Вильгельм Райх Анализ личности Глава 4. О технике анализа характера. Окончание Об оптимальных условиях для аналитической редукции от текущей ситуации к инфантильной   Поскольку последовательная интерпретация поведения пациента спонтан но открывает доступ к инфантильным источникам невроза, возникает новый вопрос: есть ли критерии, позволяющие определить, когда современный образ поведения будет редуцирован до своего инфантильного прототипа? Действи тельно, одна из основных задач анализа состоит именно в этой редукции. В таком контексте, однако, этот рецепт неприменим для повседневной практики. Произойдет ли эта редукция немедленно, при появлении первых признаков подходящего инфантильного материала, или существуют факторы, говорящие о том, что лучше дождаться определенного момента?   Для начала не будем за бывать, что цель редукции  устранение сопротивления и амнезии  в некото рых случаях не выявляется непосредственно. Нам известно это из опыта. Или пациент не проходит через интеллектуальное осознание, или сопротивляется попытке редукции. Это объясняется тем, что, как и в случае осознания бессоз нательной мысли, топографический процесс конверсии достигает кульмина ции лишь в сочетании с динамическим аффектным процессом осознания. Для этого необходимы два условия:   1) основное сопротивление пациента должно быть ослаблено; 2) катексис осознаваемой или определенным образом связанной мысли должен достичь минимального уровня напряженности. Но, как нам известно, либидознонагруженные аффекты вытесненных мыслей обычно переплетаются с характером или острыми конфликтами переноса.   Содержание сопротивления должно быть аналитически использовано в интерпретации. Если, иными словами, и топографический, и динамический аспекты учтены при проведении интерпретации, то на нас налагается следую щее ограничение: сопротивление не должно быть в корне пресечено. Напро тив, оно должно достичь полной зрелости в разгар ситуации переноса. В случае вялости характера, которая становится хронической, трудности не могут быть распознаны никаким другим способом. К фрейдовскому правилу о том, что пациент должен быть проведен от действия до воспоминания, от настоящего времени до раннего детства, надо добавить, что до этого следует достичь новой реальности в современной ситуации переноса.   Это похоже на лечение хрони ческих воспалений: вначале они обостряются с помощью раздражения  но это всегда необходимо для успешного лечения. На продвинутых стадиях анали за, когда аналитик уверен в сотрудничестве пациента, "терапия раздражения", по выражению Ференци, больше не нужна. Причем, когда аналитик полностью овладевает ситуацией переноса, он не опасается нагрузок, являющихся неотъем лемой частью сильных сопротивлений переносу. Итак, к сопротивлению, вне зависимости от теоретических познаний на сей счет, часто относятся как к чемуто крайне нежелательному, разрушительному. Это же является и причиной тенденции "обманывать" сопротивление  вместо того чтобы дать ему развиться и лишь затем атаковать его.   При этом забывают, что сам невроз со держится в сопротивлении и что, разрушая сопротивление, мы разрушаем и часть невроза. Дать сопротивлению развиться необходимо и по другой причине. Посколь ку структура любого сопротивления сложна, все ее составные части и значимое содержание можно понять лишь с течением времени; и чем тщательнее будет разобрана ситуация сопротивления, тем успешней будет интерпретация, не го воря уже о вышеупомянутом динамическом факторе. Двойная природа сопро тивления, его текущие и исторические мотивы требуют, чтобы содержащиеся в нем формы защиты эго были осознаны в первую очередь. Только когда прояс нится текущее значение сопротивления, лишь после этого, опираясь на полу ченный материал, можно начинать интерпретацию инфантильного источника сопротивления. Это верно для тех пациентов, которые уже изложили инфан тильный материал, необходимый для интерпретации последующих сопротив лений. В других случаях (возможно, в большинстве из них) необходимо дать сопротивлению созреть, чтобы получить инфантильный материал в достаточ ном количестве. Итак, техника в отношении сопротивлений имеет два аспекта:   1) понимание сопротивления из текущей ситуации через интерпретацию ее текущего значения; 2) устранение сопротивления через связь текущего материала с выявленным инфантильным материалом. В этом случае легко избежать ухода пациента как в текущую, так и в инфантильную ситуацию, так как и той и другой в интерпретации уделяется достаточное внимание. Таким образом, сопротивление, являясь терапевтическим препятствием, становится мощнейшим средством анализа.   Анализ характера в случае обильного потока информации   В случае, когда пациент препятствует воспоминаниям с самого начала, анализ характера в описанном выше виде однозначно является единственно возможным аналитическим методом лечения. Но как быть с теми пациентами, чьи характеры с самого начала допускают припоминание? Перед нами стоят два вопроса. Необходим ли анализ характера в вышеописанном виде для таких случаев? Если да, то как его проводить? На первый вопрос следовало бы ответить отрицательно, если бы существовали пациенты без сопротивления харак тера. Однако таких пациентов не бывает, поскольку нарциссический защит ный механизм рано или поздно становится сопротивлением характера, отли чаясь только силой и глубиной, поэтому фундаментального различия не суще ствует. Существует лишь частное различие: у пациентов, чьи характеры с самого начала допускают припоминание, механизм нарциссической защиты лежит целиком на поверхности и немедленно проявляется как сопротивление; тогда как у других пациентов защитные и оборонительные механизмы глубже погружены в личность и не так очевидны, как в первом случае.   Но именно такие пациенты и опасны. С первыми сразу все понятно. Во втором же случае аналитику долгое время кажется, что все происходит самым лучшим образом, потому что пациент все воспринимает с готовностью, более того, видны улуч шения, есть быстрые реакции на интерпретации. Именно с такими пациента ми аналитика ждут самые большие разочарования. Анализ продвигается, но конца ему не видно, аналитик уже использовал все интерпретации, знает пер вичную сцену, уже полностью осознан младенческий конфликт  а анализ буксует на месте, застряв в однообразных повторениях старого материала; ле чение не приносит эффекта. Еще хуже, когда успех переноса заставляет анали тика думать, что пациент выздоровел, а через некоторое время у пациента происходит рецидив. Опыт многочисленных неудач привел меня к убеждению, что было упуще но нечто очень важное.   И это нечто не относилось к содержанию, потому что проведение анализа этих случаев было весьма и весьма неплохим. Я имею в виду неизвестное, нераспознанное, скрытое сопротивление, которое и привело к краху все терапевтические усилия. Тщательное изучение показало, что эти скрытые сопротивления следует искать именно в послушании и понятливости пациента, в его слабом сопротивлении анализу. Как выяснилось в сравнении с другими, успешными случаями, здесь анализ проходил устойчиво, даже быст ро, без яростных аффективных вспышек, более того  что было непонятно до самого конца,  проходил почти всегда в позитивном переносе. Очень редко возникали, или не возникали вообще, резкие вспышки негативных эмоций, направленные на аналитика. Хотя импульсы ненависти и анализировались, они не возникали в переносе или вспоминались без аффектов. нарциссическая аффектная слабость или пассивно-женственные характеры типичны для этих случаев. Первый тип характеризуется прохладным, уравновешенным позитив ным переносом; второй  экспансивным.   Приходится признать, что в этих случаях характер диктовал сопротивление в скрытой форме на протяжении всего анализа. Очень часто такие случаи счи таются неизлечимыми или весьма и весьма трудными  в прошлом я тоже находил в своей практике много свидетельств для такой оценки. Но когда я разобрался со скрытыми сопротивлениями в них, такие случаи стали относить ся к самым успешным. С точки зрения анализа характера, вводная фаза таких случаев отличается от других случаев тем, что поток коммуникации не затруднен и к анализу со противления характера не приступают до тех пор, пока в потоке материала и самом поведении явственно не проявится сопротивление. Давайте приведем один типичный случай пассивно-женственного характера, чтобы проиллюст рировать это и показать, как обнаруживается сам по себе доступ к глубоко вытесненным инфантильным конфликтам. Более того, по мере приближения к продвинутой стадии анализа, мы хотим продемонстрировать, как раскрывается невроз по ходу развития сопротивления переносу.    Случай пассивно-женственного характера   Анамнез   Двадцатичетырехлетний банковский служащий обратился к аналитику по поводу приступов тревоги, начавшихся после того, как он посетил выставку гигиенических средств. До этого случая он страдал от острых ипохондрических страхов. Так, например, он считал, что у него наследственная болезнь, что у него будет психическое расстройство, что он умрет в психбольнице. Он мог предложить много рациональных причин для объяснения этих страхов: его отец переболел сифилисом и гонореей за десять лет до женитьбы. Один из братьев его отца был очень нервным и страдал бессонницей. Наследственность со сто роны матери у пациента была еще хуже: дед со стороны матери покончил с собой, как и один из братьев матери. Одна из сестер его бабушки по материн ской линии была "психически ненормальной" (видимо, меланхолическая деп рессия). Мать пациента была нервной, тревожной женщиной.   