------------- 1 В одном из своих выступлений Н.С. Хрущев неловко, как это с ним случалось в полемическом запале, перефразировал известную марксистскую формулу: "Пролетариат — могильщик капитализма", заявив, что капиталисты грозятся-де уничтожить коммунизм, но на самом деле коммунисты закопают капитализм в могилу. Этот пропагандистский пассаж был подхвачен средствами массовой информации Запада, которые использовали его как доказательство двуличия внешней политики Кремля, который на словах проповедует мирное сосуществование стран с различными общественными системами, а на деле стремится "закопать в землю", т. е. похоронить, уничтожить капитализм. Из Вашингтона Хрущев с делегацией в сопровождении шумной ватаги американских и иностранных журналистов, вооруженных всевозможной телевизионной, фото- и звукозаписывающей техникой, отправился в одиннадцатидневную поездку по различным городам и районам США: Нью-Йорк — Лос-Анджелес — Сан-Франциско — Де Мойн — Питтсбург, откуда возвратился в Вашингтон для заключительных бесед с президентом Эйзенхауэром. В каждом из названных городов устраивались официальные приёмы, посещение промышленных предприятий, научно-исследовательских институтов, университетов, школ, ферм... Американцы удивлялись крепкому здоровью, выносливости и энергии шестидесятипятилетнего советского лидера, его способности выдерживать большие физические и психологические нагрузки. Однажды мы долго колесили на автомобилях по сельским дорогам, чтобы попасть на ферму Гарста. Я ехал в машине вместе с министром высшего образования Вячеславом Петровичем Елютиным и помощником Хрущева Лебедевым. Хозяин Кремля несколько раз останавливался возле полей, чтобы осмотреть кукурузу и пшеницу. Замирал и весь караван автомашин со свитой, обслугой и корреспондентами, растянувшийся на три-четыре километра. Теле- и кинооператоры стремглав неслись со своей техникой, чтобы запечатлеть Хрущева. Бегал с ними и я — как бы чего не случилось. Возвращаясь как-то после очередной пробежки, я разговорился с двумя кинооператорами.   Один из них воскликнул: — О, Боже мой! Когда это все кончится. Я уже не могу больше бегать. Попросите Хрущева, чтобы он не останавливался в пути Далее выяснилось, что хозяева их компаний дали указание снимать советского лидера всюду, где только можно, и что кинооператоры уже использовали в тридцать раз больше кинопленки, чем обычно они тратят на визит главы великой державы. Во время пребывания в Лос-Анджелесе и Сан-Франциско, крупнейших городах богатейшего штата Калифорния, было заметно, что мэры заранее подготовились к тому, чтобы дать политическое сражение Хрущеву в ходе запланированных встреч. В Лос-Анджелесе после встречи с киноактерами в Голливуде и осмотра достопримечательностей города вечером в большом зале отеля "Амбассадор" состоялся приём в честь Хрущева, устроенный местными властями. Начался раут, как принято в США, с ужина. Играла спокойная мелодичная музыка. Присутствовавшие пили вино, ели, мирно разговаривали друг с другом. За столом президиума сидели почетные лица во главе с Хрущевым и мэром Паулсоном. После окончания трапезы городской Голова произнес приветственную речь, в которой допустил грубый политический выпад в адрес высокого советского гостя. "Вам не удастся нас похоронить, господин Хрущев, — угрожающе произнес он, — и не стремитесь к этому. Если нужно, мы будем сражаться насмерть". Ответное слово Хрущев начал, читая подготовленный текст, в котором говорилось о необходимости для наших народов разоружаться, жить в мире и дружбе. Затем, отложив в сторону подготовленную речь, обращаясь к мэру Паулсону, сказал: — Зачем вы возвращаетесь к тому, что я предельно ясно объяснил в первых выступлениях по прибытии в Вашингтон? Мы протягиваем вам руку дружбы. Не хотите принимать — скажите прямо. Если вы не готовы к разоружению и хотите продолжать гонку вооружений, у нас не останется другого выхода, кроме продолжения производства ракет, которые мы производим сейчас на конвейере. Далее Хрущев заявил, что если американская сторона не готова к серьезному, спокойному обмену мнениями, он может прекратить поездку по США. На другой день американские газеты писали о неуместном выступлении мэра, о "недружественном приёме" и отмечали, что общественное мнение не на стороне тех, кто намерен столь холодно встречать советского лидера. Из Лос-Анджелеса Хрущев поездом прибыл в Сан-Франциско. Городские власти и население его хорошо встречали. Но чувствовалось, что наш премьер тяжело переживал перепалку с Паулсоном. Во время прогулки на корабле береговой охраны по красивейшему заливу Сан-Франциско корреспонденты плотным кольцом окружили стоявших на палубе Хрущева, Лоджа 1 и капитана корабля. ---------------------- 1 Генри Кэбот Лодж — американский политический деятель и дипломат. В 1953—1960 годах был постоянным представителем США при ООН. Сопровождал Н.С. Хрущева в поездке по Соединенным Штатам. Посыпалось множество вопросов. "Прессмены" прикрепляли микрофоны звукозаписывающих аппаратов на концы удочек и держали их на расстоянии каких-нибудь полсотни сантиметров от лица высокого гостя. С помощью такого самодельного устройства им удавалось ловить каждое слово. Когда Хрущеву показали на американский авианосец, стоявший вдали, наш премьер затронул тему разоружения, сказав, что эти морские махины пора пустить на металлолом. На вопрос корреспондентов, что Советский Союз намерен делать со своими подводными лодками, Хрущев ответил: — Сейчас мы начинаем приспосабливать их для лова селедки. Все кругом захохотали. Под несмолкающий смех советский премьер в шутливой форме стал излагать возможные методы ловли селедки с субмарин. Внезапно Хрущев сказал Лоджу, что он хочет сообщить только ему очень важные секретные сведения. Охрана оттеснила корреспондентов с их удочками на несколько метров от Хрущева. Все умолкли. Хрущев тихо говорил на ухо переводчику, а тот шептал в ухо Лоджу. Лица у всех посерьезнели. И тут Лодж, Хрущев и стоявшие рядом несколько человек разразились смехом. Корреспонденты переполошились — переведите, что сказал советский премьер?! Хрущев опять подчеркнул, что это совершенно секретные сведения, не подлежащие оглашению.   