|
Фатех Вергасов |
|
|
Штиглиц Александр Людвигович |
|
|
Сын Людвига Штиглица, Александр Штиглиц, был управляющим Государственного банка и основателем художественного училища в Санкт-Петербурге. Род записан в пятую часть родословной книги Санкт-Петербургской губернии; герб внесен в X часть Общего Гербовника. Есть еще дворянский род Штиглицев, ведущий происхождение от полковника Федора Борисовича Штиглица.
Барон Штиглиц -
Амуры присели ненадолго отдохнуть - ведь сегодня во дворце будет бал, а значит, многие сердца пронзят любовные стрелы. Еще несколько минут и... на парадной лестнице появится сам хозяин дома - барон Людвиг Штиглиц. Он будет встречать нарядных улыбающихся гостей, весь цвет петербургской аристократии. Поток приглашенных захлестнет гостинную, столовую, кабинет, и всюду будет слышен восхищенный шепот - невозможно не восхищаться утонченным вкусом барона. Да, таким был этот дом. А сейчас в промерзших за несколько лет залах стоит какой-то особый, пробирающий до костей, холод, затхлый запах пыли и строительного мусора. Повсюду - гнетущая тишина. Но в последнее время появилась надежда на возвращение поруганной красоты этого дома, как вернулось из небытия имя самого барона Штиглица, короля петербургской биржи, хозяина этого, по-истине королевского, дворца. За последние годы мы приобрели достаточно печальный опыт общения с банковской системой: денежные "пирамиды", проценты, обманутые вкладчики, инфляции, кризисы... Есть от чего растеряться. Сегодня мы учимся строить нашу биржевую систему по инстранным образцам и совершенно забыли, что у нас была своя банковская система, рожденная из национального уклада жизни и хозяйствования. Наша экономическая история весьма поучительна и делали ее неравнодушные, горячо преданные России люди. Пожалуй, самыми яркими представителями таких людей были отец и сын Штиглицы. "Оба Штиглица, отец и сын, немцы по происхождению, навечно вписали свои имена в российскую историю. Людвиг Штиглиц приехал в Россию в 1803 году и вскоре от своего старшего брата Николая получил по наследству торговый дом в Петербурге. Штиглиц разбогател на торговых операциях во время войны России с Наполеоном, а затем в блокаде России с Англией. Врожденная честность Штиглица снискала ему всеобщее уважение в торговых кругах не только России, но и Европы. Вексель Штиглицев, по отзывам современников, ценился наравне с деньгами, а слово его ценилось еще выше векселя". Неудивительно, что торговое сословие единодушно признало Штиглица первым банкиром петербургской биржи. За заслуги в торговых делах России император Николай I возвел его в баронское звание. В 1841 году Штиглиц заключил выгодный для России государственный заем на постройку железной дороги между Москвой и Петербургом. А через два года он скончался, оставив своему сыну огромное состояние в 18 миллионов серебром. Александр Людвигович успешно продолжил дальнейшее процветание созданного отцом банкирского дела, в несколько раз увеличив отцовское состояние. Его банкирский дом до середины XIX века имел главенствующее значение в жизни Петербурга и России. Штиглицы оказывали большие услуги русскому правительству, прежде всего в организации иностранных займов. Так, после Крымской войны, благодаря Штиглицу, Россия за 10 лет получила пять заграничных займов. Через их банкирский дом русское правительство поддерживало отношения с банкирскими домами Амстердама, Парижа, Лондона, Варшавы. Александр Людвигович занимался и предпринимательской деятельностью. В Нарве он организовал суконную и прядильную фабрики, в Екатерингофе - бумаго-прядильную. На свои средства построил Петергофскую железную дорогу, жертвовал крупные суммы на нужды правительства во время Крымской войны, на свои доходы содержал образцовые сиротские приюты, больницы для неимущих и богодельни для увеченных воинов. В течение 13 лет Александр Людвигович Штиглиц занимал должность председателя петербургского