Москва, Серия "История отечественного телевидения", 2000 Николай Николаевич Месяцев Давно пережитое Коллектив: радости творчества, горечь неудач Так что же мне все-таки удалось свершить в массовом вещании страны - Союза Советских Социалистических Республик - вместе со всеми товарищами по работе? Со всеми именно! Один в поле не воин. Мне очень хотелось бы назвать многих, многих стоявших рядом плечом к плечу - и командиров радиотелевещания и рядовых. Но это невозможно в коротких моих заметках. Назову лишь ушедших уже в мир иной - Леонида Максакова, Георгия Иванова... Царствие им небесное. Перелистаем страницы календарей год за годом - конец 1964, 1965, 1966, 1967, 1968, 1969, начало 1970 - и задержимся на тех листках, которые отмечены чем-то новым, значительным в массовом вещании. Таким первым листком явился мой первый выход на заседание Совета Министров СССР с защитой бюджета Госкомитета на 1965 год. Вел заседание Председатель Совмина Алексей Николаевич Косыгин. Состав Совета Министров, за некоторым исключением, мне был мало знаком. Да и с Алексеем Николаевичем ни разу до того не приходилось встречаться по какому-либо конкретному государственному делу. Позвонил управляющему делами Совмина В. Смиртюкову, попросил у него совета. "Подготовься тщательно, никаких писаных речей, короткие тезисы на четвертушках машинописного листа, а все остальное - по памяти", - был его ответ. Я так и поступил. (В то время годовой бюджет Госкомитета был большой, примерно на уровне годового бюджета некоторых союзных республик). Пришел в зал заседаний Совмина: уютный, с высокими потолками и такими же окнами; ничего лишнего - стол председателя с примыкавшим к нему длинным столом для его замов и ряды стульев для министров, председателей госкомитетов и приглашенных. Рядом со столом Председателя - небольшая трибуна для выступающих. Сидел, слушал министров, защищающих бюджеты своих отраслей, обдумывал вопросы, которые задавал им А.Н. Косыгин. "Да, дело он знает", - думал я. Пришел мой черед, начал говорить. Слежу за реакцией Председателя и зала. Слушают внимательно - радио и телевидение всех касается. "Вдохновленный" всеобщим вниманием, скатываюсь к "картинкам" жизни и быта радиовещания и телевидения. А.Н. Косыгин, прервав меня, говорит: "Товарищ Месяцев, короче - это вам не радио и телевидение". Все смеются. Я - Косыгину: "Неплохо Вы, Алексей Николаевич, меня поддеклешили". Все хохочут. Бюджет принят. И хороший, учитывающий перспективу. Можно спокойно вести дело по дальнейшему развитию и совершенствованию массового вещания. После этого, первого радостного для меня, листка в календаре пошли чередой другие... 15 ноября мы выпустили в эфир радиостанцию "Мир и прогресс", учредителями которой стали советские общественные организации. Они знакомили зарубежных слушателей с общественной, экономической, культурной жизнью в СССР, а также с точкой зрения советской общественности на важнейшие события внутренней и международной жизни, которая могла и не совпадать с государственной, что, само по себе, явилось несомненным шагом вперед на пути демократизации радиовещания. 13 января 1965 года по радиопрограмме "Маяк" прошла первая передача "Найти человека", посвященная поиску родных, разлученных войной. Вела передачу наша известная детская писательница Агния Барто. Почта на передачу, несмотря на то, что с момента окончания Великой Отечественной войны прошло около двадцати лет, была огромной. Порой не выдерживало сердце Агнии Львовны - пожилого и очень восприимчивого к чужому горю человека - приходила она ко мне в кабинет и читала письма благодарности от тех, кто нашёл мать, отца, брата, сестру, дочь или сына, и плакала с тихой радостью... 18 февраля того же года Центральное телевидение впервые начало показ первого отечественного многосерийного телефильма "Вызываем огонь на себя", поставленного режиссером С.Н.Колосовым на созданной по нашей инициативе на "Мосфильме" студии телевизионных фильмов. Как-то в конце восьмидесятых годов на подмостках останкинского телетеатра на встрече с телезрителями выступал С.Н. Колосов. Слушал я его и думал: "Куда же подевалась его элементарная порядочность?" Он, не жалея красок, "растудыкивал", как чиновники от телевидения мешали ему работать, ставили палки в колеса его творческого процесса и т.п. Он попросту наговаривал, не приводя к тому же ни одного заслуживающего внимания факта. И не мог сделать этого.   Ибо в действительности все было наоборот. "Чиновники" от телевидения не могли не помогать С.Колосову, ибо он первый пошел на создание телевизионного сериала, отсутствие которого на малом экране ощущалось. Это, как говорится, объективная сторона дела. А субъективная сторона состояла в том, что Председатель комитета верил в способности молодого тогда С.Колосова и не ошибся. Гостелерадио щедро финансировало все последующие работы режиссера Колосова с непременным участием в каждой из них его супруги - превосходной актрисы Людмилы Касаткиной. Но это к слову. Новый телевизионный альманах "Подвиг" впервые появился на экранах телевизоров 2 марта 1965 года. Вел его писатель Сергей Сергеевич Смирнов. Он рассказывал о памятных событиях войны, бывших фронтовиках и партизанах, об отдельных родах войск, о красных следопытах, идущих в походы по дорогам войны, по городам-героям. Потом начались передачи С.