Санкт-Петербург, 1995 Пестов, Станислав Васильевич Бомба. Тайны и страсти атомной преисподней Глава 19. Партия шпионов Создав атомное Оружие, американцы наивно полагали, что сделали все это в тайне от русских, они вообще были наивны, издав закон, по которому агенты иностранных держав, ведущие разведывательную работу на территории США, обязаны официально зарегистрироваться в качестве таковых. И действительно, несколько таких же наивных немецких шпионов добровольно прошли регистрацию, но полчища агентов СССР продолжали тайно трудиться в поте лица своего под "крышей" посольств, консульств, Амторга, закупочной Комиссии, и, конечно, компартии США (по поводу компартии потом появилась шутка — дескать половина членов её — советские агенты, а вторая половина — агенты ЦРУ). Компартия готовила списки потенциальных шпионских кадров и через Коминтерн поставляла эти списки в Москву. Великая Депрессия 30-х годов, казалось бы, подтверждала предсказания теоретиков марксизма о скором крахе империализма. Массовая безработица, голод и самоубийства захлестнули страну. В этих условиях истерия коммунистической агитации достигла небывалого накала — почти на каждом углу ораторы компартии вербовали сторонников. Шёл приток новых членов партии… Угодил туда и начитавшийся пропагандистской дряни студент Нью-Йоркского городского инженерного колледжа Иосиф Берг. Этому, невольно способствовал его отец — выходец из России, семья бежала оттуда из-за антисемитских преследований. Отцу Иосифа нелегко было содержать большую семью и, хотя они купили первый появившийся в продаже детекторный радиоприёмник, хотя был у них первый граммофон и первый автомобиль, но время от времени семью выселяли за неуплату аренды квартиры. Отец, вздыхал и говорил, что в СССР живут гораздо лучше и в доказательство читал цитаты из коммунистической газеты и трудов Маркса, Ленина, Горького. Иосиф и старший брат спорили с ним, но капля долбит и камень — в трудах классиков Социализм выглядел очень логично. По старинной еврейского традиции старшего брата готовили в музыканты, приходил учитель и занимался с ним ненавистной музыкой. Но зато Иосиф жадно впитывал азы музыкальной грамоты и гораздо успешнее брата освоил пианино. Впрочем, дальнейшее обучение пошло совсем по другой линии — он с трудом, поскольку учеба была бесплатна, поступил в колледж, где стал изучать электротехнику. Вместе с Бергом в колледже учился Юлиус Розенберг, тот самый Розенберг, которого впоследствии вместе с женой сожгут на электрической стуле за шпионскую деятельность в пользу СССР и кражу атомных секретов США. Способностями Розенберг не блистал, учился плохо, но зато весьма преуспел в другой области — пропаганде идей коммунизма. Кончилось тем, что весь класс, где учился Берг, Юлиус полностью записал в партию. Самые способные, самые восприимчивые студенты колледжа охотно верили, что советский человек — человек будущего. Они запоем читали "агитки", ходили на советские фильмы, шедшие в Нью-Йорке. Правда, истинная Информация тоже поступала — от людей, побывавших в СССР. Они рассказывали, что страной правит бандит, много лет занимавшийся рэкетом на бакинских промыслах и грабивший государственные банки. Рассказывали о Лжи и лицемерии, ставшими там нормой жизни, о репрессиях и массовых убийствах, о растущих зонах концлагерей, о нищете и голоде, доходящем до людоедства. Этих людей исключали из партии — ведь каждый мог пойти посмотреть советский фильм и убедиться, что жизнь в СССР прекрасна. А капитализм — он вот, за стеною и все его язвы налицо — нищета и безработица. В 1938 году Берг закончил колледж и стал тоже безработным, но через год началась Вторая Мировая война и армия активно занялась разработкой вооружений, появилось много новых контрактов. Птичка улетела Вскоре и Берг получает работу в исследовательской лаборатории войск связи. Его там ценят, он легко сходится с коллегами, быстро растет круг друзей и среди них появляется человек, с которым тесно переплетется его — Берга — жизнь. В России этот человек станет известен, как Филипп Старос, кстати Иосиф Берг в США имел также другое имя — Джоэл Барр. Старос и Берг были не только коллегами, не только друзьями — они оба были коммунистами и состояли в одной ячейке, в этой же ячейке был и Юлиус Розенберг. Крупнейший ученый СССР Старос Филипп Георгиевич, носил тогда в США родную фамилию Сарант, Альфред Сарант. Его отец — Георг Сарантопулос — был греком и Старос любил смотреть греческие фильмы и слушать греческие песни. Кроме совместной работы и общей партийной принадлежности Староса и Берга объединяла глубокая любовь к музыке. Хотя подпольную работу они вели скрытно, но Берг однажды "попался" — он подписал коммунистическое воззвание и это стало известно. Его увольняют, но вскоре находится новая работа в Вестерн Электрик Компани. Здесь Берг разрабатывает радарную систему, используемую бомбардировщиком Б-29, в частности — вычислительный блок для системы. Это фактически первая попытка применить компьютер в военных целях, причём бортовой компьютер малого размера и веса. Однако, и в этой компании он не остается навсегда. Он трудится, уже имея степень магистра, в одной гироскопической фирме, где разрабатывает длинноволновые радары, но и здесь долго не задержался. Берг бросает работу и объявляет, что уезжает за границу. Официальная цель поездки — подготовка и защита докторской диссертации в Голландии и Швеции. В 1948 году Иосиф Берг переплывает океан и объявляется в Париже. Работать над диссертацией он не спешит, а в основном музицирует — совершенствует свою игру на пианино, пробует себя в композиции, берет уроки у известных мастеров. Временами он выполняет и здесь поручения советской Разведки… Но тут в США происходит событие, от которого вздрогнула многочисленная рать советских информаторов и агентов — американцам удалось раскрыть шифр радиограмм, которыми обменивались резиденты Разведки в США и Центр в Москве. В одной из радиограмм упоминается имя Берга в связи с необычайной, как отмечается в донесениях ФБР, "активностью, которую он проявлял как посредник между агентами МГБ и американскими участниками по исследованиям ядерного деления". ФБР немедленно дает указания посольству США во Франции найти Берга и срочно допросить его. Однако атташе, который разыскал шикарные апартаменты Берга под Парижем обнаружил, что тот накануне исчез навсегда, бросив свою одежду, книги и недавнюю ещё страсть его и гордость — мотоцикл. "Птичка улетела" — сообщило шифровкой посольство в Париже. А дешифровка радиограмм советской Разведки, которые были перехвачены и записаны в годы войны и годы послевоенные, успешно продолжалась… Птичка оказалась важной птицей Последующие расследования показали, что в засекреченном и строго охраняемом местечке под названием Лос-Аламос, где американцы создавали Атомную бомбу, работали (независимо друг от друга) информаторы, которые самые важные секреты передавали в Нью-Йоркское генконсульство СССР — Анатолию Яковлеву, координировавшему действия всех атомных шпионов в США. Среди этих информаторов был и молодой солдат — Дэвид Грингласс — попавший в Лос-Аламос совершенно случайно, его призвали в армию и зачислили в войска, которые обслуживали американских атомщиков. Но ещё более случайным и почти невероятным при том оказалось то, что Грингласс был