А "секрет" состоял вот в чем: — Этот мэр Лос-Анджелеса, этот Паулсон, в общем неплохой мужик, — сообщил хозяин Кремля Лоджу. — Но вчера он оскандалился на приёме: хотел немножко испортить атмосферу, однако перестарался и наложил полные штаны. Хрущев ушёл в каюту, а толпившиеся на палубе корреспонденты еще долго смеялись и обсуждали "секретное сообщение" советского премьера. В Сан-Франциско состоялась закрытая встреча руководящих деятелей профсоюзного движения США с высоким гостем. Большинство руководителей профсоюзов — люди, настроенные крайне антисоветски, — долгие годы отказывались от контактов с советскими профсоюзами. Как и следовало ожидать, они задавали много каверзных вопросов о культе личности, о событиях в Венгрии, об отсутствии свободы и демократии в нашей стране...   Такие вопросы действовали на Хрущева, как красная тряпка на быка. Он пришёл в ярость. Началась горячая словесная перепалка, перешедшая в ругань. Это длилось часа три. Потом высокие спорящие стороны все же успокоились и пришли к согласию: рабочим всех стран нужно налаживать сотрудничество, чтобы лучше обеспечить свои коренные интересы — сохранить мир на Земле и улучшить условия жизни. 24 сентября Хрущев возвратился в Вашингтон, дал приём в советском посольстве, повстречался с представителями деловых кругов, побывал на приёме у государственного секретаря Кристиана Гертера, провел беседы с Эйзенхауэром в загородной резиденции президента Кэмп-Дэвиде. В последний день визита он провел пресс-конференцию, выступил по телевидению и вечером 29 сентября вылетел в Москву. Не претендуя на истину в последней инстанции, я хочу кратко рассказать о впечатлении, которое произвел на меня Хрущев во время пребывания в США. В заранее написанных речах наш лидер мотивированно излагал основные принципы советской политики: необходимость мирного сосуществования, прекращения гонки вооружений и начала процесса разоружения, развития сотрудничества между СССР и США в области экономики, политики, культуры. Следует отметить, что эти идеи, высказывавшиеся советским премьером, падали на не очень благоприятную почву. Руководящие круги США все еще по инерции придерживались доктрины завоевания силой господствующего положения в мире. Поэтому им была нужна гонка вооружений. Американцы, подвергавшиеся в течение почти полутора десятка лет усиленной антисоветской обработке, опасавшиеся безработицы в случае проведения программы разоружения, относились к выступлениям Хрущева с недоверием. В Вашингтоне не желали развивать сотрудничество между нашими странами, особенно в области экономики, науки и торговли, так как считали, что это было более выгодно СССР, чем США. В силу этого никаких важных соглашений в результате визита подписано не было Визит Хрущева проходил в сложной обстановке. Хотя на улицах его встречали в основном доброжелательно, все же находились и враждебно настроенные люди с антисоветскими транспарантами, выкрикивавшие бранные фразы в адрес хозяина Кремля и политики Москвы. Большая часть печатных изданий, радио и телевидение мгновенно подвергали резкой критике все конструктивные предложения, высказываемые Хрущевым. В такой сложной обстановке советскому лидеру, конечно, было нелегко. За время моего пребывания в США и Англии я слушал многих государственных деятелей, в том числе Ф. Рузвельта, Г. Трумэна, У. Черчилля, К. Эттли, Д. Эйзенхауэра, Дж. Кеннеди. Ни на кого из них даже отдаленно Хрущев не походил. Бросалось в глаза, что в своих выступлениях он часто не в меру превозносил достижения Советского Союза, подчеркивал, что СССР первым запустил спутник, первым доставил вымпел на Луну, копию которого с многозначительной улыбкой в первый же день визита подарил президенту Эйзенхауэру. Говорил, что мы первыми построили атомный ледокол, хвалил Ту-114, хотя "Боинг-707", на котором он сам летал, был более совершенной и комфортабельной машиной. Все это раздражало правительство и многочисленные круги в США, которые болезненно воспринимали Известия о том, что они уступили в той или иной области науки и техники.   Хрущев, правда, признавал, что американцы тогда жили богаче, но тут же добавлял, что в 1980 году мы построим коммунизм и советские люди будут жить лучше, чем американцы. Здравомыслящие люди в США понимали,. что подобные заявления несерьезны и представляют собой сущее бахвальство. Хрущев проявил себя упрямым, капризным, болтливым, вспыльчивым, властолюбивым человеком. Ему не хватало хладнокровия, выдержки, умения терпеливо ждать, наконец, немногословия — этих неотъемлемых качеств государственного деятеля. Порой у него отсутствовала элементарная воспитанность. К тому же Хрущев был несдержан в употреблении вина и яств на приёмах, которые обычно предшествовали его выступлению с главной речью. В ходе политических разговоров, пресс-конференций Хрущев нередко переходил на резкости и просто грубости. В Лос-Анджелесе он так обиделся на речь мэра, что пригрозил прервать визит и покинуть Соединенные Штаты. На встрече с лидерами американских профсоюзов, когда было особенно важно показать государственную рассудительность, чтобы способствовать установлению контактов между профцентрами СССР и США, Хрущев, потеряв голову от ярости, разразился такой руганью, которую не решились предать гласности даже самые падкие на сенсацию газеты. Наш премьер был очень словоохотливым. Он любил находиться в центре внимания, чтобы все слушали только его. При этом старался показаться неординарным, приводил всякие пословицы и поговорки, рассказывал байки я анекдоты, чтобы рассмешить публику. В такие моменты он, к сожалению, забывал о своём высоком положении и походил больше на скомороха. И стоило кому-либо из окружающих хоть чуть-чуть задеть его самолюбие, Хрущев тотчас взрывался. Американские репортеры дали ему прозвище "Хрущев непредсказуемый". И надо признаться, что в общем оно было удачным. Приведу несколько примеров. Однажды во время поездки в автомобиле вместе с сопровождавшими его К. Лоджем, послом СССР в США М. А. Меньшиковым и послом США в СССР Ф. Коллером Хрущев, неожиданно обратившись к американцам, заявил: — Ваш директор ЦРУ Аллен Даллес считает себя сверхшпионом. — И