Смирнова о трудовом героизме - "Поиск". Эта многолетняя работа Сергея Сергеевича Смирнова стала общественным явлением. Страна ждала его выступлений. Своими рассказами о войне, заступничеством о нуждающихся, защитой от незаслуженных обид или забвения, гимном отважным, Сергей Смирнов врывался в атмосферу равнодушия, приспособленчества, карьеризма, которая кое-где давала себя знать, будил общественную активность. Почта на передачу шла огромная. Была создана специальная группа редакторов в помощь С.Смирнову.   Большую работу, помимо другой, вместе со Смирновым проводили Николай Карцов, главный редактор литературно-драматического вещания ЦТ и обозреватель Юрий Гальперин - два самоотверженных талантливых, под стать Сергею Сергеевичу, человека. Мы старались организовать работу с почтой, поступающей на передачу "Подвиг" - "Поиск", таким образом, чтобы немедленно, через соответствующие партийные, государственные, общественные организации добиваться положительной реакции на просьбу о помощи, в защиту справедливости. Мы исходили из того, что именно таким образом наше массовое вещание проявляет свою демократическую сущность. Альманах "Подвиг" шёл в эфир, а за его кулисами шли настоящие сражения между Гостелерадио (Месяцевым) и Главным Политическим управлением Советской Армии и Военно-Морского флота (Епишевым). Из Управления шли обвинения в том, что С.Смирнов, рассказывая о героизме наших солдат и офицеров, попавших в немецко-фашистский плен, тем самым обеляет сдачу в плен как явление, а я (Гостелерадио) предоставляю ему - Смирнову - эфир для распространения такого рода вредных суждений. Епишев требовал "прикрыть" или "изменить" характер выступлений Смирнова по Центральному телевидению. В данном случае я нашёл поддержку у Л.И.Брежнева и, как говорится, вопрос был закрыт. На Брежнева подействовал мой довод, что выступления Сергея Смирнова имеют широчайшую народную поддержку со всеми вытекающими отсюда последствиями политического и нравственного свойства. Сергей Смирнов внешне не приковывал к себе внимания. В московской толпе его, пожалуй, и выделить было невозможно. Как все, как большинство из нас. Но близкое с ним знакомство, тем более при взаимном дружеском расположении да еще в различных ситуациях, раскрывало его недюжинную натуру. Он обладал большой работоспособностью, умел совмещать литературную деятельность со всякого рода общественными поручениями, лишь бы они - говаривал он - имели толк. Но главное свойство его души - это отклик на человеческую боль, неприятие несправедливости по отношению к другим, стремительное выступление в защиту того, чьи права попраны.   Думается, что творчество Сергея Смирнова на радио и телевидении порождено именно борьбой за справедливость тех, кого забыло или обидело государство. Не Родина. А именно государственная власть. Его "Брестская крепость" - гимн красноармейцам и командирам, поднятым из беспамятства власти на высокий пьедестал признательности Отчизны. Как член Комитета по Ленинским и Государственным премиям я, вместе с другими, с чувством глубокого удовлетворения проголосовал за присуждение Сергею Сергеевичу Смирнову Ленинской премии в области литературы за его "Брестскую крепость". Строительство Общесоюзного телецентра шло полным ходом. Уже были видны его контуры, поднявшиеся в высоту стены. Все сильнее упиралась в небо и телевизионная башня, создаваемая по проекту инженера Н.В.Никитина. Более 600 заводов участвовало в строительстве телекомплекса в Останкино. В целях ускорения ввода его в эксплуатацию нами было решено: одновременно со строительством начать разработку и производство радиотелевизионной аппаратуры, ее установку, опробование и т.п., естественно, не в ущерб качественной стороны дела. Для освоения и работы на Общесоюзном телецентре нужны были кадры самых различных профессий. Нами были открыты курсы подготовки тележурналистов, телеоператоров, видеоинженеров, осветителей и т.д. в арендуемой у Моссовета обычной средней школе, недалеко от телецентра на Шаболовке.   В ходе бесед с Алексеем Николаевичем Косыгиным было получено добро на строительство трех больших жилых домов по проспекту Мира, недалеко от Останкинского телецентра. Это была большая победа. Впервые Комитет строил для своих сотрудников жилье. Но и это не все. По договоренности с Моссоветом было решено создать кооперативное жилищное товарищество и с его помощью построить еще несколько жилых домов. По нашим расчетам осуществление плана жилищного строительства должно было снять в коллективе остроту жилищной проблемы, что и имело место к концу 1969 года. Немало усилий было приложено и к тому, чтобы превратить столовую на Пятницкой улице - в основном здании Комитета - в образцовый, именно образцовый, пищеблок. И это было осуществлено: качество приготовляемых блюд было на уровне первоклассных московских ресторанов при дешевизне стоимости. На некоторых этажах были красиво оформлены буфеты; в определенное время развозились по этажам кофе, чай, молоко, булочки, бутерброды, пирожные и прочая снедь. Столовая не только перешла на самоокупаемость, но и стала