Михаил Бейзер Евреи в Петербурге Глава пятая. Литейный и Пески Петербург, я ещё не хочу умирать, У меня телефонов твоих номера. Петербург, у меня ещё есть адреса, По которым найду мертвецов голоса. О. Э. Мандельштам В Московской (вдоль Загородного проспекта), Литейной и Рождественской (Советские улицы) частях города когда-то была сосредоточена еврейская культурная и общественная жизнь. Здесь находились редакции журналов и газет, штаб-квартиры политических партий, театры, концертные залы, клубы, школы, библиотеки, различные любительские кружки, общества и объединения. По переписи 1868 года в Московской части жили 423 еврея, в Рождественской - 146 евреев, в Литейной - 229 лиц иудейского вероисповедания. В доме № 70 по Загородному проспекту (угол Бронницкой улицы) провел детство Осип Эмильевич Мандельштам, крупный русский поэт, входивший в начале двадцатого века вместе с Н.С.Гумилевым, А. А. Ахматовой, С. М.Городецким, Б.А.Садовским в группу акмеистов. Мандельштам родился в 1891 году в Варшаве в семье купца второй гильдии. Учился в Тенишевском училище, в Сорбонне и Гейдельберге, затем на романо-германском отделении Петербургского университета. Печататься начал в 1910 году в журнале "Аполлон". В июне 1911 года крестился в протестантской [лютеранской - FV]церкви в Выборге. Первую книгу стихов "Камень" выпустил в 1913 году. Последний раз напечатался при жизни в 1933 году в журнале "Звезда". В том же году Мандельштам написал и прочитал друзьям обличительные стихи о Сталине. В марте 1934 года его арестовали и сослали на три года. 1 мая 1930 года поэта снова арестовали и осудили на пять лет лагерей. Погиб он, по официальным сведениям, 27 декабря 1938 года. Поэзия Мандельштама теперь широко известна в СССР и за границей. О нем написано множество исследований. Мы же напомним только об одной стороне его жизни - еврейской, которую некоторые биографы поэта стараются обойти. Однако надо быть очень пристрастным, чтобы не заметить в творчестве, в мировосприятии Мандельштама еврейских мотивов, еврейского мышления, еврейского духа. Поэт и сам этого не отрицал. Вот что он писал в автобиографической книге "Шум времени": "Как крошка мускуса наполняет весь дом, так малейшее влияние иудаизма переполняет целую жизнь. О, какой это сильный запах!" Это и был только "запах", ибо родители Осипа Эмильевича, воспитанные на русско-немецкой культуре, не стремились, да и не могли уже, передать мальчику национальные традиции.   Эти традиции, как и их хранитель-народ, оставленный где-то далеко, за "чертой", были непонятны и чужды Мандельштаму, пугали его, тянули назад, как рука мертвеца ночью на старом кладбище: "Весь строй миражного Петербурга был только сон, блистательный покров, накинутый над бездной, а кругом простирался хаос иудейства, не родина, не дом, не очаг, а именно хаос, незнакомый утробный мир, откуда я вышел, которого я боялся, о котором смутно догадывался и бежал, всегда бежал. Иудейский хаос пробивался во все щели комнат петербургской квартиры угрозой разрушения, шапкой в комнате провинциального гостя, крючками шрифта нечитаемых книг Бытия, заброшенных в пыль на нижнюю полку шкафа, ниже Гете и Шиллера, и клочками черно-белого ритуала..." В воспоминаниях Мандельштама возникает отцовский кабинет, уставленный разнообразной мебелью и, прежде всего, "стеклянный книжный шкафчик, задернутый зеленой тафтой". "Книжный шкаф раннего детства - спутник человека на всю жизнь" воспринимается поэтом как символ мучительного пути, пройденного образованными евреями России от "нижних полок" еврейской религии через квазинемецкую культуру к идеализированному восприятию русской жизни через русскую литературу: "Нижнюю полку я помню всегда хаосом: книги не стояли корешок к корешку, а лежали как руины: рыжие Библии с оторванными переплетами, русская история евреев, написанная неуклюжим и робким языком говорящего по-русски талмудиста. Это был повергнутый в пыль хаос иудейства. Сюда же быстро упала древнееврейская моя азбука, которой я так и не обучился, В припадке национального раскаяния наняли было ко мне настоящего еврейского учителя. Он приходил со своей Торговой улицы и учил, не снимая шапки, отчего мне было неловко. ... Одно в этом учителе было поразительно, хотя и звучало неестественно, - чувство еврейской народной гордости. Он говорил об евреях как француз о Гюго и Наполеоне. Но я знал, что он прячет свою гордость, когда выходит на улицу, и поэтому ему не верил". Поэт, не осознающий, каким подвигом было для "говорящего по-русски талмудиста" написать историю своего народа, да ещё на чужом языке, в этот момент невольно выглядит "варваром", стоящим над обломками Древней, великой и недоступной для него культуры. И все же этот мир, являвшийся мальчику то призраком невеселого еврейского Нового года, то в образах бородатых мужчин в длиннополом платье и женщин с накладными волосами, встреченных в кварталах позади Мариинского театра, снова и снова возвращается к нему неотвязными, иногда тяжелыми воспоминаниями. "синагога с конической своей шапкой и луковичными сферами как пышная чужая смоковница теряется среди убогих строений. Бархатные береты с помпонами, изнуренные служки и певчие, гроздья семисвечников, высокие бархатные камилавки. Еврейский корабль... плавает на всех парусах, расколотый какой-то древней бурей на мужскую и женскую половину. Заблудившийся на женских хорах, я пробирался как тать, прячась за стропилами. Кантор, как силач Самсон, рушил львиное здание, ему отвечали бархатные камилавки, и дивное равновесие гласных и согласных в четко произносимых слонах сообщало несокрушимую силу песнопениям". Чуткое ухо мальчика отмечает фальшь в казенном славословии: "Но каким оскорблением звучит речь раввина, какой пошлостью, когда он произносит: "Государь император!" Какая пошлость все, что он говорит". Да, пошлость. Не большая, впрочем, чем провозглашалась в церкви или кирхе. Но для поэта это повод ещё раз отметить свою непричастность к тому, что подсознательно все ещё притягивало, заставляло память возвращаться к отрывочным детским впечатлениям. Однако справедливости ради нужно сказать, что во многих стихах Мандельштам выражал чувство гордости своим происхождением. Да и сам он, вечно нищий, бездомный, травимый властями, как бы олицетворял собой цветаевский образ "поэта-жида". В молодые годы Мандельштам жил и на Каменноостровском проспекте (сейчас Кировский), и на улице Жуковского, и на улице Герцена (бывшей Большой Морской). Точный же ленинградский адрес мы можем указать ещё только один: улица Герцена, № 49 (рядом с домом Набокова), где поэт обитал в 1926 году. * * * В конце Загородного проспекта установлены два памятника работы академика И.Я.Гинцбурга: Г.В.Плеханову (1925) у Технологического института и Д. И. Менделееву (1932) в сквере Института метрологии имени Д.И.Менделеева. Сам Технологический институт тоже связан с еврейской историей. Между 1872 и 1876 годами в нем учился один из первых евреев-народников Аарон Либерман (в 1880 году покончил с собой в Нью-Йорке). Либерман приехал в Петербург после провала народнического кружка Зунделевича, существовавшего в 1872 году в Виленском раввинском училище. Если большая часть евреев-революционеров считала бесполезным "хождение" в собственный народ, ибо, по их мнению, мелкие лавочники и ремесленники народом не являлись, то Либерман был первым, кто решил вести пропаганду среди еврейского населения, учитывая его национальные и культурные особенности. Уехав за границу, Либерман основал в 1876 году в Лондоне первый в истории Еврейский социалистический рабочий союз (просуществовал восемь месяцев). Программа организации была написана им самим на изысканном библейском иврите, к которому революционер питал особую любовь.   Вот выдержки из неё в переводе на русский язык: "Так как мы прониклись сознанием, что пока существует частная собственность, не прекратится экономическая нужда, пока люди разделены на народы и племена, не прекратится вражда между ними; что освобождение нас, евреев, как части человечества наступит лишь с освобождением всего человечества; что освобождение всего человечества может быть достигнуто руками самих трудящихся, если они объединятся для открытой борьбы, чтобы разрушить современный строй и взамен воздвигнуть царство труда, справедливости, свободы и братства всех людей, мы, сыны Израиля, постановили братски присоединиться к священному союзу рабочих". Через год, в Вене, Аарон Либерман выпустил первый социалистический журнал на иврите "Ха-мес" ("Правда"). Несмотря на то, что вышло всего три номера, издатель успел отсидеть девять месяцев в немецкой тюрьме. Неудачное начинание Либермана ясно покачало, что иврит, мало тогда известный простому народу, не может стать средством революционной пропаганды. Для этой цели больше подходил идиш, избранный впоследствии Бундом. * * * На Загородном проспекте, у поворота на Социалистическую улицу стоят два больших однотипных здания. В доме № 23 (квартира 35) в десятые-двадцатые годы находилась известная еврейская просветительная организация Общество для распространения просвещения между евреями в России (ОПЕ), о котором мы уже рассказывали во второй главе. Здесь мы приведем некоторые сведения о последнем десятилетии существования общества. В первую мировую войну ОПЕ помогало дать образование детям еврейских беженцев. Только в 1914-1917 годах общество открыло 370 школ для 30 тысяч учащихся с годовым бюджетом в один миллион рублей. И после революции активисты еврейского просвещения в Петрограде продолжали работать. На заседаниях общества они выступали с докладами на самые разнообразные темы: "Декабристы и евреи", "К пятидесятилетию еврейского театра", "О еврейском юморе" (С.М.Гинзбург); "Рационалисты-вольнодумцы в средневековом еврействе", "Еврейский драматический репертуар от Гольдфадена до наших дней", "Литературная деятельность Л.И.Каценельсона", "Пятидесятилетие еврейской социалистической печати" (С.Л.Цинберг); "Пророк Иеремия и борьба партий в его время", "Новые данные по истории Ассирии" (В.В.Струве); "Культ кедрового дерева в талмудической литературе" (Н.И.Винников). В двадцатые годы научно-исследовательская деятельность ОПЕ ещё продолжалась. Общество располагало прекрасной библиотекой. Время от времени в Ленинграде выходили журналы и альманахи: "Еврейская летопись", "Еврейская мысль", "Еврейская старина", "Еврейский вестник" (в 1922 году - газета, в 1928-м - сборник). Издавались научные труды, например: "Великая французская революция и еврейский вопрос" М.И.Кулишера (1927); "История еврейского народа в России" Ю.Гессена (1925-1927); "История еврейского рабочего движения в России" Н.А.Бухбиндера (1925); "Израиль в Египте" В.В.Струве (1920); "Социальные корни антисемитизма в средние века и в новое время" С.Г.Лозинского (1929). С 1910 но 1917 год общество выпускало ежемесячный журнал, который до 1912 года назывался "Вестник ОПР", а потом - "Вестник еврейского просвещения". Редактором был Я.Б.