Издательство ACT – Олимп, М., 2003. ISBN 5-17-015194-2, 5-8195-0836-Х Игорь Семёнович Кон Лунный свет на заре Часть 3. 3-3. Наследницы Сафо Муза - женщина. Музыка - женщина. Поэзия - женщина. Жизнь - женщина. Ну как тут не стать лесбиянкой? Вера Павлова В отличие от мужчин, которые раньше и острее осознают свое влечение к представителям собственного пола как сексуальное, что сказывается и на их общественном самосознании, к лесбиянкам групповое самосознание исторически пришло много позже и в более политизированной форме. Лесбийский феминизм Радикальный лесбийский феминизм зародился в США в 1960-х годах и быстро распространился в Европе. Его мотивы и лозунги были не столько сексуальными, сколько политическими. Это был протест против мужского господства во всех его формах и проявлениях. Лесбиянство, которому мужчина не нужен не только в роли начальника, но даже в постели, рисуется при этом как высшая степень женской независимости. Решительно порывая с прежними образами нежной любви между женщинами, новые амазонки провозгласили лозунг: "Феминизм - теория, лесбиянство - практика". Пока женщина остается женой и матерью, как бы она ни была богата и образована, она нуждается в мужчине. Идентификация себя и сближение с другой женщиной - единственное средство обеспечить полную независимость и раскрыть возможности женской природы. Идеологи лесбийского феминизма доказывают не просто равенство, а преимущества лесбиянства над всеми прочими видами любви, вступая в острый конфликт с феминистками старшего поколения. “В лесбийско-философской литературе, лесбиянство обычно означало отношения гармонии и счастья, бегство от ужасов гетеросексуальности, обещание самореализации и здоровой независимости. Тьма и отчаяние, которым в прежней литературе были обречены лесбиянки, теперь проецируются на гетеросексуальных женщин, еще не узревших света. Если в прошлом юмор обращался против лесбиянок, сатирически изображая любовь между женщинами, то теперь он используется для осмеяния глупости патриархальщины и гомофобии”( Chloe plus Olivia, 1994, p. 549) Индивидуальное самосознание, художественное творчество и политическая борьбы были для этих женщин неразрывны. Когда американская поэтесса и драматург Джуди Гран (р. в 1940 г.) в 21 год спросила в вашингтонской библиотеке книги о гомосексуальности, библиотекарша с негодованием ответила, что эти “специальные” книги выдаются только врачам и психиатрам. (Grahn, 1984, p.xi). Молодая женщина, уволенная за лесбиянство с военной службы, не желала мириться с этой стигмой, присоединилась к уличной демонстрации Общества Матташин, а в своей первой поэме в прозе, вызывающе названной "Эдвард Дайк" (1970) (слово Dyke было ругательным наименованием мужеподобной лесбиянки) описала молодую лесбиянку, которую психиатры всеми средствами “убеждают”, что она ненормальна, а она утверждает, что любить - значит делать то, что я хочу, а не то, что нравится врачам. Рита Мае Браун (р. 1944), исключенная за политическую активность и вызывающее поведение из Флоридского университета, в 1973 г. опубликовала страшно забавную автобиографическую книгу “Гранатовые джунгли “ (название содержит намек на женские гениталии), нечто среднее между “Приключениями Гекльберри Финна” и лесбийским “Тропиком Рака”, героиня которой Молли Болт с самого детства всюду затевает смуту и во всех отношениях неординарна. “Гранатовые джунгли” сразу же стали бестселлером и по сей день остаются самой читаемой лесбийской книгой (жаль, что нет русского перевода). "Пустыня сердца" (1964) Джейн Рюл (р. 1931), замечательной американской писательницы, переехавшей в Канаду, напротив, написана в серьезном, даже грустном ключе, но это был первый лесбийский роман, кончавшийся на оптимистической ноте (позже Рюл дистанцировалась от радикального феминизма). Большую роль в интеллектуальном обосновании лесбийского феминизма и его места в общей борьбе с расизмом и сексизмом сыграла черная поэтесса и писательница Одри Лорд (1934-92). Сильные и слабые стороны радикального лесбийского феминизма особенно ясно видны в творчестве известной французской писательницы Моники Виттиг ( р.1936 ), с 1976 г. живущей в США. Её первый роман L'Opoponax ( 1964), о любви двух девочек в католической школе, был хорошо встречен критикой и получил престижную литературную премию. В поэмах в прозе “Воительницы” (отрывок из неё с любовным описанием женских гениталий и эротических игр переведен в сборнике “Короткая лесбийская проза”, 1997) и “Лесбийское тело” (Le Corps lesbien, 1973)   Виттиг пошла дальше. “Лесбийское тело” не без основания сравнивали с соломоновой "Песнью песней", только здесь тело прекрасной возлюбленной подробно и чувственно-изощренно описывает и воспевает не мужчина-любовник, а женщина, каждая клетка которой дышит и наслаждается этой любовью. Главная языковая новация Виттиг - устранение из текста всех гендерных слов, вплоть до грамматического рода, - не просто литературный прием, а выражение радикальных философских позиций. По мнению Виттиг, гендерные различия не имеют онтологической реальности и основаны только на отношениях власти: господствующая группа (мужчины, белые, богатые) “маркирует” подчиненную группу (женщин, черных, бедных) для оправдания собственного господства. “Понятие различия не содержит в себе ничего онтологического. Это только способ, которым хозяева интерпретируют историческую ситуацию господства. Функция различия - замаскировать на всех уровнях конфликт интересов, включая идеологические” ( Wittig, 1992, p. 29). Чтобы уничтожить мужское господство, недостаточно уравнять мужчин и женщин в правах, нужно уничтожить само понятие пола/гендера, основанное на отношениях репродукции. "Неправильно говорить, что лесбиянки общаются, занимаются любовью, живут с женщинами, потому что “женщина” имеет смысл только в гетеросексуальных системах мысли и в гетеросексуальных экономических системах. лесбиянки не женщины”. (Там же, p.32). Однажды в