25 августа 2005 года Александр Горянин Довольно вредное ископаемое Где нефть – там приключения, большие государственные приключения. Чаще крайне неприятные. Нефть – первопричина войн, заговоров, интриг, коалиций, переворотов, экономических кризисов и закулисных сделок. Россия, которая с самого начала пребывала среди лидеров мировой нефтедобычи, не могла остаться в стороне от этого кипения страстей. Пропустим идиллический 1703 год, когда первая русская газета “Ведомости” сообщила 2 (13) января: “Из Казани пишут, что на реке Соку нашли много нефти”. Пропустим и времена братьев Дубининых, построивших в 1823 году (Пушкин ещё не женился) в Моздоке нефтеперегонный куб для получения “осветительного масла” – слово “керосин” придумают позже. В ХХ век Россия вступила главной нефтедобывающей страной мира. В 1901 году на её долю приходилось 52% мировой добычи нефти – 706 млн. пудов, по сравнению с 555 млн. пудов в США; добыча в 13 остальных нефтедобывающих странах была на этом фоне пренебрежительно мала. Об этом можно прочесть в 28-м томе “Нового энциклопедического словаря” 1916 года. Впрочем, почтенную публику вопрос о нефти, в отличие от нынешних времён, совершенно не занимал, и познания о ней оставались на забавном уровне. Так, в одном тексте 1893 года можно прочесть, что в окрестностях Дрогобыча “выделывают нефть из добываемого в окрестностях горного масла”. Это не мешало России поставлять огромное количество керосина в Европу, прежде всего в Англию   Ещё больше нефтепродуктов требовалось России для внутреннего рынка. На мазуте ходило больше российских локомотивов, чем на угле, – нигде в мире такого не было. В основном на мазуте работала промышленность не только Поволжья, но и Центрального района, на нефтетопливе ходил весь каспийский и волжский флот. Но обладание нефтью не обходится без неприятностей. И они последовали. В 1903 году начались странные события. 1 июня в Баку, где добывалось тогда почти 9/10 нефти империи, разразилась всеобщая стачка. Она попали в советские учебники как боевая заслуга большевиков. Историк А.А. Иголкин выяснил, что всё это сказки. Беспорядки были внешне немотивированными, забастовщики не предъявляли никаких требований.   Страшнее всего были поджоги. Пожары запылали на промыслах почти немедленно после начала стачки. Пламя пяти крупнейших скважин поднималось выше 100 метров. Только до конца 1903 года сгорел почти 1 млн. тонн нефти – немыслимое по тем временам количество. В следующем, 1904 году сгорело 225 вышек. Люди надолго теряли заработок, озлоблялись, что не могло не привести, рано или поздно, к межэтническим столкновениям.   Они начались в феврале 1905-го прямо на промыслах. Неведомо откуда взявшиеся – границу не держали на замке, а зря – мусульманские студенты-богословы из Персии (талибы, как мы бы сказали сегодня) возглавили избиение работавших на промыслах армян и поджоги, после чего беспорядки перекинулись в город. Казаки восстановили спокойствие, но успело сгореть свыше половины производительных скважин и около 2/3 буровых. “Буза”, как тогда говорили, длилась два года, вызвав резкий спад нефтедобычи и утрату английского и других рынков керосина в пользу Рокфеллера. Когда эта цель была достигнута, беспорядки вмиг утихли. Какие силы стояли за бакинскими событиями, не выяснено по сей день.   В 1906 году США уже добывают вдвое больше нефти, чем Россия (984 и 491 млн. пудов соответственно) Спад нефтедобычи приводит к топливному голоду в России, забивает её железные дороги угольными перевозками. К 1913 году доля бакинской нефти в топливном балансе российской промышленности снизилась до 56%, на железных дорогах – до 33%. Положение могло бы спасти быстрое распределение среди добывающих компаний новых, уже разведанных нефтеносных участков – от желающих отбоя не было.   