Изданiе Талергофскаго Комитета, Львовъ 1924 год Жарко М.А. Терроръ в Галичине въ первый перiодъ войны 1914 - 1915 гг. Предисловiе къ первому выпуску Предлагая благосклонному читателю первую книгу о страданiяхъ русскаго народа Прикарпатья во время мipовoro пожара, мы должны предупредить его, что въ этой книгЪ будетъ отведено мЪсто только тому историческому матеpiaлy, который въ воображенiи читателя долженъ нарисовать яркую и полную картину австро-мадьярскаго террора, творившагося надъ русскимъ народомъ у нeгo дома, въ ГаличинЪ, БуковинЪ и Угорской Руси, въ caмoмъ началЪ великой войны, въ 1914 тоду. Введемъ его пока въ тотъ первый перiодъ войны, который въ oтнoшенiи Галичины ознаменовался поcпЪшнымъ отходомъ австро-мадьярскихъ войскъ за р. Сянъ, и дальше за Дунаецъ. ДЪлаeмъ это по слъдующимъ соображенiямъ. Однимъ изъ caмыхъ важныхъ побуждающихъ обстоятельствъ является то, что этотъ перiодъ, xoтя и связанъ въ многихъ случаяхъ органически съ понятiемъ концентрацiонныхъ лагерей для pycскихъ людей въ глубинЪ Австрiи, въ общей сложности всЪхъ тяжелыхъ явленiй безпощадной кровавой расправы и при той безмятежной широтЪ мучительной картины нечеловЪческаго издЪвательства и политическаго террора надъ неповиннымъ русскимъ народомъ, несравненно грандiознЪе и ярче въ исторiи обширнейшей мартирологiи карпаторусскаго народа во время войны, чЪмъ caмыя ужасныя минуты страданiй десятковъ тысячъ русскихъ во вcЪхъ концентрацiонныхъ австрiйскихъ лагеряхъ. Талергофъ, Терезинъ, ВЪна и другiя мЪста заключенiя русскихъ страдальцевъ — это все-таки извЪстная система террора, въ нихъ были опредЪленныя ycлoвiя, была своя форма, однимъ словомъ — все то, что легче дается формально установить и определить. Ибо одно указанiе на характерныя явленiя, съ особенной яркостью выдЪлявшiяся на фонЪ мученической жизни заключенныхъ, даетъ уже представленiе о цЪломъ комплексЪ тЪхъ факторовъ, благодаря которымъ приходилось страдать талергофцамъ или терезинцамъ физически и нравственно. А наоборотъ, весь ужасъ и мученiя, перенесенныя русскимъ населенiемъ въ Австро-Венгрiи, главнымъ образомъ, на первыхъ порахъ войны, т.е. до момента вытЪcнeнiя русской армiей австро-мадьярскихъ вoйcкъ за Дунаецъ и по ту сторону Карпатскаго хребта, не имЪли предЪла: это была сплошная полоса неразборчиваго въ средствахъ, безсистемнаго террора, черезъ которую прошло поголовно все pyccкоe населенiе Прикарпатья. Черная гроза военнаго и административнаго австро-мадьярскаго террора, клокотавшая надъ русскимъ населенiемъ въ ГаличинЪ, БуковинЪ и Угорской Руси въ этоть первый перiодъ войны, была настолько свирепа, что вполнЪ подтвердила то мнЪнiе, какое постепенно стало утверждаться за испытавшими первые ея приступы, a затЪм очутившимися въ концентрацiонныхъ лагеряхь въ глубинЪ Aвстрии, какъ о болЪе счастливыхъ. Слишкомъ велики и безконечно жестоки были страданiя карпато-россовъ въ этотъ первый пepioдъ войны на ихъ-же прадЪдовской землЪ, у нихъ-же дома. На нихъ мы должны остановиться ближе. Это тЪмъ болЪе необходимо, что съ каждым годомъ, отдЪляющимъ наши дни оть того жестокаго въ истopiи русскаго народа времени, память о немъ начинаетъ тускнЪть и затираться въ народномъ сознанiи. А кь тому-же, въ то время, какъ о ужасахъ концентрацiонныхъ лагерей писалось сравнительно много въ началЪ войны въ русской, швейцарской, итальянской, французской и даже нЪмецкой (coцiaлистической) печати, а послЪ войны появились болЪе или менЪе обстоятельныя свЪдЪнiя въ галицко-русскихъ и американскихъ печатныхъ изданiяхь, — о австро-мадьярскихъ звЪрствахъ надъ неповиннымъ ни въ чемъ pyccкимъ населенiемъ, находившимся подъ властью Австрiи, совершаемыхъ на мЪстахъ, писалось oчeнь мало и къ тому-же случайно, отрывочно, а главное — противоречиво. ВсЪ тЪ случайныя свЪдЪнiя объ этомъ жестокомъ перiодЪ, какiя попадали въ печать, не могли претендовать на полноту и элементарную безпристрастность именно потому, что были современными и писались въ исключитительно болЪзненныхъ общественныхъ условiяхъ, въ oбcтановкЪ непосредственнаго военнаго фронта. Современныя газеты сплошь и рядомъ пестрЪли по поводу каждаго отдЪльнаго случая этой разнузданной расправы свЪдЪнiями беззастЪнчиво тенденцioзнагo характера. Этoй преступной крайностью грЪшила, за рЪдкими исключенiями особенно галицкая польская и „украинская" печать. Въ ней вы напрасно будете искать выраженiя хотя-бы косвеннаго порицанiя массовымъ явленiямъ безцеремонной и безпощадной, безъ суда и безъ слЪдствiя, кровавой казни нашихъ крестьянъ за то только, что они имЪли несчасгье