родным братом Этель Розенберг, жены Юлиуса. Когда ФБР вышло и арестовало связника, через которого Грингласс передавал краденные секреты, всполошился Юлиус Розенберг. Срочно встретившись с солдатом, Юлиус стал совать ему деньги и упрашивать немедленно покинуть США, иначе Дэвида арестуют, ибо контрразведка уже наверняка вышла на него. "Я стал говорить Юлиусу, — вспоминал впоследствии Грингласс, — что ФБР не позволит мне пересечь границу. "Глупости, — отмахнулся Юлиус. — Они ведь не помешали уехать более важной птице — Джоэлу Барру." Розенберг стал объяснять Гринглассу, что тому нужно пробраться через неохраняемую южную границу в Мексику и обратиться там в советское посольство. Из Мексики его отправят в Швейцарию, а оттуда — в Чехословакию. В Праге он должен явиться к советскому послу и сказать условную фразу: "Я — здесь". Но жена Грингласса, слышавшая Правду о "счастливом" житье в СССР, ехать в этот большой концлагерь отказалась, предпочтя американскую тюрьму социалистическому раю. Вскоре Грингласса допросили агенты ФБР, и на первом же допросе он "раскололся". Проверка знакомых Розенберга привела к тому, что часть из них была арестована и предана суду за шпионаж. Сразу же после первого допроса Юлиуса в июле 1950 года, агенты ФБР явились к другу Берга — Филиппу Старосу. У них было очень много вопросов к нему. Расследование показало, что ярые коммунисты — Розенберг, Старос и Берг, состоявшие в одной партячейке индустриального подразделения компартии США, уж очень синхронно, одновременно вышли вдруг из партии, после чего ячейка была закрыта. Следователи знали, что если коммунист попадает в сети советского шпионажа, то он обязан выйти из своей партии, чтобы её не скомпрометировать в случае провала. Это правило свято выполнялось во всех национальных компартиях. Стало известно, что Берг и Старос снимали в Нью-Йорке квартиру, которую они использовали как прибежище для амурных свиданий. В этой квартире оказалась хорошо оборудованная фотолаборатория, а свидетели по делу Розенберга показали, что фотолаборатория использовалась Юлиусом для микрофильмирования секретных донесений. Сам Старос, получивший звание бакалавра в области электротехники в 1941 году, работал с Бергом в оборонных фирмах, а после принимал участие в создании циклотрона Корнельского университета. Хотя циклотрон не считался секретным, полученные на нём данные использовались разработчикам ядерного Оружия, некоторые из которых попали в число знакомых Староса. К сидевшему в одиночной камере "смертников" Розенбергу ФБР внедрило "подсадную утку" и получило от доверчивого Юлиуса много Информации, по которой была арестована ещё куча народа. В частности, Юлиус проболтался, что существовали две шпионские организации, одну возглавлял он сам, а другую "двое мужчин, один из которых сейчас находится в Европе". В Европе тогда обретался Берг… Вызывающее предложение Хотя Берг и скрылся неожиданно из Парижа, но все равно был под наблюдением. Везде, где он появлялся — в Голландии, Швеции, Финляндии, Швейцарии за ним неустанно присматривали. Бдительный страж доносил, что Иосиф "живет на средства, которые ему кто-то присылает из Нью-Йорка, а также подрабатывает игрой на пианино". Ещё до отъезда из США Берг предлагал Юлиусу уехать в СССР вместе, чтобы пожить в чудесной коммунистической стране, но тот твердо сказал: "Я буду работать на коммунизм здесь". А Бергу в коммунистический рай попасть все не удавалось, хотя тот был рядом. Наконец, он пробрался в советское посольство в Швейцарии и получил "добро" на въезд в Чехословакию. А допросы Саранта становились все жестче. Он путался, давал противоречивые показания, был уличен в обмане. И в августе 50-го, сказав сыщикам, что он поедет навестить родственников, Сарант, прихватив с собой жену соседа, отравляется с ней по наезженной тропе — через открытую границу в Мексику, оттуда в Швейцарию и т.д. …Иосиф Берг уже много месяцев работал в Чехословакии, в лаборатории всемирно известной фирмы "Тесла". Он принял чешское гражданство, женился там и поступил в докторантуру. Однажды ему велели срочно выехать в Москву, в командировку. Там, в гостинице "Москва", он постучал в дверь указанного номера и дверь ему открыл… Старос. С ним — Женщина, которую называли Анна Петровна. Теперь они оба — Берг и Старос работали в Чехословакии. Более жесткий и требовательный Старос настоял на самостоятельности, и ему предоставили лабораторию штатом в 26 человек в одной военной фирме. Они разрабатывали новое направление — вычислительные машины для управления стрельбой по воздушным целям. Оригинальность новых компьютеров состояла в том, что они делались не на базе двоичного кода, а на основе потенциометров, которые изготовлялись с фантастической точностью — до 0,10 процента. На госиспытаниях самолет тянул за собой мишень, по которой огонь вели с помощью новых компьютеров. Результаты были таковы, что, как говорил совсем недавно Иосиф Берг, эти идеи применяются до нынешнего дня, хотя, конечно, элементная база теперь совсем другая. Несмотря на успешные Испытания, американцам все же не доверяли, подозревая их в хитроумном шпионаже. Им отказали в приёме в партию, что, было, пожалуй, самым страшным ударом. Берг рассказывает, что жениться ему удалось с большим трудом — всех Женщин, с которыми он знакомился, определенные люди из определенного ведомства предупреждали, что это — американский шпион и лучше с ним не связываться. Особенно тяжело стало после Смерти Сталина. В Чехии, как и в СССР начались кровавые разборки в партийной мафии и оставаться там было небезопасно. Они написали письмо Хрущёву, в котором рассказали о перспективах своей работы — сделать миниатюрную вычислительную машину весом до 100 кг, которую можно применять и в военных целях, и в народном хозяйстве. Предложение более, чем вызывающее, ибо приличные ЭВМ по тем временам (да и гораздо позже) занимали объем в несколько комнат. Несмотря на то, что в этом оказались заинтересованы и "авиационный" Министр Дементьев, и Министр оборонной промышленности Устинов, американцев все-таки решили держать на расстоянии — в буквальном смысле этого слова. Их внимательно выслушали в Москве и отправили в Ленинград. Лазутчики в нашем стане Хотя Берг стал крупной величиной в электронике, он всю жизнь мечтал стать личностью в Культуре. К трем известным фамилиям на букву "Б" — Брамсу, Бетховену, Баху — он полагает, очень подошла бы и четвертая фамилия. На ту же букву. А у гениальнейшего, как считает Берг, Староса было фантастически честолюбивое желание стать выдающимся ученым и организатором. По словам тех, кто его знал, это была выдающаяся, сильная личность, достаточно жесткая и самоуверенная, чтобы управлять большим коллективом ученых (а со временем коллектив разросся до 2,000 человек). У него было верное чутье, он умел ставить цели и строить программу по их реализации, умел увлечь подчиненных, умел ладить с людьми из ВПК, от которых зависело финансирование его работ. И Устинов, и Дементьев, похоже, сразу оценили достоинства Староса, и ему дали лабораторию в одном ленинградском военном НИИ, Жалованье, которое получал он, было 700 рублей, что вызывало необычайное удивление у окружающих, ибо замминистра, например, получал всего 550 рублей. Это был первый случай в стране, чтобы иностранцев допустили к секретнейшей