Схема в принципе была простая и здравая: участок выставлялся на торги с условием, что его получит тот, кто предложит казне больше добытой нефти. И сверх этого – никаких налогов, никакой арендной платы. На участках с легкоизвлекаемыми запасами фирмы были готовы передавать казне до 70% добычи – тут вам и природная рента, тут вам и экспортные пошлины, распределяйте сами. И тем не менее начиная с 1903 года сперва скупой Сенат, а затем жадная Дума в течение 11 лет (и каких лет! – когда решалось, кто выйдет победителем в уже неотвратимой мировой войне) не утверждали или отменяли результаты торгов, тянули с принятием закона о сдаче казённых земель в аренду – всё это на фоне топливного голода. Вам это ничего не напоминает? В 1913 году правительству (которое постоянно показывало себя в вопросе об энергоресурсах куда дальновиднее и прогрессивнее Думы) не удалось провести через Думу даже решение об использовании казённых нефтеносных участков для нужд флота! Особенно губительными стали последствия перехода с мазутного на угольное топливо в годы Первой мировой войны. Они сыграли свою роль в приближении катастрофы 1917 года. Сегодня только профессиональные историки помнят, что лишь революция помешала русской армии занять во время Первой мировой войны Багдад и, главное, Мосул – центр нефтедобычи. Сегодня это Ирак, но до 1918 года он был частью турецкой Оттоманской империи.   Действия на Кавказском театре против турок протекали успешно, русская армия заняла Эрзерум, Ван, Битлис, Трапезунд (Трабзон), перешла Курдское нагорье, выбила турок из Персии. Летом 1917-го, когда генералу Баратову оставалось до Багдада 130 верст, большевистское разложение проникло и в ряды его корпуса.   Наступление, которое могло оставить Германию без турецких поставок нефти, пришлось остановить К 1917 году вторым после Баку нефтедобывающим районом Российской империи давно уже стал Грозный. Едва в Петрограде утвердилось Временное правительство, на грозненские нефтепромыслы стали нападать абреки. При царе почему-то не нападали. Телеграммы в столицу с требованиями прислать военную охрану оставались без последствий из-за сложных интриг в коридорах новой власти. Тем, кто рвался к её вершинам, было выгодно показать неспособность тех или иных высших лиц выполнять элементарные функции защиты государственных интересов. Вскоре после большевистского переворота в Грозном завязалось настоящее сражение между частями вернувшегося с фронта Чеченского конного полка Кавказской туземной дивизии (более известной как Дикая дивизия) и местными казаками. Сражение закончилось погромом немногочисленных тогда чеченцев Грозного и их изгнанием из города. В ответ 23 ноября 1917 сформировался чеченский Национальный комитет во главе с шейхом Дени Арсановым. Грозный, спешно обнесённый колючей проволокой под током высокого напряжения и опоясанный окопами, превратился в осаждённую крепость. Нефтедобыча полностью остановилась. Оба противника показали себя не с лучшей стороны. Казаки, заманив Арсанова на переговоры, убили его вместе с 50 мюридами. Абреки же разгромили и подожгли всё, до чего смогли добраться. Им удалось поджечь новые промыслы (старые, внутри оборонительного кольца, остались вне их досягаемости) и разрушить нефтепровод Грозный – Петровск-Порт (ныне Махачкала).   Осада была снята только шесть месяцев спустя, когда власть в городе перешла в руки большевиков – чеченцы были на их стороне. Шесть же нефтяных фонтанов пылали полтора года, их удалось погасить лишь в мае 1919-го, после утверждения в регионе Добровольческой армии Деникина. В фонтанах сгорело нефти на сумму, равную четверти годового бюджета Российской империи. Страшный эпизод, связанный с нефтью, произошёл несколько раньше у станции Шамхор в Закавказье   После подписания перемирия 2 (15) декабря 1917 года русские войска начали покидать Кавказский фронт. Власть в Закавказье в это время уже перешла в руки краевого центра Совета рабочих, крестьянских и солдатских депутатов во главе с эсэром Ноем Жордания. Этот Жордания разослал местным советам такие телеграммы: “Ввиду того, что воинские части, уходящие в Россию, забирают с собой оружие… принять меры к отобранию оружия у отходящих частей”.   Историк В.П. Булдаков описывает случившееся по материалам грузинской следственной комиссии: “Уходящие с фронта русские войска оставляли часть оружия армянам, вынужденным более других думать об опасности турецкого вторжения. Это нервировало азербайджанцев. 09 января (по новому стилю) 1918 года у станции Шамхор один из воинских эшелонов был остановлен грузинским заградительным отрядом с бронепоездом, начальник которого проявил излишнее рвение.   