Эйгер. В последние годы журнал стал выходить с приложением на идише и иврите. Продержалось ОПВ до 1929 года. В последнее время его активная просветительная деятельность сменилась научно-исследовательской. * * * На улице Достоевского (бывшей Ямской), недалеко от Владимирской площади, между Свечным переулком и Малой Московской улицей стоит небольшой ничем не примечательный дом № 16, в котором несколько лет - непосредственно перед революцией и сразу после неё располагалась одна из старейших еврейских общественных организаций: Общество ремесленного и земледельческого труда среди евреев России (ОРТ). ОРТ, как и ОПЕ, первоначально имело целью преобразовать жизнь российских евреев в духе идей Хаскалы. Но если ОПЕ делало упор на культурно-просветительную деятельность, то ОРТ, как это следует из его названия, стремилось изменить социально-экономическую структуру еврейского местечка. Лозунг ОРТа: от торговли и посредничества - к ремеслу и земледелию. Приобщение евреев к ремеслам означало появление рынка квалифицированной рабочей силы в черте оседлости и, стало быть, возможность быстрого развития там капиталистического производства. Общество возникло в 1880 году в Петербурге главным образом благодаря усилиям знаменитого С.С.Полякова. За полвека своей деятельности оно проделало огромную работу. Первое обследование экономического положения еврейского населения было проведено в 1887 году. В 1906 году общество уже располагало фондом в 400 тысяч рублей. Сначала оно занималось в основном профессиональной подготовкой еврейской молодежи. Затем организация стала выдавать ссуды ремесленникам и крестьянам, помогать создавать изделия кустарных промыслов, развивать сеть ремесленных училищ, курсов и ремесленных классов при начальных еврейских учебных заведениях. Популярность ОРТа в народе росла, тем более, что диплом об окончании ремесленного училища давал право на жительство вне черты оседлости.   Общество издавало книги о своей деятельности. Например, в 1911 году вышли: работа Л.С.Зака "Формы экономической самопомощи в области ремесленного труда", брошюра Х.Д.Гуревича на идише "Самопомощь ремесленников". В 1916-1917 годах в Петрограде выпускался ежемесячный журнал ОРТа на русском языке "Вестник трудовой помощи среди евреев", в котором печатались Л.М.Брамсон, М.Уриелев, Б.Д.Бруцкус. В 1914 году ОРТ организовало ссудную кассу имени Я.М.Гальперна (бывшего председателя общества) для предоставления беспроцентного мелкого кредита еврейским ремесленникам Петербурга. Годовой бюджет ОРТа достиг 25-50 тысяч рублей. Особое значение приобрело общество во время первой мировой войны, когда направило все свои ресурсы на оказание помощи еврейскому населению, пострадавшему от военных действий. К концу 1914 года открылся отдел трудовой помощи, который вместе с Еврейским комитетом помощи жертвам войны (ЕКОПО) и Еврейским колонизационным обществом (ЕКО) организовал широкую сеть бюро труда и промышленных мастерских для безработных. Всего было открыто 72 бюро и 23 мастерские. В 1917 году общество попыталось устроить в Петрограде артели огородников. Помимо С.С.Полякова в актив ОРТа входили Я.М.Гальперн, М.Бомзе, И.А.Вавельберг, Д.Г.Гинцбург, Меерсон, Д.С.Поляков, Г.Б.Слиозберг, Л.М.Брамсон - люди, известные в еврейских общественных кругах. Председателями общества были последовательно: С.С.Поляков, Д.С.Поляков, Я.М.Гальперн, Г.Б.Слиозберг, Ю.Гольде (в двадцатые годы). После революции ЦК ОРТа переезжает в Берлин, и общество становится международной организацией. С 1922 по 1938 год ОРТ участвует в программе помощи новым еврейским сельскохозяйственным поселениям в Крыму и на Украине. Для этого в СССР были открыты представительства ОРТа. В Ленинграде в двадцатые годы уполномоченным ОРТа был Л.Я.Офман. Общество закупило на Западе и безвозмездно передало СССР сельскохозяйственную технику, племенной скот, семена и т.п. Возобновилась издательская деятельность ОРТа, особенно в связи с исследованием изменений в социальной структуре советского еврейства. Четыре из пяти таких исследований, опубликованных до 1930 года, были выпущены правлением ОРТа. Действительно, социальный портрет еврейского населения резко изменился. Буквально за несколько лет небывало увеличилось количество рабочих и служащих, уменьшилось число торговцев и предпринимателей. С наибольшей очевидностью эти изменения наблюдались в Москве и Ленинграде, куда евреи хлынули в двадцатые годы. Смена места жительства, как правило, сопровождалась переменой профессии. Интересные данные по Ленинграду 1926 года приводит сборник "Еврейское население в таблицах и диаграммах", составленный статистико-экономической комиссией при ОРе в 1930 году. * * * Ямская улица, на которой находился ОРТ, в советское время переименована в улицу Достоевского потому, что здесь, на углу Кузнечного переулка в доме № 5/2 писатель провел последние годы жизни. Теперь здесь музей-квартира Достоевского. Тема "Достоевский и евреи" достаточно освещена специалистами (можно упомянуть хотя бы книгу Л.Гроссмана "Исповедь одного еврея"), и мы не надеемся сказать в этой связи что-то новое. Просто, поскольку мы с вами находимся около дома писателя, не лишне будет коснуться этой далеко выходящей за литературные рамки проблемы. Был ли Достоевский антисемитом? Сам он это категорически отрицал. "Всего удивительнее мне то, - писал он в "Дневнике" в марте 1877 года, - как это и откуда я попал в ненавистники еврея как народа и нации... Когда и чем заявил я ненависть к еврею? ...В сердце моем этой ненависти не было никогда…" Казалось бы, лучшего отношения и не придумаешь. Однако в душе писателя крылись удивительные противоречия. В том же "Дневнике" встречаются избитые вымыслы и про "вечный золотой промысел" евреев, и про их "государство в государстве", и про то, что "жид с его банком" владеет судьбами мира... Обычно, говоря об антисемитизме Достоевского, вспоминают карикатурный образ Исая Фомича Бумштейна из "Записок из Мертвого дома". Но, на мой взгляд, у писателя есть куда более показательные в этом отношении высказывания. На страницах "Дневника" в марте 1877 года Достоевский обмолвился: "А между тем мне иногда входила в голову фантазия: ну что, если бы это не евреев в России три миллиона, а русских восемьдесят миллионов, - ну во что обратились бы у них русские и как бы они их третировали? Не обратили ли бы прямо в рабов? Хуже того: не содрали бы кожу совсем? Не избили бы дотла, до окончательного истребления, как делывали они с чужими народностями в старину, в древнюю свою историю?" Какова мысль? Русский народ добр и доверчив, а кровожадные евреи способны на все. И написано это за четыре года до массовых погромов! Почему же русские евреи так любят и ценят Достоевского? Почему многие литературоведы-евреи посвятили свою жизнь исследованию его творчества? Наверное, дело в том, что в произведениях писателя отразился не навязчивый страх "еврейского мирового господства", а этика и ценности иудаизма, почерпнутые в Библии. Не культ сильного, но апология слабого, не "целесообразность", но мораль, то есть то, чем иудаизм отличается от эллинско-ницшеанской философии. Вспомним хотя бы рассуждения Ивана Карамазова о невозможности достижения всеобщею счастья ценою крови одного невинного ребенка.   Недаром любимым чтением Достоевского была Книга Иова. Даже сама архитектоника его романов, в которых мысль, философские рассуждения, тонкие душевные переживания гораздо важнее фабулы, описаний природы, внешности героев, несомненно, согласуется с иудейским мировосприятием и бессознательно привлекает еврейского читателя. Так что сам Федор Михайлович, опасавшийся "золотого еврейского промысла" и "международного еврейского заговора", перенял через христианство некоторые существенные черты иудейского миропонимания. * * * Небольшая тихая улица Рубинштейна (бывшая Троицкая) интересна нам не из-за своего названия, а потому, что в десятых-двадцатых годах здесь находился целый ряд еврейских организаций. В доме № 34 в 1915-1917 годах была синагога Московского района. Тот же адрес в 1917 году имело Общество для доставления начального образования еврейским детям Петрограда ("Иврио"). Вероятно, синагога и общество тесно взаимодействовали, так как у них были общий секретарь (М.М.Брумберг) и казначей (Д.Е.Хавкин). Председателем общества избрали М.Р.Кревера, товарищем председателя Д.Л.Зива, известного фабриканта. На Загородном проспекте, № 6 в 1915 году находилось еврейское начальное училище, принадлежавшее "Иврио". В середине 1917 года в доме № 34 действовало Петроградское еврейское учительское общество. В его комитет входили известные деятели еврейского просвещения Х.Х.Фиалков, С.Л. Каменецкий, З.А.Киссельгоф, М.Е.Мотылева, Г.Л.Аронович, Э.С.Александрова, Б.А.Альперин, М.М.Чернин, В.Л.Гендлер, Л.Л.Голомб. Просуществовало оно недолго. В 1925 году вместо вышеупомянутых организаций в дом № 34 вселились две еврейские профтехшколы, готовившие слесарей, токарей и швей. Через два года обе школы объединились, В конце 1918 года в реквизированном у "буржуев" доме № 14 по улице Рубинштейна разместился Институт высших еврейских знаний, а после его переезда в 1925 году на Стремянную улицу помещение занял Еврейский клуб имени Я.М.Свердлова. Рядом с ним на втором этаже дома № 12 (здание перестроено) до поры до времени мирно уживалось ещё одно общество "Иврио", организованное хасидами (председатель Ш.Д.Марьяшкин). В 1928 году хасидов вытеснил Еврейский дом просвещения, переехавший вскоре на улицу Некрасова, № 10. Остается добавить, что в расположенном поблизости от улицы Рубинштейна доме № 6 по Загородному проспекту в 1912-1917 годах проходили занятия Вечерних курсов библейского языка и библейской истории для еврейских учащихся средних и высших учебных заведений. Сами курсы находились в принадлежавшем еврейской общине доме на улице Декабристов, № 42. Учредил их петербургский общественный раввин и видный деятель ОПЕ М.Г.Айзенштадт. Курсы были созданы, очевидно, для того, чтобы воспрепятствовать быстрому отходу от еврейства молодежи, поступившей в русские учебные заведения. Сегодня нам ясно, что реальных результатов эта инициатива не дала. Улица Рубинштейна, № 14, Стремянная улица, № 18. Это адреса Института высших еврейских знаний, действовавшего в Ленинграде в советское время. Проблема светского еврейского образования стояла в России на повестке дня не один десяток лет. Главная роль в его организации принадлежала ОПЕ, издававшему даже специальный педагогический журнал "Вестник еврейского просвещения". Однако до первой мировой войны дальше среднего образования дело не пошло, хотя необходимость в еврейской светской высшей школе явно ощущалась. В статье "Ближайшие перспективы и организация работы ОПЕ" Х.Фиалков писал: "Нельзя... не порадоваться тому, что вопрос о Высшей школе еврейских знаний заинтересовал надлежащие круги. Стыдно и больно сознавать, что шестимиллионное еврейское население России до сих пор обходилось без рассадника высших еврейских знаний. С этим делом мы опоздали, по меньшей мере, на четверть века. Результаты этого сказываются в крайнем духовном нашем оскудении в области еврейских знаний..." В последние годы перед революцией началась подготовка к открытию первого в России еврейского вуза. Были приглашены преподаватели, разработана программа (в основном М. И.Кулишером). На Стремянной улице приобрели дом № 18, принадлежавший бывшему члену Государственной думы Л.Н.Нисселовичу. Деньги пожертвовали супруги М.Г. и М.Н.