Фатех Вергасов Леон Аршакович Оников 1924 - Тбилиси. Родился 1929 - Ноябрь. Тбилиси. В соседней квартире поселяется мальчик по фамилии Примаков 1930 - 10 июля. Тбилиси. В соседней квартире родился Илья Глазунов 1950 - МГИМО. Диплом историка-международника 1950 - Москва. Жена Роза родила сына Леона 1950 - Таллинн. ЦК ЛКСМ Эстонии. Отдел пропаганды. Сотрудник 1952 - Таллинн. ЦК КП(б) Эстонии. Отдел пропаганды. Сотрудник 1954 - Таллинн. ЦК КП(б) Эстонии. Отдел пропаганды. Уволился 1960 - ЦК КПСС. Отдел пропаганды. Сотрудник. (непосредственные начальники - Яковлев А.Н. и Смирнов Г.Л.) 1960 - Новый знакомый - Юрий Александрович Левада раскрыл глаза правящей партии на роль социологии в управлении 1964 - Октябрь. Хрущёва сменил Брежнев 1964 - Ростов-на-Дону. Промышленный и сельскохозяйственный обкомы объединены в один. Первый серетарь нового обкома КПСС - Соломенцев Михаил Сергеевич 1965 - Правда. Опубликовал объёмистую статью "Социализм и демократия" и заработал кличку демократ 1967 - Таганрог. При согласии Соломенцева проведено первое большое социологическое исследование. Руководители: Грушин, Гордон, Римашевская и Клопов 1969 - Брошюра. Берензон А.Д., Ястребов В.Б., Отв. ред.: Оников Л.А., Танасевич В.Г. Опыт изучения факторов, приводящих к хищениям социалистического имущества на предприятиях, М., 76 стр. 1974 - Сын Леон. МГУ. Экономический факультет. Диплом и стал работать в НИИ Госплана СССР, НИИ труда Госкомтруда СССР, в Центральном экономико-математическом институте АН СССР 1975 - Книга Сафаров Р.А.; Отв. ред.: Оников Л.А. Общественное мнение и государственное управление - М.: Юрид. лит., - 255 c. 1977 - Книга Гордон Л.А., Клопов Э.В., Оников Л.А. Черты социалистического образа жизни: быт городских рабочих вчера, сегодня, завтра - М. Знание 1977 - Книга Семья, труд, доходы, потребление (таганрогские исследования) / Под ред. Н.М.Римашевской и Л.А. Оникова. М, Наука 1977 - Книга Гордон Л.А., Клопов Э.В., Оников Л.А. Черты социалистического образа жизни: быт городских рабочих вчера, сегодня, завтра. М. Знание 1977 - Таганрог. Повторные социологические исследования 1986 - Книга Грушин Б..А., Оников Л.А. (ред.) Массовая информация в советском промышленном городе. М.: Издательство политической литературы 1987 - Таганрог. Социологические исследования проведены в третий раз 1987 - Книга Л.А.Оников, Н.В. Шишлин, В.П. Абаренков и др. Краткий политический словарь – 4-е изд., доп.– 478 с. 1988 - Книга Народное благосостояние: Методология и Методика исследования / Отв. ред. Н.М.Римашевская, Л.А. Оников. М, Наука 1990 - Книга Труд, быт и отдых трудящихся: Динамика показателей времени за 1960-1980-е годы / Ред. В.Д. Патрушев. М.: ИСАИ СССР, и и другие 1991 - Книга Народное благосостояние: тенденции и перспективы / Отв. ред. Н.М. Римашевская, Л.А. Оников. М.: Наука, 1991. 1991 - Книга Корхова И.В., Мезенцева Е.Б. Условия жизни и здоровье // Народное благосостояние: Тенденции и перспективы / Отв. ред. Н.М. Римашевская, Л.А. Оников. М, Наука 1996 - Книга КПСС: анатомия распада: Взгляд изнутри аппарата ЦК, М. Республика - 221 стр. ISBN: 5-250-02579-X 1996 - Представитель Армянской Православной Церкви, член Епархиального Совета армян России и Новонахичевани 1999 - Батыгин Г.С. Российская социология шестидесятых годов в воспоминаниях и документах - интервью с Ониковым 1999 - Независимая газета. Опубликовал статью Граждане Израиля, будьте сдержаннее 2000 - 16 октября. Москва. Умер   Л. А. Оников: "Я выполнял свой человеческий и партийный долг" (Российская социология шестидесятых годов в воспоминаниях и документах / Отв. ред. и авт. предисл. Г.С. Батыгин; Ред.-сост. С.Ф. Ярмолюк. - СПб.: Русский христианский гуманитарный институт, 1999. ) – Леон Аршакович, все социологи, участвовавшие в знаменитом таганрогском исследовании, непременно упоминают ваше имя, связывая его с успехом реализации проекта. Какова была связь между вами, работником ЦК КПСС, и представителями полупризнанной тогда науки? – В социологии я ноль, но судьбе было угодно, чтобы и мне пришлось сыграть здесь какую-то роль. Как это было? После “хрущевской оттепели”, когда, в частности, прекратили глушить зарубежные передачи, общественная жизнь в стране оживилась. В том числе появился, разумеется, и интерес к социологии – у нормально мыслящих партийных работников, естественно,тоже. К ним я прежде всего отношу А.Н.Яковлева и Г.Л.