В течение двух суток, пока шли переговоры, к станции съехались, с одной стороны, тысячи азербайджанских крестьян, рассчитывающих на свою долю оружия, с другой – ещё три воинских эшелона. Началась стрельба. Фронтовики, без сомнения, расчистили бы себе путь артиллерийским огнём, но один из снарядов угодил в огромный резервуар с нефтью. Горящая нефть хлынула в низину, где расположились со своими подводами азербайджанцы.   Вскоре взорвалось ещё несколько ёмкостей с горючим, после чего пламя охватило и часть вагонов, в том числе во встречном пассажирском поезде, следовавшем в Тифлис. Количество убитых и заживо сгоревших с той и другой стороны так и не удалось подсчитать, но жертвы исчислялись тысячами”. Упомянутое выше перемирие сменилось в марте 1918 года Брестским миром, который большевики подписали с Германией и её союзницами – Австро-Венгрией, Турцией и Болгарией. По условиям этого мира Турции отходили Карсская и Батумская области. Мнением закавказских народов Ленин не поинтересовался. Кавказский фронт окончательно прекратил своё существование.   С уходом русских войск турки заняли в апреле Батум, где были большие запасы нефтепродуктов, и не предусмотренный Брестским миром Александрополь, оказавшись опасно близко от Тифлиса. В этих условиях грузины сочли за лучшее просить немцев взять Грузию под свой протекторат. Немцев не надо было уговаривать, им был нужен контроль над трубопроводом Баку – Батуми, единственной в то время артерией транспортировки углеводородов. Едва 3 тыс. немецких солдат высадились в Поти, Грузия немедленно, 25 мая 1918 года, провозгласила себя независимым государством.   Интересно, что независимую Грузию сразу же начали ласково называть Грузинской нефтепроводной Республикой. Уже тогда! Россия вышла из мировой войны, но мировая война продолжалась. Немцы охотно двинулись бы на Баку, однако у них для этого было мало сил. Это сделали их союзники турки. Официально турки уверяли, что наступление ведёт “Армия Ислама”, состоящая наполовину из азербайджанцев-мусаватистов, наполовину из турецких добровольцев, а вовсе не регулярная турецкая армия. В Баку в это время действовала “пролетарская диктатура”, её проводил в жизнь Бакинский Совет народных комиссаров. Рассматривая подвластную территорию как часть РСФСР, Совнарком спешно национализировал нефтедобычу и каспийский флот. Главное же комиссары занимались вывозом нефти в Астрахань для спасения большевиков метрополии. Они занимались этим до конца июля 1918 года. Для защиты от турок Бакинский Совет пригласил в Баку английскую группировку из Персии (ныне Иран). Англичане изъявили мгновенное согласие и высадились в Баку 1 августа, их тоже прельщала бакинская нефть. Знаменитые 26 комиссаров сочли за благо отплыть в Астрахань (“без сдачи отчёта об расходовании народных денег”), но были перехвачены, а власть взяла диктатура Центрокаспия (Каспийской военной флотилии) во главе с офицером-меньшевиком Садовским. Вооружёнными силами Центрокаспия командовал генерал Докучаев. Баку удавалось удерживать до 15 сентября 1918 года. Англичане эвакуировались накануне решающего штурма города турками. Туркам, как и всем остальным, кружил голову запах нефти. Забыв сказку об “Армии Ислама”, они перебросили на бакинское направление войска с Месопотамского, Сирийского и Балканского фронтов. Баку пал. Как в Средние века, город на три дня был отдан солдатне. В Баку погибли от 15 до 35 тыс. человек, преимущественно армян, но промыслы пострадали мало, их берегли все участники сражений. Те месяцы, в течение которых Баку держал оборону, оказались роковыми для Германии. Возьми турки Баку хотя бы тремя месяцами раньше, последнее и решающее немецкое наступление на Западном фронте, начатое 15 июля 1918 года, вполне могло оказаться успешным. Однако из-за отсутствия поставок топлива турками, на чём строился расчёт, оно захлебнулось в августе. Не спасла бакинская нефть и самих турок. 30 октября они подписали Мудросское перемирие и убрались из Баку. Их место вновь заступили англичане – 30-тысячная армия, занявшаяся исключительно охраной промыслов и трубопровода на Батум. Уже через месяц английский флот до самого Гибралтара обслуживался бакинскими нефтепродуктами. За короткий срок из Баку были вывезены все запасы – полмиллиона тонн нефти и нефтепродуктов. По настоянию своего Генштаба, которому не хватало сил для подавления волнений в разных частях империи от Ирландии до Египта и Индии, англичане решили покинуть Закавказье осенью 1919-го, в связи с чем Совет десяти Парижской мирной конференции предложил мандат на Азербайджан Италии. Англичане ещё готовились к эвакуации, когда в Баку прибыла миссия полковника Габбы для изучения обстановки.   