Крейнины. По плану там должны были находиться Высшая школа еврейских знаний, библиотека с читальным залом, издательство и книжный склад, педагогический музей, канцелярия ЦК ОПЕ и редакция "Вестника просвещения". Революция помешала осуществлению проекта в полном масштабе. Но сама идея не умерла. В феврале 1919 года Еврейский университет был все же открыт на набережной Красного Флота, № 62, в бывшем особняке Я.С.Полякова. В том же году, в августе, он переехал на улицу Рубинштейна, № 14, а затем на Стремянную, в дом Нисселовича. Институт высших еврейских знаний (как он стал вскоре называться) имел литературно-филологический и историко-социальный факультеты. Обучение продолжалось три года. Ректором назначили С.Г.Лозинского, ученым секретарем С.Л.Цинберга. Институт ставил своей целью подготовку педагогов, а также квалифицированных работников во всех областях еврейских наук. При нем работали секции (тогда они назывались комиссиями), где можно было факультативно изучать, к примеру, вопросы права, этики, медицины и даже сельского хозяйства в Танахе и Талмуде. Одновременно был образован народный лекторий. Уровень преподавания поддерживался высокий. До 1922 года еврейскую историю читал С.М.Дубнов, экономику вел профессор И.М. Кулишер (1878-1923), сын члена ЦК ОПЕ М.И.Кулишера. Лекции по философии иудаизма читал А.З.Штейнберг (его брат, левый эсер И.З.Штейнберг возглавлял Наркомат юстиции в первом советском правительстве). А.З.Штейнберг был также членом правления института. Среди педагогов выделялся и уже известный нам Иехиэль Равребе, читавший лекции о связи иприта с арабским языком. Ректор С. М.Лозинский, преподаватель истории евреев в средние века, написал книгу о средневековом и современном антисемитизме. Заметную роль в жизни института играл ученый секретарь Сергей (Израиль) Лазаревич Цинберг. Он, казалось, успевал везде. Выдающийся инженер-химик, начальник главной лаборатории Путиловского завода, Цинберг многое сделал в области еврейского просвещения, истории и культуры. До революции он - активный сотрудник ОПЕ, автор статей но еврейскому рабочему движению в Еврейской энциклопедии, соредактор сборника "Пережитое". После 1917 года Цинберг входил в редакцию журнала "Еврейская старина", был председателем ОПЕ. Этот небольшого роста подвижный, энергичный человек, не считая себя религиозным, был очень предан еврейской традиции, и его часто видели в синагоге. Почти все свободное время Цинберг проводил в Азиатском музее (который затем вырос в Институт востоковедения), где занимался историей еврейской литературы. Результатом явился большой труд, опубликованный на идише в Вильно в тридцатых годах. До нас дошли имена и других преподавателей еврейского института: С.М.Гинзбурга, И.Я.Гинцбурга, Г.Я.Красного, М.Л.Маймона, С.Розовского, И.Ю.Маймона, Ю.И.Гессена, М.Г.Айзенштадта, Э.Гурлянд-Эльяшева. Первый еврейский вуз просуществовал до 1925 года. Закрылся он не сразу. Некоторые преподаватели эмигрировали. Другие перенесли свою деятельность - до поры до времени в ОПЕ, ИЭО, Публичную библиотеку. Сборник "Еврейский вестник" 1928 года о существовании в Ленинграде высшего еврейского учебного заведения уже не упоминает, хотя аналогичные вузы в других городах названы. * * * Кроме Еврейского университета в доме № 18 на Стремянной улице в 1918 1928 годах работала библиотека ОПЕ, основанная Л.Я.Гаркави ещё в 1878 году и переехавшая сюда из дома № 42 по улице Декабристов. Как сообщает "Еврейский вестник", в двадцатые годы это было одно из богатейших в Европе собраний литературы но иудаизму. В последние годы библиотека пополнялась преимущественно семейными книжными коллекциями, подаренными наследниками Я.М.Гальперна, Л.М.Каменецкого, С.Е.Вейсенберга. Например, ценная библиотека Я.Х.Яновского содержала свыше четырехсот томов. Библиотека ОПЕ обменивалась книгами с Институтом белорусской культуры, кафедрой еврейской культуры Украинской Академии наук, Еврейской национальной и университетской библиотекой в Иерусалиме, еврейскими библиотеками Берлина и других городов Европы. В рукописном отделе библиотеки трудился все тот же неутомимый С.Л.Цинберг, который сумел описать более девятисот рукописей и фрагментов, в том числе отрывки из дивана Ибн Габироля, исторический труд Лехно, произведения караима Шломо бен Иерухима, отрывки из трудов Моше ибн Эзры3. "Еврейский вестник" отмечал, что популярность библиотеки росла. В 1927 году читальный зал был открыт три раза в неделю. За десять с половиной месяцев зарегистрировано 4050 посещений. Рядом с Владимирской площадью, на Колокольной улице, № 9 находился комитет Общества охранения здоровья еврейского населения (ОЗЕ). Эта организация, учрежденная в 1912 году, просуществовала всего несколько лег, но успела сыграть важную роль в жизни российского еврейства. В уставе ОЗЕ было сказано, что "оно имеет целью изучать санитарно-гигиенические условия среди евреев, распространять среди них правильные гигиенические сведения, способствовать научной постановке общественно-врачебного дела и вообще содействовать охранению здоровья еврейского населения". Несмотря на крайне тяжелые условия в черте оседлости, детская смертность среди евреев была более низкой, а продолжительность жизни более высокой, чем у других религиозных групп.   Этот феномен можно объяснить прочностью традиций иудаизма (забота о бедных, широкая сеть благотворительных учреждений в любой общине), а также малым распространением в еврейской среде алкоголизма и венерических заболеваний, что тоже, безусловно, связано с традиционной моралью и культурным опытом. Тем не менее уровень гигиенических знаний в еврейском местечке был ещё весьма далек от современного, а в городе характер жизни евреев обеспечил им лидерство в таких болезнях, как туберкулез или психические расстройства. Так что Обществу охранения здоровья было чем заниматься. В первые годы своей деятельности ОЗЕ распространяло знания по гигиене путем издания брошюр на идише, устраивало лекции, собирало статистику о медицинской помощи в черте оседлости, организовало детские лечебные колонии в Евпатории и Друскениках. Разразившаяся вскоре война потребовала прежде всего позаботиться о раненых и беженцах, хлынувших в глубинные районы России. ОЗЕ открывало лечебницы, туберкулезные санатории, дома для инвалидов войны, детские санатории, так называемые "очаги", детские консультации "Типат халав" ("Капля молока"), снабжало нуждающихся бесплатными лекарствами. Треть расходов общества покрывало правительство, остальное доставляли благотворители. Во время войны бюджет ОЗЕ резко увеличился. В 1915 году на нужды бедствующего еврейского населения было истрачено 300,929 рублей, в 1916-1 200,336 рублей, в 1917 - 2,027,613 рублей. За время своего существования общество открыло 85 амбулаторий, 15 больниц, 81 "очаг", два туберкулезных санатория (в Алуште и Евпатории). Тысячи евреев были обязаны ОЗЕ здоровьем, а то и жизнью. * * * Недалеко от библиотеки ОПЕ, рядом с нынешним кинотеатром "Художественный", на Невском проспекте, № 65, в квартире 30 в 1910 году находилось Общество для урегулирования еврейской эмиграции. Начиная с 1881 года эмиграция являлась важнейшим фактором в еврейской жизни. Мы уже касались этой темы в первой главе, рассказывая о деятельности Еврейского колонизационного общества (ЕКО). Однако выезд евреев за границу слабо регулировался общественными организациями. В то же время массовость этого процесса и серьезность причин, его породивших, вызывали пристальное внимание еврейских общественных деятелей. Приведем некоторые данные о еврейской эмиграции в США из ежегодника "Кадима" и из книги Н.А.Бухбиндера "История еврейского рабочего движения в России". Эмигрировало, % к общему числу эмигрантов Евреев  50.2 Поляков  24.7 Литовцев и латышей  8.6 Финнов  6.3 Немцев  5.0 Русских  4.7 Прочих  0.5   По годам  Численность 1881    8,193 1882  17,497 1883    6,907 1884  15,122 1885  16,603 1886  17,309 1887  28,944 1888  31,256 1889  31,889 1890  33,147 1891  42,145 1892  76,417 1893  35,626 1894  36,725 1895  33,232 1896  45,137 1897  22,750 1898  27,221 1899  24,275 1900  37,011 1901  37,660 1902  37,846 1903  47,689 1904  77,544 1905  92,388 1906  125,234 1907  114,932 1908  71,978 1909  39,150 1910  59,824 Таблица наглядно показывает связь уровня эмиграции с погромами, усилением антиеврейских законодательных мер, революцией 1905-1907 годов. Из России в США за 1880-1914 годы эмигрировали 1 369 412 евреев. Если добавить тех, кто уехал в Канаду, Англию, Аргентину, Южную Африку и другие страны, получится внушительная цифра: около двух миллионов человек. Например, с 1907 по 1912 год в Англию выехали 28,242 человека, в Канаду с 1900 но 1916 год - 75,808 евреев, в Аргентину с 1904 по 1906 год - 25,000 человек. Как и следовало ожидать, покинуть насиженные места отваживались прежде всего молодые и крепкие. Среди эмигрантов 70 процентов составляли люди от 14 до 45 лет, детей до 14 лет было 25 процентов, лиц старше 45 лет - только пять процентов. Среди представителей других народов, эмигрировавших из России в Америку, евреи были в подавляющем большинстве, что иллюстрирует таблица, составленная по данным 1904-1908 годов (цифры взяты из вышеуказанных источников). Добавим, что еврейские эмигранты были, как правило, самыми бедными из тех, кто тогда приезжал в Америку: каждый из них, сходя с парохода в Нью-Йорке, имел при себе в среднем не более двенадцати долларов. Эмиграция в Эрец-Исраэль в те годы оставалась незначительной: около тысячи человек в год. Содействие переселенцы могли получить в Палестинском комитете в Одессе. Первой организацией, которая взяла на себя упорядочение эмиграции (в основном в Аргентину) и помощь беженцам, была ЕКО. Со временем стали издаваться справочные пособия для эмигрантов. Например, "Справочная книга "Рассвета" " помещала указания, какие документы необходимы для получения визы, как дешевле добраться до станции назначения, как избежать вымогательства правительственных чиновников, спекулянтов, контрабандистов, по каким адресам за рубежом можно обращаться за помощью. Общество для урегулирования еврейской эмиграции было основано в Петербурге в 1907 году. Оно пыталось защитить переселенцев от злоупотреблений со стороны властей, устраивало столовые, постоялые дворы в пограничных пунктах, издавало руководства, знакомило потенциальных эмигрантов с условиями жизни в разных странах, входило в сношения с заграничными учреждениями, оказывающими помощь беженцам. В правлении общества были двенадцать человек. Годовой взнос составлял от двух до десяти рублей. Мы видим, что хотя из самого Петербурга за границу уезжали немногие, именно столичные евреи взяли на себя существенную часть забот о переселенцах. Лидеры же еврейства, как, например, С.М.Дубнов, уже тогда беспокоились о том, сохранят ли "новые американцы" национальные традиции, останутся ли они евреями. А какое будущее ждет остающихся? Ведь несмотря на то, что поток эмиграции не оказывал, в сущности. влияния на уровень еврейского населения, ибо уравнивался естественным прирос том, уезжали все же наиболее способные и динамичные. В совокупности с другими отрицательными факторами (погромы, войны, отделение от России высококультурного еврейства Литвы и Польши, а также разрушение социально-экономической структуры местечка) все это привело впоследствии к утрате русскими евреями значительной части духовного потенциала. Проще говоря, эмиграция культурно обеднила евреев России, ведь уехали тогдашние "властители дум": Шолом-Алейхем. Х.