работе в военной области. Понять до конца этот факт можно только хорошо представляя обстановку тех лет. Секретность тогда пронизывала всю жизнь в СССР. Секретили все, что можно засекретить и даже больше, секретными были затраты на оборону, количество добываемого золота, нефти, газа, урожай зерновых. Секретились расписания движения товарных поездов, количество колодцев в округе, высота и длина мостов, телефонные справочники, погодные условия и многое другое, поскольку классовая борьба, как известно, по мере развитие Социализма чрезвычайно обостряется. Внутренним врагом мог стать каждый, поэтому от каждого нужно все оберегать! "Секретность, — похвалялся в ООН обер-палач Януарий Вышинский, — это передний край нашей обороны". Тех, кто по рассеяности упускал случай что-либо засекретить, ждали концлагеря или психушки с неизбежными уколами сульфазина и галопериодола. Поэтому действовали по принципу: "Лучше перебдеть, чем недобдеть!" Подозрительность была такая, что в любом чувствовался враг народа, тем более в иностранцах. Они по определению были шпионами и диверсантами, не упускавшими случая втереться в доверие. А уж тот факт, что иностранцы участвовали в военных советских разработках, казался исключительно вопиющим. Правда, был один похожий случай — в 1950 году через Финляндию бежал в СССР итальянский коммунист Бруно Понтекорво. Он являлся участником разработки ядерного Оружия США, а затем и Англии, передавал оттуда нужную нам Информацию, потом занимался в Дубне исследованиями по ядру, но ведь кто знал — что у него на уме? И может он специально заслан, чтобы противодействовать ядерной программе страны Советов? Хотя к ядерным секретам его и близко не подпускали. Бдительные головы ужасались при виде американцев в недрах военных учреждений и неоднократно сигнализировали, что нашем стане — лазутчики. Но кто-то очень сильный стоял за их спиной. Товарищ Филиппов В одном из интервью Никита Хрущёв сказал о супругах Розенбергах: "Я не могу точно объяснить, какую именно помощь они нам оказали, но я слышал и от Сталина, и от Молотова[16], что Розенберги оказали нам очень важную помощь в ускорении создания нашей Атомной бомбы" ----------------------------- 16. Молотов в годы войны был куратором Атомного проекта СССР, хотя толку от него никакого не было и в итоге куратором стал Берия. О прибытии в СССР двух американцев Хрущёву доложили соответствующие органы, сопроводив это сообщение Информацией о прошлом Берга и Староса, в том числе и о том, что они — друзья Розенберга и его соратники по компартии. Это не могло не импонировать партийному лидеру, и режим наибольшего благоприятствования был вроде бы обеспечен. Но на остальных уровнях, где никто не знал об их подноготной[17], подозрения чисто перерастали во враждебность. ---------------------------- 17. Им сочинили "легенды" — липовые биографии, по которым трудно было "вычислить" прошлое беглецов. Но один из ученых США все-таки сумел со временем их идентифицировать. Уже с самого начала не сложились отношения с руководством Минавиапрома. В спецлаборатории СЛ-11, принадлежавшей МАПу, Старос возглавил коллектив, который стал работать над вторым вариантом вычислительной машины на потенциометрах. Срок был поставлен беспредельно жесткий — полгода. Потенциометры были сделаны, но к тому же им удалось построить и станок, который по задаваемому закону управлял намоткой потенциометров. В зависимости от этого закона решались сложные нелинейные уравнения, что было особенно важно для аэродинамиков. Вычислительное приспособление для стрельбы получилось в 10 раз меньше обычного. Точность была невероятная — 0,1 процента. В США лучшие образцы не дотягивали до 0,5 процентов. "Я уверен, — говорил Иосиф Берг, — что потенциометры применяются и сейчас в Аэрофлоте. Вообще, все поражаются, как мы таким малым коллективом сделали такое устройство за такой малый срок. Правда, в полгода мы не уложились, опоздали на месяц. И только лишь это — опоздание было принято во внимание министром Дементьевым и его замом Русицким. Самого шедевра они не приняли, поскольку ничего не поняли. Нам стало ясно, что в МАПе делать нечего…" Кажется невероятным, чтобы высшие чиновники отрасли отказывались от нововведений, в которых так нуждалась отрасль! Чтобы их опыт, знание, интуиция не подсказали бы: "Вот оно! Бери, хватай, скорей используй!" Нет, как слоны неповоротливые, медлительные и консервативные — они не хотели что-либо понимать, принимать и утверждать. Они любили отвергать, запрещать и отказывать — так проще! Нельзя сказать, что Старос и Берг действовали и думали в унисон — споры между ними были, и частые. Особенно серьезные разногласия возникли по кремнию, Старос не верил спервоначалу в кремний, из-за этого затягивалось создание новой машины. А они уже делали настольный компьютер УМ-1, управляющую машину для народного хозяйства. Это была — по словам Берга — первая машина, использующая изделия микроэлектроники. Торики (миниатюрные кольцевые элементы) делались интегральным способом прямо в феррите. С транзисторов сдирались оболочки — заводы-изготовители решительно не хотели поставлять транзисторы без корпусов. Получился, как считают создатели, по существу первый персональный компьютер с первым в мире интегральным кубом памяти. Он размещался на столе и мог быть помощником инженера, ученого, бизнесмена. Он управлял технологическими процессами на прокатном стане, АЭС, в энергетической, стекольной, электронной промышленности. По мнению Берга аналогичные машины в США были очень громоздки из-за больших плат, печатных схем и т.п. У одного американца возникла было схожая идея — делать торики интегральным способом на ферритовой плате, но у него при спекании все деформировалось, и в результате он потерпел неудачу. В Ленинграде делали хитрее — спекали, а потом сверлили ультразвуком. За разработку такой машины Иосиф Берг и Филипп Старос получили Государственную премию. Из сообщения об этом, наконец, стали известны их имена, точнее придуманные спецслужбами псевдонимы. До того даже псевдонимы были секретными — разработчика компьютера называли "товарищем Филипповым". "Отцы" — основатели К тому времени Берг и Старос работали в системе министерства радиопромышленности. Это было странное ведомство, его как бы не существовало, настолько оно было засекречено. Даже в телефонных справочниках 90-х годов можно было найти министерство оборонной промышленности, министерство обороны, но никак не МРП. И в то же время на всю страну публикуется сообщение о назначении министром МРП Калмыкова. "Министр без портфеля" — этим никого не удивишь, но Министр без министерства — до этого могли додуматься только в стране развитого Социализма. Первым заместителем у Калмыкова был Шокин, отвечавший в этом призрачном министерстве за электронику. Эпоха требовала создания электронных устройств чрезвычайно малого веса и габаритов, чтобы их размещать на ракетах с ядерным зарядом, где ценился каждый грамм и каждый миллиметр. Поэтому Шокин с интересом отнесся к разработкам советских "американцев", и по совету Устинова он берет их под свою "крышу". Более того, Старос уже начал развивать идеи по созданию совершенно новой отрасли, которая бы готовила элементную базу для "микроэлектроники" — термин, который именно Старос впервые ввел в практику и означавший "поле компьютерной технологии, связанное с интегрированными электронными узлами".   