© Издательство "Республика", 1995 ISBN 5-250-02336-3, ББК 87.3я2 Составитель Апрышко П.П. Общая редакция - Маслин М.А. Словарь Русская философия гипертекстовая версия книги Евгений (в миру Евфимий Алексеевич Болховитинов) (18(29). 12. 1767, Воронеж - 23. 02(7. 03). 1837, Киев) - православный церковный деятель, историк, археограф, библиограф. Получил образование в Воронежской духовной семинарии (1778-1884) и Московской Славяно-греко-латинской академии (1784-1788). С 1789 г. - преподаватель, затем ректор Воронежской духовной семинарии. В 1800 г. принял монашество, став учителем философии, красноречия и префектом Александро-Невской духовной семинарии в Петербурге. Последовательно занимал пост викария Новгородского (с 1804), епископа Вологодского (с 1808), Калужского (с 1813), Псковского (с 1816), митрополита Киевского (с 1822), был членом Российской Академии и "Общества истории и древностей российских". До посвящения в монахи Е. увлекался западноевропейскими просветителями, в частности перевел кн. Ф. Фенелона "Краткое описание жизни древних философов". В его взглядах содержались упования на всемогущество человеческого разума. Однако под влиянием своего учителя Платона (Левшина)   Е. уже в одной из первых своих работ - в предисловии к кн. Л. Кокле "Похвальное слово чему-нибудь" (1787) прямо признает Божественное "Ничто", исходя из апофатической традиции православной философии. В 90-е гг. он применяет выдвинутый Платоном метод анагогии к гуманитарным наукам, особенно к истории. Его герменевтический курс отмечен пристальным вниманием к "способности проникаться духом предмета" и "отыскиванию таинственного смысла в отдельных словах и сочетаниях слов". После принятия монашества (в результате смерти жены и троих детей) гл. темой писаний Е. становится синергический (смотри Синергизм) "гений" или "дух" как "способность природная", не приобретаемая ни "опытом", ни "прилежанием". Наиболее ярко этот подход выражен в его оценках творчества лиц, включенных им в главный свой груд - "Словарь духовных писателей России" (1805-1827).   Например, в статье о своем учителе он подчеркивает "возвышение и плодовитость собственных мыслей", которые были присущи молодому Платону, а ?атем - зависимость его произв. от "Слова Божиего". Его исторические изыскания характеризуются большой эмпирической насыщенностью без попытки создать общую системообразующую идею. Тем самым соблюдалась анагогическая осторожность по отношению к "читательскому духу" - без навязывания ему какому-либо концепций, лишающих его возможности иных толкований. Эта позиция определила и консервативные убеждения Е. с его последовательным неприятием всяких "новизнолюбовных" общественных теорий, которые, с его т. зр., стремились подавить творческий потенциал Человека и подчинить его "букве" нового учения. Сочинения   Словарь исторический о бывших в России писателях духовного чина греко-российской церкви // Друг Просвещения. 1805 (отд. изд. 1818. 1827, 1995); Словарь русских светских писателей. М., 1845. Т. 1-2; Собрание поучительных слов в разные времена... Ч. 1-4. Киев, 1834. Литература   Грот Я. К. Переписка Евгения с Державиным. Спб., 1868; Бычков А. Ф. О словарях российских писателей митрополита Евгения. Спб., 1868; Сперанский Д. Ученая деятельность Евгения // Русский вестник. 1885. № 4; Шмурло Ε. Φ. Митрополит Евгений как ученый. Ранние годы жизни. 1767-1804; Спб., 1888; Полетаев Н. И. Труды митрополита Киевского Евгения Болховитинова по истории русской церкви. Казань, 1889; Чистович И. А. Руководящие деятели духовного Просвещения в первой половине текущего столетия. Об., 1894. П. В. Калитин Евразийство - идейно-политическое и общественное учение в рус. послеоктябрьском зарубежье 20-30-х гг. Впервые заявило о себе выходом сб. "Исход к Востоку. Предчувствия и свершения. Утверждение евразийцев" (София, 1921), авторами которого и инициаторами движения стали Савицкий, Н. С. Трубецкой, Флоровский, Сувчинский. В разработке идеологии Е. активно участвовали также H. H. Алексеев, Г. В. Вернадский, Карсавин, др. видные деятели рус. культуры. Осн. идеи Е. получили отражение в мн. изданиях, вышедших в Софии, Праге, Белграде, Берлине, Брюсселе, Париже в специально организованном книгоиздательстве. Для пропаганды своих взглядов участники движения создали кружки, семинары, вели активную лекционную деятельность. С 1925 по 1937 г. издавалась "Евразийская хроника", где наряду с теоретическими статьями публиковались материалы о текущей жизни евразийских организаций. В 1928-1929 гг. в Париже печаталась еженедельная газета "Евразия", в редколлегию которой входили П. Арапов, Карсавин, А. С. Лурье, П. Малевский-Малевич, В. Никитин, Д. П. Святополк-Мирский, Сувчинский и С. Я. Эфрон.   