Этот двойной "наследственный порок" (сифилис со стороны отца, само убийства и психозы со стороны матери) делал случай весьма интересным: пси хоанализ не отрицает врожденной этиологии невроза, но считает ее одной из многих причин и поэтому противопоставляет себя ортодоксальной психиат рии. Мы увидим, что идея о наследственности пациента также имеет иррацио нальную основу. Невзирая на серьезные препятствия, пациент вылечился. Данный отчет относится только к первым семи месяцам лечения, в течение которых проводилось развертывание, выявление и анализ сопротивлений ха рактера. Последующие семь месяцев описываются только вкратце, поскольку с точки зрения анализа сопротивлений и характера эта часть малоинтересна. Для нас главную роль играет описание начальной стадии лечения, последовавший курс анализа сопротивлений и то, каким образом был получен доступ к ранне му младенческому материалу.   Учитывая сложность описания анализа и чтобы облегчить понимание, мы исключим из описания анализа второстепенные и повторяющиеся элементы. Мы обратим внимание исключительно на сопро тивления и их проработку. Мы опишем лишь костяк анализа и попытаемся раскрыть его основные стадии и взаимосвязь между ними. В действительности анализ был намного сложней, чем это может показаться из чтения отчета о нем. Со временем, однако, проявление одного симптома добавлялось к другому и стали прорисовываться контуры определенных событий; именно эти контуры мы и попытаемся здесь описать. Приступ страха у пациента сопровождался сердцебиениями и абулией. Даже в промежутке между приступами он не был полностью свободен от чув ства беспокойства. Зачастую приступы страха начинались внезапно, но они также часто были спровоцированы действиями пациента  например, если он читал о психических заболеваниях или самоубийстве в газете. Его работо способность стала заметно ухудшаться, и он боялся, что из-за этого может лишиться работы. В его сексуальной жизни появились серьезные нарушения. Незадолго до посещения выставки он пытался вступить в половую связь с проституткой, но потерпел неудачу.   Это не очень его расстроило  во всяком случае, по его словам. Его сексуальные потребности были не очень высоки. Видимо, воздер жание не создавало для него проблем. Несколько годами ранее он совершил половой акт, закончившийся преждевременным семяизвержением и не доста вивший ему никакого удовольствия. На вопрос, не испытывал ли он приступов страха раньше, пациент ответил, что даже ребенком он был очень боязливым и, особенно в пубертатном периоде, боялся всемирных катастроф. Он очень боялся наступления конца света из-за столкновения с кометой, и был изумлен, что родители говорят об этом так спокойно. Этот страх перед катастрофами медленно сошел на нет, но позже сменился мыслью о наследственном пороке. Он страдал от сильных приступов страха с самого детства. Позже, впрочем, эти приступы стали более редкими. Кроме ипохондрической мысли о наследственном пороке, приступов страха и сексуальной слабости, других невротических симптомов не наблюдалось. В на чале лечения пациент проявил понимание смысла приступов страха, от которых страдал больше всего. Мысль о наследственности была слишком рационализиро вана, а половая слабость не настолько его беспокоила, чтобы он воспринял ее как болезнь.   С точки зрения симптомов, это можно считать ипохондрической формой истерической тревожности в хронической форме с особенно ярко вы раженным невротическим ядром. Диагноз "истерический характер с ипохондрической формой истерической тревожности" был основан на анализе его фиксаций. С феноменологической точ ки зрения, он относился к пассивно-женственному типу характера: его поведение всегда было избыточно дружественным и скромным; он всегда извинялся по пу стякам. Приходя и уходя, он несколько раз глубоко кланялся. Кроме того, он вел себя неловко, застенчиво и церемонно. Если, например, я спрашивал его, не будет ли он возражать, если я перенесу время его сеанса, он не просто соглашал ся, но уверял, что это вполне приемлемо для него. что он всегда к моим услугам и т.д. Если он хотел что-то спросить, он трогал аналитика за руку. Однажды, когда ему намекнули, что он, возможно, не доверяет аналитику, он вернулся в полном расстройстве. Он сказал, что мысль о том, что его аналитик подозревает его в недоверии, для него невыносима; он несколько раз попросил прощения за то, что сказал нечто такое, что позволило комуто сделать такое предположение.   Анализ, отмеченный сопротивлениями, которые происходили из его характера, развивался следующим образом   Когда я ознакомил его с основным правилом, он начал, бегло и почти не останавливаясь для поиска слов, рассказывать о своей семье и наследственном пороке. Постепенно он перешел к рассказу о своих отношениях с родителями. Он заявил, что любит их одинаково, однако добавил, что очень уважал отца. Он описал отца как очень энергичного, умного человека. Его отец неоднократно предостерегал его от мастурбации и внебрачных связей. Отец рассказывал ему о своем печальном опыте в этом отношении, о том, что переболел сифилисом и гонореей, о своих плохо закончившихся отношениях с женщинами. Все это было рассказано из лучших побуждений, в надежде оградить сына от подобного опы та. Отец никогда не бил его для того, чтобы навязать свою волю. Он всегда использовал более мягкий подход: "Я не заставляю тебя, я просто советую тебе..." Можно и не упоминать, что это говорилось весьма энергично. Пациент описывал свои отношения с отцом как необыкновенно хорошие: он был пре дан отцу; во всем мире у него не было лучшего друга. Он не слишком долго говорил на эту тему. Несколько сеансов почти пол ностью были посвящены его рассказам о матери. Она всегда относилась к нему с любовью и заботой о его благополучии. Он тоже любил ее. С другой стороны, он позволял ей обслуживать его. Она подавала ему одежду, приносила завтрак в постель, сидела у кровати, пока он не заснет (даже в то время, когда прово дился анализ), причесывала его; одним словом, он был избалованным мамень киным сынком. Он быстро прогрессировал в разговорах о своих отношениях с матерью и через шесть месяцев был на грани осознания желания коитуса.   За исключением этого, он полностью осознал отношения привязанности к матери (до опреде ленной степени он понимал это и до анализа): он любил швырять ее на свою кровать, чему она подчинялась "со вспыхнувшими глазами и горящими щека ми". Когда она приходила в ночной рубашке пожелать ему спокойной ночи, он порывисто обнимал ее. Хотя он всегда старался подчеркнуть сексуальное вол нение своей матери  пытаясь, несомненно, как можно меньше проявить свои собственные стремления,  он несколько раз мимоходом упомянул, что чув ствовал чисто сексуальное возбуждение. Мои крайне осторожные попытки разъяснить ему действительный смысл этих действий встретили немедленное и бурное сопротивление. Он сказал, что может уверить меня, что отреагировал бы таким же образом на других женщин. Я предпринял эту попытку без намерения интерпретировать инцестуальные фантазии, а просто для того, чтобы убедиться, прав ли я, предполагая, что его упрямое продвижение в сторону исторически важной инцестуальной любви является ловкой маскировкой другого материала, имеющего большее текущее значение. Материал об отношениях пациента с матерью был в высшей мере недвусмысленным; было действительно похоже, что он был на грани понима ния истинной ситуации.   Поэтому, в принципе, не было причины не делать интерпретацию. Но крайнее несоответствие между содержанием коммуника ций, содержанием сновидений и крайне дружественным отношением ко мне предостерегало меня от интерпретаций. Итак, мое внимание все больше обращалось на его поведение и материал сновидений. Во время самих сеансов он с энтузиазмом относился к анализу и аналитику; вне сеансов он серьезно беспокоился о своем будущем и угрюмо размышлял о своем наследственном пороке. Материал сновидений имел двоякую природу; частично он был связан с его инцестуальными фантазиями. Что пациент не выражал в течение дня, он выдавал в выраженном содержании сновидений. Так, во сне он шел за матерью с бумажным ножом или полз через дыру, напротив которой стояла мать. С другой стороны, во снах часто звучала мрачная история убийства, с наслед ственной идеей, преступление, которое ктото совершил, чьито издевательс кие замечания или выражение недоверия. В первые шесть недель я имел в своем распоряжении следующий аналити ческий материал: рассказы пациента об отношениях с матерью; его текущие приступы страха и мысль о наследственном пороке; его избыточно дружествен ное, покорное поведение; его сновидения  связанные с инцестуальными фан тазиями, а также с убийством и недоверием; различные ярко выраженные пока затели положительного материнского переноса. Выбирая между интерпретацией полностью понятного инцестуального ма териала и давлением на его проявившееся недоверие, я выбрал второе. Ведь здесь имело место латентное сопротивление, в течение недель остававшееся скрытым. И именно поэтому пациент выдавал так много материала и был недо статочно сдержанным. Как станет видно впоследствии, это и было первым глав ным сопротивлением переносу, особая природа которого определялась харак тером пациента.   