На большой научной конференции ещё в 1958 году Старос в своем докладе впервые серьезно обосновал необходимость новой технологии. Старосом и Бергом заинтересовался Аксель Берг, их стали приглашать на ВПК, где в обсуждениях стали прорисовываться контуры новой отрасли. А новая отрасль — это и новая должность — Министра, от которой Шокин отказываться вовсе не собирался. "Американцы" оказались под рукой очень кстати. Они не только миниатюризировали компьютер, они настойчиво продвигали его вперед, хотя препятствия на этом пути возникли непредвиденные. Сначала новый компьютер предложили Туполеву — для сверхзвукового пассажирского самолета. Но вмешался его сын, который, как рассказывает Берг, ничего не понял и договор расстроился. Потом пошли переговоры с Королёвым, там тоже встрял очередной чиновник, который затормозил все дело и пришлось разработчикам ехать к самому Королёву, чтобы объяснить — как машина весом в 20 кг может управлять космической навигацией. Королёву это понравилось, и он решил, что после грядущей на днях операции подпишет приказ о взлете ракеты с компьютером на борту. Операцию Королёву делали два "кита" — министр здравоохранения Петровский и главный армейский хирург Вишневский. Оба кита, как известно, к операции не подготовились, провели её небрежно, и Королёв скончался. Здесь будет город заложен В 1962 году в Ленинград собрался приехать Хрущёв и посетить по совету своего сына Сергея лабораторию Староса. Срочно позвонил Шокин, он интересовался — не сами ли они напросились на визит? К подобным вещам он относился чрезвычайно ревниво. Никита Сергеевич появился в сопровождении большой свиты из министров (в их числе был и Шокин), генералов и партийных бонз. Об этой свите он высказался довольно оригинально: "Все это — говно! Вы этим жуликам не верьте, если что будет нужно, обращайтесь прямо ко мне". Осмотрев разработки лаборатории, их технологические линии, Хрущёв со вниманием выслушал часовой доклад Староса, в котором тот обрисовал перспективы развития микроэлектроники. Но особенно его поразил микроприёмник, который Берг сунул ему прямо в ухо. В течение всего визит он слушал это минирадио, не вынимая его из уха и радуясь, как ребенок. "Вы — золотые самородки, — сказал он на прощанье, — за вами — будущее". Он предложил им ещё раз обращаться к нему за помощью и прислать письменные предложения по дальнейшему развитию микроэлектроники. Перед отъездом Хрущёва Старос вручил ему один лист, на котором кратко и сжато были изложены перспективные предложения. При демонстрации своего компьютера разработчики посетовали, что их лаборатория не в силах наладить массовый выпуск изделий и Никита Сергеевич обещал помочь. Действительно, вскоре один из ленинградских заводов, принадлежащий министерству средств связи, сумел наладить серийный выпуск новых машин. Всего их сделали около 200 штук. Через три месяца после отъезда Хрущёва вышло постановление о создании Центра микроэлектроники, и о размещении его на месте только что запроектированного города — спутника под Москвой — нынешнего Зеленограда. Место для города выбрали Старос и Шокин, когда проезжали в автомашине по Ленинградскому шоссе. — Здесь, — решили они, — вырастет город микроэлектроники. Предусматривалось строительство целого комплекса НИИ, начиная от исследования материалов для микроэлектроники и собственного машиностроения, кончая производством интегральных схем, а также изделий из них. Каждому НИИ придавался завод, на котором изготовлялись опытные образцы. Серийные партии предполагалось выпускать на тридцати двух заводах. Центру также придавалось пять филиалов в Минске, Киеве, Риге и других местах, он становился уникальным созданием — у американского IBM, например, нет своего машиностроения. Он заказывает оборудование на стороне. У IBM нет своего института, готовящего кадры, в Зеленограде же был запроектирован МИЭТ — Московский институт электронной техники, где должны обучаться студенты и аспиранты по всем необходимым Центру специальностям. А разработка новых идей, новых направлений поручалась Институту физических проблем. Падшие небоскребы Старос стал первым руководителем строящего Центра. К тому времени он возглавлял ЛКБ — Ленинградское конструкторское бюро МЭП, которое выросло из его небольшой лаборатории в двухтысячный коллектив, где работало более 70 кандидатов Наук. В ЛКБ, ставшем юридически самостоятельным учреждением (п/я 155), Берг был главным инженером, а возглавлять его продолжал доктор технических Наук Филипп Старос, разрывавшийся теперь между Зеленоградом и Ленинградом. Часто приходилось ночевать в поезде "Красная стрела". Он организовал из своих сотрудников бригаду, которая готовила техпроект Центра. У Берга родилась идея — поставить там два небоскреба в 50 этажей, для них он разработал систему лифтов, которая позволяла из любого уголка здания добраться до кабинета директора за 5 минут. Это понравилось министру Шокину, и он доложил Хрущёву. Но тот вдруг закапризничал — на кой, мол, в крюковских лесах небоскребы? В конце концов их положили на бок, слега изогнув в некое подобие клюшки, и ни о каких пяти минутах, уже не было и речи. Падшие небоскребы теперь так и называют — "клюшки". Берг и Старос решили строить коттеджи в Зеленограде, подготовили список специалистов, которых собирались перевести в растущий на глазах Центр… Развитой Социализм сформировал особую породу людей, не обремененных умом, знаниями и трудолюбием, но зато ценных чрезвычайной бдительностью и классовым чутьем. Они неоднократно сигнализировали соответствующим органам, что от заезжих американцев веет духом Отнюдь не советского гражданина, но разложившегося от тлетворного влияния Запада человека иной формации. Скажите, вопрошали они, как настоящий, коммунист-руководитель принимает на работу? Он смотрит, прежде всего, анкету, а потом уж советуется с партийными и другими хорошими органами. Эти же буржуины устраивают поступающему настоящий экзамен, как будто сомневались, что человек с благонадежной анкетой и думой партийца сумеет возглавить любое дело, когда партия прикажет. Дело доходило до того, что когда ленинградская партийная организация и лично товарищ Романов предлагали на руководящие должности в ЛКБ самых проверенных людей — а это, как известно, свои родственники и знакомые — то получали полный отлуп под дурацким предлогом полной некомпетентности кандидатур. Разве могут родственники Романова быть невежами? Тогда получается, что и сам Романов — тово… Конечно, привело это к тому, что в ЛКБ процент Евреев оказался значительно большем, чем положено. Да и как могло быть иначе, если один из руководителей бюро — Еврей с библейским именем Иосиф. От этого Берга за версту несло сионизмом — не постеснялся ведь он подсчитать, что из 900 нобелевских лауреатов 500 были чистокровные Евреи! Староса, Правда, вызвали — куда надо — и велели процент сократить, угрожая в противном случае слить с какой-нибудь фирмой, например "Светланой", и дать им твердый план по производству "железок". В конце концов товарищ Романов, ухитрившийся пробраться в Политбюро, свою мечту насчёт объединения в последствии воплотил. Партия всегда добивается свое цели, на то она — "ум, честь и Cовесть эпохи". Тлетворное влияние