покрутив пальцем у виска, продолжил: — Но "сельсовет" у него не всегда хорошо работает. Он передает арабским антисоветским организациям десятки тысяч долларов, шифры, радиостанции, но все это попадает к нам. Лодж и Коллер были поражены, но, вежливо улыбнувшись, воздержались от комментариев Накануне отлета из Вашингтона мы рано пришли в Блэйер-Хаус, резиденцию Хрущева. Пока премьер завтракал, представитель нашей военной разведки и я, как обычно, устно сообщили Захарову разведывательную информацию, с которой он по своему усмотрению мог ознакомить Хрущева. На этот раз мы доложили, что пока наш лидер находится в США, американская разведслужба намерена послать свой самолет в международное пространство вдоль Черноморского побережья Кавказа. Цель полета — спровоцировать работу советских радиолокационных установок ПВО, чтобы их местонахождение могли засечь американские пеленгаторные станции, находившиеся в Турции и Иране. Через несколько минут Хрущев спустился в вестибюль, где собралось много американских и иностранных журналистов, и заявил: — Я получил информацию, что США собираются направить разведывательный самолет в район Черноморского побережья Кавказа. Я дал указание сбить этот самолет Все остолбенели   Помимо всего прочего, это непродуманное заявление могло явиться причиной провала нашего источника. Хочу добавить от себя, если бы Хрущев был мудрым и сдержанным государственным деятелем, то за время двенадцатидневного визита сумел бы более достойно представить СССР, произвести на американскую общественность благоприятное впечатление и добиться ощутимых сдвигов в развитии сотрудничества между нашими странами. Но прорыва, как сказали бы в наши дни, не получилось. Вскоре после отлета Хрущева правительство Эйзенхауэра своей практической внешнеполитической деятельностью показало, что оно не намерено отказываться от политики "с позиции силы" [Аrgumentum baculinum - FV] и гонки ракетно-ядерного вооружения. В начале 1960 года Вашингтон возобновил атомные испытания и дал ясно понять: он не заинтересован в достижении соглашений по разоружению и контролю над вооружениями. К назначенному на 15 мая совещанию в верхах в Париже США подготовили пакет предложений, который заведомо был неприемлем для СССР. Американское правительство продолжало посылать шпионские самолеты "У-2" в воздушное пространство Советского Союза. Один из них, как известно, был сбит ракетой под Свердловском. Накануне открытия совещания Вашингтон объявил состояние тревоги в своих вооруженных силах как в США, так и за границей. По прибытии в Париж Хрущев заявил, что он начнет переговоры только при условии, если Эйзенхауэр принесет извинения Советскому Союзу и даст заверения о прекращении полетов "У-2" над СССР. Президент США отказался принять эти требования. Совещание было сорвано. "холодная война" стала еще "холоднее". Опять командировка за океан Весной 1960 года руководство предупредило меня, что я намечен резидентом в одну из важных стран. И спросило, нет ли возражений. Я согласился, но высказал пожелание, что не хотел бы снова ехать в США. Руководство вроде бы это приняло. В июне начальник разведки А. М. Сахаровский вызвал меня и сказал: — Мне понятно ваше нежелание ехать снова в США. Там очень сложная обстановка и трудно работать. Но у нас нет сейчас другого опытного сотрудника, которого мы могли бы направить резидентом в такую важную точку, как Вашингтон. Свое решение Сахаровский мотивировал тем, что я как начальник американского отдела хорошо знаю Соединенные Штаты и все наши разведывательные проблемы в этой стране. Деваться было некуда — я согласился. В конце августа я прибыл в Вашингтон на должность советника нашего посольства. Посол М. А. Меньшиков хорошо меня принял, ввел в курс последних событий внутренней и внешней политики администрации США и особенно советско-американских отношений. Он поручил посланнику М. Н. Смирновскому при первой возможности взять меня в Госдепартамент и представить там руководству советского отдела. Посоветовал, как лучше приобрести связи в дипломатических кругах Вашингтона. Около двух месяцев я наносил визиты вежливости своим коллегам — советникам в различных посольствах, со странами которых СССР поддерживал дипломатические отношения. Посетил редакцию влиятельной газеты "Вашингтон пост", которая размещалась в соседнем здании с посольством. Заместитель главного редактора газеты рассказал мне, как делается газета, и познакомил с корреспондентами, освещающими внешнеполитические проблемы, деятельность Белого дома, Госдепартамента, Пентагона. После этого меня стали приглашать на приёмы в различные посольства, где я приобрел новые знакомства среди дипломатов, корреспондентов, сотрудников правительственных учреждений, которые располагали важной информацией, интересующей нашу разведку. В то время главной темой разговоров в вашингтонских кругах был ход президентской избирательной кампании. Всех интересовало, кто победит — республиканцы или демократы. Республиканское правительство и сам президент по инерции доживали свой срок и никаких важных государственных задач решать не собирались. Об этом, в частности, свидетельствует такой случай. В конце сентября Эйзенхауэр проводил очередную пресс-конференцию в Белом доме. Его пресс-секретарь Джеймс Хегерти, как обычно, позаботился о том, чтобы заранее выяснить, какие вопросы будут заданы президенту, и приготовил для него соответствующие ответы. Пресс-конференция в Белом доме — это во многом своего рода хорошо подготовленный спектакль, неожиданно корреспондент ТАСС Михаил Сагателян, сидевший во втором ряду напротив Эйзенхауэра, стал настойчиво тянуть руку, прося, чтобы ему дали возможность задать вопрос.   