студенческой аудитории, когда Виттиг доказывала этот свой тезис, кто-то нахально спросил: “Скажите, а влагалище у вас есть?”, на что она так же вызывающе ответила “Нет!” Рассуждая чисто социологически, ничего нелепого в словах Виттиг нет - её мысль сводится к тому, что лесбиянки не имеют тех социальных ролей и идентичностей, с которыми чаще всего ассоциируется образ и самосознание женщины - матери, жены и любовницы, причем все эти ипостаси женщина приобретает только благодаря мужчине. Но ведь и мужчина не может стать отцом, мужем и любовником без женщины. Здесь налицо взаимозависимость, гендерное неравенство и угнетение только напластовывается на эти ипостаси. Полный отрыв гендера от пола оборачивается солипсистским отрицанием биологической природы человека и связанных с нею психологических констант и универсалий. Из этого вытекают важные политические выводы. Как резюмировала идеи Виттиг влиятельная американская философ-лесбиянка Джудит Батлер, единственное средство подрыва принудительной гетеросексуальности - "радикальная лесбиянизация всего мира". (Butler, 1990, pp. 120-121). В более тонкой и смягченной форме это делает и сама Батлер. Подвергая, вслед за Фуко, философскому анализу понятия “гейности”, “гетеро=” и “гомосексуальности”, Батлер показывает их взаимозависимость. Хотя принудительная гетеросексуальность выставляет себя в качестве оригинальной, истинной, аутентичной, которой остальные формы сексуальности только подражают, “подлинного” гендера не существует, “гендер - это род имитации, у которой нет оригинала”.( Butler, 1993, p.312-313). Американская поэтесса и теоретик лесбигеевского движения Адриенна Рич (р. 1929) в знаменитой статье “Принудительная гетеросексуальность и лесбийское существование” (1980) убедительно показала, что гетеросексуальность, которую, как и материнство, люди склонны считать всеобщим биологическим императивом, на самом деле является политическим институтом, который накладывает на женщин целый ряд социальных ограничений и принудительно навязывается им в процессе гендерной социализации. Но наличие социального принуждения вовсе не означает, что соответствующие институты и формы разделения труда не имеют каких-то объективных, транскультурных биосоциальных детерминант.   Да, детей всюду и везде воспитывают в гетеросексуальном духе, а девочек так или иначе готовят к материнству. Однако для подавляющего большинства людей гетеросексуальный “выбор” доброволен и единственно возможен, потому он и воспринимается не как выбор, а как данность. “Лесбиянизация” и “геизация” человечества представляются мне невозможными не только в силу социального принуждения. Наличие в любом обществе “сексуальных меньшинств” доказывает, что гендер несводим к полу, а сексуальность - к гетеросексуальности. Но отрицание онтологической реальности пола, растворение его в “культурном дискурсе” столь же решительно противоречит нашему повседневному опыту и данным науки. Политизация лесбийской любви и возведение её носительниц в ранг "лесбийской нации" оборачивается дополнительными трудностями для них самих. Осуждая былую закомплексованность лесбиянок, радикальный лесбийский феминизм утверждал, что лесбиянки не только имеют право на счастье, но обязаны быть счастливыми. Однако разные люди счастливы по-разному, любые однозначные предписания их калечат. Буч и фем Если либеральные лесбиянки начала ХХ века старались добиться терпимости к себе, преуменьшая сексуально-эротические компоненты своих чувств и привязанностей, в соответствии с традиционным образом “женской чистоты”, то радикальные лесбиянки выдвинули норму политической корректности, согласно которой любовные отношения между женщинами ни в чем не должны напоминать разнополых отношений. Традиционное деление лесбиянок на активных мужеподобных “бучей” (butch) и нежных, женственных “фем” (femme) было объявлено ложным клеветническим стереотипом, построенным по образцу гетеросексуального брака. Женские сексуальные ласки также ни в чем не должны напоминать мужские. По ироническому описанию “сексуально некорректной” американской лесбиянки Маргарет Николс, политически правильная лесбийская любовь означает, что две женщины лежат рядом друг с другом (верх и низ запрещены, потому что это уже иерархия) и несколько часов нежно ласкают друг друга, непременно все тело (лесбиянка не ориентирована на генитальный контакт и оргазм, это мужской, “патриархальный” секс); если они все-таки имеют оргазм, он обязательно должен происходить строго одновременно, чтобы обеспечить женщинам полное равенство (Nichols, 1987, р.97-98). Радикальные лесбиянки инициировали шумные компании за запрещение любой порнографии, считая всякое изображение женщины в сексуальном контексте оскорбительным; гетеросексуальные женщины, которые могут вообразить себя участницами подобных сцен, ничего обидного в них не видят и относятся к мужской эротике более терпимо. Довольно напряженными были и их отношения с геевскими организациями, несмотря на наличие общих врагов. В конце 1980-х годов в лесбийской литературе наметился отказ от чрезмерной политизации отношений между женщинами. Инвективы против мужского господства стали реже, вместо жесткого лесбиянского сепаратизма стали заключаться политические союзы с мужчинами, особенно геями. Воинствующую серьезность прежнего поколения активисток стали воспринимать иронически, причем к молодежи примкнули некоторые представительницы старшего поколения лесбиянок, такие как Джоан Нестле. В современной лесбийской литература делается больший акцент на частной жизни, включая сексуальность и эротику. Восстановлено в правах старое различие "буч” и “фем", стали писать о ранее запретных вопросах, таких как женский садомазохизм, сексуальная техника, использование “игрушек” вроде дилдо и т.д. Появилась специфически лесбийская эротика и порнография, учебники “женского секса” и т.