приносить немалую прибыль, которая по решению коллектива Комитета шла на повышение качества питания. Я с удовольствием принимал самых высокопоставленных гостей из-за рубежа в общем зале столовой, на виду у всех, потчуя их теми блюдами, которые обозначались в меню на данный день. Естественно, все видимые и ощущаемые сдвиги в работе Комитета вызывали в коллективе прилив энергии, деловитости, творческого вклада в подготовку радиотелевизионных программ, критического отношения к результатам своего труда. Меня как Председателя радовало растущее в коллективе чувство уважения друг к другу, доверительности, товарищества, этического поведения в стенах Комитета, иначе говоря, тех элементов, без которых нет духа открытости. Конечно, в целях демократизации коллектива приходилось прибегать и к мерам, выходящим за рамки привычных, накатанных форм и методов государственной практики. Так, например, я установил ежеквартальные вечера - встречи с работниками Комитета, встречи без заранее обозначенной повестки, на которых я и мои заместители отвечали на вопросы, рассматривали жалобы, претензии к руководству - в общем, занимался тем, из чего складывалась повседневная будничная жизнь работающего коллектива. Надо заметить, что эти встречи и, несомненно, партийные, профсоюзные, комсомольские собрания, на которых шёл откровенный, нередко нелицеприятный разговор, способствовали преодолению чиновничества в отношениях между людьми, а их - к делу, развивали в каждом из нас чувство взаимоуважения. На собрания выносились крупные проблемы развития массового вещания в стране, обсуждение которых давало пищу для раздумий, нахождения правильных решений. Постепенно в коллективе преодолевались, исчезали недостатки, мимо которых я не мог проходить. ...Как-то в начале моей работы в Комитете женщины-уборщицы в беседе со мной пожаловались, что из рабочих помещений приходится выносить большое количество пустой посуды из-под спиртного, особенно после ночной смены. "А сколько?" - "Пойдемте вниз, во двор и там увидите "улов" за прошедшую ночь". Пошел. Увидел. О, ужас! Порожними бутылками можно было загрузить грузовой автомобиль. Отдал распоряжение: всех сотрудников, свободных от эфира, пригласить в конференц-зал. Собрались. Предлагаю собравшимся избрать пятнадцать человек и поручить им спуститься во внутренний двор здания Комитета, посмотреть на то, что им покажут уборщицы, выслушать их, а затем подняться в зал и рассказать обо всем увиденном собравшимся. Присутствующие насторожились. В чем дело? Что произошло? Сидим. Молчим. Минут через десять делегированные появились и рассказали об увиденных горах пустых бутылок, собранных в помещениях Комитета. Я сказал, что подпишу приказ об увольнении с работы каждого, независимо ни от каких заслуг, стажа работы и пр., кто будет замечен в распитии спиртного в служебных помещениях. Приказ возымел действие. В главных редакциях и отделах Комитета, его коллегии шла напряженная работа по уточнению концепции отечественного массового вещания. Ее рабочая основа была отработана и получала воплощение в практической работе. Надо подчеркнуть, что четырехпрограммное вещание по Центральному телевидению плюс программы передач для Москвы и Московской области с целесообразной, научно-выверенной вещательной сеткой, разработанное тогда, действовало в основном до недавнего времени, в течение почти четверти века. Сохранилось также и пятипрограммное вещание Всесоюзного радио, радиовещания для Москвы и Московской области с небольшой подвижкой вещательного времени. Что касается вещания Московского радио на зарубежные страны и радиостанции "Мир и прогресс", то оно шло согласно нашей концепции по линии увеличения числа языков вещания, широкого диапазона мнений общественности по вопросам внутренней и международной жизни СССР, других стран и регионов планеты, при неизменной заботе о содержательной стороне каждой передачи. В качестве подтверждения сказанного о последовательном воплощении в практику разработанной концепции вещания могло бы послужить создание на Центральном телевидении в марте 1965 года учебно-образовательной программы. Ее учредителями явились Госкомитет по радиовещанию и телевидению, Министерство высшего и среднего специального образования СССР и Всесоюзное общество "Знание". Мы придавали воистину превеликое значение этой программе как могучему, притом демократическому, просвещению широчайших масс населения страны. Ставилась задача помочь людям разных возрастов и образовательной подготовки стать на уровень современных достижений науки, техники, культуры. В самом деле, что может быть благороднее и демократичнее этой цели?! И это не красивые словеса. Ведь речь шла о подъеме интеллектуального уровня народа огромной многонациональной страны в условиях разворачивающейся научно-технической революции. Не вдаваясь в анализ сегодняшнего радио- и особенно - телевизионного вещания (это не входит в рамки моих заметок), я с душевной тревогой и болью слышу и вижу, как изо дня в день в эфир проходят телерадиопередачи, которые размывают в душах людей те нравственные устои, которые формируют Человека как личность. Причем, главный удар вещания направлен на распад человеческой души, на слом в ней