Евразийское учение в целом можно считать наиболее теоретически разработанным вариантом русской идеи. Была выдвинута самобытная философия рус. истории, в центре которой утверждение о том. что Россия - особая страна, органически соединившая в себе элементы Востока и Запада. Евразия (под нею евразийцы понимали не материк, объединяющий Европу Я Азию, как принято в географической Науке, а некую срединную его часть, не включающую в себя территорию Зап. Европы, а также вост., юго-вост. и южные окраины Азии - Японию, Китай по ту сторону Великой китайской стены, Индию, Индокитай, Ближний Восток) с её географически-пространственными, климатическими особенностями, растительным и животным миром рассматривалась как основа хозяйственной и политической жизни народов России, "ме-сторазвитие" своеобразной рус.-евразийской культуры, сфера взаимопроникновения природных и социальных связей.   Опираясь на геосоциологические взгляды С. М. Соловьева, Щапова, Ключевского, Данилевского, сторонники Е. выводили из пространственно-территориального единства России-Евразии общность исторического развития населяющих её народов, близость их культур, этнопсихологического типа, религиозных взглядов и чувств, языков и наличие прочных политических связей. идеи подобного ис-торико-географического синтеза явились определенным вкладом евразийцев в российское обществоведение, позволяющим по-новому осмыслить как прошлое, так и будущее развитие страны. В историографии Е. выделяются две линии: анализ истории Евразии как ряда попыток создать единое, общеевразийское государство и собственно рус. истории на территории Евразии как процесса постепенного овладения и освоения последней. К кон. XIX в. эти две истории, по мнению евразийцев, сливаются и географическое единство дополняется социально-политическим.   В этом контексте революция 1917 г. оценивалась как событие, ознаменовавшее начало новой эпохи, связанной с выходом России из чуждого ей европейского культурного мира и вступлением на путь самобытного исторического развития. Отрицательно относясь к преобразованиям Петра I как положившим начало европеизации России, евразийцы, в отличие от славянофилов, делали акцент на восточном, "туранском", элементе в рус. культуре, подчеркивали положительное значение татаро-монгольского периода для государственного строительства и сохранения хри-стианско-православных устоев перед лицом идеологической и военно-политической экспансии Запада. Существенная роль азиатскому элементу отводилась и в становлении особого евразийского этнопсихологического типа, который, по утверждению Н. С. Трубецкого, был близок славянству только общностью языка. Отрицая наличие особого общеславянского антропологического и психологического типа, идеологи Е. истоки евразийского культурного единства усматривали не в Киевской Руси, которая считалась лишь колыбелью народов Евразии, а в империи Чингисхана, где евразийский культурный тип якобы впервые предстал как целое. Модель социально-политического устройства России-Евразии, которую евразийцы надеялись внедрить мирным путем через сознание народных масс, предполагала сохранение некоторых форм организации общественной жизни, утвердившихся в СССР в 20-30-х гг.   Намечалось, Например, сохранить советскую систему государственного устройства с сильной властью, как полагали теоретики Е., близко стоящей к народу. Выдвигаемый из народа путем специального отбора правящий слой должен был руководить действиями масс на основе общего мировоззрения - евразийской идеи. Поэтому будущее евразийское государство характе-, ризовалось как идеократическое. С организацион- · ной точки зрения оно напоминало объединение, созданное по орденско-религиозному типу. В экономике предполагалось обеспечить гармоническое сочетание частной и государственной форм собственности. В духовной жизни особая роль отводилась православию в расчете на его способность интегрировать и даже ассимилировать существующие на территории Евразии вероисповедания. Крайний этатизм евразийской доктрины, утверждение в ней примата коллектива над личностью, идеологический диктат, вытекавший из концепции идеок-ратии, подверглись резкой критике в эмигрантских кругах. В кон. 20-х гг. произошел раскол движения. Под руководством Эфрона и Святополк-Мирского вокруг газ. "Евразия" образовалось левое крыло, открыто симпатизировавшее сталинскому режиму. Ряд видных идеологов Е., среди которых был и Трубецкой, порвали с ним связи. С сер. 30-х гг. Е. как организованное движение прекратило существование.   