Биржевого комитета. Журнал "Вестник промвшленности" писал: "Имя его пользуется такой же всемирной известностью, как имя Ротшильдов. С векселями его, как с чистыми деньгами, можно было объехать всю Европу, побывать в Америке и в Азии. Нет городка в Европе, где бы не приняли его векселя". "Вторая половина XIX века в России характеризуется формированием Государственного банка России. Исключительное положение банкирского дома Штиглица вызывало зависть финансистов и в правительственных кругах начали поговаривать о противопоставлении банкирскому дому Штиглица. Комиссия против Штиглица привела к тому, что в России появился представитель Ротшильда, и в 1859 году был заключен государственный внешний заем без его участия. Это так тяжело подействовало на Александра Людвиговича, всегда честно относившегося к своим делам в России, что он подумывал об отъезде в Германию. Но вскоре эти мысли он отбросил и, отойдя от дел, какое-то время находился в бездействии". Ну а когда в 1860 году был создан первый государственный банк, разместившийся в здании, где сейчас располагается Санкт-Петербургский государственный университет экономики и финансов, Штиглиц получил место управляющего. Став государственным служащим, Александр Людвигович ликвидировал свои частные дела и, получив огромный капитал, жил на ренту. В 1862 году он был произведен в тайные советники, а в 1881 стал действительным тайным советником. В то время, как дела Штиглица приостановились, барон решил перестроить доставшийся ему от отца дом на Английской набережной. В свое время его отец, Людвиг Штиглиц, купил здесь два участка с домами и перестроил их в одно здание. Александр прибавил к дому отца еще один участок и на образовавшемся большом пространстве возвел для себя новый дом-дворец. Для возведения нового здания и оформления своего жилища он пригласил модного тогда архитектора Александра Ивановича Кракао. Так как Кракао составлял проекты и производил начальное строительство, по поручению барона художник Сверчков в поездках за границу подбирал живопись для будущего дома. Штиглиц слыл пылким поклонником Шиллера и Гете, ему импонировала сдержанная, "сухая" манера живописи немецких мастеров и потому Сверчковым была собрана коллекция немецкой живописи. Кракао учитывал размеры полотен при проектировании гостинных, таким образом живопись стала неотъемлимой частью интерьеров нового дома. Строительство здания было начато в 1859 году, а закончено в 1862. В результате был возведен великолепный, в венецианском стиле, дворец. Роскошь и убранство его поражали всякого, кто пересекал порог этого дома. Журнал "Зодчий" писал: "Кто в Петербурге не знает это великолепное и грандиозное здание, украшающее Английскую набережную, этот несомненный перл в целом ряде оригинальных творений Кракао. Как много вкуса и художественной меры вложил он в обработку деталей, и как талантливо сохранил целостность общего впечатления. Внутренность дворца, отделанная в стилях итальянского барокко, мавританском и эпох французского реннесанса говорит за тонкий вкус художника и его умение счастливо пользоваться местными условиями и добиваться значительных успехов полезной простотой". Итальянский художник Луиджи Примацци выполняет 17 акварелей, запечатлевших интерьеры особняка Штиглица, и мы можем любоваться роскошной обстановкой особняка на Английской набережной во второй половине XIX века. "Штиглиц поселяется в своем новом доме сразу после завершения отделочных работ. В это время он уже состоял на государственной службе и жил на ренту со своего огромного дохода. Этого хватало на широкое покровительство наукам и искусствам. Все свое огромное состояние Штиглиц хранил только в русских банках, что мало кто делал в то время. Однажды, в ответ на замечание одного из банкиров о надежности такого капиталовложения, он ответил: "Отец мой и я нажили свое состояние в России, и если она окажется несостоятельной, я готов вместе с нею