извечных культурных норм и запретов. Конечно, распада еще нет - не так просто совладать с нашим народом, есть определенный надлом. В апреле того же, 1965, года с помощью спутника связи "Молния-1" впервые из Москвы жителям Дальнего Востока были показаны первомайский парад и демонстрация трудящихся на Красной площади. А в ноябре проведена экспериментальная передача из Москвы в Париж с помощью того же спутника. Усилия коллективов Центрального телевидения, Всесоюзного радио, вещания на зарубежные страны, комитетов радиовещания и телевидения в союзных республиках, областях и краях, материальная база которых тоже или модернизировалась, или создавалась заново, были сосредоточены на содержательной стороне вещания - на идейно-художественном уровне всех видов программ и передач. В общий поток новых передач вливалось творчество работников вещания Украины, Белоруссии, Узбекистана, Грузии, Армении – всех союзных республик страны, многих областей и краев Российской Федерации. Телевидение и радио все более громко заявляли о себе как о мощном средстве сближения народов нашей страны, взаимообогащения их культур, побуждающем к развитию национального самосознания и дружбы народов. Можно было бы месяц за месяцем, год за годом перечислять то новое, что появлялось в массовом вещании. Но, наверняка, такое перечисление может наскучить читателю. И потому я попытаюсь выделить в многочисленном ряду те сюжеты, в которых содержится нечто такое, на чем можно было акцентировать особое внимание и что вспоминается с чувством удовлетворения. О бедах прошлого, свалившихся на голову (а без них в большом деле не обойтись), я еще скажу. Осмысливая опыт, накопленный массовым вещанием за прошлые годы, и опираясь на практику собственной деятельности, я понимал, что сила радио и телевидения состоит в умении привлечь, втянуть в свою орбиту выдающихся деятелей культуры, ученых, по-государственному мыслящих рабочих и крестьян, увлечь целые театральные коллективы, киностудии, профессиональные оркестры и, конечно, самодеятельные таланты. На это я не жалел ни сил, ни времени. 9 октября 1965 года вышла в эфир новая рубрика ЦТ "На улице Неждановой" - передача из Всесоюзного Дома композиторов в Москве. Музыкальные вечера, которые транслировались оттуда, знакомили телезрителей с современной симфонической, камерной и эстрадной музыкой, с песнями и романсами, с творчеством композиторов союзных республик, краев и областей РСФСР. По старой, еще с комсомольских времен, традиции я часто бывал на заседаниях секретариата Союза композиторов СССР, на которых обычно председательствовал Тихон Николаевич Хренников, много сделавший для популяризации классической и современной музыки на радио и телевидении вместе с другими композиторами, помогавший ставить заслон проникновению в эфир различного рода музыкальных подделок, а то и просто пошлятины. Подлинными музыкальными праздниками были творческие вечера композиторов в Колонном зале дома Союзов в Москве: Д.Шостаковича, Г.Свиридова, А.Пахмутовой, М.Блантера, Н.Богословского, В.Мурадели, А.Новикова, А.Островского, Я.Френкеля и других не менее известных в народе композиторов. Эти вечера рождали новых исполнителей советской песни. А какой популярностью у зрителей пользовался "Голубой огонек", в котором принимали участие выдающиеся мастера искусств и крупнейшие музыкальные коллективы страны! Почти со всеми из названных выше композиторов у меня были добрые отношения.   В Комитете по Ленинским и государственным премиям я участвовал, помимо пленарных его заседаний, в работе секции музыки, которую возглавлял Д.Шостакович. Там я близко узнал Г.Свиридова. Конечно, и для Шостаковича, и для Свиридова, и для Хренникова, да и для других членов комиссии этого Комитета, характерна была искренняя поддержка подлинных талантов в отечественной музыке. Георгий Свиридов нередко с увлечением рассказывал о новых для себя открытиях среди творческой молодежи, самодеятельных исполнителей. Для меня было несомненным, что радио и телевидение призваны быть своеобразным "решетом", через программы которого "просеиваются" люди, увлеченные искусством, достигающие в нем больших творческих успехов, и которым, при их желании, надо помочь получить специальное художественное образование и влиться в ряды профессиональных исполнителей. Таким "решетом" была призвана стать созданная на ЦТ Главная редакция народного творчества. Возглавила ее умный человек Кира Вениаминовна Анненкова. Ни один театральный или клубный зал не может сравниться по величине со зрительным залом передач, шедших под лозунгом "Народное творчество", да к тому же – с неизменно высоким исполнительским мастерством солистов и коллективов, принимавших в них участие. Сказанное объективно выражает одну из качественных сторон средств массового вещания. Но лишь одну. Сущность массового вещания в его многомерности, функциональном разнообразии. Оно - информатор и в то же время - толкователь происходящих окрест и в целом в мире событий, явлений, тенденций, закономерностей. Оно - поставщик на дом, в семью разнообразной художественной продукции (творчества), желательно наилучшего качества и вместе с тем - воспитатель, формирующий или оттачивающий различные грани