Смирнова, моих непосредственных начальников в отделе пропаганды. А моя “заслуга” состояла лишь в том, что я “самовольничал”, не всегда согласовывал свои действия с руководством, да еще в столь “щекотливом” вопросе, как социология. Это считалось грубейшим нарушением аппаратной этики. – А с какого года вы работали в аппарате ЦК? – С 1960-го; после окончания МГИМО я был направлен в ЦК комсомола Эстонии, но меня вскоре перевели в аппарат ЦК компартии Эстонии, где я проработал с 1952 по 1954 годы. Так что те времена помню и знаю не понаслышке. – Вы были лично знакомы с кем-то из социологов? Возможно, кто-то способствовал развитию вашего интереса к социологии? – Первым был Левада. С Юрием Александровичем я работал после Эстонии во Всесоюзном обществе “Знание”, и от него немало узнал о социологии. От него я впервые услышал неотразимо убедительную фразу: “Тот, кто должен бы в первую очередь заниматься кибернетикой, социологией, тот-то их и запрещает” (имелась в виду КПСС). Очень большую активность проявлял тогда Геннадий Осипов –он очень тактично, методично и неуклонно гнул к тому, что нужны социологические исследования, и первым их начал. Осипов сам вышел на меня с конкретными предложениями, впрочем, у нас уже завязались просто товарищеские отношения; иногда ему нужна была элементарная поддержка ЦК, чтобы получить те или иные материалы или пройти в какую-то организацию. Бориса Грушина я узнал уже позже, он был, конечно, самым активным и деятельным, без него таганрогское исследование “повисло” бы. – Почему вдруг в ЦК заинтересовались этим исследованием или вы и выступили его инициатором? – Не скрою, если бы не мое аппаратное “ловкачество”, мы не пришли бы к необходимости провести социологическое исследование. О Таганроге тогда и речи не было. Просто обговаривали, что можно бы сделать силами отдела. Но как обычно происходит? Один раз заведешь об этом разговор, недели через две снова к нему возвращаешься: “Смотри, старик, там Ядов что-то в Ленинграде делает, почему бы и нашему отделу не начать?”. “Надо подумать”. Опять идет время. Все в итоге как-то созрело без подачи социологов. Они, конечно, пробивали к нам пути, но отдел решил, что должен взять в свои руки социологическое исследование. Если что я и делал, то целенаправленно добивался этого. И кое-что мы смогли сделать, особенно в Таганроге, что убедило многих в значении социологии. Причем никакой поддержки ЦК не было, фактически было только согласие Яковлева и Смирнова. Поскольку я человек контактный и был энтузиастом этого дела, мне и выпало стать исполнителем в рамках отдела. И тогда только я понял, во что втянулся. Тут было два больших “но”. Дело в том, что всей организационной работой ведал орготдел ЦК – страна была поделена на соответствующие сектора, которые персонально курировали соответствующие работники отдела, они здесь чувствовали себя хозяевами, и без их согласия очень рискованно было начинать на местах какие-либо исследования. Яковлев ничего согласовывать с орготделом не стал (хотя такие просьбы, и не единожды, с моей стороны были). Это первое “но”. Вся наша “социологическая” работа шла, по сути, за спиной орготдела. Я был рискованно не прикрыт. А главное “но” состояло в том, что ни Яковлев, ни Смирнов не позвонили в Ростовский обком партии, который возглавлял тогда Соломенцев, и я в наших переговорах об исследовании остался с ним один на один. Надо сказать, что у меня в те времена была репутация “демократа”, что считалось предосудительным и даже “опасным” в партийной верхушке. Вроде слово “демократия” пробилось, а что за этим следует конкретно – трудно было сказать. Меня, правда, называли так, скорее, иронически, после того, как я опубликовал в “Правде” большую статью (на два “подвала”) – “”. Это была, пожалуй, первая такая гласная статья. – Тогда редактором “Правды” был Румянцев? – Нет, Михаил Зимянин. Он был достаточно прогрессивен и на многое шел (хотя и открыто, но с оглядкой). И вот я приехал в Ростовский обком, не имея официального согласия на проведение социологического исследования, а Соломенцев прежде всего начал меня расспрашивать, как я понимаю демократию. В чем-то я его убеждал, что-то доказывал – и довольно безуспешно, пока мы не вышли на волюнтаристское решение Хрущева разделить партийные органы на городские и сельские. Он бранно осудил его. А я в ответ: “Вот если бы была демократия, такого нельзя было бы сделать”. Он помолчал, а потом неожиданно спросил: “А подвоха в Таганроге не будет?”