В то время, когда Социализм был почти построен и тогдашнее поколение людей собиралось пожить при коммунизме, классовая борьба достигла апогея. А в почти также построенной Центре, накал её стал такой, что ничего, кроме этой борьбы, и не было видно. В Зеленограде невиданными темпами строилось жилье, ценным работникам отдельную квартиру давали сразу же — с началом трудовой деятельности, а то и до того. Город имел статус района Москвы, в нём было московское снабжение (за колбасой не нужно ездить в метрополию!) и московская прописка. Имелись вакансии многих руководящих должностей с приличными окладами и солидными премиями за новую технику и внедрение. Уже известная порода людей упустить подобного не могла, но на их пути стояли "американские выскочки". Старос и здесь был требователен к подчиненным, он вышколил их так, что никто не рискнул бы прийти к нему на приём, не полистав последних зарубежных журналов. Журнальчики, конечно, технические, но, несомненно, тлетворные. А дух его подельника Берга, дух американский торгашеский был просто непереносим. В свое время он предлагал наладить производство микроприёмников, которые разработало ЛКБ и, пока никто ещё в мире их ещё не выпускал, продавать миллионами за рубеж. И считал, прохиндей, при том, что за идею, за изобретение, за организацию выпуска ему положен процент от прибыли. А это, если посчитать — миллионы долларов. Скажите — возможно ли такое, чтобы человек в СССР имел миллионы, так ведь каждый захочет стать богатым. Нет сомнения, что Берг притащит с собой в Зеленоград своих Евреев, и уж тогда торгашеский дух все пронизает. Правда, Колесников, зам Шокина, ущучил выскочек — он им же и впендюрил выпуск калькуляторов, сначала 10 штук в месяц, потом 100… И все это без малейшего намека на производственную базу. Зато потом вызывал в Москву, брал за чуб и возил носом по столу — где калькуляторы? Где план? Но гадить по крупному он боялся, понимал — кто может заступиться. Однако, по слухам самому заступнику недолго осталось заступаться. Надо было действовать решительно, но партийно-правительственный переворот уже начинал развиваться. Неожиданно в Ленинград приезжает человек по фамилии Лукин. Он привез с собой приказ Шокина, в котором он, Лукин, назначается директором Центра. Староса как бы не существовало, он вроде ничего не предлагал, не строил, не организовывал. Уже после стало известно, что инициатором этой интриги стал "цэковский" аппаратчик Сербин вкупе с "молодым" генсеком Брежневым. Немалую роль в этом сыграл и кое-кто из "бдительных" интриганов в Центре. Коллега Берга — Виктор Кукушкин — вспоминает одного из них — Игоря Букреева. Единственный раз в жизни Старос изменил своему принципу — взял на работу человека только потому, что у него был родственник в партийной Номенклатуре. А тогда, в начале, пишет Кукушкин, Старос сразу так и не смог распознать "тот сорт людей, кто пер и лез в партхозноменклатуру, и эта цель для них оправдывала любые средства". И Берг, и Старос решили, что пора подключить Хрущёва. Они пишут ему письмо, в котором подтверждают, что министры и их присные оказались действительно жуликами и проходимцами-интриганами. Письмо решили отвезти сами. Его передали помощнику, поскольку самого Хрущёва в Москве не было — он находился, в своем последнем отпуске — в Пицунде. Помощник вскоре сообщил им, что Никита Сергеевич уже в курсе, через пару дней будет в Москве и надлежащим образом разберется с жульем. На радостях "американцы" пошли в ресторан, где распили бутылку коньяка и отменно пообедали. Даже собрались поехать в Зеленоград, чтобы посмотреть место для своих личных коттеджей — как истинным "буржуинам" им не хотелось жить в коммуналке с чуткими (в смысле слуха) соседями и стукачами. Но вдруг прочитали в газете с издевательским названием "Правда", что Хрущёв снят со всех постов "по состоянию здоровья". Растратчики Они знали, что в СССР принято жаловаться, апеллируя к самим "верхам", и отправили письмо Брежневу. Но не знали, что в этой стране жалобы попадают тем, на кого жалуются. У Шокина же оказалось также их первое письмо — из сейфа Хрущёва. Александр Иванович вызвал Староса в Москву и язвительно сказал: "Филипп Георгиевич, мне кажется, что вы вообразили себя основателем советской микроэлектроники. Партия создала её, и чем скорее вы поймете это, тем будет лучше для вас". Однако, Старос понимал все как есть, а не как лицемерно советовал Шокин. Министр пришёл в ярость, он топал ногами, брызгал слюной и обещал их посадить за решетку, как растратчиков многомиллионных средств. Однако, хитрый Устинов, который заранее почуял перемену обстановки и вовремя примкнул к Сербину, понимал, что новую разработку — УМ-2 для подводных лодок никто вместо них не доведет до конца. "Пусть пока работают в Ленинграде", — посоветовал он Шокину. Расправу с "преступниками" отложили, но Старос решил уехать во Владивосток. Он давно мечтал о создании искусственного интеллекта и обдумывал как сделать куб в 1 дм3, где предполагал разместить миллиард элементов. Тогда было модным среди ученых ехать работать в Сибирь и на Дальний Восток, за это обещали академические звания и прочие блага. Пообещали "академика" и Старосу, а также институт и квартиру во Владивостоке. Однако, как рассказывает главный конструктор Олег Грицкевич, хорошо знавший там Староса, ни квартиры, ни института не оказалось. Не такие это люди — Большевики, чтобы разбрасываться званиями и квартирами. А что касается обещаний, то мало ли кому чего обещали… Военные моряки, которые хорошо помнили заслуги Староса, выделили ему квартиру. В одной из школ нашлись пустые подвалы, в которых после ремонта закипела работа под руководством "товарища Филиппова". Три раза Староса выдвигали на выборах в Академию Наук СССР и все три раза отказывали. После третьего раза он умер от сердечного приступа прямо в машине, в Москве, куда приехал разобраться со всем. 17 марта 1979 года "Известия" сообщили: "Советская Наука понесла тяжелую утрату. На 63-м году жизни скоропостижно скончался член президиума Дальневосточного отделения АН СССР, лауреат Государственной премии, доктор технических Наук, профессор Филипп Георгиевич Старос. Смерть вырвала из наших рядов неутомимого ученого, талантливого организатора, многие года отдававшего все свои силы и яркий талант исследователя развитию советской Науки и техники. Возглавляя в течение 20 лет конструкторское бюро электронной промышленности, главный конструктор Филипп Георгиевич Старос внес большой вклад в становление и развитие отечественной микроэлектроники. Ему принадлежит ряд основополагающих идей, получивших признание и дальнейшее осуществление в работах ряда предприятий и организаций страны. Последние годы Филипп Георгиевич Старос руководил коллективом ученых Дальневосточного отделения АН СССР, до конца оставаясь на переднем крае отечественной Науки. Светлая память о Филиппе Георгиевиче Старосе навсегда останется в наших сердцах. Президиум АН СССР, Коллегия Министерства электронной промышленности СССР, Государственный комитет СССР по Науке и технике, Дальневосточное отделение АН СССР". Несмотря на то, что Старос "внес большой вклад", Шокин, по словам Берга, на похороны не пришёл. На могиле Староса во Владивостоке установили "Куб памяти", который он пытался построить последние свои