нравственных позиций человека, его художественно-эстетических привязанностей. Радио и телевидение - сеятели знаний и одновременно - рычаг подъема социальной активности народа в различных сферах общественной практики. Для меня было несомненным и то, что к середине 60-х годов отечественное радиовещание и телевидение достигли такого уровня, когда требовалось научное осмысление перспектив их дальнейшей роли в советском обществе. Определять их развитие по личному или коллективному наитию было бы, мягко говоря, ребячеством, а на поверку могло бы повести не только к растрате огромных материальных ресурсов, но и нравственному ущербу всему обществу. С помощью массового вещания можно духовно растлить людей, поссорить между собою поколения, посеять национальную вражду, разбередить в душах низменные инстинкты - зло, грубость, насилие, жестокость, преступность. Эти и подобные им мысли все чаще и чаще навещали меня. Я их не скрывал. Делился ими со своими заместителями, главными редакторами, затевал разговор на различного рода собраниях. В итоге было решено: во-первых, создать в Комитете научно-исследовательскую лабораторию социологических исследований эффективности радио и телевидения среди различных категорий слушателей и зрителей. Во-вторых, усилить аналитическую сторону в работе отделов писем Всесоюзного радио, вещания на зарубежные страны, Центрального телевидения, а также всех главных редакций и служб Комитета. В-третьих, повести работу в направлении постепенного превращения курсов подготовки и переподготовки кадров во Всесоюзный институт радио и телевидения. В-четвертых, ввести в практику проведение совместно с другими учреждениями научных конференций по актуальным проблемам массового вещания. В-пятых, решить вопрос о создании в Академии общественных наук при ЦК КПСС аспирантской группы на кафедре журналистики и расширить контингент студентов, специализирующихся на факультете журналистики МГУ в области радио и телевидения. Реализация этих замыслов была поставлена на практическую основу. Уже летом 1966 года нами в Москве было проведено первое Всесоюзное совещание по вопросам социологии радиовещания и телевидения, в котором приняли участие социологи и психологи институтов Академии наук СССР, ее Сибирского отделения, Академии общественных наук при ЦК КПСС, Московского и Ленинградского университетов. С выводами и предложениями ученых были ознакомлены сотрудники телевидения и радио, что дало им пищу для осмысления собственной практики, ее корректировки. Постоянный внешний критический анализ и внутренний самоанализ содержания передач необходимы во всех видах вещания - будь то информация, общественно-политическое или художественное вещание, естественно, при непременном учете мнения зрителя и слушателя. К этому обязывали и принятые ХХШ съездом КПСС Директивы по пятилетнему плану развития на 1966-1970 годы. В них по нашему предложению указывалось на необходимость расширить сеть радиовещательных и телевизионных станций посредством использования искусственных спутников Земли, развивать сеть телевизионного вещания (в том числе и цветного). Отмечалась важная роль радио и ТВ в сближении культурных уровней населения города и села, а также различных районов страны. Замечу, что на ХХШ съезде КПСС (29 марта - 8 апреля 1966 г). я был избран кандидатом в члены ЦК КПСС; 12 июля того же, 1966, года был избран депутатом Верховного Совета Союза ССР (Совета национальностей от Термезского избирательного округа № 111 Узбекской ССР). Вхождение в состав высших партийных (ЦК КПСС), государственных (Верховный Совет СССР, Правительство Союза ССР) органов, несомненно, позволяло мне добиваться большей результативности в решении различных вопросов массового вещания. И действительно оно набирало силу как по охвату населения, так и по все большему разнообразию радиотелевизионных передач. Думаю, что и 1967 год в этом смысле показателен - удалось многое из задуманного свершить. Если на радио и телевидении год 1965 был освящен Великим Подвигом советского многонационального народа в Отечественной войне 1941-1945 г. г., яркие всполохи которого продолжали будить творческую мысль создателей телевизионных и радиопрограмм, воспевать героизм, мужество, доблесть солдат, офицеров, генералов, маршалов (в их числе и моего поколения), то год 1967 в массовом вещании стал годом эпической поэмы о поколениях советского народа, свершивших Великую Октябрьскую социалистическую революцию, отстоявших ее завоевания в годы гражданской войны и иностранной военной интервенции, поднявших Отчизну до уровня самых развитых стран мира, укрепивших ее державность, оказывавших помощь народам братских социалистических стран в Европе, Азии и Латинской Америке, народам, борющимся против колониализма, за свободу и независимость. Недостатки, ошибки и просчеты во внутренней и внешней политике, которые, конечно, имели место, отошли как бы на второй план. О них говорилось, их обнажали на экране. Но лейтмотивом радиотелевизионных передач были героика исторических свершений поколений советского народа под руководством своей партии, преемственность революционных, боевых и трудовых традиций. Вот лишь некоторые в подтверждение этого факты. 