Это было воистину "историческое" событие: прежде советские корреспонденты вопросов президентам США не задавали. Эйзенхауэр почему-то не замечал руки Сагателяна, а предоставлял слово другим журналистам. Из зала уже стали подсказывать президенту, чтобы он дал слово советскому корреспонденту. Наконец президент указал рукой и на Сагателяна. Тот встал, представился и задал элементарный вопрос: — Намеревается ли правительство США выступить с новыми предложениями по разоружению на предстоящей Генеральной Ассамблее ООН? После некоторого молчания Эйзенхауэр ответил: — Да, правительство США собирается внести новые предложения по разоружению. — Затем он помолчал и повторил: — Да, правительство США собирается внести новые предложения по разоружению... Снова молчание. В третий раз Эйзенхауэр начал повторять одно и то же. Фразы президента походили на звучание испорченной пластинки. Все в зале были удивлены, почему Эйзенхауэр "буксует". В этот момент к президенту подошел Джеймс Хегерти и что-то сказал ему на ухо. После подсказки Эйзенхауэр заявил, что скоро новые американские предложения по разоружению будут опубликованы Госдепартаментом в прессе. Заминка у Эйзенхауэра с ответом произошла из-за того, что между нашими странами сохранялись очень напряженные отношения. Возможно, он подозревал, что в вопросе советского корреспондента содержится какой-то подвох. Главное же, семидесятилетний хозяин Белого дома к концу своего президентства убедился, что навязанная ему агрессивная внешняя политика против СССР потерпела крах, что она, в общем-то, была ненужной для Америки.   Он разочаровался к этому времени, морально и физически выдохся и перестал вникать в дела Но несмотря на это, Эйзенхауэр пользовался большим уважением не столько как президент, а как главнокомандующий войсками западных союзников во второй мировой войне. Борьба за пост президента США во время выборов в 1960 году была очень напряженной. От республиканской партии кандидатом был вице-президент Ричард Никсон, опытный политик, но ярый реакционер. Его поддерживал военно-промышленный комплекс, производивший ракетно-ядерное и другое новейшее оружие. Кандидат от демократической партии сенатор Джон Кеннеди опирался на политические круги, большая часть которых не была связана с военным производством. Католик по вероисповеданию, он пользовался поддержкой той части населения, которая исповедовала католицизм. За него выступали интеллигенция, молодежь, профсоюзы и негритянское население. Отец будущего президента — мультимиллионер Джозеф Кеннеди — не скупился на расходы, лишь бы его сын стал хозяином Белого дома. Кстати, руководителем избирательной кампании Джона Кеннеди был его младший брат — Роберт, получивший после Победы демократов важный портфель министра юстиции. Впервые в истории США кандидаты в президенты провели дискуссию по телевидению в прямом эфире. Один из них задавал вопрос противнику, который в течение пяти минут должен был дать без подсказки, экспромтом, ответ. Затем они менялись ролями. Между претендентами сидел арбитр, наблюдавший за соблюдением правил. Кандидаты засыпали друг друга самыми каверзными вопросами, чтобы поставить противника в тупик и показать телезрителям его некомпетентность в проблемах внутренней и внешней политики. Схватка проходила напряженно, и вся страна следила за ней. По общему признанию, в дискуссии победил Кеннеди. После инцидента с самолетом "У-2" отношения Хрущева с республиканской администрацией США были испорчены, а личное отношение к Никсону стало неприязненным. Ввиду этого руководство СССР и особенно сам Хрущев хотели, чтобы на выборах победил Кеннеди. Он считал, что с демократическим президентом ему будет легче установить нормальные деловые отношения. Резидентура получила указание регулярно информирешать Центр о ходе избирательной кампании и давать предложения, какие мероприятия следует провести Москве в дипломатическом, пропагандистском или другом плане, чтобы способствовать Победе Кеннеди. Мы долго мучились, как лучше выполнить указание Центра. Перебрали все имеющиеся возможности — безрезультатно. Затем один из наших сотрудников посетил избирательный штаб демократической партии и познакомился с одним из его членов. Назовем его мистер Д. Выяснилось, что мистер Д. находится в хороших отношениях с Робертом Кеннеди. Было решено через мистера Д. передать Роберт Кеннеди просьбу о том, чтобы он принял сотрудника советского посольства для обсуждения важных вопросов, относящихся к избирательной кампании. Кеннеди согласился. В ходе встречи оперработник резидентуры, выступавший под маской сотрудника посольства, прямо сказал Роберт Кеннеди, что кремлевские руководители очень интересуются, как проходит избирательная кампания, что они хотели бы видеть его брата Джона новым президентом. Наш товарищ также добавил: в Кремле интересуются и тем, какие шансы у его брата на Победу и не следует ли Москве косвенно выступить в печати, чтобы это способствовало успеху Джона Кеннеди — Предвыборная борьба очень трудная, — сказал на это Роберт Кеннеди, — но мой брат рассчитывает одержать Победу. Тут он встал и отодвинул штору с висевшей на стене большой карты, на которой во всех пятидесяти штатах были проставлены цифры, обозначавшие вероятное число выборщиков от демократической и республиканской партий — прогноз штаба. Роберт Кеннеди при этом заметил, что советский дипломат может записать эти данные. Что и было сделано. — Что же касается Москвы, — продолжил брат будущего президента, — то ей ни в коем случае не следует выступать в поддержку Джона Кеннеди. В Америке это немедленно будет истолковано как вмешательство во внутренние дела и обернется большой политической ошибкой, которая может привести к поражению демократов. Лучше всего, если Москва будет придерживаться нейтральной позиции. А после прихода к власти демократов между нашими правительствами и странами, надеюсь, удастся установить нормальные взаимовыгодные отношения. Я направил подробную информацию о беседе с Роберт Кеннеди начальнику разведки.   После этого Центр больше не запрашивал у нас информацию о ходе предвыборной кампании Вскоре на одном из приёмов в Москве корреспондент задал Хрущеву вопрос, кого он хотел бы увидеть победителем на предстоящих президентских выборах в США? Премьер, очевидно, с учетом полученной информации ответил образно, в хрущевском стиле: — Никсон и Кеннеди — два сапога пара. Советское правительство никому из них не отдает предпочтение. Этот ответ оживленно и с юмором комментировался американскими средствами массовой информации. Прогноз Роберта Кеннеди оказался точным. 