Он производил обманчивое впечатление:   1) выдавая терапевтически ненужный материал о своих переживаниях; 2) благодаря исключительно дружественному поведению; 3) благодаря частым и понятным сновидениям; 4) благодаря притворному доверию к аналитику.   Его отношение к аналитику было услужливым; так же он относился к сво ему отцу в течение всей жизни; и по той же причине  он его боялся. Если бы у меня не было раньше подобных случаев, я бы не смог понять, что такое поведение  опасное, сильное сопротивление; я бы не смог устранить его, потому что не смог бы понять его значение и структуру. Однако на основе прежнего опыта я знал, что такие пациенты неспособны на выраженное сопро тивление в течение месяцев, а то и лет, и они не реагируют терапевтически на интерпретации, для которых они предоставляют аналитику ясный материал. Следовательно, в таких случаях не нужно дожидаться, когда установится сопро тивление переносу,  на самом деле, оно уже полностью развито с самого начала. сопротивление маскируется в форме, соответствующей характеру пациента. Задумаемся также, действительно ли предоставленный пациентом гетеро сексуальный инцестуальный материал представляет собой материал, пробив шийся из глубин бессознательного. Ответ на этот вопрос будет отрицательным. Если рассматривать текущую функцию предоставляемого материала, то выяс нится, что часто эго временно берет глубоко вытесненные импульсы, без како голибо изменения факта их вытеснения, для отражения другого содержания. Этот весьма странный факт трудно понять с точки зрения глубинной психоло гии. Интерпретировать такой материал  бесспорная ошибка.   Такая интерпретация не только бесплодна, но и мешает созреванию и будущему использова нию вытесненного содержания. Теоретически можно сказать, что психическое содержание может появиться в системе сознания только при одном из двух крайне различных условий: как порождение естественных, особенно либидоз ных аффектов, относящихся к ним; или из-за внешних, несвязанных интере сов. В первом случае внешнее давление блокированного возбуждения выдавли вает содержание в сознательное; во втором случае содержание поднимается на поверхность для целей защиты. Иллюстрацией этому могут быть свободно те кущие выражения любви в сравнении с теми, что предназначены для маски ровки подавленной ненависти. сопротивление должно быть блокировано  задача, которая в этом случае, конечно же, гораздо сложнее, чем при прямом проявлении сопротивления. Хотя значение сопротивления не может быть установлено из коммуникаций паци ента, но его можно установить из его поведения и  на первый взгляд незначи тельных  деталей его сновидений. Первая интерпретация сопротивления была сделана уже на пятый день анализа в связи со следующим сном: "Мой почерк послали к графологу для оцен ки. Ответ: это человек из приюта для умалишенных. Глубокое отчаяние моей матери. Я хочу покончить с жизнью. Я просыпаюсь". Он думает о профессоре Фрейде в связи с графологом; профессор говорил ему, добавляет пациент, что такая болезнь, как у него, "с совершенной уверен ностью" излечивается с помощью анализа. Я обратил его внимание на проти воречие: если во сне он думал о приюте для умалишенных и боялся этого, то он наверняка считает, что анализ ему не поможет.   Он отказался признать это, утверждая, что полностью уверен в эффективности анализа. До конца второго месяца у него было много сновидений, хотя лишь немно гие годились для интерпретации; и продолжал говорить о матери. Я позволил ему говорить, не прерывая и не побуждая его, и следил за любыми проявлени ями недоверия. После первой интерпретации сопротивления он затаился и стал еще лучше скрывать свое тайное недоверие, но наконец рассказал мне о таком сновидении: "Произошло преступление, возможно  убийство. Я случайно оказался вовле чен в него. страх, что меня поймают и накажут. Присутствует один из моих коллег, храбростью и решимостью которого я восторгаюсь. Я чувствую его превос ходство". Я выделил только страх перед поимкой и отнес его к аналитической ситу ации, категорически сказав ему, что все его поведение говорит о том, что он что-то скрывает. Следующей же ночью он видел длинный сон, подтверждаю щий мои слова: "Я узнал, что есть план совершить преступление в нашей квартире. Ночь, я стою на темной лестнице. Я знаю, что мой отец в квартире. Я хочу прийти к нему на помощь, но боюсь попасть в руки к врагам. Мне приходит в голову мысль известить полицию.   У меня есть бумажный свиток с подробным описанием преступного замысла. Необходима скрытность, иначе главарь банды, заславший много шпионов, сорвет мое предприятие. Надев широкую накидку и фальшивую бороду, я выхожу из дому походкой старика. Вожак врагов останавливает меня. Он велит одному из своих подручных обыскать меня. Подручный замечает бумажный сви ток. Я чувствую, что если он прочитает то, что там написано, то все пропало. Я говорю ему с невинным выражением, что это несущественные записи. Он гово рит, что все равно должен их просмотреть. Это момент страшного напряжения; затем, в отчаянии, я ищу оружие. Я нахожу в кармане револьвер и нажимаю на курок. Человек исчезает, и я внезапно чувствую себя очень сильным. Главарь банды превращается в женщину. Меня охватывает желание к этой женщине: я хватаю ее, поднимаю и вношу в дом. Меня наполняет приятное чувство, я просыпаюсь". инцестуальный мотив появляется в конце сна, но в его начале заключены безошибочные свидетельства притворства в отношении анализа. Я выделяю только этот элемент, подразумевая, что столь самоотверженный пациент вна чале должен бы отбросить свое обманное поведение по отношению к анализу, прежде чем получить более глубинные интерпретации. Но на этот раз я делаю еще один шаг в интерпретации его сопротивления. Я говорю ему, что он не просто не доверяет анализу, но скрывает прямо противоположное. Пациент приходит в крайне возбужденное состояние и за шесть сеансов производит три истерических действия:   1. Он взвивается, машет руками и ногами во все стороны и визжит: "Оставьте меня в покое, вы слышите, отойдите от меня, я вас убью, я сотру вас в порошок!" 2. Он хватает себя за горло, скулит и издает дребезжащий крик: "О, оставьте меня в покое, пожалуйста, оставьте меня в покое, я больше ниче го не хочу!" 3. Он ведет себя не как человек, на которого напали, а как изнасило ванная девушка: "Оставьте меня, оставьте меня".   Это произносится не перехваченным голосом; и если при предыдущих действиях он скручивал ся, то теперь он раскидывает ноги в стороны. В эти шесть дней поток его ассоциаций еле двигается, он определенно находится в состоянии выраженного сопротивления. Он постоянно говорит о наследственном пороке, временами он случайно впадает в странное состояние, в котором он вновь проигрывает вышеописанные сцены. Странно то, что заканчивая их, он продолжает разговор спокойным голосом, словно ничего и не происходило. Он просто замечает: "Со мной здесь происходят странные вещи, доктор". Я уже объяснил ему, не вдаваясь в подробности, что он, очевидно, изобра жал для меня что-то такое, что некогда мог пережить или, по меньшей мере, придумать. Он очевидно радуется такой интерпретации и теперь "проигрыва ет" это еще чаще. Нужно отметить, что моя интерпретация сопротивления раз будила важный бессознательный элемент, который теперь проявляет себя в этих действиях. Но ему далеко до аналитического прояснения этих действий; он все еще использует их как часть сопротивления. Ему кажется, что он достав ляет мне особое удовольствие частыми их повторениями. Позже я понял, что во время его вечерних приступов страха он вел себя так, как описано во 2 и 3 случаях.   Хотя значение этих действий стало понятно и я смог сообщить их ему в связи со снами об убийстве, я продолжал делать упор на анализ сопротивле ний его характера, для понимания которого большое значение имели эти его действия. Я уже мог определить стратификацию содержания сопротивления перено су в его характере: Первое действие выражает перенос импульсов к убийству по отно шению к отцу (глубинный уровень). Второе действие выражает страх перед отцом из-за импульсов к убийству (средний уровень). Третье действие представляет скрытый грубо сексуальный контекст его женственного поведения  идентификацию с изнасилованной жен щиной, и в то же время пассивно-женственное отражение импульсов к убийству (верхний уровень). Итак, он сам капитулирует, чтобы избежать наказания со стороны отца. Но даже действия, относящиеся к верхнему уровню, еще не могут быть интерпретированы. Пациент может принять любую интерпретацию для про формы ("чтобы доставить удовольствие"), но это не даст терапевтического эф фекта. Ведь между бессознательным материалом, который он предоставляет, и возможностью глубокого понимания лежит препятствующий фактор перене сенного фемининного отражения подобным образом перенесенного страха пе редо мной; и этот страх, в свою очередь, отражает импульсы ненависти и недо верия, которые были перенесены от отца. Короче говоря, страх, ненависть и недоверие скрывались за его покорным, доверчивым поведением, как за сте ной, о которую могла разбиться на части любая интерпретация симптома. Так что я продолжал ограничивать себя интерпретациями целей его бессоз нательных обманов.   