годы… Похоже, что ни происки Номенклатуры, ни антисемитизм, ни поглощение ЛКБ "Светланой" Берга не смутили. У него появляются новые идеи и Берг разрабатывает оригинальную "камерную" технологию, которая позволяет изготавливать микросхемы в любом небольшом помещении — чуть ли не в гараже или квартире. Доклад об этой технологии на конференции в США вызвал необычайный интерес — появилась возможность получать изделия малыми партиями с гораздо большими разнообразием и выгодой. "Камерная" технология успешно развилась во многих странах, но единственный советский экземпляр до сих пор пылится где-то на задворках "Светланы". Нужно было совсем немного средств, чтобы запустить эту технологию в дело, но денег Номенклатуре и так не хватает, чтобы достроить особняки… Даже в свои 80 лет, Иосиф Берг был энергичным, живым и увлекающимся человеком. Он во многом сохранил американскую наивность, но и американский дух в нём не умирает — он мечтает заработать кучу денег, чтобы ожило его "детище", а также многие другие разработки и задумки. В своей петербургской квартире Берг сломал перегородки и создал большой зал, который сам и отделал, как сам же сконструировал мебель и светильники. Квартира полна усовершенствований и рационализации — от огромного невиданного дотоле холодильника до оригинального унитаза в туалете. В зале находилось пианино, принадлежавшее когда-то Чайковскому, и сюда ежемесячно собирались известные певцы, композиторы, музыканты. Тут бывали многие питерцы и заезжие знаменитости. Далеко не сразу, но, все-таки решившись, Берг съездил в США, где снимался о нём телефильм. В одном из эпизодов фильма Берг достает красный партбилет и говорит американским коммунистам, что он жалеет об этом неблагоразумии. Но позже, Иосиф Берг стал уверять, что он это сделал под нажимом режиссера. Он продолжал наивно верить в Социализм с человеческим лицом… Без умолчаний Много дней и часов провел я в беседах с Иосифом Бергом и его коллегами, когда готовил первую газетную публикацию о жизни двух советских "американцев". Все вроде стало тогда на свои места, кроме одного, самого главного — как иностранцы из капиталистической страны Берг и Старос могли стать "отцами" и лидерами в одной из важнейших оборонных отраслей страны Социализма. Ведь Берг упрямо, до самых последних дней жизни отрицал свою принадлежность к агентурной советской сети в США. Отрицал настолько упорно и самозабвенно, что пригрозил подать в суд на автора и еженедельник "АиФ", если там появится публикация о его "темном" прошлом. Впрочем, этим эмоциям и угрозам можно было не придавать значения. Ещё раньше Берг собирался подавать в суд на другого писателя Даниила Гранина. Тот на основе биографий Берга и Староса написал роман "Беглецы в Россию". О шпионской их деятельности он похоже не знал, и это никоим образом не отражено в романе, зато там весьма изобильны эпизоды сексуальных похождений жены одного из героев, хорошо придуманных и сочно описанных. И это вызвало возмущение Берга со товарищи. Хотя с одной стороны книга художественная, но с другой — легко угадываются живые ещё прототипы… Документальный очерк о судьбе "отцов" был в итоге опубликован, в нём автор рассказал все по честному, ничего не утаив. Я следовал тут Геродоту, который утверждал, что историк не имеет право умолчать, ибо умолчание есть Ложь! В очерке не было, Правда, сказано о причине яростного сопротивления Берга попыткам сказать о нём всю Правду. Теперь, когда Берг скончался, можно рассказать об этом. Дело в том, что он, кроме персональной пенсии в СССР (и России) получал ещё пенсию и в США — 600 долларов. Кроме того, ему предоставили в Сан-Диего льготную квартиру, куда он регулярно выезжал, спасаясь от зимних российских морозов. Советские люди отказываются в это верить — как же так? Агенту вражеской державы дать пенсию и квартиру — такого не может быть, потому что не может быть никогда! Представьте себе, что перебежчик Вальтер Кривицкий, возглавлявший в свое время военную Разведку СССР по Европе, вдруг лет эдак через 15 возвращается в Москву, а его на пороге кремлевского кабинета встречает добрый и мудрый Сталин со словами: "Ну ладно, ви меня подставили в 37-ом, но не станем помнить зла — вам ведь нужна сейчас пенсия. И свою московскую квартиру я вам отдам, мне и в Кремле не тесно…" Поверится ли в подобное? Но таковы уж законы США, Тот, кто там родился, навсегда остается гражданином своей страны, а любой гражданин, проработавший в ней определенный срок, имеет право на социальное обеспечение в старости. Даже в таком экзотическом случае. Кое-кто, Правда, пытался затевать процесс с лишением его гражданства и пенсии, потому Берг так ревниво относился к любым публикациям о своем прошлом. Была тут ещё и моральная сторона — один из братьев Иосифа отказался с ним встречаться в США, не пожелав иметь дело "с советским шпионом". Положение осложнилось после того, как не так давно по телевидению выступил Александр Феклисов, который рассказал, что во время его "командировки" в США с 1941 года по 1946 года Берг и Старос были у него на связи. Причём Берг был очень труслив, постоянно озирался и в каждом видел "топтуна", следящего за ним. И за этот срок они передали более 9 тысяч страниц секретных документов по радиолокационной, радиотехнической и компьютерной тематике, которые получили "высокую оценку руководителя Комитета по Радиолокации Акселя Берга". Иосиф Берг опять закипятился и объявил, что подает в суд на Феклисова, хотя тут же и проговорился мне, сказав задумчиво: "Неужели в КГБ остались какие-либо документы на нас и Розенберга?" Пусть супостат мучается сомнениями! Однако, Информация об агентах Старосе и Берге появилась в СССР намного раньше. В 1994 году вышла книга Феклисова "За океаном и на острове". Об одном из своих информаторов в США он пишет: "В то время "Ретро" был холост. Увлекался серьезной музыкой. Играл на скрипке. Его любимым композитором был Бах. … "Ретро" оборудовал у себя дома хорошо замаскированные тайники, где прятал фотопринадлежности и материалы. Помимо передачи нам секретных документов, к которым он имел доступ, "Ретро" по нашей просьбе вёл разработку своего друга "Хорвата", такого же, как и он страстного любителя музыки, служившего в научно-исследовательском центре другой ведущей компании США, где разрабатывались и создавались сугубо секретные виды военной радиотехники. "Хорват" слыл очень талантливым специалистом, имел несколько изобретений и возглавлял научно-исследовательскую группу… Он отличался рассудительным и практичным характером. Вскоре "Хорват" переселился на квартиру к "Ретро"… Имея умного и надежного единомышленника, "Ретро" стал работать спокойнее и увереннее. Однако, на встречи он приходил по-прежнему возбужденным, сильно нервничал… беспокойно озирался по сторонам и держался очень напряженно. Мы платили "Ретро" и "Хорвату" небольшое вознаграждение — до двухсот долларов в месяц… Однако вскоре выяснилось, что ребята стали в квартиру приглашать девушек. Хорошего мало, но пришлось мириться…" Вспоминает Феклисов и такой эпизод: "…когда, немцы стали обстреливать Лондон ракетами "ФАУ-2", резидентура получила задание — принять срочные меры к получению данных о радарно-компьютерной установке SCR-584, которая определяет скорость и траекторию полета снаряда "ФАУ-2" под Лондоном и автоматически