О еврейском
партизанском движении в Европе; о том, как оно
зародилось и как выживало; как не только нацисты, но и местные жители
расправлялись с евреями. О событиях тех дней рассказывают очевидцы,
которых Ступников разыскал в Беларуси, Литве,
Польше,
Словении…
— Саша, как возникла идея фильма?
— Это произошло довольно просто, как и все в этой жизни. Я начал
готовить совсем другой проект, причем и интересный для меня, и
необычный, и даже коммерчески привлекательный. Но внезапно вышел на тему
партизанского движения в годы войны. Все оказалось далеко не так
однозначно, как нам говорили в советские времена. С другой стороны,
антифашистов, патриотов нынче стали красить тоже однобоко. Свобода слова
там, где к ней не готовы, это и свобода глупости и поверхностности…
Я и раньше слышал о еврейских партизанских отрядах. И вдруг эта тема
всплыла. Оказалось, что она совершенно не изучена, более того — всегда
замалчивалась. Даже на
Западе более чем за полвека о еврейских
партизанах никто ничего не снял. И написано очень мало. Все только
вселенский плач о Холокосте! В коммунистических странах тема тем более
не звучала. Более того, оказалось, что и еврейский истеблишмент
почему-то "предпочитает" говорить только о жертвах и только вскользь о
героизме и борьбе.
У меня возник вопрос: "Почему?".
Со временем этих "почему" становилось все больше, и я начал работать.
Сначала только в Беларуси. Искал ответы на вопросы: как еврейские
партизанские отряды появились, как выжили в Холокосте, почему именно в
Беларуси таких отрядов было подавляющее большинство, в каких условиях
они создавались, с какими трудностями сталкивались?
Но потом понял, что еврейские партизаны здесь — это часть общего
Сопротивления, еврейского Сопротивления всей Европы. И всплыла тема даже
не Холокоста, без которой невозможно говорить о еврейском Сопротивлении,
а коллаборационистов. Так и пошло-поехало...
— Поэтому фильм назван "Изгои"?
— Название пришло уже в ходе работы над материалами. Я вдруг увидел — на
основании того, что услышал и собрал, — совсем другой подход к этой
теме. Во время войны евреи на самом деле неожиданно для себя оказались
одни — один на один со смертью и несправедливостью. Пришла война и
нацисты. И одни соседи начали убивать евреев, как в Балтии. Другие
смотрели и отворачивались. А чтобы оправдаться перед собой, обвиняли
евреев в коммунизме и во всех смертных грехах. Третьи — спокойно
забирали их имущество и вселялись в их дома. Четвертые — сами не
убивали, но собирали евреев в эшелоны и депортировали. Или поступали как
болгары, которые своих евреев — пятьдесят тысяч человек —
Гитлеру не
отдали, но, будучи его союзником, оккупировали Македонию и Северную
Грецию и всех тамошних евреев "преподнесли" немцам. И так далее...
В итоге — миллионов людей как будто не было на этой земле. Только в
Беларуси погибли 800 тысяч евреев. В Польше до войны их проживало более
трех миллионов. А сегодня — где-то шесть тысяч.
Те евреи, кому повезло выжить, кто был в подполье или ушел в партизаны,
там тоже нередко оказывались одиноки. И в партизанах встречался
антисемитизм, и не хотели принимать еврейских беженцев, и верили слухам
немцев, что беженцы из гетто — это засланные агенты. Всякое бывало. Но
то, что было в Украине, Польше, странах Балтии — просто кошмар.
Я,
например, и раньше встречал информацию о то, что, скажем, в Польше
евреев не любили. Это не новость. Но то, что в Литве и Беларуси
еврейские партизаны погибали не только от рук немцев или полицаев, но и
от рук польских партизан, — меня удивило. И это были не единичные
случаи. Иначе я бы на такие факты не клюнул…
Или, например, я впервые узнал, что из всех стран Восточной Европы,
только в Беларуси немцы не смогли поднять местное население на еврейские
погромы и потому начали уничтожение сами. При помощи завезенных сюда
карателей из соседних стран. Я не знал, например, и то, что, когда
немецких евреев вывезли в Минск (и в Ригу), то у них было свое
гетто в
гетто, своя проходная, паек, своя полиция. Хотя уничтожали всех
одинаково. То есть Холокост, который обычно валят только на немцев, —
"заслуга" не отдельных выродков, а, в сущности, та же коллективная вина
(за исключением Беларуси). Поэтому об этом стараются не говорить,
поэтому антисемитизм жив и тлеет. До своего нового часа.
— Но почему сами евреи столько лет молчат об этом?
— Те, кого в годы войны убивали тысячами, тоже думали (и об этом
говорится в фильме), что " такого" не может быть. Оказалось, все может
быть. Всю вину за геноцид свалили на немцев… Но посмотрите: даже в
западных цивилизованных странах, когда евреев увозили "на переселение",
в лагеря уничтожения, абсолютное большинство их соседей вздохнули
спокойно. Имущество и дома-то остались. Есть где жить и спать! И можно
повесить свою вывеску над лавочкой или мастерской.
Евреи даже в партизанах нередко были изгоями, и принимало их только
коммунистическое подполье. Пусть не без проблем, но все-таки советские
партизаны их принимали. Кому это на Западе понравится?