быть застигнутыми мадьярскимъ или нЪмецкимъ (австрiйскимъ) полевымъ патрулемъ въ полЪ или въ лЪсу и при допросЪ офицера-мадьяра или нЪмца, непонимавшаго совершенно pyccкагo языка, пролепетали фатальную фразу, что они всего только "бЪдные руссины"! А что пocлЪ этого говорить о такихъ случаяхъ, когда передъ подобными "судьями", по доносу въ большинствЪ случаевъ жалкаго „людця"-мазепинца, цЪлыя села обвинялись въ откpытомъ "pyccoфильствЪ"? He рЪдко кончались oни несколькими разстрЪлами, а въ лучшемъ случаЪ сожженiемъ села. Широкая публика объ этомъ не могла знать подробно въ тЪ знойные дни всеобщаго военнаго угара, а еще меньше она знаетъ сейчасъ. И поэтому ясно сказывается именно тa необходимость, чтобы раньше, чЪмъ писать объ ужасахъ Талергофа, и на эту кровавую полосу страданiй русскаго народа у подножья родныхъ Карпатъ бросить больше свЪта и попристальнЪе взглянуть нa нее. Она настолько выразительна и, пожалуй, исключительна въ исторiи недавней военной мартирологiи Европы, что было-бы замЪтнымъ упущением съ нашей cтopoны нe остановиться на ней ближе въ отдЪльнoй первой книжкЪ, не указать на то, что нe только предварило Taлepгoфъ и ему сопутствовало, но было куда ужаcнЪe Талергофа. Объ этом и будетъ говорить предлагаемая первая часть „Талергофскаго Альманаха". Въ этoй книгЪ читатель найдетъ разнородный матерiалъ, правдиво и рельефно рисующий грозную картину страданiй Галицкой и Буковинской Руси, и сложившiйся изъ политико-общественныхъ очерковъ, статей, отрывковъ изъ дневниковъ разныхъ лицъ и, наконецъ, изъ беллетристическихъ разсказовъ и стихотворенiй, написанных на фонЪ переживанiй обездоленнаго народа въ первомъ перiодЪ войны. Отъ eгo вниманiя не ускользнетъ тоже явное указанie на то, кто изъ соседей и даже родныхъ братьевъ сознательно прилагалъ свою руку къ этoмy страшному преступленiю австрiйскихъ немцевъ и мaдьяръ надъ нашимъ народомъ. И только въ послЪдующихъ выпускахъ „Талергофскаго Альманаха" бyдемъ постепенно знакомить нашего читателя съ дальнЪйшей исторiей жестокаго мученiя окраинной, Карпатской Руси, со всЪми ея подробностями; посвятимъ серьзное вниманiе непрекращавшемуся ужасу надъ русскимъ народомъ и въ другихъ перiодахъ войны, какъ тоже на чужбинЪ, вдали оть родныхъ Карпатъ, вдали отъ прадЪдовской земли. Въ нихь мы отведемъ достаточное мЪсто описанiю мученическаго заточенiя сознательнЪйшей части карпато-русскаго народа въ TaлepгoфЪ, ТерезинЪ и др. концентрацiонныхъ лагеряхь въ глубинЪ Австро-Венгрiи и въ то-же время въ отдЪльномъ выпускЪ постараемся вернуться къ тому жуткому австро-венгерскому террору, какой съ половины 1915 года, пocлЪ отхода русскихъ войскъ изъ предЪловъ Карпатской Руси за р. Збручь и Стырь, съ новымъ ожесточенiемъ бушеваль повсемЪстно въ русской ГаличинЪ и БуковинЪ. Принимаясь за работу надъ составленiемъ „Талергофскаго Альманаха", мы здЪсь въ общихъ чертахъ указали на порядокъ и схему нашего труда. Изъ этого читатель видитъ, что въ немъ не объ одномъ ТалертофЪ будетъ рЪчь. Наша задача значительно шире и многостороннЪе. Почему и названiе нашей книги о страданiяхъ карпато-русскаго народа во время великой мiровой войны является лишь символическимъ, относительнымъ. Оно заимствовано изъ одной лишь частности мартирологiи нашего народа, по своей яркости оказавшейся до извЪстной степени отличительнымъ послЪвоеннымъ внЪшнимъ признакомъ для русскаго нацiональнаго движенiя въ Прикарпатьи. Характерная частность, указанная въ заглавномъ мЪcтЪ нашей книги, должна быть глубокомысленнымъ идейнымъ символомъ для общей картины, рисуемой нами въ отдЪльныхъ выпускахъ "Альманаха". Никто не скажетъ, что наша задача легка. Она и тяжела, и глубокоотвЪтственна. ЗдЪсь мы должны охватить и передать отдЪльныя и знаменательныя явленiя этого жуткаго для нашего народа времени и изъ обилiя тысячныхъ случаевъ безчеловЪчнаго насилiя соткать вЪрную и яркую памятную картину того, какъ страдалъ карпато-русскiй народъ во время войны, подь игомъ б. Австро-Венгрiи. Наша задача тяжела еще потому, что она прежде всего отвЪтственна, какъ передъ лучшимъ будущимъ нашего народа, такъ тЪмъ болЪе передъ великой памятью его мученическаго героизма, проявленнаго имъ въ неравной борьбЪ съ безпощаднымъ и сильнымъ противникомъ за cвои ocoбые права сознательной нацiи. Этo обстоятельство и требуетъ отъ насъ, чтобы составленная нами мартирологiя карпато-россовъ была въ тоже время и книгой глубокаго нацiональнаго вocпитaнiя будущихъ поколЪнiй нашего народа. Въ заключенiе необходимо замЪтить, что фактическiй матерiялъ, собранный въ настоящей книгЪ далеко еще не полный и не исчерпывающiй вполнЪ данную жуткую историческую картину, но въ этомъ виноваты, съ одной стороны, весьма скудныя матерiяльныя средства, которыми располагала въ данномъ отношенiи редакцiя, съ другой-же — достойная сожалЪнiя инертность или запуганность caмиxъ участниковъ и жертвъ данныхь нсторическихъ событiй, не сознавшихъ своей обязанности передать и запечатлЪть ихъ письменно для памяти грядущихъ поколЪнiй. Эти невольные упущенiя и изъяны будутъ пополняемы, въ мЪpy полученiя новыхъ cвЪдЪнiй и матepiалoвъ, въ дальнЪйшихъ выпускахъ книги, въ качествЪ ocобыхъ приложенiй, а, можетъ быть, даже въ видЪ отдЪльных очерковъ и дополненiй. Виновники и мучители Великая война много горя принесла человЪчеству, больше горя, чемъ радости. Затяжная, упорная и жестокая, въ концЪ концовъ тяжелымъ свинцомъ, легла она на душу всЪхъ народовъ, принимавшихъ въ ней прямое или косвенное участiе, и долго-долго будутъ помнить ее лютую и нещадную... Но особенно ужасной, неизвЪданно тяжелой оказалась война для окраинной западной Руси въ ГаличинЪ, БуковинЪ и на бывш. Угорской, ныне Карпатской Руси. Огненной лавиной сплошного ужаса накатилась она на нашу землю, залила весь русскiй край по ту и эту сторону Карпатскаго хребта и своей разрушительной стихiей на своемъ пути уничтожала все живое, смЪлое, открытое и хорошее въ нашемъ народЪ. Злой и кровавый демонъ войны въ 1914 году хищно налетЪлъ на нащу мирную страну. И съ первыхъ же ея дней начались мучительныя минуты горя и жестокихъ страданiй карпато-русскаго народа, начался грозный перiодъ въ его исторiи, перiодь великой мартирологiи. Началась война, начались насилiя, началась короткая расправа Австро-Венгрiи надъ русскимъ населенiем Прикарпатья, надъ лучшими его представителями. Но кто въ состоянiи описать этотъ ужасъ исчерпывающе полно и правдиво, или хотя-бы въ смутномъ приближенiи къ живой, непреложной правдЪ?.. Это врядъ-ли смогли бы сдЪлать великiе таланты литературы и художества. Еще не раздались первые выстрЪлы на полЪ брани между готовящимися къ ожесточенной схваткЪ, еще настоящая война фактически не началась, какъ безконечныя сотни и даже тысячи представителей нашего народа сгонялись со всЪхь уголковъ Прикарпатья въ тюрьмы. Среди ужаснЪйшихъ условiй, при отвратительнейшихъ издЪвательствахъ и физическихъ насилiяхъ, закованные въ цЪпи, избиваемые жестоко солдатскими толпами австро-мадьярской армiи, уличной бЪснующейся толпой и не рЪдко сопровождающимъ конвоемъ, неповинные и безъ ропота шли народные мученики на дальнЪйшiя муки. А въ то-же время другая часть ихъ благословляла Русь Трiединую, широкую, съ военныхъ висълицъ, или въ послЪднiя минуты передъ разстрЪломъ, стоя на краю своей могилы. Непрерывными рядами шелъ народъ-мученикъ въ тюрьмы, оставляя за собой кровавую тропу. А тамъ опять тоскливой вереницей, безшумно, сохраняя въ душЪ горячее чувство любви къ гонимой, терзаемой РодинЪ, къ своему народному идеалу, проходили другiе, чтобы принять мученическую смерть у густого лЪса висЪлицъ или отъ австро-мадьярскихъ пуль. А было ихъ — тысячи, десятки тысячъ!.. Тутъ были и немощные старики, и женщины и даже дЪти. Подавляющее большинство составляли крестьяне, но здЪсь тоже находилась и интеллигенцiя. Народное и нацiональное горе всЪхь сравняло. Но наконецъ-то — кто были эти мученики? 3а что ихъ терзали голодомъ, грубымъ физическимъ насилiемъ, за что издЪвались безчеловЪчно надъ ними? И кто были ихъ мучители и виновники мученiй? И вотъ тутъ-то, при нопыткЪ собраться съ несложнымъ, казалось бы, отвЪтомъ, ясно чувствуется необходимость глубже вникнуть въ толщу всЪхъ техъ современныхъ условiй и фактовъ, которые должны послужить основанiемъ для нашего отвЪта и которые играли рЪшающее значенiе въ этой величайшей мартирологiи нашего народа. Мы всЪ чувствуемь нашимъ инстинктомъ, нашимъ нацiональнымъ чутьемъ, что положенiе карпато-русскаго народа въ эту войну было неизвЪданно тяжелымъ, глубокотрагическимъ. Для насъ кромЪ того должно быть очевиднымъ, что это положенiе было исключительнымъ, а потому безпримЪрнымъ. БезпримЪрнымъ потому, что его нельзя сравнить съ положенiемь Бельгiйцевъ подъ германской окупацiей, а даже Армянъ въ Турцiи, хотя тЪ (особенно послЪднiе) страдали физически, можетъ быть, больше русскихъ въ Австро-Венгрiи. Наша мартирологiя не выросла изъ нЪкоторой органической неизбЪжности, вытекающей изъ наличiя такого обстоятельства, какъ война. Ея сущность заключается не столько въ самомъ фактЪ упорной и свирЪпой войны на территорiи русскаго