потерять все свое состояние"." Невозможно пройти мимо еще одного памятника барона Штиглица. Он будто привораживает прохожих, даже тех, кто оказался в Соляном переулке впервые, решительно ничего не зная о подвиге просвященной благотворительности, которую, по словам Александра II, совершил здесь филантроп Штиглиц. Это здание на средства барона было возведено в те годы, когда остро стоял вопрос о нехватке квалифицированных мастеров в художественной отрасли. Здесь Штиглиц основал училище технического рисования для лиц обоего пола. Оно обошлось Штиглицу в огромную сумму. Все преподаватели и студенты получали весьма солидное вознаграждение, сюда были привезены первоклассные образцы произведений прикладного искусства, по которым учились студенты. Автором такого замечательного здания стал талантливейший зодчий Максимильян Мисмахер, построивший дворцы великих князей Михаила Павловича и Алексея Александровича, и многие другие замечательные сооружения. Разностороннему зодчиму Мисмахеру и было предложено возглавить училище Штиглица. Несмотря на мягкий характер, Мисмахер сумел создать здесь строгий порядок и дисциплину. Он приглашал самых талантливых преподавателей. Училище готовило рисовальщиков, живописцев, скульпторов для художественной промышленности и учителей рисования и черчения для средних общеобразовательных и профессиональных учебных заведений. До конца дней это учебное заведение становится любимым детищем Александра Людвиговича Штиглица, который продолжал приобретать все новые и уникальные экспонаты, тратя на них баснословные суммы. Вскоре возникла идея пристройки к училищу - музея. На его открытии в 1896 году всем присутствующим, во главе с царствующей фамилией, стало ясно, что ничего подобного, ни по мыслям, ни по богатству художественного оформления, Россия еще не знала. Самыми удивительными здесь стали уникальные залы, исполненные в разных стилях, которым точно соответствовали мебель и предметы декоративно-прикладного убранства. - Маргарита Сергеевна, в нашем 5-миллионом городе справочная дала мне только трех женщин, носящих фамилию Штиглиц, и вы - из их числа. Вы все родственники? - Да, это мои кузины, мои двоюродные сестры, и, к сожалению, эти фамилии носят только женщины и, в дальнейшем, эта фамилия, по-видимому, будет утрачена для Санкт-Петербурга. - Я понимаю, что до последнего времени родство с бароном Штиглицем было не очень безопасным. Раньше вы не знали, что имеете отношение к этому знаменитому человеку?
- Да, это так. Это было небезопасно, это умалчивалось в нашей семье. Хотя я чувствовала, что мой отец гордится нашей фамилией, но, тем не менее, он много имел неприятностей в своей жизни из-за принадлежности к ней. Я узнала об этом совсем недавно, когда стала переписываться со своими немецкими родственниками, в частности с Ольгой Штиглиц из Австрии, профессором филологии, которая очень активно занимается исследованием всей семьи Штиглицев, всех ее линий.
- Но это уже другая линия, потому что сам Александр Людвигович Штиглиц детей не имел, только приемную дочь...
- Это другая линия, и сама я, судя по ее генеалогическим исследованиям, являюсь потомком побочной, боковой ветки, так как в Россию приехало три брата Штиглиц. Один брат, Людвиг Штиглиц, дал начало этой самой знаменитой линии семьи. Были еще два брата - Николай и Бернар. Вот потомками Бернара Штиглица, как я недавно узнала, является моя родня и я.
- Известно, что похоронены Штиглицы под Нарвой, там даже была построена им большая церковь Св. Троицы. Вам известно, что там сейчас?
- Да мне известно. Под Нарвой у Александра Штиглица и его жены было свое имение, там же была знаменитая мануфактура, принадлежащая Штиглицу и его фабрики, и там же была построена церковь Св. Троицы, где погребены сначала его жена, умершая раньше него, а потом и сам Александр. К сожалению, сейчас эти могилы находятся в ужасном состоянии, под водой, так как церковь полузатоплена...