Претензии евразийцев повлиять "изнутри" на сталинский режим обнаружили свою утопичность. И все же евразийское учение не исчезло бесследно. интерес к нему вырос особенно в последние годы. Е. осталось в истории общественной мысли России свидетельством напряженных поисков рус. людьми путей к новой жизни. В нём в своеобразной, иногда шокирующей форме проявилась мечта мн. поколений рус. мыслителей о воссоединении культур, церквей, о всеедином человечестве, сохраняющем национально-индивидуальные черты. Литература   Новикова Л., Сиземская И. Политическая программа евразийцев - реальность или утопия? // Общественные Науки и современность. 1992. № 1. С. 104-109; Люкс Л. Евразийство // Вопросы философии. 1993. № 6. С. 105-114; Boss О. Die Lehre der Eurazier. Wiesbaden, 1961; Riasanovsky N. V. The Emergence of Eurasianism // California Slavic Studies. 1967. J* 4. В. П. Кошарный "Европа и человечество" - работа Н. С. Трубецкого, опубликованная в Софии в 1920 г. и ставшая своеобразным катехизисом евразийства. По признанию автора, осн. идеи работы сложились у него "уже более 10 лет тому назад", но они не были обнародованы вплоть до тех пор, пока мировая война и послевоенные годы не "поколебали Веру в цивилизованное человечество и не раскрыли глаза многим" (с. III, IV). Все содержание книги - призыв к "переоценке ценностей", размышления о необходимости по-новому взглянуть на проблемы культуры, прогресса, истории, и нужна, считает автор, целостная теоретическая система изменения общества, которую можно было бы применить на практике.   Рассматривая соотношение различных культур, цивилизаций (в книге эти понятия не дифференцируются) в истории человечества, Трубецкой категорически выступает против абсолютизации одной культуры - романо-германской, отождествляемой с европейской. По мнению автора, культура, выступающая как общечеловеческая, "на самом деле есть культура лишь определенной этнической группы романских и германских народов" (с. 14).   Не отрицая значимости европейской (романо-германской) культуры, он тем не менее не считает правомерными её притязания на то, чтобы быть общечеловеческой культурой, ибо не существует объективных доказательств, что эта культура совершеннее всех прочих культур, ныне существующих или когда-либо существовавших на земле. В этой связи Трубецкой подробно рассматривает проблему, связанную с возможностью полного приобщения какому-либо народа к культуре др. народа. Под полным приобщением он имеет в виду "такое усвоение культуры другого народа, после которого эта культура для заимствующего народа становится как бы своею... так что оба -создатель культуры и заимствователь - сливаются в одно культурное целое" (с. 44).   По мнению автора, такое приобщение невозможно без антропологического поглощения одного народа другим. Если подобное поглощение происходит, то народ, перенимающий чужую культуру, исчезает как субъект истории. И тем не менее многие народы пытаются идти этим путем, стремятся, например, приобщиться к европейской (романо-германской) культуре, т.е. европеизироваться. Однако участь европеизируемых народов, считает Трубецкой, весьма незавидна по целому ряду причин.   Поскольку процесс европеизации того или иного народа протекает неравномерно, то в результате возникают самые серьезные противоречия между различными частями этого народа - отцами и детьми, элитой и народными массами, различными социальными группами, классами и т.д., что в свою очередь ведет к "уничтожению национального единства, расчленению национального тела европеизированного народа" (с. 62). У европеизируемого народа исчезает чувство патриотизма, он начинает презирать все самобытное, национальное. Такой народ вынужден все Время догонять европейские народы и поэтому его история "состоит из этой постоянной смены коротких периодов быстрого "прогресса" и более или менее длительных периодов "застоя".   