. “Не будет”, – клятвенно заверил его я, став, к несчастью своему, заложником этой клятвы. Уже в ходе социологических исследований я видел безобразия в Таганроге – и вынужден был молчать. А это были такие вещи, относительно которых работник ЦК не должен был молчать. Скажем, первый секретарь таганрогского горкома партии звонит судье и говорит: “Этому негодяю меньше трех лет давать нельзя”. Прямо из горкома диктует приговор, не стесняясь меня. Каюсь и признаюсь, что вынужден был смолчать, ибо рухнули бы все исследования. Только позже заметил: “Ну что ты так, брат”. А когда мы с Грушиным хронометрировали время партийных работников, я испугался, что об этом станет известно орготделу. Особенно, когда мы пытались выяснить, много ли знают члены пленума горкома относительно тех фактов, по которым сами же принимают те или иные решения, нередко касающиеся судеб людей. Оказалось – практически ничего. Все решения принимаются узким кругом лиц, исполнительными органами, бюро. Над бюро стоит вроде бы главный руководящий орган – пленум партийного комитета, и вот члены-то пленума ничего не знают (а ведь фактически это их решения), они только поднимают руки. Моя тяжкая судьба свелась к тому, что я скрывал эти результаты и от ЦК, ибо подобное положение царило по всей стране по воле ЦК и орготдела. Другого выхода для меня не было – исследования погибли бы. Пришлось утаивать полученные нами результаты. Громко, в печати, я сказал о них потом, в другие времена. У Грушина появилась возможность публиковать свои данные, тогда стала ясна вся их значимость. Кстати, очень много ценного еще не раскрыто. Частично я обобщил те результаты в своей недавно вышедшей книге “КПСС: анатомия краха. Взгляд изнутри аппарата”. Вот в такой обстановке начинались таганрогские исследования. Когда было получено согласие Соломенцева, я стал приглашать социологов, принялись искать конкретный объект (здесь большую роль сыграла Н.М.Римашевская). Наиболее типичным по всем параметрам и наиболее представительным оказался Таганрог, на нем и остановились. Одновременно проводились четыре крупных обследования. Группа Грушина занималась общественным мнением и информацией в городе, группа Римашевской – благосостоянием, семейным бюджетом и связанными с этим вопросами, Гордон и Клопов – бытом и свободным временем городского населения, наконец, группа Института прокуратуры по руководством Берензона исследовала тему “Мелкие хищения”. – Ну, а если бы все шло официальным путем, согласно постановлению ЦК? - Тогда бы и у социологов, и у меня не было никаких проблем: все работники аппарата стояли бы по стойке “смирно”. Но такое постановление не прошло бы. Все, кто принимал решения, возражали. Какие конкретные социологические обследования? Вот “неотразимый” аргумент тогдашних аппаратчиков: “Каждый десятый взрослый человек – коммунист; разве партия не знает, что происходит в стране? К чему же еще ваша социология?”. А на самом деле руководство не хотело знать правды или боялось правды. Нам тогда, в Таганроге, удалось преодолеть главное. В том же ЦК (а без него ничего не обходилось) социология воспринималась как проявление буржуазной идеологии, проникшей в наше сознание. С “теоретической социологией” на базе истмата еще как-то мирились. Хотите развивать истмат – развивайте. Дальше 4-й главы “Краткого курса” мысль не шла. Ну, а когда заходила речь о социологии “конкретной”, о том, что нужны опросы, анкетирование, да еще включенное наблюдение, да еще анализ документов – тут стояли горой. Главное, что сдерживало развитие социологии – это конкретные социологические обследования, без них все превращалось в некий “общий треп”. И вот вдруг в Таганроге высаживается десант социологов – при бородках, в джинсах, свитерах. Бедное таганрогское начальство смотрит на них с ужасом, а на меня с удивлением: “Что за люди?”. Да еще приходят в горком и просят посидеть у секретарей, когда они принимают население, да еще копаются в каких-то документах и прочее. Много было по этому поводу всякого – ведь это был 1967 год, а не, скажем, 1993.. Я считаю, что “Таганрог” стал первым после 20-х годов возродившимся крупным социологическим исследованием. Хотя Осипов, Ядов и другие проводили свои исследования и раньше, но такого масштабного не было. Причем после 67-го года социологи побывали здесь через десять лет – в 77-м году и еще через десять – в 87-м. Был собран уникальный материал: по одним и тем же методикам один и тот же город “продиагностирован” трижды. Это, конечно, имеет огромную ценность. Надо сказать, что проект “Общественное мнение”, выполненный под руководством Грушина, – это не одно, а свыше семидесяти самостоятельных исследований. Проект собрал очень сильную группу ученых: Виктор Нейгольдберг, Михаил Айвазян, Яков Капелюш, который самостоятельно проводил исследования в Институте общественного мнения “Комсомольской правды”, а позже создал опросную сеть в рамках РСФСР. Большую роль сыграл Артем Кулагин. Авторами и разработчиками десятков исследований были такие профессионалы, как Вадим Сазонов, Георгий Токаровский, Вера Войнова, Тамара Дридзе, Станислав Грачев, Владимир Комаровский, Дина Райкова, Эдуард Петров, Владимир Покидов, Евгений Григорянц, Нина Чернакова, Ефим Таршис, Александр Жаворонков, Михаил Мацковский, Ирина Фомичева, Ирина Ширяева, Лариса Федотова, Александра Гелюта, Тамара Каберова, Геннадий Слесарев, Вера Никитина, Владимир Полторак, Игорь Тхагушев, Андрей Возьмитель, Зинаида Голенкова. Вот эти люди – без преувеличения – имели дерзость выполнить одно из самых крупномасштабных систематических исследований. Для обработки огромного объема информации пришлось подключать группу профессора Панова из НИИ автоматической аппаратуры – в Академии наук не хватило вычислительных мощностей. Кстати, на эту же группу пришлась и основная тяжесть ударов – как противников социологии, так и просто завистников. Судьба была беспощадна ко многим. Некоторых уже нет в живых. Кому-то пришлось помогать в их усилиях выжить в жестоких обстоятельствах. Многие потом стали работать самостоятельно. Эти люди повторили свои методики в других регионах и во всесоюзных исследованиях, решив таким образом проблему региональной ограниченности таганрогских проектов. Но движение всему дал первый “Таганрог”. А для меня таганрогское обследование, в общем, – эпизод, хотя, когда дело только разворачивалось, я приезжал туда систематически, был в городе не менее 12-15 раз. Если бы не ездил – социологов просто-напросто погнали бы. Потом удалось наладить хорошие контакты с секретарем горкома по идеологии Евдокимовым – очень ценный, интересный и прогрессивный был человек, без его поддержки многое сорвалось бы. – Но вот кончился “Таганрог”. И что тогда? – Тогда вышли книги – у Римашевской, Грушина, Гордона. Все отметили мое практическое участие – как соавтора. Мы действительно вместе работали над методиками, корректировали тексты и прочее. Но когда встал вопрос о представлении Наталии Михайловны Римашевской на Государственную премию, я официально обратился с просьбой снять мою фамилию – по этическим соображениям. Как только первое обследование закончилось, я стал заниматься другими делами. На втором и третьем этапе – через каждые десять лет – я уже не участвовал и никакой роли не играл. Изредка позванивал в Ростовский обком партии, где секретарем по идеологии был мой друг Михаил Тесля. Активно поддерживал социологов со стороны Ростовского университета и Юрий Жданов, амортизируя удары по таганрогскому обследованию. – Вызвало ли оно впоследствии какой-то практический интерес в ЦК или просто провели – и все? – Пожалуй, так. Возможно, какие-то конкретные данные были использованы при подготовке материалов XXIV съезда КПСС. Я, в частности, писал тогда записку в ЦК, обращая внимание на одно обстоятельство, связанное с материальной обеспеченностью населения и выявленное в ходе исследования. Яковлева в то время в Москве не было, проект решения съезда готовился без него, и я рискнул написать от себя – за что был отруган. Никаких решений ЦК по таганрогскому обследованию не было. Более того, надо мной посмеивались: “А где результаты?”. Привыкли к тому, что сегодня дело начал – завтра должен быть результат. – Но вышло постановление ЦК партии об общественных науках, где речь шла и о социологии. Все эти вещи каким-то образом были связаны? – Тут я, наверное, должен немного сказать, как появлялись постановления. Механизм был таков: проект готовился в соответствующем отделе, право визирования получал тот, кому было поручено готовить данное постановление. Он мог вычеркнуть любое слово и любое – вписать, после чего проект считался законченным и рассылался секретарям ЦК. Каждый из них имел право вносить свою правку, но тот, кто был хозяином положения, мог эту правку вычеркнуть. И проходила его точка зрения, которая навязывалась практически всем. В последний момент в проект постановления, о котором мы говорим, я вписал слова: “заниматься социологическими исследованиями”. Мой почерк общий отдел не знал, каким-то чудом эти слова сохранились в окончательном тексте. Видимо, кто-то из секретарей тоже вписал эти слова в своем экземпляре. И вот таким поразительным образом социологические исследования, необходимые в рамках идеологической работы, оказались в документе. Тут-то мы могли уже торжествовать, так как у нас было решение ЦК КПСС, несмотря на крайне негативное отношение к социологии. – Вы потом как-то следили за развитием событий вокруг социологии, за судьбой Института социологии, его ведущих ученых, скажем, того же Левады, или отошли от этих дел? – Да, отошел. Полностью отошел, сохранив к каждому из социологов, с кем был знаком или вместе работал, самые добрые чувства. Это жизнь. Социология оказалась эпизодом в моей партийной работе. Я просто выполнял свой человеческий и партийный долг. Добрые чувства к людям сохранились, но мы как-то не были связаны друг с другом, только перезванивались, да и то редко. Источник   Оников Эдуард Аршакович – по окончании РосЗИТЛП (1951) работал в ЦНИХБИ руководителем ткацкого отдела. В настоящее время преподает в РосЗИТЛП. Профессор, доктор технических наук, заслуженный деятель науки РФ, заслуженный изобретатель РФ. Автор более 130 научных публикаций. Эдуард Аршакович Оников. Автоматизированные системы управления технологическим процессом (АСУТП) в ткачестве: Учеб.