Интервью с М. С. Штиглиц, кандидатом архитектуры. После смерти Штиглица в 1884 году опека над училищем перешла к его дочери, бывшей замужем за Александром Половцовым. Половцов взял дела по опеке в свои руки и почти сразу же у него возникли трения с Мисмахером. В знак протеста Мисмахер бросил свое любимое детище и уехал за границу. И уж совсем нельзя обойти вниманием еще один петербургский дом, связанный с именем Александра Людвиговича Штиглица. Это дом на Большой Морской, ныне Дом архитектора. Штиглиц подарил его, с миллионом впридачу, своей дочери, Надежде Михайловне, в день ее свадьбы с Александром Александровичем Половцовым. Следует сказать, что не имея своих детей, Александр Людвигович удочерил внебрачную дочь великого князя Михаила Павловича, которой дали имя Надежда Михайловна Юньева. Фамилия дана по красивой легенде, согласно которой супруги Штиглицы нашли новорожденную девочку в июне 1843 года в кустах сирени. Когда Надежде Михайловне исполнилось 17 лет, она вышла замуж за 28-летнего дворянина, в то время служащего Сената, Александра Половцова. А так как со дня ее рождения Надежде Михайловне покровительствовали члены императорской фамилии, ее муж стал быстро расти по службе. В 1865 году он производится в статские советники, в 1867 назначается обер-прокурором Первого департамента Сената, а в 1876 становится сенатором. Известный Сергей Юльевич Витте характеризовал Половцова как человека "несомненно умного, толкового и даже с государственным умом". В то же время все его современники, в том числе и Витте, говоря о его человеческих качествах, отмечали надменность, напыщенность и непомерное честолюбие. Как бы там ни было, мы, потомки, благодарны Александру Александровичу за оставленный дневник, которым широко пользуются исследователи. И, конечно же, за издание "Русского биографического словаря", осуществленное Половцовым на свои средства. Ввиду научной точности фактов описанных биографий этот словарь не утратил справочного значения до настоящего времени.
После смерти барона дворец на Английской набережной унаследовала его дочь. Половцовым нравился их собственный особняк на Большой Морской, где замечательные архитекторы создали незабываемые интерьеры, и вскоре встал вопрос о продаже дома на набережной. Надежда Михайловна дорожила домом, который так много значил для Штиглицев, а так как она очень любила своего приемного отца, ее главным условием продажи было то, чтобы дом попал в хорошие руки. Дворец вместе с произведениями искусства, там находившимися, оценивался в 3 миллиона и, несмотря на это, когда в 1887 году нашелся достойный покупатель, великий князь Павел Александрович, дом был продан ему за 1 миллион 600 тысяч рублей.
Павел Александрович купил этот дом перед своей женитьбой на дочери греческого короля. В 1888-1892 годах для нового владельца архитектор Мисмахер заново отделывает жилые комнаты в восточной части первого этажа. Одно из самых интересных помещений здесь, - кабинет с резным дубовым потолком и сложным скульптурным обрамлением камина, - сохранилось до сих пор. Последний раз дворец перестраивался в конце XIX века. Тогда были отделаны, по вкусу великого князя, его личные комнаты, кабинет-бильярдная и библиотека.
Несмотря на запустение, неухоженность, многие интерьеры дворца сохранились. И, конечно, не может не радовать, что появилась надежда на полную реставрацию "родового гнезда" барона Штиглица, которая поможет сохранить этот кусочек российской истории.
"Проект очень сложный и очень интересный. Перед нами, проектировщиками, стоит много задач, и первая из них - это полностью восстановить главное здание, которое фасадом выходит на Английскую набережную. Многие залы здания рассчитывались на конкретные произведения искусства, которые необходимо реставрировать. После революции здесь был детский дом и воспитанники этого дома брали из люстр хрусталики и из рогаток стреляли по этим произведениям, уничтожая "буржуазное искусство". Было очень трудно восстанавливать полотна, но в настоящее время многие произведения уже реставрированы и ждут возвращения на свои места". В. Б. Фабрицкий, архитектор
Повторим еще
раз слова русского банкира, барона Александра Людвиговича Штиглица: "Отец
мой и я нажили свое состояние в России, и если она окажется несостоятельной,
я готов вместе с нею потерять все свое состояние". |
|
Штиглицы
- баронский род, ведущий происхождение от Людвига Ивановича Штиглица (1777 -
1842), уроженца города Арользена в Вальдекском княжестве, российского
придворного банкира, который "за оказанные правительству услуги и усердие к
распространению торговли" был в 1826 г. возведен в баронское Российской
империи достоинство. 
Он стоит на берегу
Невы как заколдованный, словно злодейка-судьба погрузила его в безвремение:
наглухо закрыты тяжелые дубовые двери, за массивными ставнями никогда не
промелькнет даже лучик света, прохожие равнодушно скользят взглядом по
великолепному фасаду, - ведь им неведано, что внутри дворца все готово к
балу... Залита светом величественная лестница, в зеркалах танцевального зала
отражается изысканная скульптура, на живописных полотнах дамы и кавалеры
замерли в изящных позах, а музыканты готовы ударить по струнам.