Никакому
телесериалу и не снились драматические коллизии отношений нынешнего руководителя
телекомпании REN ТV Ирены
Лесневской и знаменитого писателя Владимира Максимова.
У Ирены Лесневской фантастическая судьба. Жившая частной жизнью
женщина, любимая
мужчинами, шедшая нередко наперекор семье и власти, гонимая властью, она вдруг
расцвела десять лет назад.
Время перестройки,
как теперь очевидно, дало шанс людям энергичным, ярким, считавшим себя - и
справедливо - недореализованными при старом режиме. Вместе с сыном Дмитрием она
создала частную телекомпанию, очень быстро завоевавшую себе имя на телевизионном
рынке. REN ТV - это марка. Две награды
"ТЭФИ", только что полученные, - еще одно
тому подтверждение.
Мы разговариваем с Иреной не о работе (где она состоялась). О любви (где она
состоялась также). Она согласилась рассказать главную историю своей жизни. Герои
этой истории - знаменитый писатель Владимир Максимов, вынужденный эмигрировать
во Францию, создавший там знаменитый журнал
Континент, умерший несколько лет
назад и вернувшийся в Россию своими книгами.
После запоя Володя рассказал мне всю свою жизнь
- Как вы познакомились?
- Нас Булат познакомил
- Максимову в то время 32, вам 18...
- Да, гонористая девчонка, легкомысленная, бесконечно жалостливая, помешанная на Достоевском и абсолютно самостоятельная. Поскольку отец репрессирован, мама,
учительница, одна тащила двоих детей. Я ведь родилась в ссылке - село Урлютюп
Урлютюпского района Казахстанской области. Собиралась стать врачом, пошла
работать в 5-ю Градскую. Там познакомилась с больным, который открыл мне Мандельштама, Пастернака, Ахматову. И однажды студенты зазвали меня в морг. И
вдруг я вижу в морге этого человека - у него случилась кома. Со мной было что-то
жуткое. И я закрыла для себя эту профессию навсегда. Булат устроил в "Литературку". Сперва секретарем, потом вела рубрику
"Новинки".
- Булат опекал вас?
- Он тогда ушел от жены, снимал квартиру, и у нас был полуплатонический роман. Я
же была совсем девчонкой. Мне льстило, что такой знаменитый так относится ко
мне. Он мог привести меня на танцы, потом забрать, либо на вечер поэзии, потом
отвезти домой, встречал из школы.
- А как возник Максимов?
- У
Булата был день рождения - 9 мая. Покупаю в подарок горшок с кактусом, еду
на работу в "Литературку". Его нет. В кабинете сидит какой-то плюгавый человек в
белой рубашке, с платочком на шее, он мне показался жутко старым. Он мне
говорит: "А вы Ирена?" Я говорю: "Как вы догадались?" Он: "По описанию". Вечером
позвонил Булат и сказал, что это был Володя Максимов. Ну был и был. А в конце
июня мы обедали в ЦДЛ. Вижу: совершенно
пьяный человек ходит между столиками.
Пообедали, я поймала такси, меня спрашивают: "Ты куда едешь?" Я говорю: "В Сокольники". Мне тут же в такси этого
пьяного сажают,
Максимова, ему тоже в Сокольники. Это была вторая встреча.
И третья, когда мы пошли с Булатом в кино и Булат сказал, что ему нужно к Максимову, забрать рукопись повести, все читали, а он еще нет. Приезжаем в Сокольники, Володины окна совсем низкие, Булат заглядывает: "Володя, Володя!" Я
вслед за ним и вижу совершенно голого мужика на тоненьком одеяле, рядом ковш с
водой и бутылка водки. Булат отгоняет меня от окна, залезает в комнату, одевает
Володю, меня впускают в квартиру...
В кино мы в тот вечер так и не попали. Они всю ночь пели, а я читала его
рукопись. Уже под утро соседка отвела меня к себе спать, Булат уехал на работу.