п. Отчасти это связано с коммерциализацией лесбийского, как и всякого иного, секса. В еще большей степени этому способствует новый “квир”-радикализм, утверждающий этическое и эстетическое многообразие сексуальной жизни, в которой не должно быть никаких нормативных запретов. Если раньше акцентировали преимущественно специфические черты и особенности женского мира и женского тела, то теперь чаще встречается полное отрицание половых / гендерных норм, а тем самым и четких граней между людьми разной сексуальной ориентации. В произведениях талантливой английской писательницы Джанет Уинтерсон (р. в 1959 г.) половая принадлежность героя / героини порой неясна или меняется по ходу повествования, а коллизии, которые раньше трактовались бы как трагические, выглядят смешными. Сюжет короткого рассказа Сары Шульман (р. в 1958) “История пениса” построен на том, что у лесбиянки Энн, которая всегда пользовалась дильдо, вдруг вырос настоящий пенис. Сначала Энн и её подругам кажется, что это открывает перед ними новые возможности, но скоро выясняется, что жить с этим капризным органом довольно неуютно. Хотя лесбиянка-буч выполняет в постели "мужскую" роль, она вовсе не хочет быть мужчиной и обладать мужской анатомией. По просьбе Энн её бывшие партнерши помогают ей составить точное описание её прежнего клитора и вагины, и она записывается на операцию по перемене пола. Трагедия становится веселым фарсом. Изменения в характере лесбийской культуры проявляются и в иконографии женского тела ( Nead, 1992). Женская нагота, включая лесбийские сцены, издавна присутствовала в изобразительном искусстве, но подразумеваемым адресатом этих образов всегда был мужчина, они были ориентированы на мужское эротическое воображение и функционировали как соблазн. Между тем женщина, независимо от её сексуальной ориентации, воспринимает себя и свое тело совсем не так, как это делает мужчина. Чем больше женщина сексуально раскована, тем меньше ей хочется быть и чувствовать себя только объектом мужского вожделения. Многие её переживания, в том числе сексуальные, может понять только другая женщина. В этом коренится одна из причин неустранимости женского, как и мужского, гомоэротизма. Лесбийская эротика В эротических произведениях, написанных женщинами, мужские сексуальные действия часто описываются довольно язвительно. Сексуально-раскованной женщине они кажутся примитивными и некомпетентными. “Прелестный опушенный маленький кратер таит собственные, только женщине доступные возможности, а из него сделали вместилище пениса и воронку для спермы" (Бакунина., 1994, с. 261) Героиня романа Елены Черниковой “Золотая ослица” (1997) иронически следит за тем, как мужчина старательно “проигрывает” на ней все вычитанные в учебниках сексологии “позиции”, не догадываясь сделать того единственного, что на самом деле нужно его партнерше. Не менее важен тип адресата в изобразительном искусстве. Демонстрируя женскую наготу другой женщине, женщина-художница делает это совсем иначе, чем когда она имеет дело с мужчиной. В этом случае она не соблазняет, а раскрывается, показывая не то, что “красиво”, а то, что важно. При этом неизбежно сознательно деконструируется нормативный образ женской “чистоты”. “Натуральные” женщины часто стесняются своих физиологических отправлений, которые могут быть неприятны мужчинам. Художницам-лесбиянкам это безразлично, они часто изображают предметы, вызывающие у мужчин не вожделение, а смущение или отвращение, например, менструальную кровь. Американская художница Джуди Чикаго на картине “Красный флаг” изобразила женщину, вытаскивающую из влагалища окровавленный тампон. Для мужчины это зрелище отвратительно (древние табу на кровь и отождествление её с “грязью”), а для женщины вполне естественно. Если лесбиянок шокируют картины Тома Финна, то их собственные произведения точно так же шокируют эстетически неискушенных геев и “натуральных” мужчин. Но оставим в стороне художественные образы и обратимся к лесбийской психологии и стилям жизни. Первые же сравнительные исследования лесбиянок и гетеросексуальных женщин показали, что лесбиянки не более невротичны, чем гетеросексуальные женщины, часто они даже лучше них социально приспособлены. С появлением новых методов измерения фемининности, маскулинности и андрогинности, выяснилась несостоятельность и многих других стереотипов. Во многих исследованиях лесбиянки выглядят более энергичными и самостоятельными, чем обычные женщины, а их сексуальная идентичность, как и у мужчин, зависит прежде всего от господствующих гендерных стереотипов и соответствующих нормативных ожиданий, причем гендерные/половые свойства для них часто важнее сексуально-эротических. Вместе с тем лесбийская идентичность, как и геевская, не является чем-то монолитным и всегда одинаковым. Хотя типичные “лесбийские автобиографии” большей частью воспроизводят один и тот же тип и процесс развития (непохожесть на других, маскулинность, сложные отношения с ровесницами и т.п.), за общими чертами скрываются существенные индивидуальные и социально-классовые различия. (Martin, 1993). Прежде всего это социально-психологические различия между “буч” и “фем”. Это разные типы женщин, с разными потребностями и стилями жизни (СМ. Nestle, 1992; Jay, 1995; Wood, 1994). Поскольку мужеподобные “бучи” более видимы, массовое сознание склонно принимать за лесбиянок только их. Классическая схема сексологии начала ХХ века: хищная мужеподобная “извращенка” совращает невинную жертву, полуженщину-полуребенка. Споры о том, является ли разница между “буч” и “фем” врожденной или это просто сексуально-ролевые различия, продолжаются и сегодня. Хотя некоторые лесбиянки отвергают этот вопрос с порога, как нечто оскорбительное, он так же правомерен, как обсуждавшийся выше вопрос о психологических особенностях феминизированных мужчин-геев. Не говоря уже о гипотетических, но более чем вероятных связях между телосложением и психикой, мужеподобные девочки имеют гораздо меньше шансов быть принятыми сверстницами и это накладывает отпечаток на все их