Я говорил ему, что он теперь играет так часто, потому что пытается склонить меня на свою сторону; я добавил, что эти действия действи тельно очень важны. Но мы не можем приблизиться к их пониманию, пока он не понимает значения своего текущего поведения. Его противостояние интер претации сопротивления ослабело, но он все еще не соглашался со мной. Следующей ночью он впервые увидел сон, отразивший его недоверие к анализу: "Недовольный провалом анализа, я обратился к профессору Фрейду. Как лекар ство от моей болезни он дал мне длинный прут. Я ощутил удовлетворенность". При анализе этого фрагмента сновидения он впервые признал, что испы тывал недоверие к словам Фрейда, а затем был неприятно удивлен, что ему порекомендовали такого молодого аналитика. Меня поразили два момента: во первых, это сообщение о недоверии было сделано как услуга мне; вовторых, он о чемто умалчивал. Я привлек его внимание к обоим пунктам. Некоторое время спустя я узнал, что он обманул меня в отношении гонорара. Поскольку его сопротивление характера, обманчивое послушание и покор ность постоянно действовали, то автоматически появилось все больше матери ала по всем периодам жизни, материала о его детских отношениях с матерью и отношениях с молодыми людьми, о его детских страхах, о том, как в детстве он любил болеть, и т.д. Этот материал интерпретировался только в связи с сопро тивлением его характера.   Он стал все чаще видеть сны, связанные с его недоверием и вытесненным саркастическим отношением. Среди прочих, через несколько недель он увидел такой сон: "На реплику моего отца, что он не видит снов, я ответил, что это определенно не так, что он явно забывает свои сны, которые в большой мере являются запрет ными мечтами. Он насмешливо рассмеялся. Я взволнованно сказал, что существу ет теория самого профессора Фрейда, но тут же почувствовал себя неловко". Я объяснил, что отец насмешливо рассмеялся именно потому, что он боял ся этого, и я доказал свое утверждение, относящееся к неуверенности, которую он почувствовал во сне. Я интерпретировал ее как знак нечистой совести. Он согласился с этой интерпретацией, и в течение следующих десяти дней обсуждался вопрос гонорара. Оказалось, что в предварительной беседе до нача ла анализа он сознательно лгал мне, поскольку сам, без моего вопроса, назвал меньшую сумму, чем имел в своем распоряжении. Он сделал это, по его сло вам, "чтобы обезопасить себя", поскольку сомневался в моей честности. Я, по своему обыкновению, назвал ему свой обычный гонорар и минимальную сум му и согласился работать с ним за то, что он предложил. Однако он был в состоянии заплатить больше: не только потому, что имел большие сбережения и более высокий доход, чем сказал мне, но и потому, что отец оплачивал ему половину расходов на анализ.   Связывание анализа текущего материала с инфантильным материалом   При обсуждении денежных вопросов, которые обычно поднимались в свя зи с сопротивлением его характера (т.е. скрытым страхом и скрытым недове рием), он однажды допустил обмолвку. Он сказал: "Я хочу, чтобы мои сбереже ния в банке стали большими!", вместо того чтобы сказать, что хочет, чтобы они возрастали. Так он выдал взаимосвязь денег и фаллоса и взаимосвязь страха потери денег с фаллически-м страхом. Я не указал ему на это и не стал анализи ровать эту обмолвку, поскольку не хотел так рано начинать интерпретацию страха кастрации. Я только лишь сделал несколько замечаний в том смысле, что его бережливость, должно быть, связана со страхом перед катастрофами, поскольку он, очевидно, чувствует себя в большей безопасности, имея много денег.   Он показал хорошее понимание этого объяснения и выдал подтвержда ющие ассоциации из детства: он стал копить деньги в очень раннем возрасте, и он никогда не забудет, как однажды отец взял все его сбережения и истратил их, не спросив у него разрешения. Впервые он спонтанно выразил неодобрение действиям отца; на сознательном уровне его неодобрение относилось к день гам, но бессознательно, конечно, оно относилось к страху перед кастрацией. В связи с этим я также объяснил, что его отец поступил не самым лучшим обра зом. Пациент признал, что сам часто думал об этом, но не осмелился сопротив ляться воле отца, который, как предположил пациент, думал только об интере сах сына.   Я все еще не говорил пациенту, что движущей силой его послушания был страх перед отцом. С этого времени анализ сопротивления переносу пошел рука об руку с анализом отношения скрытого сопротивления отцу. Каждый элемент ситуации переноса был отнесен к отцу и понят пациентом, производя в результате боль шое количество нового материала об истинном отношении пациента к отцу. Наверняка весь выдаваемый им материал все еще серьезно цензурировался и был непригоден для глубокой интерпретации, но анализ детства был начат сво евременно. Он больше не производил материал ради того, чтобы избежать об суждения других вопросов; он был глубоко потрясен, в нем стала расти убеж денность в том, что его отношение к отцу было не таким, как он думал, и что оно оказывало вредное воздействие на его развитие. Когда он приближался к фантазиям на тему убийства, его страх становился сильней. Его сновидения стали реже и короче, но более сжатыми, и имели более тесную связь с аналитической ситуацией. В большей степени тот матери ал, который ранее выдвигался вперед, теперь уходил на задний план. То, что появлялось из других психических слоев, имело тесную связь с отцовским ком плексом. В течение следующих шести недель впервые появились незамаскиро ванные сновидения о кастрации, несмотря на то. что я не делал интерпретаций или предположений в этом отношении:   1. Я лежу в кровати, внезапно я просыпаюсь и вижу. что на мне сидит мои бывший школьный наставник, мистер Л. Я беру над ним верх и валю его под себя, но он высвобождает одну руку и хватает меня за пенис.   2. Мой старший брат вскарабкивается в окно и залезает в нашу квартиру. Он велит принести ему меч, потому что он хочет убить меня. Я ударяю его мечом и убиваю.   Итак, мы видим, что центральный отцовский конфликт проявляется все ярче, но не благодаря направленным усилиям с моей стороны, а как результат правильного анализа сопротивлений. Этой фазе свойственны повторения и застой, а также громкие выражения неверия в анализ. Теперь сопротивление связывается с вопросом оплаты: он убежден в моей алчности. Сомнения и недоверия всегда появляются, когда он приближается к своей антипатии к отцу, комплексу кастрации и фантазиям об убийстве. Правда, сопротивления иногда маскировались за женственной пре данностью, но вскрыть их уже не представляло труда. После моего пятинедельного отпуска мы продолжили анализ. Поскольку родители пациента путешествовали, а он боялся оставаться один, во время пе рерыва в анализе он жил у друга. Его приступы страха не ослабели; напротив, после моего отъезда они усилились. В связи с этим он сказал мне, что в детстве он всегда боялся, когда его мать уходила; он хотел, чтобы она всегда была с ним, и сердился на отца, когда тот вел ее в театр или на концерт. Сравнивая ситуацию во время перерыва с ситуацией месяцем раньше, па циент сказал, что со мной он чувствует себя хорошо и безопасно. Это показы вает, что материнский перенос присутствовал с самого начала, вместе с реак тивным пассивно-женственным отношением.   Он сам сделал вывод, что чувствует себя в безопасности со мной, как чувствовал себя с матерью   Я не стал развивать эту тему, поскольку его реактивнофемининный перенос из-за перерыва стал таким же сильным, как и раньше. Он стал разговаривать в кроткой и покорной манере, как в начале анализа, и его рассказы опять сосредоточились на отношениях с матерью. На третий или четвертый день продолжения анализа он видел сны, содер жащие инцестуальные желания, инфантильное отношение к матери и мрач ные фантазии. В связи с этими сновидениями пациент вспомнил свой опыт, связанный с пребыванием с матерью в ванной. Она мыла его до двенадцати летнего возраста, и он никогда не понимал, почему одноклассники дразнят его за это. Потом он вспомнил свой детский страх перед преступниками, которые могут пробраться в его квартиру и убить его. Итак, анализ уже добрался до поверхности инфантильной истерической тревожности, без интерпретаций или намеков на эти темы. Я избегал глубокого анализа этих сновидений, посколь ку его последующее поведение было вновь отмечено тенденциями к уклончи вости. На следующую ночь сновидения были еще более определенными:   1. Я иду пешком через знакомый лес с намерением освежить свои детские впечатления. Внезапно я захожу в такое место, выйти из которого можно только через замок. Привратник, женщина, открывает ворота и объясняет, что в это время посещать замок нельзя. Я отвечаю, что и не стремлюсь к этому, мне нужно просто пройти через него, чтобы попасть на открытую местность. Появляется владелица замка, пожилая дама, которая ищет моего расположения, заигрывая со мной. Я хочу уйти, но внезапно замечаю, что я забыл свой ключ, которым я от крываю чемодан. Я испытываю неприятное чувство, которое быстро проходит, потому что чемодан открыт, а ключ мне отдают обратно.   