-метод. комплекс спец. 22.03 "Системы автоматизир. проектирования" : Учеб. пособие / Э. А. Оников ; Моск. текстил. ин-т им. А.Н. Косыгина . 20 с. ил. 20 см. М. МТИ 1988 Эдуард Аршакович Оников. Совершенствование, эффективность и перспективы развития процесса выработки ткани: Из цикла лекций заоч. фак. "Новая техника и технология х.-б. пром-сти" / Э. А. Оников ; Центр. правл. Всесоюз. НТО лег. пром-сти, Ун-т техн. прогресса 71,[2] с. ил. 22 см М. ЦНИИ информ. и техн.-экон. исслед. лег. пром-сти 1991 Эдуард Аршакович Оников. Совершенствование, эффективность и перспективы развития процессов приготовления основы : Из цикла лекций заоч. фак. "Новая техника и технология х.-б. пром-сти" / Э. А. Оников ; Центр. правл. Всесоюз. НТО лег. пром-сти, Ун-т техн. прогресса 55,[1] с. ил. 22 см М. ЦНИИ информ. и техн.-экон. исслед. лег. пром-сти Секретно О выезде части еврейского населения из СССР За последние два года и 8 месяцев (1972-1974 гг.) из СССР выехало более 75 тыс. евреев - почти 4 проц. всего еврейского населения страны. Из числа выехавших за этот период - 1 700 бывших членов КПСС. Факт выезда части евреев из СССР широко используется антисоветской пропагандой для подтверждения своих традиционных клеветнических утверждений о якобы бегстве людей из "коммунистического рая", о "банкротстве национальной политики Советов" и т.д. Обыгрывается и тот факт, что из США в среднем за год выезжает лишь два-три десятка евреев и что они, как правило, оставляют за собой американское гражданство... ...Выезд части еврейского населения имеет негативные последствия и для внутреннего положения в стране. Почти все евреи, в том числе и те, у которых и в мыслях нет покинуть нашу страну, а таких подавляющее большинство, пребывают в состоянии психологического напряжения, неуверенности, нервной настороженности - "что будет с нами завтра?". Это резко контрастирует со здоровым климатом морально-политического единства советского общества, который прочно утверждался в стране... ...Утверждение сводится к тому, что, дескать, евреи как национальность якобы оказались в Советском Союзе в тупике, лишены позитивной перспективы развития... В 20-х годах... была реальная надежда на социалистическое решение еврейского вопроса. Существо ее состояло в том, что для той части евреев, которые стремились к добровольной ассимиляции с другими народами, такая возможность была предоставлена. Для тех же, кто считал необходимым развиваться как национальность, также были созданы необходимые условия - имелись еврейские школы, библиотеки, театры, самодеятельность и т.п. Сегодня... оба этих пути полностью закрыты. 80 проц. всех евреев не знают еврейского языка - своим родным языком считают в подавляющем большинстве русский, а также других народов - узбекский, грузинский, литовский и т.д. Среди них немало лиц, готовых на добровольную ассимиляцию, на то, чтобы национальную принадлежность свою, а чаще своих детей считать русской, но это сегодня невозможно. Те же, кто хочет приобщаться к своей национальной культуре, как это может сделать любой представитель нееврейской национальности, лишен и этой возможности - нет школ, театров и т.п., нет даже кружков по изучению еврейского языка, даже музыкальных передач по радио. Из этого делается вывод о безысходном с точки зрения национальной перспективы положении евреев и необходимости эмигрировать в Израиль. В связи с отрицательными последствиями, вызванными выездом части евреев из СССР, было бы целесообразно осуществление ряда мер... 1. Опубликовать в партийной печати ("Правда", "Коммунист") установочную статью... 2. Учитывая грубые ошибки в публикациях, направленных против сионизма, и то, что систематическое перепечатывание подобных работ советских авторов, разоблачающих сионизм, самими зарубежными сионистскими центрами наносит огромный моральный урон нашей стране, поставить издание всей литературы по этому вопросу под особый контроль Госкомиздата. 3. Обратить внимание местных партийных, советских и общественных организаций на необходимость улучшения политико-воспитательной и культурно-просветительной работы среди еврейского населения... Было бы оправданным и издание самоучителя еврейского языка (на идиш), о чем просит часть евреев, открытие в нескольких библиотеках отделов еврейской литературы (таких отделов нет даже в библиотеках Биробиджана), введение в некоторых средних школах страны (в гг. Биробиджане, Одессе, Черновцах) для желающих факультативное изучение еврейского языка, открытие одного стационарного театра; при передаче песен народов СССР следовало бы передавать и еврейские песни и т.п. Осуществление подобных мер могло бы серьезно подорвать клеветническую кампанию наших противников о "гибели еврейской культуры в СССР", "ликвидации языка" и т.