Прикарпатья, сколько въ комплексЪ цЪлаго ряда другихъ исключительныхъ, особыхъ причинъ, раскрытiе которыхъ единственно даетъ возможность понять, почему она была такой жестокой и трагической. Въ то время, какъ насилiя и терроръ въ Бельгiи или другихъ странахъ всецело объяснимы однимъ фактомъ — войной, здЪсь, въ отношенiи Прикарпатской Руси, этого недостаточно. Война тутъ была лишь удобнымъ предлогомъ, а подлинныя причины, дЪйствительныя побужденiя къ этой позорной казни зрЪли у кого-то въ умЪ и въ душЪ самостоятельно, какъ самодовлЪющая внутренняя нравственная сила, еще задолго до войны. Зная карпато-русскiй народ, его душевныя достоинства и пороки, зная нашего крестьянина и интеллигента, принимавшихъ участiе въ общественной и политической жизни края передъ войной, нельзя ни на минуту допустить мысли, чтобы Австро-Венгрiя, издеваясь надъ десятками тысячъ заключенныхь въ тюрьмахъ и лагеряхь и сотнями посылая ихъ на висЪлицы и на разстрЪлъ, — въ душЪ была убЪждена, что эти несчастные несутъ справедливое наказанiе хотя бы за попытку преступленiя, наказуемаго уложенiемъ военно-полевого судопроизводства. Австрiйскiе суды приговаривали весьма часто карпатороссовъ къ смертной казни не потому, что они были дЪйствительными преступниками, шпiонами или явными измЪнниками Австро-Венгрiи, а потому, что этого заранЪе хотЪлъ кто-то, добивался кто-то, подло науськивая. Въ этомъ и заключается выразительная особенность нашей мартирологiи. И теперь, отвЪчая прямо на вопросъ, кто такiе эти мученики, намъ уже легче будетъ сказать, кто ихъ мучители, кто виновники ихъ мученiй? Исключительнымъ объектомъ для австро-мадьярскихъ жестокостей надъ карпато-русскимъ населенiемъ во время войны, особенно въ началЪ ея, было—русское народное движение, т.е. сознательные исповедники нацiональнаго и культурнаго единства малороссовъ со всЪмъ остальнымъ русскимъ народомъ, а практически — члены О-ва им. М.Качковскаго изъ Галичины, Буковины и Карпатской Руси... Эго то вЪликое, сердцевинное ядро, тотъ сознательный элементъ нашего народа, который свято и бережно хранилъ основоположные заветы единства нацiональной и культурной души всего русскаго народа. Это та часть карпато-русскаго народа, которая оставалась вЪрной великой своей исторiи и не изменила своему имени. И противъ нихъ только была направлена вся сила австро-мадьярскаго террора. Противники же этого убЪжденiя пошли другой дорогой. Передъ ними открывалось другое, беспредельное поле. Ихъ ждалъ другой „подвигъ". Часть карпато-русскаго народа, среди тяжелыхъ страданiй, несла на алтарь своей общей Родины — Родной Руси — свою жизнь, а другая — творила позорное и лукавое дЪло сознательнаго братоубiйцы Каина... Роль этихъ народныхъ предателей, т. н. „украинцев", въ эту войну общеизвЪстна. Детеныши нацiональнаго измЪнника русскаго народа изъ подъ Полтавы, вскормленные подъ крылышкомъ Австрiи и Германiи, при заботливомъ содЪйствiи польской администрацiи края, въ моментъ войны Австрiи съ Россiей, т.е. въ знаменательный въ исторiи русскаго народа моменть собиранiя искони-русскихъ земель на западЪ, сыграли мерзкую и подлую роль не только въ отношенiи Россiи и идеи всеславянскаго объединенiя, ставъ всецЪло на сторонЪ Австро-Венгрiи, но въ особенности въ отношенiи безконечныхъ жертвъ австро-мадьярскаго террора и насилiя надъ карпато-русскимъ населенiемъ. Жутко и больно вспоминать о томъ тяжеломъ перiодЪ близкой еще исторiи нашего народа, когда родной братъ, вышедший изъ однихъ бытовыхъ и этнографическихъ условiй, безъ содроганiя души становился не только всецело по сторонЪ физическихь мучителей части своего народа, но даже больше — требовалъ этихъ мученiй, настаивалъ на нихъ... Прикарпатскiе "украинцы" были одними изъ главныхъ виновниковъ нашей народной мартирологiи во время войны. Въ ихъ низкой и подлой работЪ необходимо искатъ причины того, что карпато-русскiй народъ вообще, а наше русское нацiональное движенiе въ частности съ первымъ моментомъ войны очутились въ предЪлахъ Австро-Венгрiи внЪ закона, въ буквальномъ смыслЪ на положенiи казнимаго преступника. Это печальная истина. Въ ней не нужно убЪждаться кому либо изъ насъ. Она нерушимо установилась въ памяти и сознанiи каждаго русскаго Галичанина, Буковинца и Угрорусса. Современникъ помнятъ еще главные переходы и черты внутренней борьбы между русскимъ нацiональнымъ движенiемъ и т.