2. Меня зовет мать, она живет этажом выше. Я хватаю газету, складываю ее в форму пениса и иду к матери. 3. Я в большом зале вместе с кузиной и ее матерью. На моей кузине, вызыва ющей во мне чувство восхищения, надета лишь сорочка. На мне  тоже. Я обни маю ее. Меня поражает, что внезапно я стал гораздо меньше ее и мой пенис достает лишь до ее бедра. У меня происходит непроизвольная эякуляция, и я чув ствую стыд, опасаясь, что это оставит заметное пятно на моей сорочке. В кузине он сам распознал свою мать. Что касается обнаженности, то он вспомнил, что при своих попытках сексуальных отношений никогда не разде вался, испытывая в этом отношении неопределенный страх. Итак, вполне ясно проявились инцестуальные фантазии (пп. 2 и 3) и страх перед кастрацией (п. 1). Я не стал делать никаких интерпретаций в отношении его снов, а также не пытался вызвать его на дополнительные сообщения или ассоциации. Я хотел, чтобы эта тема развивалась дальше. На следующую ночь у него были два сновидения, которые вызвали сильный приступ страха. Первое было связано с денежной защитой (перенесенный страх перед кастрацией); второе же впервые обнаружило первичную сцену, которая, в конечном счете, также мотивировала денежную защиту:   1. Я стою напротив забавного стенда на выставке среди густой толпы. Вдруг я замечаю, что человек, стоящий за мной, пытается вытащить кошелек из моего заднего кармана. Я хватаюсь за кошелек и в последний момент предотвращаю кражу.   2. Я еду в последнем вагоне поезда по сельской местности. На изгибе пути я вдруг замечаю, что по той же ветке приближается другой поезд. Катастрофа кажется неизбежной; чтобы спастись, я выпрыгиваю из вагона. Эти данные показали, что я был прав, не интерпретируя его инцестуальные сны. За ними стояло латентное, но сильное сопротивление. Мы также видим, что сон, связанный с поездом, можно объяснить инфантильным страхом. В связи с этим сновидением никаких ассоциаций у пациента не появилось, и я выделил лишь ощущение неизбежности катастрофы. Соотнеся воришку из первого сна с собой, я еще раз направил обсуждение на его подавленный страх передо мной и его скрытое недоверие в отношении оплаты, не касаясь, однако, в то же время страха перед катастрофами. Конечно, мы уже знаем, сказал я ему, что деньги для него означают защиту от катастроф и что он боится, что я могу лишить его этой защиты. Он не согласился с этой мыслью сразу же (впрочем, он казался потрясен ным тем, что может представить меня в качестве вора), но и не отверг ее. В течение следующих трех дней он рассказал о сновидениях, в которых уверял меня в своей преданности и доверии. Я олицетворял в них его мать. Появился и новый элемент: его мать как мужчина.   У него были повторяющиеся сны   Например, на тему "пениса матери". Даже его школьный друг, появлявшийся в некоторых снах, напоминал ему мать. Однако чистые инцестуальные сны были снами сопротивления, целью ко торых было скрыть его страх перед женщиной (имеющей пенис). С этого места в течение примерно шести недель анализ продвигался стран ными зигзагами: сны и сообщения, связанные с его денежной защитой, чередо вались со сновидениями, обнаруживавшими желание по отношению к матери и самые различные варианты страха перед кастрацией. Я всегда начинал с ин терпретации денежной защиты (страха перед кастрацией) и, используя это как основу, продолжал углублять анализ младенческой ситуации.   Это было доста точно легко, поскольку младенческий материал был всегда тесно связан с ситу ацией переноса. Конечно, все его детские страхи и желания не появились в переносе; выявилось только ядро младенческой ситуации. Поскольку я был уверен, что анализ проводится корректно, у меня не было опасений насчет того, что я откладываю интерпретацию глубинного содержания до нужного времени. Напротив, я последовательно работал над его страхом по отношению ко мне, постоянно связывая его со страхом по отношению к отцу.   Я намеревался, устраняя перенесенное сопротивление по отношению к отцу, проникнуть к его детским инцестуальным фантазиям. Таким образом я бы получил их относительно свободными от сопротивления. Поэтому я не старался интерпретировать инцестуальный материал, который изливался из бессознательного. В начале этой фазы топографическая стратификация сопротивления и материала была следующей:   1. страх перед кастрацией, проявившийся в стремлении к денежной защите,  на верхнем уровне. 2. Он постоянно пытался бороться с этим с помощью своего феми нинного поведения в отношении меня; но сделать это ему было уже не так просто, как в начале анализа. 3. фемининное поведение скрывало садистскиагрессивное отноше ние к отцу (ко мне) и сопровождалось глубоко аффектированной привя занностью к матери, которая также переносилась на меня. 4. С этим амбивалентным поведением, сконцентрированным на со противлении переносу, были связаны инцестуальные стремления, страх перед мастурбацией, стремление к половому акту; все это проявлялось в сновидениях, но не было интерпретировано. Были интерпретированы лишь его желание обмануть и его страх и антипатия к отцу.   На пятый месяц анализа у него было первое сновидение о страхе перед мастурбацией: "Я в комнате. Молодая женщина с круглым лицом сидит за фортепиано. Я вижу только верхнюю часть ее тела, потому что фортепиано скрывает остальную часть. Я слышу, как вы громко говорите: "Видите, это причина вашего невроза ". Я чувствую, что приближаюсь к женщине, и вдруг меня переполняет страх и я громко кричу". В предыдущий день я сказал ему в отношении сновидений: "Видите, это одна из причин ваших неврозов", имея в виду его инфантильное поведение, стремление быть любимым и пользоваться заботой. Если бы пациент знал ис тинную причину невроза, он связал бы это "утверждение предыдущего дня" с вытесненным страхом перед мастурбацией. Он проснулся в страхе. Тот факт, что нижняя часть женского тела, виденного во сне, была скрыта, говорит об отвращении к женским гениталиям. Затем пациент видел сон, в котором огромная змея душила "обнаженную семью": отца, мать и ребенка.   Следующие сны он описал так:   1. Я лежу в постели, рядом со мной на стуле сидите вы и шепотом говорите мне: "Теперь я покажу вам причину вашего невроза". Я кричу от страха и почти теряю сознание. Вы говорите, что будете проводить анализ в ванной комнате. Я с удоволь ствием принимаю эту идею. Мы открываем дверь в ванную комнату, там темно.   2. Я иду с матерью через лес и вдруг замечаю, что нас преследует грабитель. Я достаю из одежды матери револьвер и беру его себе, чтобы застрелить грабите ля, когда он приблизится. Мы идем быстрым шагом и приходим к гостинице. Гра битель идет вслед за нами, и мы взбираемся вверх по ступенькам. Я стреляю в него. Вдруг пуля превращается в банкноту. Мы в безопасности, но мне кажется, что грабитель, которые сидит на лестнице, замышляет дурное. Чтобы задобрить его, я даю ему еще одну банкноту.   Я не стал углубляться в эти сны, и это было правильно: пациент, уже имев ший определенные аналитические знания, не стал говорить о том, кто был грабителем. Не стал он приводить и какиелибо ассоциации. Он или не говорил ничего, или взволнованно говорил об "огромных суммах денег", которые ему нужно заплатить, или о том, сможет ли анализ помочь ему. Не было никаких сомнений, что это сопротивление было направлено про тив обсуждения инцестуального материала и потому интерпретация не принес ла бы никакой пользы. Мне пришлось ждать удобной возможности для того, чтобы проинтерпретировать его денежные страхи. В первом сне я должен был проводить анализ в ванной комнате. Позже выяснилось, что в ванной он чувствовал себя в безопасности во время мастур бации. Во втором сне я (отец) оказываюсь грабителем (кастратором). Итак, его текущее сопротивление оказалось тесно связанным со старым страхом перед мастурбацией (страх перед кастрацией).   При обсуждении второго сна я сказал ему, что он боится, что я причиню ему вред, что я могу угрожать его жизни. Конечно, бессознательно он боялся отца. После некоторого сопротивления он согласился с этой интерпретацией и в связи с этим сам стал обсуждать свое избыточное дружелюбие. Он определил значение подобострастного отношения к своему начальнику как выражение глубокого страха перед обвинением в чемлибо. Другие люди не знали, что он втайне насмехается над ними. Чем более он преуспевал в объективизации и разоблачении своего характера, тем более свободным и открытым становился (как внешне, так и в анализе). Он уже мог выражать недовольство и стыдился своего прежнего поведения. Ведь он впервые стал чувствовать черты невроти ческого характера как нечто чуждое. Следовательно, можно было говорить о первом успехе анализа: характер был проанализирован. Когда анализ характера проводится систематично и последовательно, не нужно прилагать особые усилия для выявления относящегося к этому инфан тильного материала. Он появится сам по себе, обычно более ясно и более тесно связанным с текущим сопротивлением  в том случае, конечно, если этот про цесс не будет затруднен преждевременными интерпретациями детского мате риала.   