п... Консультант отдела пропаганды ЦК КПСС Л. Оников 30.9.1974 г ------------------------- Вспоминаю былое, и хочется рассказать не только о положении евреев в нашей стране в 50-80-е годы, но и об одном "преступном" с точки зрения аппаратной этики ЦК КПСС поступке, допущенном мною в ходе работы над той самой запиской. Разумеется, чтобы выявить объективные причины, вынуждавшие евреев покидать СССР, было необходимо откровенно побеседовать, как говорится, с глазу на глаз с несколькими десятками тех, кто уезжал из страны. Беседы с моими личными друзьями не позволяли сложить целостную, объективную картину. Это можно было сделать только через ОВИР, который официально занимался оформлением выезда. Но если бы я как ответственный работник аппарата ЦК КПСС явился в ОВИР и предъявил соответствующий документ, мне удалось бы побеседовать с одним - не больше - человеком. А мне для полного выявления причин нужна была беседа по крайней мере с несколькими десятками выезжающих. Для этого нужно было официальное поручение руководства Идеологическим отделом ЦК КПСС, в котором я работал (заведующего отделом или секретаря ЦК, курирующего отдел). Такого поручения у меня, естественно, не было и быть не могло. Если бы я без поручения явился в ОВИР с просьбой побеседовать с несколькими десятками отъезжающих евреев, начальник ОВИРа, безусловно, уступил бы просьбе ответственного работника ЦК КПСС, но через пять минут позвонил бы заместителю министра МВД, курирующего ОВИР, и доложил бы ему, что ЦК контролирует их организацию. Последний в ту же минуту перезвонил бы Савинкину, заведующему административным отделом ЦК КПСС, курирующим МВД, а Савинкин перезвонил бы заведующему моим отделом или секретарю ЦК и задал бы все тот же вопрос: почему идеологический отдел без ведома адмотдела контролирует ОВИР? Прекрасно зная механизм работы аппарата ЦК КПСС (а я не был к тому времени новичком, за моими плечами было уже два десятка лет работы в партийных аппаратах), я вынужден был пойти на хитрость. С заместителем министра МВД С. Крыловым меня связывала личная дружба. Он был умным и порядочным человеком. Рассказав ему о своем замысле, я попросил позвонить начальнику ОВИРа и выдать меня за социолога, занимающегося выявлением причин массового выезда евреев. Когда все было готово, свою записку я показал заместителю заведующего нашим отделом, а тот без моего ведома - П. Демичеву. Последний опять-таки без моего ведома разослал ее секретарям ЦК КПСС. Вот тут-то и разразилась буря: ведь официальная пропаганда утверждала, что государственного антисемитизма у нас нет. Секретари ЦК КПСС М. Суслов и И. Капитонов потребовали немедленно снять меня с работы. И, как ни странно в это поверить, лишь вмешательство того же П. Демичева спасло меня... Но в аппарате еще долго считали меня евренм, хотя многие знали, что я армянин. ...Но вернемся в сегодняшний день. Меня несколько удивило недавнее заявление главного раввина А.Шаевича, что ситуация в России благоприятствует развитию антисемитизма. Да, есть случаи осквернения еврейских кладбищ, хулиганских высказываний - иначе их не назовешь. И очень горько, что их вовремя не пресекают, что виновные не получают по заслугам. Есть ли сегодня причины, питающие антисемитизм? К сожалению, есть, как и есть, увы, бытовой антисемитизм. Хотя причины совершенно иные, чем при сталинщине, когда был антисемитизм государственный. Ликвидировав его, необходимо бороться и с бытовым. Вместе с тем - об этом я писал в ряде изданий - особенностью многих евреев (не знаю уж, прав я или нет) является некоторая утрата в определенных ситуациях чувства меры, что ли. Советую господину Шаевичу внимательнее посмотреть на влияние евреев на деловую, финансовую сферу, на средства массовой информации... Пишу и понимаю, что тема эта деликатная и довольно болезненная. Вероятно, нелишне учитывать и такое наблюдение видного деятеля сионизма В.Е. Жаботинского, который еще в 1909 году заметил: "...можно попасть в антисемиты за одно слово "еврей" или за самый невинный отзыв о еврейских особенностях...". "И от этого обычая теряют, - продолжал он, - больше всего сами евреи". И почти то же самое говорил широкоизвестный деятель Д.Бен-Гурион: "самыми большими антисемитами" являются зачастую сами евреи... Оников Леон Ядов В.А. Социология в России § 3. Проект "Таганрог" (1968-1994) Во второй половине 50-х гг. в отделе уровня жизни Научно-исследовательского института труда Государственного Комитета по вопросам труда и заработной платы начались исследования в области социологии уровня, образа и качества жизни [1, 2, 3]. Выделялись три основных направления: а) изучение потребительских семейных бюджетов; б) изучение бюджета времени; в) изучение бытовых условий жизни отдельных групп населения. Ряд исследований был посвящен сравнительному анализу бюджетов с дореволюционными обследованиями русских статистиков. В значительной мере это носило характер продолжения тех наблюдений, которые вела Е.