В конечном счете европеизируемый народ, ставший на путь такой скачущей эволюции, "неизбежно погибнет, бесцельно растратив свои национальные силы" (с. 69). судьба России, её неудачи и падения, по Трубецкому, во многом зависит от процесса европеизации, в который она была втянута. "Весь восемнадцатый век прошел для России в недостойном поверхностном обезьянничании с Европы. К концу этого века умы верхов русского общества уже пропитались романо-германскими предрассудками, и весь девятнадцатый и начало двадцатого века прошли в стремлении к полной европеизации всех сторон русской жизни" (с. 78).   Подобная "скачущая эволюция" породила множество негативных последствий для рус. общества. В итоге автор призывает всеми способами противодействовать Злу европеизации России, возлагая особые Надежды на рус. интеллигенцию, которая, как и интеллигенция др. европеизируемых народов, должна освободиться от наваждений романо-германской идеологии, ибо "европеизация является безусловным Злом для всякого не романо-германского народа" (с.79-81). В. Я. Пащенко Екатерина II Алексеевна (21.04(2.05). 1729, Штеттин, Померания (совр. Щецин, Польша) - 6(17). 11. 1796, Царское Село, ныне г. Пушкин) - российская императрица (с 1762), сыгравшая большую роль в утверждении идеологии "просвещенного абсолютизма" в России. Ориентируясь на западноевропейские установления, она обращалась к теориям просветителей - к соч. Ш. Монтескье, Ч. Беккариа и др. Стараясь казаться "философом на троне", переписывалась с Вольтером, оказывала материальную поддержку Д. Дидро, прожившему около полугода в Петербурге. При этом Е. II истолковывала идеи указанных мыслителей в угодном ей духе.   Следуя Монтескье, она замечала, что законы - самое большое добро, какое люди могут дать и получить, но в то же Время была убеждена, что "снисхождение, примирительный дух государя сделают более, чем миллионы законов". В ближайшей к себе сфере управления, отметил Ключевский, Е. II не допускала и тени Права, "могущей омрачить блеск её попечительского самовластия. По её мысли, задача Права - руководить подчиненными органами управления; оно должно действовать, подобно солнечной теплоте в земной атмосфере: чем выше, тем слабее. власть, не только неограниченная, но и неопределенная, лишенная всякого юридического облика, - это основной факт нашей государственной истории, сложившейся ко Времени Екатерины".   В то же Время она сознавала острейшую потребность в пересмотре всего законодательства Российской империи, который безуспешно пыталось осуществить самодержавие, начиная с Петра I. "Соборное уложение" 1649 г. как действующее Право не отвечало новым чаяниям дворянства, превратившегося в привилегированное сословие. Все громче заявляло о своих запросах и народившееся купечество. Требовал какого-то разрешения и крестьянский вопрос. В 1767 г. в Москве была собрана Комиссия по составлению нового уложения, для которой Е. II написала особую инструкцию - "Наказ". В нём содержались идеи, касающиеся преобразования страны на базе согласия между обществом и государством.   Провозглашалось, Например, что равенство граждан состоит в подчинении всех одинаковым законам; что есть государственная вольность, т.е. политическая Свобода; что для обеспечения такой Свободы нужно правительство, при котором один гражданин не боялся бы другого, но все боялись бы нарушения законов; что удерживать от преступления должен природный стыд, а не бич власти; если же не стыдятся наказаний и только жестокими карами удерживаются от пороков, то виновато в этом жестокое управление, ожесточившее людей, приучившее их к насилию.   Резко осуждалась в "Наказе" пытка как установление, противное здравому рассудку и чувству человечности, практика чрезвычайных судов, преследование за "слова", если они не были соединены с противоправными действиями. Для спокойствия и безопасности граждан весьма вредным признавалось недозволение различных вер. Впервые в России в "Наказе" ставился вопрос об обязанностях правительства перед гражданами, о задачах распространения Просвещения между людьми, усовершенствования воспитания. Е. II, естественно, понимала, какая пропасть разделяла отвлеченные рассуждения о "Свободе" и рус. социальную реальность: действенной программой идеи "Наказа" в условиях России стать не могли. Однако они не были, конечно, бесполезными для рус. читателя, подводя к мысли о необходимости реформ, о назревшей потребности в соответствующей политической теории и её практическом осуществлении.   