Чем меньше усилий прилагается к тому, чтобы проникнуть в сферу дет ских воспоминаний, чем более аккуратно обрабатывается материал текущего сопротивления, тем быстрей появится инфантильный материал. Это еще раз подтвердилось, когда после интерпретации ему приснилось, что он боится, что ему будет причинен вред. Ему снилось, что он гуляет за птицефермой и видит, как убивают цыпленка. В это время одна женщина легла на землю, а другая женщина несколько раз ударила ее большими вилами. По том он обнимал одну из женщин: его пенис был очень маленьким, и у него была непроизвольная эякуляция. Я сделал попытку проанализировать его сновидение. Что касалось птице фермы, то он вспомнил, что ребенком, во время летнего отдыха в деревне, часто видел совокупляющихся животных. В то время мы еще не могли знать, какое значение имеет деталь "лето в деревне". Он идентифицировал первую женщину как свою мать, но не знал, как объяснить случившееся с ней во сне. Впрочем, он мог рассказать больше о непроизвольной эякуляции.   Он вспомнил, что любил ребенком прижиматься к женщинам, пока не происходи ла непроизвольная эякуляция. Через некоторое время он поведал мне о таком сне: Я стою на берегу океана. Множество больших белых медведей играют в воде. Вдруг они начинают беспокойно себя вести. Я вижу появившуюся спину гигантс кой рыбы. Рыба хватает медведя, который наносит ей несколько страшных уку сов. Наконец рыба скрывается в воде вместе со смертельно раненным медведем. Но и сама рыба серьезно ранена: из ее жабр текут потоки крови, когда она пытается дышать. Я привлек его внимание к тому, что в его снах всегда присутствует жесто кость. Он отреагировал на это, и несколько сеансов рассказывал мне о своих сексуальных фантазиях, сопровождавших мастурбации, и об актах жестокости, которым он предавался в пубертатном периоде. Я велел ему записать их после анализа. Почти все они относились к "садистскому понятию о половом акте".   Вот эти записи:   "(От трех до пяти лет) На летнем курорте я нечаянно видел, как убива ли свиней. Я слышал визг животных и видел кровь, текущую из их тел и слабо светившуюся в темноте. Я чувствовал необъяснимое удовольствие. (От четырех до шести) Мысль об убийстве животных, особенно лоша дей, будит во мне чувство глубокого удовлетворения. (От пяти до одиннадцати) Я очень люблю играть оловянными солдати ками. Я провожу битвы, которые всегда кончаются рукопашной. В них я прижимаю тела солдат друг к другу. Мои солдаты всегда одерживают верх над врагом. (От шести до двенадцати) Я прижимаю двух муравьев друг к другу так, чтобы они схватились жвалами. Прижатые друг к другу, насекомые вынуж дены драться насмерть. Я также устраиваю битвы между двумя колониями муравьев, насыпав сахар в районе между муравейниками. Это выманивает насекомых и заставляет их устраивать настоящие сражения. Мне также доставляет удовольствие закрывать осу и муху в стеклянной банке. Через некоторое время оса бросается на муху и откусывает ей поочередно крылья, лапки и голову. (От двенадцати до четырнадцати) У меня есть террариум, я люблю наблюдать, как совокупляются самцы и самки. Я люблю наблюдать за этим на птичьем дворе; мне также приятно наблюдать, как сильные петухи отго няют слабых. (От восьми до шестнадцати) Я люблю драться с прислугой. В более позднем возрасте я часто поднимал девочек, относил их к кровати и бро сал их на нее. (От пяти до двенадцати) Я люблю играть с игрушечным поездом. Я веду свой поезд по квартире, где туннелями служат коробки, табуретки и т.д. При этом я пытаюсь изобразить звук локомотива, когда он выпускает пар и набирает скорость. (Пятнадцать лет) Я всегда зритель. женщина защищается от мужчи ны, который, во многих случаях, значительно меньше ее. После борьбы, длящейся некоторое время, женщина побеждена. Мужчина грубо сжимает ее груди и бедра. В тот момент, когда женщина перестает сопротивлять ся, я испытываю оргазм".   Двумя главными аспектами в это время были следующие:   (1) он был при стыжен своей трусостью; (2) он помнил свой прошлый садизм. Анализ фанта зий и поступков, приведенных выше, длился до конца лечения.   Он стал гораздо свободнее при анализе, увереннее и агрессивнее; но его поведение все еще характеризовалось страхом. Его состояния беспокойства не были такими частыми, но все же они возникали. Здесь мы можем быть уверены, что главной целью продуцирования мате риала генитального инцеста было скрыть инфантильный садизм, даже если он в то же самое время представлял попытку движения к генитальному катексису. Но его генитальные стремления были наполнены садизмом и нужно было из влечь их из переплетения с садистскими импульсами. В начале шестого месяца анализа такая возможность представилась. Это было связано со следующими снами:   1. Я лежу на диване в открытом поле. Одна из девушек, которую я знаю, подходит ко мне и ложится на диван. Я ложусь на нее сверху и пытаюсь совокуп ляться. У меня возникает эрекция, но я замечаю, что мой пенис слишком короткий для завершения полового акта. Я очень опечален этим.   2. Я читаю драму. Герои: три японца  отец, мать и четырехлетний ребенок. Я чувствую, что эта пьеса закончится трагически. Я глубоко тронут участью ребенка. В первом случае попытка к совокуплению возникла как очевидная часть сна. Непрерывно обсуждая свою трусость и робость, он сам начал говорить о своем пенисе.   Я воспользовался этой возможностью, чтобы отметить, что его страх быть раненным или обманутым относился фактически к его гениталиям.   Почему и кого он боялся, это еще не обсуждалось   Также не было сделано ни одной попытки проинтерпретировать реальный смысл страха. Объяснение ка залось ему правдоподобным, но теперь он попал в капкан сопротивления, ко торое длилось шесть недель и было основано на пассивно-женственной гомосек суальной защите против страха кастрации. Вот что подсказало мне, что он был в новом состоянии сопротивления: он не бунтовал открыто, не выражал протеста, а снова стал чрезвычайно вежливым, послушным и покорным. Его состояния страха снова стали прева лирующими и интенсивными. Но он не выражал словами какоголибо со мнения в анализе. Наследственная идея внезапно появилась снова, и в этой связи его сомнения в анализе выражались завуалированно. Как и в начале анализа, он снова начал играть роль изнасилованной женщины. пассивно- гомосексуальная установка также была преобладающей в его снах. У него боль ше не было снов, завершающихся коитусом и непроизвольной эякуляцией. Следовательно, мы видим, что несмотря на продвинутую стадию анализа его характера, сопротивление характера немедленно проявилось в полную силу, как только новый слой его бессознательного  в это время наиболее критический слой его характера, т.е. страх кастрации  подвергся непосредствен ному анализу.   Анализ нового сопротивления не дошел до страха фаллоса, точки, с кото рой началось это сопротивление. Вместо этого я снова обратился к его позиции в целом. Полных шесть недель анализа было потрачено почти исключительно на последовательную интерпретацию его поведения как защиты против опас ности. Каждая деталь его поведения проверялась с этой точки зрения и внуша лась ему снова и снова, постепенно продвигаясь к основному мотиву его пове дения  страху фаллоса. Пациент предпринимал многочисленные попытки ускользнуть от меня с помощью "аналитических жертв" инфантильного материала, но я последова тельно проинтерпретировал смысл и этой процедуры. Постепенно ситуация достигла критической стадии. Он чувствовал себя женщиной в отношении меня, как он сказал, и добавил, что также ощущает сексуальное возбуждение. Я объяс нил природу этого явления переноса. Он истолковал мою попытку объяснить ему его поведение как упрек, почувствовал вину и хотел исправить свою вину женственной преданностью. В тот момент я не распознал глубокого смысла этого поведения, а именно, что он идентифицирует себя с матерью из-за того, что боится быть мужчиной (т.е. отцом). Это подтвердил следующий сон:   Я встретил молодого парня и вступил с ним в разговор. Он, кажется, непра вильно истолковал одно из моих утверждений и заметил, что готов отдаться мне. Тем временем мы достигли моей квартиры; молодой человек лег в кровать моего отца. Я обнаружил, что его нижнее белье было отвратительным. При анализе этого сна я мог снова проследить женственный перенос об ратно к отцу. В связи с этим сном он вспомнил, что в его фантазиях мастурба ции было время, когда у него было желание быть женщиной, а также были фантазии, в которых он был женщиной. "Грязное нижнее белье" привело к анализу анальных действий и привычек (туалетные церемонии), которые были связаны с его поведением. Другая черта характера, его педантичность, также была прояснена. В конце концов сопротивление было снято. Теперь я продвинулся дальше в интерпретации его характера: я объяснил связь между его покорной позицией и его "женской фантазией", рассказав ему, что он вел себя поженски, т. е. верно и преданно, так как боялся быть мужчиной.   