Н.Бялик. Ахад-ха-Ам, С.Черниховский, З.Шнеур, Ш.Аш, С.Дубнов. А если прибавить к этому списку политических деятелей? Например, ослабление влияния Бунда в еврейской массе в период между двумя революциями в значительной мере было обусловлено переселением многих его видных деятелей на Запад. * * * Перед тем, как перейти к другой достопримечательности, перечислим, какие документы требовались в начале нашего века, чтобы получить заграничный паспорт: удостоверение личности, свидетельство полицмейстера или исправника об отсутствии препятствий к выезду за границу, свидетельство о приписке к призывному участку или об отбытии воинской повинности, если в паспорте нет соответствующих пометок, талон казначейства об уплате пошлины в пятнадцать рублей. В пограничном городе Либаве (теперь Лиепая), например, по таким бумагам заграничный паспорт выдавался в день подачи прошения. Между улицами Некрасова и Жуковского протянулась маленькая тихая улица Чехова (бывший Эртелев переулок). Здесь, в доме № 6, шестиэтажном здании из глазурованного кирпича, построенном в псевдорусском стиле и отдаленно напоминающем терем, в конце прошлого века находилось издательство газеты "Новое время", которая одной из первых в послереформенной России включилась в травлю евреев. В 1880 году, в ещё относительно либеральное царствование Александра II, в этой газете была опубликована статья "Жид идет", утверждавшая, что приобщение евреев к русской культуре усиливает их отрицательное влияние на "коренное население". Появление такого материала во влиятельной правой газете означало, в сущности, переход к открытой антисемитской политике правительства. Издателем "Нового времени" был небезызвестный Алексей Суворин (кстати, он же выпускал адресную книгу "Весь Петербург", откуда мы черпаем много сведений для этой книги). Регулярно сотрудничал в газете крупнейший религиозный философ В.Розанов, автор целого ряда антисемитских статей. В доме № 5, напротив "Нового времени" в 1927- 1928 годах располагался ленинградский комитет Еврейской коммунистической рабочей партии (Поалей Цион). Секретарем комитета был В.М.Борохович. Эта партия образовалась в результате раскола Еврейской социал-демократической рабочей партии (Поалей Цион) и выхода из неё левого крыла. ЕКРП не поддерживала связей с сионистами, считая несовместимыми интересы "буржуазного сионизма" и еврейского пролетариата. * * * До революции в Петербурге, по-видимому, не существовало еврейского театрального коллектива, хотя любительские, а иногда и профессиональные труппы приезжали на гастроли. В начале века, с усилением активности еврейской культурной жизни, предпринимаются первые шаги по созданию еврейского театра. Так, в уставе Еврейского литературного общества записано, что при обществе будет действовать театральная секция, а устав Еврейского литературно-художественною общества имени Л.Переца сообщает, что общество желает содействовать становлению еврейского театра. Наконец в 1916 году в семиэтажном доме № 91, на углу Саперного и Митавского переулков открылось Еврейское театральное общество. Однако дальше благих пожеланий дело, к сожалению, не пошло. Общество почти не функционировало. Все же идея уже носилась в воздухе, и её удалось реализовать вскоре после революции. В 1919 году Центральный комиссариат по еврейским делам основал в Петрограде театральную студию. В 1921 1 оду её перевели в Москву, где в результате слияния с местным театральным коллективом возник Государственный еврейский камерный театр (ГОСЕКТ), переименованный затем в Государственный еврейский театр (ГОСЕТ), который просуществовал почти тридцать лет и стал самым известным еврейским театром в истории России. Художественным руководителем ГОСЕТа до 1929 года был Л.М.Грановский, выдающийся режиссер, впоследствии эмигрировавший. В оформлении спектаклей участвовали такие знаменитые художники, как М.Шагал, Н.Альтман, Р.Фальк, Л.Тышлер. Но почитатели театра связывают его успех прежде всего с именем С.Михоэлса, народного артиста СССР, лауреата Сталинской премии, председателя Еврейского антифашистского комитета. Соломон Михайлович Новей (Михоэлс - сценический псевдоним) родился в Двинске в 1890 году в религиозной семье. Учился в хедере, Рижском реальном училище, Киевском коммерческом институте, на юридическом факультете Петроградского университета (1915-1918). После окончания университета получил приглашение от Пролеткульта преподавать математику в школе, но стал студентом театральной студии А.Н.Грановского. Конечно, какие-то театральные традиции у русского еврейства уже накопились и насчитывали, но крайней мере, лет сорок, но создатели советского еврейского театра, видевшие в нем мощное средство воздействия на массы, не хотели их перенимать. "Необходимо было воспитать нового актера, ничего общего не имеющего со старой еврейской актерской средой", писали в тридцатых годах исследователи творчества Михоэлса. ГОСЕТ и организовали с этой целью. В театре, игравшем на идише, шли мировая и еврейская классика ("Король Лир" Шекспира, "200,000" по Шолом-Алейхему, "Колдунья" по Гольдфадену, "Бог мести" Ш.Аша), пьесы современных советских авторов ("Семья Овадис" П. Маркиша, "Глухой" Д.Бергельсона, "Спец" И.Добрушина и И.Нусинова). С.Михоэлс, как правило, исполнял главные роли. Пока студия находилась в Петрограде, у неё не было своей сцены, так что указать какой-либо определенный адрес трудно. В тридцатые-сороковые годы ГОСЕТ нс раз гастролировал в Ленинграде, выступая обычно в Народном доме (потом кинотеатр "Великан") или во Дворце культуры промкооперации (сейчас Дворец культуры имени Ленсовета), а также в помещении Театра музыкальной комедии. Последний приезд ГОСЕТа летом 1948 года помнят многие ленинградцы. Спектакли шли в здании Большого драматического театра имени Горького (набережная Фонтанки, № 65). Михоэлса уже не было на свете (13 января 1948 года его убили в Минске по приказу Сталина), да и ГОСЕТу оставалось жить считанные месяцы. Художественное руководство театром взял на себя близкий друг Михоэлса и прекрасный актер В.Л.Зускин. ГОСЕТ показал "Фрейлехс" З.Шнеера (Окуня), "Восстание в гетто" П.Маркиша, "Гершеле Острополер" М.Гершензона, "Блуждающие звезды" по Шолом-Алейхему - всего восемь разных спектаклей. Зал был переполнен. Возможно, ленинградские евреи чувствовали, что больше не увидят любимый театр. Сейчас очень трудно отыскать, где именно гастролировал в Петрограде театр-студия "Габима" ("Ха-бима" - "Сцена") - единственный в СССР театр на иврите, существовавший до 1926 года под руководством Н.Л.Цемаха. То, что театр действительно приезжал в Петроград, подтверждает сохранившаяся программка знаменитой пьесы С.Ан-ского "Ха-диббук" ("Меж двух миров"), переведенной на иврит Х.Н.Бяликом. Поставил спектакль известный русский режиссер Евгений Вахтангов. Декорации и костюмы создал Натан Альтман. У этого смелого начинания было большое будущее: сейчас "Ха-бима" - ведущий драматический театр Израиля. Адресные книги Петрограда и Ленинграда упоминают ещё о двух еврейских театрах, существовавших после революции, но найти о них что-нибудь кроме адреса нам не удалось. Еврейский драматический театр находился в 1922 году на проспекте Володарского (Литейном), № 42 в бывшем дворце княгини З.Юсуповой, построенном архитектором Л.Бронштедтом в 1852-1878 годах. Сейчас здесь Центральный лекторий. Управлял театром П.Верховцев. В 1927 году на улице Ракова, № 13, там, где сейчас Театр музыкальной комедии, помещался Ленинградский еврейский театр, которым руководил М.Т.Строев. Дирижировал И.И.Каганович. Дирекция: А.Д.Тихантовский, А.С.Рабинер и Д.И.Соколов. Обе труппы играли на идише. В двадцатые годы у многих нацменьшинств Ленинграда (немцев, финнов, поляков) были свои национальные клубы и школы. Еврейский клуб, в котором нередко выступали любительские коллективы и народные хоры, находился сначала (до 1927 года) на улице Некрасова, № 7, а затем переехал в здание нынешнего Большого театра кукол, в дом № 10 по той же улице. * * * Критики, обращавшиеся к образу еврея в русской литературе (например, Д.Заславский, Вл.Жаботинский, Б.Горин), вынуждены были признать, что русские писатели обычно либо совсем не упоминали о евреях, либо отзывались о них плохо. Так было до начала двадцатого века, когда участие евреев во всех сферах русской жизни сильно возросло и еврейский вопрос стал одним из главных. Тогда русская интеллигенция и отражавшая её взгляды пресса разделились на два лагеря: юдофилов и юдофобов.   Причем, поскольку царское правительство проводило открытую антисемитскую политику, ненависть к евреям стала отличительным признаком реакционера. В порядочном русском обществе стало неловко выражать свою неприязнь к евреям. Возможно, кое-кто из литераторов учитывал и тот факт, что в западных губерниях основной читающей публикой были евреи, и от них зависел успех реализации книг. Во всяком случае, многие русские писатели и деятели культуры стали выражать сочувствие евреям, а некоторые вступили в борьбу за еврейское равноправие (Горький, Короленко). Эти тенденции привели к образованию в 1915 году Русского общества для изучения еврейской жизни, открывшегося в доме №  11 по Симеоновской улице (сейчас улица Белинского). Устав общества между прочим провозглашал: "1. Общество имеет целью: изучение еврейской жизни в её прошлом и настоящем. Для этого общество занимается изучением и исследованием еврейской истории, письменности, искусства, фольклора, быта, экономического и правового положения евреев. 2. Для достижения своей цели общество: а) устраивает собрания своих членов для сообщений и докладов; б) устраивает с надлежащего разрешения публичные чтения и выставки по вопросам, входящим в круг его изучения, а равно и концерты; в) печатает, с соблюдением действующих законов, книги, сборники и периодические издания; г) предлагает темы для сочинений и за выполнение их выдает денежные премии и награды". Председателем общества стал И.И.Толстой. В комитет вошли: М.Горький, академик Д.Н.Овсянико-Куликовский, профессора А.В.Карташев, В.И.Семевский, М.В.Бернадский, член Государственной думы Н.В.Некрасов, А.М.Калмыкова, Н.И.Коробка. Сохранилась программа литературно-музыкального вечера, устроенного обществом 22 марта 1916 года, в котором участвовали Леонид Андреев, А.Н.Бенуа, З.Н.Гиппиус, А.К.Глазунов, М.Горький, А.И.Куприн, Н.О.Лосский, Д.С.Мережковский, П.Н.Милюков, А.Н.Римский-Корсаков, Ф.И.Родичев, Ф.И.Шаляпин, Д. В. Философов, В 1916 году общество издало литературный сборник "Щит", среди авторов которого встречаем фамилии М.Арцебашева, З.Гиппиус, Д.Мережковского, Ф.Сологуба, П.Милюкова, В-Короленко, И.Бунина. Сборник получился очень неоднородным и по качеству литературного материала, и по мировоззрению авторов. Попадаются здесь сентиментально-слащавые славословия, не имеющие никакого отношения к насущным проблемам русских евреев. Например, такие стихи З.Гиппиус: Он принял скорбь земной дороги, Он первый, он один, Склонясь, умыл усталым ноги, Слуга - и господин. Он с нами плакал - Повелитель И суши и морей... Он царь и брат нам, и учитель И он - еврей... Типичную тогда для русской интеллигенции точку зрения отражала статья П.