Утром пришел Володя, руки трясутся, говорит: "Не могли бы вы со мной погулять,
мне надо прийти в себя, и одолжить рубль?" Зашли в блинную, я ему купила стакан
вина, себе блины. Долго гуляли. Потом он говорит: "Мне нужно в баню, смыть с
себя все, только вы меня не бросайте, я не могу быть один в этом состоянии..."
- Вы сами говорили, что по природе брезгливы. А тут голый мужик в грязной
комнате, бутылка водки...
- Я же говорю, Достоевский. Мне стал этот человек безумно интересен. Мы с ним
проговорили почти сутки. После запоя ему нужно было все время ходить. Поэтому мы
ходили, и он рассказал мне всю свою жизнь. Потом ведь я уже прочла его повесть "Мы обживаем землю", она произвела на меня громадное впечатление.
- И все увиделось совсем в другом свете?
- Да. Он был ни на кого не похож. Я его спрашиваю: "Как вы можете так жить,
почему не женитесь?" А он мне: "Я прожил такую жизнь, кто меня сможет понять?"
Он мечтал согреться
- Какую такую жизнь он прожил?
- Он убежал из дома в 1941-м, ему было 11 лет. Щуплый, маленький, писался по
ночам. В 1939-м арестовали его отца и деда, мать вся ушла в транс, тетка его не
любила, и он убежал. Дважды возвращали домой. В третий раз, когда нашли в
собачьем ящике под Ленинградом, уже началась война, он сказал, что из
Ленинграда, а фамилия Максимов.
- А разве он не Максимов?!
- Нет, Самсонов. Лев Алексеевич Самсонов. Его поместили в детприемник. Он
убежал. Последний раз поймали на рынке, когда украл батон. Отправили в колонию,
там за три года он окончил школу, писал стихи. Лет в 17 убежал снова, украв
одеяло, а это уже "в особо крупных размерах". Ему дали десять лет. Убежал вдвоем
с товарищем. Мечта одна была - на юг.
- Хотел согреться...
- Да. Отсиживались трое суток, заснули в стоге сена. Проснулся оттого, что его
грызли собаки. Их били палками, второго парня забили насмерть. Они, когда
бежали, охранника то ли стукнули, то ли связали. Его приговорили к расстрелу. А
в больнице, куда бросили полумертвого, врач Татьяна Лебедь сказала: "Я тебя
спасу". И научила, что делать. Ему лечили отбитые почки, раны, ушибы, а он все
время молчал и рвал бумажки. И когда приговор читали, молчал. В результате его
признали психически ненормальным, и это спасло ему жизнь.
Но там начались спирт, денатурат, одеколон, жидкость от комаров, политура...
- Как же вы вышли за него замуж?
- Он сказал: "Вы же не выйдете за меня, уродливый,
пьяница, нищий, на учете,
такие королевы, как вы, достаются таким, как Булат... Выйдете?" Я сказала: "Да".
Он говорит: "Но для этого надо полюбить". Я говорю: "После того, что я
прочитала, вас невозможно не полюбить". Он говорит: "Это жалость". А я говорю: "Я не умею влюбляться без этого чувства".
Почему, кстати, у меня с Булатом никогда не получилось бы. Булат успешный,
самодостаточный - зачем я ему. Он относился ко мне больше как к ребенку, чем к
женщине. Как мама: не сиди на камне, придатки простудишь!..
Я чуть не погибла, выпив вместо него
- И вы не ставили Максимову никаких условий?
- Только одно: мы никогда не будем спать
- ?!
- Да, да. Все что угодно, я буду для тебя всем, но только
спать будем отдельно.
Он мне не нравился. Я не могла представить, как лягу с ним. Он спросил:
"Никогда?" Я ответила: "Может, наступит момент, когда я сама этого захочу". И мы
два месяца спали на разных кроватях.
А потом я думала: какая идиотка, этого счастья могло быть больше на два месяца.