управляет огнем зенитных батарей. Через день была плановая встреча с "Ретро", который на мою просьбу ответил: "Мы уже пять дней назад прочитали ваши мысли и достали нужное наставление по этой штуке — SCR-584…" Вскоре из Центра пришла телеграмма, в которой впервые за годы войны мне объявлялась благодарность…, а "Ретро" и "Хорвату" разрешалось выдать премию в тысячу долларов". Из этих цитат догадливый читатель уже сообразил, что речь идет о Старосе ("Хорват") и Берге ("Ретро"), хотя их настоящие тогдашние псевдонимы были "Хьюз" и "Метр", несколько похожие на выдуманные Феклисовым клички. Придумал он и псевдоним их вербовщика Розенберга — "Стенли", хотя тот проходил в действительности под псевдонимом "Либерал" (ещё раньше — "Антенна"). Но особо буйную фантазию употребил Феклисов в описании характера и жизни "Либерала" — де-мол тот и доктор Наук, и руководитель большого научного коллектива (это Розенберг-то, который с трудом окончил колледж?!) и вдобавок ещё бездетен (двое детей не в счёт!) Ещё в 1993 году, когда Феклисов пришёл ко мне с только что законченной рукописью для консультаций и подготовки её к изданию, пришлось обратить его внимание на многочисленные несоответствия, противоречия и просто несусветные выдумки. На что бывший разведчик туманно отвечал, что сделано это умышленно, дабы враг не догадался о ком в действительности идет речь. И даже, если агенты разоблачены, то все равное не надо давать супостату нашего подтверждения, пусть мучается сомнениями! Господь с вами, Александр Семенович! Супостату меньше всего требуются подтверждения советских спецслужб, и он насмешливо смотрит на эти неуклюжие пассажи. Давно уже казнен на электрическом стуле "Либерал" — Розенберг, давно уже Большевики поломали жизнь и довели до гибели "Хьюза" — Староса, также давно прощен и обласкан в родных пенатах [где, где?]  "Метр" — Иосиф Берг, а у нас все ещё продолжаются игры в бдительность и секретность[18]. ---------------------------- 18. При подготовке рукописи к публикации вышла книга Феклисова "Признание разведчика, где наконец Феклисов назвал этих агентов своими именами — пожалел видать супостатов. И последнее. Через год после сдачи в набор рукописи первой книги "Бомба" стали появляться сообщения об итогах самой секретной операции американских спецслужб под кодовым названиям "Венона". Операция эта проводилась с 1943 года, и состояла она в расшифровке перехваченных телеграмм, которыми обменивались ГРУ и КГБ со своими резидентурами в США в последние годы войны. Всего — более 2,000 телеграмм. О начале операции "Венона" подробно рассказано в книге "Бомба" — один информатор советской спецслужбы Вильям Вэйсбенд (Феклисов дал ему кличку "Руперт"), работавший в дешифровальном армейском секторе, уведомил нью-йоркскую резидентуру о "начале конца". И первым человеком, узнавшем об этом был сам Феклисов. Позже подробную Информацию о ходе расшифровки передал в СССР Ким Филби ("Том"), который находился тогда в Вашингтоне и был полностью в курсе "Веноны". Вскоре, Правда, сам Филби попал под подозрение американских, а затем агнлийских спецслужб, и стало ясно, что вся таинственность "Веноны" — секрет полишинеля. Но обе стороны продолжали делать вид, что каждая сохранила от противника свой секрет. Как пишет об этом "секрете" в своей статье историк Светлана Червонная (в главке с названием "они знали, что мы знаем, что они знают…"): Осмелюсь выдвинуть кажущееся парадоксальным утверждение, что этот "секрет" — в самом культе секретности, накрывшем США и СССР в период холодной войны". Настоящий прорыв По итогам операции "Венона" в США было взято под подозрение более ста человек, в том числе целый выпуск Нью-йоркского колледжа, в котором учились Берг и Розенберг. ФБР установило также, что в Атомном проекте США трудились ещё два крупных физика — "Фогель" и "Квант", которые передавали в СССР весьма секретные материалы и расчёты. Но поскольку далеко не все телеграммы удалось расшифровать, а в расшифрованных оставалось немало "темных" мест, то кроме псевдонимов больше об этих физиках по ту сторону океана ничего ни известно. В архивах "Веноны" есть ряд материалов, относящихся к Бергу и Старосу, факсимиле которых приводится во вклейках книги. Уже с 1944 года они появляются в текстах шифротелеграмм — сначала Берг под псевдонимом "Скаут", который заменили потом на "Метр", а потом и завербованный им Старос, псевдоним "Хьюз". Клауса Фукса (псевдоним "Рест", потом "Чарльз"), Сакса и Холла ("Стар" и "Млад"), а также Берга со Старосом контрразведка вычислила довольно быстро, но материалы, которых было бы достаточно, чтобы их осудить и приговорить к смертной казни, появились значительно позже, когда все они стали вне пределов досягаемости ФБР. Берг со Старосом к тому времени активно участвовали в становлении новой отрасли в СССР — микроэлектроники, и её метрополии — города Зеленограда. Старос отчаянно торопил проектировщиков и строителей с возведением города — в США уже давно миновал период полупроводниковой электроники, которая, как известно, является переходным этапом от радиоламповой техники к микроэлектронике. Полупроводники там стали развиваться с 1948 года, когда Вильям Шокли со товарищи изобрел транзистор — полупроводниковый элемент на основе твердого кристалла, за что их удостоили Нобелевской премии. Новые полупроводниковые элементы сразу и резко обозначили свое преимущество перед радиолампами — тяжелыми, неуклюжими и ненадежными. В США немедленно начали выпускать транзисторов — почти миллиард штук в год. В СССР промышленность стала делать их фактически только с 1957 года, все время наращивая объемы, но всегда отставая на порядок от американцев. Теперь всё электронное оборудование ракет, спутников-шпионов, Радиолокации, бортовых и наземных ЭВМ основывалось уже на полупроводниковых элементах. Следующим этапом была миниатюризация транзисторов, увеличение их функциональных возможностей, пока и тут не наступил предел. А в 1959 году один американский инженер сумел "вырастить" на кристалле кремния несколько резисторов и транзисторов. С этого по сути дела уже начиналась микроэлектроника. Появилась возможность объединить на одном небольшом кристалле десятки тысяч элементов — каждый размеров в микроны и различного функционального назначения — в общую схему, производство которых можно поставить на поток. Если бы можно было изготовить такие элементы в количестве десятков тысяч, не интегрированным способом, а как до этого все делалось — раздельно, то соединение сотен тысяч элементов в общую схему стало бы практически не решаемой проблемой. Но даже, если представить себе, что такую спайку удалось сделать, то схема была бы заведомо неработоспособной, ибо каждый контакт — это, как известно, потенциальный источник ненадежности, что при общем числе контактов в миллион делает схему обреченной. Интегральные схемы (ИС) микроэлектроники, лишенные подобных недостатков, становились настоящим прорывом и нужно было только научиться их делать. С самого начала советская микроэлектроника пошла по тому же пути, что и ядерная физика, ракеты и Радиолокация — копирования лучших образцов Запада. Вот как это оценивалось за рубежом: "В СССР создан новый город в 20 км от Москвы, находящийся в области. Зеленоград похож на американскую "Кремниевую долину". Город не