Милюкова "Еврейский вопрос в России". Автор не видел никаких специфических еврейских нужд, а еврейский вопрос считал лишь частью общей проблемы бесправия в России. Он писал: "Вопрос об еврейском равноправии в России есть вопрос о равноправии всех граждан вообще. Отсюда видно, почему антисемитские партии в России имеют гораздо более широкий политический смысл и значение, чем антисемитские партии Запада. У нас они почти сливаются с: партиями вообще антиконституционными. и антисемитизм служит знаменем того старого строя, с которым мы до сих пор тщетно стремимся разделаться. Вот почему еврейский вопрос в русском обществе и политической жизни занимает такое видное место. Моменты борьбы за равноправие общее и за равноправие национальное здесь совпадали. Поэтому еврейский вопрос и выдвинулся в нашей политической жизни на первое место". Отметим, кроме того, что благом для евреев этот кадетский лидер считал скорейшую ассимиляцию. Из всех авторов сборника наиболее зрелым выглядит В.Короленко, который в рассказе "Мнение мистера Джексона об еврейском вопросе" утверждает, что евреям не нужны ни любовь, ни сочувствие, ни жалость, но только равные с другими народами права. Твердую позицию в отношении антисемитизма занял Максим Горький, неоднократно защищавший евреев. Он, собственно, и был главным инициатором создания Русского общества для изучения еврейской жизни. Писатель постоянно поддерживал еврейских литераторов и пропагандировал среди русской публики все лучшее, созданное еврейскими деятелями культуры. Выступая в 1906 году на еврейском митинге в Нью-Йорке, он так определил роль евреев в истории: "В продолжение всего тяжелого пути человечества к прогрессу, к свету, на всех этапах утомительного пути еврей стоял живым протестом, исследователем. Он всегда был тем маяком, на котором гордо и высоко разгорался над всем миром неослабный протест против всего грязного, всего низкого в человеческой жизни, против грубых актов насилия человека над человеком, против отвратительной пошлости и духовного невежества". Считая еврейский вопрос в России прежде всего вопросом политическим. Горький заключил свою речь критической оценкой русской интеллигенции: "Интеллигентные слои русского общества вовсе не заражены ядом антисемитизма... Но тут я принужден, к своему великому прискорбию, заметить, что русская интеллигентная публика все же никогда ещё не относилась к евреям так, как того требовала справедливость". * * * Большой четырехэтажный дом № 21 на углу улицы Пестеля и Литейного проспекта построен архитектором Дютелем в 1876-1877 годах. Здесь с 1927 по 1938 год жил Самуил Яковлевич Маршак. Кому не известны его прекрасные переводы английской классики и замечательные детские стихи! Однако Маршак переводил не только Шекспира и Бернса, но и Бергельсона и Маркиша.   В автобиографическом очерке "О себе" поэт пишет о своем детстве, о том, как непросто ему было поступить из-за процентной нормы в гимназию. Если бы не помощь В.В.Стасова и М.Горького юноша вряд ли попал бы в Петербург и закончил свое образование в Англии. Маршак вспоминал, как в годы войны в Воронеже помогал еврейским беженцам, изгнанным дикими указами царского правительства из прифронтовой полосы: "Помню одно из воронежских зданий, в котором разместилось целое местечко. Здесь нары были домами, а проходы между ними - улочками. Казалось, будто с места на место перенесли муравейник вместе со всеми его обитателями". Большая Советская Энциклопедия для более подробного ознакомления с творческим путем С.Я.Маршака рекомендует его автобиографическую повесть "В начале жизни" (1960). Она же сообщает, что поэт начал печататься в 1907 году. Как же будет удивлен читатель, открыв сборник "Еврейская жизнь" за 1904 год и обнаружив там стихи семнадцатилетнего Маршака! Сборник целиком посвящен памяти умершего в том году Теодора Герцля. Маршак поместил в сборнике стихотворение "Над могилой": И бросим ком земли, и встанем мы уныло, И снова в путь пойдем. Но горе заглушить И утешать народ - в груди моей нет силы. На кладбище, у дорогой могилы Я лишь о смерти буду говорить. Певцы народные! О, пусть зловещей тучей Несется ваша песнь над горестной землей. * * * И вождь погиб... Насмешливо рыдая, Завыл и налетел могучий вал, клубясь. Пучина, жадно пасть как будто раскрывая, Ждала уж нас. Мы плакать не могли, объятые тоскою, Дрожали, трепета полны... О кто же схватит руль могучею рукою И нас спасет от натиска волны? * * * К рулю! За труд, пока кипит в нас кровь! И наша тьма, как молния средь ночи, Разрезанная им, - хотя закрыл он очи, Да не сольется вновь! Конечно, жизнь Маршака впоследствии пошла иным путем, но тогда он был убежденным сионистом и даже посетил Палестину, которая отразилась в его творчестве ну хотя бы стихотворением "Иерусалим", опубликованном в сборнике "Сафрут" в 1922 году. Так к бесчисленным молитвам, песням и балладам о святом городе добавилось ещё одно произведение, написанное знаменитым советским поэтом: По горной царственной дороге Вхожу в родной Иерусалим И на святом его пороге Стою, смущен и недвижим. Меня встречает гул знакомый. На площадях обычный торг Ведет толпа. Она здесь дома, И чужд ей путника восторг. Шумят открытые харчевни, Звучат напевы чуждых стран, Идет, качаясь, в город древний За караваном караван. Но пусть виденья жизни бренной Закрыли прошлое, как дым, - Тысячелетья неизменны Твои холмы, Иерусалим! И будут склоны и долины Хранить здесь намять старины. Когда последние руины Падут, веками сметены, Во все века, в любой одежде Родной, святой Иерусалим Пребудет тот же, что и прежде, Как твердь небесная над ним. * * * Четырехэтажный дом с грифонами на углу Моховой и улицы Пестеля, № 22/12, стоит осмотреть всем, кто интересуется историей хасидизма в России. Здесь с 1924 но 1927 год жил шестой Любавический ребе Иосиф Ицхак Шнеерсон. Он переехал в Ленинград вместе со своим ближайшим окружением (так называемым "двором") из Ростова-на-Дону, куда цадика забросила первая мировая война. На короткий срок Ленинград стал мировым цен гром Любавического хасидизма (Хабада). Как и в Ростове-иа-Дону. Любавичах, Нежине, Гадяче, в квартире на Моховой проходили регулярные встречи Ребе с хасидами (иехидут) и знаменитые фарбринген - хасидские собрания. На молитву иногда приходили сто - сто пятьдесят человек. Евсекцию беспокоило влияние Ребе среди верующих. Власти подозревали, что Шнеерсон собрал немало денег на содержание хедеров, микв, синагог. Бывший видный меньшевик М. Горев в своей книге "Против антисемитов" (1928), содержащей вместе с тем критику иудаизма, писал, что Шнеерсон, используя деньги американских евреев, насаждает в новых сельскохозяйственных поселениях шойхетов, меламедов и других "служителей культа". "Мы за Ленина, против Шнеерсона!" - взывал этот борец с антисемитизмом. В 1927 году Ребе был арестован и приговорен к смертной казни. Однако давление мирового еврейского общественного мнения и заступничество латвийского правительства привели к отмене приговора и высылке И.И.Шнеерсона за пределы СССР. Вместе с ним уехал из Ленинграда и его будущий зять Менахем Мендл, ставший впоследствии седьмым, ныне здравствующим Любавическим ребе. В доме № 25 по улице Петра Лаврова (бывшей Фурштадской) в 1884 году жил Семен Яковлевич Надсон, почт несчастной судьбы, умерший двадцати четырех лет от роду. Ещё его дед по отцовской линии, поселившийся в Киеве, принял православие. Отец умер в приюте для душевно-больших, когда мальчику было лишь два года. Мать, женщина красивая и сердечная, родом из дворян Мамонтовых, вышла замуж вновь, но и этот брак продолжался недолго, так как отчим Надсона повесился в припадке умопомешательства, а сама несчастная, дважды овдовевшая женщина скончалась от чахотки в тридцать один год. Семен Яковлевич окончил Вторую военную гимназию (впоследствии Второй кадетский корпус). За короткий промежуток времени, отпущенный ему судьбой для творчества, он успел стать известным русским поэтом-пессимистом, что неудивительно, учитывая обстоятельства его биографии. Похороны Надсона вызвали стечение читающей молодежи. Его могила находится на Волковом кладбище рядом с могилами Добролюбова и Белинского. Однако звезда славы поэта-страдальца так же, как и его жизнь, горела очень недолго. Кто сейчас кроме литературоведов читает стихи Надсона? Критики считают его "литературным недоразумением". Среди наследия Надсона есть одно стихотворение, посвященное еврейскому народу. Его появление, очевидно, было связано с погромами восьмидесятых годов и травлей самого поэта а черносотенной прессе. Я рос тебе чужим, отверженный народ, И не тебе я пел в минуты вдохновенья. Твоих преданий мир, твоей печали нет. Мне чужд, как и твои ученья. И если б ты, как встарь, был счастлив и силен, И если б не был ты унижен целым светом, - Иным стремлением согрет и увлечен, Я б не пришел к тебе с приветом. Но в наши дни, когда под бременем скорбей Ты гнешь чело свое и тщетно ждешь спасенья, В те дни, когда одно название "еврей" В устах толпы звучит как символ отверженья, Когда твои враги, как стая жадных псов, На части рвут тебя, ругаясь над тобою, Дай скромно стать и мне в ряды твоих бойцов, Народ, отверженный судьбою! Ну что ж, спасибо и на этом. В 1914 году стихотворение было включено в сборник "Бар-Мицво" 9, выпущенный для мальчиков, вступающих в возраст религиозного совершеннолетия. А в обзорах русско-еврейской литературы имя поэта нет-нет да и упоминается. Может быть, именно благодаря этим шестнадцати строчкам Надсон ещё долго не будет забыт. * * * По адресу Захарьевская, № 25 (ныне улица Каляева) в 1906-1917 годах жил присяжный поверенный Максим Моисеевич Винавер. Еврейская энциклопедия указывает, что Винавер родился в 1863 году в Варшаве. Закончив в 1886 году Варшавский университет, он переехал в Петербург, где занялся адвокатской практикой, а затем и политической деятельностью, которая выразилась главным образом в основании Партии народной свободы (кадетской). Винавер, человек высокой культуры и редкого обаяния, пользовался безусловным авторитетом среди членов партии. На выборах в Первую государственную думу, в которой кадеты получили большинство, Максим Моисеевич показал себя блестящим оратором. Он стал неофициальным лидером еврейских депутатов и, несмотря на то, что они принадлежали к разным партиям, сумел объединить их при голосовании по важным для евреев проблемам. Искусный политик, Винавер обеспечил поддержку кадетов в вопросе о равенстве нацменьшинств. Считая, что еврейский вопрос тесно связан с общей проблемой демократии в России, Винавер выступил в Думе с речью, в которой, в частности, сказал: "Мы, евреи, представители одной из наиболее мучаемых национальностей, ни разу и ни слова не сказали только о себе, так как считаем неподходящим говорить об этом, а не о гражданском равенстве для всех. Вес, что мой народ просит, - это нормализовать жизнь каждого жителя империи". Кадеты приветствовали его овацией. Первая дума, созванная на гребне революции 1905 года, ещё тешила избирателей надеждами, что её деятельность сыграет существенную роль в будущем России. На самом деле это собрание быстро превращалось во "всероссийскую говорильню". Революционное движение пошло на спад, и Николай II готовился к контрнаступлению. 