И я добавил, что анализ мог бы проникнуть в причины этого страха быть мужчиной, т.е. быть храбрым, открытым, честным, гордым. Ответом на это был короткий сон, в котором страх кастрации проявился снова: Я лежу на моей кузине, привлекательной молодой женщине. Внезапно у меня появляется ощущение, что я  мой собственный дедушка. Я охвачен разочарова нием и унынием. В то же время я как-то чувствую, что я  центр звездной системы и что планеты вращаются вокруг меня. И тогда я подавляю свой страх и мне надоедает моя слабость. Наиболее значительной деталью этого сна инцеста является то, что паци ент выступает в качестве своего собственного дедушки. Его страх наличия на следственной болезни играет здесь очень важную роль. Было ясно, что иденти фицируя себя с отцом, он представлял себя своим собственным прародителем, т.е. вступающим в половую связь со своей матерью; но это не обсуждалось до более позднего времени. Он считал, что звездная система представляла его эгоизм, т. к. "все планеты вращаются вокруг меня".   Я подозревал, что существовало нечто более глубокое в корне этой идеи   После рождественских каникул он несколько дней говорил почти исклю чительно о своем эгоизме, о своем желании быть всеми любимым в то же время осознавая, что он сам не хотел и не мог любить. Я показал ему связь между его эгоизмом и его страхом за свое обожаемое эго и свой пенис, после чего у него были следующие сны, давшие мне проблеск инфантильной основы: 1. Я полностью обнажен и рассматриваю свой пенис. Две девушки уходят; я опечален из-за предположения, что они презирают меня из-за малости моего пениса. 2. Я курю сигарету с мундштуком. Я снимаю мундштук и с изумлением заме чаю, что это мундштук для сигары. Как только я беру сигарету обратно в рот, мундштук отламывается. Я расстроен. Таким образом, без какихлибо моих действий идея кастрации начала прини мать определенные формы. Теперь он интерпретировал сны без моей помощи и продуцировал достаточно материала, относящегося к своему отвращению к жен ским гениталиям и страху касания пениса своей рукой или касания кемто дру гим. Второй сон, очевидно, является предметов оральной фантазии (мундштук для сигары).   Он желал в женщине все (больше всего груди), кроме гениталий, и, таким образом, он дошел до разговора о своей оральной фиксации на матери. Я объяснил ему, что простое осознание страха перед гениталиями не было особенно полезным. Он должен был выяснить, почему у него был этот страх. После этого объяснения он видел во сне основную сцену, не осознавая, что она вызвана моим вопросом: Я нахожусь за последним вагоном стоящего поезда прямо на развилке. Второй поезд проезжает мимо, и я зажат между двух поездов. Перед тем как продолжить описание самого анализа, я должен отметить здесь, что на седьмом месяце лечения, после устранения пассивно-гомосексу ального сопротивления, пациент сделал храбрую попытку вовлечься в отноше ния с женщинами. Я вообще не знал об этом  он рассказал мне позже, между делом. Он следовал за девушкой и выполнил свои намерения следующим обра зом: он прижался к ней и испытал сильную эрекцию и непроизвольную эякуляцию. Сексуальные сношений у него не было.   Я привлек его внимание к этому и сказал ему, что это происходит из-за его явной боязни коитуса. Он отказался принять это, объясняя все недостатком возможности. Тем не менее, в конце концов он был поражен инфантильной природой своей сексуальной активности. Естественно, у него были сны, в которых изображался этот вид сексуальной активности. Теперь он вспомнил, что, будучи ребенком, он как-то прижался к своей матери с тем же результатом. Тема инцеста, с которой, в надежде отвлечь меня, он начал анализ, появи лась снова, но в этот раз она была довольно свободна от сопротивления, во всяком случае, от второстепенных мотивов. Таким образом, существовала па раллель между анализом его поведения во время аналитического сеанса и ана лизом его повседневного опыта. Снова и снова он отказывался принять интерпретацию, что он желал свою мать.   Материал, который он произвел в ходе семи месяцев в подтверждение этого желания, был настолько ясен, что я не делал попыток переубедить его, а вместо этого начал анализировать, почему он боялся признать это желание. Эти вопросы обсуждались одновременно в связи с его страхом фаллоса, и теперь перед нами стояло две проблемы: 1. Каково было происхождение страха кастрации? 2. Почему, несмотря на сознательное согласие, он отказывался при нять чувственную кровосмесительную любовь? С этого момента анализ стал быстро продвигаться, и началось это со сле дующего сна: Я нахожусь в холле королевского дворца, где собрались король и его свита. Я насмехаюсь над королем. Его слуги набрасываются на меня. Я падаю и чувствую, что мне нанесли смертельные раны. Меня уносят. Мне кажется, что я все еще живой, пока меня не выводят из заблуждения двое могильщиков, которые прини мают меня за мертвого. Меня покрывает тонкий слой земли, и дышать стано вится трудно.   Я делаю движение, которое замечают глаза могильщиков   Я не двигаюсь, не давая себя обнаружить. Несколько позже я свободен. Я снова проклады ваю путь в королевский дворец, в обеих руках у меня ужасное оружие, возможно удары молний. Я убиваю всех, кто попадается на моем пути. Ему кажется, что мысль о могильщиках должна иметь что-то общее с его страхом катастроф, и теперь я мог показать ему, что эти два страха, наслед ственная идея и страх фаллоса, были связаны с одним и тем же. Я добавил, что весьма вероятно, что сон воспроизводил ситуацию детства, с которой начался страх фаллоса. Что касается сна, его поразило, что он притворялся мертвым, что он оста вался таким, чтобы не быть обнаруженным. Затем он вспомнил, что в его фан тазиях мастурбации он обычно был зрителем. И он сам поставил вопрос, мог ли он быть свидетелем "этого" между своими родителями. Он немедленно от верг эту возможность, аргументируя это тем, что он никогда не спал в комнате родителей. Это меня очень разочаровало, так как на основе его снов я был убежден, что он действительно наблюдал подобную сцену.   Я отметил это несоответствие и решил, что не нужно позволять себе сдать ся так легко  анализ должен прояснить ситуацию в свое время. В том же самом сеансе пациент рассказал, что он видел некую девушку со своим другом в этой ситуации. Затем он вспомнил, что были два других случая, когда он мог подслушивать своих родителей. Он вспомнил, что когда приезжали гости, его кровать передвигали в спальню родителей. Кроме того, в деревне он спал в одной комнате с родителями до того, как достиг школьного возраста. В этой связи он снова говорил о своих действиях в начале анализа и о состояниях ночного страха, которые он испытывал в детстве. Одна из деталей этого страха была здесь прояснена. Он боялся белой фигуры женщины, которая возникала между двумя занавесками.   Теперь он вспомнил, что когда он кричал по ночам, его мать обычно подходила к его кровати в ночной сорочке. К сожа лению, элемент "ктото за занавесками" так и не был выяснен. Однако было очевидным, что мы рискнули зайти слишком далеко на зап ретную территорию в этом сеансе. В ту ночь у него был забавный сон: Я стою на пристани у края палубы парохода и беседую, как оказывается, с психически больным. Внезапно все происходящее кажется мне спектаклем, в котором я должен играть определенную роль. На узкой доске, которая ведет от при стани к пароходу, я должен повторить одно и то же три раза  что я и делаю. Сам он интерпретировал палубу парохода как желание коитуса, но я на правил его внимание на тот элемент сна, который имел гораздо большее значе ние на данном этапе анализа, а именно на "игру в спектакле". То, что он дол жен был повторить одно и то же три раза, было насмешливым намеком на мои последовательные интерпретации. Он согласился, что его часто забавляли мои усилия. Он также вспомнил, что у него была мысль позвать женщину и занять ся половым актом три раза  "чтобы доставить Вам удовольствие". В следующую ночь у него снова было два дополняющих друг друга сна: гомосексуальная отдача и страх коитуса.   1. На улице я встретил парня из младших классов нашей школы, но со здоровой, энергичной внешностью. Я чувствовал, что физически он сильнее меня, и я пытался завоевать его расположение. 2. Я иду на лыжную прогулку с мужем одной из моих кузин. Мы находимся в узком проходе, который резко обрывается вниз. Я проверяю снег и нахожу, что он слипается. Я говорю, что эта местность не оченьто подходит для катания на лыжах  очень велика вероятность падения. Продолжая нашу прогулку, мы при шли к дороге, идущей вдоль склона горы. На крутом повороте я потерял лыжу, которая упала в пропасть. Теперь было несложно показать ему связь между страхом коитуса и гени тальным страхом. Ему также можно было показать, что когда он приближался к женщине, он боялся последствий и сам становился женщиной, т.