психическое развитие. Подавляющее большинство лесбийских автобиографий написаны именно “бучами”, их общим эпиграфом могли бы стать слова героини романа Бланш МакКрэри Бойд: “Я решила, что на свете существуют три категории людей: мужчины, женщины и я” ( Boyd, 1991 , p.13). Как пишет о себе известная американская лесбиянка-феминистка Джин Кордова, “в тот день, когда я стала девочкой, моя жизнь кончилась.” На предложение одеть бюстгальтер, она заявила матери, что это самая глупая вещь, которую она когда-либо видела и которая предназначена не для девочки, а для лошади. Маленькая Джин никогда не чувствовала себя девочкой, её всегда привлекало все мальчишеское и в то же время она презирала мальчишек за их грубость и умственную неразвитость. “Я рано узнала, что у мужчин есть то, чего мне хотелось - деньги, власть и женщины. Я могла добиться этого по-своему, став бучем.” (Cordova, 1992, pp. 272-292) С возрастом раздвоенность самосознания усиливается противоречивыми материнскими предписаниями : "Не играй с мальчиками!" и тут же - "Почему у тебя нет бойфренда?" Маленьким “бучам” живется значительно труднее, чем маленьким “фем”, им труднее сойти за “нормальных” и их легче “разоблачают”. В старших классах хитрая Кордова, вместо того, чтобы общаться с сексуально-озабоченными мальчишками, подружилась с признанной классной красавицей. “Позже я узнала, что стать подругой юной королевы - одна из немногих привилегий подростков-бучей. Классные красавицы, которым надоели мальчишки, любят прятаться за грязной рубашкой подруги-буч. Кроме того, тут не было конкуренции. Мы, маленькие бучи, предлагали королевам то, чего те больше всего хотели - обожание без лапанья”. Однако важно уметь соблюсти границы. Девочкам-фем легче сойти за “натуральных”, их родители и подруги просто не могут поверить, что они лесбиянки. Различия между “буч” и “фем” не следует абсолютизировать. Многие лесбиянки не причисляют себя ни к одной из этих категорий. Среди опрошенных в 1989/90 589 американских лесбиянок (преимущественно белых, образованных женщин среднего класса, от 30 до 39 лет) 18.5 % определили себя как “фем”, 14.7 % как “буч”, 47.9 % сочли себя андрогинными, а 18.8 % не нашли подходящего определения. Тем не менее разница между ними очень существенна. Четыре из пяти “фем” и только 23 % бучей считают, что они могут "сойти" за гетеросексуальных женщин. Соответственно, “бучи” чаще и раньше “фем” открыто декларируют свою гомосексуальность и больше представлены в политической и общественной сфере. Как и у остальных мужчин и женщин, различия в телосложении, психологии и сексуальном поведении лесбиянок сплошь и рядом не совпадают. По их общепсихологическим свойствам, измеренным по методике Сандры Бем , “бучи” выглядят более маскулинными, “фем” - более фемининными, а андрогинные лесбиянки - более андрогинными. Однако существенной разницы в социальном происхождении и статусе, телосложении, отношениях с матерью, домашних ролях или в сексуальной практике ( интенсивность половой жизни, способность испытывать оргазм, инициатива, сексуальная техника, получаемое удовольствие и выполнение инсертивной “мужской” роли), между этими тремя типами женщин не выявлено. Внешние формы поведения, одежда, манеры и прочее чаще всего подстраиваются под глубинные психологические свойства. “Речь идет не о моей одежде, хотя я всегда ясно и определенно выгляжу по-мужски. И не о том, что я не пользуюсь косметикой или другими женскими ухищрениями, хотя я никогда этого не делаю. Дело не в длине моих волос и не в том, чтобы быть крутой. Моя подруга… гораздо круче меня. Быть “буч” для меня связано исключительно с сексом. Я буч, потому что я хочу женщину и могу заставить её почувствовать это. Мне нужно - и это очень сильная потребность - быть самым лучшим любовником моей любимой. Мне нужно узнать от неё, что пережитое мною в юности поражение, тот ужасный миг, когда я поняла, что никогда не буду мужчиной и что в этой культуре я также никогда не стану настоящей женщиной, можно преодолеть с помощью её удовольствия и моего удовольствия от той радости, которую испытывает она” (MacCowan, 1992, с. 454-455) Чувства “фем” являются в какой-то степени встречными. Юная героиня рассказа американской писательницы Бет Ньюджент говорит о своей старшей подруге: “Она - моя мать, мой отец, моя сестра, брат, любовница, она - все, в чем, как я думаю, человек вообще может нуждаться”. (Ньюджент, 1997, с. 52) Но хотя эта женщина - все, она не мальчик. Она уверяет, что мальчики “совсем неинтересные и, вырастая и становясь мужчинами, они становятся еще более неинтересными”. (Там же, с. 54) Чтобы проверить это, девушка идет в кампанию юных пуэториканцев, но они похожи на примитивных стадных животных. Выбранный ею мальчик в машине “просто вставляет его и кончает, как мокрый кусок мыла выскальзывает из ладони, и это то, чего мне хотелось”. дефлорация совершилась, говорить больше не о чем, но какой контраст с нежностью и единственностью старшей подруги! “Единственная плоть - её плоть, единственное прикосновение - её рука… Она - все, чем я стану, и вместе мы становимся всеми воспоминаниями, когда-либо существовавшими в мире” ( Там же, с.76-77) Не следует думать, что лесбиянка-буч - простое подражание мужчине. В отличие от транссексуалок, лесбиянки вовсе не стремятся стать мужчинами или уподобиться им. В начале своей сексуальной карьеры некоторые женщины по неопытности поступают так, наивно думая, что быть “буч” - значит быть заменой мужчины, но из этого, как правило, ничего не получается. Если “буч” начинают воспринимать как мужчину, она чувствует себя в этой роли так же неестестственно и неуютно, как в традиционной женской роли. Не нужна такая имитация и её партнерше, иначе она нашла бы себе “настоящего” мужчину (что и делают многие бисексуальные женщины). “Хореография” лесбийских отношений не повторяет гетеросексуальных моделей поведения, ухаживания и т.