15 мая 1906 года Дума впервые выдвинула декларацию об основных гражданских правах. В западных губерниях евреи взволнованно следили за прениями, надеясь на успех. Но, как и следовало ожидать, царь ликвидировал Думу до голосования. Однако депутаты успели провести расследование Белостокского погрома и возложили ответственность за него на правительство. В иной стране это привело бы к отставке кабинета министров. В России же разогнали самих депутатов. М.М.Винавер активно участвовал в еврейской общественной жизни. Он входил в правление петербургской общины. Являлся одним из организаторов Союза для достижения полноправия евреев в России, а затем Еврейской народной группы. Председательствовал в Еврейском обществе поощрения художеств и в Еврейском историко-этнографическом обществе, которое одно время собиралось в его доме. Печатался в русско-еврейской прессе, был членом ЦК ОПЕ, выступал защитником евреев после погромов в Кишиневе и Гомеле. Как и многие другие еврейские общественные деятели того времени, Винавер не соблюдал традиций, был далек как от сионизма, так и от Бунда. Его усилия были направлены на достижение евреями гражданских прав и на борьбу с антисемитизмом. Эту борьбу он продолжил и после эмиграции в Париж на страницах своего журнала "Еврейская трибуна". Как знаток права и талантливый публицист, Винавер оставил ряд работ, например "Очерки об адвокатуре" (1902), "История Выборгского воззвания" (1917). * * * От дома М.М.Винавера мы можем пройти в конец улицы Чайковского (бывшая Сергиевская), где в доме № 56 в 1925 году находилась 2-я еврейская национальная школа (заведующий Гольдгор). Действовала она, по-видимому, недолго. В двадцатые годы в Ленинграде одновременно работали две или три еврейские школы, в 1930 году была открыта уже только одна на Васильевском острове. Как же обстояло дело в послереволюционной России с государственным еврейским образованием? Обратимся к работе Л.Г.Зингера и Б.С.Энгеля "Еврейское население в СССР в таблицах и диаграммах" (М.,1930). Авторы этого статистического сборника считают, что, с одной стороны, по общему уровню грамотности (71,8 процента грамотных, в том числе 59 процентов владеющих идишем) евреи опережают "среднего" жителя СССР (40 процентов грамотных). С другой, совершенно очевидна тенденция уменьшения значения идиша в крупных центрах - Москве и Ленинграде - при высоком уровне общего образования. * * * Улица Чайковского заканчивается Таврическим садом. Когда-то этот сад вместе с прилегающим к нему участком вдоль Невы принадлежал фавориту Екатерины II князю Потемкину Таврическому. Здесь в 1783-1789 годах архитектор И.Е.Стасов построил для князя дворец, который является выдающимся памятником петербургской архитектуры конца восемнадцатого века. С еврейской историей Таврический дворец связан тем, что именно здесь заседала Государственная дума - первый русский парламент, который хотя и был ограничен в правах, да и сформирован на основе несправедливого избирательного закона, тем не менее, сумел сказать свое слово в защиту еврейского равноправия. В составе Первой думы было двенадцать евреев: Л.Брамсон, Я.Брук, М.Винавер, Я.Иоллос, Н.Кацнельсон, Ш.Левин, М.Острогорский, С.Розенбаум, С.Френкель, М.Червоненкис, М.Шефтель В.Якубсон. Еврейские депутаты российского народного собрания впервые порвали с позорной практикой своих коллег из Европы, уклонявшихся от прямой борьбы за еврейские права из страха быть обвиненными в "необъективности". Голос еврейских депутатов Думы был ясно слышен на всех заседаниях по любым вопросам. М.Винавер возглавил борьбу за закон о гражданских правах. В.Якубсон участвовал в комиссии по расследованию Белостокского погрома. Просуществовав всего семьдесят два дня, Первая дума была распущена. Почти половина депутатов, возмущенная насилием, обратилась к народу с так называемым Выборгским воззванием, призывая население не платить налоги, уклоняться от воинской повинности и не участвовать в государственных займах. Все депутаты-евреи, за исключением М.Острогорского, находившегося в этот момент в Англии, подписали воззвание, за что были приговорены к трем месяцам тюрьмы и лишению права избираться в новую Думу. Однако не всем удалось отделаться так легко. Депутат Я.Иоллос и московский профессор М.Герценштейн, крещеный еврей, активно выступавший по аграрному вопросу, были убиты черносотенцами. Во Вторую думу вошли уже только четыре, а в Третью - лишь два еврея. Заметной роли в политике они не играли. * * * Пройдем теперь по Потемкинской улице и повернем на улицу Восстания (бывшую Знаменскую). Недалеко от Еврейского театрального общества на углу Баскова переулка и улицы Восстания, в доме № 25/28 в 1917-1918 годах находилось Общество для научных еврейских изданий. Оно было основано в 1906 году Ю.Гсссеном, Д.Гинцбургом, Б.Каменкой, Л.Каценельсоном, М.Кулишером и М.Шефтелем (последнего избрали председателем). Общество ставило своей целью издание и распространение трудов на русском и других языках по истории и культуре еврейского народа. Пайщики этого объединения внесли по сто рублей и избрали двенадцать человек в комитет, ведущий дела в течение трех лет. Общество не являлось коммерческим предприятием, так как прибыль от продажи книг направлялась на подготовку новых изданий. Безусловно, главным событием в истории общества стал выпуск знаменитой Еврейской энциклопедии, осуществленный вместе с издательством "Брокгауз и Ефрон". Почти рядом с Обществом для научных еврейских изданий в доме № 20 по Баскову переулку жил один из его учредителей, известный историк российского еврейства Юлий Гессен. До революции он занимал квартиру на Бассейной, № 35 (ныне улица Некрасова). Между прочим, само общество до 1910 года тоже размещалось в этом здании. Кроме Общества для научных еврейских изданий здесь одно время нашли приют контора редакции журнала "Еврейская старина" и Еврейское историко-этнографическое общество (1912). * * * Двигаясь по улице Некрасова в сторону Суворовского проспекта, мы переходим из бывшей Литейной в Рождественскую часть старого Петербурга. Район Рождественских (теперь Советских) улиц имел раньше и другое название - Пески. Он никогда не был особенно богатым. Здесь жили квалифицированные ремесленники, фармацевты, люди свободных профессий. На Суворовском проспекте, № 2 действовала небольшая синагога. Мы начнем прогулку по Пескам с огромного пышного семиэтажного дома № 9 на углу Суворовского проспекта и Девятой Советской. Сейчас в нем находится кинотеатр "Искра", а 30 ноября 1908 года здесь, в квартире 22 торжественно открылось Общество еврейской народной музыки. В 1910 году оно сменило адрес и переехало на Садовую, № 85 (квартира 6). Энтузиастами-собирателями еврейского музыкального фольклора были С.Гинзбург, П. Марек и Ю.Энгель. Ещё в девяностых годах прошлого века С.Гинзбург и П.Марек в статье "Еврейские народные песни" обратились "ко всем близко стоящим к нашей массе лицам с воззванием о записывании... распеваемых в их местах жаргонных народных песен", ибо "живой материал, отражающий взгляды народа на ту или другую из пережитых им эпох, грозит безвозвратным исчезновением, если он не будет своевременно зарегистрирован". Призыв нашел отклик в сердце критика "Русских ведомостей" Ю.Энгеля, который начал ездить по городам и местечкам черты оседлости с фонографом, записывая народные песни, за что неоднократно получал угрожающие письма от черносотенцев. В 1900 году Энгель организовал в Политехническом музее в Москве первый в России концерт еврейской музыки, сопровождавшийся лекциями. "Публика стояла густою стеною в зале, проходах, коридоре и на лестнице. Объясняется это любопытными докладами о еврейских песнях", - писал обозреватель "Русской музыкальной газеты" Иван Липаев. В своем докладе на концерте Ю.Энгель сказал: "Еврейская песня действительно существует и представляет крупный самостоятельный интерес, как этнографический, так и художественный... В духовной музыке мы встречаем напевы, несомненно, древние, которые поются более или менее одинаково почти всеми евреями на земном шаре. Происхождение этих напевов теряется во мраке столетий, а может быть, даже тысячелетий". Общество быстро росло и развивалось. Если вначале в него входила сотня энтузиастов, то в 1913 году их было уже 884, в том числе 410 участников в Петербургском отделении. Комитет учредил премию за лучшую еврейскую оперу. Отделения общества открылись в Москве, Харькове, Киеве, Риге, Симферополе, Ростове-на-Дону, Баку, Одессе. За первые пять лет своего существования общество провело 154 концерта в разных городах, 16 музыкальных собраний в Петербурге, издало более сотни музыкальных произведений для голосов и разных инструментов, в том числе сборник "Еврейские детские песни для очагов, школ и семьи" Ю.Энгеля. На собраниях читались доклады, например: "Еврейская музыка, её прошлое и настоящее, её перспективы" (Л.Саминский), "Евреи в музыке и музыка у евреев" (Д.Шор). Исполнялись произведения первых еврейских профессиональных композиторов А.Крейна и М.Гнесина. В комитет входили М.Гнесин, А.Житомирский, П.Львов, Л.Саминский, С.Розовский, Е.Шкляр, З.Киссельгоф, Д.Шор, С.Гинзбург, П.Марек. В 1916 году председателем общества был Вениамин Семенович Мандель. Разумеется, деятельность общества нашла широкую поддержку русской либеральной интеллигенции, живо заинтересовавшейся творчеством еврейских композиторов и музыкальных фольклористов. Многие активисты общества были в прошлом учениками Н.А.Римского-Корсакова, который вообще поощрял развитие национальных культур. Одному из своих учеников, кажется М.Гнесину, он заявил: "Я очень рад видеть, что вы пишите сочинения в еврейском духе. Как странно, что ученики мои - евреи - так мало занимаются своей родной музыкой. Еврейская музыка существует, это замечательная музыка, и она ждет своего Глинку". В книге "Мысли и воспоминания о Римском-Корсакове" М.Гнесин пишет о своем учителе: "Как охотно высказывался он об особенностях утих (национальных. - М.Б). мелодий, какую проявлял чуткость при помощи в их обработке, поощряя и русских, и украинцев, и латышей, и армян, и евреев. Один из моих товарищей по классу принес однажды на урок две пьесы под названием "Восточные мелодии", кажется для скрипки с сопровождением фортепиано. "Очень милые сочинения. - сказал Р.-К., прослушав музыку. Но почему вы их назвали "Восточными мелодиями"? Ведь это типично еврейские мелодии. Их трудно спутать с другими". Не только еврейская периодическая печать, но и русские музыкальные издания постоянно реагировали на успехи обществ. Приведем ещё две цитаты: "Вечер еврейской народной песни 6 февраля затянулся далеко за полночь... Музыкальная сущность песен меня не поразила оригинальностью... Чему я искренне завидовал, так это той радости, тому удовольствию, с которым выслушивала каждую песню многочисленная публика (почти исключительно еврейская), требовавшая бесчисленных повторений. Исполнители были на высоте прекрасного исполнения" ("Русская музыкальная газета"). "Текст еврейских народных песен обладает исключительным богатством и разнообразием содержания. Он способен вызвать целую гамму настроений, так как в еврейской поэзии отражается и религиозный экстаз, и трагические переживания еврейства, и ощущение безудержной стихийной веселости. Эмоциональному характеру еврейской поэзии вполне соответствует такой же характер музыки. Вот почему стильное исполнение всецело зависит от знакомства исполнителей с драматическим искусством..." ("Музыкальный современник"). Постепенно к фольклорным экспедициям за черту оседлости удается привлечь не только энтузиастов-любителей, но и такие представительные учреждения, как этнографическое отделение и музыкально-этнографическую комиссию Императорского общества любителей естествознания, антропологии и этнографии (при содействии Л.