Почти два года жили так, а расписались в обсерватории под Казанью, в маленьком
поселке, 7 мая 1962-го, куда удрали от очередной "психушки".
- Вы плакали от него когда-нибудь?
- Конечно. Мы расходились и сходились, у меня свои влюбленности, у него какие-то
жуткие компании, женщины - в момент запоя. И снова бросались друг к другу,
потому что все остальное оказывалось таким мелким, пресным, тусклым, ничтожным
по сравнению с тем, что было у нас. Может, поэтому последний брак казался мне
вечным предательством по отношению к собственному чувству. Хотя этот человек ни
в чем передо мной не виноват, кроме того, что заплатил Максимовские
долги, мои
долги и любил меня. Но не я его.
А с Максимовым была какая-то звонкая, сумасшедшая страсть и бесконечные
страдания. Мы могли заниматься любовью где угодно, всякий раз был медовый месяц.
- А вам не было страшно, что у него запои? Или вы не понимали этого?
- Я не понимала. Он сказал, что сделает все возможное, чтобы бросить. И не пил
несколько месяцев. Потом опять... И когда приходил в себя, рыдая... я каждый раз
искренне верила. Каждый раз... Я научилась уколы делать, эти кислородные
подушки, по грамму из пипетки, ужас... Конечно, столько
лет пить...
- Это вас развело?
- Это постепенно происходило. Я его выгоняла, он звонил, что попал в больницу, я
летела как угорелая... Все время бури и бури. Пошел
диссидентский период -
1967-й, 1968-й - перестали печатать. Постоянно за ним гонялись, он уезжал, я
уезжала с ним, прятала его по дачам, друзьям. И во мне все больше пробивалась
нереализованная личность. Я бурлила, как не знаю кто, сплошной гейзер,
электростанция. А он считал себя истиной в последней инстанции. Самоиронии
никакой. Гений, которому должны все поклоняться. И полностью перенес это на
совместную жизнь.
А я уже: с этим не согласна, с тем не согласна, это по-своему, то по-своему.
- А вы никогда с ним не пили?
- Нет. Я непьющий человек
- А когда один раз хватанули стакан водки...
- Я чуть не погибла, полное отравление организма, сожгла всю слизистую
- Вы выпили эту водку, чтоб он не выпил?
- Да. Мы так долго жили в безденежье, а с ним заключили контракт на пьесу, и у
него читка в Министерстве культуры. За него поручился Баталов, еще кто-то. И
вдруг он исчезает. Я его найти не могу. И весь ужас в том, что он получил аванс!
Поехала искать, нашла в "Артистическом" кафе напротив МХАТа... Вот с тех пор и
не пью.
- Какие же в нем были прекрасные черты? За что вы его любили?
- Я никогда не встречала человека такого самостоятельного мышления и такой
эрудиции. Это была уникальнейшая личность. Ни на кого не похож. Я могла открыв
рот слушать его часами. И это был единственный человек, перед которым я
благоговела и кого я, страшная нигилистка, уважала.
- Через девять лет вы расстались. Как вы ушли последний раз?
- Я пришла работать на ТВ и в первый день в проходной, выписывая пропуск,
столкнулась с человеком, в которого была влюблена в детстве. И через столько лет
у нас начался бурный роман.
Я пришла к Володе и сказала: "Это все". Володя сказал: "Он надоест тебе через
неделю, ты запрограммирована на меня". И тогда я произнесла фразу, которая
навсегда прервала наши отношения: "Я хочу родить красивого здорового мальчика".
Наши с Володей дети умирали, не родившись, а один ребенок умер сразу после
рождения...
- И вы сами себе поменяли программу
- Родился Митя. Через полгода я случайно встретилась с Максимовым на бульваре.