д. Это специфически женские отношения, со своим особым языком и символикой, которые мужчине трудно понять. Кстати сказать, лесбийские пары далеко не всегда соединяются по принципу “буч” + “фем”. Две “бучи” , как правило, ужиться не могут, но все остальные сочетания вполне возможны и сугубо индивидуальны. Отличия лесбийской любви от разнополой и от мужской (Schreurs, 1993; Herbert, 1996; Klinger, 1996) отражают общие особенности женской сексуальности и стиля жизни. Женские пары Некоторые исследователи полагают, что женская сексуальность, в силу её диффузности, сильнее тяготеет к бисексуальности, чем мужская. По мнению Сони Дюринг (During, 1994) жесткое разграничение гомо= и гетеросексуальности неприменимо ко многим женщинам, сексуальные предпочтения которых являются в какой-то мере сменными, сменяющими друг друга, причем решающее значение в этом "эротическом континууме" имеют не врожденные влечения или импринтинг, а ранние бисексуальные желания и конфликт между сексуальностью и половой/гендерной идентичностью. женщина, которая не может принять существующую в культуре, обществе поляризацию маскулинности и фемининности, может считать свое влечение и к мужчинам и к женщинам эротическим. Преобладание того или другого зависит как от детского опыта и индивидуальных свойств, так от социальных норм и процессов. В частности, социальное раскрепощение женщин может облегчать им возможности гомо- или бисексуального выбора не только в юности, но и на позднейших этапах жизненного пути. Количество женщин, считающих себя лесбиянками, обычно вдвое меньше числа мужчин, считающих себя геями (это верно и для подростков) , а женский сексуальный опыт и эротическое воображение чаще бывает смешанным, бисексуальным. Первые девичьи гомоэротические чувства значительно чаще, чем у юношей, имеют скорее сентиментально-романтическую, чем сексуальную окраску. В то же время девушки, имевшие до 18 лет опыт однополых связей, обычно продолжают его и в старших возрастах, тогда как большинство юношей такие эксперименты прекращают. Взаимоотношения между лесбиянками, как правило, теснее и эмоциональнее, чем между гетеросексуальными партнерами и между “голубыми” мужчинами. Любовь, ласка, эмоциональная и общая телесная близость для них важнее, чем собственно-сексуальный контакт, имитация полового акта. Большинство лесбиянок определенно предпочитают стабильные парные союзы случайным связям. По данным разных опросов, три четверти лесбиянок предпочитают поддерживать стабильные моногамные отношения, основанные на принципе сексуальной исключительности, и на самом деле они чаще геев живут парами, сохраняя верность друг другу. При опросу 560 мужских и 706 женских пар, так ответили девять десятых женщин и две трети мужчин (Bryant and Demian, 1994). Количество живущих парами лесбиянок, имеющих сексуальные связи на стороне, большей частью не превышает 20-25 процентов, хотя многое зависит от характера выборки. В крупном опросу американских гомо- и гетеросексуальных пар, на вопрос: “Если бы у вас не было пары, стали бы вы заниматься сексом с кем-то, кого вы больше никогда не увидите?” утвердительно ответили 14 % лесбиянок, 20 % замужних женщин, 34 % гетеросексуальных мужчин и 73 % геев. (Blumstein and Schwartz, 1983, p.586). Общее число сексуальных партнерш в течение жизни у лесбиянок значительно меньше, чем у геев, но больше, чем у гетеросексуальных женщин; две трети имели в течение жизни от 3 до 10, одна треть - свыше 10 партнерш. По интенсивности (частоте) сексуальных контактов, лесбийские пары сильно уступают геевским, но степень сексуальной удовлетворенности у них выше. Хотя многие лесбиянки говорят, что хотели бы заниматься сексом чаще, количественная сторона значит для них меньше, чем общая эмоциональная удовлетворенность совместной жизнью. В этом отношении, как и в некоторых других, лесбиянки - типичные представительницы своего пола/гендера. В отличие от разнополых пар, где сексуальная инициатива чаще принадлежит мужчинам, в однополых парах, как мужских, так и женских, обычно соблюдается равенство, навязывать себя партнерше не принято. Благодаря телесной открытости и повышенной эмпатии, многие лесбиянки получают больше чувственной радости от секса, чем гетеросексуальные женщины. При сравнительном изучении сексуальных реакций и поведения 111 молодых (от 20 до 30 лет) немецких лесбиянок и 144 гетеросексуальных женщин лесбиянки показали более высокую сексуальную активность и удовлетворенность, чем гетеросексуальные женщины. лесбиянки чаще мастурбируют, испытывая при этом оргазм ( только 4,4 % не имели этого опыта). Оргазм с партнершей всегда или почти всегда испытывают 60,8 % лесбиянок (против 40.7 % гетеросексуальных женщин, из которых 12.3 % вообще не имели оргазма). Значительно чаще переживают они и так называемую “женскую эякуляцию”. (Nieden, 1994). Дело здесь, по-видимому, не столько в психофизиологических особенностях и не в том, что однополый секс сам по себе “лучше”, сколько в том, что лесбиянки придают больше значения сексуальности и добиваются удовлетворения своих желаний, тогда как гетеросексуалки часто стесняются их сформулировать и терпят мужскую некомпетентность. Что лесбиянки делают друг с другом в постели?   Мужчинам, с их зацикленностью на пенис, “женский” секс кажется “ненастоящим”. Но женские сексуальные реакции, даже в разнополых отношениях, отличаются от мужских, в частности, они не так сильно локализованы в гениталиях. Иногда это переживается как проблема: Как мало мне дано для сочлененья с тобою впадин, выступов, пазов. Как мало - только локти и колени - дано креплений. Ненасытен зов вдавиться в поры кожи, в кровоток твой устремиться водопадом горным, извилинами мозга и кишок совпасть, и позвоночники, как корни, переплести, чтоб на двоих - топор... Как мало мне дано природой-дурой: пристраивать в единственный зазор несложную мужскую арматуру. (Павлова, 1997, с. 36) Однако эта “проблема” вполне разрешима. Сексуально раскрепощенная женщина чувствует и реагирует не только своими гениталиями, но всем телом. Слава рукам, превратившим шрам в эрогенную зону; слава рукам, превратившим в храм домик сезонный; рукам, преподавшим другим рукам урок красноречья - вечная слава твоим рукам, локтям, предплечьям!.. (Павлова, 1997, с. 3О) Диффузность женской сексуальности позволяет лесбиянкам без особого труда компенсировать отсутствие пениса. Их сексуальный репертуар почти так же богат, как и репертуар гетеросексуальных женщин. 