8 ноября на выборах Победу одержал его брат — Джон, которому тогда было 43 года. Он стал самым молодым президентом в истории Соединенных Штатов. Одновременно со сменой хозяина Белого дома произошла замена и хозяина нашего посольства в Вашингтоне. Находившийся на этом посту пятидесятивосьмилетний М. А. Меньшиков до прихода в МИД долгое время работал на ответственных постах в Министерстве внешней торговли. Два года ему принадлежал портфель министра внешней торговли. Между послом Меньшиковым и главой советской дипломатии А. А. Громыко отношения сложились не лучшим образом. Поэтому, воспользовавшись приходом к власти нового американского президента, кремлевский министр иностранных дел быстро заменил Меньшикова другим, более молодым послом Анатолием Федоровичем Добрыниным, которому тогда исполнился сорок один год. Он считался опытным дипломатом-американистом и, можно сказать, всю свою жизнь занимался советско-американскими отношениями, много лет проработал в США и имел связи во влиятельных кругах Вашингтона.   Работая в МИД, он находился в непосредственном подчинении у Громыко и имел с ним хорошие личные отношения. Добрынин, безусловно, являлся человеком Громыко. Таких сотрудников дипломатического ведомства шутливо, но язвительно окрестили "огромыченными". Итак, Хрущев и его окружение стремились установить хорошие, плодотворные контакты с правительством Дж. Кеннеди, которые работали бы на взаимовыгодное сотрудничество. А тут еще у нас испортились отношения с Китаем. Однако радужным надеждам Хрущева не суждено было сбыться. В первые два года администрация Кеннеди, как и все предшествующие послевоенные американские правительства, проводила внешнюю и внутреннюю политику в интересах большого бизнеса, с позиции силы [Аrgumentum baculinum - FV], быстрыми темпами усиливала ракетно-ядерный потенциал и не намеревалась отказываться от мирового лидерства и борьбы с мировой социалистической системой. В то же самое время правительство Джона Кеннеди старалось создать видимость того, будто бы оно стремилось к улучшению советско-американских отношений. Внешняя политика США в 1961-1962 годах оставалась противоречивой, непоследовательной, а отношения между США и СССР носили нервозный, порывистый характер — то ухудшались, то улучшались.   В доказательство существования в тот период сложного, неустойчивого характера контактов между Соединенными Штатами и нашей страной приведу лишь некоторые примеры: 1. В целях улучшения отношений с США советское правительство 25 января 1961 г. освободило двух американских летчиков со сбитого летом 1960 года над территорией СССР американского военного самолета "РБ-47". 2. В ответ Кеннеди делает агрессивный ход — 17 апреля предпринимает попытку свергнуть режим Фиделя Кастро на Кубе с помощью армии наемников, подготовленной ЦРУ 3. По инициативе Хрущева 3 и 4 июня в Вене состоялась его единственная личная встреча с Кеннеди. Чувствуя, что после фиаско в кубинском Заливе Свиней престиж американского президента в мире резко упал, Хрущев пытается добиться от США уступок по германскому вопросу и Западному Берлину. Обсуждались также общие проблемы разоружения и создания нейтрального Лаоса. Кеннеди же прилетел в Вену главным образом с целью изучения личности советского лидера, о котором в Соединенных Штатах ходило много анекдотов. Резкие разногласия вызвало обсуждение берлинского вопроса. Хрущев заявил, что если эта проблема не будет решена, то СССР подпишет сепаратный мирный договор с ГДР в декабре 1961 года и после этого не будет признавать права американцев в Западном Берлине. Никакого соглашения в Вене не достигли. Расставаясь с Хрущевым, Кеннеди сказал: "Да, предстоящая зима будет холодной". 4. 22 июля президент в своём обращении по телевидению к американскому народу заявил, что если нужно, США не остановятся перед войной, чтобы защитить Западный Берлин, Одновременно Кеннеди приказал в три раза увеличить набор в вооруженные силы, призвать на действительную службу двести пятьдесят тысяч резервистов, прекратить вывод из строя устаревающих военно-морских кораблей и самолетов, а также увеличить военный бюджет на шесть миллиардов долларов. Направлялись американские войска в Западную Германию. В стране фактически была объявлена частичная мобилизация. Среди населения распространялся военный психоз, состоятельные американцы начали строить индивидуальные бомбоубежища. 5. 13 августа власти ГДР возвели стену, разделившую Берлин на две части. 6. 1 сентября после трехлетнего моратория Советский Союз на Новой Земле начал взрывать в атмосфере водородные бомбы мощностью более пятидесяти мегатонн. В эти дни советник посольства Норвегии в Вашингтоне в разговоре со мной сказал: "При взрыве каждой вашей многомегатонной ядерной бомбы у обитателей Белого дома на мгновение темнеет в глазах". 7. В ответ 12 сентября американцы также возобновили взрывы ядерного оружия. Напряженность в отношениях между США и СССР из-за Западного Берлина возрастала   Хрущев, осознав опасность случайного возникновения военного конфликта, предпринял следующий маневр. В состав возглавляемой Громыко советской делегации на Генеральную Ассамблею ООН он включил председателя Всесоюзного комитета по телевидению и радиовещанию М.А. Харламова, установившего в Вене знакомство с пресс-секретарем Кеннеди Сэллинджером. Президент Кеннеди прибыл 22 сентября в Нью-Йорк, чтобы произнести речь в ООН. В этот же день советник совпосольства Г. Большаков попросил Сэллинджера срочно встретиться с ним.   