Часа полтора погуляв, я сказала, что не люблю своего мужа. Максимов ответил, что
жизнь у него не складывается, он никогда не женится, предложил мне вернуться к
нему и согласился усыновить Митю. И еще сказал, что, скорее всего, ему придется
уехать, его не печатают, либо его посадят, и мне повезет быть декабристкой, либо
мы должны уехать вместе. Я призналась, что в этой жизни люблю одного мужчину -
своего сына и коверкать ему жизнь ни тем, ни другим не хочу. Возврата быть не
может. Все
- Как он уехал?
- Был 1973 год, Мите три года, я вышла замуж в третий раз. Володя позвонил:
"Старуха, я через два дня улетаю, практически нет людей, которых я люблю, и если
ты не боишься, а я думаю, наш телефонный разговор слушают, и если хочешь, потому
что это наша последняя с тобой встреча..." Я говорю: "Ну тогда на нашем с тобой
месте? У памятника Тимирязеву. На Никитском".
На следующий день встретились. Три часа ходили по бульвару. Целовались. Рыдали.
Он мне все рассказал про свою Татьяну. Я очень радовалась за него. Буквально за
неделю до отъезда они обвенчались. Он уехал в Париж. А меня вызвали в КГБ,
разложили передо мной фотографии, где я с ним целуюсь...
- И перекрыли кислород...
- Полностью. Я ни разу в жизни за границей не была! Первый раз выехала в 1989-м.
Я работала на ТВ в должности ассистента режиссера, работала за режиссера, за
автора, мне разрешали получать гонорары, но никогда в титрах не было моего
имени. Никогда. Имя появилось только в 1985-м.
- А когда он приехал?..
- Я сижу, смотрю программу "Время", и там его интервью в аэропорту "Шереметьево". В это время звонок:
"Старуха, здравствуй". Я говорю: "Володь, а я
тебя по ТВ смотрю". Он говорит: "Я тоже смотрю, это в записи, я очень хочу с
тобой увидеться". Назавтра у него вечер в Доме медицинского работника на
Герцена, я пришла. Кончилось свиданием у Тимирязева. А потом я помогла ему
перевести сюда Континент, он там задыхался, а я нашла людей, которые дали
деньги...
Он до последнего был с Россией
- Как он умирал? Как это произошло? Вы увиделись перед смертью?
- Я видела его в январе, я была в Париже, и он ходил в таком ошейнике, я была
потрясена...
- Этот воротник, потому что рак горла?
- Да. Он проходил химию, но я не знала, что все уже в такой стадии... Как-то
прихожу домой, мама говорит: "Звонила Таня из Парижа, сказала, что Володе очень
плохо". Назавтра Таня дозвонилась до меня: "Рена, ты можешь приехать? Володя
уходит... По нескольку раз на дню спрашивает: "Где Рена, где Рена?.." А виза, а
паспорта, а билеты... Через два дня мы с Митей прилетели. Бросили в гостинице
вещи. Шел проливной дождь. Как-то холодно было, неправильно я одета, я купила
зонтик в ночном магазине, подъехали к дому, Митя говорит: "Может, до завтра?" Я
говорю: "Нет". И мы пришли ночью. Он дышит, но уже никого не узнает. Я к нему
наклонилась: "Володя, Володя..." Так мы с Таней просидели до самого конца
- Вы остались на похороны?
- Меня они потрясли, потому что русское зарубежье... Это был такой базар, они
все переругались, все обиды вымещали, каждый говорил о себе, и так как была
пресса, то каждый превращал это в политический манифест...
- Вы плакали?
- Слезы лились и лились, я просто не могла ничего с собой поделать. Вообще я
редко плачу. А потом взорвалась. Я им в лицо бросала, что все они питались с его
руки и его соками, а он, единственный из них, до последнего жил
Россией
- Как хорошо, что вы успели
Ирена Лесневская долго сомневалась, стоит ли это публиковать: слишком
фрагментарно, многое опущено и оттого невольно поверхностно. Я уговорила Ирену
напечатать это как кусок будущей книги, которая, я убеждена, должна быть
написана.
Источник
1979 - МГУ.
Факультет журналистики. Диплом
Литература
www.pseudology.org
|