Итальянцев интересовало: брать мандат на всё Закавказье или ограничиться Азербайджаном? Курировавший миссию дипломат Стефано Ногара настоял на отправке посланцев к Колчаку и Деникину – договориться о точной зоне временной итальянской оккупации. Габба определился с цифрами: для начала 40 тыс. солдат, со временем – 100 тысяч. Чтобы успеть до зимы, уже 17 июня 1919 года был отдан приказ о подготовке итальянских судов к доставке войск морем в Поти. Но 19 июня пал кабинет Витторио Орландо, сторонника мандата, а новое правительство Франческо Нитти решило не искать себе приключений на Кавказе. Возможно, решение Нитти изменило ход мировой истории   Войди столь крупное соединение страны – члена Антанты в Баку, весь исполинский большевистский проект мог, к нашей радости, покатиться под уклон уже тогда, а не 70 годами позже – Ленин без мазута и бензина стоил немного. Всё последующее советское мифотворчество вокруг Бакинской коммуны и восстания бакинского пролетариата в апреле 1920 года было рассчитано как раз на то, чтобы заслонить простую истину: большевики решили захватить Баку под любым предлогом.   В своих воспоминаниях советский адмирал Иван Исаков вполне простодушно воскрешает свои эмоции времён Гражданской войны: “Злость и досада берёт, как подумаешь, что мы экономим керосин на коптилки, заставляем наших лётчиков летать на аптекарской микстуре, кораблям мазут отмеривается через мензурку; за нами – громадная страна без горючего. А они? Купаются в бензине всех сортов. Нефтью – хоть залейся, торгуют через Батум со всем миром, а смазочные масла – хоть за борт лей, высшего качества!” Они – это вконец обнаглевший независимый Азербайджан, который вот-вот окажется под защитой Антанты.   Но этого не случилось Как большевики сумели 20 месяцев (с августа 1918 – по март 1920 года) продержаться на голодном нефтяном пайке, понять трудно. Если Исаков и преувеличивает насчёт микстур и мензурок, то ненамного. В Совдепии бензин заменяли смесью керосина, спирта и скипидара, вместо нефтяных смазочных масел применяли касторовое и хлопковое. В топках паровозов жгли запасы вяленой рыбы. Помните, у Набокова: “…штабной салон-вагон какого-нибудь карательного отряда (вижу страшный паровоз, отопляемый сушёной рыбой)”? В начале 1920-го большевики дошли до такого предела, что Ленин приказывает отбить Грозный у белых, не считаясь ни с какими потерями. 28 февраля он шлёт в Реввоенсовет Кавказского фронта телеграмму редкой даже для него откровенности: “Смилге и Орджоникидзе. Нам дозарезу нужна нефть. Обдумайте манифест населению, что мы перережем всех, если сожгут и испортят нефть и нефтяные промыслы, и, наоборот, даруем жизнь, если Майкоп и особенно Грозный передадут в целости”. Угроза подействовала.   Грозный был взят без новых поджогов, 4-я Трудармия немедленно брошена на восстановление нефтепровода Грозный – Петровск-Порт, а Красная уже сосредотачивалась в Дагестане, готовясь к походу на Баку. К Баку у Ленина совсем иные чувства, чем к Тифлису. Сравните: всего несколько месяцев спустя, 18 ноября 1920 года, в ответ на телеграмму Сталина о “необходимости оккупации Грузии” Ленин отвечает: “...надо очень осторожно обдумать, стоит ли воевать с Грузией, потом её кормить...” 27 апреля 1920 года части XI Красной армии перешли границу Азербайджана, и одновременно бакинские большевики вручили парламенту независимого Азербайджана ультиматум о передаче власти. Через несколько часов во избежание многих жертв парламент принял решение о передаче власти большевикам. Жертв в конечном счёте оказалось бесконечно больше, чем могли себе в тот момент представить обе противоборствующие стороны. Связан с нефтью и проект Алгемба   Среди множества безумных проектов советской власти это один из самых безумных. Алгемба – сокращённое название направления Александров-Гай (конечный пункт железнодорожной ветки от Саратова на юго-восток) – Эмбенские нефтепромыслы. Это свыше 500 вёрст гиблой солончаковой пустыни, и здесь десятки тысяч людей (Первая Трудовая, Четвёртая Трудовая, Вторая Революционная трудовая армии) вели с декабря 1919 до июля 1921 года в “военно-срочном порядке” изначально бессмысленную прокладку деревянного(!) нефтепровода.   