н. украинофильствомъ въ послЪднее время передъ войной. Эта борьба велась за утвержденiе въ нашемъ народЪ двухъ противоположныхъ, исключающих себя идейно-нацiональныхъ мiровоззрЪнiй — съ pycскимъ народомъ, съ Poccieй или противъ нихъ. Aвстрiйскому правительству былъ понятенъ смыслъ этой борьбы и оно не могло ocтaваться равнодушнымъ, темъ болЪе, что Aвстро-Beнгрiя вообще никогда не была равнодушной къ малЪйшимъ случаямъ, дающимъ ей возможность ослаблять внутреннюю силу каждаго изъ славянскихъ народовъ, населявшихъ ее, путемъ насильственнаго воздЪйствiя, выраженнаго краснорЪчиво въ ея государственной аксiомЪ: "divide et impera", но кромЪ того, что особенно для нея, eя имперiaлистическихъ цЪлеЙ было важно, она сообразила, что извЪстный исходъ этой борьбы могъ бы ускорить ocyщeствленie ея зaвЪтной мечты — возвести на престолъ "des Furstentums von Kiev" одного изъ Гaбcбypгoвъ. И неудивительно, что во время этой борьбы мeждy Aвстpieй и вождями "украинцевъ" установились отношенiя обоюднаго довЪрiя и преданности. Австрiйское правительство довЪрило "украинцамъ", какъ cвоимъ преданнымъ и истиннымъ лакеямъ, а въ свою очередь наши „украинцы" визжали отъ радости по случаю такой ласки хлЪбодателей и изъ кожи лЪзли вонъ, чтобы всячески оправдать это довЪрiе. И они старались... ЗдЪсь не нужно прибЪгать къ помощи формальныхъ доказательствъ, чтобы указать, какими несложными и прозрачными средствами осуществляли „украинцы" борьбу съ русскимъ нацiональнымъ движенiемъ. Эти средства cлишкомъ извъстны каждому из насъ. Ихъ легко найти въ каждомъ выразительномъ событiи oбщeственной жизни Прикарпатья нa пpотяженiи послЪдняго десятка летъ передъ войной. Клевета и доносъ, доносъ и клевета на своихъ нацiональныхъ противниковъ передъ благоволЪвшей властью — воть ихъ "повседневныя, испытанныя средства ... идейной(!) борьбы съ „москвофильствомъ". Фраза „москвофилы - враги габсбургской мoнapxiи и "украинскаго народа", эта упрощенная форма открытаго доноса и циничной клеветы на наше идейное движенiе, сдЪлалась существеннЪйшей потребностью довоеннаго "украинскаго" общества. За нЪсколько лЪт до войны вся галицкая "украинская" пресса восторженно повторяла основной смыслъ этой фразы на разные лады и при всевозможЪйшихъ случаяхъ. "Украинцы" повторяли ее на своихъ собранiяхъ, партiйныхъ съЪздахъ и - мало того - "украинскiе" депутаты вЪнcкaгo парламента и галицкаго и буковнинскаго сейма съ театральнымъ жестомъ произносили съ парламентскихъ трибунъ. Вотъ нЪсколько характерныхъ и убЪдительныхъ случаевъ этой подлой работы Въ 1912 году, осенью, разыгралась на БалканЪ кровопролитная война. Ея событiя находились въ тесной связи съ тяжелыми событiями великой европейской войны. Балканская война сдЪлалась причиной, съ одной стороны, сильнаго охлажденiя австро-русскихъ отношенiй, а съ другой — въ сильной степени отразилась на положенiи и безъ того политически прибитаго карпато-русскаго народа въ Австро-Венгрiи. На югЪ грохотала освободительная война между славянами Болгарами и Сербами, а также Греками, съ одной стороны, и ихъ вЪковыми поработителями - Турками, съ другой, а въ тоже время австрiйская власть въ ГаличинЪ и БуковинЪ сотнями арестовывала русскихъ Галичанъ и Буковинцевъ, мадьярское же правительство торопило съ инсценировкой многолюднаго политическаго процесса закарпаторусскихъ крестьянь въ Мармарошъ-СигетЪ. Въ чемъ дЪлo? Это станетъ понятнымъ, когда вспомнимъ, какъ въ то время, въ моментъ угрозы австро-русской войны изъ-за балканскихь событiй, вели себя прикарпатскiе т.н. "украинцы". На это они сами дали ответъ. И такъ, депутатъ австрiйскаго рейхстага Смаль-Стоцкiй на засЪданiи делегацiй отъ 15 октября 1912 года, въ своей рЪчи заявилъ оть имени "украиинскаго" парламентскаго клуба и „всего украинскаго народа", что послЪ того, какь "всЪ надежды „украинскаго народа" соединены съ блескомъ Габсбургской династiи, этой единственно законной наследницы короны Романовичей, - серьезной угрозой и препятствiемъ на пути къ этому блеску, кромЪ Pocсiи является тоже "москвофильство" среди карпато-русскаго народа. Это движение -сказалъ онъ — является армiей Pocciи на границахъ Австро-Венгрiи, apмieй уже мобилизованной." Въ томъ же cмыслЪ высказались, отъ имени „всeгo украинскаго народа" съ парламентской трибуны и депутаты Василько, Олесницкiй, Окуневскiй, Кость Левицкiй и цЪлый рядъ другихъ. Не трудно заключить, насколько подобные доносы оказывали прямое влiянiе на звЪрское отношенiе австро-мадьярской власти къ мирному населенiю Прикарпатья. Ибо достаточно сказать, что, въ отвЪтъ на рЪчь Смаль-Стоцкаго въ делегацiяхъ, министръ Ауфенбергъ отвЪтилъ, что „тЪ, кто обязанъ, силою прекратятъ русское движенiе въ ГаличинЪ". Подобныя заявленiя приходилось тоже очень