90 процентов лесбиянок с удовольствием мастурбируют. Широко распространены мануально-генитальные (от 60 до 98 процентов опрошенных) и орально-генитальные ( от 60 до 80 процентов) ласки. Реже (порядка 40 процентов) используются дилдо и вибраторы. Около 1 процента играют в садомазохистские игры. Но, в отличие от мужчин, эти сексуальные техники и игры большей частью не имеют для них самодовлеющего значения и выступают скорее как моменты общей телесной и эмоциональной близости. лесбиянки значительно чаще гетеросексуальных и мужских пар целуются и обмениваются другими знаками нежности. Частота переживания оргазма у них такая же или несколько выше, чем у гетеросексуальных женщин, причем оргазм, доставленный партнерше, часто приносит больше удовлетворения, чем собственный оргазм. Сексуальные проблемы и жалобы лесбийских пар в основном те же самые, что и у гетеросексуальных пар. Только половина опрошенных в середине 1980-х годов немецких лесбиянок (Akkermann et al., 1990) сказали, что могут совершенно свободно говорить о своих сексуальных желаниях, почти треть имели желания, о которых их партнерши не знали. У некоторых пар возникают проблемы с соотношением социального равенства и сексуальной взаимности. Встречается и прямое сексуальное принуждение. Так что не во всем виноваты мужчины. Вопреки теоретическим ожиданиям и житейскому стереотипу, средняя продолжительность существования женских пар меньше, чем разнополых и даже мужских. Последнее кажется странным, так как лесбиянки больше ориентированы на моногамный союз. Вероятно, дело в том, что женщины придают чрезмерное значение психологическим нюансам, на которые мужчины не обращают внимания, и это делает их союзы менее прочными. Кроме того, лесбийские пары, в отличие от геевских, бывают преимущественно закрытыми, измены и похождения на стороне здесь не прощаются и приводят к разрушению старой и созданию новой пары. Как и для всех людей, серьезной проблемой для лесбиянок является старение. На посторонний взгляд, обделенные детьми и незамужние лесбиянки кажутся более одинокими, чем гетеросексуальные женщины. Вспомним мрачный образ одинокой старой лесбиянки, нарисованный Мариной Цветаевой. Но и тут стереотип не всегда оправдывается. Не у всех гетеросексуальных женщин есть дети, не все лесбиянки бездетны и не все дети приносят матерям радость. Некоторые “сексуально благонадежные” пожилые женщины находят себя не столько в роли матерей и бабушек, сколько в труде и общественной деятельности. То же самое, только чаще, делают лесбиянки. Если же иметь в виду сексуальные отношения, то лесбиянки уверяют, что они находятся даже в выигрышном положении по сравнению с гетеросексуальными женщинами и гомосексуальными мужчинами. Из-за разных темпов старения мужчин и женщин, в браке часто возникают дисгармонии, когда привычное тело жены уже не возбуждает стареющую плоть мужа, заставляя искать утешений на стороне. Пожилой женщине это тем более сложно. Многие люди отказываются от чувственных радостей задолго до исчерпания своих психофизиологических ресурсов. Для геев старение - еще более болезненная проблема. лесбиянкам в этом отношении легче. Хотя уровень их сексуальной активности ниже, чем у мужчин, у них нет и её резкого падения с возрастом. Молодые “фем” ищут в старших подругах не столько красоту и сексуальную потенцию, сколько жизненный опыт, энергию, уверенность в себе. Властные и сильные женщины бальзаковского возраста имеют здесь своеобразную харизму, которой у них не было бы в другой среде. “Посмотри-ка, - сказала мне Вика, указывая глазами на проплывающую мимо Женю Дебрянскую, держащую за руку какую-то барышню. - Это моя прошлогодняя любовь. Я была просто без ума от неё. Хотя, если честно, быть без ума от Жени - дело нехитрое, здесь каждая вторая тебе это подтвердит. Все очень просто: она говорит низким голосом, загадочно улыбается, у неё такой волнующий роковой имидж - молоденьким впечатлительным девочкам это нараз “сносит крышу”. Стоит только посмотреть Жене в глаза - это глаза человека, повидавшего много всякого разного, но они обещают любовь, фантастическую любовь…” (Лепкова, 1997, с. 98) Разумеется, девичьи грезы не всегда сбываются. Но дон жуаны в штанах тоже не всегда оправдывают внушаемые ими ожидания. Как бы то ни было, стареющие “бучи” чувствуют более уверенно, чем их ровесники-геи. Их реже бросают ради более молодых женщин, да и сами они меньше тяготеют к незрелой юности. Недаром многие радикальные лесбиянки непримиримо относятся к геевским увлечениям мальчиками-подростками. Лесбиянки-матери Самая сложная проблема лесбиянок - дети. Многие лесбиянки (21 процент из 706 опрошенных американских пар (Bryant and Demian, 1994) являются матерями, еще больше - хотят ими стать путем искусственного осеменения, усыновления или как-то еще. Как было показано выше, ни стиль их материнства, ни его результаты не особенно сильно отличаются от того, что делается в обычных разнополых или в неполных, “материнских” семьях. Стиль материнства зависит не столько от сексуальной ориентации, сколько от индивидуальных особенностей женщины. Однако матери-лесбиянки и их дети имеют свои специфические трудности. Первая проблема - как восполнить недостающее ребенку мужское влияние? - так же остро стоит в любой семье, где нет отца, и решается (или не решается) точно также. В России без отцов растут 14 миллионов детей. Вторая трудность - должна ли женщина рассказать о своей сексуальной ориентации детям, не будет ли это для них психической травмой, смогут ли они понять и принять её, как эта информация повлияет на их отношения со сверстниками и т.