Тысячи несчастных нашли свой конец в солончаках. Инициатором и главным мотором всей затеи от начала до бесславного конца был Ленин. Экономисты доказывали полную дикость всей затеи, инженеры говорили, что давление разорвёт деревянные трубы, но тщетно. Идиотическое строительство продолжалось 19 месяцев, после чего без объяснения причин было резко брошено. Уже в наши дни историки выдвинули два объяснения. Первое: выяснилось, что “из высших государственных соображений” некоему кругу лиц было разрешено тратить “в интересах строительства” огромные суммы наличных денег вне контроля РКИ (Рабоче-крестьянской инспекции). То есть вся затея могла прикрывать беспримерное воровство. Есть предположение о преступном сговоре Ленина с Ю.В. Ломоносовым, его главным доверенным лицом по Алгембе. Похоже, именно Ломоносов обеспечивал Ленину один из его финансовых каналов на Запад. Выехав по заданию Ленина в 1920 году в Швецию, Ломоносов обратно уже не вернулся.   Возможно, он держал зарубежный общак большевиков – один из многих общаков, которые советские вожди, не полагаясь только на банковские счета, завели на случай каких-то неожиданностей у доверенных лиц в Европе и Америке. Второе объяснение: Ленин боялся Фрунзе. Он посылал его то против оренбургских казаков, то на усмирение Семиречья, то на завоевание Бухары, каждый раз в страхе, что тот, вернувшись, возьмёт власть в свои руки – как Наполеон, который, вернувшись из Египта, убрал Директорию и стал первым консулом. И ради этого Ленин уложил преданную Фрунзе Четвёртую армию (преобразованную во Вторую Революционную трудовую) в солончаках, чтобы новому Наполеону не на кого было опереться. Впрочем, одна причина не исключает другую. На нашем Дальнем Востоке, а именно на Сахалине, тоже имелась нефть   В 1910 году было создано “Петербургско-Сахалинское нефтепромышленное и каменноугольное общество”, и в северной части острова появились нефтепромыслы. А известно, что любые нефтепромыслы, едва возникнув, становятся очагом столь сильного притяжения, что противиться ему трудно. Японцы же и не думали противиться. 22 апреля 1920 года, воспользовавшись российской Гражданской войной, они высадили в Александровске двухтысячный десант и установили свой контроль над Северным Сахалином, а главное – над сахалинской нефтью, к добыче которой вскоре и приступили. После пятилетней Гражданской войны, заняв в октябре 1922 года Владивосток, большевики установили контроль над всей российской территорией, кроме северной части Сахалина (южную часть острова Япония занимала на законных основаниях согласно Портсмутскому договору 1905 года).   Заставить японцев вернуть обратно захваченное не представлялось реальным, и в 1923 году Политбюро ЦК РКП(б) приняло решение о том, что переход Северного Сахалина под суверенитет Японии должен быть оформлен как его продажа. В те годы большевики готовы были продать всё, на что найдётся покупатель. Предложение было сделано сначала на неофициальном уровне, в виде пробного шара, но не встретило восторга в Токио: японцы пожадничали покупать то, чем уже владели. Дело заглохло примерно на год, в течение которого произошло много событий: большевистское правительство было признано Китаем, основными европейскими странами и рядом малых, началась гонка за лесными, асбестовыми, марганцевыми, угольными, нефтяными и прочими концессиями на территории СССР.   Япония, не имевшая с Москвой дипломатических отношений, попасть к пирогу не могла   Поскольку к тому же в Китае были нанесены ощутимые поражения прояпонским компрадорам, Токио решил восстановить геополитический баланс, срочно уладив дела с СССР. В Пекине начались советско-японские переговоры, увенчавшиеся 20 января 1925 года подписанием договора об установлении дипломатических отношений и уходе японцев с Северного Сахалина. В 1925 году они оттуда ушли, получив в виде утешительного приза концесси на добычу нефти и угля на Сахалине на 45 лет. Если бы договор был выполнен, японцы добывали бы на Сахалине нефть и уголь до 1970 года. Вскоре большевики начали здесь параллельно с японцами собственную добычу нефти, был создан государственный трест “Сахалиннефть”. В 1940 году, в предвидении скорой войны с острова на материк была начата прокладка нефтепровода Оха – Софийское-на-Амуре, частично по морскому дну. Строительство продолжалось два с половиной года, его жизнеутверждающее описание дано в романе Василия Ажаева “Далеко от Москвы” (Сталинская премия по литературе за 1949 год). 