21 апреля Центральное телевидение начало показ первой серии историко-революционного документального фильма "Летопись полувека", посвященного юбилею Октября. В пятидесяти фильмах — каждому году был посвящен фильм - давалась историко-философская трактовка событий минувшего. Восемь месяцев миллионы телезрителей, не отрываясь от голубых экранов, смотрели сами на себя, на свершенную ими великую полувековую историю. Огромная почта... Телезрители, отдавая дань благодарности создателям этого сериала, рассказывали, как они торопились с работы, дабы не опоздать к началу очередной серии, усаживались у экранов семьями, с друзьями и с гордостью смотрели, какими были их деды, отцы и матери, старшие братья и сестры и какими стали благодаря их советской власти. В коллективных письмах сообщалось о дискуссиях и диспутах по поводу увиденного.   К сожалению, я никогда не вел дневниковых записей - было не до них... работа, работа. И потому не могу назвать ни одного из создателей той или иной серии. Над каждой из пятидесяти серий тщательно работали мой заместитель по ЦТ Георгий Иванов и я. Я же и давал добро на выход в эфир. Однажды позвонил мне Петр Нилович Демичев - секретарь ЦК КПСС - и сообщил мне о том, что "один из членов Политбюро (фамилия не была названа) выразил свое то ли неудовольствие, то ли возмущение по поводу увиденного в сериале и добавил, что как бы Месяцев не разделил судьбы Некрича (автора работы по истории КПСС, трактовавшего некоторые ее вопросы не в духе принятой официальной версии). "Ты имей это в виду". - "Может быть, привезти ему мешки с восторженными отзывами-откликами зрителей на этот сериал?" - "Не шути, все не так просто". - Конечно, я засек сказанное в памяти. 8 мая по радио и телевидению прошла трансляция репортажа о торжественном церемониале зажжения Вечного огня славы на Могиле Неизвестного солдата у Кремлевской стены. Останки неизвестного солдата Великой Отечественной нашли в Подмосковье, в районе Дубосеково, там, где сложили головы двадцать восемь героев-панфиловцев, сформированных в боевой порядок далеко от Москвы, под Алма-Атой. А какая разница, где - под Алма-Атой или Иркутском? Никакой. Ровным счетом. Вся суть, все естество в том, что это были советские солдаты - казахи, русские, узбеки, армяне, украинцы, белорусы, евреи, чуваши, татары, грузины и другие, стянутые Великой войной в один тугой жгут, который, если ударит по врагу, переломит ему хребет. И переломил... Шел май. Александровский сад под кремлевскими стенами наливался сиреневым цветом, на земле полыхали ярко-красные, как кровь, тюльпаны, а над всею Москвою висел легкий, словно пух, туман, едва-едва пробиваемый солнечными лучами. Глядел я из сада, от самой чаши, еще не возгоревшей огнем, который получит название "Вечного". Так, через считанные минуты, скажет Николай Григорьевич Егорычев - фронтовик, Первый секретарь Московского городского Комитета партии, мой сверстник и единомышленник, а за ним слова "Вечный огонь" повторят Москва, вся страна - от западных ее границ до восточных. Глядел я сквозь чугунную ограду Александровского сада, через Манежную площадь, вверх, на улицу Горького, налево, за Манеж и направо, туда, где Большой театр - повсюду были люди, мои дорогие москвичи, мой народ - победитель в жестокой схватке с хитрым, сильным врагом, фашистской Германией. Было тихо. Очень тихо... Тысячи людей ждали. Ждала вся многонациональная Страна. Мы уже научились связывать передачи телевидения и радио в единое, цельное, с прямым выходом в эфир. Часы отсчитывали секунды захоронения Того - Неизвестного Солдата, - Кто вовеки веков, так мне думалось, будет символом Бессмертия каждого из нас, прошедших Великую Отечественную войну. Хоронили Его... Никто не стеснялся слез. Николай Егорычев, произнося слова прощания, говорил сквозь сдерживаемые рыдания. Мне чудилось, что плакали все. Плакал и я. Плакал по фронтовому другу весельчаку с огненными волосами Федору Тюшину, нырявшему впереди меня под вагонами плотно стоявших эшелонов на станции Миллерово: с гитарой в одной руке, подхватившего другой вывалившиеся из уже вспоротого осколками бомб живота кишки и добежавшего лишь до своей кончины... Плакал по своей матери, не дожившей до Победы. Стояла она, родимая, в своем ветхом зипуне в очереди за керосином на далеком родном цементном заводе над Волгой, близ города Вольска. Простыла донельзя, простудилась, заболела и скончалась от скоротечного воспаления легких, вдали от меня. Плакали, казалось мне, все. У каждого было свое горе. И у всех одно великое невосполнимое - утрата родных, близких, друзей. Незабвенных. Грянул орудийный салют. Потянуло запахом войны. Зазвенела медь оркестра. И подумалось мне, уже не в первый раз: надо жить и трудиться в память о павших, ради живых. Я подошел к Брежневу, попрощался с ним и другими товарищами, забрал у Егорычева текст его выступления и пошел через Красную площадь в Замоскворечье, на Пятницкую, в Комитет. Бывают минуты, мгновенья, когда в тебя вливаются такие силы, которые, думается, не израсходовать, не истратить вовеки... С 10 мая по 2 июля 1967 года Всесоюзное радио проводило фестиваль советских республик, посвященный пятидесятилетию Великого Октября - это тоже было волнующее событие. Более ста пятидесяти национальностей и народностей страны Советов рассказывали в радиопередачах фестиваля о своем житье-бытье в едином братском Союзе - этом уникальном государственном образовании, которое было развалено, но за которым историческое будущее, ибо это был опыт цивилизации будущего. 