д. ? Если она решит все скрывать, их семейная жизнь будет основана на лжи. Разные дети в разных средах реагируют по-разному. “Когда я впервые (в 16 лет) заподозрила, что моя мать - лесбиянка, я была шокирована не самим фактом её лесбиянства, а тем, что я должна соперничать за её привязанность с другой женщиной. Если бы это был мужчина, соперничества бы не было, потому что я считала нас (себя с мамой и всех женщин) особой и очень специфической группой, отличной от мужчин. Поэтому если бы мать любила мужчину, в этом не было бы, так сказать, конфликта интересов”. (MacPirke, 1989, p.XV) Для многих детей главная забота в другом - что скажут их школьные друзья, если узнают? В российских условиях, где человеческой информации об однополой любви почти нет - газеты пишут главным образом об экзотическом сексе - такие ситуации часто безысходно трагичны, вынуждая женщин скрываться и лицемерить. Но говорить об этом все равно придется. Женская однополая любовь - такая же социальная и психологическая реальность, как и всякая другая, и относиться к ней нужно так же тактично и уважительно. Будущее однополой любви Потемки моей души отступают перед зарею азбук, перед туманом книг и сказочных слов. Федерико Гарсия Лорка Каковы исторические перспективы однополой любви? Ответить на этот вопрос можно только в рамках понимания общих тенденций развития сексуальной культуры. Происходящая сегодня во всех цивилизованных странах нормализация гомосексуальности обусловлена общим ростом социальной терпимости, ослаблением гендерной биполярности (представление, что мужчины и женщины во всем противоположны друг другу) и эмансипацией сексуальности от репродукции (Кон, 2001). Эти процессы происходят и в России. Попытки традиционалистов и ортодоксов повернуть историю вспять и войти в ХХ1 век под знаменем уваровской троицы – Православие, Самодержавие и Народность – заведомо обречены на неудачу. Пока сексуальность считалась частью репродукции, однополая любовь выглядела патологической. Но как только вы признаете, что люди, да и животные, спариваются не для размножения, а ради удовольствия и интимности, разнополость перестает быть обязательным условием сексуальной нормы. Сегодня не только социологи и сексологи, но и медики признают, что репродуктивное и сексуальное поведение – взаимосвязанные, но автономные сферы жизнедеятельности. Руководящие документы Всемирной Организации Здравоохранения разграничивают понятия и критерии репродуктивного и сексуального здоровья и связанные с ними репродуктивные и сексуальные права и свободы. Вопрос о том, имеет ли предпочтение сексуальных партнеров своего или противоположного пола какие-то биологические предпосылки и какие именно, во многом остается спорным. Но эти индивидуально-групповые различия, так же, как различия между мужчинами и женщинами, не могут служить основанием для социальной дискриминации, ограничения гражданских прав и т.д. Признание гражданского равенства и человеческих прав сексуальных меньшинств – такой же необходимый элемент демократии, как национальное, расовое и гендерное равенство. Как сказывается нормализация однополой любви на состоянии культуры и общества? Консервативным мыслителям мерещится глобальная "гомосексуализация" культуры, разрушение любых форм семьи и т.п. Социологические факты этого не подтверждают. Морально-психологическая нормализация однополой любви облегчает как самореализацию геев и лесбиянок, так и их социальную интеграцию. геи и лесбиянки становятся более видимыми и слышимыми, в том числе в таких сферах жизни, куда они раньше не имели доступа (например, в политику). Но становится ли их больше? На этот вопрос нет однозначного ответа. Во-первых, не совсем ясно, кто такие "они". Людей, которые испытывают гомоэротические чувства и фантазии, значительно больше, чем тех, кто имеет реальный опыт гомосексуального поведения. А те, кто идентифицирует себя в качестве геев, лесбиянок или бисексуалов, везде и всюду составляют незначительное меньшинство. Во-вторых, недостаточно эмпирических данных. Репрезентативные национальные сексологические опросы, позволяющие судить о степени представленности в обществе той или иной социально-демографической группы, начались только в 1990-х годах, по ним трудно судить о долгосрочных тенденциях развития. Кроме того, в них зачастую употребляются разные показатели. Например, американские переписи населения показали, что за последние 10 лет количество совместно проживающих однополых пар выросло почти в 4 раза. Но раньше переписчики зачастую "стеснялись" фиксировать нетрадиционные пары, записывая их просто как родственников или друзей. К тому же число однополых домохозяйств не позволяет судить ни об общем числе гомосексуальных индивидов, ни о том, как они определяют свою сексуальную идентичность. Статистический анализ опросов общественного мнения США показал, что число мужчин, признавших, что они имели в недавнем прошлом однополый секс, выросло с 2 % в 1988 г. до 4 % в 1998 г.; у женщин рост значительно больше – с 0.2 % до 3 % ( Butler, 2000) Однако другие показатели того же исследования выглядят не столь сенсационными. Общее число людей, имевших в предыдущем году однополого сексуального партнера, составляет 4.1 % мужской и 2.8 % женской выборки. Число мужчин и женщин, признающих себя исключительно гомо= или бисексуальными всюду невелико, и каких-либо тенденций роста его пока не замечается. Даже относительно подросткового сексуального экспериментирования картина неоднозначна. Казалось бы, с ростом сексуальной терпимости его должно становиться больше. Однако при опросах немецких студентов в 1966 и 1981 гг. гомосексуальные контакты в юности (до 17 лет) признали 18 % опрошенных, а в 1996 – только 7 % (Schmidt, 2000). По мнению Г. Шмидта, это объясняется именно тем, что гомосексуальность стала видимой и слышимой. Раньше