26 ноября 1941 года из гавани Хитокапу на курильском острове Итуруп (одном из тех, на которые ныне претендует Япония) вышло японское авианосное соединение, под завязку заправленное сахалинским топливом. 07 декабря самолёты, поднявшиеся с этих японских авианосцев, разгромили в гавайской гавани Пёрл-Харбор главные Военно-морские силы США на Тихом океане. До августа 1945 года СССР сохранял с Японией договор о ненападении, а японцы в это время не на жизнь, а на смерть воевали с его главными союзниками – США и Англией. Воевали в том числе на сахалинской нефти. Союзники не раз обращали внимание Сталина на столь странное положение вещей. В марте 1944 года советская сторона наконец расторгла концессионные договоры с Японией, но осадок у союзников остался. Невозможно обойти роковую роль нефтяного фактора и в решении Гитлера напасть на СССР   28 июня 1940 года, после предъявления Румынии ультиматума очистить бывшую Бессарабскую губернию, Красная армия заняла спешно покинутую румынской армией и администрацией территорию между Днестром и Прутом и оказалась в 250 километрах по прямой от румынских нефтепромыслов Плоешти. Гитлер, который откупался от войны на два фронта столь дорогой ценой – отдавая большевикам Прибалтику, почти пол-Польши и куски своей союзницы (!) Румынии, – вдруг почувствовал себя шахматным игроком, проморгавшим исключительно опасный, ведущий к мату ход партнёра. Танковый бросок Красной армии мог оставить Германию без нефти, ведь единственным близким, гарантированным и неугрожаемым источником нефти для рейха были плоештинские промыслы.   Из СССР нефть в Германию идёт, лишь пока две страны не вступили в противоборство, Румыния же, как считалось, никуда не денется. И вдруг в момент, когда вся немецкая армия занята во Франции и Бельгии, происходит столь грозное приближение потенциального противника к источнику жизни. При первой же возможности, 07 октября 1940 года, немцы взяли Плоешти под свой военный контроль, но ощущение смертельной опасности преодолено не было. Воевать на одном синтетическом бензине, как показывали немецкие расчёты, было невозможно, требовались природные ГСМ, особенно СМ. Если бы не нефтяной фактор, возможно, Гитлер не напал бы на СССР 22 июня 1941 года. (Совпадение: в 1812 году Наполеон напал на Россию тоже после того, как Кутузов занял Бессарабию, отбив её у турок.) Ведь к лету 1941-го фюрер, только что проигравший воздушную битву за Англию, уже начал увязать на Балканах и в Африке.   Мало того, он не обезопасил (путём захвата Гибралтара, Суэца, Крита, Мальты и Египта) открытое для вторжений с юга средиземноморское “мягкое подбрюшье”, и в этих условиях, по всем законам здравого смысла, не должен был лезть ещё и в русский капкан. Подписывая окончательный приказ о вторжении в СССР, Гитлер, по воспоминаниям генералов, повторял: “Лучше ужасный конец, чем ужас без конца”. О каком ужасе без конца речь? Об ужасе топливной кастрации рейха – другого, равного по силе ужаса не просматривается. В советской истории много умолчаний, их причины, как правило, понятны   Но есть и странные умолчания. Судите сами. В СССР происходила индустриализация, принимались пятилетние планы, рос выпуск танков, тракторов и самолётов. Рабфаковцы записывали в тетради слова тов. Сталина: “Вопрос о нефти есть жизненный вопрос, ибо от того, у кого больше будет нефти, зависит, кто будет командовать в будущей войне, кто будет командовать мировой промышленностью и торговлей”. Но, вспоминая пятилетки, Магнитки, Днепрогэсы, Турксибы и Уралмаши, почему-то не говорят про Баку, без которого все эти пятилетки были бы много скромнее, если вообще возможны. Но это ещё не всё. Надо взглянуть правде в глаза: без нефти Азербайджана была бы проиграна Великая Отечественная война. Судьба СССР висела на волоске осенью 1941-го и осенью 1942-го. Этот волосок не оборвался благодаря бакинской нефти и бакинским нефтяникам. Четыре из пяти самолётов, танков, автомобилей были заправлены бензином и соляркой, выработанными на бакинских НПЗ из нефти, добытой