Я.Штернберга), Азиатский музей Академии наук. Большую помощь в сборе еврейского фольклора оказала организованная С.Ан-ским на средства из фонда барона Г.Гинцбурга экспедиция на Волынь и Подолию (1911-1914). Фонографические записи вел замечательный деятель еврейского просвещения З.А.Киссельгоф. Деятельность общества дала толчок не только собиранию еврейских народных песен, но и активному музыкальному творчеству. Можно назвать некоторые работы А.Крейна: "Еврейские эскизы для струнного квартета и кларнета" (1910-1911), кантату "Кадиш" (1922), "Десять еврейских песен" (1937), а также произведения М.Гнесина: "Вариации на еврейскую тему для струнного квартета" (1916), оперу-поэму "Юность Авраама" (1921-1923), "Симфоническую фантазию в еврейском роде" (1916), вокальные циклы "Еврейские песни" (1927) и "Повесть о рыжем Мотэле" (1929). Интересные теоретические исследования по древней и современной еврейской музыке были проведены Д.Маггидом, Р.Грубером, К.Заксом, М.Гнесиным. Не случайно, говоря об активности общества в своей работе "Еврейская национальная школа в музыке", Л.Сабанеев писал: "Еврейская нация всегда была певуча, всегда в звуках высказывала она потрясавшие её скорби, гневы и соблазны. И теперь, когда эта нация уже выделила из себя интеллектуальные слои, теперь она не только может, она должна сказать свое музыкальное мировое слово... Та группа, которая ныне действует, которая появилась сразу и как бы внезапно, которая имеет так много общих, внешним образом, черт с создавшей русскую национальную школу "Могучей кучкой", эта группа имеет много шансов сама быть именно "Могучей кучкой" еврейства". Очень жаль, что этому пророчеству не суждено было свершиться. * * * После знакомства с объединением, поощрявшим музыкальную жизнь петербургского еврейства, будет естественно познакомиться с деятельностью еврейских литературных обществ. Для этого перейдем на соседнюю, Восьмую Советскую улицу. До революции в Петербурге функционировали три еврейских литературных общества. Одно из них, образованное первым, в 1908 году, находилось в доме № 25, в квартире 12. Хотя разрешение на создание Еврейского литературного общества было дано на имя Л.Н.Нисселовича, С.М.Гинзбурга и С.Л.Каменецкого, его председателем и, вероятно, фактическим руководителем был С.М.Дубнов. Общество ставило своей целью изучать и развивать литературу на иврите, идише и русском, издавать книги, журналы и газеты, устраивать музеи и выставки, чтения, беседы. Как было тогда принято, все входившие в общество разделялись на "действительных членов" (годовой взнос десять рублей), "членов-соревнователей" (взнос шесть рублей) и "членов-жертвователей" (три рубля). Плата сравнительно невысокая. В ОПЕ, например, "действительный член" должен был вносить двадцать пять рублей в год. Правом голоса обладал каждый участник, независимо от величины взноса. Комитет состоял из восемнадцати человек. Общество быстро окрепло и открыло отделения в Минске, Бердичеве, Орше, Нежине, Киеве, Сморгони и других городах и местечках (35 отделений, 850 членов в 1910 году). Но через год Еврейское литературное общество закрыли согласно циркуляру Столыпина против культурно-просветительных объединений "инородцев", содействовавших пробуждению "узкого национального политического самосознания". Среди активистов общества, помимо уже названных, следует упомянуть Н.Цейтлина, Ю.Гессена, А.Идельсона, А.Раппопорта, М.Крейнина, В.Манделя, М.Ривесмана, Рывкина, С.Цинберга. Осенью 1910 года, незадолго до закрытия, здесь успел выступить с лекцией известный философ и публицист Натан Бирнбаум, весной 1911 года свои рассказы читал приехавший из Варшавы И.Л.Перец. Важной стороной деятельности общества была выдача пособий нуждающимся еврейским писателям, В 1911 году, вероятно, в связи с ликвидацией Еврейского литературного общества, в Петербурге образовалось новое объединение, названное Еврейским литературно-научным обществом. Оно размещалось сначала на Садовой, № 81, в квартире 13 (до 1915 года), а затем на Гороховой, № 41 (сейчас улица Дзержинского). В него вошли те же общественные деятели, которые участвовали в разогнанном Еврейском литературном обществе: С.Гинзбург (председатель), М.Крейнин (товарищ председателя), А.Раппопорт, С.Каменецкий. Просуществовало общество до 1918 года. В 1916 году было учреждено Еврейское литературно-художественное общество имени Леона (Ицхока Лейбуша) Переца. Оно находилось на Рижском проспекте, № 48, в квартире 99 (сейчас проспект Огородникова). Общество стремилось развивать литературу на идише и даже создать еврейский театр на "жаргоне", как тогда было принято называть этот язык. Был основан фонд имени Л.Переца в тридцать тысяч рублей для издания оригинальной и переводной литературы на идише. Факт возникновения такого общества отразил совершенно определенное явление в еврейской жизни десятых годов: обострение борьбы вокруг проблемы языка: иврит или идиш является "подлинно еврейским"? За каким языком будущее, на каком языке нужно издавать книги, журналы, газеты? Может быть, вообще отказаться от еврейского языка и предпочесть русский? Эта полемика по поводу, казалось бы, чисто культурного вопроса довольно точно отражала политическую ориентацию сторон.   Очевидно, что некоторые религиозные круги, национально настроенная интеллигенция, сионисты ратовали за иврит; левая интеллигенция, Бунд, да и широкие народные массы выступали за идиш. Идишисты вдохновлялись большим прогрессом, достигнутым на рубеже веков литературой на "жаргоне". Достаточно вспомнить Шолом-Алейхема, Леона Переца, Шолома Аша. Кроме того, большинство российских евреев не знали иврита, и он не мог быть использован для пропаганды революционных идей в массах. * * * Для раввинов же и руководителей иешив забвение иврита означало невозможность читать и изучать священные книги и, стало быть, отход от религии. Сионисты связывали с ивритом надежды на объединение нации на земле Палестины, ибо идиш был разговорным языком только для ашкеназов. Новая еврейская интеллигенция восприняла от маскилим презрительное отношение к идишу как к неполноценному языку, олицетворявшему бесправную жизнь в диаспоре. Пройдем теперь на Седьмую Советскую улицу. В доме № 6 в 1915-1916 годах располагалось уже не раз упоминавшееся из-за своих частых переездов Еврейское историко-этнографическое общество (ИЭО), существовавшее в Петербурге-Ленинграде с 1908 по 1930 год. Нет ничего удивительного в том, что общество носило такое название. История и этнография неразрывно связаны. Особенно это относится к евреям, которые в любой стране являются национальным меньшинством и нередко подвергаются влиянию традиций мажоритарных народов. С другой стороны, для евреев история всегда была предметом пристального внимания и даже элементом повседневной жизни, что неизбежно сказывалось на формировании лица нации. Сохранять традиции и обычаи, изучать народный быт - эти призывы все громче зазвучали, начиная с восьмидесятых годов прошлого века, то есть с той поры, когда традиционные формы еврейской жизни стали разрушаться. Активисты ИЭО С.М.Дубнов, Л.Я.Штернберг, С.Ан-ский, Я.Б.Эйгер, А.М.Брамсон и другие сделали все, что смогли, чтобы в какой-то степени зафиксировать и сохранить следы быстро уходящего еврейского мира. Однако их усилия вовсе не решили этой проблемы окончательно. Сегодня она стоит не менее остро. Чтобы доказать это, давайте сравним две статьи, написанные с промежутком в девяносто лет совершенно разными людьми, но на одну и ту же тему. Речь идет о работе С. М. Дубнова "Об изучении истории русских евреев и об учреждении Российского еврейского историко-этнографического общества" ("Восход", 1891, кн. 4-9) и о материале И.И. Крупника "Проблемы этнографического изучения евреев в СССР" ("Советиш геймланд", 1982, № 8). Поместим цитаты из этих двух авторов (или сокращенный пересказ текстов) параллельно. Читатель - мы уверены - легко определит, кому принадлежат высказанные мысли. "Мерило человеческого сознания - сознательное отношение к прошедшему. Это путь к самопознанию... Заметны ли у нас в настоящее время в мыслящих слоях общества признаки такового исторического самосознания? Нет, ни малейших. Мы не только не сознаем, не понимаем нашего прошедшего, но просто не знаем его фактически и как будто не хотим знать, словно мы - люди вчерашнего дня, безродные, не имеющие за собой никакого прошлого". "Этнографическое изучение евреев имеет богатые традиции... Однако в последнее время оно стало явно недостаточным. Самые поздние общие очерки о группах еврейского населения в СССР написаны в 1950-х - начале 1960-х годов. Работы, вышедшие на русском языке за последнее десятилетие, малочисленны и посвящены частным вопросам". "Стыдно сказать, но и скрывать не приходится, что вся иовоеврейская "научная" литература последних тридцати лет дала нам всего три книжки, могущие до некоторой степени пригодиться в дело при систематической разработке истории евреев в России". "Случилось так, что в перипетиях развития еврейской этнографии связывающая нас линия научной традиции во многом оборвалась. При всем желании нам зачастую трудно осознавать себя преемниками этнографов первой половины двадцатого века, поскольку мы плохо знаем о трудах и даже именах своих предшественников". "Но подготовительная работа к этой историографии отчасти уже началась в самое последнее время в форме собирания материалов из русских государственных архивов. Публика, даже интеллигентная, глядит совершенно безучастно на эту подготовительную работу, не понимая её назначения... Нужна ли вообще эта работа? Была ли история? Как Спик и Стенли, отправляясь в Африку, ничего почти не знали, так и мы... Мы тоже имеем перед собой своего рода "темный материк" (как англичане называют внутреннюю Африку), который предстоит исследовать и осветить". О том, как плохо сохраняются старинные пинкасы (летописи) еврейских общин: "Как же мы пользуемся л ими естественными богатствами нашей истории? Так, как мог бы пользоваться подобными сокровищами самый невежественный, самый темный народ, не имеющий ни самобытного прошедшего, ни литературы, ни вообще духовной жизни. Мы оставляем наши "памятные книги" гнить там, куда они случайно заброшены рукою времени: в домах частных лиц, не знающих им никакой цены, на запыленных полках с книгами, в темных кладовых, в бедных лачугах, между разной рухлядью, в кучах ветхой печатной бумаги, покоящихся в дальнем углу синагоги, даже на чердаках, среди разного мусора, где над нашими историческими памятниками прилежно работают настоящие "буквоеды" в образе крыс и мышей". "Во время Великой Отечественной войны и в последующие годы затерялись не только судьбы отдельных лиц, но и целые музеи с их коллекциями и фондами, архивы, библиотеки, письма, фотографии, рукописи. Так, мы ничего до сих пор не знаем о судьбе фондов этнографического музея, существовавшего