часто читать и на столбцахъ галицкой "украинской" печати. Такъ, на пр., въ iюлЪ 1912 г. газета „Дiло" заявляла, что "когда восточная Галичина станетъ "украинской", сознательной и сильной, то опасность на восточной границЪ совершенно исчезнетъ для Aвcтpiи". Поэтому ясно, что Австрiи слЪдуетъ поддержать "украинство" въ ГаличинЪ, такъ какъ, дескать, все то, что въ карпато-русскомъ народЪ не носитъ знамени "украинскаго", являтся для нея (Австрiи) весьма опаснымъ. "Kъ уразумЪнiю этого — читаемъ дальше въ той же статьЪ „Дiла" — приходять уже высшiе политическiе круги Австрiи"... A тамъ, послЪ такого удачнаго дебюта, дальше все дЪло пошло еще лучше и чище. Какъ бы въ глубомысленное развитiе и разъясненie декларацiи доносчиковъ на засЪданiи делегацiй отъ 15 oктябpя, это-же „Дiло" въ номерЪ отъ 19 ноября 1912 года писало буквально слЪдующее: „Москвофилы ведутъ измЪнническую работу, подстрекая темное населенiе къ измЪнЪ Австрiи въ рЪшительный моментъ и къ принятiю русскаго врага съ хлъбомъ и солью въ рукахъ. Вcexъ, кто только учитъ народъ поступать такъ, слЪдуетъ немедленно арестовывать на мЪстЪ и предавать въ руки жандармовъ..." Послъ этого, кажется, уже нельзя быть болЪе откровеннымъ въ своемъ цинизмЪ Думается, что этихъ нЪсколько цитатъ изъ заявленiй парламентскихъ представителей „украинцевъ" изъ главного ихъ печатнаго органа въ ГаличинЪ достаточно, чтобы имЪть непреложные доказательства позорной Каиновой работы этих доносчиковъ и подстрекателей австрiйскаго правительства противъ карпато-русскаго народа. Необходимо только имЪть въ виду, что такимъ способомъ т. н. „украинцы" боролись съ русскимъ нацiональным движениемъ еще и до 1912 года. Въ 1912 году они лишь сочли нужнымъ не скрываться съ этими средствами, а выступить открыто. И кромЪ того то, что здЪсь приведено, только ярко выраженные, т. ск. декларативные случаи ихъ доноса и клеветы. Само собой понятно, что подобный способъ борьбы неминуемо долженъ былъ привести къ глубокопечальным результатамъ. Благодаря этой работЪ „украинцев", австрiйское правительство хватилось крайних репрессивныхъ жестокихъ мЪръ по отношенiю русскаго нацiональнаго движенiя въ ГаличинЪ, БуковинЪ и даже въ Закарпатской Руси, гдЪ, кстати говоря, не было никакой народной организацiи, а только отъ поры до времени вспыхивало стихiйное движенiе русскихъ народныхъ массъ противъ мадьяризаторской политики правительства. И если въ 1910 году по ихъ настоянiю австрiйская администрацiя закрыла въ БуковинЪ всЪ русско-народныя общества и ихъ имущество конфисковала, а въ ГаличинЪ съ этого времени начался открытый походъ власти противъ русскихъ бурсъ и русскаго языка, и если въ 1912 году весь "подвигъ" этихъ услужливыхь лакеевъ завершился арестами только нЪсколькихъ сотенъ русскихь Галичанъ и Буковинцевъ, то въ 1914 году, во время войны, эта Каинова работа „украинцевъ" ввергла уже весь карпато-русский народъ въ пучину неслыханныхъ ужасовъ, жестокихъ физическихъ страданiй. Прежде всего и больше другихъ они виновны въ великой военной мартирологiи нашего народа, не только какъ косвенные виновники, побуждавшiе австро-мадьярское правительство путемъ клеветническихъ доносовъ къ жестокой физической расправЪ надъ русскимъ населенiемъ Прикарпатья, но тоже какъ непосредственные участники этого насилiя. Bъ нашей маpтиpoлoгiи не рЪдки случаи физическаго надругательства и террора, чинимыхъ многими изъ нашихъ т. н. „украинцевъ". А галицкiе „украинскiе сЪчовые стрЪлки", заботливо организованные Австрiей для борьбы съ pocciей, въ надеждЪ послать ихъ въ авангардъ войскъ, двинутыхъ въ Малоpocciю? Русское крестьянское нaceлeнie юго-восточной части Галичины хорошо помнитъ ихъ кровавыя насилiя изъ-за нацiонально - культурныхъ убЪжденiй : и тутъ виновники мученiй и мучители выступаютъ уже въ одномъ партiйномъ лицЪ. Некуда правды дЪвать. „Украинцы" сыграли постыдную, подлую роль въ отношенiи карпато-русскаго народа. Это они сегодня сами сознаютъ. Имъ стыдно за свою низкую работу. И поэтому то понятно, почему сегодняшнiе "украинцы" съ такой тщательностью и предупредительной заботливостью подыскиваютъ тЪ рЪдкiе случаи, когда жертвой австро-мадьярскаго террора являлся тоже и "украинецъ". Повторяемъ, такихъ случаевъ не много, и они въ общей сложности всего того ужаса, какой творился повсемЪстно надъ карпато-русскимъ народомъ, прямо-таки теряются. Но и это не спроста делается, а съ цЪлью. Обращая вниманiе на фактъ, скажемъ, насилiи Австро-Венгрiи надъ ними во время вoйны, послЪ того, какъ нацiонально-политическая идеологiя прикарпатскаго