6 июня 1967 года Центральное телевидение передало на всю страну репортаж о первом Всесоюзном Пушкинском празднике поэзии. Праздник собрал поэтов со всей страны и тем самым как бы расцветил поэтическими красками пятидесятилетие Октября, его интернационалистическую сущность. Душой этого праздника был Ираклий Андронников. ...Вскоре после моего появления на Пятницкой ко мне в кабинет, что называется, на большой скорости, вкатился небольшого роста, округлых форм седовласый человек и уже с порога громким, хорошо поставленным голосом, четко выделявшим звонкие согласные, заговорил: "Вы, Николай Николаевич, можете меня называть по имени - Ираклий, так как выговорить отчество мое весьма затруднительно - Луарсабович". - "Ничего, Ираклий Луарсабович, справлюсь", - ответил ему в том же шутливом тоне. Андронников представлял для меня интерес не только как прозаик, литературовед, непревзойденный мастер устного рассказа, но и как знаток радио и телевидения, в его открытом, живом эфире. Ираклий Луарсабович, насколько я понял его, стремился убедить меня в необходимости оградить художественное (в первую очередь литературно-драматическое) вещание от возможного наплыва в него разного рода подмастерьев от искусства: "Всесоюзные радио и телевидение призваны впускать в массовую аудиторию истых талантов или делающих на таковых заявку".   Позиция Андронникова совпадала в этой части с моей, и я просил его помогать в наших поисках новых интересных людей. Прелесть радио и телевидения состоит в том, что они объединены во времени одним словом - сегодня. Они ничего не могут упустить из событий грядущего дня. Они обязаны сами находить мастеров своего дела, со знанием отражающих каждодневность, поставляя тем самым материал для будущих историков. Одна из сильных черт искусства Андронникова - рассказчика состояла в том, что, входя в наш дом вместе со своей радио- или телевизионной передачей, он приводил с собой из далекого-далека Лермонтова, Пушкина, Толстого, Репина или из совсем близких к нам по времени - Маршака, Качалова, Фадеева, Симонова, Тынянова и многих других, трогающих наши сердца. Ираклий Андронников после нашей первой встречи нередко заходил ко мне на "стаканчик" чая. Бывало это всегда вечером, когда на Пятницкой, 25 уже спадала рабочая суматоха, становилось сначала тише, а поближе к ночи — совсем тихо. Попивая чай, мы нередко "съезжали" на одну и ту же тему - о свободе творчества, а точнее - на степень допустимости вмешательства "власти" в творческий процесс творца. И здесь тоже наши точки зрения совпадали. "Вмешательство власти, если можно в данном случае использовать это слово, не должно ни в коем разе носить императивный, приказной, разносный характер, а лишь товарищеский совет, дружеское пожелание и при непременном согласии на это творца", - говорил Андронников. По мере оживления беседы он вставал из-за стола и начинал быстро ходить по кабинету, отчего ход его мыслей убыстрялся, а голос становился громче и выразительнее. Смотреть на него, седовласого, с живыми выразительными глазами, резко очерченным ртом, скупой жестикуляцией, полного жизни было приятно, а на душе становилось почему-то спокойнее. 2 сентября на волне радиостанции "Юность" прозвучала первая субботняя передача "Здравствуй, товарищ!", основанная на письмах молодых слушателей. 10 сентября впервые по "Маяку" прозвучала радиопередача "Полевая почта "Юности" - письма-заявки солдат и их родных. И та, и другая передача шла в направлении дальнейшей взаимосвязи массового вещания со слушателем и зрителем. Мне хочется высказать теплые слова о коллективах редакций радиовещания для детей и юношества (главный редактор Анна Александровна Меньшикова), радиовещания для молодежи (главный редактор Владимир Иванович Фадеев), телевидения для молодежи (главный редактор Валерий Александрович Иванов), телевизионных передач для детей (Виктор Сергеевич Крючков), которые своими прилежанием и любовным отношением к делу, своим творчеством сделали вещание для молодежи и детей лучшими в ряду подобных передач в других странах.   Радио- и телевизионные передачи для детей и юношества были пронизаны солнечным светом и наполнены человеческим теплом. Они закладывали в формирующееся сознание идеи добра, долга, товарищества, уважения к старшим, любви к Родине. Чувства патриотизма, интернационализма, преемственной связи между поколениями борцов за социализм были тем основанием, на котором выстраивалось высокое и светлое гуманистическое здание передач для детей и юношества. Не скрою, и мои заместители, и я гордились нашим детским и юношеским вещанием и постоянно трудились над его дальнейшим совершенствованием. Алексей Рапохин и я, как бывшие секретари Центрального Комитета комсомола, особенно близко к сердцу принимали успехи и отдельные неудачи этого, очень важного, вида массового вещания. Может быть, оно, как никакое другое, было тесно связано со своими юными слушателями и зрителями, что выражалось в огромной почте, поступающей в эти редакции, и умением их коллективов находить в этой почте живые, вполне демократические формы взаимных отношений. 