в 1920-х 1930-х годах при Еврейском историко-этнографическом обществе в Ленинграде, отправленных в конце 1930-х годов в Одессу во Всеукраинский музей еврейской культуры имени Менделе Мойхер-Сфорима. Можно полагать, что фонды обоих музеев погибли во время фашистской оккупации, но знает ли кто это доподлинно и вдруг что-нибудь да сохранилось или было вывезено немцами в другие страны (как свозились ими с оккупированных территорий Европы еврейские архивы в Варшаву, а предметы и памятники культуры в Прагу)? А где могут храниться богатейший архив и библиотека того же Еврейского историко-этнографического общества, какова судьба Украинского института и Белорусского отделения еврейской пролетарской культуры, существовавших до войны в Киеве и Минске, или фондов Туземно-еврейского этнографическою музея евреев Грузии, еврейскою отдела Государственного исторического музея БССР, или еврейскою сектора Бердического краеведческого музея? К сожалению, на эти и многие другие аналогичные вопросы у нас пока нет ответов". "Так поступает с нашими древними историческими памятниками "чернь непросвещенная" Ещё хуже относится к ним интеллигенция, которая их просто знать не хочет". Существует предубеждение против собирания исторических материалов. Оно вызвано "опасением, что обнародование старинных, преимущественно кагальпых пинкасов побудит юдофобскую печать усилить свои крики о кагале, о еврейском заговоре. Как прятать свое прошедшее из опасения, что оно не понравится каким-нибудь проходимцам и ничтожным газетным крикунам, торгующим юдофобией! "Этнография и история культуры знают также случаи фальсификаций, недоговаривания или искажения истины, пусть и в "лучших целях". Можно лишь пожелать, чтобы опыт наших предшественников, их трудности и ошибки пошли на пользу нам, исследователям 80-х годов, тем более, что многие, казалось бы, давно решенные проблемы вновь и вновь поднимаются в каждом поколении". "За это дело собирания мы и должны взяться и исполнить его открыто, заботясь лишь о правде, а не о том, как взглянут на эту правду другие. Боязливо озираться нам нечего: не на худое дело мы идем". "Поэтому наша обязанность, первейший нравственный долг сделать гак, чтобы труд наших предшественников или хотя бы память о нем не пропала бесследно. Мы должны приложить вес силы к поиску следов утраченных архивов и фондов, собрать сведения о судьбе связанных с ними лиц, описать состояние уцелевших коллекций, которые зачастую хранятся под другими именами, неразобранными или в неблагоприятных условиях. Усилий нескольких профессионалов-этнографов или музейных работников для этого недостаточно". "Из всего изложенного следует, что подготовительная работа к историографии евреев в России, состоящая в отыскании, собирании и публикации разнородного материала, чрезвычайно сложна и единоличными усилиями никоим образом не может быть совершена". "Обзоры, отклики, популярные очерки об этнографической и историко-культурной работе принесут нам новых читателей и новых бесценных помощников. Не исключено, что итогом этого сотрудничества могут со временем стать и какие-нибудь популярные книги по истории, этнографии, культуре евреев СССР". "Для осуществления этой великой и сложной задачи нужно прибегнуть к тому способу, который в подобных случаях употребляется у всех других культурно-исторических народов, а именно: нужно учредить особое Общество для исследования истории русских евреев". Ещё предлагалось издавать исторический журнал, впоследствии получивший название "Еврейская старина". Итак, мы проследили за первыми усилиями еврейских ученых, приведшими через семнадцать лет к созданию ИЗО. К сожалению, архивы и библиотека общества пропали, по-видимому, безвозвратно. Печальная судьба постигла и экспонаты этнографического музея. Нам известно, впрочем, что в двадцатые годы в ИЭО велась активная работа. "Еврейский вестник" писал, что в музее общества хранились тысяча экспонатов, полторы тысячи фотоснимков, 350 фонографических валиков с записями народных мелодий и значительная коллекция нот. Архив ИЭО располагал 43 подлинными пиикасами, 70 копиями и переводами, 200 рукописями, 160 старопечатными китами, коллекцией документов и писем на иврите, архивом С.Ан-ского, материалами к указателю русско-еврейской литературы, включавшему около 10 тысяч названий. Работавшая при ИЭО комиссия по изучению еврейских древностей (председатель-директор Я.Б.Эйгер, секретарь Б.Д.Шульман) занималась классификацией талмудического материала для последующего изучения специалистами в области медицины, педагогики, библейской критики и права. В обществе регулярно читались научные доклады по истории и этнографии евреев, подготовленные видными учеными, например: "Проблема еврейской национальной психологии", "Ближайшие задачи изучения евреев" (Л.Я.Штернберг), "Евреи в период польского бескоролевья" (И.А.Клейнман), "Еврейские врачи в средние века" (Я.Б.Эйгер), "Авраам Крымский и Моисей Киевский", "Проблема любви в еврейской средневековой литературе" (С.Л-Цинберг), "Еврейское направление в музыке и его связь с народной жизнью" (М.Ф.Гнесин), "Третья Книга Маккавеев" "Еврейский быт и эллинистическую эпоху" (С. Я.Лурье), "Современное еврейское местечко" (И.Н.Винников). Сейчас мы только можем перечислять темы лекций, вздыхая об утраченных культурных ценностях. Наши сетования не воскресят мертвецов и не помогут обрести былую активность 140-тысячному еврейскому населению современного Ленинграда. * * * В доме № 7 по Седьмой Советской, высоком здании с эркерами, в 1916 году находилось общество "Поал цедек" ("Честный труженик"), располагавшееся прежде на Гагаринской, № 34 (сейчас улица Фурманова). Общество содействовало обучению еврейских детей ремеслу. Председателем был Григорий Рамсонович Вольгке. Здесь же с осени 1916 года но май 1917 года издавался еженедельный печатный орган Бунда на русском языке "Еврейские вести". Бунд (Всеобщий еврейский рабочий союз в Литве, Польше и России) - это еврейская социалистическая партия, основанная в 1897 году на нелегальном съезде в Вильно. До 1903 года Бунд входил в РСДРП, а затем покинул её, так как местные организации социал-демократов формировались сугубо но территориальному признаку, а Бунд требовал создания в западных губерниях отдельных секций для евреев. Не считая евреев самостоятельным народом, эта партия ограничивала свою национальную программу достижением гражданских прав и культурной автономии. В остальном бундовцы обычно поддерживали социал-демократов. Почти весь дореволюционный период Бунд действовал в подполье. В 1904 году насчитывалось четыре с половиной тысячи политзаключенных-бундовцев. Многие из них были казнены или убиты во время погромов, так как еврейская самооборона часто организовывалась Бундом. К концу 1917 года партия объединяла 40 тысяч человек в 400 первичных организациях. Её влияние среди еврейского пролетариата России было весьма велико. В области культуры Бунд придерживался идишистского направления. Против сионистов партия вела непримиримую идеологическую борьбу. В Петербурге-Петрограде, где почти не было еврейского пролетариата. Бунд существенных позиций не имел. Тем более интересно, что здесь выходило партийное издание, да ещё на русском языке (из-за запрета военных властей набирать книги еврейским шрифтом). Среди авторов "Еврейских вестей" мы встречаем видных партийных деятелей и журналистов: Бен-Ноэми, Е.С.Бреннера, М.Вильнера, Б.Гольдмана, Г.Гейликмана, С.Дубнову-Эрлих, А.Золотареву, В.Стрелецкую-Терешкович, Д.О.Заславского, В.А.Канторовича, М.Рафеса и Г.Эрлиха. После 1914 года дела Петроградской секции Бунда, отрезанной войной от губерний с преобладающим еврейским населением, пошли неважно. "Еврейские вести" существовали в основном благодаря активности Г.Эрлиха и М.Рафеса - единственных членов ЦК, находившихся в то время в столице. Некоторое время в Петербурге выпускалась бундовская газета на идише. Вот что об этом сообщает Н.А.Бухбиндер в книге "История еврейского рабочего движения в России" (Л., 1925): "С 1912 г. и Петербурге начинает выходить еженедельная бундовская газета "Ди цайт" ("Время") при ближайшем участии Абрамовича (Рейна), Ольгина, Фрумкиной (Эстер), Д.О.Заславского, А.Д.Киржница и Б.Оршанского. Появление "Ди цайт" вызвало огромную радость рабочих. Из Витебска рабочие писали: "С большой радостью наши сознательные товарищи встретили первый номер еврейской рабочей газеты. Каждый пережил внутреннюю душевную радость, увидя газету. Каждый думал, что пройдет много времени, прежде чем он увидит еврейскую рабочую газету. Нам казалось, что еврейская рабочая газета в наше время есть фантазия, греза, которая в действительности не может осуществиться, но, к удивлению, мы имеем теперь, во время тьмы, - светоч, который светит нам высоко в нашей темноте". Из той же книги мы узнаем, что перед революцией "в Петербурге успешно велась работа среди еврейских студентов; при психоневрологическом институте и университете образовались бундовские группы (активисты: Вайнтраух, Харит, Хацкелес и др)., которые устраивали лекции, рефераты, собрания и в 1916 году издали на русском языке сборник "Наш путь"". К сожалению, адреса редакций газеты и сборника (возможно, они издавались нелегально) нам пока неизвестны. * * * Тут же, на Песках, на Третьей Рождественской улице, № 16 до революции располагалась организация, которая, как и Русское общество для изучения еврейской жизни, тоже интересовалось евреями, и, я бы даже сказал, еврейской культурой, но несколько в ином плане. Называлась она Обществом изучения иудейского племени и своей целью провозглашала "всестороннее изучение всех вредных качеств этого племени, его злокачественной религии и внутренних законов". Известно, что председателем общества был некий Николай Николаевич Жеденов. Так как в нашу задачу не входит "всестороннее изучение" истории антисемитизма в Петербурге, я не могу сообщить ничего более ни о господине Жеденове, ни об эффективности "научных" исследований его общества. * * * Мы завершили самую длинную прогулку но еврейскому Петербургу, прошли немало километров. По правде говоря, это был грустный путь. Мы не боялись опоздать к началу спектакля, так как еврейского театра давно уже нет, а актеры умерли. Нас не подгоняло сознание того, что богатая еврейская библиотека закроется перед нашим носом, ибо она ликвидирована много лет назад, а где её бесценные книги - неизвестно-Последние газеты и журналы с новостями о жизни евреев столицы распроданы более чем полвека назад, и нам нет нужды торопиться в очередь к газетному киоску. Маршруты наших экскурсий пролегают, в сущности, но кладбищу, духовному кладбищу без надгробных плит. Но как ни тяжело, этот путь надо пройти. Чтобы знать и помнить. Они прошли... Согбенная фигурка В кипе и пейсах, и за ней - пейзаж: Протуберанц духовности, мираж, Еврейские руины Петербурга. Погромов век - и революций бег, Где та же кровь - разменная валюта, Пора изданий, школ, библиотек, Года утрат... Горька вода галута. Вот дом, который посещал поэт, Там жил ученый, там благотворитель, Любавический ребе - здесь. Их нет. Что ж есть? Кладбищенский путеводитель. Ушли, густой червонною рудой Нас оделив, в раструбы поколений И в прошлое. Их сумрачные тени Смотри! - смешались с облачной грядой. Оглавление   www.pseudology.org