обозначен ни на одной советской карте. Это элитарный город, через который не проходят потоки обычного городского транспорта, имеющий много институтов. Одной из функций Зеленограда является разработка микроэлектронных интегральных схем, аналогично полученным законно и незаконно из американских источников. Специалисты США считают, что СССР, возможно, сэкономил около 100 млрд. долларов на научно-исследовательские работы по современным интегральным схемам благодаря такому использованию образцов из США. Это помогло СССР сократить отставание от США до 3 лет, а когда-то американцы шли с опережением в 10 лет". Надо сказать, что копировали и "передерали" безбожно. Феклисов вспоминает псевдонимы ряда агентов, которые ещё в первую командировку его в США добывали секреты в таких "электронных" фирмах, как "Вестерн электрик", "Всетингауз", "Дженерал электрик" и других. Было добыто более двадцати тысяч страниц секретной документации по электронике, а также и сами образцы новой радиотехники. В 1960 году после того, как Феклисов чуть не "погорел" на связи с Фуксом в Англии[19], он опять появляется в США, но уже в качестве резидента. Среди агентов теперь не было Берга и Староса, они с 1956 года — в Советском Союзе. ------------------------------- 19. Сразу после Англии он — начальник американского отдела ПГУ внешней Разведки КГБ. Оборотная сторона медали После окончания университета Виталий Стафеев начал работать в питерском Физтехе. В начале 50-х он занялся созданием полупроводников на гигантские токи — в 1000 ампер, такие элементы нужны были атомным подводным лодкам. От полупроводников путь лежал к 19 Сразу после Англии он — начальник американского отдела ПГУ внешней Разведки КГБ. микроэлектронике — ею Стафеев занялся всерьез и надолго, в 1961 году он защищает докторскую диссертацию. Восходящую звезду приглашает в свое ЛКБ (КБ-2) Георгий Старос — читать лекции молодым сотрудникам по новой отрасли. В области микроэлектроники Стафеев с 1963 года активно сотрудничает с КБ-1 и в 1964 году его зовут на работу в Зеленоград — директором Института физпроблем (НИИФП). По задумке Староса этот институт должен создавать передовые технологии, чтобы делать свои разработки, опережающие США. Идею НИИФП активно поддержал Шокин, который называл этот институт "миниакадемией". Дело в том, что к тому времени Хрущёв вдрызг разругался с Академией Наук СССР поскольку по слухам там не хотели давать его сыну Сергею академического звания. В пику АН СССР Хрущёв создал тогда Министерство Науки (ставшее потом Госкомитетом по Науке и технике), поручив Академии разработку только фундаментальных проблем. "Я не застал уже Староса — первого директора — в Зеленограде, — говорит Стафеев, — но с его идеями был полностью согласен. Решено было идти по пути моделирования человеческого мозга, специально создали в НИИФП отдел нейрокибернетики… Когда в городе организовали клуб ученых, не случайно его эмблемой стал журавль, а не синица. Журавль нацеливал на высокие, оригинальные идеи, а не на сиюминутные выгоды. Но в итоге все вышло не так. По настоянию Лукина в Зеленограде создали комиссию, в которую включили и меня. Комиссия должна была проверить деятельность Института микроприборов (НИИМП), возглавляемого Букреевым. Выявилось множество упущений, промахов и в ЦК стал вопрос о снятии Букреева. В конце концов его убрали — отправили на повышение в Министерство электронной промышленности, которое возникло в 1965 году, как результат преобразования ГКЭТ. Похоже, что в Министерстве тоже стали выживать Букреева, и в итоге он снова пошёл на повышение — в ЦК. А в ЦК, в компании Сербина Букреев стал курировать Центр микроэлектроники. За что, как говорится, боролись…" После ухода Букреева НИИМП возглавил Геннадий Гуськов, многие годы занимавшийся вместе с Королёвым ракетной техникой. Он был с самого начала ориентирован на создание бортовой и наземной аппаратуры ракетно-космической и авиационной техники с использованием всех достижений микроэлектроники. Массогабаритные характеристики этой аппаратуры в итоге снизились в десятки раз, резко повысилась надежность, уменьшилось энергопотребление. После ухода Букреева из НИИМП разработки Гуськова стали не только вровень с лучшими зарубежными образцами, но и по многим параметрам превосходили их. Похвастаться подобным тогда не могла ни одна зеленоградская фирма. "А Букреев, — рассказывает Гуськов, — был очень злопамятен. Сначала он вместе с Сербиным "сожрал" Лукина, и тому пришлось уйти "по состоянию здоровья". Потом Букреев пытался "съесть" и меня — дескать не тем я занимаюсь. Однако кончилось все тем, что выгнали его самого из ЦК. Впрочем, Шокин пригрел интригана у себя". Но ещё раньше злопамятный Букреев вместе со своим подельником Сербиным принялся за Стафеева. В ход пошла сентепция: "Неча мудрить и выдумывать, коли на Западе уже есть готовые образцы — бери и "передирай". Стало быть и НИИ физпроблем не нужен, тем более, что его директор имеет привычку говорить начальству в лицо все, что о нём думает… В итоге отставание от мирового уровня стало расти, вчерашний день Запада был завтрашним днем для Зеленограда. А партия — ум, честь и Cовесть эпохи — чувствовала, что не дожимает тут… Доблестный партийный аппарат стал требовать, чтобы Наука, разработчики и экспериментальное производство "добровольно" взяли на себя план по "железу". В подобные кампании активно включался и Министр Шокин. Камиль Валиев — будущий академик — стал первым директором Института молекулярной электроники (НИИМЭ), где разрабатывались и запускались в серию ИС. Эту саму по себе труднейшую задачу решили в министерстве усложнить — Шокин пытался "впендюрить" Валиеву производство электронных часов объемом один миллион в год. "Будете делать миллион в год, — соблазнял Министр, — будете чувствовать себя королем". Валиев, однако, концентрировал силы для решения главной задачи и не хотел их распылять. Но ему упрямо подсовывали то производство газовых датчиков для шахтных ракет, то фотоприёмники для спутников-шпионов… "Другая кампания, — вспоминает Валиев, — касалась изготовления настольных ЭВМ на ИС — прадедушек теперешних ЭВМ. Все, кто изготовлял ИС, должны были разрабатывать и изготовлять настольные ЭВМ, фактически калькуляторы, В калькулятор "входило" около 500 ИС, ведь больших ИС ещё не существовало. ЭВМ получалась сложной, дорогой, практически никому не нужной. Докладываю о работах института на коллегии министерства. Министр Шокин спрашивает: — Всё? — Всё. — А ведь вы ещё о главном в работе института не говорили. — О чем же это? — О производстве настольных ЭВМ. Я высказываю о них свое мнение. Шокин отчитывает меня с неподдельным гневом: — Вы, один из умных руководителей, на которых я рассчитываю, ведете себя как саботажник. Шокин так разволновался, что закрыл заседание коллегии". Вот так — силовым методом — советская микроэлектроника, итак далеко не лидировавшая, была отброшена ещё на много лет назад. …У здания МИЭТ кучка первокурсников рассматривает бюст бывшего Министра Шокина с двумя Звездами Героя Соцтруда, пытаются понять — за что наградили Министра. — Одна звезда, — тихо говорит почти сам себе ветеран МИЭТа профессор Шермергор, за действительно героические усилия по созданию отрасли. А другая — похоже за успешный развал её… Оглавление   www.pseudology.org