10 октября Центральное телевидение начало регулярно передавать по первой программе цветные передачи. (Большой вклад в это новое дело внес Главный редактор цветного TV, а до этого - мой помощник Захар Арменакович Асоян, умный, добрый, интеллигентный человек, превосходный организатор). Это была большая техническая победа конструкторов, инженеров, рабочих телевизионных заводов Москвы, Ленинграда, Новгорода. Вместе с тем это был и плод добрых советско-французских отношений, ибо система цветного телевидения базировалась на французской системе СЕКАМ.   Я вспоминаю переговоры главы нашего Правительства Алексея Николаевича Косыгина с Президентом Французской Республики генералом Шарлем де Голлем, которые проходили в духе доброго взаимопонимания. Меня поразило тогда выступление Президента по ЦТ, произнесенное, как говорится, на одном дыхании, без всяких бумажек и телесуфлеров, что, конечно, было удивительным в сравнении с чтением Брежневым и другими нашими руководителями подобных речей по бумажкам. Меня заинтересовал этот факт. Во время одной из моих поездок в Париж мой коллега - министр информации во французском правительстве рассказал, что де Голль, как правило, свои небольшие выступления по телевидению выучивал наизусть. "Да, - подумал я, - генерал хорошо знает силу телевидения: оно может или сделать политика, или убить его". 21 октября в честь Великого Октября коллектив Главной редакции информации ("Последние известия", "Маяк" — главный редактор Владимир Дмитриевич Трегубов) Всесоюзного радио был награжден памятным Красным знаменем ЦК КПСС, Совета Министров СССР и ВЦСПС, которое было оставлено в редакции на вечное хранение. Награждение этого коллектива столь высокой наградой вызвало в стенах Комитета одобрение. Все знали, как много и плодотворно трудятся их товарищи в службе радиоинформации — денно и нощно, подчас не щадя себя, оправдывая высокое звание радиожурналиста. Это он - молодой или в возрасте, вызывающем уважение, - должен сделать так, чтобы новости дня первыми прозвучали в эфире. Что бы там ни было, но сделать. Иначе радио (и телевидение) утратят свою притягательную информационную силу. Люди будут "шарить" новости на других волнах. 1 ноября по первой программе ЦТ прошла передача "СССР-67. Один час жизни Родины". Подобная передача тоже проводилась впервые. Это была своеобразная телевизионная перекличка разных городов нашей страны. В эфир шли исключительно прямые, с места события, репортажи продолжительностью от одной до трех минут. А с 1 по 10 ноября Центральное телевидение и Всесоюзное радио работали по программам, которые как бы дополняли друг друга, передавали эстафету одно другому.   Это было осуществлено впервые, как и то, что со 2 ноября Центральное телевидение начало регулярно передавать программы для сети приемных станций системы "Орбита" через искусственные спутники связи "Молния-1". В дома миллионов жителей районов Крайнего Севера, Сибири, Дальнего Востока и Средней Азии вошла Москва. Работники Центрального телевидения тем самым накладывали на свои плечи новые заботы, связанные с обеспечением высокого технического и художественного уровня передач, при непременном учете интересов и запросов этого огромного по территории и значимого по своему хозяйственному потенциалу региону. На эти новые заботы накладывались еще "более" новые, связанные с творческими поисками и техническими решениями, а в их ряду давали о себе знать старые заботы и печали. А печалиться мне как Председателю было от чего. Порой, оставаясь наедине с самим собой, я одновременно и поражался и гордился тем, что коллективы Всесоюзного радио и прежде всего - Центрального телевидения не только не ропщут на трудно вообразимую скученность людей, но все время творят, радуя слушателей и зрителей интересными передачами. В самом деле, в связи со строительством Общесоюзного телецентра и постепенным вводом в стране многопрограммного телевещания коллектив Госкомитета только в Москве увеличился более чем вдвое, размещаясь на тех же старых площадях.   Многие тысячи людей - корреспондентов, репортеров, редакторов, комментаторов, режиссеров, звукооператоров, телеоператоров, наладчиков аппаратуры, дикторов, музыкантов и еще десятков профессий - словно в пчелином улье, сидя и стоя впритык друг к другу в кабинетах, коридорах, на лестничных клетках, обеспечивали безостановочное функционирование Всесоюзного радио, вещания на зарубежные страны, Центрального телевидения. И не просто обеспечивали, а, как я пытался показать, день за днем создавали своим умом и сердцем все новое и новое в эфире. С тех пор прошло двадцать с лишним лет, но во мне по-прежнему живет чувство искреннего преклонения перед всеми тружениками эфира. Конечно, проходили в эфир и ремесленнические подделки, на которые было смотреть неинтересно, но оторвать взгляд от них, как от закипающего молока, было невозможно. У нас "пираты" эфира утверждали, что для них все возможно, кроме одного - сорвать передачу. Истинно было так! Оглавление   www.pseudology.org