подростки играли в гомосексуальные игры просто так, ни придавая этому особого значения. Теперь это поведение стало более проблематичным и знаковым, поэтому юноши, которые еще не определились относительно своей сексуальной ориентации, предпочитают его избегать. Культурно изолированная и загнанная в гетто однополая любовь казалась чем-то совершенно исключительным, невообразимо отвратительным и так же невообразимо прекрасным. А на самом деле она - разная. Однополые привязанности и отношения существуют во всех человеческих обществах, они имеют глубокие биологические и социально-культурные предпосылки, устранить их невозможно, а попытки сделать это раскалывают общество и уродуют человеческие чувства. Но ни на одном уровне анализа однополая любовь не образует единого явления. В биологии бесконечно сложное взаимодействие генов, гормонов и нервных путей порождает множество разнообразных типов сексуальности (гомо=, гетеро=, би=, интер=, транс=), несводимых к единой системе детерминант и предрасполагающих индивидов к разным сексуальным сценариям, которые в одних случаях представляются взаимоисключающими, а в других - взаимодополнительными. Слова “сексуальная ориентация” и “сексуальное предпочтение” обозначают, в сущности, разные явления. Столь же многообразны и социокультурные нормы, с помощью которых общество конструирует соответствующие “сексуальные идентичности” и регулирует связанные с ними чувства и отношения. А уж индивидуальные различия в выборе типа сексуального партнера, эмоциональной окрашенности испытываемых чувств и предпочитаемой сексуальной техники и вовсе необозримы. Это верно не только относительно гомосексуальности. Если бы кто-то прокоррелировал на достаточно большой выборке психологические свойства мужчин, предпочитающих блондинок брюнеткам или позицию “женщина сверху”, он нашел бы немало занимательного. Но вряд ли следует строить на этом “типологию личности”. Деконструкция понятия “сексуальной ориентации”, расчленение его на ряд взаимосвязанных, но автономных параметров имеет не только эвристическую ценность, но и определенный политический смысл. Стигма и дискриминация в свое время загнали гомосексуалов в гетто. Освободительное движение геев и лесбиянок добивается признания их особой идентичности и гражданских прав. Эти задачи - я хочу подчеркнуть это максимально определенно и резко - до сих пор нигде в мире (и тем более в России!) не достигнуты. Но что будет дальше, в исторической перспективе? Демократический плюрализм не устраняет индивидуально-групповых различий и даже способствует их умножению. Но коль скоро эти различия не становятся базой для социальной стратификации, привилегий для одних и невыгод для других, люди перестают придавать им значение. Каждый из нас имеет множество социальных ролей и идентичностей, но наибольшее значение имеет та из них, в которой человек чувствует себя уязвимым и ранимым. По мере того, как люди начинают более свободно и терпимо относиться к собственной сексуальности, ослабевают также гетеросексизм и гетероцентризм. Главное звено этого долгого и трудного процесса - не сочувствие (сочувствовать можно слабым, больным и угнетенным), а безразличие (мне все равно, с кем ты спишь и каким способом) и уважение к праву личности на индивидуальность и самореализацию. Пока геи и лесбиянки подвергаются преследованиям и дискриминации, каждый демократически мыслящий человек обязан поддерживать их борьбу за гражданские права. Когда эта цель будет достигнута, сексуальным меньшинствам уже не понадобятся политические организации, а то, что необходимо для реализации их специфических интересов, будет функционировать на нормальной коммерческой основе. Соответственно будет меняться их самосознание   Любое угнетенное меньшинство противопоставляет тезису о своей неполноценности антитезис о своем превосходстве. То и другое одинаково ложно. От того, что ты спишь с мужчинами, ты не станешь ни Александром Македонским, ни Чайковским, ни Кузминым. Творческие потенции надо доказывать не в постели (хотя и в ней тоже). Принятие и понимание множественности своей индивидуальности многое в жизни меняет. Людям <a href="http://en.wikipedia.org/wiki/Butch_and_femme">фем</a>викторианской эры было мучительно трудно осознавать свои гомоэротические наклонности, они старались преуменьшить их значение. Во второй половине ХХ в. маятник качнулся в противоположную сторону: сексуальная ориентация превратилась во всеобъемлющую гей-идентичность. Человек ХХ1 в. уже не испытывает потребности в строгих определениях, он может позволить себе быть множественным и разным, не задаваясь вопросом “почему?”. Его гендерная идентичность, как и все прочие социальные роли, становится более подвижной и текучей и отказывается быть втиснутой в прокрустово ложе однозначных и жестких определений. Это распространяется и на сексуальную ориентацию. Я хочу вернуться к своей первоначальной метафоре. Человечество вступило в период предрассветных сумерек, когда луна и солнце как бы сосуществуют. Первое чувство, которое возникает при этом, - разочарование по поводу крушения иллюзий и “расколдования” мира. Романтические голубые тона становятся серыми и сквозь них проступают жесткие контуры металлоконструкций. Де-демонизация, расколдование гомосексуальности одновременно означает и её де-поэтизацию. Однополая любовь предстает такой же разнообразной и изменчивой, как разнополая, а сексуальная идентичность становится одной из многих личных идентичностей. У некоторых она может быть и сменной. Понимание этой многомерности влечет за собой не столько рост поведенческой или идентификационной бисексуальности, сколько нежелание категоризировать себя и других по этому признаку. По мере того, как ослабевает социальная необходимость нечто скрывать, уменьшается потребность притворяться и изображать. У однополой любви становится больше индивидуальных “ликов” и значительно меньше - стандартных “масок”. Содержание   www.pseudology.org