Сегодня у грамотного человека нацистская пропаганда, списанная у русских
черносотенцев, вызывает почти смех. Мне в фильме молодой нацист говорит,
что большевизм — это интернациональный жидизм. И ведь не он один так
считает! И когда пришли сильные, когда казалось, что они победили, что
это и есть новые хозяева новой Европы, очень многие тоже стали так же
считать. И уничтожать, хапать, делать вид, что ничего не происходит. Я
оставил этого парня в фильме только потому, что он сегодня вслух говорит
то, что не так уж редко другие думают или говорят дома…
А вообще я просто влюбился в тех, с кем работал. За их открытость. За их
мужество. За их волю к жизни. Мне было по-человечески здорово
познакомиться и с этими людьми, и с честными историками. Я знаю, что
ничего не могу изменить. Ну и что? Это не аргумент, чтобы молчать и
смотреть, как старая зараза под разными другими соусами ползает снова.
— С какими трудностями пришлось сталкиваться в процессе работы?
Возникали ли какие-то препятствия?
— Препятствий никаких и нигде не было. Ни в Беларуси, ни в странах
Балтии, ни в Центральной Европе. Возникала чисто техническая проблема,
когда я понял, что надо снимать в разных странах: я уже не мог обойтись
только своими силами. Гостиницы, бензин, текущие расходы на поездку. Это
стало давить. ТВ-съемки — это прежде всего деньги и затраты. И немалые.
Тогда я аккуратно обратился в три солидные еврейские конторы. Например,
в небедный Евроазиатский еврейский конгресс или, поддавшись советам
друзей, — к совладельцу крупного латышского "Парекс Банка". Даже не за
финансированием, чтобы не напрягать, а за "содействием" — просил
"прикрыть" хотя бы несколько поездок в Литву, Латвию, Украину, Польшу… В
ту же Словакию, где я нашел последнего еще живого командира еврейского
партизанского отряда. Просто проект тянул из моего кармана больше, чем я
предполагал. И я не успевал "пахать" на гонорары, чтобы вкладывать их в
него. Великолепно ответил третий "корреспондент" по этому поводу —
председатель совета директоров одного
балтийского банка и тоже большой
еврейский активист.
— А где я буду в этом фильме? — спросил он.
— А вы что, тоже были в партизанах? — спросил я.
— Но если меня там не будет, то какой мне смысл? — логично объяснил он и
отказался…
И тогда мне стало легче. Я понял, что так же, как и мои герои (живые и
погибшие), просто должен сделать то, что задумал. Как и они — вопреки.
Вопреки деньгам, равнодушию "баблового быдла", обывателю, мечущемуся
между кухней, магазином и туалетом. Вопреки тому, что кому-то что-то не
понравится. Вопреки растерянности, которую я видел у зрителей после
нескольких просмотров.
— Какой эпизод, на ваш взгляд, стал самым ярким в фильме?
— Таких эпизодов много. Я просто влюбился в партизанку Фаню Бранцовскую
из Литвы. Ее недавно дернули в литовскую прокуратуру, потому что ее
отряд разгромил самооборону в деревне Конюкай (Конюхи). Эту самооборону
вооружили немцы против партизан. Во время боя там погибли и мирные
жители. Это, говоря сегодняшним языком, семьи полицаев. Так вот, нельзя
было их трогать. Надо было, как немцы, селекцию устраивать. Партизанский
геноцид получился.
Меня очень резануло, как выживший в рижском гетто пожилой умный человек
сказал искренне, что он всю жизнь себе не может простить, что не пошел
со своей матерью на расстрел. В Риге в гетто сначала расстреляли всех
женщин, стариков и детей, мужчин оставили работать.
Люди почему-то были искренни перед камерой… Кто-то из интервьюируемых
вспомнил, что среди десантников — партизан, засылаемых их Москвы, —
особо примечал сибиряков. Очень светлые, исконно русские люди были
напрочь лишены даже намека на антисемитизм. Или чистокровный еврей-разведчик в немецком
вермахте, когда он говорил, что был близок к
самоубийству, потому что ему казалось, что он мало делает для Родины.
Или командир словацкого еврейского отряда почти в триста человек
рассказывал о Словацком восстании, как это было, как они дружили, как
там была рота из евреев-ортодоксов….
— Саша, где будет показан этот фильм? Сможет ли его посмотреть
белорусский зритель? Не предлагали ли вы его, например, Белорусскому
телевидению?
— Русскоязычное ТВ сегодня, по-моему, как и в прежние времена, живет
политико-историческими мифами и скармливает эти мифы зрителю. Много
передергивания или подтасовок под ту или иную концепцию. И то, что эти
концепции и представления не едины, как раньше, не помогает, а только
создает мешанину в голове у неподготовленного человека. Выхваченные или
подобранные факты и фактики вроде что-то говорят, и вроде все солидно,
но все равно — о мифах. Я не делал этот фильм под заказ. Я рассказал о
том, что узнал. А поскольку малоизвестных фактов было много, я их не
нанизывал на какую-то концепцию "за" или " против". Просто попытался
понять через Холокост, коллаборационизм и партизан, — что тогда
происходило и с евреями, и с их соседями.
В фильме есть то, что не понравится кому-то в странах Балтии, в Польше,
в Украине. Многое — о чем не принято говорить. Я сознательно не стал
нагнетать скандальность каких-то фактов или моментов. Что-то пришлось
разжевать, потому что на Западе на самом деле не так много знают о той
войне. И в этом нет ничего удивительного. У людей короткая память. Иначе
бы веками не повторялось одно и то же. В Израиле очень мало или почти не
знают даже о самом факте существования еврейских партизан.
Я сделал этот фильм, как увидел. Сделал так, как хотел показать своим
детям. Сделал — как подарок тем замечательным людям, с которыми
встретился, пока над ним работал. Я ничего никому не доказываю этим
фильмом, кроме себя самого. Есть древняя еврейская истина: "Если не ты
за себя, то кто же? Но если ты только для себя, то зачем ты?" Значит,
мне это было нужно. Разве может быть более серьезный стимул, чтобы жить
и уважать себя?
Источник
Шпиёны
www.pseudology.org
|