О.Кабо в 20-х гг. текущего столетия [4]. В конце 50-х - начале 60-х гг. на базе первого в послевоенное время обследования семейных доходов (1958 г.), типа микроценза, начались исследования распределения доходов и особенностей их формирования по различным группам населения в региональном разрезе [8]. Времена "хрущевской оттепели" ознаменовались определенной активизацией такого рода исследований, несмотря на то, что официальная статистика оставалась закрытой. Для исследователей общественных процессов она фактически была малодоступной и во второй половине 60-х гг. Тогда и возникла идея осуществить комплексное обследование многообразных сторон жизни населения одного типичного среднего города. Идея принадлежала Л.А.Оникову, который, будучи одним из ответственных сотрудников ЦК КПСС, что называется, "пробил" разрешение на это необычное обследование, которому было суждено стать уникальным. Проект "Таганрог" включал несколько субпроектов: описанное выше изучение досуга и быта населения (Л.Гордон и Э.Клопов); обширную программу исследований многообразных каналов функционирования общественного мнения, общественно-политической жизни (Б.Грушин)66, наконец, программу социально-экономических обследований, которую разработал коллектив социологов-экономистов под руководством Н.М.Римашевской (серьезный вклад в это исследование внесли также Л.Д.Павличенко и В.Г.Конина). Работа над проектом "Таганрог" началась во второй половине 60-х гг. и продолжается по сию пору, охватывая период более чем в три десятилетия. К настоящему моменту реализованы следующие четыре этапа: "Таганрог-I" (1968-1969) - реакция после "хрущевской оттепели"; "Таганрог-II" (1978-1979) - расцвет брежневского "застоя"; "Таганрог-III" (1988-1989) - зенит горбачевской "перестройки"; "Таганрог-III 1/2" (1993-1994) - "шок "ельцинско-гайдаровских реформ [9, 10, 11]. Каждый этап исследования имел двуединую цель: провести динамическое сопоставление и изучить новые явления в семейном благосостоянии, характерные для данного этапа. "Таганрог-1" был посвящен посемейному исследованию жизненного уровня и выявлению социально-экономических проблем благосостояния. Его основные темы: социально-демографическая характеристика семьи, включая ее типологию; доходы применительно ко всем источникам поступления; потребление семьи в детальной структуре, а также ее жилище и имущество; образование, квалификация и занятость. Изучение жизнедеятельности населения было нацелено на выявление устойчивых связей и взаимодействия факторов формирования семейного благосостояния, на рассмотрение социальных механизмов, характерных для сферы потребительского поведения. На первом этапе таганрогских исследований авторам удалось выявить и проанализировать ряд принципиально важных и новых для понимания социальных реалий того времени проблем: а) нестабильность семейной структуры; б) реальные противоречия в положении женщин и мужчин (масштабы тендерной асимметрии) вопреки официальной доктрине об успехах в этой области; в) новый взгляд на проблему низкооплачиваемых работников и малообеспеченных семей; г) ущербность отдельных видов общественных фондов потребления, которые увеличивали различия в материальном обеспечении населения; д) порочность существовавшей практики распределения жилья. Впервые были выявлены источники, состав, а также объем неконтролируемых доходов населения, которые в дальнейшем стали называться "нетрудовыми". Аналогичное обследование было проведено Н.Римашевской в Костроме и малых городах Костромской области (1969-1970 гг.); оно показало устойчивость социальных процессов и действующих механизмов, независимо от особенностей региона. В рамках проекта "Таганрог-II" предполагалось: а) комплексное изучение условий, уровня, образа и качества жизни семей для выявления соотношения потребностей и реальных возможностей их удовлетворения; б) определение динамики и тенденций семейного благосостояния; в) изучение предпочтений, интересов, ориентации и мотивов поведения различных групп и слоев населения. "Таганрог-II" включал пять подпроектов: "Уровень жизни", который практически повторял "Таганрог-I"; "Образ жизни", рассматривающий указанный феномен через призму поведения людей в сфере культуры; "Спрос и предложение" на потребительском рынке; "Здоровье", измеряемое на индивидуальном уровне; "Развитие семьи" в категориях анализа изменений жизненных циклов. Результаты исследований на этом этапе выявили противоречия между официальной доктриной "зрелого социализма" и, по существу, тоталитарной системой правления, воздвигнутой