На встречу пришёл и Харламов, первыми словами которого были: "Буря над Западным Берлином прекратилась". Далее он сообщил, что Хрущев во имя сохранения мира хочет снова попытаться найти компромиссное решение по берлинскому вопросу. Он готов в ближайшее время провести еще одну встречу с президентом. Однако понимает что это нелегко сделать из-за вполне понятных политических трудностей у Кеннеди. Хрущев надеется, что выступление Кеннеди на Генеральной Ассамблее не будет таким воинственным, как речь 22 июля. В тот же вечер, после консультации по телефону с госсекретарем Дином Раском, Кеннеди подготовил записку с вежливым ответом Хрущеву и поручил Сэллинджеру зачитать её Харламову. В ответе сообщалось, что президент приветствует желание советского лидера снова попытаться найти решение по Западному Берлину. Далее напоминалось, что обеим сторонам нужно выполнить на практике прежнюю договоренность о прекращении военных действий в Лаосе и создании там нейтрального правительства. Установленный секретный канал связи между Кеннеди и Хрущевым через Большакова и Сэллинджера (иногда его заменял Роберт Кеннеди) действовал до смерти президента в ноябре 1963 года. Через него была достигнута договоренность о том, что Алексей Аджубей, зять Хрущева, возьмет интервью у президента Кеннеди и опубликует его в газете "Известия", что было сделано в ноябре. По приглашению Аджубея Сэллинджер в июне 1962 года совершил поездку в Москву. Хрущевский зять имел важную беседу с Кеннеди в Белом доме, а заокеанский пресс-секретарь с Хрущевым в Москве, в ходе которых обсуждались проблемы Западного Берлина и Германии. Американской стороной впервые был поднят вопрос о необходимости запрещения ядерных испытаний в атмосфере, космосе и под водой. Посол Добрынин знал о секретном канале и сведениях, передаваемых по нему, однако был недоволен его существованием.   Он хотел, чтобы все контакты с Белым домом осуществлялись только через него. Начавшийся после западноберлинского кризиса процесс улучшения советско-американских отношений прервался внезапно разразившимся острым карибским кризисом, в разрешении которого участвовала внешняя разведка КГБ СССР. Но об этом несколько ниже. А пока заметим, что в США шла работа по разложению и ликвидации прогрессивных организаций. Американская контрразведка особое внимание уделяла наблюдению за советскими сотрудниками в стране, особенно в Вашингтоне, чтобы зафиксировать их контакты с американцами, работающими в государственных учреждениях и имеющими доступ к секретам. Для этого ФБР использовало технику подслушивания и кинофильмирования, подставы своих агентов и, конечно, плотное наружное наблюдение.   Это особое "внимание" со стороны фэбээровцев я чувствовал лично на себе В Вашингтоне я с семьей жил в большом многоэтажном доме, в котором размещались сдаваемые внаем квартиры и гостиница. В каждом подъезде круглосуточно дежурили вахтеры. ФБР использовало их для контроля за нами. Они передавали "наружникам" сведения о моем появлении или уходе. Слежка велась иногда настолько грубо, что её замечали даже дети. Я часто приезжал на машине домой обедать. Однажды жена позвала из окна мою десятилетнюю дочь Иру. Войдя в квартиру, девочка поспешила поделиться со мной: — Папа, к нам во двор приехала интересная машина. В ней сидят три дяди. У них есть радиостанция, телефон, кинокамера, они кипятят воду в электрочайнике и едят бутерброды. Когда я с подругой подошла к ним, дяди нас прогнали. Папа, что это за машина? Я ответил, что не знаю, и мы сели обедать. Наши разведчики, как правило, вели себя учтиво в отношении сотрудников ФБР. Мы не старались без надобности уходить от слежки, обманывать сотрудников наружного наблюдения, показывать, что обнаружили их. В противном случае нам мстили: прокалывали покрышки или выводили из строя двигатели автомашин. Частенько американская контрразведка подставляла нам своих агентов, которые провоцировали, чтобы их вербовали. Обычно провокаторов своевременно разоблачали, но бывали и промахи. За три с половиной года моей работы в Вашингтоне два наших сотрудника попались на "подставах", были объявлены персонами нон грата и отправлены домой. Не меньше насчитывалось провалов и у американской разведки в Советском Союзе. Одним словом, борьба советских и американских спецслужб шла жестокая. Обе стороны несли потери. Несмотря на сложность агентурно-оперативной обстановки в Вашингтоне и постоянно расширяющиеся масштабы деятельности противника, у советской разведки все же имелись возможности для привлечения к сотрудничеству американцев и иностранцев, располагавших важной для нашего государства секретной информацией. Среди американских государственных служащих были люди, которые в душе протестовали против политики Вашингтона в отношении социалистических и развивающихся стран. Некоторые ученые и инженерно-технические работники возмущались тем, что США являлись застрельщиками гонки ракетно-ядерного вооружения и готовили планы превентивной войны против Советского Союза. Многие дипломаты стран Азии, Африки и особенно Латинской Америки были настроены откровенно враждебно к США за то, что американские монополии с помощью местных дельцов грабили природные богатства их стран, эксплуатировали их народы. Эти лица представляли интерес для советской разведки и при умелом подходе могли быть привлечены к сотрудничеству на идейно-политической да и просто на сугубо нравственной, общечеловеческой основе. Яркий пример — действия двух молодых американцев Уильяма Мартина и Бернона Митчелла, которые в 1960 году, когда я еще был начальником отдела в Центре, добровольно связались с советской разведкой и передали ей секретные сведения о тайной подрывной деятельности одной из важных спецслужб США против Советского Союза. В то время Митчеллу исполнился тридцать один год, а Мартин был еще моложе. Оба они происходили из хорошо обеспеченных семей. В школе отлично учились и проявляли склонность к математике. Затем продолжали свое образование в университетах: Мартин в штате Вашингтон, а Митчелл в Калифорнии. Когда подошло время, они пошли служить в военно-морской флот. Учитывая, что оба увлекались математикой, их зачислили на службу на военно-морские базы по перехвату и раскрытию секретных шифрованных передач в СССР и КНР. Мартин вначале служил на Аляске, а затем его перевели на особо секретную базу в Японии, где он впервые встретился с Берноном Митчеллом. Они стали друзьями. После окончания службы в ВМС парни продолжали учебу в высших учебных заведениях.   Закончив их, летом 1957 года оба поступили в Агентство национальной безопасности (АНБ). Их быстро приняли, так как они были отличными математиками и уже имели допуск к работе с документами высшей секретности. политикой друзья никогда не увлекались. АНБ — одна из самых важных и дорогостоящих разведслужб США. Оно входит в состав Пентагона. В 1990 году только в научно-исследовательском центре АНБ, расположенном в форте МИД, в сорока километрах от Вашингтона, работало более тринадцати тысяч сотрудников. На многочисленных станциях и пунктах перехвата, рассеянных по всем частям света, занято около ста тридцати тысяч человек. Ежегодные ассигнования агентству составляют около пятнадцати миллиардов долларов.   