Е. II не спешила воплотить "Наказ" в жизнь, перестроить на его основе рус. государственный порядок. Более того, признавая в себе "отменно республиканскую душу", наиболее пригодным для России образом правления она определила самодержавие или деспотию. Под предлогом войны с Турцией Комиссия по составлению нового уложения была распущена. Последовавшие затем жестокая расправа над участниками "пугачевского бунта", арест Новикова и Радищева, в лице которых передовая общественная мысль выступила как независимая от власти сила, выявили неразрешимые противоречия политики "просвещенного абсолютизма", невозможность утвердить идеалы "общего блага" посредством насильственного государственного принуждения, воплощенного в армии, бюрократии, полиции. Сочинения   Наказ Императрицы Екатерины II, данный Комиссии о сочинении проекта нового Уложения. Спб., 1907; Записки императрицы Екатерины II. М., 1990; Соч. М., 1990. Литература   Билъбасов В. А. История Екатерины II. Спб., 1890. Т. 1; Екатерина II. её жизнь и сочинения: Сб. историко-литературных статей. М., 1910; Лихоткин Г.А. Сильван Марешаль и "Завещание Екатерины И". Л., 1974; Ключевский В. О. Императрица Екатерина II (1729-1796) // Сочинения В 9 т. М., 1989. Т. 5. В.И. Коваленко Ершов Матвей Николаевич - философ, историк философии, педагог. В разное Время читал курс философии в Казанской духовной академии, Казанском и Дальневосточном университетах. Во 2-й пол. 20-х гг. работал на юридическом факультете Высшей рус. школы в Харбине. В одной из первых своих ст. ("К характеристике суждений о русской философии", опубл. в журн. "Православный собеседник". Казань, 1915) Е. изложил воззрения фр. исследователя Н. Селибера на сущность рус. философии. По мнению Е., философию от Науки в значительной степени отличает обусловленность её построений "национальным складом", зависимость их от национальных особенностей философов - творцов этих построений ("введение в философию", 1921).   Влияние национального начала на склад мысли для Е. не подлежит сомнению, поскольку своеобразие любой мысли обусловлено своеобразием языка. Названия "греческая философия", "римская философия", "германская философия", "русская философия" и т.п. для Е. не чисто "географические названия". Сами их философские построения глубоко отличны друг от друга по своей архитектонике. И это отличие обусловлено именно национальным элементом как своего рода конституирующим признаком каждой философской системы.   Значительным достижением в области философии в России для Е. является тот факт, что имеются "русские учителя" и "русская философская литература", в отношении которой ставится вопрос о её оригинальности ("Пути развития философии в России", 1922). Е. был уверен, что те потрясения, которые рус. народ испытал с 1914 по 1921 г., не пройдут бесследно для его истории.   Пережитое народом найдет отражение в национальном творчестве, составит предмет "национальной рефлексии" - философии. Политическое и духовное строительство России указанного периода увенчается, по мнению Е., "строительством философским", в котором рус. нация выявит свой духовный лик во всей его индивидуальной целостности и полноте. Сочинения   Проблемы богопознания в философии Мальб-ранша. Казань, 1914; Антиинтеллектуалистическое движение в современной философии // Учен. зап. Историко-филологического факультета во Владивостоке. Владивосток, 1919. Т. 1; Идеология и технология в духовной жизни современной эпохи. Владивосток, 1921; Факторы культурного развития личности: Социально-исторический очерк. Владивосток, 1921. Т. 2, полутом 1; Пути развития философии в России. Владивосток, 1922; Ценность юридического образования в наше Время. Харбин, 1927. Литература   Власенко К. И. История русской философии в интерпретации М. Н. Ершова // Вестник МГУ. Сер. 7. Философия. 1992. № 5. В. В. Ванчугов А   Б   В   Г   Д   Е   Ж   З   И   К   Л   М   Н   О   П   Р   С   Т   У   Ф   Х   Ц   Ч   Ш   Щ   Э   Ю   Я Оглавление   www.pseudology.org