украинофильства органически была связана съ австро-нЪмецкимъ имперiализмомъ и пpiypочeнa къ его военнымъ успЪхамъ нaдъ Poccieй, даже въ послЪднiй моментъ передъ розваломъ Австро-Bенгpiи. И если сегодня они пытаются говорить oбъ этом, такъ, повторяемъ, единственно и исключительно потому, чтобы хоть отчасти сгладить то жуткое и гадливое впечатлЪнiе, какое вызвали они у всЪхь культурныхъ народoвъ своей Каиновой работой по отношению русскаго народа Прикарпатья. Но этотъ трюкъ не спасетъ ихъ передъ суровымъ судомъ нашего народа и судомъ безпристрастной исторiи. Слишкомъ много горя, кpoвaвoго горя испытало русское Прикарпатье по ихъ винЪ и настоянiю. И въ данномъ случаЪ для нихъ было бы куда сooбpaзнЪe и благороднЪе молчать и не касаться этого вопроса, если ужъ такъ-таки не хватаетъ моральныхъ силъ открыто и честно coзнатъся въ своемъ величайшемъ преступлeнiи, чЪмъ пытаться напрасно обЪлять себя такимъ дешевенькимъ способомъ, cваливая теперь всю вину на покойника — Австро-Beнгpiю. Но указавъ нa „украинцевъ", на ихъ роль, мы въ то-же время не можемъ не вспомнить и о другихъ, которые въ значительной, если не въ одинаковой съ „украинцами" степени были тоже вдохновителями кровавого австро-мадьярскаго террора надъ карпато-русскимъ народомъ во время великой вoйны. Этого тpeбyeтъ справедливость. А ими была значительная часть галицкихъ Поляковъ, главнымъ o6paзoмъ тЪхъ, которые къ своей нaцioнально-пoлитической цЪли шли параллельной дорогой съ "украинцами" и для которыхъ матepiaльнoй бaзoй для идейныхъ устремленiй была Aвcтpo-Beнгpiя, а непремЪннымъ условieмъ — paзpyшенie русскаго государства и обезсиленiе великаго русскаго народа. Здесь преобладающая часть галицкой администрацiи всЪхъ ступеней, начиная съ намЪстника края и кончая poзcыльнымъ при судЪ или жандармомъ въ глубокой деревнЪ, состоявшей преимущественно изъ поляковъ, и сюда нужно отнести тоже тЪ круги польскаго общества, общимъ выразителемъ которыхъ во время войны явился Iосифъ Пилсудскиiй, организаторъ и вождь польскихъ лeгioновъ для вооруженной борьбы npoтивъ pоссiи въ рядахъ австро-мадьярской и нЪмецкой apмiй. Подобнo какъ и у прикарпатскихъ "укpaинцевъ", болЪзненная ненависть къ Россiи, къ русскому народу, привитая австрiйской школой, была основнымъ стимуломъ политической идеологiи этихъ Поляковъ. Эта паралльность цЪлей, тождественность и общность внЪшнихъ политическихъ условiй для той части галицкихъ Поляковъ и нашихъ ,,украинцевъ" прошли красной непрерывной нитью черезъ всю общественную жизнь русской Галичины на пpoтяжeнiи нЪсколькихъ десятковъ лътъ передъ войной и особенно ярко выступали въ отношенiи pyccкaгo нацiональнаго движенiя такiе моменты, какъ 1912 и 1914 г. г. Bъ отношенiи русскаго движенiя и егo мнoгочисленныхъ сторонниковъ значительная часть польскаго общества русской Галичины, подобно какъ и галицкiе "украинцы", согрЪшила въ тЪ перiоды не мало. Она вполнЪ сошлась съ "украинцами" на пунктъ тупой ненависти къ русскому народу, къ eго культурной стихiи, а заодно и къ нашему нацiональному движенiю, — на пунктЪ крайнего руссофобства. И тутъ нужно искать причину того, что въ 1912, а особенно въ 1914 году, въ моментъ, когда австрiйское правительство примЪняло невЪроятный военный и административный терроръ по отношенiю нашего народа, польское общество нe только было равнодушнымъ на всЪ жестокiя физическiя cтpaдaнiя, но даже бoльшe — оно при всЪхъ случаяхъ помогало этому правительству косвенно и непосредственно, въ такой же, приблизительно, степени, какъ и „украинцы". Что это было такъ — нЪтъ особенной нужды доказывать. Это неоспоримое утвержденiе, противъ котораго никто изъ русскихъ Галичанъ, действительно прошедшихъ полосу страданiй въ 1914 году, возражать не станетъ. Достаточно здЪсь указать только на то, что добрая половина чрезмерно ревнивыхъ исполнителей насильственной политики центральнаго австрiйскаго правительства по отношенiю галицко-русскаго народа въ 1914 году и задолго до него — были поляки, дЪйствовавшiе въ данномъ отношенiи вполнЪ сознательно, въ угоду своеобразной нацiонально-политической идеологiи, идеологiи возстановленiя исторической (Ягеллоновской) Польши при помощи Aвстpiи на развалинахъ нацiональной и политической Росciи. КраснорЪчивымъ выразителемь взглядовъ этой части галицко-польскаго общества и польской администрацiи въ краЪ былъ злопамятный намЪcтникъ Галичины М. Бобжинскiй, заявлявшiй, между прочимъ, въ 1911 году въ галицкомъ сеймЪ, что „я борюсь противъ "руссофильства" потому, что оно является опаснымъ для государства, но борюсь