Оно оснащено новейшей техникой, и в нём находится значительно больше ЭВМ, чем в каком-либо другом ведомстве США. АНБ ведет разведку научно-техническими средствами, с тем чтобы добыть секретные сведения о других странах. Будучи честными людьми, Мартин и Митчелл считали, что США проводят агрессивную внешнюю политику в целях завоевания мирового господства и готовятся к войне. Они пришли к заключению: долг их совести — сообщить Москве сведения о подрывной деятельности Пентагона, предупредить мировую общественность, что правительство Эйзенхауэра — Никсона проводит политику, опасную для дела мира. Мартин и Митчелл установили в начале 1960 года контакт с представителем советской разведки   Вкратце рассказали о своей работе и разведывательной деятельности АНБ. На двух встречах, проведенных в окрестностях Вашингтона, кроме переданной информации они заявили и о своём желании выехать на жительство в Советский Союз и там в спокойной обстановке подробно информировать, что им известно об агентстве. Они также просили предоставить им возможность объяснить мировой общественности, и особенно соотечественникам, причины, побудившие их покинуть Соединенные Штаты. Руководство советской разведки согласилось с пожеланиями Мартина и Митчелла. Был разработан план, по которому они во время своего летнего отпуска выехали в Мексику, а оттуда без задержки направились в Советский Союз по заранее подготовленному маршруту. Перед тем как покинуть США в конце июля 1960 года, Мартин и Митчелл оставили в арендованном ящике для хранения ценностей в городском банке города Лаурел заявление. На конверте, в который был вложен этот документ, они написали, чтобы их заявление было опубликовано, так как хотели объяснить американскому народу, почему решили просить Советский Союз предоставить им политическое убежище. В начале августа служба безопасности АНБ вскрыла ящик в банке. Однако руководство Пентагона не опубликовало письмо, а лишь сообщило, что два сотрудника АНБ не возвратились на работу после отпуска; предполагается, что они выехали за "железный занавес". 6 сентября 1960 г. в Москве МИД СССР устроил пресс-конференцию для советских и иностранных корреспондентов. В своём заявлении для печати Мартин и Митчелл прежде всего отметили: "Американские власти не выполнили нашего пожелания о предании гласности оставленного нами письма. Мы можем объяснить это только тем, что правительство не желает, чтобы некоторые аспекты его политики стали известны американскому народу". Мартин и Митчелл сообщили, что в 50-е годы американские разведывательные самолеты часто совершали облеты границ СССР для сбора информации о секретных советских военных объектах. В частности, выступавшие подробно рассказывали о том, что в сентябре 1958 года американский самолет "С-130" пересек советскую границу из Турции и вторгся в Армению и обратно не возвратился. Правительство США, как обычно в таких случаях, выступило с лживым "маскировочным" заявлением о том, что этот самолет будто бы собирал "научную информацию" и пересек границу случайно. В действительности на борту этого самолета "С-130" находились комплексная команда специалистов АНБ по электронике и технические средства для перехвата на близком расстоянии сигналов советских радиолокационных станций. Советско-турецкая граница была нарушена преднамеренно, что, по мнению выступавших, могло явиться причиной военного конфликта. Агентство национальной безопасности добилось определенных успехов в раскрытии шифровальных систем других стран. В 1960 году АНБ успешно читало шифрованную переписку более 50 государств, включая своих союзников, что значительно облегчало США ведение переговоров по политическим, экономическим, военным и другим вопросам. Отвечая на вопросы корреспондента, В. Мартин назвал страны, чьи шифры читало АНБ: Италию, Турцию, Францию, Югославию, Египет, Индонезию, Уругвай. Это вызвало настоящую сенсацию. Сообщение о выступлении В. Мартина и Б. Митчелла на пресс-конференции в Москве, как пишет Джеймс Бамфорд в своей книге "Дворец головоломок" (так он назвал Агентство национальной безопасности), привело его сотрудников в состояние паники. Палата представителей и сенат конгресса США совместно с Пентагоном начали расследование деятельности АНБ, которое продолжалось три месяца. В Советском Союзе Мартин и Митчелл подробно рассказали нашим специалистам о содержании работы каждого из многочисленных подразделений АНБ. Сообщили, что американцам удалось читать некоторую внутриведомственную шифрованную переписку, передававшуюся по радио. Это дало возможность нашим специалистам устранить имеющиеся недостатки в шифрсистемах и порядке их эксплуатации. Мартин и Митчелл дали еще одно подтверждение того, что наши главные государственные шифры неуязвимы и, несмотря на огромные усилия, в агентстве не смогли достичь каких-либо успехов в их расшифровке.   В целом переданная информация этими американцами была весьма важной для обеспечения безопасности Советского Союза Известно, что некоторые лица за рубежом, имеющие доступ к государственным секретам, в силу определенных обстоятельств и личных качеств, изъявляют готовность передавать за деньги доступные им важные материалы иностранным разведкам. По вполне понятным причинам они продавали доступные им секреты, главным образом советской разведке. Впрочем, метод вербовки агентуры на материальной основе применяется всеми разведслужбами независимо от общественной системы государств, которым они принадлежат. Центральное разведывательное управление США, например, имеет специальное подразделение на Уолл-стрит в Нью-Йорке, где расположены правления главных американских банков. Сотрудники этого подразделения специализируются на вербовке высокопоставленных государственных, политических и иных деятелей различных стран, которые прибывают в США для получения займов.   