на основе монополии государственной собственности. В основе этого противоречия лежал хронический дефицит потребительских благ. Он складывался как следствие милитаризации экономики, когда индустрия потребления оставалась в зачаточном состоянии. Второй узел противоречий вытекал из противопоставления законов функционирования экономических механизмов распределения и волевых решений, принимаемых централизованно-бюрократической системой. Третий узел проявлялся непосредственно в семье, дестабилизируя ее структуру. Причина социальных напряжений крылась в противостоянии деятельности человека в сферах труда и потребления. Отчуждение работника не только от средств, но и от результатов труда приводило к удвоению его занятости: одну работу он выполнял, чтобы получить свою заработную плату, а другую - чтобы реализовать ее в потребительских благах, так как рынок товаров и услуг пребывал в постоянном дефиците. Это касалось рабочего и послерабочего времени, родителей и детей, мужчин и женщин [12]. Проект "Таганрог-III", реализуемый в годы "перестройки", был важен потому, что в поле изучения оказывались новые процессы в период трансформации всех сфер поведения людей. Для решения сравнительных задач были повторены проекты "Уровень жизни", "Образ жизни" и "Здоровье". В качестве новых осуществлялись исследования социально-экономических и политических ориентации населения в условиях перехода к рынку, а также характера жизнедеятельности отдельных групп населения. Усиленный акцент был сделан на тендерных аспектах - проблематике, возникшей именно в этот период67 [14]. Сегодня таганрогские исследования приобретают особое значение. Во-первых, длительное панельное и комплексное исследование по типу "case study" открывает возможности обнаружить социальные механизмы, действующие независимо от различий в социально-политических и институциональных структурах общества. Неудачи проводимых в стране экономических реформ в значительной мере обусловлены отсутствием знаний об инерционных социокультурных особенностях бытового и экономического поведения людей; именно эти знания, между прочим, помогают определить "пороги" социальной адаптации в процессе радикального реформирования общества, его экономики в особенности. Во-вторых, 1989 г. в определенном смысле является "точкой отсчета" для всесторонней оценки процессов социально-экономических перемен. Именно после 1989 г. началось сползание экономики в кризисную ситуацию, а уровень жизни населения стал катастрофически падать. В-третьих, анализ полученной информации позволил сделать вывод, что экономические реформы вносят свой "вклад" в регулирование распределительных отношений. Рыночные механизмы становятся главным каналом воздействия на соотношение в заработках. Усиливается имущественная стратификация населения. Если в 1989 г. ("Таганрог-III") была зафиксирована ситуация робости экономических преобразований, но уже довольно существенных политических перемен, то период обследования "Таганрог-III-1/2" - это начало другой эпохи: распад Союза, резкий поворот в экономике "сбросили" население в принципиально иные условия жизни. Как люди приспосабливаются к условиям "шоковой терапии", каков запас адаптации, каковы резервы приспособления? В частности, было установлено, что особые потери имели место в состоянии здоровья населения. Основная задача "Таганрога-III-1/2"68, по замыслу авторов, сводилась к тому, чтобы сравнить базисные показатели жизненного уровня, оценить состояние здоровья населения и воздействующие на него факторы, составить представление о жизни наиболее уязвимых слоев населения: стариков и детей. Выводы по итогам этого последнего к данному времени этапа обследования оказались достаточно пессимистическими: происходит интенсивное снижение жизненного уровня, которое проявляется не только в падении доходов и потребления населения, но главное - в снижении качества жизни и его основной характеристики: здоровья; основные тенденции снижения потенциала здоровья не только сохранились, но усилились; отмечен новый феномен в этой области: центральные проблемы здоровья переместились из групп престарелого населения в группы детей и молодежи; различные слои населения по-разному адаптируются к условиям рынка; успехи реформ существенным образом связаны со способностями личностной адаптации, формированием новых психологических установок. Понятно, что люди старшего возраста труднее переживают перемены, но вместе с тем обнаружились и социально обусловленные особенности (например, менее квалифицированные слои более консервативны; более адаптивны образованные слои населения).   Таганрогский проект, даже если он не будет продолжен, вошел в историю отечественной социологии как одно из крупных событий социальной науки. Источник Информация   www.pseudology.org