е. его харак тер становился гомосексуальным и пассивным. Он хорошо понял, что становил ся женщиной, но ему было трудно объяснить, почему и чего он боялся. Ему было ясно, что он боялся полового акта. Но что после этого могло произойти с ним? Теперь он посвятил все свое внимание этому вопросу. Вместо обсуждения своего страха перед отцом он разговаривал о своем страхе перед женщинами. В тревожной истерии его детства женщина была тем существом, которого сле довало бояться. До возраста полового созревания он был уверен, что женщина устроена точно так же, как и мужчина. В конце седьмого месяца анализа ему приснился сон, в котором он ви дел девушку, задирающую свою юбку, так что он мог видеть ее нижнее белье. Он отвернулся как "человек, который видит нечто такое, что не предполагал увидеть".   Теперь я почувствовал, что пришло время сказать ему, что он боялся женских гениталий потому, что они казались ему похожими на надрез, рану. Видя это в первый раз, он должен был быть ужасно шокирован. Он нашел мое объяснение правдоподобным, так как его чувства в отношении женских гениталий были смесью отвращения и интереса; затем в нем пробу дился страх. В данный момент ситуация была такова: в то время как основной элемент его симптомов, страх кастрации, был проработан, он все еще оставался нераз решенным в своем основном смысле, так как хотя личные связи были обнару жены, но они не были аналитически осмыслены. В другой раз, в свободный от сопротивления период, когда мы обсуждали эти связи, не достигая какихлибо заметных результатов, пациент пробормотал про себя: "Должно быть, однажды я был пойман". При расспросе он сказал, что однажды он сделал что-то плохое тайно от всех и был пойман на этом. Теперь пациент вспомнил, что, даже будучи маленьким мальчиком, он тай но бунтовал против своего отца. Он насмехался и строил рожи за спиной отца, в то же время притворяясь послушным. Но этот бунт против отца полностью прошел в возрасте полового созревания. (Полное подавление ненависти к отцу из-за страха перед ним).    Даже идея врожденного заболевания оказалась жестким упреком отцу   Жалоба "у меня врожденная болезнь" означала: "мой отец сделал мне плохо, дав мне родиться". Анализ фантазий показал, что пациент воображал себя находя щимся в матке, в то время как его отец совокуплялся с его матерью. Последний период анализа был относительно свободным от сопротивления и четко делился на две части. Первая часть была связана с проработкой его фантазий детской мастурба ции и страха мастурбации. На протяжении некоторого времени его страх кастра ции укоренялся в страхе женских гениталий. "Надрез", "рана" не были просто доказательством возможности кастрации. В конце концов пациент набрался достаточно смелости для мастурбации, после чего состояния страха полностью исчезли, что являлось доказательством того, что атаки страха происходили из-за подавления либидо, а не из-за страха кастрации, так как этот страх остался. Путем проработки дополнительного инфантильного материала нам в конце концов удалось уменьшить страх кастрации до такой степени, которая позволяла ему попытаться вступить в половую связь, которая была успешной. Дальней ший сексуальный опыт с женщинами выявил два нарушения: он был оргазми чески импотентен, т.е. он получал от коитуса меньшее чувственное наслажде ние, чем от мастурбации; у него была равнодушная, презрительная установка в отношении женщин.   Все еще существовало расслоение сексуального импульса между нежностью и чувственностью. Вторая фаза была посвящена анализу его оргазмической импотенции и его инфантильного нарциссизма. Его привычкой всегда было то, что он хотел все от женщины, от матери, не давая ничего взамен. С огромным пониманием и рвением пациент сам проявил инициативу в работе со своими нарушениями. Он сделал объективным свой нарциссизм, осознал, что он является бременем, и в конце концов преодолел его, когда последний остаток его страха кастрации, укоренившийся в его импотенции, был разрешен аналитически. Он боялся оргазма; он думал, что производимое им возбуждение было опасным. Следующий сон был отражением этого страха: Я посещаю картинную галерею. Одна картина привлекает мой взгляд  она называется "Пьяный Том" и изображает молодого красивого солдатаангличани на в горах. Бушует буря. Кажется, что он потерял дорогу: рука скелета держит его ладонь, являясь, очевидно, символом того, что он движется к своей погибели.   Картина "Трудная профессия": действие также происходит в горах, мужчина и маленький мальчик погружаются в снежный склон; в то же время из рюкзака вываливается все содержимое. Мальчика поглощает белая кашица. Погружение представляет оргазм, белая кашица  сперму. Пациент выразил страх, который он испытывал в период полового созревания во время эякуляции и оргазма. Его садистские фантазии в отношении женщин также были полностью проработаны. Несколько месяцев спустя  это было летом  он начал любовную связь с молодой девушкой; страх был значитель но слабее. Разрешение переноса не представляло никакой трудности, так как над ним систематически работали, как в его негативных, так и в позитивных аспектах. Пациент был рад окончанию анализа и был полон надежд на будущее. Я видел этого пациента пять раз в течение следующих пяти лет, он был здоров как телом, так и душой. Его робость и тревоги полностью исчезли. Он говорил о себе как о полностью здоровом мужчине и выражал удовлетворение тем, что его личность была полностью очищена от ее раболепных обманных черт. Теперь он мог мужественно сталкиваться со всеми трудностями. Его по тенция увеличилась с момента завершения анализа.   Заключение   Подведем итоги исследования, отметив самые важные особенности анали за характера:   1. Мой пациент является прототипом пассивно-женственного харак тера, который, вне зависимости от того, какие симптомы побудили его искать аналитическую помощь, всегда использовал один и то же вид со противления характера. Он продемонстрировал при анализе типичный пример механизма скрытого негативного переноса.   2. В терминах техники, анализу пассивно-женственного сопротивления характера (т.е. обмана путем чрезвычайно дружественного поведе ния) был дан приоритет. В результате инфантильный материал проявился при переносе согласно его собственной внутренней логике. Это не дало пациенту возможности перебирать свое бессознательное исключительно интеллектуальным образом, что не дало бы никакого терапевтического эффекта.   3. Из всего сказанного выше становится ясно, что если сопротивление характера систематически и последовательно подчеркивается и избе гаются преждевременные интерпретации, необходимый инфантильный материал ясно и четко возникает сам. Это дает гарантию, что последую щие интерпретации содержания и симптома будут терапевтически эффек тивными.   4. Данный случай показал, что можно начинать заниматься сопротив лением характера, как только поняты его современное значение и цель. Не было необходимости знать инфантильный материал, относящийся к этому. Путем интерпретации его современного значения мы могли выве сти соответствующий инфантильный материал, не интерпретируя симп томы и избегая предвзятости. Разрушение сопротивления характера начинается с установления контакта с инфантильным материалом. Пос ледующие интерпретации симптома проходят без сопротивления, и пациент уделяет все свое внимание анализу. Поэтому обычно анализ со противления делится на две части:   (а) выявление формы сопротивления и его современного значения; (б) разрушение сопротивления с помощью инфантильного материала, выведенного на поверхность.   Раз ница между сопротивлением характера и обычным сопротивлением со стоит в том, что первое проявляется в вежливости, дружелюбии и покор ности пациента, тогда как второе  в простом сомнении и неверии в анализ. Первые установки были частью его характера и составляли фор му, в которой выражалось его недоверие.   5. С помощью последовательной интерпретации скрытого негативно го переноса подавленная и замаскированная агрессивность против ана литика (против отца) была освобождена от подавления, из-за чего исчез ла пассивно-женственная установка, которая была просто формой реак ции против подавленной агрессивности.   6. Так как подавление агрессивности в отношении отца накладывало подавление и на фаллическое либидо в отношении женщин, активномуж ские генитальные стремления возвратились вместе с агрессивностью в ходе аналитического растворения.   7. Как только агрессивность стала осознаваться, робость, которая была частью характера, исчезла вместе со страхом кастрации, а все тревоги прекратились, когда он перестал жить в воздержании. Путем устранения тревог "ядро невроза" также было окончательно устранено.   Я искренне надеюсь, что описанием большого числа случаев я рассеял мне ние моих оппонентов, что я подхожу к каждому случаю по "фиксированной схеме". Я надеюсь, что точка зрения, которую я защищал годами, что существу ет лишь одна техника для каждого конкретного случая и что эта техника должна быть выведена из структуры этого случая и применена к нему, стала абсолютно понятной из вышеизложенного. Оглавление Психология   www.pseudology.org