С иностранными представителями, ведущими переговоры с американскими банкирами, агенты ЦРУ устанавливают контакты и подводят их к мысли, что если они согласятся передавать разведке Вашингтона секретную информацию о внешней и внутренней политике своих государств и выполнять некоторые другие задания, то получат займы на выгодных условиях, а лично для себя — крупное вознаграждение от разведки. Предлагаемые условия и солидная мзда нередко делают свое дело. Иностранный деятель соглашается сотрудничать с ЦРУ, ибо кроме получения большого вознаграждения, иногда исчисляемого сотнями тысяч, а то и миллионами долларов в год, его авторитет на родине после получения займа повышается, что, естественно, помогает сделать в дальнейшем большую карьеру. По сравнению с ЦРУ советская разведка не располагает огромными средствами и поэтому обычно вербует на материальной основе "мелкую рыбешку". Тем не менее иногда бывают исключения. Как правило, мы старались вербовать в США такую "мелкую рыбешку", которая хотя и не занимает высокие должности, но работает на технических должностях с доступом к ценным секретным материалам. Эти люди не получают большую зарплату. Некоторые из них иногда испытывают острую нужду в средствах, чтобы оплатить срочную хирургическую операцию жене, детям, родителям, рассчитаться с займом, построить дом, купить новую автомашину и тому подобное. Для установления контактов с такими лицами резидентуры применяют особые методы. Но, бывает, используются неожиданные ситуации. Не случайно в разведке очень уважают "его величество — случай". Вот пример того, как на материальной основе был привлечен ценный источник. Это сделал сотрудник резидентуры Бухаров во время моего пребывания в Вашингтоне. Однажды в субботу Бухаров поехал на автомашине за город, чтобы привезти домой жену и сына, отдыхавших на озере. Недалеко от важного военного объекта, известного нам, он посадил в машину "голосовавшего" американского сержанта, назовем его "Крис". Между ними возник следующий разговор. Бухаров. — Вы служите на этом военном объекте? "Крис". — Да, там много секретов, но мне платят мало денег. Бухаров (долго не раздумывая, вроде бы в шутку). — А вот у меня есть деньги, но нет секретов. "Крис" (бросив изучающий взгляд на собеседника). — Давайте заключим сделку. Я вам секреты, а вы мне деньги Бухаров решил более основательно разобраться, что из себя представляет сержант. Сославшись на то, что ему очень хочется пить, разведчик пригласил сержанта на кружку пива. "Крис" согласился. Они заехали в придорожный бар, заказали выпивку и закуски. Из разговора выяснилось, что отец сержанта — шахтер в Вирджинии, что у него большая семья, живут они бедновато. Его сослуживцы из зажиточных семей регулярно получают помощь от родителей. Служат у них на базе и сынки богачей, у которых есть автомашины, стоящие рядом с объектом. В субботу военнослужащим, кроме дежурных, предоставляется увольнение. У кого есть деньги, те встречаются с девушками, ходят в ресторанчики, танцуют, гуляют. Богачи на своих автомашинах уезжают кутить подальше. А подобные "Крису" ходят как неприкаянные: денег нет. Он иногда немного подрабатывает на бензоколонках или в торговых предприятиях. Все, что поведал "Крис" о положении простых военнослужащих, Бухаров знал и до этого, но посочувствовал сержанту, сказав банальную фразу, что плохо быть бедным и больным, а лучше быть здоровым и богатым. Затем, задав "Крису" несколько безобидных на вид вопросов, выяснил, что тот работает в службе безопасности объекта и занимается вопросами охраны и учета секретных документов. Что часто на базе уничтожают устаревшие секретные документы, а также лишние экземпляры действующих наставлений по ракетам "земля — воздух" и по различным электронным системам управления полетом ракет. Возвратившись к сделанному "Крисом" предложению об "обмене секретов на деньги", Бухаров выразил сомнение в небезопасности такой сделки. Сержант, однако, на сей раз совершенно серьезно подтвердил, что он легко может вынести с базы якобы уничтоженный им экземпляр секретного наставления на дне сумки. При этом сказал, что сотни военнослужащих в субботу выходят с сумками, и охранники, многие из которых его друзья, содержимое не проверяют.   Поэтому он уверен в благополучном исходе сделки У Бухарова создалось убеждение, что "Крис" не "подстава", что он идет на сделку ради большого желания подзаработать. Наш сотрудник договорился о дне, когда он подхватит "голосующего" на дороге "Криса" с сумкой в определенном месте. Проверка "Криса" по всем картотекам в Центре никаких отрицательных данных не дала. Я высоко ценил Бухарова как серьезного, способного разведчика и был согласен с планом его решительных действий. Тем не менее в ходе намеченной операции резидентура провела дополнительные мероприятия, чтобы выявить, не будет ли за Бухаровым наружного наблюдения и не последует ли слежка за ним после того, как в его машину сядет "Крис". О результатах этих дополнительных проверок мы сообщили Бухарову перед встречей — "все чисто". Операция завершилась успешно. За полученное секретное наставление Бухаров выдал "Крису" 300 долларов. Когда через несколько минут сержант вышел из машины, за ним последовал Бухаров. В коротком — три-четыре минуты — разговоре назначил "Крису" встречу через четыре недели в другом месте и просил прийти на нее без секретных материалов. На второй и последующих встречах Бухаров постепенно научил "Криса", как соблюдать конспирацию на работе и в быту, способам выявления слежки, предостерег от безрассудной траты денег, получаемых от нас. Короче говоря, занимался воспитанием "Криса" как агента. Секретное наставление по ракетам "земля — воздух" получило хорошую оценку Центра. Через год по рекомендации Бухарова агент поступил на курсы усовершенствования военной контрразведки, что должно было сделать его со временем более ценным источником. В заключение хотел бы подчеркнуть: успешное привлечение "Криса" к сотрудничеству с нами было достигнуто благодаря тому, что Бухаров пошел на разумный риск, проявил инициативу и самостоятельность оперативного мышления, быстро и правильно оценил качества кандидата на вербовку. Оглавление   www.pseudology.org