на бакинских промыслах. Для осаждённого Ленинграда по дну Ладожского озера был проложен бензопровод длиной 28 км и пропускной способностью 400 тонн в сутки. Два с половиной года Ленинград и Ленинградский фронт обеспечивались этим горючим. Во время войны вся европейская нефть – румынская, венгерская, польская, австрийская и албанская – работала на фашизм. Её главным противовесом была азербайджанская нефть. В 1941–1945 годах в Азербайджане было произведено 80% общесоюзного бензина, 90% лигроина, 96% масел. С конца 1941 года прекратились поставки в Баку всего необходимого. Нефтяники вырезали обсадные трубы из старых скважин и снова пускали их в ход, совершали чудеса при ремонте оборудования. Вместе с тем малейшее ЧП расценивалось как действие врагов народа, люди в лучшем случае оказывались за решёткой. В августе 1942-го вывоз нефти через Астрахань прервался: немцы вышли к Волге у Сталинграда   “Бакинские моряки совершили невозможное, – пишет доктор геолого-минералогических наук Ч.А. Султанов. – Впервые в мировой практике они на плаву отбуксировали на другой берег Каспия, в Красноводск, нефтеналивные железнодорожные цистерны и нефтяные резервуары, вмещавшие по 5 тыс. тонн”. В Баку стало не хватать ёмкостей для слива, “но нефть продолжали добывать. Имевшиеся в наличии металлические резервуары были заполнены до отказа. Все так называемые открытые нефтяные хранилища (земляные ёмкости) тоже были переполнены, и нефть просто сливалась в Зыхское озеро. Нефтью заполнялись даже лощины близлежащих возвышенностей”. Вместо того чтобы ненадолго снизить добычу, решено было иное. Гитлер жаждал захватить бакинские промыслы, поэтому не бомбил их. Но куда сильнее, чем если бы их бомбили, они пострадали от решения руководства СССР перебросить большинство имеющихся мощностей и кадров из Баку в районы второго Баку, Волги, Урала, Казахстана, Средней Азии и даже Северного Сахалина. Цвет нефтяной промышленности Азербайджана, свыше 10 тыс. бакинских нефтяников с семьями, в октябре 1942-го были отправлены через Каспий в восточные районы страны вместе с техникой и оборудованием. Люди, не привыкшие к суровому климату, попадали в края 40-градусных морозов. “Бакинцы размещены в деревнях, за 10–15 км от места работы. Дорог и транспорта нет, добираться приходилось пешком или на тракторах, порой не хватало еды, работали по 16 часов, а бывало, и целые сутки из-за отсутствия смен. Ночевали в сёлах, а с рассветом – опять на тракторы. До места добирались иногда и за трое суток. Во время буранов и заносов бывало ещё тяжелее. Некоторые рабочие неделями жили на буровых”. На практике этот наскок обернулся разрушением нефтяного хозяйства Азербайджана, создававшегося неимоверным трудом более полувека. До конца войны вне Баку удалось добыть всего 4 млн. тонн нефти, зато в самом Баку было недополучено примерно 40 млн. тонн. Это был грубый стратегический, военный и экономический просчёт, который запросто мог привести к поражению в войне.   “Этот просчёт дополнительно стоил жизни сотням тысяч наших солдат и офицеров… Если бы немцы захватили Баку, никакой второй Баку не смог бы повлиять на события. С ежегодной добычей 1,5–2 млн. тонн нефти воевать с фашистской Германией, которая восстановила бы часть грозненских и бакинских скважин, выйдя на уровень 15–20 млн. тонн, было бы невозможно”. К счастью, хоть и в половинном объёме, но добыча продолжалась и в Баку. Только это спасло СССР от рокового исхода. Второй, третий и так далее Баку в Предуралье и за Уралом оказались в конечно счёте не выдумкой академика Губкина. Они стали реальностью, но чтобы это произошло, потребовались десятилетия. Пропустим 30 лет   На этом отрезке связанные с нефтью государственные приключения были в СССР глубоко упрятаны. За его же пределами значительная часть их оставалась на поверхности – из-за нефти свергли Мохаммеда Мосаддыка в Иране, Ромуло Гальегоса (президента из писателей) в Венесуэле и ещё полтора десятка правителей. Почему был взорван самолёт с главой итальянского концерна ENI Энрико Маттеи? Почему 39-летний миллиардер Пол Гетти, дававший миллиарды на благотворительность, пять месяцев тянул с выплатой нескольких миллионов за похищенного сына, а затем на 22 года отошёл от дел, чтобы в 61 год, как ни в чём не бывало, вернуться к ним снова? Ответ знает