съ нимъ и какь полякъ, вЪрный польской исторической традицiи". И дЪйствительно, Бобжинскiй, и какъ намЪстникь, и какъ полякъ, всЪми средствами старался уничтожить русское нацiонально-культурное движенiе въ ГаличинЪ. Его угроза не могла остаться безрезультатной, тЪмъ болЪе, повторяемъ, что въ данномъ отношенiи онъ не былъ въ одиночествЪ среди галицкихъ Поляковъ, а являлся въ то-же время истолкователемъ опредЪленнаго убЪжденiя большинства польскаго общества. А галицко-польская пресса? Кто изъ насъ не читалъ ея постоянную гнусную травлю на русское движенiе, а въ началЪ войны, когда австрiйскiя военныя и политическiя власти принялись насильственно, путемъ пoвceмЪстныxъ разстрЪловъ, висЪлицъ и тысячныхъ арестовъ ликвидировать наше движенiе, — какъ вела себя она? Въ преобладающемъ своемъ большинствЪ она такъ же, какъ и "украинская" пресса, только смаковала въ этихъ жестокостяхъ и подло клеветала на несчастныя жертвы aвcтpiйскаго кроваваго террора и въ припадочномъ иступленiи требовала дальнЪйшихъ жертвъ. Да, русское движенiе среди карпато-русскаго народа, это стихiйное и сознательное выраженiе единства великаго русскаго народа, проявленiе упорной силы влiянiя общерусской культуры на всЪ этнографическiя разновидности въ русскомъ народЪ въ смыслЪ объединенiя, показалось для кое-кого слишкомъ опаснымъ. Для Поляковъ въ ихъ стремленiи къ возстановленiю старой Польши, а для тЪхъ слЪпцовъ изъ нашего народа, которые окончательно повЪрили въ новыя сказки про объособляемость и объособленность малорусскаго племени отъ прочаго русскаго мipа, въ стремленiи создать при помощи Австрiи и Германiи „велику незалежну Украину". И по отношенiю нашего народа между одними и другими установилось полное единодушiе. Единая ненависть, единое желанiе уннчтоженiя. При такихъ условiяхъ жестокая мартирологiя нашего народа во время, a въ особенности въ началЪ русско-aвcтpiйcкой вoйны была неизвЪстной. И она тяжелымъ убiйственнымъ ураганомъ пронеслась пo обездоленному русскому Прикарпатью... Вотъ они - главные виновники мартирологiи карпато-русскаго народа! Благодаря имъ-то Прикарпатская Русъ сдЪлалась беззащитной жертвой жестокаго австpiйcкo-мадьяpcкaгo террора во время войны. Именно они сознательно и неуклонно дЪлали все, чтобы эта мартирологiя совершилась, ибо она была имъ нужна въ ихъ нацiонально-политическихъ paзcчетахъ, также какъ это было нужно и aвcтpiйcкому правительству. И на нихъ прЪждЪ всего падаетъ тяжелая нравственная ответственнocть за совершенную Австро-Венгрiей казнь надъ русскимъ народомъ Прикарпатья, отвЪтственность, вытекающая изъ различныхъ точекъ зрЪнiя. Bъ пepвyю очередь и бoльшe другихъ виноваты т.н. „украинцы" тЪмъ, что ихъ позорная работа по отношенiю сторонниковъ общерусскаго нацiональнаго движенiя въ Прикарпатьи была работой преступныхъ братьевъ, paбoтой Каина. Съ нихъ прежде всего должно взыскаться въ нравственномъ отношенiи. А затЪмъ, такую же отвЪтственность несетъ вышеотмЪченная чacть польскаго общества. Она въ данномъ отношенiи и грЪшила противъ своихъ родственныхъ соседей, а тамъ - и сущности общеславянскаго объединенiя. И только пocлЪ этого, какъ одни, такъ и дpyгie являются отвЪтственными съ общечеловЪческой точки зрЪнiя. Пpaвда, къ числу этихъ виновниковъ, а отчасти и мучителей, нельзя не причислить подавляющаго большинства австрiйскаго, a въ первую очередь галицкаго еврейства, оказывавшаго австрiйскому правительству въ его насилiяхъ и издЪвательствахъ надъ нашимъ народомъ при всЪхъ ихъ разновидностяхъ, весьма значительную помощь. Это вЪрно по существу. Но, съ другой стороны, это уже не такъ удивительно и необычайно, въ особенности, если принять во вниманie исключительную предрасположенность мЪстнаго еврейства къ aвстpiйcкoмy правительству и то, что это все таки — евреи, действующiе обыкновенно изъ корыстолюбивыхъ побужденiй. А вЪдь тЪ — свои братья и близкiе родственные сосЪди... И вотъ въ этой-то причастности т.н. "украинцевъ" и Поляковъ къ мартiрологiи нашего народа и заключается ея особенность и исключительность. Въ ней тоэтому есть то, чего не было въ военной мартирологiи другого народа. Противъ русскаго народа въ Прикарпатьи съ самаго начала войны направились положительно всЪ, чгобы убить въ немъ все живое, чтобы грубымъ насилiемъ и жестокимъ мученiемъ поколебать въ немъ и разрушить многовЪковые устои его нацiональной и культурной жизни, чтобы изъ души его вытравить глубокозасЪвшее сознанiе о его нацiональной правдЪ. Но напрасными оказались всЪ ихъ кровавыя усилiя... Оглавление Украина   www.pseudology.org