нефть. Почему Биафра решила отколоться от Нигерии, пойдя на внутреннюю войну и смерть миллионов людей от голода? Потому что мечтала больше не делиться нефтью со слишком большой Нигерией. Почему картографы из Каракаса закрашивают как венесуэльскую территорию половину соседней Гайаны (Кооперативной республики Гайаны, чтобы быть точным)? Потому что эта территория пахнет нефтью. После Второй мировой войны появилась народная примета: стоит объявить о планах строительства нового нефтепровода, пересекающего несколько стран, как на этой линии гарантированы смены режимов, гражданские войны, сепаратистские движения. В 1973 году случилось “Большое нефтяное потрясение”, имевшее самые серьёзные последствия как для стран Запада, так и для Союза нерушимого. Верно оценить эти последствия стало возможно лишь 15 лет спустя, когда нерушимый начал рушиться. 17 октября в тот год ОПЕК ввела запрет на поставки нефти в США, а для их западноевропейских союзников увеличила цену за баррель с $3 до $5,11. В январе 1974 года цена за баррель дошла почти до 12. Тридцать лет назад это была немыслимая цена. Товары и услуги стремительно дорожали по принципу домино, причём не только в странах Запада, но и третьего мира. Рост цен на нефть остановился было в 1977 году, когда их сбили мощные поставки из Ирана, не входившего в ОПЕК. Начало сокращаться и само потребление нефти – сказались усилия по снижению энергоёмкости экономики. Впрочем, затишье длилось недолго. Карты спутала иранская революция 1979 года. К 1981 году платили уже $40 за баррель. Сверхвысокие цены держались около двух лет, пока Венесуэла и некоторые другие страны-производители не решили выйти за рамки экспортных квот, чтобы увеличить свои доходы. Это привело к неостановимому снижению цен – до $10 за баррель к 1986 году.   Но энергетический кризис западной экономики пришёл к благополучному завершению ещё тремя годами раньше, чего в СССР поначалу не заметили Начиная с 1973 года советское руководство только и делало, что потирало руки от счастья. Оно перестало рассматривать проекты внутренних реформ, лёгкие нефтедоллары законсервировали брежневский застой. Десятилетия нефтедолларового идиотизма оказалось достаточно, чтобы советская экономика стала полностью неконкурентоспособной. Запад же за эти годы не просто сделал рывок вперёд, он создал “новую экономику”. Поначалу казалось, что Запад неостановимо сползает под откос. Встали целые отрасли, зависевшие от дешёвой нефти. Замерли у причалов или пошли на слом трансатлантические лайнеры. Остановилось развитие сверхзвуковой пассажирской авиации; уже выпущенные “Конкорды” летали, но о новых проектах речь больше не шла. Едва не рухнул американский автопром: началась экспансия японских малолитражек, а неповоротливым американским концернам потребовались годы, чтобы на смену огромным прожорливым уродам пришли экономичные машины. Но кризисы – и это полезно помнить, – имеют хороший терапевтический эффект   Кризис заставил Запад перейти к энергосбережению, а оно открыло дорогу новым технологическим направлениям. В конечном итоге рыночные силы сделали своё дело, произошла незаметная извне революция: если с 1945 до 1973 год мировое производство энергии на душу населения росло со скоростью 3,45% в год, то с 1973-го показатель за шесть лет не вырос ни на долю процента, а с 1979-го начал снижаться на 0,33% в год.   Это снижение длится уже больше 20 лет, и эксперты утверждают, что производство энергии на душу населения упадёт к 2030 году до уровня 1930-го. В СССР же между 1973 и 1989 годами потребление энергии на каждую советскую душу не только не уменьшилось, но в противовес мировой технологической тенденции безобразно, более чем вдвое, выросло – с 3,16 до 6,79 тонн условного топлива. СССР рухнул не только благодаря отмене Горбачёвым цензуры, но и благодаря названной тенденции. В новой России душевое потребление энергии год от года снижается, но до показателей передовых стран нам ещё далеко. У нас несоразмерно высокое внутреннее потребление энергоносителей, и мы, как при позднем Брежневе, сильно зависим от экспорта нефти. А значит, не гарантированы от новых нефтяных приключений ------------ Автор пользовался большим количеством источников, но особо должен отметить работы историка А.А. Иголкина   Источник Газпром   www.pseudology.org